Воспоминания американского школьника

      Мы с Перецем, лежа на животе, поползли к верхушке вала. Осторожно высунув голову, мы высматривали, что делается в неприятельском лагере.
      Неприятель строился в ряды. Мат Амес, повернувшись к нам спиной, отдавал приказания, размахивая руками. И вдруг две колонны отделились от войска и двинулись вперед.
      - Идут, идут! - закричали мы и кубарем скатились с вала в крепость.
      - Открыть огонь! - скомандовал Гаррис, и целая туча ядер полетела в неприятеля.
      Оглушенный неприятель остановился.
      - Второй залп! - крикнул Гаррис и в ту же секунду схватился рукой за голову: бомба сбила с него шапку.
      Град снарядов сыпался на нас с реки. Под прикрытием артиллерии передние колонны врагов шли на приступ. Солдаты бежали, согнувшись вдвое, придерживая одной рукой кучу снарядов, а другой защищая лицо от наших снежков.
      Южане подступили к самому валу, но мы так засыпали их бомбами, что они не выдержали и пустились наутек.
      - Ура! - заорали мы, и пехота бросилась преследовать врагов. Южане мчались, как зайцы, и нам не удалось захватить ни одного пленного.
      В крепости наскоро катали новые снежки.
      Уоллес перевязывал Фреду Лангдону подбитый глаз, а Джек Гаррис со своим штабом обсуждал план действий.
      - Опять идут! - закричал с наблюдательного поста Перец. Артиллеристы бросились к бойницам.
      На этот раз южанам удалось взобраться на вал. Но наша доблестная пехота после горячей рукопашной схватки отбросила врагов от стен крепости, а троих захватила в плен.
      - Джек! Джек! - кинулся я к Гаррису. - Позволь мне пойти на вылазку.
      - Ладно. Ступай!
      Я взял с собой Переца Виткомба и Блэка, и мы тихонько выскользнули из крепости в расселины каменоломни.
      Мы спустились по острым скользким камням и стали осторожно пробираться к неприятельскому лагерю, прячась за выступы берега.
      Южане были заняты перестрелкой с крепостью Слаттерс, и мы незаметно подкрались к самому складу неприятельских снарядов.
      Снаряды лежали в ящиках из-под яиц. К каждому ящику была привязана веревка, чтобы ящики можно было тащить по снегу.
      Я подполз к самому большому, схватил конец веревки и тихонько потянул к себе. Ящик послушно двинулся. Я тащил ящик все дальше и дальше и уже слышал шепот Переца и Блэка:
      - Давай нам веревку.
      Вдруг ящик зацепился за камень и громко скрипнул.
      Один южанин обернулся, и глаза у него стали круглые от удивления и злости.
      - Лови!.. - завопил он.
      Мы вскочили и что есть духу понеслись к своим. Я крепко зажал веревку в кулаке, и ящик, подпрыгивая и скрипя, катился за нами.
      А за ящиком с криком и топотом бежала целая толпа южан.
      - Поймают! - задыхаясь, шепнул Перец.
      Я оглянулся.
      Южане были в трех шагах от нас.
      Тогда я одним толчком опрокинул ящик. Снежки покатились прямо под ноги "водяным крысам". "Водяные крысы" завязли в куче круглых, крепких снежков. Передний растянулся во весь рост, второй споткнулся об него.
      А мы летели не оглядываясь и перевели дух только в трещинах каменоломни.
      - Здорово, - сказал я, вытирая рукавицей мокрый лоб. - Они растоптали целый ящик собственных снарядов. Ну, идем наверх. А где же Перец?
      - Где же Перец? - повторил Блэк, растерянно оглядываясь по сторонам.
      Бедный Перец Виткомб попал в плен.
      ---------
      Я, Джек Гаррис, начальник крепости Слаттерс-Хилл, объявляю своим доблестным войскам благодарность за мужественную защиту стен крепости. Том Белли, утащивший из-под самого носа врагов ящик со снарядами, награждается Орденом Полярного Медведя. Хорошо, если бы все были такие же храбрые, как он. Следующая битва назначается в четверг после уроков.
      Командир армии Джек Гаррис
      Начальник штаба Фил Адамс.
