Прах к праху

– Чертовы репортеры. Это дельце обещает быть неприятнее моей тетушки Сельмы, а ведь она такая уродина, что, глядя на нее, блеванет даже бульдог.

– Им уже известно имя предполагаемой жертвы? – спросил Сэйбин.

– Конечно, а ты как думал? – с этими словами Ковач вытащил из пачки сигарету и сунул в рот. – Налетели, как мухи на кучу дерьма, – продолжил он свою речь, глядя на вошедших вполоборота. – Привет, Кейт. Эй, что это с тобой стряслось?

– Долго рассказывать. Думаю, ты сам сегодня все услышишь вечерком у Патрика. А где свидетельница?

– В другой комнате.

– Помогает составлять фоторобот? – уточнил Сэйбин.

Ковач выдохнул дым и презрительно фыркнул.

– Никому она еще не помогает. И вообще, она отнюдь не в восторге от того, что оказалась в центре внимания.

При этих словах в глазах Роба мелькнула тревога.

– Надеюсь, с ней нет проблем? – спросил он и с раболепной улыбочкой вновь посмотрел на Сэйбина. – Думаю, это просто нервы. Кейт сейчас поможет ей успокоиться.

– И что вы скажете по поводу нашей свидетельницы, детектив? – поинтересовался Сэйбин.

Схватив зажигалку и пухлую канцелярскую папку, Ковач направился к двери. Кейт проводила его взглядом. Коричневые брюки болтались и были слегка длинноваты, собираясь складками над мысами поношенных ботинок.

– О, она просто душка, – ответил Ковач с явным сарказмом. – Послушать ее – невинное создание, горящее желанием нам помочь. Но это на первый взгляд. А на поверку – сплошная туфта. Утверждает, что якобы живет в квартире в районе Филипс, но ключей от квартиры в кармане почему-то нет, и главное, не может сказать, где они. Готов поспорить, что здесь что-то нечисто. И если я ошибаюсь, то согласен обрить собственную задницу и выкрасить ее в синий цвет.

– Значит, ты уже с ней поговорил, правильно я поняла? – уточнила Конлан, едва поспевая за ним.

Роб и Сэйбин вскоре оставили всякие попытки угнаться за ними. Кейт уже давно уяснила, что дружба с копами, ведущими расследование, – вещь полезная. Куда лучше иметь их в качестве союзников, чем противников. К тому же старина Сэм был ей симпатичен. Они оба вкалывали, как звери, не рассчитывая на славу, вкалывали за гроши, движимые исключительно преданностью делу и верой в справедливость. За пять лет совместной работы они научились понимать друг друга с полуслова.

– Я попытался проверить ее имя, – произнес Ковач. – Но компьютер, как назло, накрылся… Да, чудный денек, ничего не скажешь. А еще на этой неделе мне дежурить в ночную смену. Так что сейчас самое время быть дома и в люльке. Дайте мне напарника и оставьте в покое. Ты понимаешь, о чем я? Уже подумываю – а не послать ли мне к чертовой бабушке отдел сексуальных преступлений…

– Хочешь сказать, что тебе надоели слава и всеобщее внимание? – пошутила Конлан и легонько ткнула его локтем в бок.

Сэм заговорщицки наклонил голову. В глазах промелькнула хитринка.

– Черт, я бы предпочел иметь дело с менее заковыристыми трупами.

– Я уже слышала что-то в этом роде, – пошутила Кейт. Ковач был самый блестящий следователь в их управлении и вообще славный парень, который буквально горел на работе, вот только терпеть не мог закулисные интриги.

Ковач усмехнулся и открыл дверь в крошечную комнатушку, из которой, в свою очередь, сквозь мутное стекло одностороннего зеркала можно заглянуть в еще одну. По другую сторону стекла, прислонившись к стене, стояла Никки Лиска, еще один следователь, и в упор смотрела на девушку, сидевшую за дальним концом стола. Да, знак не очень обнадеживающий. Похоже, никаким добровольным сотрудничеством здесь даже не пахнет. Стол уставлен пустыми банками из-под содовой и бумажными стаканчиками из-под кофе, рядом с которыми валялись куски и крошки пончиков.

