Похищенный трон (Видесский цикл, Смутные времена I)

      Абивард покосился на Шарбараза. Законный Царь Царей был не так спокоен, как старался показать, - он вертелся отнюдь не по-царски. Глядя на это, Абивард тоже занервничал. Ему хотелось сказать нечто вроде:
      "Это была твоя идея", но он не мог - монархам такого не говорят.
      Заль был слишком далеко, и никто в крепости не мог расслышать, что он говорит своим воинам. Однако торжествующий клич, которым разразился отряд, прозвучал в ушах Абиварда сладчайшей музыкой. Он заметил, что скалится, как болван. Но и на лице Шарбараза появилась широкая улыбка облегчения.
      - Обошлось, - сказал он.
      - Похоже на то, - согласился Абивард, стараясь, чтобы голос его звучал как можно спокойнее.
      Конный отряд двинулся вверх по холму, громко и нестройно распевая. Абивард не сразу узнал мелодию - это была песня во славу Царя Царей. Шарбараз радостно взмахнул кулаком:
      - Правда привлекает людей на мою сторону! Абивард кивнул.
      Еще кто-то едет, - сказал Фрада, показывая на юго-восток.
      - Вижу, - отозвался Абивард. - Если бы Смердис решил атаковать нас сейчас, он накрыл бы большинство дихганов северо-западной части царства.
      - Если бы Смердис решил атаковать нас сейчас, его войско дезертировало бы, - с уверенностью сказал его младший брат. - А как же иначе? Теперь псе знают, что он узурпатор, а законный Царь Царей на свободе, и кто же захочет за него сражаться? Он будет прятаться в своем дворце в Машизе и ждать, пока Шарбараз не придет и не положит конец его мучениям.
      - Дай Господь, чтоб ты оказался прав. - Он не хотел излагать свои сомнения Фраде, но они у него были. В последний раз он был уверен, что все получится блестяще, когда ехал на север с Перозом, чтобы раз и навсегда разобраться с хаморами. Получилось совсем не так, как планировал Пероз.
      - Кто идет? - крикнул один из стражников приближающемуся благородному человеку с его свитой.
      - Дигор, сын Надины, дихган надела Азармидухт, - последовал ответ.
      - Добро пожаловать в надел Век-Руд, о Дигор из Азармидухта, - ответил стражник. - Знай, что Шарбараз, Царь Царей, объявил крепость Век-Руд зоной мира. Если у тебя вражда с соседом, то, увидев его здесь, ты должен встретить его как друга. Так повелел Шарбараз, так тому и быть.
      - Так тому и быть, - повторил Дигор. Абивард не мог понять, рассердил его этот приказ или нет: голос и лицо Дигора были спокойны. В отличие от большинства собравшейся здесь знати, он не был ни чересчур стар, ни излишне молод. Либо он не ходил в Пардрайянскую степь, либо вернулся оттуда живым.
      Абивард взял кусочек пергамента, чернильницу и тростниковое перо. Обмакнув перо в чернильницу, он подчеркнул имя Дигора и поставил письменные принадлежности на место. Фрада улыбнулся:
      - Отец одобрил бы это.
      - Что? То, что я веду список? - Абивард тоже улыбнулся и показал вниз, на море людей, бурлящее во дворе. - Без списка я никогда бы не разобрался, кто есть кто.
      - Чтобы собрать их всех здесь, потребовался призыв Шарбараза, - сказал Фрада, - и только приказ Шарбараза сохранять мир мешает им выхватить мечи и кинуться резать друг друга. Вражда некоторых семейств восходит ко временам Четырех .Пророков.
      - Знаю, - сказал Абивард. - Я надеялся, что, когда множество наделов возглавили новые люди, кое-что из прошлого забудется, но только на это не похоже. Но пока они ненавидят Смердиса больше, чем своего соседа, мы можем на что-то надеяться.
      - Надеюсь, ты прав, - сказал Фрада. - Скольких еще дихганов мы ждем?
      - Кажется, троих. - Абивард сверился со списком. - Точно, не явились только трое.
