Похищенный трон (Видесский цикл, Смутные времена I)

      На его месте я поступил бы именно так.
      Абивард кивнул:
      - Я думал примерно о том же, величайший. Теперь мне особенно хочется, чтобы мы наконец разобрались со Смердисом.
      - А мне нет? Если он сдастся сам, я буду так благодарен, что на месте отрублю ему голову - и все. Даже не потащу его в Машиз, чтобы полюбоваться изобретательностью палачей.
      - Это справедливо, - сказал Абивард и в расстройстве пнул пыль под ногами.
      - Куда же он по девался?
      - Брось меня в Бездну, если я знаю, - ответил Царь Царей. - Когда начинал эту погоню, я думал, что она очень скоро закончится. Но теперь... - Он тоже топнул ногой. Абиварду вспомнились слова Динак. Но он не успел раскрыть рот.
      Царь Царей продолжил:
      - Хорошо, что мы все же взяли с собой роту видессийских саперов. Если он умудрится спрятаться в какой-нибудь крепости, они помогут нам выкурить его оттуда.
      - Но со своим обозом они здорово замедляют наше передвижение, - сказал Абивард, окольным путем выражая свое несогласие. - И разведчики не могут далеко отрываться от основных сил, ведь Смердис увел с собой достаточно сторонников, чтобы задать небольшому отряду хорошую трепку.
      - Это как раз меня не беспокоит. Как бы то ни было, мы очень скоро догоним его, - сказал Шарбараз. - В конце концов, он старик и командовал монетным двором, а не конной сотней. В седле он скукожится, как зелень в кипящем котелке.
      Он поднялся - высокий, гордый, молодой, уверенный в себе - макуранский Царь Царей до кончиков ногтей. Видя эту царственную гордость - вне всякого сомнения, обоснованную, - Абивард был вынужден напомнить себе, что раньше Шарбаразу случалось недооценивать Смердиса.
      - Не может быть! - с отвращением произнес Шарбараз.
      - Не может быть, - с сочувствием произнес Абивард.
      - Не может быть, - с восхищенным изумлением произнес командир видессийских саперов. Тощий, угрюмый, пропеченный солнцем Ипсилантис даже среди макуранцев показался бы человеком сдержанным, а уж для видессийца был вообще вопиющим исключением. Но когда Ипсилантис, подняв голову, вглядывался в крепость на вершине горы Налгис-Краг, он был потрясен не меньше любого макуранца.
      Шарбараз относился к нему с уважением, может быть, большим, чем он оказал бы находящемуся на этой должности макуранцу. Он сказал:
      - Памятуя о том, что ваши ребята творили между Тубтубом и Тибом, я отказываюсь верить, что что-нибудь может оказаться вам не под силу. Не сомневаюсь, ты придумаешь какой-нибудь хитроумный способ заставить Смердиса спуститься к нам.
      - Бросьте меня в лед на веки вечные, величайший, ума не приложу, - ответил Ипсилантис. По-макурански он говорил бегло, хотя обычно молчал, относясь к тому редкому типу людей, которые говорят только то, что необходимо, и ни слова больше.
      Царь Царей нахмурился:
      - Если брать Налгис-Краг измором, на это уйдут годы.
      В ответ Ипсилантис ограничился кивком, что ничуть не улучшило настроения Шарбараза. Он сжал кулаки. Абивард знал, что больше всего на свете ему хотелось разнести крепость Налгис-Краг по камешку. Но невозможно было даже подобраться к крепости, не говоря уже о том, чтобы разрушить ее.
      Абивард сказал:
      - Величайший, мне представляется, что у крепости все же есть одно уязвимое место.
      Ипсилантис хмыкнул и покачал головой. Он вложил в это больше смысла, чем иные в длинную пламенную речь. Шарбараз язвительно осведомился:
      - Просвети же нас, о великий знаток военного дела. Достойный всяческого уважения сапер видит перед собой неприступную крепость. Признаюсь, я тоже вижу перед собой неприступную крепость. До чего же замечательно, что ты нашел уязвимое место, которого не заметили мы. И что же это за уязвимое место?