Стоило Кейт посмотреть сквозь стекло, как свинцовый ком страха в животе прибавил в весе как минимум пару фунтов. На вид она дала бы девушке от силы лет пятнадцать-шестнадцать. Бледная и худая, носик пуговкой и чувственный рот дорогой проститутки. Лицо овальное, чуть вытянутое, острый подбородок чуточку длинноват. Неудивительно, что со стороны кажется, будто она упрямо его вздернула. Глаза чуть раскосые, славянские и лет на двадцать старше ее самой.

– Но ведь она совсем ребенок! – воскликнула Конлан, растерянно обернувшись на Маршалла. – Я не работаю с детьми. Это не по моей части. Да ты и сам это знаешь не хуже меня.

– Кейт, пойми, в этом деле нам без твоей помощи никак.

– Но почему? – требовательно спросила женщина. – Ведь в вашем распоряжении целый отдел по работе с несовершеннолетними. Насколько мне известно, они там едва ли не каждый день расследуют убийства.

– Этот случай особый. Здесь не перестрелка двух соперничающих подростковых банд, – возразил Роб. Он явно задался целью взвалить на ее плечи самое громкое за последние годы дело. – Ведь мы имеем дело с серийным убийцей.

Даже если вам по долгу службы едва ли не ежедневно приходится иметь дело с убийствами, словосочетание «серийный убийца» невозможно произнести без содрогания. Интересно, известно ли это самому преступнику? Что, если ему даже нравится? Или же он настолько замкнут в своем тесном кровавом мирке, что ему все равно, что происходит в большом мире? Кейт попадались представители обоих типов. Впрочем, жертвы и тех и других в конечном счете бывали мертвы.

Она отвернулась от своего непосредственного начальника и снова посмотрела на девушку. Интересно, почему их пути с убийцей пересеклись? Эйнджи Ди Марко хмуро покосилась на зеркало. Конлан едва ли не кожей почувствовала исходившее от нее раздражение. Затем девушка взяла со стола толстый фломастер и нарочито медленно колпачком провела туда-сюда вдоль нижней губы. Жест этот выдавал одновременно нетерпение и чувственность.

Сэйбин повернулся к Кейт в профиль, как будто позировал для гравера – то ли на медаль, то ли на памятную монету.

– Кейт, тебе уже приходилось иметь дело с такими случаями в ФБР. Не нужно объяснять, что делать, ты это знаешь лучше нас. Знаешь, чего можно ждать от следствия и от прессы. Возможно даже, ты лично знакома с агентом, которого прислали нам в помощь. В этой ситуации для нас важна каждая мелочь.

– Я изучала жертвы, имела дело с мертвыми, – ответила Конлан. Ей совершенно не нравилась нараставшая в душе с каждой минутой тревога – ни само чувство, ни его источник. – Работать с мертвыми и работать с ребенком – две большие разницы. К тому же, насколько мне известно, мертвые более готовы к сотрудничеству, нежели подростки.

– Ты адвокат свидетелей, – напомнил Роб, в голосе слышались едва ли не слезы. – А она свидетель.

Сэм, который до этого, прислонясь к стене, следил за их препирательствами, улыбнулся Кейт.

– Как говорится, родственников и свидетелей не выбирают. Лично я предпочел бы, чтобы из парка выбежала не эта красотка, а мать Тереза.

– Неправда, – возразила Кейт. – Тогда защита наверняка сослалась бы на то, что у нее катаракта и Альцгеймер, и вообще, как может быть надежным свидетелем тот, кто верит, будто человек способен на третий день подняться из мертвых?

Ковач усмехнулся в усы.

– Ох уж эти пройдохи адвокаты!

– Мать Тереза давно умерла, – задумчиво вставил Роб.

Кейт и Ковач дружно закатили глаза.

Сэйбин прочистил горло и с многозначительным видом посмотрел на часы.

– Хватит тянуть резину. Я бы хотел услышать, что она скажет.

Конлан недоуменно выгнула бровь.

– И вы рассчитываете, что она что-то скажет? Тед, вы слишком много времени проводите у себя в кабинете.

– Скажет, никуда не денется, – зловеще процедил Сэйбин и направился к двери.