      - Похоже, величайший не намерен больше дожидаться их. - Фрада показал на жилую часть, где из окошка выглядывал Шарбараз. Последние три дня, когда дихганы северо-запада начали стекаться в Век-Руд ответ на его призыв, он только и делал, что нетерпеливо расхаживал взад-вперед.
      - Ну и хорошо, - ответил Абивард. - Они нас объедают и опивают, и кто знает, долго ли еще они сумеют сохранять здесь мир? Кто-то покажет кинжал - И каждый вспомнит о кровной мести, да еще и нас в это втравят. Нашему роду как-то удавалось без этого обходиться, но одного-двух убийств в крепости Век-Руд за глаза хватит, чтобы наши внуки и правнуки, завидев соседа, хватались за кинжал.
      - Тут ты прав, - сказал Фрада. - Вляпаться в кровную месть легко, а вот вылезти... - Он покачал головой.
      Именно в эту минуту Шарбараз решил, что не станет дожидаться нескольких оставшихся копуш. Он вышел из жилой части и решительно направился через толпу, собранную во дворе, к помосту, который специально для него построили плотники Абиварда. На нем не было роскошной мантии, подобной той, которую Пероз носил даже в походе, лишь простой кафтан из толстой шерсти и конический шлем с пучком перьев вместо плюмажа. Но и в таком облачении он притягивал внимание людей, как магнит притягивает железо. Бесцельное хождение во дворе стало целенаправленным - собравшаяся знать обернулась к помосту, чтобы услышать слова Царя Царей.
      Абивард и Фрада устремились вниз со стены. К тому времени, как они начали протискиваться в поисках места, с которого было бы слышно Царя Царей, для того чтобы получить хорошее место, им пришлось бы прибегнуть к мордобою. Абиварда это не волновало. В отличие от остальных дихганов, он уже несколько недель имел счастье общаться с Шарбаразом и составил до вольно четкое представление, о чем будет говорить за конный Царь Царей.
      Шарбараз обнажил меч и взмахнул им над головой;
      - Друзья мои! Хотим ли мы оставаться рабами хаморов с одной стороны, а с другой - этой пиявки на Машиза, которая сосет нашу кровь, чтобы жирели кочевники? Хотим ли мы этого?
      - Нет! - Рев толпы многократным эхом отдался от каменных стен крепости, заполнив двор невообразимым шумом. Абивард почувствовал, что уши его глохнут, подвергаясь атаке со всех сторон одновременно.
      - Позволим ли мы выжившему из ума казначею осквернять своим вонючим задом трон, по праву принадлежащий настоящим мужчинам? - кричал Шарбараз. - Или вернем себе то, что наше по праву, и преподадим злодею такой урок, чтобы будущие предатели и узурпаторы тряслись от страха и пускали сопли еще тысячу лет?
      - Да! - На этот раз рев был еще оглушительнее.
      - Теперь вы, несомненно, знаете, как узурпатор похитил престол: подсыпав зелье мне в ужин. И весьма вероятно, он обокрал и вас, сказав, что заплатит хаморам, чтобы оставались на своем берегу Дегирда, - продолжал Шарбараз. - А скажите мне, остались ли проклятые степняки на своем берегу?
      - Нет! - Это был не рев, а резкий гневный крик. Мало кто в приграничье не пострадал от набегов кочевников.
      Разогрев слушателей, Шарбараз принялся развивать тему с еще большим воодушевлением:
      - Итак, друзья мои, оставите ли вы на троне эту гниду, которая похитила его обманным путем и каждое слово которой есть гнусная ложь? Которую бросают даже собственные военачальники, как только ложь стали ясна всем?
      - Нет! - вновь завопила толпа. И не успел Шарбараз продолжить, как Заль прокричал:
      - И я не единственный, кто бежит от него, как от чумы, когда выясняется правда. Кто из честных людей захочет служить лжецу?
      - Никто! - завопили собравшиеся дихганы, и вновь в их голосах слышался гнев. Когда знатный человек в Макуране дает слово, на него может положиться каждый. Разве это не относится к Царю Царей в неизмеримо большей степени?