      Этот приказ Джек Гаррис вывел мелом на классной доске после первой слаттерс-хиллской битвы. До самого начала уроков доску осаждала целая толпа школьников.
      Джек Гаррис приколол на моей куртке белую картонную звезду с медвежьей мордой посередине. Все меня поздравляли и пожимали руку.
      18
      Целый месяц шли слаттерс-хиллские бои.
      Три раза южане завоевывали крепость, но в следующее же сражение мы выбрасывали их вон.
      И, наверное, война длилась бы до тех пор, пока наша крепость не потекла бы с горы ручьями. Но одно происшествие положило нашей войне конец.
      Однажды в субботу мы чинили крепостной вал. У нас было перемирие после большого сражения, во время которого враги сильно повредили стены нашей крепости.
      Обе армии отдыхали и готовились к новой битве.
      Мы залепляли бреши, катали снежки и совсем не заметили, как к самой крепости подошел нотариус Джингль.
      Он уперся в наш вал тростью с серебряным набалдашником и укоризненно покачивал головой. Из-под огромной меховой шапки торчали острый нос и острая бородка.
      - Стыдно, - сказал нотариус Джингль.
      Мы подняли головы.
      - Стыдно, молодые люди. Вот на что вы тратите золотое время! А ведь я уверен, что ваши уроки остались неприготовленными, и вы, вместо того, чтобы радовать родителей своими успехами, огорчаете их двойками и единицами.
      - Неправда, - пробурчал Фил Адамс. - Уроки у нас давно приготовлены.
      - Допустим, что приготовлены, - вы наскоро решили пять задач, просмотрели страницу истории - думаете, что ваши обязанности прекрасно исполнены. Добросовестный и трудолюбивый ученик вместо трех задач решает десять, вместо двух заданных глаголов выучивает пятнадцать.
      - Эдак просидишь за глаголами всю ночь, - огрызнулся Фред Лангдон. - Надо же нам отдохнуть.
      - Я не говорю, что не надо отдыхать. Я не говорю, что не надо играть. Но как играть? Существуют игры тихие, приличные... А вы возитесь в снегу, как дикие звери, набиваете друг другу синяки, рвете башмаки и перчатки, словно они даром достаются вашим родителям. Вот ты, Перец Виткомб, у тебя из рукавицы торчит большой палец. А подумал ли ты, сколько часов твой отец просидел за переплетным станком, чтобы купить тебе эти рукавицы? Ты мальчик бедный! Вместо того чтобы без толку бегать, ты бы лучше приучался к ремеслу.
      Наше терпение лопнуло.
      - Оставьте нас в покое! - крикнул Джек Гаррис. - Нам и воскресные проповеди надоели хуже осеннего дождя.
      - Надоели проповеди?! Проповеди благочестивого отца Гаукинса!.. Да знаете ли вы...
      Джек Гаррис махнул рукой и отошел в глубину крепости.
      - Том Белли, Чарлз, идите сюда! Слушайте, как нам избавиться от этого скрипуна?
      - Если южане не подведут... - начал я и шепотом рассказал Джеку и Чарлзу свой план.
      Через минуту Чарлз Марден, размахивая белым платком, летел к южному лагерю.
      -... Проповеди отца Гаукинса, лучший урок благочестия и благонравия... - продолжал восклицать Джингль.
      -... И самый лучший сонный порошок! - крикнул я.
      - Как?! - И нотариус захлебнулся от возмущения. Он поднял к небу руки, и палка с собачьей головой взлетела в воздух, как жезл тех сердитых пророков, о которых по воскресеньям читала тетушка.
      - Ура! - загремело неожиданно за спиной мистера Джингля. Он выронил палку и обернулся. Толпа южан со снежками наготове мчались на приступ.
      Нотариус попятился к валу. Но с вала лавиной катилось войско северян.
      - Пли! - закричали с обеих сторон, и белые пули со свистом понеслись справа налево и слева направо.
      Бедный нотариус заметался.
      Обе армии не жалели снарядов, но снаряды почему-то не долетали до врагов. Наши куртки оставались такими же черными, коричневыми и синими, как были до сражения, зато мистер Джингль превратился в настоящую снежную бабу.
      - Прекратите это безобразие! - кричал он приседая и увертываясь от наших бомб.