      - Птардак, сын Артапана, - незамедлительно ответил Абивард. - Крепость сама по себе может быть сложена хоть из алмаза, а не просто из железа и камня.
      Но раз ею командует Птардак, она может пасть. Ты же имел с ним дело, величайший. Я прав или нет?
      Шарбараз ответил не сразу. В его глазах появилось отсутствующее выражение, никак не связанное с видом на крепость, сооруженную на вершине горы. До этого мгновения он думал только о крепости, но не о людях, находящихся в ней. Думая, он тихонько прищелкивал языком. Наконец он сказал:
      - Что ж, зятек, очень может быть.
      - Знать человека, с которым сражаешься, важнее, чем знать крепость, в которой он засел, - сказал Ипсилантис. Если вдуматься, мысль очень видессийская. Он обратился к Абиварду:
      - Ну и что же этот Птардак, высокочтимый?
      Теперь призадумался Абивард. Как охарактеризовать бывшего зятя?
      - Он... слаб, - сказал он через мгновение. - Нет, он не трус, ничего похожего, но он как бы одет в грозный боевой панцирь. Если этот панцирь разбить, внутри будет мягко.
      - Как устрица, - сказал Ипсилантис. Абивард знал это слово, хотя ни разу не пробовал устриц. Он кивнул. Сапер задумчиво потер подбородок:
      - И как же разбить этот панцирь?
      - Сказать ему, что произойдет с ним, когда падет крепость - а она рано или поздно падет, - нетерпеливо проговорил Шарбараз. - Ему от меня кое-что причитается не только за то, что он приютил у себя Смердиса, но и за восхитительный прием, оказанный мне в позапрошлом году. Припугнуть его хорошенько, и он сделает все, что мы захотим. Он должен знать, что могут сделать с ним палачи в Машизе, прежде чем позволят ему умереть.
      Абивард покачал головой:
      - Прости, величайший, но я не думаю, что таким образом мы сумеем запугать его. Даже если мы возьмем Налгис-Краг... - Вежливость не позволяла ему прямо возражать Царю Царей, Но он сомневался, что крепость можно покорить. - ...как ты предлагаешь взять самого Птардака? Один шаг со стены - и от палачей он ушел.
      - Он слегка вздрогнул. Ох и далеко же падать со стены Налгис-Крага! Сколько всего успеешь передумать, пока летишь и ветер свистит в ушах, а мгновение тьмы еще не настало?
      Шарбараз сверлил его сердитым взглядом. Но Ипсилантис сказал:
      - Разумно, - таким тоном, что Шарбараз не мог возразить, дабы не показаться вздорным даже самому себе.
      - И что? - буркнул Царь Царей. - Если мы не можем даже достать Птардака, как же мы сумеем запугать его так, чтобы он захотел выдать нам Смердиса? - Он задал этот вопрос как риторический, не сомневаясь, что никакого ответа у Абиварда нет. Сжав кулаки, Шарбараз продолжил:
      - Неслыханно, чтобы какой-то дихган мог в одиночку бросить вызов всему царству!
      Если бы в свое время Абивард не бросил в одиночку вызов всему царству, то не Смердис, а Шарбараз был бы сейчас замурован в Налгис-Краге. Он счел неполитичным поминать это, но жалоба Царя Царей навела его на мысль:
      - Ты прав, величайший, тебе принадлежит все царство, а Птардаку - лишь один надел. Если мы начнем планомерно разрушать надел, дав Птардаку понять, что, когда мы покончим с этим, у него останется только крепость...
      С практичностью, свойственной мастеровым, Ипсилантис сказал:
      - Он сидит высоко и глядит далеко. Каждая сожженная деревня...
      Шарбараз ответил не сразу. Абивард понимал, что не стоит напирать на него, особенно сейчас, когда он начинает осознавать масштабы своей власти. Он терпеливо ждал, что скажет Царь Царей.
