Индейцы без томагавков

       Сощущением одержанной победы вернулись они в деревню, намереваясь на другой же день приступить к более тщательному обследованию окрестностей. Казэрвуд собирался зарисовывать особо интересные стелы и здания, а Стивенс хотел углубиться в джунгли и продолжить поиски Копана.
       Но тут на сцену неожиданно выступает еще одно действующее лицо. Человек этот, хотя и был неграмотен, тоже в некотором роде вписал свое имя в историю открытия майяских городов. Он пришел к Стивенсу и объявил: «Я дон Хосе Мариа, и этот город в джунглях принадлежит мне!» Стивенс не мог припомнить, чтобы кто-либо, к примеру в Каире, заявлял, будто ему принадлежит пирамида Хеопса, но… что поделаешь: иной край - иные нравы. Да и находился он в джунглях, в стране, охваченной пламенем войны. Поэтому нельзя было просто-напросто выставить дона Хосе Мариа за дверь. Тем более что «владелец пирамид» имел даже какие-то документы, подтверждавшие его притязания. Но прежде чем Стивенс успел сообразить, что без долларов с доном Хосе не договориться, тот, почувствовав себя оскорбленным, вознамерился уйти. Тут-то Стивенс вспомнил, что он ведь «полномочный представитель Соединенных Штатов». Он вдруг полез в свой саквояж, вынул дипломатические бумаги во множестве конвертов и с множеством солидных печатей и предложил неграмотному дону ознакомиться с ними. А для довершения эффекта облачился в свой дипломатический мундир. Это было великолепно и умопомрачительно. Точно архангел Гавриил вспомнил про одинокую деревушку и спустился с небес. Золотой мундир и золотые доллары подействовали мгновенно.
       Однако Стивенс не имел ни малейшего представления, сколько стоит пирамида или стела. А тем более целый город. Никогда до этого ему не приходилось покупать пирамид. И посему за город со всем, что в нем есть, он предложил Хосе Мариа 50 долларов. Если до той поры Стивенс считал дона Хосе Мариа сумасшедшим, то теперь Хосе Мариа счел помешанным его. Дон поспешил согласиться, и они ударили по рукам. Итак, Стивенс вошел в историю американистики не только своими открытиями, но и тем, что оказался единственным человеком, который купил целый майяский город. Община, разумеется, считала, что за неимоверно высокую цену. А поскольку всем хотелось погреться в лучах славы, то «его превосходительство чрезвычайный и полномочный посол Соединенных Штатов Америки Джон Ллойд Стивенс» организовал первый и последний за всю свою центральноамериканскую дипломатическую деятельность официальный банкет. После этого никто не мешал Стивенсу очищать Копан от лесных зарослей, а Фредерику Казэрвуду создавать свои совершенные, до сих пор не утратившие ценности зарисовки майяских пирамид и стел.
       Позже оба они перебрались на Юкатан, где увидели еще ряд значительных майяских центров: Майяпан, Ошкинток, Кабах, Сайиль, Лабну, Нохкабаб, Чунхуху, Тулум, Цибильнокак и другие. А затем Стивенс вернулся в США, Казэрвуд - в Англию.
       Вскоре по возвращении Стивенс издает книгу «Эпизоды из путешествия в Центральную Америку, Чиапас и Юкатан», которая стала первым американским «научным бестселлером». То, что Стивенс описывал в ней, Казэрвуд нарисовал, вызвав своими рисунками такую сенсацию, что их показывали во время ярмарок и церковных праздников.
       На этом мы закончим рассказ о двух людях, «заново открывших» майя и их великолепное искусство.
       Дальнейшему изучению майяских городов воспрепятствовали сами майя. Майя современные.
       В1847 году на Юкатане вспыхнуло восстание индейцев, одно из самых крупных и успешных за весь послеколумбов период американской истории.