      - Так что скажете? - спросил Шарбараз. - Отправляемся на юг, как только распогодится? Мы сметем все на своем пути, с триумфом войдем в Машиз и восстановим в Макуране должный порядок. Не стану отрицать - мы не сможем немедленно поступить с хаморами так, как они заслуживают, но сумеем отстоять от них нашу землю. И клянусь Господом, когда я верну себе трон, мы сумеем поквитаться и с Видессией. Если бы эти восточные негодяи, да столкнет Господь всех их в Бездну, не подстрекали кочевников против нас, наши отважные воины и мой доблестный отец были бы живы. Итак, вы со мной? Готовы ли вы отомстить империи и ее ложному богу?
      - Да! - Абивард вопил не тише остальных. Проучить Видессию за наглость эта тема была одной из главных для его отца. Если Шарбараз поведет их в этом направлении, он с готовностью последует за ним.
      Судя по раздававшимся вокруг крикам, большинство дихганов разделяли его чувства. Хаморы были ближе, но для каждого макуранца врагом номер один была Видессия. Союзы кочевых племен то возникали, то рассыпались, как зернышки граната, если наступить на плод ногой. Иногда они были опасны, иногда безвредны. Видессия оставалась всегда.
      Шарбараз нырнул в толпу. Люди устремлялись к нему - похлопать по спине, пожать руку, поклясться в вечной верности и похвастаться, в какой фарш они превратят тех людей Смердиса, которые будут упорствовать в своем заблуждении и посмеют выступить против них.
      Оказавшись в этом потоке, Абивард и Фрада стали пробиваться к законному Царю Царей вместе с остальными. Работая слаженно, они сумели подобраться совсем близко.
      - Знаешь, мы поступаем глупо, - сказал Фрада, после того как они обменялись тычками с дихганом, жившим в ста фарсангах на запад от Век-Руда. Царь Царей уже давно здесь и уезжать не собирается.
      - Да, но что потом? - спросил Абивард. - Когда мы победим, он отправится в Машиз и выезжать оттуда будет разве что на войну, а мы, скорее всего, вернемся сюда.
      - Не обязательно - ведь он женат на нашей сестре, - сказал Фрада. Поэтому он будет к нам прислушиваться. Мы сможем найти себе место и в столице.
      Абивард хмыкнул в сомнении:
      - Что же тогда станет с наделом? Благосклонность царя - любого царя, даже самого хорошего - приходит и уходит, как луна. Земля же остается вовеки. А кто наша земля.
      Фрада громко рассмеялся:
      - Я слушаю тебя, и мне кажется, будто наш отец еще с нами и говорит, эти мудрые слова.
      - Ха! - Похвала обрадовала Абиварда и в то же время опечалила, потому что он не мог ей полностью соответствовать. Не успев продолжить, он зашипел от боли - какой-то дихган с бородой, разделенной на три косички, с силой наступил ему на ногу. и оттолкнул. Фрада ударил дихгана локтем в живот, отчего тот сложился веером. Братья обменялись ухмылками.
      Теперь между ними и Шарбаразом стояло всего несколько человек. Ближе к Царю Царей подойти было почти невозможно: те, кто уже поговорил с ним, старались отойти, а те, кто еще только хотел получить доступ к его уху, отталкивали их. Между Абивардом и Фрадой протиснулись двое дихганов, заодно чуть не сбив с ног того типа, который наступил Абиварду на ногу. Это позволило им еще на два шага приблизиться к монарху.
      На Шарбараза напирали со всех сторон. Даже если. удавалось оказаться прямо перед ним, это еще не значило, что можно говорить с ним, потому что дихганы кричали ему и сзади и с боков. Он вертел головой и крутился, словно при игре в мяч, стараясь, чтобы партнер битой не заехал по нему вместо мяча.
      Когда Абиварду удалось наконец попасть в поле зрения Шарбараза, тот широко раскинул руки, словно охватывая все пространство двора.
      - Они мои! - воскликнул он. - Мы выметем Смердиса, хмыря хмырей... - он охотно перенял издевательский титул, присвоенный его сопернику Залем, - ...как служанка выметает пыль из кладовки. А покончив с ним, займемся Видессией...