      Но снежки все летели и летели.
      Тогда он подобрал длинные полы своего пальто, нырнул под локоть кого-то из южан и побежал что было мочи по скату Слаттерс-Хилл.
      Снежки догоняли его и расплющивались на спине и на шапке.
      Бой сразу прекратился. Северяне и южане трясли друг другу руки и хохотали до колик в животе.
      - Ребята! Кто-то опять идет! - закричал Мат Амес.
      Мы обернулись. Из-за поворота улицы к нам двигался целый отряд полицейских.
      - Скотина Джингль! Он нажаловался. Скорее в крепость!
      В одну секунду мы перемахнули через вал. Обе армии смешались: никто больше не разбирал, кто южанин, кто северянин.
      - Друзья, - громким шепотом сказал Гаррис. - Погибать - так с честью! Тащите сюда снаряды. Лепите новые. Им дорого достанется Слаттерс-Хилл! Удирать всем разом через каменоломню.
      Полицейские подходили к крепости. Их было шесть. Они выстроились по росту и шагали, как один человек. Крайний слева был круглый, как шар, Питер Снолли. Щеки у Питера дрожали на ходу.
      - Расходитесь по домам! Да живее! - крикнул толстяк.
      Вместо ответа целая стена снежных комьев поднялась и рассыпалась над полицейскими.
      У двоих снаряды сбили шапки, а толстяку снежок залепил весь рот. Он рассвирепел, замахал короткими ручками и, как петух, наскочил на наш вал.
      Но навстречу ему вылетел Фил Адамс и с разбегу боднул его головой прямо в живот.
      Толстяк Снолли шлепнулся и, как мяч, покатился вниз.
      Товарищи подняли толстяка и выбили из него снег, будто пыль из старого одеяла. Они ругались и грозили нам кулаками. Но снежки летели в них без передышки.
      Тогда они надвинули шапки поглубже на уши, подняли воротники и, согнувшись пополам, решительно зашагали вверх по откосу.
      Но, когда полицейские наконец взобрались на вал, крепость была пуста.
      Защитники Слаттерс-Хилл улепетывали во всю прыть вниз по реке, а последняя кучка храбрецов, прикрывавших отступление, притаились за выступами каменоломни.
      - Как ты думаешь, Гаррис, они не заметят нас? - шептал я на ухо Джеку.
      - Тсс... Не заметят. Наша яма не видно из крепости.
      Мы просидели в каменоломне целый час и своими глазами видели, как полицейские срыли и растоптали сапожищами нашу дорогую крепость Слаттерс-Хилл, свидетельницу стольких блестящих сражений и геройских подвигов.
      19
      - А дельфин у вас будет какой? Красный?
      - Обязательно красный. С черным глазом. Дайте мне вон то ведерко с краской, молодцы.
      Я, Чарлз Марден, Бенни Уоллес, Фил Адамс и Фред Лангдон стояли на набережной.
      Лодочник Перкер, присев на корточки, красил свою лодку. Толстая кисть медленно ползла справа налево, расплющивалась на выпуклом боку и оставляла за собой широкие полосы блестящей краски.
      Низ лодки был зеленый, верх белый.
      На носу лодки углем был нарисован дельфин с круглым глазом и загнутым хвостом.
      Мы, вытянув шеи, смотрели, как Перкер закрашивал дельфина.
      Вся набережная пахла смолой, краской и морской солью. Стучали топоры и молотки.
      Ривермутские моряки чинили, красили и смолили свои лодки.
      Рукава у моряков были засучены, клеенчатые шляпы сдвинуты на затылок.
      На солнце сушились мокрые сети, возле них на земле поблескивали серебристые точки рыбьей чешуи и валялись мелкие рыбешки: сегодня на рассвете два больших черных баркаса "Чайка" и "Ривермутский рыбак" вернулись с первой рыбной ловли.
      Все свободное время мы толкались на набережной. Китти бранила меня за то, что смоляные пятна никак не счищаются с моей куртки, а тетушка Эбигэйль морщила нос и уверяла, что от меня пахнет, как от рыбной лоханки.
      С лодочником Перкером у нас была большая дружба. Мы помогали ему красить лодку. Фил Адамс придумал ей название "Дельфин", а я посоветовал вместо надписи нарисовать настоящую рыбу.
