Индейцы без томагавков

       Вожидании конца «старого цикла» (последний раз он отмечался в 1507 году) жители Теночтитлана собирались на холме, получившем название Звездная гора. Конец цикла наступал, когда звезда Альдебаран (по другой версии - звезда из созвездия Плеяды) достигала зенита. Правитель торжественно возжигал тогда новый огонь, и по всей стране, по всей Мексике, происходило грандиозное празднество в честь Нового огня - празднество счастливого окончания старого календарного цикла и начала нового. Повсюду вновь зажигались огни, беременные женщины и дети могли выйти из домов, а ремесленники принимались за изготовление новой посуды.
       Теперь коснемся коротко ацтекской литературы, а также вопроса о том, как и на чем писали мешики. Итак, писали они либо на выделанной оленьей коже, либо на ацтекской бумаге, изготовлявшейся из магея (агавы). Листы кодексов, изготовленных из такой бумаги, подклеивались друг к другу; таким способом мешикские писцы, которые заслуженно считались художниками, создавали некое подобие наших книжек-раскладушек. Ацтекское письмо было пиктографическое, то есть слагалось из отдельных знаков-рисунков, причем сочетание нескольких таких знаков могло обозначать слово или понятие, имевшее совсем иной смысл, чем те же знаки в отдельности. Пиктографическое письмо ацтеки заимствозали у миштеков. От них же они переняли и цифры. Единицу они изображали как палец, но иногда все числа от единицы до двадцати просто обозначались точками или черточками. Двадцать обозначалось флажком. Последнее число 2-го разряда (202) изображали в виде горящего дерева (что значило «так много, как волос на голове»). Наконец, чтобы обозначить 203, то есть 8 тысяч, ацтеки рисовали мешок (что означало «столь несметное множество, сколько бобов какао в мешке»).
       Ацтеки создали поразительно богатую, необыкновенно зрелую литературу. Лучший ее знаток, мексиканский американист Анхел Мариа Гарибай, называет целый ряд литературных жанров, известных мешикам: дидактические трактаты, драматические произведения, проза. Впрочем, все эти литературные жанры играли у ацтеков лишь второстепенную роль. Под литературой ацтеки, как и остальные говорившие и писавшие на науатль племена доколумбовой Мексики, подразумевали главным образом поэзию. Если мы заглянем в словарь науатль, то увидим, что слово «куикани» имеет два значения - поэт и певец. Из этого можно заключить, что ацтекская поэзия предназначалась в основном для публичного исполнения. Произведения поэтов-певцов, нашедшие в ацтекском обществе особенно широкий отклик, благодаря устной традиции передавались из поколения в поколение. В таких стихотворениях-песнях куикани нередко изображали самих себя…
       Взгляните, это я, певец, стихи слагаю, блестящие, как драгоценные нефриты, как волны моря переливающиеся, я голосом своим владею, гармонией поющих флейт владею и звоном колокольчиков, звоном золотых колокольчиков. Я пою свою благоуханную песнь, разноцветным украшениям подобную, песнь, сверкающую самоцветами, нефритом переливающуюся, пою свой гимн цветущей весне.
       Тут будет уместно напомнить, что необыкновенному развитию художественной словесности в древней Мексике способствовал в первую очередь общий язык мешикских племен - науатль, диалекты которого лишь незначительно отличаются друг от друга. Широким распространенпем единой литературной формы языка науатль и благородством своего классического языка ацтеки были обязаны женщине, для которой Теночтитлан даже не был родиной. Было это в пору, когда ацтеки владели далеко еще не всей Мексикой. В те времена могущественный и образованный властитель крупного города-государства Тескоко по имени Течотлала (1357-1409) женился на дочери правителя города Кулуакана и перенял от нее кулуаканский диалект науатль. Благодаря его влиянию этот язык занял затем господствующее положение и во всей Мексике. Особая заслуга принадлежит тут одному из самых значительных деятелей за всю историю индейской Америки - властителю Тескоко Несауалькойотлю (1418-1472).
       Несауалькойотль являл собой образец правителя и человека. Он дал мудрые законы своему городу-государству, был философом, каких немного можно назвать в доколумбовой Мексике, и вместе с тем, пожалуй, крупнейшим из известных нам религиозных реформаторов древней Америки. Он украсил Тескоко и его окрестности великолепными постройками (мы и сегодня еще восхищаемся его банями в Тескоцинко). Но главное - он любил стихи. И один из четырех его «министров» специально ведал науками и искусствами.