      - Вниз, величайший! - хором крикнули Абивард и Фрада. Шарбараз, хоть и не участвовал в битвах, обладал реакцией воина. Не зевая и не задавая вопросов, он бросился на землю. И это спасло ему жизнь. Кинжал, который держал человек, стоявший сзади, прорезал его кафтан и оставил кровавую полосу на плече, но не проник между ребер и не достал до сердца.
      - Господь да проклянет тебя и твой дом до самой Бездны! - крикнул дихган, отводя руку для повторного удара. Стоящий рядом с ним с выражением ужаса на лице перехватил его руку, прежде чем он успел вновь выбросить ее вперед.
      Абивард с Фрадой прыгнули на покушавшегося и повалили его на землю.
      Он сопротивлялся как одержимый даже после того, как у него из рук выбили кинжал, и сдался только под тяжестью навалившихся на него тел - у него не осталось воздуха в легких. Поскольку те же тела навалились и на Абиварда, тот тоже чуть не задохнулся.
      - Поднимите его, - сказал Шарбараз, когда злодей был усмирен.
      Один за другим дихганы, навалившиеся на убийцу, стали подниматься. Абивард и Фрада крепко схватили нападавшего и рывком подняли на ноги. Когда он попытался высвободиться, кто-то ударил его под дых. Он согнулся пополам и снова начал задыхаться.
      Шарбараз прижал правую руку к левому плечу. Кровь запачкала его одежду и тоненькой струйкой текла между пальцев. Но рана была в верхней части плеча;
      Шарбараз мог шевелить левой рукой - от боли она сжалась в кулак. Абивард надеялся, что рана не серьезна.
      Законный Царь Царей пристально смотрел на покушавшегося.
      - Что я сделал тебе, Припат, что заслуживало бы кинжала в спину? - Минуту назад почти чудом избежав смерти, он все же вспомнил имя нападавшего.
      Лицо Припата исказилось.
      - Почему я должен был убить тебя? - Он судорожно глотал воздух. - Из-за твоего проклятого отца мой собственный отец и мои старшие братья стали поживой для волков и воронов, а их оружие и доспехи достались степнякам. Каждый, кто сейчас находится здесь, - твой кровник, только у них не хватает ума это понять.
      Шарбараз покачал головой и поморщился; это движение причинило ему боль.
      - Ты ошибаешься, - сказал он, словно выступая в суде, а не обращаясь к человеку, только что пытавшемуся убить его. - Мой отец поступил так, как считал лучшим для Макурана. Совершенных людей не бывает: Господь наделил совершенством только себя самого. Поход закончился поражением не по злому умыслу, и не Царь Царей убил твоих родичей. Я скорблю об их гибели; я скорблю по всем павшим макуранцам. Но это не повод для кровной мести моему дому.
      - Лги, сколько влезет. Все равно мои родичи мертвы, - сказал Припат.
      - И ты к ним присоединишься! - выкрикнул кто-то.
      Дихганы рычали, как обозленные псы. Абивард решил, что причиной тому в немалой степени был страх. Они явились в крепость Век-Руд, чтобы вместе с Шарбаразом выступить против Смердиса. Если бы Припат убил Шарбараза, восстание против Машиза погибло бы вместе с ним; ни у кого из северян не хватило бы силы духа стать Царем Царей. Но когда до Смердиса дошли бы сведения, что они собирались здесь, он в любом случае начал бы мстить им. Не удивительно, что они были готовы разорвать Припата в клочья.
      Шарбараз спросил Припата:
      - Есть ли у тебя какие-либо доводы против того, чтобы я приказал немедленно отрубить тебе голову? - Это само по себе уже было проявлением милосердия. Всякий, кто покушался на Царя Царей, заслуживал смерти - настолько медленной и мучительной, насколько хватило бы изобретательности палачей. Но здесь, как и во всем, Шарбараз был прямодушен и не настроен без толку терять время.
      Припат попытался плюнуть в него, потом опустился на колени и склонил голову:
      - Я умираю с гордостью, ибо стремился восстановить честь моего рода.
      - Ударить человека кинжалом в спину - не такой поступок, которым следует гордиться. - Кровь по-прежнему текла между пальцев Шарбараза. Он возвысил голос, обращаясь к собравшимся во дворе крепости:
      - У кого есть тяжелый меч?