      - Попробуем, - наконец заявил Шарбараз. - Но сначала предупредим Птардака, что именно мы намерены сделать. Если он предпочтет пожертвовать своим наделом ради Смердиса, хмыря хмырей, вся вина за это ляжет на него.
      - Как прикажешь, величайший. - Абивард кивнул. - Дай Господь, чтобы он поддался на угрозу и не вынудил нас привести ее в исполнение.
      - Поддастся, если хоть чуть-чуть думает о своем наделе, - сказал Шарбараз.
      - И я знаю идеального парламентера, который передаст ему наши условия.
      - Кто же это, величайший? - Абивард в общем-то понял мысль Царя Царей, но подхватывать ее не стал.
      Шарбараз поцокал языком, словно желая сказать, что Абивард разочаровал его, и ткнул пальцем:
      - Ты.
      Поднимаясь по узкой, извилистой тропке к крепости Налгис-Краг, Абивард высоко держал щит перемирия. Он жалел, что под ним конь, а не крепче стоящие на ногах мул или осел. Разумеется, престиж запрещал это. Но если конь его оступится и упадет, то он погибнет ради престижа. Это была не самая распространенная причина смерти в Макуране, но отнюдь не самая редкая.
      Он чувствовал себя очень одиноким. Если Птардак пожелает схватить его и оставить у себя заложником, чтобы заставить Шарбараза переменить решение, ничто не помешает ему сделать это. Абивард не думал, что это окажет какое-то воздействие на Царя Царей, а о том, какое воздействие это окажет лично на него, он старался не думать.
      Он уже проехал несколько застав в нижней, более пологой части горы Налгис-Краг. Теоретически войско Шарбараза могло бы выбить эти заставы, хотя и ценой больших потерь. Что же касается заграждения, выросшего впереди, и тех, кто несет стражу за этой преградой...
      По камням заграждения вскарабкался воин:
      - Что тебе нужно?
      Абивард помахал щитом перемирия:
      - Я пришел с предупреждением от Шарбараза, Царя Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство, об участи, которая постигнет надел Налгис-Краг, если дихган Птардак откажется выдать ему мятежника Смердиса. Мне приказано передать это предупреждение Птардаку лично.
      - Жди здесь, - сказал воин. - Кто ты? Я должен назвать твое имя моему повелителю.
      - Абивард, сын Годарса, его бывший зять, - ответил Абивард.
      Воин Птардака застыл, будто ужаленный осой. Абивард тоже застыл. Этого вопроса он боялся с самого начала. Птардак вполне мог отдать приказ убить его на месте. Но видимо, не отдал. Воин сказал:
      - Я передам твои слова дихгану. Жди. Воин, двигаясь довольно судорожно, скрылся за грудой камней, которые можно было бы градом обрушить на головы нападающих, и поспешил в крепость.
      Абивард спешился, скормил коню несколько фиников и прошелся по нему скребницей. Он старался не обращать внимания на воинов, наблюдающих за ним из-за груды камней, как и на тех, которых он уже миновал и которые могли помешать ему возвратиться к своим. Это было нелегко и с каждой минутой становилось все тяжелее.
      Он посмотрел вверх, на склон, становившийся круче по мере приближения к крепости. Наконец его терпение было вознаграждено: он увидел двух человек, медленно едущих в его сторону. Несколько минут спустя в одном из них он узнал воина, который отправился доложить Птардаку о его прибытии. Потом он узнал и самого Птардака.
      Его бывший зять перелез через разделявший их каменный вал и приблизился.
      За заграждением стояли люди Птардака с поднятыми луками. Если бы Абивард попытался что-то сотворить с Птардаком, его бы тут же начинили стрелами.
      Поскольку ничего похожего у него на уме не было, он поклонился Птардаку и сказал:
      - Дай тебе Господь доброго дня. Ты передвигаешься хорошо. Я рад, что нога зажила должным образом.
      - Она меня больше не беспокоит, во всяком случае не мешает двигаться, ответил Птардак. - Но когда надвигается дождь или непогода, я чувствую это на день раньше всех остальных. - Он окинул Абиварда подозрительным взглядом:
      - Но ты приехал сюда не затем, чтобы разговаривать о моей ноге.