       Врезультате этого восстания полуостров (главным образом его восточная часть) был очищен от белых плантаторов. И два поколения майя сами распоряжались своей судьбой. Изучение культуры майя продолжалось лишь на территории, не охваченной восстанием, в основном в гватемальском Петене.
       Именно здесь в середине века губернатор петенского департамента Амбросио Тут заново открыл огромный культурный центр майя - Тикаль. Из исследователей мы назовем англичанина Альфреда Персиваля Моудсли, в общей сложности семь раз побывавшего в майяских городах и, естественно, добившегося в археологическом изучении их более значительных успехов, чем известные нам Стивенс и Казэрвуд. Чтобы запечатлеть майяские города, Моудсли первый использовал фотографию - в то время еще новинку.
       За Моудсли следуют десятки ученых. Но Юкатан, Гватемала, Гондурас, Чиапас словно неисчерпаемы. Кажется, не было года, чтобы кто-нибудь не открыл новый майяский город и в нем десятки пирамид, храмов, площадок для игры в мяч, колоннад и стел. Особо нужно упомянуть имя американского консула в Мериде (административный центр Юкатана) Эдварда Томпсона, который провел на Юкатане двадцать лет и чрезвычайно обогатил своими исследованиями наши представления о майя.
       Помимо городов, уже открытых американистами, и множества тех, что до сих пор ждут своих счастливых первооткрывателей в зеленых чащах юкатанских лесов, майяские строители, как уже говорилось, оставили нам и настоящие шоссе - «белые дороги», по-майяски сакбе (они выложены белыми плитами из юкатанского известняка).
       Благодаря исследованиям мексиканского американиста Альфонсо Вильи мы лучше всего информированы о дороге, которая соединяла город Коба с городом Йашуна, расположенным южнее Чичен-Ицы. Ее длина 93,5 километра, ширина примерно 10 метров, и, как все белые дороги майя, она на 0,5-2,5 метра поднимается над местностью, по которой проложена. Интересна эта дорога еще одной особенностью. Если не считать небольшого участка, она представляет собой прямую линию.
       Ученые также обнаружили здесь каменный четырехметровый каток весом пять тонн. В нем есть отверстие для оси. Это совершенно неожиданное открытие заставляет американистов призадуматься. Ведь от такого катка до изобретения колеса всего один шаг! Почему же майя не сделали его? Вероятно, для этого не существовало «экономического стимула». Доставка грузов носильщиками была, по-видимому, для своего времени достаточно продуктивной.
       Белыми дорогами были соединены Тихоо (нынешняя Мерида) и религиозный центр Ицамаль, Ицамаль и город Поль, лежащий на пути к другим местам паломничества - острову Косумель и др. Майяские дороги, как можно убедиться, в гораздо большей степени служили религиозным целям, нежели торговым и тем более военным.
       Однако вернемся в города майя. Их архитектура не только в качественном отношении, но и по числу памятников превосходит зодчество всех остальных доколумбовых высоких культур. Майяская каменная архитектура, безусловно, развилась на основе самобытной майяской деревянной архитектуры и во многом ее повторяет. Древнейший памятник каменной архитектуры - небольшая каменная пирамида, относящаяся примерно ко II столетию, обнаружена в Вашактуне. Строительным материалом майя служил преимущественно известняк.
       Немало споров велось по поводу характера майяских городов. Раньше некоторые американисты предполагали, что майяские города были лишь культовыми центрами и сколько-нибудь значительные группы населения в них не жили. Однако многие авторитетные исследователи давно уже опровергли этот взгляд. Знаменитый Поль Риве, например, утверждает, что это были настоящие города, и делает лишь оговорку: многочисленные «низшие люди» обитали не в городском центре, а в предместьях. В самом городе размещались дворцы, «монастыри», обсерватории, площадки для «баскетбола», своего рода «залы» для ритуальных танцев, широкие лестницы, великолепные дороги для паломников и прежде всего храмы, возведенные на высоких пирамидах. А на окраине этих городов, иногда в буквальном смысле «за городскими стенами», в маленьких домах, скорее даже лачугах, окруженных садами или заборами, ютился «простой люд». Число обитателей майяских городов было необычайно высоким. По предположению Сильвануса Гризволда Морли, майяские города «второй категории» (американисты делят майяские города по количеству сохранившихся архитектурных памятников на 4 категории) насчитывали примерно по 50 тысяч жителей. (К таким городам «второй категории» американисты относят 19 майяских центров, в том числе Вашактун, Коба, Калакмуль, Накум, Паленке, Наачтун, Йашчилан, Эцна, Киригуа и пр.)