      По четвергам и субботам Перкер никому не сдавал "Дельфин". Он поджидал нас.
      Я научился грести почти не хуже Фила Адамса, а он был лучший гребец. Но Фил Адамс умел еще отлично управлять парусами, а мне дедушка строгонастрого запретил даже близко подходить к лодке, пока у нее не снята мачта.
      Ривермут стоял у самой дельты реки. По городу река текла широкой ровной полосой, но сейчас же за Ривермутом целая толпа островов разрезала ее на три рукава.
      Последний остров, Зандпед, лежал уже наполовину в море. Фил Адамс уверял, что на морской стороне Зандпеда песок совсем желтый и мелкий, как мука, а в песке масса перламутровых ракушек.
      Нам давно уже хотелось попасть на Занпед.
      - Вся беда в том, - говорил Фил Адамс, - что на такую поездку нужен целый день. А мы даже по четвергам и субботам не можем выехать раньше часу.
      - Давайте удерем с уроков, - предлагал Фред Лангдон.
      - Влетит от старика Гримшау, он всех записывает.
      - Представимся больными, - придумывал Фред.
      - Ну и что? Тетушка меня сразу же в постель, - качал я головой.
      Фил Адамс почесывал затылок.
      - Скверно наше дело.
      Но однажды нам повезло. Мистер Гримшау пришел в школу грустный, в черном сюртуке и черном галстуке. После уроков он задержал нас и сказал:
      - Дети, завтра у вас не будет занятий. Я уезжаю в Бостон на похороны моего дяди.
      Я подтолкнул Фила Адамса локтем.
      - Завтра же на Зандпед!
      - Правильно. Вовремя умер дядя.
      Мы побежали к Перкеру и попросили его дать нам на завтра "Дельфин" на целый день.
      ---------
      Солнце только вылезало из-за ратуши, когда мы уселись в лодку.
      Чарлз Марден отвязал канат и бросил его сидевшему на руле Уоллесу.
      - Вот охота целый день натирать себе мозоли, - ворчал Чарлз.
      Чарлзу было завидно: отец не позволил ему ехать с нами.
      - Тоже лодку выбрали. Не лодка, а ореховая скорлупка.
      - Отваливай! - закричал Фил и оттолкнулся веслом от берега.
      Лодка скользнула по упругой гладкой воде и, покачиваясь, тихонько поплыла по течению.
      - Р-раз! - скомандовал Фил.
      Четыре весла поднялись, блеснули на солнце и врезались в воду.
      Набережная сдвинулась и стала отступать назад.
      Лодка шла ровными толчками.
      Весла просверливали в полированной воде глубокие воронки.
      Бочонок пресной воды, привязанный за кормой, морщил светлую дорожку, которую оставляла наша лодка. Мы спустили бочонок за борт, чтобы вода в нем не согревалась. (Сам Перкер сказал, что так делают настоящие рыбаки).
      В ящике на носу мы сложили нашу провизию: мерку картошки - чтобы печь ее на углях, - большой кусок ветчины, четверть яблочного пирога, сухари, полдюжины лимонов и сахар для лимонада. Там же стояли чайник и котелок - они звенели при каждом толчке. На дне лодки лежали четыре удочки и свернутая брезентовая палатка.
      Солнце уже начало припекать, когда нос "Дельфина" врезался в песок Зандпеда.
      Фил не соврал: песок в самом деле был желтый и очень мелкий. Мы подтянули лодку к берегу и замотали канат вокруг тощего куста.
      Взвалив на плечи весла, палатку, удочки и провизию, мы зашагали по откосу. Ноги уходили в песок чуть не до щиколотки.
      Дальше начинался лес. Под подошвами зашуршали кучи прошлогодних листьев и рыжей хвои. Широкая ветка разлапистой ели сбила с Фреда Лангдона шапку. Ветки у ели были темные, почти синие, только на самых кончиках - светло-зеленые пахучие кисточки.
      Под одной сосной, между узловатыми корнями, мы нашли большущий муравейник.
      Муравьи взбегали на красный ствол, словно пожарные на вышку. Бенни Уоллес попробовал удержать одного травинкой. Муравей перелез через травинку и побежал дальше.