      - Это так, - сказал Абивард. - Я приехал сюда, чтобы потребовать именем Шарбараза, Царя Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство, ныне являющегося моим зятем через сестру мою Динак, которую ты несомненно помнишь, отдать нам узурпатора Смердиса.
      - Я на все требования Шарбараза и гнилого, финика не дам, - сказал Птардак и щелкнул пальцами, Тем самым выражая свое презрение. - Он всего-навсего отступник, а истинный Царь Царей - Смердис. И за тебя я гнилого финика не дам. Чем скорее ты полетишь в Бездну, тем счастливее я буду. Ты что, забыл, что между нами война до ножа?
      Только твой щит перемирия и мое великодушие удерживают меня от того, чтобы приказать убить тебя немедленно.
      Он выпятил грудь, несомненно уверенный, что напугал Абиварда. Однако Абивард уже видел, как Птардак распускает хвост, так что воинственные речи бывшего зятя не произвели на него сильного впечатления. Он сказал:
      - Шарбараз, Царь Царей, готов пощадить тебя, хоть ты и держал его в темнице, но при условии, что ты выдашь узурпатора. Если же не выдашь, за это заплатит твой надел - и ты, когда начнешь умирать с голоду.
      Птардак вновь щелкнул пальцами:
      - Плевать мне на Шарбараза и его угрозы, так ему и передай. Если он предполагает взять крепость Налгис-Краг штурмом, что ж, остается пожелать ему всяческой удачи.
      - Но крепость Налгис-Краг - это еще не весь надел, - ответил Абивард. Он рассказал Птардаку, что задумали они с Шарбаразом, и добавил:
      - Когда мы закончим заниматься твоими землями, вороне, пролетающей над ними, придется нести с собой провиант. Предупреждаю тебя, прислушайся к моим словам.
      Лицо Птардака потемнело от ярости. Теперь Абивард ощутил страх - страх, что Птардак разъярится настолько, что забудет о щите перемирия и о своем великодушии, о котором распинался несколько минут назад.
      - Смердиса я не отдам, - прохрипел Птардак. - Я принес ему клятву верности, которую, в отличие от некоторых, соблюдаю.
      - Но условия этой клятвы были лживы, - сказал Абивард, - поскольку Шарбараз, Царь Царей, не уступил свой трон добровольно. Следовательно, клятва ни к чему тебя не обязывает.
      - Ты говоришь как видессиец, вроде тех, которым Шарбараз продал душу за возможность похитить престол, - сказал Птардак. - Меня твои утверждения не интересуют. Смердиса я вам не отдам.
      - Твой надел заплатит за твое упрямство, и ты тоже, когда в конце концов подчинишься воле Царя Царей, - предупредил Абивард. - Дважды, трижды подумай о своих действиях, Птардак.
      Ему не хотелось чрезмерно давить на бывшего зятя, чтобы не поставить его в совсем уж безвыходное положение. Поэтому он говорил со всей возможной мягкостью - в тех пределах, которые поставил ему Шарбараз. Но этой мягкости оказалось недостаточно. Птардак завопил:
      - Отправляйся к своему хозяину и скажи, что я никогда не надену ливрею его лакея!
      Абивард не смог удержаться от прощального укола:
      - А почему, собственно, тебя это так волнует после того, как пару дней ты носил даже его облик? - Он развернул коня и начал спускаться с горы, сопровождаемый проклятиями, которые выкрикивал ему вслед Птардак.
      Когда Абивард вернулся ни с чем, Шарбараз опечалился:
      - Если этот надутый осел думает, что я блефую, придется показать ему, насколько он не прав. Очень мне это не нравится, ведь его подданные - это и мои подданные. Но я получу от него Смердиса, получу любой ценой!
      Абивард отправился с отрядом, которому было поручено сжечь деревню у подошвы Налгис-Крага. Тамошние жители были заранее предупреждены, и, когда воины вошли в деревню, большинство из них уже вышло на дорогу, унося с собой все, что могли. Но несколько человек все же задержались в деревне. Одна из них, старуха, погрозила бряцающим доспехами конникам кулаком.