       Население майяского города «первой категории», то есть Копана, Тикаля, Ушмаля и особенно крупнейшего из них - Чичен-Ицы, по мнению современных майяологов, равнялось приблизительно 200 тысячам человек. Итак, майяские города отнюдь не были малолюдны. А самые большие из них по численности и плотности населения в первой половине нашего тысячелетия значительно превосходили крупнейшие европейские города того времени - Париж, Венецию, Лиссабон и, разумеется, Прагу.
       Посетим хотя бы главные майяские метрополии - города «первой категории». Две из больших майяских столиц относятся к эпохе Древнего царства. Это города Копан и Тикаль. Копан (расположенный в нынешнем Гондурасе) в работах известных майяологов заслужил множество самых лестных эпитетов. Именно рассказом о Копане открывает Риве свое описание значительнейших майяских городов. Морли называет Копан Александрией древних майя, а Томпсон - даже Афинами Нового Света. Все эти почетные сравнения вполне оправданны. В Древний период прекрасный Копан был основным центром развития майяской науки, и прежде всего астрономии. Найденные в Копане астрономические таблицы своей точностью превосходят все другие майяские вычисления подобного рода. Расцвету наук в Копане способствовало то обстоятельство, что он просуществовал дольше других майяских городов (древнейшая дата истории Копана - 460 год, последняя - 801 год). Город состоял из центральной монументальной части и 16 окраинных «кварталов», один из которых удален от центра на целых 11 километров. Центральную часть Копана образуют так называемый Копанский акрополь и пять больших надворий. Акрополь - это комплекс пирамид, террас и храмов, занимавших площадь в несколько гектаров. Особенной красотой отличается пирамида № 26 (построенная в 756 году). Другой достопримечательностью Копана является Лестница иероглифов, на 62 каменных ступенях которой вытесана гигантская иероглифическая надпись (свыше 2 тысяч знаков). Длинные иероглифические надписи мы находим, как подсказывает само название, и в Храме надписей.
       Крупнейшим из ныне известных городов майя (работа по обследованию таинственного Цибильчальтуна до сих пор еще не завершена), бесспорно, является петенский Тикаль. Тикаль находится примерно в 50 километрах от старейшего майяского города Вашактуна с которым его соединяет белая дорога. Давно уже обезлюдевший Тикаль сейчас окружен непроходимыми тропическими джунглями, в которых растет краснодревная свитения и водятся ягуары и тапиры. Центр города, расположенный на известняковой площадке, с двух сторон охраняют глубокие овраги. Пять больших архитектурных комплексов Тикаля связаны между собой «проспектами». В четвертом комплексе возвышается самая большая майяская пирамида (высотой более 70 метров). Исполинский город славится множеством стел (83) и алтарей (54). Здесь были найдены и первые значительные работы майяских резчиков по дереву - 12 великолепных резных притолок из саподиллового дерева.
       Если верить корреляционным таблицам, служащим для сравнения майяских календарных дат с нашими, тикальские надписи указывают, что город был основан в 416 году и оставлен около 869 года. Правда, не исключено, что в XV веке он снова на непродолжительное время был заселен ицами, покинувшими Чичен-Ицу. Тикаль - крупнейший из городов Древнего периода - первым удостоился реставрации. Так же как некогда Эванс реставрировал критский дворец в Кноссе, так теперь (начиная с 1956 года) на средства Пенсильванского университета американисты пытаются вернуть первоначальный вид Тикалю.