      Еловые шишка ударила меня в плечо. Я поднял голову. Рыжий хвост белки мелькнул в густой хвое.
      - Смотрите! - крикнул я, но белка больше не показывалась.
      Мы пробирались все дальше и дальше, раздвигая руками ветки.
      Фу... целая сетка паутины облепила мне лицо.
      Мальчики засмеялись.
      - Это тебе не гостиная в нёттеровском доме. Тут нет тетушки Эбигэйль, чтобы по десять раз в день вытирать каждый уголочек, снимать каждую паутинку.
      - А тихо-то как! - сказал Уоллес.
      - Никого нет, кроме нас, - шепотом ответил Лангдон.
      - Мы как Робинзон на необитаемом острове, - прибавил я.
      - А может тут жить медведь? - спросил Уоллес.
      - Отчего же? Конечно, может. Лес большой, - ответил я.
      Всем нам стало весело и страшно.
      В кустах что-то зашуршало.
      Фил Адамс выступил вперед и раздвинул ветки веслом. В кустах никого не было - только большая ящерица юркнула в траву.
      Мы долго бродили между смолистыми стволами и колючими порослями молодых елок.
      Потом вернулись на опушку леса, поближе к морю. Здесь мы решили разбить нашу палатку, вбили в землю весла вместо кольев и натянули брезент.
      Когда палатка была готова, мы захватили удочки и пошли удить рыбу.
      С правой стороны Зандпед спускался в море каменистыми уступами. Целая гряда камней выставляла из воды полированные приливом спины. Здесь было самое глубокое место. "Самое рыбное", - уверял Фил. Прыгая с камня на камень, мы добрались до последней скалы и расположились на ней со своими удочками и наживкой.
      У Фреда Лангдона поплавок на удочке был особенный, собственного изобретения - с перышками.
      - Сидеть надо тихо, - сказал Фил Адамс. - А то рыба уйдет.
      Минут двадцать мы сидели молча и смотрели на свои поплавки. Поплавки не двигались. Даже в глазах у меня зарябило.
      - А по-моему, - сказал я, - Филу приснилось, что здесь водится рыба.
      - Может, она приглашена на чашку чая к щуке с левого берега, прибавил Уоллес.
      Я фыркнул.
      - Тсс... клюет, - зашептал Фред Лангдон и дернул удочку. Зеленоватая рыбка сверкнула на солнце.
      Фред осторожно снял ее с крючка и опустил в ведерко с водой.
      Она плескалась и стукалась о стенки то головой, то хвостом.
      Поплавок Уоллеса нырнул.
      - Тащи! - закричали мы.
      Закусив губу и нахмурив брови, Бенни Уоллес потянул лесу. Удочка погнулась.
      - Вот так окунище! - ударил себя по колену Фред, да он не меньше щуки.
      - Это тетка Фредовой Рыбки. Она забеспокоилась о племяннице, сказал я.
      - Пусть поздороваются, - сказал Уоллес и бросил тетку в ведро к племяннице.
      Через час с полным ведерком рыбы мы бежали к своей палатке.
      Пока Бенни и Фред чистили рыбу, я и Фил развели костер. Фред придумал, как сложить несколько камней посередине костра, чтобы поставить на них котелок.
      Усевшись на корточки, мы смотрели, как белые на солнце язычки огня лизали черное дно котелка. Вода бурлила. Крышка подпрыгивала. Вкусно пахло дымом и горячей ухой.
      После ухи мы испекли картошку и ели ее с ветчиной. Закусили яблочным пирогом.
      - Поваляемся на берегу, - предложил Бенни.
      Мы разлеглись на горячем песке. Фил вытащил из кармана коробку сигар.
      - Закурим, ребята.
      Я смотрел на сигару, коричневую и толстую, как палец негра.
      - Спасибо, Фил, я бы с удовольствием выкурил, но у меня что-то болит язык. Должно быть, я поцарапал его косточкой от рыбы.
      - А ты, Фред?
      - Сейчас не хочу. Я слишком сыт картошкой.
      - Может быть, ты, Бенни?
      - Я не умею курить.
      - Эх, вы, малыши, - сказал Фил и закурил сам.