       Несауалькойотль держал при дворе профессиональных поэтов, но не для того, чтобы они воспевали величие и блеск его правления, а из любви к поэзии как таковой. Чтобы способствовать развитию поэзии, он даже учредил своего рода «государственные премии», которых удостаивались победители на общенародных поэтических состязаниях, ежегодно проводившихся в Тескоко по его повелению.
       СНесауалькойотля начинается золотой век литературы на языке науатль. В поэзии постепенно формируются различные жанры. Появляются определенные типы стихотворений: стихи о цветах, воинские поэмы, весенние стихи (всегда исполненные философских раздумий) и, наконец, особый тип стиха - чалькоайотль, получивший свое название по имени города Чалько, где он имел широкое распространение. Но наиболее значительным жанром считались у ацтеков стихи религиозные, а среди них самыми блестящими, поистине перлами мировой поэзии были религиозные гимны (теокуикатль), частично сохраненные для нас Саахуном. Их слагали и пели в честь важнейших богов ацтекского пантеона - Уицилопочтли, Кецалькоатля, Тлалока и других.
       Не меньше, чем поэзию и драму, любили мешики изобразительное искусство. Надо, впрочем, сказать, что еще в период появления в Мексике первых испанцев ацтеки прекрасно понимали, что их предки всего каких-нибудь восемь или десять поколений назад были весьма примитивны и нередко называли их чичимека ацтека («варвары из Астлана»). Как известно чнчимеки в глазах ацтеков были олицетворением жестокости, необразованности, примитивности. Противоположный полюс представляли, с точки зрения ацтеков, тольтеки, и все то, что в Теночтитлане было связано с изобразительным искусством и художественными ремеслами, мешики называли тольтекским. Сами мастера художественных ремесел в ацтекском диалекте науатль обозначались словом тольтека, а всякого рода искусства назывались тольтекайотль (тольтекские вещи).
       Наряду с влиянием тольтеков надо упомянуть и о воздействии на ацтекские ремесла южномексиканских миштеков, безусловно способствовавших развитию в Теночтитлане и других городах Мексиканской долины чеканки по золоту. Миштекские чеканщики жили главным образом в Аскапоцалько, который впоследствии стал самым известным в этом отношении городом на всей Месете. Из золота ацтеки делали великолепные украшения (замечательный образец ювелирного искусства ацтеков хранится в ленинградском Эрмитаже) и различные бытовые предметы. К сожалению, подавляющее большинство этих великолепных изделий до нас не дошло. Ведь конкистадоры ценили не красоту, а богатство и почти все добытые грабежом художественные реликвии переплавляли в золотые слитки. В испанских архивах был найден неполный перечень художественных предметов, присланных из Мексики испанскому королю Карлу V. В числе множества других вещей тут были золотое зеркало в форме солнца, зеркало из чистого золота, украшенное головой тигра, пять вычеканенных бабочек (три из них золотые, усыпанные драгоценными камнями), череп из чистого золота, золотая черепаха, две золотые флейты, какой-то золотой предмет, украшенный пятью сердцами, три золотых тигра и т. д. Но от всего этого великолепия осталась только скупая запись.
       В1520 году часть драгоценностей из сокровищницы Монтесумы, которые Кортес послал Карлу V, увидал в Брюсселе Альбрехт Дюрер, крупнейший из тогдашних европейских художников. Он записал: «Никогда в жизни я не видел ничего, порадовавшего бы мое сердце больше, чем эти предметы».
       Весьма популярным художественным ремеслом у ацтеков было изготовление декоративных вышивок, аппликаций и диадем из играющих всеми цветами радуги перышек колибри и других птиц. Свою одежду ацтеки расписывали батиком и другими способами. Изготовляли они и замечательные гончарные изделия, хотя и не знали еще гончарного круга. Весьма искусно ацтеки обрабатывали камень, особенно самоцветы. Еще одной художественной профессией, имевшей, однако, уже религиозное значение, было украшение человеческих черепов мозаикой из самоцветов.
       Своеобразное, но чрезвычайно важное место среди ацтекских искусств занимала архитектура. Из монументальных творений ацтекских зодчих уцелело немногое: фундаменты храмов в городе Мехико, городские стены в Уешотле, круглый храм в Калиштлауаке и, наконец, недавно обнаруженный храм в Малиналько. Весь этот храм, имевший форму традиционной ацтекской пирамиды, был вытесан прямо в скале. Сооружение его, несомненно, потребовало огромной затраты физической силы рабочих, пользовавшихся исключительно каменными орудиями труда.