Кейт напоследок еще раз посмотрела сквозь стекло и встретилась взглядом с девушкой. Впрочем, она точно знала, что та видеть ее никак не могла. Подросток. С таким же успехом ей могли дать марсианина. Можно подумать, что в ней есть материнская жилка.

Конлан посмотрела на бледное лицо девушки. В нем читались злость, вызов целому миру и опыт, какой, по идее, в ее возрасте еще рановато иметь. И еще страх. Под маской куража, загнанный в самый дальний угол, затаился страх. Кейт не желала признаваться себе, что он поселился и внутри ее тоже. Наверное, именно благодаря этому она узнала и страх в глазах девушки.

В комнате для допросов Эйнджи Ди Марко покосилась на Лиску, которая в этот момент смотрела на часы. Затем, бросив вороватый взгляд в зеркало, взяла со стола ручку и сунула за ворот свитера.

– Ребенок, – пробормотала Кейт и вслед за Сэйбином и Робом шагнула в коридор. – Я в свое время тоже была не подарок.

– Вот и отлично, – отозвался Ковач, придерживая дверь. – Как и она.

Лиска – невысокого роста блондинка, спортивного телосложения и с короткой мальчишеской стрижкой – отошла от стены и устало улыбнулась вошедшим. Вид у нее был как у подсевшей на стероиды феи – по крайней мере, так заявил Ковач, когда дал ей прозвище Динь-Динь, феи из сказки о Питере Пэне.

– Добро пожаловать в наш цирк, – сказала она. – Кому-нибудь сделать кофе?

– Мне и нашей подружке за столом – только, пожалуйста, без кофеина, – мягко сказала Кейт, не сводя глаз с девушки и мысленно пытаясь выработать стратегию поведения.

Сэм уселся на стул и, положив одну руку на пластиковую столешницу, подался вперед: потянулся короткими пальцами за крошками шоколада, что были разбросаны по всему столу наподобие мышиных какашек.

– Кейт, познакомься, это Эйнджи Ди Марко, – произнес он как бы невзначай. – Эйнджи, это Кейт Конлан, специалист по работе с жертвами и свидетелями. Она будет сопровождать твое дело.

– Я вам не дело, – огрызнулась девушка. – А это кто такие?

– Окружной прокурор Тед Сэйбин и Роб Маршалл, из того же отдела, что и Кейт, – Ковач поочередно указал на одного и на другого. Тем временем Тед и Роб заняли места за столом – как раз напротив бесценной, по их мнению, свидетельницы.

Сэйбин сделал свое самое доброжелательное лицо.

– Мы крайне заинтересованы в том, что ты нам скажешь, Эйнджи. Потому что преступник, которого мы ищем, – крайне опасный человек.

– Это вы серьезно? – Девушка снова повернулась к Ковачу. Ее взгляд был обращен к его рту. – Может, дадите закурить?

Ковач вытащил изо рта сигарету и недоуменно посмотрел на нее.

– Черт, – пробормотал он, – и как это меня угораздило. Ведь в этом здании курить нельзя. Наверное, я собирался выйти на улицу.

– Что за дела?! – возмутилась свидетельница. – Меня держат здесь уже с самого утра, и даже закурить нельзя.

С этими словами она откинулась на спинку стула и с вызовом сложила на груди руки. Давно не мытые каштановые волосы были расчесаны на прямой пробор и жирными прядями спадали на плечи. На ресницах лежал толстый слой туши, которая немного размазалась под глазами. Одета она была в выцветшую джинсовую куртку «Кельвин Кляйн», которая раньше принадлежала кому-то по имени Рик. По крайней мере, именно это имя было написано несмываемыми чернилами на левом нагрудном кармане. Хотя в помещении было жарко, куртку с плеч она снимать не стала. Похоже, не хочет выставлять напоказ следы от уколов, подумала Кейт.

– Ради бога, Сэм, дайте ей сигарету, – обратилась к Ковачу Кейт и, подтянув повыше рукава свитера, села на стул рядом с девушкой. – Да и мне заодно, коль на то пошло. Так что, если меня застукают за этим делом, будем отдуваться вдвоем. Кстати, а что нам могут сделать? Не выгонят же с работы! Потому что где они потом найдут новых дураков?