      Он сделал две-три затяжки. Я смотрел на Фила во все глаза и заметил, как он поморщился.
      Фил украдкой плюнул раз, другой. Потом бросил сигару и сказал:
      - Без компании и курить-то не хочется.
      Мы лежали, закинув головы, и смотрели, как растрепанные тучки бежали по небу. Тучки сталкивались и сливались. Синевы становилось все меньше и меньше. Серая вата подползала к солнцу.
      - Чего доброго пойдет дождь, - сказал Фред. - Давайте выкупаемся, пока жарко.
      Мы сбросили штаны, рубашки и, разбрызгивая ногами воду, побежали туда, где поглубже.
      Легкие пузырьки заскользили по коже, и веселый холодок сжал дыхание. Мы плескались в воде, ныряли, плавали наперегонки, гонялись за крабами.
      Вдруг тяжелая капля упала мне на макушку, на нос.
      По воде поплыли широкие круги.
      - Ребята, дождь!
      Мы выбрались на берег и стали наскоро одеваться.
      Серо-синяя плотная туча облегла все небо. На острове стало темно, как в десять часов вечера.
      Капли падали все чаще и чаще. Вдруг зеленоватая ракета вспыхнула в глубине тучи. Вдали что-то тяжело ухнуло и раскатилось. Рванул ветер, и вся листва, вся трава как по команде опрокинулась наизнанку.
      Желтоватым дымом закрутился над берегом песок.
      И разом хлынул и застучал по листьям, по песку, по нашим головам сплошной ливень.
      - В палатку! - закричал Фил.
      Натянув куртки на голову, мы бросились бегом.
      В палатке было темно и сухо. Дождь крупным горохом барабанил по брезентовым стенкам.
      - Вот так история! - сказал Фред Лангдон.
      - Что же нам теперь делать?
      - Пустяки, - сказал Фил, - когда дождь бывает сильный, он скоро проходит. Переждем грозу и поедем.
      Но дождь не проходил, а ветер становился все сильнее и сильнее.
      Слышно было, как шумят и стукаются о берег волны.
      - Ох, - сказал Фред, - хотел бы я теперь быть дома.
      - Хорошо бы... - сказал я.
      - Ну, чего повесили носы? - заворчал Фил. - У нас тут совсем неплохо: сухо уютно. Пирог у нас еще остался?
      - Остался.
      Мы вытащили остатки пирога, ветчины и прикончили их.
      - Хорошо бы теперь сделать лимонад. Фред, Бенни, давайте сюда сахар и лимоны, - скомандовал Фил. - Эх, досада - лимоны-то мы забыли в лодке.
      - Давайте я принесу, - вскочил Уоллес.
      - Ладно. Только накинь мою куртку, Бенни. Она толстая: в ней не вымокнешь, - сказал я.
      - Да как возьмешь лимоны, покрепче привяжи лодку, - прибавил Адамс, а то хороши мы будем, если ее унесет.
      - Привяжу так, что вы и не отвяжете, - засмеялся Уоллес и выбежал из палатки.
      - Не шлепнись в темноте! - крикнул вслед Фред.
      Мы приготовили воду, размешали сахар и стали ждать. Над палаткой свистели качающие ветки.
      - Фи-и-ил! - донеслось вдруг сквозь ветер. И еще раз:
      - Фи-ил! Том!
      Мы вскочили.
      - Уоллес! Что-то случилось.
      Согнувшись вдвое, головой пробивая ветер, скользя по мокрой траве, мы бежали к морю.
      Лодки на песке не было. Обрывок каната, привязанный к кусту, хлестал по мокрым камням, а "Дельфин", зарываясь в воду то носом, то кормой, качался шагах в тридцати от берега.
      В лодке, вцепившись в рукоятку руля, стоял Уоллес.
      - Правь на берег, - задыхаясь, крикнул я.
      Уоллес повернул руль, но лодка только вертелась и подпрыгивала. Я схватился за голову.
      Фил сбросил куртку и шагнул в воду. Прибой сбил его с ног. Фил поднялся и пошел дальше. Волна закрутила его и швырнула обратно, на отмель.
      По лицу Фила текла кровь.
      А лодку уносило от берега дальше и дальше.