       Ушмаль, возникновение которого относится ко времени «майяского ренессанса», был главным центром обширной области Юкатана, которую мы называем майяским именем Пуук. Известняковые холмы здесь перемежаются широкими равнинами. Пористый известняк пропускает воду, и потому жители Ушмаля вынуждены были сооружать большие подземные цистерны, которые, по расчетам американистов, в случае надобности в течение целого года могли снабжать водой 6 тысяч человек. Резиденцией правящей династии Шиу в Ушмале было самое красивое из всех майяских зданий, Дворец губернаторов, с фронтоном длиной 98 метров. В этом великолепном дворце и поселились в ноябре 1841 года Стивенс и Казэрвуд. Здесь Казэрвуд сделал свои лучшие зарисовки. Ушмальский дворец типичен для майяской архитектуры. Общий план его чрезвычайно прост, зато фасад чрезмерно украшен рельефом. В здании этом 24 помещения. Перед дворцом находился алтарь, где стояла скульптура двуглавого ягуара, а у главного входа высился гигантский каменный фаллос (из «этических соображений» его не реставрировали). Вокруг этого дворца Шиу выстроили затем множество других дворцов и пирамид: овальную Пирамиду волшебника, внутри которой помещалось пять малых «святилищ», так называемый Женский монастырь, просторную площадку для игр в мяч и какие-то большие здания неясного назначения. Главные залы и ворота одного из этих строений украшены стилизованными изображениями черепах, поэтому оно получило название Дворца черепах.
       Инаконец, важнейшим, великолепнейшим и, несомненно, наиболее населенным из городов майя была Чичен-Ица. Этот город - известное исключение среди недолговечных майяских городов. Чичен-Ица была основана в Древний период (вероятно, в 455 году) и спустя два столетия (в 692 году) оставлена ицами. Однако в 987 году город вновь был заселен тем же племенем, вернувшимся на Юкатан во главе со своими новыми мексикано-тольтекскими вождями. В течение трех столетий Чичен-Ица являлась значительнейшим городом всего изолированного майяского мира. И одновременно важнейшим центром паломничества. В 1441 году Чичен-Ица снова, уже во второй раз, была оставлена жителями.
       Чичен-Ица была расположена на абсолютно ровной местности и представляла собой почти правильный прямоугольник длиной три и шириной один километр. Этому городу следует уделить несколько больше внимания. В доколумбовой Америке он играл такую же роль, какую в свою пору играли Кносс на Крите или Ур и некоторые другие важные месопотамские города. Чичен-Ица - это Париж и Лурд майяского мира. Сердцем Чичен-Ицы был священный ступенчатый водоем, или сенот, по которому город и получил свое название. К этому «колодцу» со всего Юкатана тянулись процессии паломников. От священного сенота начинались белые дороги, соединявшие Чичен-Ицу с другими главными центрами паломничества. Расцвет Чичен-Ицы целиком связан с приходом на Юкатан мексикано-тольтекских переселенцев, и поэтому здесь более заметны следы тольтекского влияния, чем в каком бы то ни было ином майяском центре. Главная пирамида Чичен-Ицы посвящена Кукулькану. Эта пирамида (обычно называемая теперь по-испански el Castillo - кремль) чрезвычайно похожа на пирамиду в тольтекской Туле. Каменные колонны тольтекской метрополии напоминают и высокие каменные колонны Чичен-Ицы, изображающие покрытых оперением змеев. Наконец, тольтеки принесли в Чичен-Ицу и того лежащего божка, которого мы называем по-майяски Чак-Мооль и которого впервые встретили именно в Туле - Толлане.