Говоря эти слова, Кейт краем глаза следила за девушкой. Ковач тем временем достал из пачки две сигареты. Ногти девушки были обгрызены по самую мякоть и выкрашены в светло-голубой цвет с металлическим отливом. Когда она потянулась за сигаретой, руки дрожали. Кейт отметила дешевые серебряные колечки на пальцах, а также две довольно грубо выполненные татуировки – крестик рядом с большим пальцем и букву А, перечеркнутую горизонтальной линией. А вот наколка на запястье явно была выполнена рукой профессионала – изящный синий браслет из колючек терновника.

– Надеюсь, Эйнджи, тебя здесь не слишком утомили? – поинтересовалась Кейт, делая затяжку. На вкус сигарета была как сушеное дерьмо. Женщина сама не могла ответить на вопрос, как так получилась, что еще в колледже она пристрастилась к этой гадости. Тогда – чтобы считаться крутой в глазах друзей. Сейчас – чтобы считаться своей в доску.

– Вроде бы нет, – ответила Эйнджи, выпуская к потолку струю дыма. – Мне даже адвоката не дали.

– А зачем тебе адвокат? – отозвался Ковач. – Тебя же ведь ни в чем не обвиняют.

– Тогда почему меня держат в этой вонючей дыре?

– Потому что это очень сложный случай. Например, нам нужно установить, кто ты такая.

– Я уже сказала, кто такая.

Вместо ответа Сэм вытащил из папки удостоверение личности и, сопроводив многозначительным взглядом, протянул Кейт.

– Тебе двадцать один год, – невозмутимо произнесла та, глядя на документ, и стряхнула пепел в пустой стаканчик из-под кофе.

– Там так написано.

– И еще сказано, что ты из Милуоки.

– Была. Потому что уехала.

– Там остались какие-то родственники?

– В живых – никого.

– Извини, я не знала.

– Да ладно вам притворяться.

– А здесь? Здесь есть кто-нибудь? Тетя, дядя, двоюродные братья или сестры, на худой конец, самая далекая родня? Кто угодно, хоть цирковой клоун, кому бы мы могли позвонить и сказать, что ты здесь. Тот, кто бы морально поддержал тебя.

– Нет, я несчастная сирота, – ответила девушка с язвительным смешком. – И на фиг мне сдалась ваша родня, я прекрасно обхожусь без нее.

– Эйнджи, у тебя есть постоянное место жительства? – поинтересовался Ковач. – Ты ведь должна понимать, что произошло. Ты единственная можешь опознать преступника. И мы должны знать, кто ты такая.

В ответ свидетельница закатила глаза, как это умеют делать лишь девушки-подростки, всем видом давая понять, что ее порядком достали и, вообще, она им не верит.

– Я назвала вам мой адрес.

– Ты назвала нам адрес квартиры, от которой у тебя даже нет ключей. Ты даже не можешь сказать, кто там живет, кроме тебя.

– Я вам уже все сказала.

С этими словами Эйнджи вскочила и отвернулась от стола. Пепел ее сигареты полетел на пол. Голубой свитер под джинсовой курткой был либо обрезан, либо сильно подсел при стирке, открывая взгляду тощий живот: пирсинг в пупке и еще одна татуировка – три капли крови, которые капали куда-то за пояс ее грязных джинсов.

– Ее имя Молли, – сказала она. – Мы познакомились с ней на вечеринке, и она сказала, что я могу пожить у нее, пока не подыщу себе крышу над головой.

Кейт уловила в голосе девушки легкую дрожь. Обратила она внимание и на напряженную позу, когда свидетельница отвернулась от них. Впрочем, в следующий миг дверь открылась, и в комнату, неся кофе, вошла Никки Лиска.

– Эйнджи, пойми, здесь никто не пытается тебя на чем-то застукать, – сказала Кейт. – Наша главная забота – обеспечить твою безопасность.

Девушка резко обернулась. Голубые глаза пылали яростью.