      Такой меч был у Абиварда, но он медлил, не рвался предлагать свои услуги.
      Убить человека в бою - это одно, а хладнокровно казнить его, даже если он сам страстно жаждет смерти, - совсем другое. Пока Абивард собирался с духом, его опередил Заль:
      - У меня, величайший, и я пользуюсь им и для отправления правосудия тоже.
      - Тогда бей! - приказал Шарбараз. То же самое одновременно произнес и Припат. Похоже, это несколько озадачило законного Царя Царей, но он отнял правую руку от раны и подозвал к себе Заля. Припат не шевелясь ждал, когда Заль приблизится, вынет из ножен меч, взмахнет им, держа рукоятку обеими руками, и опустит его. Удар вышел чистый - голова Припата соскочила с плеч. Тело его содрогнулось. Несколько секунд кровь фонтаном била на булыжник, пока сердце не поняло, что его обладатель мертв.
      - Убери труп, будь любезен, - сказал Шарбараз Абиварду и покачнулся.
      Абивард рванулся поддержать его.
      - Пойдем со мной, величайший, - сказал он, ведя Шарбараза назад в жилую часть. - Надо узнать, сильно ли ты ранен.
      Увидев, что произошло, слуги заахали в отчаянии. Повинуясь резким приказам Абиварда, они разложили подушки прямо в коридоре возле входа.
      - Приляг-ка, величайший, - сказал Абивард Шарбаразу, который не то присел, не то рухнул на подушку.
      Хотя Абивард не просил, служанка принесла чашу с водой и тряпки. Он еще сильнее разорвал одеяние Шарбараза, чтобы хорошенько разглядеть рану. Шарбараз попытался выгнуть шею и скосить глаза, чтобы тоже видеть рану. Ему удалось лишь причинить себе лишнюю боль.
      - Ну как? - спросил он. Теперь голос его дрожал - уже не было надобности сдерживаться перед собранием дихганов.
      - Не так плохо, как я думал, - сказал Абивард. - Длинная, конечно, но неглубокая. И крови вытекло много, так что вряд ли загноится. - Он обернулся и, как и надеялся, увидел за своей спиной служанку. - Принеси краску для ран ты знаешь какую.
      Она кивнула и поспешно отошла.
      - Больно будет? - спросил Шарбараз озабоченно, как мальчишка с ободранной коленкой.
      - Не очень, величайший, я надеюсь, - ответил Абивард. - Это смесь вина, меда и толченого мирриса. Сначала я помажу рану смесью, потом салом и перевяжу.
      Ты быстро поправишься, если несколько дней постараешься не особенно утруждать эту руку. - "Надеюсь", - мысленно добавил он. При всех лекарствах, если человек болен или ранен, с ним может произойти что угодно.
      Служанка вернулась и вручила Абиварду небольшой сосуд. Когда он вынимал пробку, она сказала:
      - Повелитель, госпожа твоя сестра... твоя супруга, величайший, - добавила она, набравшись храбрости обратиться к Шарбаразу, - желает знать, что произошло и как себя чувствует Царь Царей.
      - Передай, что хорошо, - тут же сказал Шарбараз.
      - Слухи разносятся быстро. Скажи ей, что у него резаная рана, но он скоро будет в порядке, по-моему, - Сказал Абивард, словно снимая с себя ответственность. Он перевернул сосуд над плечом Шарбараза. Лекарство потекло медленной струей. Когда оно коснулось раны, Шарбараз зашипел. - Прежде чем пойдешь к Динак, принеси мне топленого сала, - сказал Абивард служанке. Она вновь помчалась выполнять его приказание.
      Когда Абивард достаточно, по его мнению, обработал рану, он перевязал ее, прихватив плечо и подмышку. Законный Царь Царей вздохнул, терпеливо перенеся испытание, и сказал:
      - И вновь я оказался твоим должником.
      - Глупости, величайший. - Абивард налил полную чашу красного вина. - Выпей вот это. Чародеи говорят, что оно восстанавливает кровь, поскольку само как кровь.