       Ступенчатая пирамида Кукулькана, как и многие другие месоамериканские пирамиды, представляет собой нечто вроде луковицы. Если снять верхний покров, внутри обнаружишь еще одну, точно такую же пирамиду, только меньших размеров. Ибо календарь повелевал: воздвигни по прошествии определенного срока над уже стоящей пирамидой еще одну! Но не строй ее рядом, а надень на ту, что стоит здесь с прошлого цикла!
       «Раздевание» пирамид - увлекательнейшее занятие для ученого-майяолога. В пирамиде скрыто к тому же несколько помещений, например Зал ягуара, охраняемый статуей красного ягуара. Другую гордость Чичен-Ицы составляет так называемый комплекс Храма воинов. Разумеется, это опять же пирамида, и напоминает она толланский Храм утренней звезды. Несколько дальше находятся Храм орлов, Храм ягуаров со знаменитыми фресками и площадка для игры в «баскетбол», который, без сомнения, также изобрели майя. Игра велась на продолговатом поле литыми каучуковыми мячами, чрезвычайно твердыми и тяжелыми, и носила ритуальный характер. Игрокам не разрешалось дотрагиваться до мяча ладонью, играть можно было только локтями, плечами и боками. Побеждала команда, которая первой забрасывала мяч в круглое отверстие, проделанное в каменной стене. К числу достопримечательностей Чичен-Ицы относились и так называемый Женский монастырь, Акаб Циб - Дом черного письма и Красный дом (помост для исполнения обрядовых танцев, который мы называем теперь Храмом Венеры).
       Иеще несколько слов о главном естественном водоеме Чичен-Ицы. Человек, сколько-нибудь знакомый с природными условиями Юкатана, с полным основанием возразит: откуда здесь взялась вода? Ведь тут в отличие от лесистого майяского юга нет ни реки, ни даже ручейка. И все же здесь имеются водоемы - так называемые сеноты. Майяское слово «цонот» мы теперь неправильно пишем как «сенот». Что же представляют собой эти майяские сеноты? Известняк, покрывающий всю территорию полуострова, чрезвычайно порист, и потому на всем майяском Юкатане не существует водных потоков. Но дождевая вода, в тысячах мест проникая сквозь известняковую кору, сливалась с подземными реками, и по всему Юкатану образовались природные водохранилища - сеноты. Сеноты представляют для нас большой интерес, и прежде всего потому, что во многих майяских городах их почитали как священные места. Ведь от воды полностью зависело хозяйство майяских земледельцев. Бог воды и четыре бога дождя (Чаки) пользовались особым уважением. И сеноты - единственные водоемы в этой засушливой стране - почитались наравне с богами. Сенот Чичен-Ицы был местом священных жертвоприношений и паломничества. В числе даров, преподносимых Чакам, были и человеческие жертвы: в сенот бросали избранных девственниц. В книге Диего де Ланда есть замечание о том, что если где-нибудь на Юкатане существуют клады, то только в священных колодцах. Фразу эту не оставили без внимания археологи. Один из них, уже известный нам консул Томпсон, частично откачав воду из сенота Чичен-Ицы, глубина которого достигает 58 метров, вместе с шестью греческими водолазами спустился на дно. И в самом деле обнаружил клад. Десятки золотых и нефритовых украшений и десятки девичьих скелетов. Боги дождя, очевидно, не спускались в священный сенот за своими девственницами.