– Ваша главная забота – чтобы я дала показания против этого психа Крематора. Я что, по-вашему, совсем с катушек съехала? Да он в два счета разыщет меня и тоже прикончит.

– Эйнджи, твоя готовность к сотрудничеству для нас крайне важна, – подал начальственный голос Сэйбин. – Ты – единственная свидетельница. Насколько нам известно, на сегодняшний день этот человек убил трех женщин.

Кейт метнула в сторону окружного прокурора колючий взгляд и произнесла как можно спокойнее:

– Моя работа частично заключается в том, чтобы обеспечить твою безопасность. Если тебе некуда пойти, скажи, и мы найдем для тебя крышу над головой. Кстати, у тебя есть работа?

– Нет, – ответила свидетельница и вновь отвернулась. – Но я искала, – добавила она в оправдание и указала в угол комнаты, где валялся ее грязный рюкзак. Конлан была готова поспорить, что ничего, кроме содержимого этого рюкзака, у девушки нет.

– Ты смелая, раз не побоялась одна приехать в новый город, – спокойно заметила Кейт. – Не зная даже, куда здесь податься. Не имея ни родных, ни знакомых. В таких обстоятельствах непросто начинать новую жизнь.

Девушка наклонила голову и погрызла ноготь на большом пальце. Жидкие волосы сальными прядями упали на лицо.

– Чтобы обосноваться на новом месте, нужны деньги, – продолжала тем временем Кейт. – На еду. На жилье. На одежду. На все остальное.

– Мне пока хватает.

Конлан представила себе, что за этим стоит. Можно подумать, она впервые видит юную бродяжку. Чтобы выжить, такие, как эта Эйнджи, согласны на что угодно. Попрошайничают. Воруют. Приторговывают наркотиками. Идут на панель – раз, другой, а потом остаются там навсегда. Потому что в этом мире полно разного рода извращенцев без стыда и совести, которым только подавай безотказных бездомных подростков, которые никогда не скажут «нет».

Никки Лиска поставила на стол чашки дымящегося кофе и наклонилась к Ковачу.

– Элвуд нашел управдома. Тот говорит, что квартира пустует. И если эта девушка там живет, то он требует пятьсот долларов залога. Либо он подаст в суд за незаконное заселение и посягательство на чужую собственность.

– Какой гуманист, однако.

– Элвуд сказал ему: «Пятьсот баксов? Это за что же? По доллару за таракана?»

Кейт слушала разговор, который они вели полушепотом, а сама в упор разглядывала девушку.

– Твоя жизнь и без того сейчас не подарок; я уже не говорю про то, что теперь ты главный свидетель по делу об убийстве.

Не поднимая головы, Эйнджи напряглась и поднесла к губам сигарету.

– Я не видела, как он ее убивал.

– В таком случае что же ты видела?! – рявкнул Сэйбин. – Мы очень бы хотели это знать, мисс Ди Марко. Пока вы тут резину тянете, следствие теряет драгоценное время, а для нас важна каждая минута. Этот человек – серийный убийца.

– Тед, мы в курсе, – парировала Кейт ледяным тоном. – Можешь не напоминать нам об этом каждые две минуты.

Роб Маршалл поерзал на стуле. Сэйбин посмотрел Кейт в глаза. В его собственных читалось нетерпение. Ведь прежде чем бежать с докладом к мэру, он хотел бы получить признание. А когда он предстанет перед камерами на пресс-конференции, то должен иметь имя и описание внешности разгуливающего на свободе преступника, чтобы пообещать, что тот будет незамедлительно арестован и посажен за решетку.

– Похоже, Эйнджи до сих пор не решила для себя, готова ли она сотрудничать, – произнес он. – Думаю, всем присутствующим здесь необходимо осознать, насколько серьезна сложившаяся ситуация.

– Она видела, как кто-то поджег тело. И я думаю, что ей не нужно объяснять, насколько серьезна сложившаяся ситуация.

Краем глаза Кейт заметила, что девушка ее внимательно слушает. Кто знает, вдруг, если Сэйбин уволит ее за то, что она надерзила в присутствии посторонних, они вдвоем окажутся бездомными на одной и той же улице. Господи, и о чем только она думала! Не хватало ей на свою голову новых неприятностей…

– Эйнджи, а что ты делала в парке в четыре утра? – подал голос Роб, вытирая лоб носовым платком.