      - Я тоже это слышал. Не знаю, правда ли это, но с удовольствием выпью вина в любом случае. - Шарбараз претворил свои слова в жизнь. - Ей-Богу, лучше лить это в рот, чем на плечо. - Он протянул чашу Абиварду:
      - Пожалуй, я потерял достаточно много крови, надо бы еще восстановиться.
      Абивард налил еще вина. Тем временем опять вернулась служанка и сказала:
      - Величайший, повелитель, не прогневайтесь, но госпожа Динак говорит, что желает видеть вас обоих как можно скорее... и если этого не произойдет сию минуту, она сама выйдет сюда.
      Шарбараз посмотрел на Абиварда. Они оба знали, что Динак на такое способна, и знали, что скандал среди дихганов, вызванный ее появлением, не поможет делу законного Царя Царей. Шарбараз сказал:
      - Госпожа, передай моей жене, что я жду ее моей комнате.
      Служанка, просиявшая от такого обращения, трусцой выбежала из коридора.
      Шарбараз сжал зубы поднялся.
      - Величайший, обопрись на меня, - сказал Абивард. - Не надо стараться сразу делать слишком много, а то снова начнется кровотечение.
      - Пожалуй, ты прав, - сказал Шарбараз, хотя в голосе его особой уверенности не было. Он положил правую руку на плечо Абиварда, перенеся на дихгана значительную часть своего веса. Таким манером они двинулись по коридорам крепости к той комнате, которую Царь Царей временно занимал.
      - Подожди здесь, - сказал Абивард, когда они дошли. - Я вернусь с Динак как можно скорее. - Шарбараз кивнул и опустился на кровать со стоном, который очень старался подавить. Несмотря на восстанавливающее кровь вино, он был очень бледным.
      Динак стояла у двери, отделяющей комнату Абиварда от женской половины, нетерпеливо постукивая ножкой.
      - Что-то ты долго, - сказала она, когда Абивард открыл дверь. - Теперь тебе не отвертеться - говори, как он?
      - Ранен, - ответил Абивард. - Но рукой шевелить может. Если не будет осложнений, останется только шрам.
      Динак пытливо всмотрелась в его лицо:
      - А ты не врешь? Нет, не врешь, с какой стати, я ведь все своими глазами увижу, как только мы туда дойдем... Кстати, нельзя ли идти побыстрее? Вопреки резкому, встревоженному тону, ее походка и осанка с каждым шагом становились увереннее, спокойнее. Она продолжила, обращаясь одновременно и к Абиварду, и себе самой:
      - Без него мне и жить незачем.
      Абивард не отвечал. Ему вновь захотелось обнять сестру и прижать к себе, чтобы ей стало легче. Но Динак превращалась в камень, если кто-то кроме Шарбараза, мужчина или женщина, пытался обнять ее. Если бы не сообразительность Шарбараза, она посчитала бы свою честь утраченной навсегда, а лишившись чести, она, как считал Абивард, не смогла бы жить. Он поблагодарил Господа, что она вообще оправилась после такого.
      Увидев Шарбараза, лежащего в кровати, с лицом цвета пергамента, Динак вскрикнула, пошатнулась и не сразу сумела взять себя в руки.
      - Что случилось? - настойчиво спросила она. - Я уже выслушала три совершенно разных истории.
      - Не сомневаюсь. - Шарбаразу удалось изобразить улыбку, которая была гримасой боли лишь наполовину. - Один из дихганов вбил себе в голову, будто я виноват в том, что его род пострадал в степном походе, и решил мне отомстить.
      Он был храбр. Я не видел и не слышал, чтобы человек, потерпев неудачу, умирал более достойно.
      Его беспристрастный подход не снискал расположения Динак.
      - Он мог убить тебя, а ты говоришь о его храбрости? Он мертв - и замечательно. Если бы ему удалось то, что он замышлял... - Голос ее чуть не сорвался; - Не знаю, что бы я тогда сделала.