      Уоллес перегнулся через борт, он что-то кричал, но слова пропадали в ветре.
      Мы только видели, как Бенни махнул рукой, потом опустился на скамейку и закрыл ладонями глаза.
      Лодка то подскакивала на острой вершине волны, то исчезала между двумя водяными хребтами. Мы стояли по колено в воде, мокрые с ног до головы, слепые от брызг и ветра.
      Сложив руки рупором, мы кричали:
      - Бенни! Бенни! Уоллес!
      Чернильная темнота залила остров и море. Вытирая брызги и слезы, мы смотрели вслед Бенни. Еще несколько минут "Дельфин" был чернее темноты, но потом она одолела его, заслонила, и мы больше ничего не видели.
      Вода растеклась по отмели, дошла до кустов; куртки у нас промокли, волосы превратились в сосульки. А мы все стояли и смотрели в темноту.
      У Фреда застучали зубы.
      - Ну что ж? Пойдем, - сказал Фил Адамс. - Холодно.
      Мы поплелись к палатке.
      20
      Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу.
      Мокрые куртки не грели, зуб не попадал на зуб. Море грохотало так гулко, так близко, точно волны расшибались о самые стенки нашей палатки.
      Палатка дрожала. Ветер гудел над нами в ветвях деревьев, свистел в каждой щелке брезента. Было так темно, что мы не видели своих рук и ног. Темнота осела вокруг и давила мокрой тяжестью.
      В правом углу брезент протек. Кап, кап, кап, кап - стучало в правом углу.
      - Когда эта ночь кончится? - прошептал Фред Лангдон. - Как ты думаешь, Фил, который теперь час?
      - Часа два.
      На секунду вспыхнула молния. Я увидел позеленевшие лица Фила и Фреда. У Фреда дрожали губы.
      Стало еще чернее, чем было.
      Грохнул гром. Мне показалось, что остров задрожал и медленно поплыл.
      - У сторожа Уольбакского маяка есть лодка, - сказал Фил Адамс. - В прошлом году он спас троих.
      - А в какую сторону понесло "Дельфин"? - спросил я.
      - Как раз к скале Макеро.
      Мы опять замолчали.
      - Может быть, его подобрали рыбаки, ведь они тоже ушли сегодня в море, - подумал я вслух.
      - Может быть, - сказал Фил.
      Вдруг Фред всхлипнул, уткнул голову в колени и заплакал.
      - Что ты? Что ты, Фред? - Я обнял его.
      - Бенни... - прошептал Фред, глотая слезы, - как мы вернемся домой без него?!
      "В самом деле, как мы вернемся домой без Бенни? - думал я. - Что мы скажем? Мэри-то как будет плакать. У нее глаза и волосы совсем такие, как у Бенни. Как он смотрел на нас из лодки! Потом он закрыл лицо руками. Плакал он или боялся смотреть на море? Море было черное, все в пене... А волны какие!.. Нет, нет, его непременно спасут".
      Вдруг Фил вскочил и выбежал из палатки. Колючая струя ветра и водяной пыли ворвалась к нам.
      - Ау!.. Ау!.. - кричал Фил. - Мы здесь!.. Мы здесь!..
      Фред и я схватились за руки и прислушались. Фил замолчал. Он вернулся в палатку и сел на прежнее место.
      - Показалось, - сказал Фил. - Это, должно быть, чайка кричала, а мне послышался голос Бенни.
      Всю ночь мы не спали. Сидели в промокшей палатке на холодной земле, прижавшись друг к другу, и молчали.
      Изредка только перекидывались словами.
      - Холодно, - бормотал Фред.
      - Подвинься поближе к Тому, - советовал Фил.
      - Утром нас подберет какая-нибудь рыбачья лодка, - говорил Фил вполголоса.
      - Когда еще наступит утро, - отвечал я.
      Наконец стенки палатки посветлели. Беловатыми пятнами выступили из темноты лица Фреда и Фила. Потом стали видны волосы, глаза, рот.
      Ветер утих. Дождь перестал. Рассвело.
      Я поднялся. Все тело затекло, в ногах бегали мурашки, пальцы застыли. Поискал куртку. Ах, да, она осталась у Бенни.
      Я вышел из палатки.