       Гениальным сооружением ацтекских архитекторов и градостроителей была великолепная столица империи Теночтитлан, самый большой в то время город Америки, а вероятно, и всего тогдашнего мира. 8 ноября 1519 года, когда в этот прекрасный город впервые вступил со своими солдатами Кортес, в Теночтитлане было около 650 тысяч жителей.
       Когда Кортес вступил в Теночтитлан, он был поражен фантастическим зрелищем. И видимо, поэтому конкистадоры постарались позднее, дабы их победа выглядела убедительней, не оставить от Теночтитлана и следа. К счастью, один из солдат Кортеса, Берналь Диас, описал все увиденное им. Благодаря его описанию, правильность которого подтвердили фундаментальные археологические раскопки, нам теперь известно, каким был этот самый большой город тогдашнего мира.
       Теночтитлан возвышался посреди соленого озера. Он был расположен на соединенных между собой островах, а некоторые его здания возвышались на сваях. С сушей город был связан тремя дамбами по числу городских ворот. Одна вела в Тепейак, другая - в Тлакопан, третья - в прекрасный прибрежный город Чапультепек. Теночтитлан пересекали не только улицы, но и каналы, и это дало основание некоторым историкам сравнивать Теночтитлан с Венецией. Гордостью города, выражением могущества ацтеков и их властителей был дворец одного из предшественников Монтесумы Второго, Ашайакатля, и в еще большей мере дворец самого Монтесумы Второго. По воспоминаниям участников испанской экспедиции, которым Монтесума предложил расположиться во дворце Ашайакатля, нам известно, как выглядел этот дворец. Он состоял из нескольких десятков каменных одноэтажных зданий, так что все семь тысяч участников похода Кортеса свободно в нем разместились. Дворец Монтесумы был еще великолепнее. Его достопримечательностью был своего рода зоологический сад, в котором содержались многие тысячи разнообразных птиц самой пестрой раскраски и немало зверей. За одними только птицами Монтесумы ухаживало три сотни слуг; змеи, предмет особого поклонения ацтеков, содержались в деревянных клетках, выложенных яркими перьями редких птиц. Наряду с диковинными птицами и зверями во дворце Монтесумы «коллекционировались» и диковинные люди: карлики и вообще всякие уродцы. О положении подданных Монтесумы свидетельствует такой факт: многие родители сами уродовали своих детей, чтобы на всю жизнь обеспечить им пропитание в этом печальном «антропологическом» музее.
       Монтесума жил воистину как бог ацтекских преданий. Даже феодальное великолепие мадридского королевского двора померкло в глазах испанцев, когда они увидали богатство и роскошь дворца могущественного Монтесумы. На другой день после своего прибытия в Теночтитлан Кортес и его соратники были приглашены к Монтесуме на пир, и поэтому мы знаем, как пировал Монтесума. Кушанья подавали на стол специально назначаемые представители ацтекской знати. А Монтесуме прислуживали самые красивые девушки, отобранные из всех племен, населявших его империю. Монтесума ел много мяса - лесную дичь, индеек, молодых собак. Ежедневно ему доставляли свежую рыбу из Мексиканского залива. Чоколатль (шоколад) он пил из золотого кубка. Трубка с табаком, которую он зыкуривал после обеда, тоже была украшена позолотой. Забавляли его шуты и артисты. По вечерам его дворец освещался факелами из благовонного смолистого дерева.
       УМонтесумы было множество жен, но он уделял им не слишком много внимания. Несколько раз в день он переоблачался и при этом никогда не надевал одежду, ранее уже бывшую на нем. Религиозные обряды Монтесума совершал в золотом облачении. Известно также, что он часто купался и, как все ацтеки, был чрезвычайно чистоплотен.
      Спустя несколько дней Монтесума показал испанцам главный храм Теночтитлана - теокалли, посвященный национальному богу ацтеков, богу войны Уицилопочтли. Храм представлял собой пирамиду высотой примерно 30 метров, на вершине которой находились два святилища. В одном стяла огромная статуя Уицилопочтли, украшенная цепью из золотых и серебряных сердец. А на алтаре, прямо перед статуей бога, испанцы увидели три еще кровоточащих сердца. Жрецы только что вырвали их из груди принесенных в жертву людей. Кровью был обрызган весь храм. Второе святилище было, видимо, посвящено Тескатлипоке.