      Шарбараз приподнялся и сел. Абиварду захотелось толкнуть его, чтобы он снова лег, но Динак его опередила. Облегчение, с которым он вновь растянулся на кровати, было очень наглядным свидетельством серьезности его раны. И все же его вторая попытка улыбнуться удалась больше, чем первая. Он сказал:
      - Пока жив, я могу позволить себе быть великодушным. Если бы умер я, а он остался жив, я был бы настроен более сурово.
      Динак изумленно посмотрела на него, а потом приглушенно фыркнула:
      - Теперь я начинаю верить, что ты поправишься. Ни один умирающий не способен на такие глупые шутки.
      - Спасибо, дорогая. - Голос Шарбараза звучал посильнее, но встать он больше не пытался. - Твой брат сделал меня своим должником еще трижды: предостерег криком, повалил человека с кинжалом на землю и оказал прекрасную лечебную помощь. Если я встану на ноги, то только благодаря ему.
      - Величайший слишком добр, - пробормотал Абивард.
      - Ничуть, - сказала Динак. - Если ты поступил как настоящий герой, мир должен знать об этом. Дихганы расскажут об этом в своих наделах, а еще нужно заказать трубадуру хвалебную песнь в твою честь.
      - Знаешь, что сказал бы отец, если бы он тебя сейчас слышал? - покраснев, сказал Абивард. - Сначала рассмеялся бы до слез, а потом отшлепал бы тебя по попе за то, что у тебя хватило дурости даже подумать о том, чтобы нанять трубадура воспеть мне хвалу за поступок, который я обязан был совершить.
      Обычно упоминание имени Годарса прекращало всякий спор столь же действенно, как захлопнутая дверь. Однако на сей раз Динак покачала головой:
      - Отец был хорошим дихганом, Абивард, лучше не бывает, но он никогда не занимался делами всего государства. Ты же из простого дихгана, каким был он, становишься лицом, приближенным к трону. Ты в один день спас Шарбараза и стал его зятем. Когда он вернет себе трон, разве ты не понимаешь, что некоторые дихганы и большая часть марзбанов будут презирать тебя как выскочку? Чем больше ты покажешь, что достоин своего места по правую руку от царя, тем вернее ты это место сохранишь. И ничего нет зазорного в том, что тебя будут восхвалять за смелость, которую ты действительно проявил, ведь это принесет тебе славу.
      Динак уперла руки в бедра и с вызовом посмотрела на Абиварда. Прежде чем он успел ответить, Шарбараз сказал:
      - Она права. Царский двор в этом смысле очень похож на женскую половину, только временами гораздо хуже. То, что ты есть, отнюдь не так важно, как то, чем тебя считают люди. А чем тебя считают люди, тем тебя считает и Царь Царей.
      Годарс часто говорил нечто в этом роде, обычно с насмешливой искоркой в глазах. Абивард не ожидал, что когда-нибудь ему придется думать о таких вещах всерьез. Теперь он слышал эти речи из уст сестры, причем в положении, когда он не мог к ним не прислушаться, хоть она и женщина, а может быть, именно поэтому.
      Он вспомнил свой разговор с Фрадой незадолго до того, как Припат попытался заколоть Шарбараза. Он может сколько угодно не замечать интриги царедворцев в Машизе - но они его заметят. Шарбараз сказал:
      - О зять мой, прежде чем подобные вещи начнут тебя беспокоить, должно произойти одно.
      - Что же? - спросил Абивард.
      - Мы должны победить.
      Глава 7
      Весна окрасила поля вокруг крепости Век-Руд радующей глаз, хотя и недолговечной зеленью. Во всяком случае Абивард не уставал любоваться ею каждый год. Но не сейчас. Обернувшись к Фраде, он сказал:
      - Ей-Богу, я буду счастлив, когда завтра мы отправимся на юг. Еще пара недель кормления воинов и их коней - и наши кладовые опустеют вконец. А ведь и нашим людям нужно пропитание, особенно если случится недород.
      - Да. - Фрада сделал два шага по пандусу, пнув камешек, оказавшийся у него под ногой. - Хотел бы я быть с тобой, когда вы отправитесь в поход. А то получается, что меня все время оставляют дома.