      Остров был совсем не такой, как вчера, - он стал серый, унылый. На прибитой траве валялись поломанные ветки. С обвисших деревьев капала вода. Мутные ручейки сбегали с пригорка к морю.
      Море сделалось грязное, зеленовато-серое. Волн больше не было, но вода все еще качалась и подбрасывала желтые полосы пены.
      Вдруг я увидел вдалеке темную черточку.
      - Фил! Фил! - закричал я. - Скорей сюда!
      Фил и Фред выскочили из палатки.
      Я показал им на темную черточку.
      - Да, - сказал Фил, - лодка.
      Мы побежали к берегу.
      Это были два баркаса. Баркасы быстро двигались к острову.
      В переднем на руле сидел Перкер, а на носу я разглядел какого-то человека в сером пальто и дедушку.
      Дедушка сидел, как всегда, опершись подбородком на набалдашник палки.
      Вдруг он увидал нас.
      Дедушка вскочил на ноги м крикнул:
      - Том!..
      Голос у него был не такой, как всегда.
      Человек в сером пальто первый выпрыгнул на берег. Это был мистер Уоллес.
      - Наконец-то! - Он бросился к нам. - А где же?..
      Голос у него оборвался, лицо стало белое, как бумага. Мы опустили головы. Все обступили нас. Фил рассказал, как было.
      - Лодку понесло к Уольбакскому маяку...
      Он хотел сказать еще что-то, но вдруг всхлипнул и принялся тереть кулаками глаза.
      Тут и я не выдержал, бросился к дедушке и, уткнувшись в его пальто, заплакал.
      Дедушка крепко прижал меня к себе.
      - Вот что, капитан Нёттер, - сказал Перкер, - забирайте-ка вы мальчуганов и отправляйтесь в город. А мы с мистером Уоллесом поедем к маяку.
      ---------
      На ривермутской пристани толпились встревоженные люди. Вчера утром, часом раньше нас, вышли в море три рыбачьих баркаса.
      Баркасы еще не вернулись. Растрепанные, с красными глазами, женщины стояли на ступенях пристани. Они кутались в платки и перебрасывались отрывистыми тревожными словами.
      - Да это капитан Нёттер! Капитан Нёттер, вы не видели наших? кричали нам с пристани, пока мы привязывали лодку.
      Дедушка только молча покачал головой.
      Сквозь толпу к нам пробрались мать Фреда Лангдона и отец Фила. Мистрисс Лангдон бросилась к Фреду и заплакала.
      - Но ты же весь мокрый! - вдруг закричала она, схватила сына за руку и потащила домой.
      Мы попрощались с Филом и тоже зашагали к дому.
      Тетушка уложила меня в постель, натерла спиртом, укрыла двумя одеялами и напоила чаем с малиной. Но я никак не мог согреться. Зубы у меня стучали больше, чем ночью в палатке, ноги были холодные как лед, а голова лежала на подушке совсем чужая.
      В комнате не переставая шумело море. Оно подступало к самой кровати. Я закрывал глаза ладонями, как Уоллес в лодке. Тогда кровать начинала раскачиваться, плясать и вдруг проваливалась куда-то.
      Потом мне казалось, что я стою по горло в холодной воде и кричу: "Бенни! Бенни!" А Бенни смотрит на меня из лодки широкими, как блюдечки, глазами. Потом лодку уносит, а глаза остаются и вдруг начинают вертеться, вертеться, так что кружится голова и тошнит.
      ---------
      Я болел целый месяц. Китти рассказывала мне потом, что я часто бредил и кричал во сне.
      Я постоянно спрашивал о Бенни. Со мной сейчас же начинали говорить о чем-нибудь другом и не отвечали на мои вопросы. Но один раз я услышал, как тетушка разговаривала с Китти. (Они думали, что я сплю).
      - Бедный мистер Уоллес, - говорила шепотом Китти. - Я заходила сегодня к Конвеихе в лавку. Он стал совсем седой и так сгорбился, бедняга, что на него смотреть жалко.
      - Еще бы, - отвечала тетушка, - такое горе!..
      Я уткнулся в подушку и заплакал.
      Когда я встал с постели, курточка висела на мне как мешок, а рукава были чуть пониже локтей.