       Помимо четырех майяских метрополий «первой категории» - Копана, Тикаля, Ушмаля и Чичен-Ицы, - постепенно было отрыто более ста тридцати других майяских городов, и мы, естественно, не имеем возможности говорить о каждом. Однако два или три из них выделяются на общем фоне и заслуживают внимания. В первую очередь это Паленке в мексиканском штате Чиапас (основан, вероятно, в 642 году). Паленке - современное название города (по-испански оно означает «палисады» и происходит от современного наименования деревеньки, находящейся неподалеку от развалин города). Паленке изучается уже свыше 200 лет, но только в 1951 году выдающийся мексиканский американист Альберто Рус сделал волнующее открытие, о котором мы собираемся рассказать: Рус занимался тогда реставрацией одной из самых значительных пирамид города - так называемого Храма надписей, расположенного в непосредственном соседстве с паленкским «дворцом». Исследуя внутреннюю часть пирамиды, ученый случайно обратил внимание на одну из каменных плит, несколько выступавшую над уровнем пола. Он засунул в щель кирку, и, когда удалось приподнять плиту, его удивленному взору открылась узкая лестница, засыпанная камнями. Потайная лестница, сделав несколько оборотов, уперлась на глубине 18 метров в большую каменную плиту. Обнаруженные за нею двери стерегли скелеты шести мужчин, очевидно заживо погребенных в этом странном помещении.
       Отворив каменные врата, Рус вошел в зал, на полу которого был большой камень с высеченным портретом халач-виника и пространной иероглифической надписью. А когда Рус со своими помощниками поднял пятитонное надгробие, он увидел под ним скелет халач-виника с нефритовым ожерельем искусной работы и большими, тоже нефритовыми, серьгами. Открытие Руса имело исключительное значение. Ведь до 1951 года повсеместно считалось, что американские пирамиды в отличие от египетских не являются усыпальницами. «Американский Тутанхамон», найденный в Храме надписей, заставил ученых коренным образом изменить это представление.
       Примерно в то же время в джунглях близ реки Усумасинты служащий известной «Юнайтед фрут компани» открыл майяский город, основанный в 541 году. Американисты дали ему название Бонампак (дословно - «Роспись на стенах»), поскольку в одном из зданий этого города были обнаружены великолепные фрески, относящиеся к концу IX столетия. По художественному уровню их можно вполне сравнить с фресками из Кносса. Помимо необычайной художественной ценности, бонампакские фрески представляют большую ценность и как исторический документ. Ведь неизвестный автор запечатлел в них картину жизни тогдашнего майяского общества: властителей, воинов, простолюдинов, рабов-военнопленных, одежду, обувь, украшения, музыкальные инструменты, оружие, религиозные обряды - одним словом, воспроизвел характер и уровень майяской культуры последней четверти IX столетия.
       Судьба третьего и последнего из этих во многих отношениях примечательных майяских городов несколько напоминает судьбу Бонампака. Он тоже был открыт недавно. И имя его также является изобретением американистов. Они назвали его Цибильчальтун, буквально - «Там, где есть надписи на плоских камнях». Первое известие о руинах города, случайно найденных в лесу, вблизи одинокой юкатанской асьенды, появилось уже в 1941 году. Но лишь спустя несколько лет здесь начала работать группа американистов - экспедиция нью-орлеанского «Тьюлейн юниверсити». Когда под ударами мачете и топоров лес начал редеть, оказалось, что вновь открытый город превосходит все ожидания. Судя по первым сообщениям, опубликованным в журнале Географического общества США, Цибильчальтун был крупнейшим городом доколумбовой Америки. Занимаемая им площадь якобы превышала 30 квадратных километров. Но это не единственный сюрприз, который принесло предварительное обследование Цибильчальтуна. Мы уже знаем, что жизнь майяских городов, как правило, отличалась кратковременностью. Роскошный Киригуа был, например, обитаем всего 50 лет. А Цибильчальтун, как утверждают его первооткрыватели, является единственным из известных нам майяских городов, который просуществовал 3500 лет. Следовательно, возник он, вероятно, еще в домайяские времена. Более того. Жизнь в нем не прекращалась