Девушка посмотрела ему в лицо.

– Это мое личное дело. Вас оно не касается.

– Может, снимешь курточку? – предложил Роб и расплылся в улыбке.

– Когда надо, тогда и сниму.

В ответ на грубость Роб стиснул зубы, и улыбка тотчас превратилась в гримасу.

– Не хочешь, не снимай. Просто здесь жарко, и я не вижу смысла париться. Но дело твое. И может, все-таки расскажешь, каким ветром тебя занесло в парк прошлой ночью? А, Эйнджи?

Та посмотрела на него взглядом кобры.

– Я скорее попрошу тебя поцеловать меня в задницу, но уж больно ты страшен. Так что денежки вперед.

Роб покраснел, как гнилой бурак.

В следующий момент раздался звуковой сигнал, и все, кто находился в комнате, за исключением свидетельницы, схватились за свои пейджеры. Сэйбин хмуро прочел сообщение и снова посмотрел на часы.

– Скажи, Эйнджи, ты хорошо разглядела этого человека? – поинтересовался Роб – твердо, но без нажима. – Потому что от этого многое зависит. Я понимаю, ты прошла через что-то ужасное…

– Вы ни фига не знаете, – огрызнулась девушка.

На виске у Роба вздулась жила, а по лбу градинами покатился пот.

– Именно поэтому мы тебя и спрашиваем, – спокойно произнесла Конлан и лениво выпустила к потолку струю дыма. – Так ты хорошо разглядела его или нет?

Эйнджи пару секунд пристально смотрела на нее, а когда молчание затянулось, перевела взгляд на Сэйбина, затем на Лиску и Ковача, а затем на Роба Маршалла, как будто изучала и оценивала.

– Я видела его в отблесках огня, – произнесла она наконец и уставилась в пол. – Он поджег тело и сказал: «Прах к праху».

– Ты бы его узнала, если бы встретила снова? – потребовал Сэйбин.

– Узнала бы, – пробормотала девушка и поднесла к губам окурок. Его конец вспыхнул красным огоньком на фоне бледного лица. Когда она заговорила снова, голос был хриплым от волнения и дыма. – Он сам дьявол.

– Ну и что вы скажете? – спросила Кейт, первой переходя в наступление, как только они вышли из комнаты для допросов.

Сэйбин повернулся к ней. Лицо было перекошено от ярости.

– Я как раз собирался задать тебе тот же самый вопрос. Нам нужно склонить ее к сотрудничеству.

– И ты думаешь, что добьешься этого, если будешь то и дело наезжать на нее, словно бульдозер? Кстати, может, ты этого не заметил, но она игнорировала твои вопросы.

– Как я мог чего-то добиться, если ты то и дело встревала в наш разговор, как только мне удавалось хоть что-то из нее вытащить?

– Сила всегда наталкивается на сопротивление, Тед. Моя работа и состоит в том, чтобы встревать в разговоры. Ведь я адвокат, – парировала Кейт, понимая, что навлекает гнев не кого-нибудь, а самого окружного прокурора. И в его власти снять ее с расследования.

Мне явно везет, подумала она. Расследование грозило зайти в тупик, еще даже толком не начавшись. Может, оно даже к лучшему, если ее отстранят от этого дела.

– В конце концов, кто, как не ты, втянул меня, – сказала она. – Это ведь ты хотел, чтобы я втерлась к ней в доверие. Или ты уже забыл? А это, скажу я тебе, ох как непросто, даже если ты станешь давить всей командой. По идее, она должна хотеть поделиться тем, что видела. Должна верить, что мы не дадим ее в обиду. Неужели ты и впрямь считаешь, будто она доверяет тебе и не боится, что, когда расскажет все, что ей известно, ты не выставишь ее за порог управления за ненадобностью? Чем, по-твоему, заканчиваются подобные истории для таких еще, в сущности, детей, как она?

– Ты же не хотела браться за этот случай именно потому, что она еще ребенок, – хмуро напомнил Сэйбин. – С чего вдруг сейчас взялась ее защищать?