       Вэтой связи коснемся религиозных представлений ацтеков. Альфонсо Касо в своей книге «Религия ацтеков» («La religion de los Aztecas») подчеркивает: «Значение религии у ацтеков было столь велико, что можно сказать не преувеличивая: вся их жизнь была тесно связана с религией». Богов и совершаемых в их честь религиозных обрядов они имели несметное множество. В этом отношении воинственных ацтеков можно сравнить с древними римлянами. Захватив какой-нибудь город, подчинив себе чужое племя, они вместе с добычей и рабами захватывали и местных богов, включали их в свой пантеон и начинали им поклоняться в Теночтитлане.
       Согласно представлениям ацтеков, наивысшими божествами был бог-творец Ометекухтли и его божественная супруга. Это были «прародители» всех ацтекских богов, а через их посредство - и всего рода человеческого. Отсюда второе имя этого бога-творца - Тонакатекухтли (Владыка нашей плоти). Эта божественная чета жила где-то бесконечно далеко во Вселенной, на самом далеком, тринадцатом небе и, будучи отделена от людей пространством и временем, никак не вмешивалась в их судьбы.
       Поэтому ацтеки в своих молитвах обращались лишь к тем богам, которые возникли от брачного союза этих двух на редкость плодовитых высших существ. В пору, когда испанцы пришли в Мексику, из этих богов наиболее почитаемы были три. Во-первых, изначальный племенной бог теночков, кровавый бог войны и охоты, уже известный нам Уицилопочтли - главный бог Теночтитлана. Во-вторых, Кецалькоатль (Пернатый змей) - бог знания, бог ветров, владыка над жрецами, верный покровитель почти всех индейских культур Мексики. И наконец, третьим наиболее почитаемым богом ацтеков был в то время Тескатлипока (Курящееся зеркало). Если бы не вторжение конкистадоров, этот Тескатлипока, «враг Кецалькоатля», невидимый, всемогущий и в пору появления испанцев, безусловно, высший бог ацтекского пантеона, стал бы, несомненно, единственным богом будущей монотеистической ацтекской религии, к созданию которой уже явно шло дело. Свое имя божественный Тескатлипока получил от зеркала из обсидиана, которое он якобы всегда имел при себе и в котором, мог видеть все, что когда-либо происходило в прошлом, происходит в настоящем или произойдет в будущем.
       Наряду с этими тремя главными богами в большой чести у ацтеков были различные боги и богини урожая, плодородия, дождя, покровители отдельных растений и т. д. А среди них прежде всего бог Тлалок или, вернее, множество Тлалоков. Тлалок, бог дождя, почитался по всей Месете еще задолго до прихода мешиков, а каждая община имела, кроме того, своего собственного, «местного» Тлалока. Супругой главного Тлалока была богиня рек и озер Чальчиуитликуэ. Ее изображали как молодую очаровательную женщину. Сестрой Тлалока была богиня урожая Чикомекоатль (Семь змей). Богиней цветов была Шочикецаль, которая считалась и покровительницей ремесленников. Но высшее место среди богинь занимала владычица кукурузы Синтеотль. Богиней агавы была Майауэль, а четыреста ее божественных сыновей покровительствовали водке - октли. Еще одним богом водки был Тепостекатль, он же - высший племенной бог в Тепостлане. Божеством - покровителем земледелия первоначально был, вероятно, и ацтекский бог человеческих жертвоприношений Шипе Тотек.
       Весьма интересны и религиозные обряды ацтеков. Важнейшей частью ацтекского ритуала было жертвоприношение, а наивысшей жертвой считалась человеческая кровь, ибо она по религиозным представлениям мешиков была «пищей богов». В ацтекских кодексах знак «кровь» иногда заменялся знаком «драгоценный камень» или знаком «цветок». Ацтеки полагали своей святейшей обязанностью доставлять богам эту пищу - священную кровь, обладающую особой магической силой. Ее можно было жертвовать богам и по каплям, но несравненно более действенной жертвой считалось ритуальное убийство. Предназначенного для этой цели клали на круглый жертвенный камень, после чего главный церемониймейстер обсидиановым ножом рассекал живой жертве грудь, вырывал сердце и этим кровоточащим, еще пульсирующим сердцем окроплял алтарь. Когда испанцы из экспедиции Кортеса вошли в главный храм Теночтитлана, они насчитали там, по их рассказам, 130 тысяч человеческих черепов. Все эти люди были принесены в жертву лишь за несколько лет, предшествовавших появлению испанцев. Религиозный фанатизм был одним из главных мотивов ацтекских завоеваний. В бою ацтеки отнюдь не стремились убить врага. В их глазах неприятель, взятый в плен, имел значительно большую цену - его можно было принести в жертву богам.