      - Да проклянут вас Господь и Четыре Пророка за то, что творите зло тем, кто вам никакого зла не сделал, - громко прошамкала она беззубым ртом.
      - Давай, бабуля, ступай отсюда, - сказал Абивард, изогнув левую ладонь, чтобы отвести проклятие. - Вини во всем своего дихгана, который не выдает Шарбаразу. Царю Царей, беглого преступника.
      - Если виноват дихган Птардак, Так и жгите дихгана Птардака, - огрызнулась старуха. Но этого-то войско Шарбараза и не могло: в крепости Налгис-Краг дихган был неуязвим, и поэтому вместо Птардака должны были страдать его подданные.
      Продолжая ругаться и оплакивать свою судьбу, старуха подняла на плечо сделанный из одеяла узел с жалкими пожитками и поплелась вслед за остальными жителями деревни.
      - Не завидую я этим людям, - сказал Абивард. - Если Птардак упрется, нам придется жечь их жилища снова и снова.
      Один из конников раздал факелы. Другой разжег костер посреди рыночной площади. Когда затрещал огонь, Абивард сунул в пламя головку факела и помахал им в воздухе, чтобы получше разгорелся. Он поднес факел к соломенной крыше ближайшего дома. Сухая солома занялась мгновенно. Пламя поднялось до конька крыши, горящая солома посыпалась вниз, поджигая все, что было внутри дома.
      На площади, вблизи костра, разожженного воином,. сидели несколько собак.
      Они безутешно выли, прерываясь лишь на чиханье и фырканье, - дым от костра становился все гуще. Абивард наблюдал за тем, как воины жгут деревню. Одни делали это с неподдельным удовольствием, вбегали внутрь и выбегали с кувшинами вина или побрякушками для прибившихся к войску шлюх, а потом с радостными воплями поджигали только что ограбленные дома. Другие же просто поджигали дом и шли к следующему.
      В конечном счете Абивард решил: "А не все ли равно, как ведут себя воины?
      Деревня-то горит".
      Кашляя, со слезящимися от дыма глазами, он выехал вместе с остальными поджигателями из деревни. Столб черного дыма от оставшегося на ее месте погребального костра поднимался над вершиной Налгис-Крага. Ветер рвал и теребил его и наконец развеял, но запах гари не мог не достигнуть крепости.
      Однако Птардак и не думал выдавать Смердиса.
      Когда настало утро, Шарбараз отправил Абиварда с другим отрядом конников сжечь еще одну деревню, стоящую примерно на фарсанг севернее Налгис-Крага.
      Когда они подъехали, их встретил град стрел. Двое воинов и конь получили ранения. "Вперед!" - крикнул Абивард. Воины ворвались в деревню, исполненные мрачной решимости. Их еще раз обстреляли, ранив одного коня. В таком бою кони были почти бесполезны, чего не скажешь о воинах в доспехах. Стоило им сломать несколько дверей и перебить скрывавшихся за ними защитников, и остальной деревенский люд быстро утратил боевой дух.
      И все же Абиварду с большим трудом удалось удержать своих воинов от массовой резни.
      - Они имеют право защищаться, - настойчиво внушал он. - Никто не предупредил их, что если они будут сопротивляться, то потом вырежут всю деревню. Но в следующий раз...
      Он выгнал жителей из домов в той одежде, которая на них была, разрешив взять только по лепешке и кувшинчику вина на человека. После этого в небо вновь поднялся столб дыма, еще гуще и чернее, чем вчерашний. Воины делали свое дело с целеустремленностью, которой не было в той, другой деревне. Они не тратили время на шалости.