– Но ты хотел, чтобы я взялась, потому что у меня есть опыт, подход к людям, – в свою очередь напомнила Кейт. – В таком случае доверься мне и не вмешивайся. Я прекрасно знаю, как следует допрашивать свидетелей.

Сэйбин никак не отреагировал и повернулся к Ковачу.

– Ты говорил, что девицу поймали при попытке к бегству.

– Не совсем так.

– Когда туда прибыли наши, она выбегала из парка, – раздраженно напомнил Сэйбин. – И бежала прочь от горящего тела, что делает ее не свидетельницей, а подозреваемой. Тряхани ее как следует. Припугни. Пригрози. Можешь поступить, как тебе угодно. Глядишь, она и расколется. А сейчас у меня через пару минут встреча с шефом и мэром. Пресс-конференция назначена на пять. К этому времени нужен фоторобот убийцы.

С этими словами Сэйбин поправил пиджак, размял на манер боксера, выдержавшего пять раундов, плечи и вышел. Конлан посмотрела на Сэма. Тот состроил кислую мину.

– Видела, с каким дерьмом приходится иметь дело?

– Тебе? – переспросила Кейт. – Да он мог выгнать меня взашей в любую минуту. Но мне наплевать, что у него назначена встреча с Дженет Рено. Власть не дает права запугивать свидетелей ни ему самому, ни кому-то от его имени. Потому что стоит силой наехать на девушку, как можешь поставить крест на себе как профессионале.

Ковач состроил гримасу.

– Господи, Кейт, сторожевой пес говорит, дави на нее как можешь. И что теперь мне прикажете делать? Показать ему нос? Да он так ухватит меня за яйца, что те треснут, как орехи на Рождество.

– Я воспользуюсь ими вместо теннисных мячиков.

– Ты уж извини меня. Но Сэйбин главнее, и ему ничего не стоит кастрировать меня и мою пенсию. Ладно, давай глянем на это дело с хорошей стороны. Для бродяжки тюрьма что-то вроде шикарного отеля.

Адвокат повернулась за поддержкой к боссу. Роб с пришибленным видом переминался с ноги на ногу.

– Пойми, Кейт, на нас давят обстоятельства.

– Понимаю. А еще я знаю, что если на глазах у нашей бродяжки маньяк поджигал бы тело обычной проститутки, то никакой пресс-конференции не было бы. И Тед Сэйбин даже не удосужился бы узнать имя жертвы. Но это не меняет того, чему она стала свидетелем, Роб. Это не меняет того, кто она такая и как с ней следует обращаться. Она ждет, что на нее начнут наезжать. И заранее заняла оборонительную позицию.

На лице Ковача застыла гримаса – кислая и недовольная одновременно.

– Мне казалось, ты не хотела браться за это дело.

– И сейчас не хочу, – честно призналась Кейт. – У меня нет ни малейшего желания оказаться в одном болоте с аллигаторами. Но раз так получилось, я намерена играть по своим правилам. И прошу не ставить мне палки в колеса. Или назначайте на мое место кого-то еще. Я не марионетка и требую, чтобы руки у меня оставались свободными. А сильные мира сего пусть помалкивают в тряпочку. Мне они не указ.

Конечно, все не совсем так. Пусть эта работа ей не по душе, но, с другой стороны, кто может это сделать лучше? По крайней мере, Тед Сэйбин думает именно так. Для него она в первую очередь бывший агент ФБР. И хотя эта зацикленность на ее прошлом порядком раздражала, вместе с тем невозможно отрицать, что это давало ей дополнительный вес как в общении с ним самим, так и с Маршаллом.

Истинный же вопрос заключался в ином: чего это будет лично ей стоить? И почему она готова заплатить такую цену? Потому что от этой истории мерзостью шибало за целую милю. Кейт едва ли не кожей чувствовала, как та прилипает, присасывается, словно щупальца осьминога. По идее, самое разумное – перерезать щупальца и бежать. Если, конечно, хватит здравого смысла. Увы, она заглянула в душу Эйнджи Ди Марко и увидела там страх.

– Роб, как, по-твоему, что сделает с нами Сэйбин? – спросила она. – Отрубит головы или отправит на костер?