       Подчас и сами ацтеки добровольно приносили себя в жертву богам, дабы обрести «блаженство в загробном мире». Люди, избранные священнослужителями для заклания, окружались большим почетом, особенно те из них, кто предназначался в жертву Тескатлипоке. Еще за год до жертвоприношения среди военнопленных выбирался самый красивый и высокородный, и в течение всего этого года восемь священнослужителей обучали его властным и величественным манерам правителя. Все окружавшие воздавали ему божественные почести. В сопровождении жрецов он прогуливался по Теночтитлану, играя на флейте, и люди почтительно его приветствовали. За месяц до жертвоприношения для него выбирали четырех самых красивых девушек, которые были обязаны выполнять любое его желание. А затем наступал день смерти. В сопровождении торжественной процессии обреченный шел к храму. Здесь он прощался со своими женами, и восемь священнослужителей, которые заботились о нем весь год, медленно вели его вверх по широкой лестнице. На каждой ступени храма он переламывал священную флейту. И вот он уже наверху. Здесь жрецы хватали его, и первосвященник вырывал из его груди сердце… Но столь торжественного убиения удостаивались лишь наиболее родовитые военнопленные. Рядовых же пленников приносили в жертву сотнями во время менее торжественных местных обрядов.
       Иногда при жертвоприношении применялся способ, который испанцы позднее называли «гладиаторским». Пленника привязывали к тяжелому камню, оставляя ему, однако, достаточный простор для движения. Жрецы давали ему деревянное оружие, и пленный должен был сражаться с несколькими лучше вооруженными ацтекскими воинами, чьи движения, естественно, ничем не были стеснены.
       Детей и женщин приносили в жертву реже. Женщин - в честь богини земли (при этом перед закланием, чтобы забыть об ожидавшем их жестоком уделе, они танцевали в течение нескольких часов подряд, пока не впадали в состояние экстаза). Детей же приносили в жертву во славу бога плодородия Тлалока. Сохранились не вполне ясные свидетельства и о других жертвенных обрядах ацтеков. Так, в честь бога огня Уэуэтеотля связанных военнопленных якобы бросали в огонь и медленно сжигали.
       Почести своим богам ацтеки воздавали также песнопением, танцами и обрядовыми религиозными драмами.
       Ацтеки верили, что после смерти человека его душа отправляется в солнечное царство Тлалокан, но такой участи удостаивались лишь души павших в бою и убитых молнией, а также, разумеется, тех, кто добровольно вызвался принести себя в жертву. Души остальных переселялись в так называемый Миктлан.
       Ацтекские жрецы - тламакаски - получали еще прозвание по имени того бога, которому они служили. Например, жрец Тлалока именовался Кецалькоатль-Тлалок-тламакаски. Имя Кецалькоатля присовокуплялось потому, что этот бог считался покровителем жрецов. Как мы видим, религиозные представления ацтеков были весьма сложны, а ритуал - исключительно жесток.
 

УРАВНЕНИЕ СО МНОГИМИ НЕИЗВЕСТНЫМИ

 
       Первой из двух основных областей возникновения, а позднее и небывалого расцвета высокой индейской культуры была в доколумбовы времена Месоамерика, другой - западная часть Южной Америки, и в особенности район Центральных Анд. С первой из этих двух областей мы уже ознакомились. Теперь уделим немного внимания второй - андской. Мы уже знаем, что ацтеки уничтожили в доколумбовой Америке не только все независимые до той поры индейские государства, созданные представителями иных мексиканских культур, но и «ацтекизировали» все географические названия в Мексике. Более того, они предприняли попытку переиначить, согласно своим представлениям, всю предшествовавшую их завоеваниям историю Мексики. Все то, что напоминало о славе и могуществе доацтекских культур, подлежало уничтожению и забвению. Мы знаем также, что в XV столетии сами ацтеки уничтожили с этой целью немало собственных кодексов.