      - Не жалуйся, - резко ответил Абивард. - Если бы тебя не оставили дома прошлым летом, ты вряд ли бы сейчас ныл, потому что был бы мертв. Я тебе уже сто раз объяснял: мне нужно отправляться с Шарбаразом, а это значит, что ты должен остаться и защищать надел от всякого недруга, будь то хаморы, люди Смердиса или Птардака.
      Но Фрада не успокаивался:
      - В начале зимы ты говорил мне, что земля важнее всего, потому что она остается. Если это так, то тебе следует остаться здесь и беречь землю, а я отправлюсь на юг сражаться.
      - Тогда я еще не думал о политической стороне дела, - сказал Абивард, неохотно признаваясь себе, что огромную роль в перемене его настроя сыграла Динак. - Смердис наверняка уже знает о той роли, которую я сыграл в освобождении Шарбараза из Налгис-Крага. К добру ли, к худу ли, но моя судьба теперь накрепко связана с судьбой законного Царя Царей. Если меня не будет рядом с ним, люди скажут, что я струсил. Этого я допустить не могу.
      - Как кто-то сможет сказать, что ты чего-то испугался, когда песню про тебя поют, поди, и в самой Видессии.
      У Абиварда покраснели уши.
      - Эта песня и про тебя тоже, - неубедительно сказал он.
      - Нет. Мое имя упоминается два-три раза, но песня про тебя. - К облегчению Абиварда, в голосе Фрады не было ревности. Ревность и зависть сгубили множество родов, но Годарс поставил эти чувства среди своих сыновей вровень со страшным грехом богохульства. Фрада продолжал:
      - Конечно, все будет по-твоему. Как я могу отрицать, что ты лучше меня знаешь, как надо? Просто жаль, что мне не доведется насадить Смердиса на копье.
      - Твой час придет, когда мы выступим против Видессии, - сказал Абивард.
      Фрада кивнул. Против величайшего врага Макурана поднимутся все.
      - Смотри-ка, Шарбараз вышел, - сказал Фрада, ткнув Абиварда под ребро. Лучше спустись к нему Во двор. Ты не хуже моего знаешь, что, если церемония не пройдет безупречно, мать закатит истерику.
      - Ты прав. - Абивард спустился по каменным ступеням и занял свое место рядом с законным Царем Царей. В последний раз женщины крепости Век-Руд выходили со своей половины прошлым летом. Тогда он стоял рядом с отцом, братом и сводными братьями; из всех только он один вернулся домой. А теперь его матери, сестре, сводным сестрам и женам приходится желать ему удачи, провожая в новый поход. Да, нелегка женская доля.
      Растворились двери в жилую часть. Как и в прошлый раз, Динак и Барзоя вышли вместе. Однако сейчас Динак шла впереди матери, направляясь к ожидающим их мужчинам, - как главная жена Царя Царей, она, с точки зрения церемониала, имела несравненно более высокий ранг, нежели любая женщина из надела Век-Руд.
      Она кивнула Абиварду, прошла мимо него и заняла свое место возле Шарбараза. Перед Абивардом встала Барзоя. Ее лицо, на первый взгляд спокойное, выражало глубокий, стойкий гнев. Он пригляделся внимательнее и почесал в затылке. Может быть, мать сердится, что Динак теперь стала более важной персоной, чем она? Нет, это на нее совсем не похоже.
      За Барзоей шла Рошнани. Как и лицо Барзои, ее лицо казалось спокойным, пока Абивард не пригляделся получше. Но если мать скрывала гнев, то его главная жена пыталась скрыть... неужели радость? Оживление? Он не мог понять, какие новые потрясения постигли женскую половину, что Барзоя так настроилась против Динак и, судя по всему, против Рошнани, - он ясно видел, что гнев матери направлен на них обеих. Не желая нарываться на неприятности, он не стал спрашивать. Может, он и так узнает, а может, неприятность уладится сама собой и он даже не будет знать, что случилось. Хотелось бы.
      Но в чем бы ни было дело, остальные его жены и сводные сестры, судя по их виду, ничего об этом не знали. Они смотрели во все глаза и оживленно болтали между собой, радуясь случаю увидеть нечто более обширное, чем коридоры женской половины. Для них это была приятная прогулка, и только.