– Не вижу ничего смешного, – последовал ответ.

– А я и не собиралась шутить. Наберись самоуважения и не иди у него на поводу – вот и все, что я хотела сказать.

Роб вздохнул и засунул большой палец за пояс брюк.

– Я поговорю с ним, и тогда станет ясно, что делать дальше. И вообще, вдруг к пяти часам фото этой девицы отыщется в полицейском каталоге, – произнес он без особой надежды в голосе.

– У тебя наверняка должны быть связи в Висконсине, – сказала Кейт. – Сделай запрос, вдруг кое-что и отыщется. По крайней мере, мы выясним, кто она такая на самом деле.

– То есть ты советуешь, чтобы я им позвонил? Правильно тебя понял?

Конлан сделала невинное лицо – мол, при чем здесь я? Она давно уже заметила, что инициатива чаще исходит от нее, и не собиралась щадить чувства начальника. Впрочем, Роба, похоже, это устраивало, даже если он этого и не признавал.

Вот и сейчас Роб понуро зашагал прочь.

– Да, твой начальник – человек действия, – съязвил Сэм.

– Думаю, Сэйбин хранит его яйца заспиртованными у себя на полке, – отозвалась адвокат.

– Это точно. Не хотел бы я, чтобы и мои пополнили его коллекцию. Постарайся выудить из девчонки что-нибудь дельное. Причем к пяти часам, – произнес Ковач и положил Кейт руку на плечо – как будто успокаивая и приободряя одновременно. – Ты смотри у меня, не вздумай сбежать. Потому что это дело – твое.

Сэм направился в туалет. Кейт хмуро посмотрела вслед.

– И все же ты не ответил на вопрос. Почему именно я вечно оказываюсь не в том месте и не в то время?

Глава 4

Специальный агент Джон Куинн вышел из самолета и, прошагав по соединительному рукаву, вошел в здание аэровокзала Миннеаполиса. Таких аэровокзалов он насмотрелся немало – серых, безликих и неуютных. Единственное, что скрашивало их усталые от толп прилетающих и улетающих стены, – это радость встречи родных и близких, в данном случае коротко стриженного парня в синей летной форме.

На какой-то миг даже стало завидно. Зависть эта жила в Джоне ровно столько, сколько он себя помнил, если не с самого рождения. А ведь ему уже сорок четыре. Собственные родственники предпочитали взаимные обиды и склоки, а не радость встреч. Впрочем, родных он тоже не видел уже многие годы. Слишком занят, слишком далеко живет, причем своей жизнью. Слишком стыдится их, как сказал бы отец – и наверняка был бы прав.

Он заметил агента-оперативника неподалеку от стойки прилетов. Винс Уолш. Согласно личному делу, пятьдесят два года. Солидный послужной список. В июне выйдет на пенсию. На вид можно дать все шестьдесят два. Нездоровый, землистый цвет лица, само лицо обрюзгшее и обвисшее, как будто под действием двойной силы тяжести, отчего на щеках и поперек лба залегли глубокие морщины. Глядя на него, нетрудно было догадаться, что Винс немало повидал на своем веку и теперь находился на пути к инфаркту. В общем, он был из породы тех, кто предпочитает заниматься делом, а не тратить драгоценное время, встречая в аэропорту высоких гостей из Вашингтона.

Заметив столичного гостя, Уолш уголками рта изобразил улыбку. Отвечай тем же, отдал себе внутреннюю команду Куинн: сделай в меру приветливое, дружелюбное лицо, но только не перестарайся, дистанция пусть остается. И он, чуть сутулясь от усталости, зашагал дальше. Ему и голову не пришло расправить плечи. Да и зачем?

– Вы Уолш? – спросил он, подойдя к встречавшему.

– А вы Джон Куинн, – произнес тот, когда спецагент потянулся во внутренний карман за удостоверением. – У вас есть багаж?

– Нет, только тот, что в руках. – Пузатый саквояж заметно превышал размеры разрешенной ручной клади. В другой руке агент держал «дипломат», в котором лежали ноутбук и пачка документов. Уолш не стал предлагать свои услуги в качестве носильщика.