       Подобное же положение сложилось и в Андах. Здесь европейцы застали крупнейшее, могущественнейшее из всех существовавших в Америке индейских государств - знаменитую империю инков. Точно так же, как и ацтеки, инки пытались вычеркнуть из памяти населения своей империи (письменности, а стало быть, и книг тут еще не существовало) все воспоминания о доинкском прошлом Центральных Анд. Пунктуальные и настойчивые, инки, создавая «инкскую» историю андской области, достигли еще больших успехов, чем теночки в «ацтекизации» Мексики и ее истории.
      Один из виднейших американистов, занимающихся андской историей, Филип Эинсворт Минз, отметил в свое время, что «вся эта территория носит неизгладимый отпечаток инкского колорита». Присутствующий в Центральных Андах буквально повсюду, «инкский колорит» склонял многих ученых к скептическому убеждению, что доинкская история андской области, характер и уровень развитии предшествовавших культур уже никогда не будут познаны. К счастью, мнение этих агностиков оказалось неверным, и ныне благодаря долголетней исследовательской работе ряда археологов-американистов (Анжель, Кауфман) мы можем, пусть частично, решить это «уравнение со многими неизвестными» и получить хотя бы общее представление об основных особенностях и временной последовательности еще недавно совсем неизвестных доинкских культур западной части Южной Америки. Но прежде чем мы с вами заглянем в головокружительные глубины доинкского южноамериканского прошлого, ознакомимся вкратце с географическими особенностями андской области. Большую часть ее территории занимают сами Анды, или Кордильера-де-лос-Андес. Они протянулись с севера на юг почти на семь тысяч километров, а в ширину занимают от 150 до 900 километров. Состоят они из двух (а в Колумбии - из трех) хребтов, которые сходятся в Перу, а затем в Боливии вновь расходятся, образуя обширную территорию боливийского плоскогорья Альтиплано. На нынешней чилийско-аргентинской границе Анды снова сходятся и тянутся до самой Огненной Земли.
       Из андской области можно выделить самостоятельное географическое целое - Центральные Анды. По существу, они включают в себя всю территорию нынешних южноамериканских республик Перу и Боливии, за исключением их восточных тропических районов, а также южную часть Эквадора, север Чили и северо-запад Аргентины.
       Поскольку ядром данной территории является Перу (в колониальную эпоху к Перу относили и нынешнюю Боливию), то некоторые авторы объединяют все эти земли под названием «Перу».
       Само Перу с географической точки зрения распадается на три резко различающиеся области: прибрежную зону, горное Перу и, наконец, восточные склоны Анд с прилегающими к ним плоскогорьями и низинами, чаще всего обозначаемые общим названием Монтанья.
       Внынешней Боливии (некогда она называлась Высокое Перу) мы различаем две подобласти: боливийское Альтиплано - горную равнину, простирающуюся между двумя гребнями Анд, и территорию Восточных Анд.
       Побережье Перу - пояс шириной от 20 до 150 километров - в настоящее время относится к самым пустынным уголкам земного шара. Однако в нескольких местах безжизненную пустыню пересекают реки, в долинах которых и возникали основные культуры доинкской эпохи.
       Правда, область распространения абсолютного большинства «прибрежных культур» ограничивалась долиной какой-либо одной реки, в лучшем случае захватывая и соседнюю долину. Таких рек и речек, образующих оазисы в прибрежной пустыне, свыше тридцати. Наибольшее значение для американистов имеют реки: Пиура, Ламбайеке, Пакасмайо, Чикама, Моче, Виру, Санта, Непенья и Касма, текущие через область, называемую в американистской литературе северным побережьем. В центральной части перуанского побережья мы находим реки и одноименные поселения: Гуармей, Парамонга, Супе, Чанкай, Анкон, Римак и Пачакамак. И наконец, на южном побережье - оазисы Каньете, Чинча, Писко, Паракас, Ика в Наска. Названия абсолютного большинства доинкских культур Центральных Анд, возникших на побережье, произведены от имен «породивших» их животворных рек.
       Дальше от моря, в так называемом «горном Перу», мы находим между отдельными отрогами «бассейны», где обитало и обитает поныне большинство индейского населения Центральных Анд.