      Когда Абивард доложил о сделанном, Шарбараз кивнул:
      - Ты поступил совершенно правильно, зятек. Завтра, если, конечно, понадобится выезжать завтра, мы скажем им, что они могут взять с собой все, что сумеют унести, если не будут оказывать сопротивления. В противном случае мы поступим по законам войны. - Он поднял взгляд на крепость Налгис-Краг:
      - Хоть бы Птардак поскорее понял, что если он будет и дальше укрывать узурпатора у себя, то останется вообще без надела!
      Однако на другой день горела деревня, расположенная южнее. Люди покидали ее мрачно, но не оказывай никакого сопротивления копейщикам Царя Царей, выехавшим туда большим отрядом. Еще через день пришлось с боем брать четвертую деревушку. Взяли.
      Вместе с домами горели виноградники и фисташковые деревья. Шарбараз держал слово: Птардак мог удерживать крепость сколько угодно, но после того, как по всему наделу пройдутся воины с факелами, в нем. ничего, кроме крепости, не останется.
      На пятый день горела знакомая Шарбаразу деревня Гайи, та самая, через которую он бежал из Налгис-Крага. Царь Царей со вздохом произнес:
      - Теперь придется переписать все, что я знал об этих местах.
      На шестой день его отряды готовы были отправляться жечь дальше, но с Налгис-Крага спустился человек со щитом перемирия и простерся ниц перед Царем Царей. После ритуального поедания земли он сказал:
      - Величайший, да продлятся твои дни и прирастет твое царство! Если дихган Птардак отдаст тебе твоего родственника Смердиса, простишь ли ты ему те проступки, которые он, по твоему мнению, совершил, прекратишь ли уничтожать его надел и подтвердишь ли, что сохраняешь не только его жизнь, но и его права здешнего дихгана?
      - Очень не хочется давать ему так много, - сказал Шарбараз и посмотрел на Абиварда. Абивард кивнул. Шарбараз нахмурился, некоторое время поколебался, но сказал:
      - Ладно. Ради прекращения междуусобицы я готов пойти на это. Пусть узурпатора доставят ко мне сегодня до полудня, и тогда все будет так, как того желает Птардак.
      Посланец дихгана галопом полетел в крепость. Шарбараз повернулся к Абиварду:
      - Простить-то я прощаю, но брось меня в Бездну, если я это забуду.
      Абивард понял это так, что Птардаку теперь лучше не высовывать носа из крепости Налгис-Краг до конца дней своих, если только он не хочет, чтобы дни эти не оказались резко сокращены. Эта мысль скользнула в его мозгу и тут же ушла, вытесненная огромным облегчением оттого, что борьба, так долго раздиравшая Макуран, вот-вот закончится.
      И еще его пожирало любопытство: ему очень хотелось увидеть наконец-то человека, захватившего трон Шарбараза. Задолго до того, как солнце поднялось в зенит, с Налгис-Крага спустились трое: два воина вели в поводу мула, к которому был привязан седобородый старик. Передав Смердиса в руки Шарбараза, воины не стали дожидаться, какой прием им окажет Царь Царей. Как и предшествующий посланец Птардака, они галопом умчались назад, в безопасное место.
      Хотя Смердис был растрепан, немыт и одет лишь в грязный кафтан, семейное сходство между ним, Перозом и Шарбаразом просматривалось легко. Старик весьма успешно скрывал страх, которого не мог не испытывать.
      - Ну, родственничек, что скажешь в свое оправдание? - спросил Шарбараз.
      - Скажу одно: надо было вместе с троном отобрать у тебя и голову, ответил Смердис, шамкая, как та старуха в деревне, - у него тоже почти не осталось зубов.
      - Этой ошибки я не повторю, - сказал Шарбараз. - Но смелости в тебе больше, чем я предполагал. Так что я просто укорочу тебя маленько, и все.
      Смердис кивнул. Сотники Шарбараза собрались в кружок, наблюдая за казнью.
      Один из воинов перерезал веревки, которыми был связан Смердис, и помог ему слезть с мула. Старик опустился на четвереньки и вытянул шею, подставляя ее под меч. Меч опустился. Тело Смердиса дернулось и застыло. Если бы он жил так, как умер, из него мог бы получиться достойный Царь Царей.