и после испанского вторжения, о чем свидетельствуют развалины маленькой христианской часовни. По своему внешнему облику Цибильчальтун ничем не отличается от остальных майяских городов. Здесь все только больше, грандиознее. Центральной осью города была белая дорога - трехкилометровое шоссе, на строительство которого, как подсчитал один из исследователей Цибильчальтуна, д-р Эндрьюс, пошло 350 тысяч тонн камня. Шоссе замыкала высокая пирамида. Вдоль белой дороги стояли храмы и дворцы: в центре - огромное здание, вероятно резиденция цибильчальтунского халач-виника, по левую сторону в конце дороги - «Храм семи статуэток», названный так по обнаруженным внутри него семи глиняным фигуркам. Они стояли в особом углублении в полу храма. Две статуэтки изображали горбунов. Третья - карлика. У четырех был изуродован живот. Очевидно, эти статуэтки должны были отгонять болезни и недуги, которые они наглядно представляли. В храме - и для майяской архитектуры это весьма редкое явление - сделаны настоящие окна с рамами из дерева сабинче, твердого как железо. Д-р Бриггс, один из тех, кто открыл город, для того чтобы вырезать кусочек этого дерева, вынужден был прибегнуть к пилке для резания металла. Он подверг образец проверке на содержание радиоактивного углерода С14. Согласно первой пробе, дерево «умерло» в 458 году, в соответствии со второй - в 508-м. Углеродные пробы подтверждают, таким образом, древность города, который, как мы видим, существовал на севере Юкатана еще в то время, когда средоточие жизни майяского общества находилось далеко на юге. Мы уже рассказывали о сеноте в Чичен-Ице. Подобный же сенот был найден и в Цибильчальтуне. Его назвали по-майяски Шлаках (Старый город). Этот сенот исследовали водолазы. На глубине 50 метров они нашли кости множества человеческих жертв, переломанные пополам флейты, на которых жертвы играли перед смертью, и т. д. Цибильчальтун был обследован, можно сказать, сверху донизу.
       Итак, майя, эти одинокие гении Юкатана и тропических джунглей юга, создали культуру, равной которой не было во всей индейской Америке. Слава этой культуры будет возрастать. Будут найдены новые Цибильчальтуны и новые пирамиды. Американистика по частицам восстановит мозаику древней культуры, и перед глазами изумленного мира предстанет еще более величественная и прекрасная картина исчезнувшей цивилизации американских майя…
 

АХИЛЛЫ АМЕРИКИ

 
       На протяжении XVI века конкистадорами постепенно были покорены инки и ацтеки, чибча и, наконец, создатели самой блестящей из высоких культур древней Америки - майя. И все же в той Америке, которую заносчивые победители уже давно именовали «испанской», жили индейцы, сумевшие с невероятными стойкостью и отвагой воспротивиться испанскому проникновению несмотря на то, что занимали легкодоступную в военном отношении территорию. Это были арауканы. (Впрочем, сами себя они звали мапуче - «люди земли».) Их родина - центральное Чили. О культуре их мы здесь говорить не будем. Как известно читателю, мы решили останавливаться лишь на тех индейских племенах, которые создали основные высокие культуры. И все-таки автор не может умолчать о том, что из всех индейских групп Америки он больше всего восхищается именно арауканами. И такое восхищение арауканы вызывают уже целых 400 лет. Дон Алонсо де Эрсилья и Суньига, испанский офицер, явившийся с конкистадорами как раз для того, чтобы покорить арауканов, и посвятивший испано-арауканской войне поэму «Араукана» (1569-1589), пишет о них: «Арауканы - Ахиллы духа, отваги и силы».
       Эти «Ахиллы Америки» сумели прогнать от своих границ даже войско инков. Однако слава мужественного народа не остановила конкистадоров. Первую экспедицию в страну арауканов предпринял Диего Альмагро (старший) По тому времени у него были большие силы: 570 испанцев, 15 тысяч индейцев. В июне 1535 года Альмагро выступил из Куско и в марте 1536 года достиг современной территории Чили. Переход в леденящую стужу через андские перевалы, лежащие на высоте четырех тысяч метров, - выдающийся «успех» конкистадорских экспедиций. Однако этот «успех» завоевателей был оплачен страшной ценой: гибелью 11 тысяч индейцев, замерзших во время снежных буранов. В пути пали все лошади экспедиции.
       На берегу неведомой реки испанцы натолкнулись на отряд примерно из сотни вооруженных арауканов. Арауканы атаковали, и в несколько раз численно превосходившие их испанцы понесли тяжелые потери. Ничего подобного за все 45 лет хозяйничанья конкистадоров в Америке не случалось.
       Поскольку эта страна не могла дать того, чего искали завоеватели (то есть золота и драгоценных камней), а индейцы, с которыми испанцы встретились, хотя и уступали перуанским по уровню развития культуры, зато были мужественнее и воинственнее, пришельцы решили «пока не поздно» вернуться в Перу. Отступление Альмагро от границ Араукании напоминало бегство Наполеона из России.
       Тем не менее через несколько лет из Куско по приказу Писарро «завоевать страну Чили» отправляется один из его офицеров - Вальдивия. Индейцы столь умело прятали свои съестные припасы, что участники экспедиции умерли бы с голоду, если бы Вальдивия по примеру Белалкасара не позаботился о «неприкосновенном запасе» - его отряд гнал перед собой стадо свиней. Первый «европейский» город, основанный в Чили, Вальдивия назвал по месту своего рождения в Испании - Ла-Серена. Большой реке, встретившейся им на пути, он дал собственное имя - Вальдивия. А город, который возвел на ее берегах, свою столицу, окрестил Сантьяго-дель-Нуэво-Экстремо. Арауканы по-прежнему жили к югу от Сантьяго, за Био-Био. Атаки арауканов Вальдивия сумел отразить. Плененных токи - арауканских вождей - он не казнил, а держал в качестве заложников. Однажды, когда Вальдивия с отрядом испанцев выехал на юг, чтобы заполучить у индейцев рабочую силу для добывания золота из чилийских рек (Вальдивия верил, что оно существует), на рассвете (11 сентября 1541 года) к Сантьяго неожиданно приблизились арауканы во главе с токи Мичималонком и атаковали небольшой испанский гарнизон. Когда казалось уже, что испанцы будут полностью уничтожены, Инес Суарес, возлюбленная Вальдивии, вспомнив про пленных арауканских токи, приказала убить их и бросить отрубленные головы в атакующих арауканов. Кровавое оружие Инес подействовало: самые мужественные индейцы Америки отступили, нанеся, однако, большой урон захватчикам. Тогда Вальдивия отправил своего заместителя Монроя с шестью солдатами в Перу за помощью. Миновало два года, а никаких вестей из Перу не приходило…
       Что же случилось с самым надежным офицером Вальдивии? На севере Чили на него напали местные индейцы. В стычке четыре испанца были убиты, а Монрой и один из его проводников попали в плен. Они также должны были умереть, но заступничество жены вождя, которой понравился Монрой, спасло им жизнь. Вождь этих копиапских индейцев даже попросил Монроя научить его ездить на коне. Во время одной из таких поездок оба оставшихся в живых посланца Вальдивии, ранив вождя, бежали.
       Они добрались до Куско. Новый правитель Перу Васка де Кастро принял их дружески, предоставил помощь, и через два года Монрой смог наконец вернуться с подкреплением в Чили. Монрой со 160 всадниками двигался по суше. Одновременно в Вальпараисо отплыли две каравеллы с двумя сотнями солдат.
       Итак, Вальдивия начал создавать новую колонию. Первое время он не тревожил арауканов, живших южнее.
       «Подлинная история» арауканской войны начинается после 1549 года, когда Вальдивия вернулся из поездки в Лиму, где он получил новые инструкции. Вначале Вальдивия добился некоторых успехов. Когда он перешел Био-Био, арауканы оказали ему сопротивление. На равнине Андальен испанских солдат атаковали четыре тысячи арауканов, возглавляемых верховным токи Айявилой. Но выстрелы мушкетов остановили их. А когда был убит и токи Айявила, арауканы отступили.