       Следуя с севера на юг, мы прежде всего встретим кахамаркский бассейн, затем бассейн рек Кальехон-де-Уайлас и Санта, далее бассейн Куско и, наконец, южноперуанский бассейн, продолжением которого - уже в Боливии - является самое обширное из андских горных плоскогорий - так называемое боливийское Альтиплано, лежащее южнее крупнейшего южноамериканского озера Титикака (8300 км 2) и находящееся на высоте примерно 4 тысячи метров над уровнем моря. Озеро Титикака соединяется рекой Десагуадеро с другим большим боливийским озером - Поопо.
       Опоявлении в Центральных Андах первых людей мы имеем весьма отрывочные сведения. Они пришли сюда и вообще в Южную Америку примерно 12 тысяч лет назад.
       Пришли единственно возможным путем - через Панамский перешеек, следуя по течению колумбийских рек Кауки Магдалены, вдоль побережья Эквадора, а оттуда уже вступили в область Центральных Анд. Пока что американистика весьма скудно осведомлена о первых обитателях этих земель… Мы знаем только, что это были охотники, по уровню своей культуры близкие к жившему в ту же пору фолсомскому человеку Северной Америки. Основными объектами охоты и здесь была тогдашняя плейстоценовая фауна, особенно вымершие позднее лошади, верблюды и крупные олени. На северном побережье Перу, в Пампе-де-лос-Фосилес и прежде всего в долинах Чикама и Пакасмайо исследователи Джуниус Бэрд и Рафаэль Ларко Ойле нашли несколько древних «мастерских», где первые обитатели Центральных Анд делали свои каменные орудия. К позднейшему времени относится найденное Дунканом Стронгом оружие из обсидиана, которое изготовлялось на берегу залива Сан-Николас (в долине Наска).
       Антропологический тип тогдашнего человека помогла определить так называемая пунинская находка. Череп и несколько костей человека, обнаруженные в эквадорском Пунине, относятся как раз к этому периоду. Извержение вулкана вместе с людьми похоронило и представителей андского животного мира, в том числе гигантского южноамериканского мастодонта.
       По своему типу пунинский череп соответствует нескольким черепам, Найденным в первой половине прошлого столетия датским археологом Лундом в ряде пещер близ бразильского озера Лагоа-Санта. Поскольку это была первая из подобного рода находок в Южной Америке, «человек из Лагоа-Санта» вызвал множество догадок. При этом в прошлом веке был весьма завышен возраст найденных скелетов.
       Однако наиболее точные сведения о древнейших обитателях Южной Америки были получены с самого дальнего юга этого континента - из Патагонии и южного Чили. Чилийская пещера Пальи-Аике, обнаруженная Джуниусом Бэрдом, - древнейшее из всех известных науке мест поселения человека в Южной Америке. Человек здесь жил уже десять тысяч лет тому назад.
       Дальнейшие исследования Бэрда (изучение «кухонных куч» - груд раковин и отбросов, которое он вел на чилийско-перуанской границе в окрестностях нынешних северочилийских городов Арика, Писагуа и Таль-таль) доказали, что и в Центральных Андах - правда, лишь на побережье - люди поселились так же, как и в Чили, задолго до зарождения земледелия и, еще не имея сельскохозяйственных продуктов, добывали пропитание преимущественно морским рыболовством.
       Впоследствии на этой же территории, в богатых растительностью речных оазисах прибрежной пустыни, впервые в Южной Америке зарождается земледелие.
       До настоящего времени ученые нашли на перуанском побережье пять небольших поселений - Пуэмапе, Милаго, Сьeppo-Прието, Асперо и Уака-Приета, - в которых еще почти пять тысяч лет назад жили древнейшие южноамериканские земледельцы. Разумеется, здесь даны уже современные названия поселений. По названию последнего из них эту чрезвычайно примитивную культуру, не знавшую еще гончарного ремесла, называют культурой Уака-Приеты. Ее носители выращивали тыкву, красный перец, особый вид фруктов, называемый «лукума», а также хлопок. Однако ни кукурузы, ни картофеля, этого важнейшего «открытия» андских земледельцев, они еще не знали. Свою пищу обитатели Уака-Приеты пополняли тем, что давало им море, - главным образом моллюсками. Жили они в хижинах - землянках, состоявших из одного, максимум двух помещений. Свои орудия труда эти первые южноамериканские земледельцы изготовляли почти исключительно из камня.
       Зато они уже умели выделывать хлопчатобумажные ткани.