      - Вот и все, - сказал Шарбараз.
      Глава 12
      Вместе с фургоном, в котором ехала Рошнани, уцелевшими конниками из надела Век-Руд и прорицателем Таншаром Абивард возвращался домой. Их сопровождала сотня из того отряда, который осаждал Налгис-Краг.
      - Считай их моим подарком на дорожку, - сказал Шарбараз на прощание. - По пути в свой надел ты ведь можешь нарваться на степняков.
      - Это так, - сказал Абивард, крепко сжимая руку Царя Царей. Войско Шарбараза тоже снималась с места. Одни возвращались в родные северо-западные наделы, другие направлялись с Царем Царей в Машиз, а видессийские саперы во главе с Ипсилантисом - на родину. Абивард добавил:
      - Величайший, не нахожу слов, чтобы передать, как я буду скучать по тебе. После всего того...
      Шарбараз ухмыльнулся:
      - Я ведь назвал этих воинов подарком на дорожку, а не прощальным подарком.
      Тебе надо удостовериться, что дома у тебя все в порядке, это я понимаю. Но очень скоро ты мне понадобишься. Ты знаешь, какие у меня планы.
      Абивард покосился на видессийцев. Они были достаточно далеко и слышать не могли. Но он все равно понизил голос:
      - Мы их должники, величайший. - Более откровенно выразить свое неодобрение он не решался.
      - Я знаю, - спокойно ответил Шарбараз. - Именно должники, не более того, я все равно что занял десять тысяч аркетов у ростовщика. Я верну этот долг, как сумею. А когда расплачусь - неужели ты думаешь, что такой счетовод, как Ликиний, не предоставит мне повода вернуть то, что по праву принадлежит Макурану?
      - Если так ставить вопрос, то конечно, - сказал Абивард. Ликиний - очень способный правитель. Но Шарбараз прав: пытаясь все рассчитать заранее, видессийский Автократор оставался почти слеп ко всему, что не входило в его расчеты. А ни один человек, даже самый мудрый, не в состоянии предвидеть всего.
      Это может один Господь.
      Шарбараз похлопал его по спине:
      - Дай Господь, чтобы в твоем наделе и в твоей семье все было благополучно.
      - Спасибо, величайший. - Немного помедлив, Абивард сказал:
      - Величайший, если ничто не мешает тебе предоставить моей сестре немного свободы за пределами женской половины, это бы очень ее осчастливило.
      - И это я знаю, - сказал Шарбараз. - На этот счет не беспокойся. Мой долг перед Динак больше, чем перед Ликинием. И я оплачу его. - Он рассмеялся: Может быть, я даже введу такую моду, чтобы мужья показывались в свете вместе с женами. Как завопит наше старичье! - Похоже, эта перспектива была ему очень по душе.
      - Благодарю тебя, величайший, - сказал Абивард.
      - Езжай домой, займись своими делами, а потом придет время заняться моими, - сказал Шарбараз.
      Когда Абивард в прошлый раз возвращался из Налгис-Крага в свой надел, он спешил, насколько это было возможно, чтобы не загнать насмерть коней, на которых ехали Шарбараз, Динак, Таншар и он сам. Пока он не добрался до своей земли, он все боялся, что воины Птардака преследуют его по пятам, скача изо всех сил, чтобы перехватить беглого Царя Царей.
      Теперь он мог не спешить. Он больше не боялся врагов сзади, к тому же с ним ехало достаточно воинов, чтобы внушить ужас даже многочисленной шайке хаморов. Обернувшись к Таншару, ехавшему рядом, он сказал:
      - Кочевники упустили свой шанс оттяпать большой кусок северо-запада и превратить его в продолжение Пардрайянской степи.
      - Похоже на то, - кивнул прорицатель. - Они все объединились против нас, когда Пероз, Царь Царей, перешел Дегирд со своим войском, но они не народ, а отдельные племена. Если они начали свару между собой после одержанной победы, у них не было возможности сделать то, о чем ты говорил. Я, конечно, не знаю, как случилось на самом деле, но вполне могло быть и так.
      Абивард засмеялся:
      - Странно слышать от прорицателя, что он не знает, как случилось. Ты же вроде должен такие вещи знать.
      - Повелитель, когда ты будешь обременен годами, как я, ты поймешь, что главное из всего, что ты знаешь, - это то, что ты не знаешь почти ничего, ответил Таншар. - Да, если бы мне приказали и я смог преодолеть магию их племенных шаманов, я сумел бы узнать, почему хаморы всей ордой не перешли Дегирд, как мы опасались. Но кого теперь интересует это "почему"? Важно, что они этого не сделали.
      - М-м. - Поразмыслив над словами Таншара, Абивард ощутил их правоту. Понимаю. Только не надо говорить о собственном невежестве. В нашем походе ты сделал больше, чем... чем... - Он не знал, что сказать дальше, чтобы не обидеть Таншара, а этого ему хотелось меньше всего.
      - Больше, чем можно было ожидать от деревенского прорицателя? Это ты хотел сказать? - мягко спросил Таншар. Абивард почувствовал, что у него горят уши, но не кивнуть не мог. Таншар с улыбкой продолжил:
      - Я всю жизнь прожил в деревне возле крепости Век-Руд, и всю жизнь мне приходилось заниматься делами деревенской важности. Пойми, я не жалуюсь, я был счастлив, насколько может быть счастлив человек, не имеющий хорошей жены. В Макуране полно людей, подобных мне, занимающих самое разное положение. Большая их часть так и сидит в своих деревнях всю жизнь и не имеет возможности всерьез проявить свои способности.
      Благодаря тебе я такую возможность получил и воспользовался ею.
      Спокойные слова прорицателя заставили Абиварда задуматься. Действительно ли все так, как говорит Таншар? Может ли человек, если ему выпадет такая возможность, сделать больше, чем мог бы даже мечтать? Если так, сколько же простых людей впустую тратят жизни, столь блистательные в своих возможностях, в рутине будней, зарабатывая себе на хлеб в деревнях и бородках по всему царству?
      Если Таншар прав, не стоит ли Царю Царей заняться поиском таких людей? Но как разыскать их, пока не разразилась какая-нибудь беда, при которой они могут проявить свои таланты? Абивард не знал ответов на эти вопросы, но считал, что сами вопросы следует довести до сведения Шарбараза. И еще один вопрос он задал Таншару:
      - Когда на Машиз опустилась тьма, ее рассеяли видессийские священники. Что же случилось с тобой и другими макуранскими чародеями, состоявшими при Шарбаразе, Царе Царей?
      - Что случилось с нами, повелитель? - Смех прорицателя был исполнен самоуничижения. - То, что случилось, показало нам пределы того, о чем я говорил раньше, ибо против такой магии мы оказались беспомощны, как дети. Нам не хватило ни подготовки, ни умения. До прошлого года ничего хорошего о Видессии я не слышал, но я благодарю Господа, что с нами оказались видессийцы. Без них Машиз пребывал бы во тьме и по сей день.
      - Любопытная мысль, хотя и гадкая, - сказал Абивард. Он представил себе, как ощупью, практически вслепую, крадется по улицам, стараясь уйти из-под заклятия, и похолодел, несмотря на то что такая мрачная перспектива исчезла больше месяца назад.
      Отряд, бряцая доспехами, стуча копытами и скрипя колесами, приближался к наделу Век-Руд. Середина лета ощутимо сказалась на земле: зелень стала желто-коричневой, а сама земля - серой. Без запасов фуража и бочек с водой, едущих в обозе, Абивард не рискнул бы пересечь пустыню в это время года.
      По плоской выжженной земле плясали, поднимая пыль, небольшие смерчи.
      Абивард не обращал на них особого внимания, но некоторые из воинов той сотни, которую отдал ему Шарбараз, утверждали, что эти смерчи - внешнее проявление злобных демонов. Один из воинов пустил в такой смерч стрелу, и тот моментально исчез. Воин, торжествуя, повернулся к Абиварду: