Индейцы без томагавков

Наряду с проиндейскими законами современный Виракоча издал и множество других установлений, по своим последствиям оказавшихся чисто антииндейскими. Самым жестоким из них было установление о так называемом Conscripsion Vial, по которому индейцы - члены комунидадес ежегодно должны были определенное время бесплатно выполнять общественно полезные работы, главным образом при постройке дорог. Это было возобновление - лишь под другим названием - той самой миты, которая была таким бедствием для индейцев в колониальную эпоху. А поскольку под предлогом строительства дорог различные провинциальные чиновники опять-таки без зазрения совести эксплуатировали индейцев, вскоре после объявления этого закона во многих областях Перу вспыхнуло новое большое индейское восстание. И когда в 1930 году Легия был наконец свергнут, индейцы во многих местах страны сожгли правительственные списки, по которым их посылали на эти ненавистные работы.
       Таким образом, для нас очевидно, что после окончания мексиканской национально-демократической революции центр национально-освободительной борьбы американских индейцев постепенно переместился в андскую область, и прежде всего в Перу (в начале 20-х годов). Свидетельством этого было возникновение «самой индейской» политической партии за всю историю Латинской Америки - Народного революционного союза Америки (Alianza Popular Revolucionaria Americana) - АПРА. Впоследствии (опять-таки в Перу, а частично и в других странах Америки) появились группы, пожалуй «еще более индейские», чем АПРА, но ни одна из их программ не нашла и не находит у индейцев такого отклика, как программа АПРА.
       АПРА, которая, по замыслу ее организаторов, должна была стать отнюдь не политической партией, а широким латиноамериканским антиимпериалистическим движением, возникла в 1923 году. Подлинным ее создателем был молодой перуанский радикальный политик Виктор Рауль Айя де ла Торре. Возникновению АПРА способствовало несколько обстоятельств. Прежде всего, революционизирующее воздействие Великой Октябрьской социалистической революции; имел значение также тот опыт, который Айя приобрел, участвуя в революционном антиклерикальном движении еще тогда, когда учился в аргентинской Кордове. Не был оставлен без внимания также опыт мексиканской революции. Ведь Айя де ла Торре продолжительное время был секретарем одного из наиболее видных мексиканских деятелей той поры Хосе Васконселоса. И наконец, воздействие огромного роста индейского революционного движения. Индейская проблема становится одним из главных вопросов, которые намерена была разрешить АПРА, придававшая современным индейцам Америки особое значение. Именно она требует назвать Латинскую Америку Индоамерикой.
       Апристы с полным основанием рассматривают индейскую проблему как проблему экономическую. Именно поэтому их программа, принятая в 1931 году, предусматривает (когда АПРА придет к власти) в качестве основополагающего решения индейской проблемы возврат индейцам отнятой у них земли. Помимо этого, АПРА выдвигает проект создания «индейского ведомства», федерализации Перу и образования «индейских провинций» с широкой внутренней автономией. Основой изменения индейской экономики должна стать сельскохозяйственная кооперация. По представлениям Айя де ла Торре, кооперативы будут создаваться на основе индейских айлью. О том, что АПРА хорошо уяснила тесную связь индейской проблемы с проблемой аграрной, свидетельствует также работа Сако, одного из главных теоретиков этой партии, «Аграрная программа апризма» («Program agrario del aprismo»). Таким образом, индейская проблема для АПРА является проблемой не расовой, а социальной. Из других пунктов индигенистской программы АПРА заслуживает внимания требование о создании при каждом министерстве индейских отделов, требование запрета производства и продажи коки, крепких алкогольных напитков и т. п. Индейская политическая партия, влияние которой вскоре распространилось за пределы Перу, резко выступила и против возрастающей угрозы фашизма, причем выступила с позиций американского индейца. Айя писал: «Мы должны преградить путь нацистскому фашизму. Капитализм плох, но расизм еще хуже. В «Майн кампф» Гитлер ясно дает понять, что… и народ Латинской Америки неполноценная раса. Если европейские евреи преследовались и притеснялись под предлогом «нечистоты» их расы, то чего могут ожидать индейцы и метисы, составляющие восемьдесят пять процентов населения нашего континента» (то есть Индоамерики).
       АПРА выступала и с рядом других программных положений: она требовала объединения всех республик Индоамерики, национализации промышленности, передачи в международное пользование Панамского канала; провозглашала солидарность «со всеми народами и со всеми угнетенными классами». Весьма радикальная для своего времени программа АПРА нашла восторженных сторонников не только в Перу, но и в ряде других, главным образом индейских, стран Индоамерики. Подавляющее большинство индейцев и индейских метисов (а они в то время составляли 91 процент всего населения Перуанской республики) отдало свой голос, конечно, только те из них, кто смог принять участие в новых президентских выбоpax, проводившихся с участием АПРА, за апристского кандидата, основателя партии Айя де ла Торре. Однако в результате мошеннического подсчета голосов президентом стал кандидат крупной буржуазии Санчес Серро. Вскоре после выборов АПРА была запрещена.
       Программа АПРА на первый взгляд кажется весьма близкой нашей точке зрения. Но только на первый взгляд. Ведь, согласно основному апристскому тезису, идеи Маркса и Ленина пригодны только для Европы, а сам марксизм является продуктом капиталистической Европы XIX века и совершенно не подходит для Индоамерики XX века. Айя де ла Торре утверждает также, что не существует какой-либо всеобщей «исторической схемы». Такая схема исключила бы из истории, в частности, Индию, Древний Китай и прежде всего индейские культуры доколумбовой Америки. Нынешняя Индоамерика якобы полностью отличается как от Европы, так и от Северной Америки, да и от всего остального мира. Индоамериканцы - особая нация, возникшая в результате смешения индейцев с европейскими переселенцами и в небольшой мере с неграми. Словом, Индоамерика не такая, как весь остальной мир, и потому инструмент, с помощью которого изменяется облик мира в других местах, то есть научный социализм, для Индоамерики непригоден. Эту догму, к которой в итоге сводится все апристское учение, справедливо осудили многие латиноамериканские марксистские теоретики, например Мартинес де ла Торре, Хулио Антонио Мелья, Сесар Гуардиа Майорга и особенно Хуан Варгас. Варгас в своей книге «Апризм и марксизм» («Aprismo у marxismo») называет утверждение апристов относительно того, будто учение марксизма-ленинизма нельзя применить к латиноамериканским условиям, «самой большой из всех неправд».
       Впослевоенные годы АПРА и ее руководитель Айя де ла Торре полностью предали идеалы своей «молодости», предали миллионы своих индейских избирателей, которые все еще отдают им голоса. Таким образом, в «современных» методах решения индейской проблемы проявляются две крайности: официальные индигенисты (начиная с Гамио), которые, в сущности, предлагают разрешить ее путем ликвидации индейцев как самостоятельного этнического элемента, и АПРА, которая хотела бы сделать наполовину индейцами, или, точнее, индоамериканцами, и тех жителей американских республик, расположенных к югу от Рио-Гранде-дель-Норте, в чьих жилах вообще нет ни капли индейской крови.
       Кнациональному и социальному освобождению индейцев приведут не АПРА, не официальный индигенизм, не Айя де ла Торре и не Мануэль Гамио, то есть не мелкобуржуазный радикализм, не реформизм. Это сделает другой класс и другие люди. Человек, сформулировавший идеи социалистического индигенизма, уже жил тогда, когда Айя де ла Торре создавал АПРА. Имя его - Хосе Карлос Мариатеги. Вместе с ним и с партией, которую он позднее основал в Перу, к индейцам придет их будущее. Хосе Карлос Мариатеги родился 14 июля 1895 года в многодетной семье перуанского пролетария. В четырнадцать лет он стал подсобным рабочим в типографии газеты «Ла пренса», которую тогда редактировал либеральный перуанский политик и деятель культуры А. Улоа. Наряду с идеями, которые пропагандировала эта газета, на молодого рабочего большое влияние оказали воззрения Мануэля Гонсалеса Прады. Молодому типографу, обнаружившему литературный талант, издатель «Ла пренса» предоставил первую возможность выступить в печати. Он предложил Мариатеги место редактора спортивного отдела. Так, как бы с черного хода, в перуанскую журналистику вступил публицист, которому до сих пор нет равного. На свое маленькое жалованье Хосе Карлос покупает первые книги и знакомится с идеалами научного социализма. Он читает труды Маркса и Ленина. А позднее, когда в 1917 году в России победила социалистическая революция, Мариатеги был одним из первых в Перу, да и во всей Латинской Америке, кто ее восторженно приветствовал. Вот что говорит Мариатеги в автобиографии, написанной им по просьбе аргентинских товарищей: «С 1918 года, когда я был уже по горло сыт креольским политиканством, я обратился к социализму». Мариатеги обратился к социализму, ибо пришел к убеждению, что только социализм способен разрешить индейскую проблему.
       Мариатеги сам подчеркивал: «К осознанию роли индейцев в нашу эпоху я пришел не благодаря книжной эрудиции или эстетической интуиции, а также не путем теоретических выкладок, но потому, что стал социалистом…»
       Индейской проблеме Мариатеги посвятил ряд своих работ. В 1924 году он основал журнал «Амаута» (на языке кечуа, государственном языке империи инков, «амаута» означает «ученый»). В те годы это был, очевидно, самый значительный теоретический журнал во всей Латинской Америке. Наряду с другими задачами журнал ставил перед собой цель способствовать решению индейской проблемы, и притом решению на основе научного марксистского мировоззрения. Для пропаганды идей социалистического индигенизма Мариатеги использовал и другие перуанские журналы, а также трибуну первой конференции коммунистов Латинской Америки (состоявшейся в 1929 году в Буэнос-Айресе) и первого конгресса революционных профсоюзов Южной Америки в Монтевидео. Принципиально важное значение имела статья Мариатеги, написанная им для нью-йоркского отделения Телеграфного Агентства Советского Союза. Эта статья и ряд других работ вошли в книгу Мариатеги, которую можно назвать (в ее индигенистских частях) классическим трудом марксистского индигенизма. Эта книга называется «Семь очерков интерпретации перуанской действительности («Siete ensayos de interpretation de la realidad peruana». Лима, 1928). «Индейская проблема, - пишет Мариатеги, - порождена нашей [то есть феодально-капиталистической] экономикой. Корни ее уходят в систему частного землевладения». Этот основной тезис социалистического индигенизма, раскрывающий существо индейской проблемы, Мариатеги повторил на конгрессе революционных профсоюзов в Монтевидео. «Индейская проблема, - говорил он, - это не расовая проблема, а экономическая и социальная». Понимание этого открывает перед Мариатеги единственно логически возможное решение индейской проблемы: материальное и духовное возрождение индейцев невозможно без изменения социально-экономических условий. Полемизируя с апристским теоретиком Л. А. Санчесом, Мариатеги пишет: «Я только констатирую, что слияние, или соединение, индигенизма и социализма может поразить лишь того, кто не видит содержания и существа явления». «Социализм, - пишет он далее, - выражает требования трудящихся масс. А в Перу четыре пятых народных масс, трудящихся, составляют индейцы». Вот почему, говорит Мариатеги, «наш социализм не был бы «перуанским» и даже не был бы социализмом вообще, если бы не солидаризировался с требованиями индейцев».
       Мариатеги с юных лет был тяжело болен. В конце концов ему ампутировали ногу. Казалось, все кончено. Но Мариатеги не сдается. Друзьям, которые опасались за его жизнь, он пишет: «Я как стрела, которая не имеет права упасть, не достигнув цели». И он не «падает», не достигнув цели. Мариатеги создал Социалистическую партию Перу (которая вскоре была переименована в Коммунистическую партию Перу), ставшую революционным отрядом международного коммунистического движения. Мариатеги привел эту партию в ряды III Интернационала. Он успел также разоблачить перед лицом всей Латинской Америки поверхностную и в своей сущности реакционную мелкобуржуазную идеологию АПРА. Он умер молодым, ему тогда едва исполнилось 35 лет. В последний путь его провожали сотни тысяч перуанцев, главным образом индейцев. Участники траурной процессии пели «Интернационал». И это символично: ведь Хосе Карлос Мариатеги указал индейцам на единственно правильный путь решения их проблемы - на необходимость слияния их борьбы за национальную социальную свободу с международным революционным движением.
       Врезультате объединения с социализмом индейское движение во всех андских странах, и особенно в важнейшей из них - Перу, чрезвычайно усилилось. Об этом свидетельствует, например, такой факт: во время очередных выборов в Перу кандидат Киспе-и-Киспе - индеец и коммунист - вопреки всем интригам и несмотря на то, что большинство индейцев вообще не могло участвовать в выборах, получил более 20 процентов голосов.
       Вдругой главной индейской области Америки, в Мексике, социалистические идеалы также начинают оказывать заметное воздействие на индейское движение. Это влияние еще более усилилось, когда в 1934 году президентом Мексиканской республики был избран крупнейший государственный деятель Латинской Америки XX века Ласаро Карденас. Предки Карденаса были индейцами. Но не только этим объясняется интерес Карденаса к индейскому вопросу. Еще будучи губернатором штата Мичоакан, где основную часть населения составляют тараски, одна из наиболее значительных индейских народностей Мексики, Карденас всеми силами старался способствовать решению индейской проблемы.
       Общая оценка периода правления Карденаса в Мексике, разумеется, не входит в задачу этой книги. Наиболее ярким проявлением его радикальной антиимпериалистической политики, безусловно, была национализация иностранных монополий, добывающих нефть на территории Мексики.
       Исключительное внимание мы должны уделить его проиндейской деятельности. Он лучше, чем кто-либо из мексиканских политиков, понимал, что индейцам нужна прежде всего земля. К тому времени в Мексике был принят ряд законодательных постановлений, согласно которым индейским общинам должны быть возвращены их земли. Важнейшим среди них был закон от 23 апреля 1927 года о разделе и возврате земли и вод. Но индейцам пришлось еще долго ждать, прежде чем содержащиеся в этом и других законах обещания возместить причиненные им убытки стали в сколько-нибудь ощутимой мере претворяться в действительность.
       Американский этнограф и лингвист У. К. Таунсенд, проживший в индейских деревнях Мексики почти все шесть лет пребывания Карденаса у власти, назвал Карденаса «первым президентом индейцев». И он был прав. Карденас хорошо знал, в каких ужасающих условиях живут тараски. И он пытался изменить эти условия с того самого дня, когда впервые вступил в президентский дворец. Прежде всего Карденас начал претворять в жизнь закон о возвращении земли эхидо. За годы своего правления он вернул индейским общинам в два раза больше сельскохозяйственных угодий, чем все его предшественники, вместе взятые,- 40 миллионов акров. Карденас, человек, которому не чужды были социалистические идеалы, понимал, разумеется, что возвращение земли эхидо, в которых теперь жило во много раз больше индейцев, еще не разрешит всех трудностей. Поэтому он искал путей резкого увеличения продуктивности сельскохозяйственного производства в эхидо с помощью современных технических средств, искусственного орошения и т. п. Правительство Карденаса создает особый институт - Национальный банк кредита эхидо, назначением которого было поощрять, причем не только с помощью кредитов, развитие сельскохозяйственного производства в эхидо, а также готовить для общины агрономов, зоотехников, механиков, врачей, работников сферы социального обслуживания и др.
       На территориях, еще не захваченных иностранным капиталом, например в области Лагуна (в штатах Коауила и Дуранго), правительство Карденаса предоставляет безземельным индейским крестьянам землю для создания новых общин, притом уже типа крупных сельскохозяйственных кооперативов, большие плантации технических культур в тропических областях Мексики революционное правительство почти полностью национализировало. Так, в собственность юкатанских майя были переданы огромные хенекеновые плантации. В высшей степени революционные для своего времени мероприятия правительства Карденаса существенно повысили жизненный уровень мексиканских индейцев. Племени яки, самому мужественному индейскому племени Мексики, еще в 20-е годы несколько раз с оружием в руках поднимавшемуся на защиту своей земли, Карденас вернул 800 тысяч акров сельскохозяйственных угодий, присвоенных североамериканскими компаниями. А на реке Яки правительство построило плотину Ангостура, чтобы задержанные ею воды орошали земли индейцев.
       Во время посещения индейской деревни в Соконуско Ласаро Карденас обещал индейцам, что «двери президентского дворца будут открыты для всех рабочих и крестьян». Он был первым президентом за всю историю Америки, который это обещание выполнил. Впрочем, Карденас не брал и не имел намерения брать на себя роль спасителя индейских крестьян. Но своими мероприятиями, направленными на социализацию мексиканской экономики, он сумел настолько активизировать индейские массы, что их собственные усилия, прежде всего в деле организации сельскохозяйственных кооперативов, во много раз увеличивали возможности правительства. Таким образом, Карденас не только пытался разрешить индейскую проблему, но и практически решал ее. На помощь себе он призвал десятки американистов, превосходно разбиравшихся в индейской проблематике Мексики. В числе их был автор монументального этнографического обзора «Индейское население Мексики» («Las poblaciones indigenas de Mexico») Карлос Басаури, профессор Анхело Корсо, а также многие индейские деятели, например Хенаро Васкес, министр труда в его правительстве.
       Хенаро Васкес был автором плана создания авторитетного правительственного учреждения, призванного заниматься решением всех аспектов индейской проблемы. К 1 января 1936 года Карденас создал такое учреждение. Оно называлось Департаментом по делам индейцев (El departamento de asuntos indigenas). По своим правам, масштабу и особенно по своим целям оно оставило далеко позади все подобного рода учреждения, существующие в других латиноамериканских странах.
       Собственный опыт Карденаса, приобретенный за годы общественной деятельности в Мичоакане, и выводы, к которым пришли его советники, а позднее и сотрудники «индейского департамента», привели президента к убеждению, что одной аграрной реформой нельзя разрешить индейскую проблему во всех ее аспектах. Поэтому, помимо решения основного вопроса - аграрного,- он осуществил и ряд других мер, которые в комплексе должны были способствовать улучшению как социальных, так и культурных условий жизни мексиканских индейцев. О многих из них он сказал в речи, произнесенной в 1937 году в общине Тепекуакуилько (предложения Карденаса, высказанные в этой речи, получили название «плана Тепекуакуилько»). Карденас планировал, например, поощрить и поддержать развитие традиционных индейских ремесел в общинах; организовать в индейских областях широкую сеть медицинских учреждений (для этой цели был создан Департамент социальной гигиены и здравоохранения в деревне, который спустя год после создания располагал уже 159 врачами, 111 аптекарями, 250 медицинскими сестрами). Только за один 1938 год этот департамент оказал бесплатную помощь примерно миллиону пациентов, преимущественно индейцам. При Карденасе были значительно ограничены производство и продажа в индейских деревнях пульке и других алкогольных напитков. (Ведь к тому времени взрослый индеец тратил на пульке в среднем до трети своего заработка.)
       Правительство Карденаса также много внимания уделяло вопросу обучения индейских детей на родном языке и индейских языках вообще. И в этой столь важной составной части индейской проблемы годы правления Карденаса принесли в полном смысле революционный поворот. Строительству индейских школ предшествовало широкое этнографо-лингвистическое изучение основных индейских групп Мексики, и в первую очередь «карденасовских» тарасков. Для проведения этих исследований Карденас поручил д-ру Мариано Сильва-и-Асевесу создать Мексиканский институт лингвистических исследований. Директор нового института пригласил сотрудничать с ним на поприще составления азбук индейских языков, словарей и т. д. ряд ведущих ученых всего мира. Главным его советником стал виднейший американист профессор Морис Сводеш. Из чехословацких лингвистов в этой работе принял участие Честмир Лоукотка. Когда были разрешены основные лингвистические проблемы, правительство приступило к осуществлению плана создания школ для индейских детей. Были построены новые школьные здания, выпущены учебники на индейских языках и, главное, подготовлены индейские учителя. Карденас придавал особое значение подготовке индейских учителей, которые, по его мнению, должны стать основными проводниками культурной революции, призванной изменить духовную жизнь индейской деревни, притом изменить более круто, чем изменила аграрная реформа экономическое и социальное положение индейцев.
       Наиболее яркой иллюстрацией идеалов, которыми при решении индейской проблемы руководствовались Карденас и его друзья Чавес, Ороско, Карлос Басаури, Хенаро Васкес и особенно популярный Ломбардо Толедано, могут служить выдержки из книги «Мир идей индоамериканского учителя» («Ideario del maestro indoamericano»), своего рода библии индейского учителя. Написал ее ближайший сподвижник Карденаса, выдающийся этнограф и теоретик в области педагогики Анхело Корсо.
       Корсо прежде всего предостерегает от опасности вытеснения индейских языков испанским, говоря при этом, что «любой индивидуум может научиться различным языкам, но никогда не научится столь же точно, как на родном языке, выражать свои мысли». Вся система индейского обучения, как ее понимало карденасовское поколение индигенистов, была изложена в «Плане обучения индейцев», содержащемся в этом труде.
       Обучение в школах, где преподавание велось на индейских языках, должно было иметь три этапа: 1) подготовительный курс (двухлетний); 2) основной курс (также двухлетний) и 3) так называемый «высший цикл» (минимально трехлетний).
       Этот «высший цикл», помимо общего образования, должен был дать индейцам полеводческие, зоотехнические, гигиенические и другие знания.
       Характерно, что в одной из глав этого основополагающего труда, знакомящего нас с постановкой индейского образования, перед каждым учителем ставится задача: пропагандируй, распространяй среди индейцев социализм. Почему? Потому что «социализм является самым гениальным изобретением человечества, добивающегося экономической и общественной справедливости… Социализм - это равенство, справедливость и братство».
       Вот какие мысли высказывались во второй половине 30-х годов в Мексике. Но наряду с укреплением союза между индейским движением и движением социалистическим в ту же пору все большее распространение получает и «гамиоский» вариант индигенизма, представляющий собой некую мелкобуржуазную самокритику всего того, что привело коренное население Американского континента к его нынешнему состоянию.
       Взгляды этого «официального» варианта индигенизма широко рекламировались во время Первой панамериканской индигенистской конференции, по иронии судьбы проходившей именно в Мексике и именно в конце правления Ласаро Карденаса (с 14 по 19 апреля 1940 года). И к тому же еще в Мичоакане, в городе Пацкуаро, где прежде жил Карденас и где жили все его индейские - тарасканские - предки.
       Уже сам факт, что такая конференция состоялась,- факт немаловажный, несмотря на то, что она в своей деятельности исходила из теоретических основ официального, то есть умеренного, реформистского индигенизма. Этот факт указывал на то, что индейская проблема существует и приобретает первостепенное значение почти во всех американских странах. Конференция занималась в основном тремя проблемами: организацией обучения на индейских языках, координацией и объединением действий индейцев и, наконец, земельным вопросом.
       Наибольшее внимание было уделено вопросу обучения на национальных индейских языках. Относительно аграрной реформы конференция не заняла сколько-нибудь решительной, принципиальной позиции; она, по существу, обошла эту проблему. Рассмотрев вопрос о координации действий, делегаты конференции постановили создать панамериканские органы, призванные «руководить индигенистской деятельностью всей Америки».
       Первым и главным из них стал Панамериканский индигенистский институт. Верховным органом индигенистского движения считаются «панамериканские индигенистские конгрессы». Они должны собираться и в самом деле регулярно собираются каждые пять лет.
       19апреля 1940 года была принята заключительная резолюция этой первой общеамериканской индейской конференции. Позднее этот день был провозглашен Днем индейцев, который с тех пор ежегодно празднуют все индейцы Америки и все их друзья во всем мире.
       Пацкуарская конференция вопреки неблаговидной роли официальных индигенистов стала важным переломным моментом в истории латиноамериканских индейцев. Ведь, несмотря на все попытки уничтожить индейцев как самостоятельную и самобытную часть населения Латинской Америки, их становится все больше. Неизменно возрастает их роль и влияние. Поэтому индейцы могут смело смотреть в будущее. В грядущее завтра, исполненное великих надежд.
 

НАДЕЖДЫ НА БУДУЩЕЕ

 
       Пацкуарская конференция имела для латиноамериканских индейцев примерно такое же значение, как Чикагская конференция для индейцев Северной Америки. Правда, в Чикаго говорили сами индейцы. Здесь же, в Пацкуаро, за них сказали свое слово индигенисты, преимущественно неиндейцы. И хотя мы можем найти в этой конференции существенные недостатки, одно все же остается чрезвычайно важным. Она стала трибуной, с которой перед общественностью всего субконтинента, от Рио-Гранде-дель-Норте до Огненной Земли, выступило его коренное население. Она позволила индейцам заявить о своем праве принять участие в определении будущего Латинской Америки, напомнить, что, кроме общих проблем Латинской Америки, есть и специфическая, чрезвычайно сложная индейская проблема, а главное, во всеуслышание заявить: «Мы существуем!»
       Впрочем, для ряда стран континентальной Латинской Америки нет особой надобности подчеркивать наличие в них индейцев. За исключением Уругвая, в каждой из них живут большие индейские группы. По крайней мере в четырех странах (Боливии, Перу, Эквадоре и Гватемале) индейцы составляют абсолютное большинство населения. В иных государствах, таких, как Мексика, Парагвай, Гондурас, Сальвадор, индейцы составляют большинство вместе с метисами. Во многих других странах живут еще сотни тысяч индейцев.
       Теперь время предоставить слово статистике, которая скажет нам сколько индейцев живет в Латинской Америке и как они распределяются по различным странам. Но прежде необходимо напомнить, что более девяносто пяти процентов американских индейцев живет ныне - как и в доколумбовы времена - к югу от Рио-Гранде-дель-Норте, от границы которая отделяет Северную Америку от Латинской. Это соотношение известно точно. И все же в определении численности латиноамериканских индейцев нам приходится (и не только нам) полагаться лишь на приблизительные цифры. Переписи населения в разных странах, естественно, проводятся в разное время. Статистики расходятся уже в основном вопросе: кого считать индейцем. При этом часто получалось, что государственные органы некоторых латиноамериканских стран заранее ликвидировали сотни тысяч индейцев, чрезмерно сужая свое определение понятия «индеец». Вот хотя бы несколько примеров. При переписи, проводившейся в Панаме в 1940 году, все население этой республики было разделено на «цивильное население - граждан» и «туземцев». Притом к «цивильному населению» (читай - цивилизованному), согласно инструкции, были отнесены «все группы населения, которые живут в рамках политико-социальной структуры республики, включая представителей индейской народности». Настоящими же индейцами та же инструкция предписывала считать лишь тех, «кто сохранил племенную организацию и живет в самых неприступных горных областях и на заболоченных территориях побережья Панамского перешейка». Разумеется, такой подход исключает из числа индейцев подавляющее большинство коренных жителей Панамы.
       При переписи, проводившейся в том же году в Перу (чисто индейской республике), инструкция предоставляла лицам, осуществлявшим ее, полное право по собственному разумению решать, кто индеец, а кто метис. Причем во всех случаях, когда «расовая принадлежность неясна», рекомендовалось записывать такого человека метисом. Затем, уже при общем подсчете, метисы и белые были объединены в одну категорию белых. Так из статистических таблиц одним махом была вычеркнута почти половина индейского населения этой республики! Сами официальные индигенисты исключили из рядов индейцев еще сотни тысяч людей, подчеркивая (как это делал Альфонсо Касо), что только «если человек пользуется исключительно индейским языком, мы можем считать его индейцем». Еще более проблематичен «критерий культуры», если при этом индейцем считается лишь такой житель Америки, который сохранил многие черты материальной и духовной культуры доколумбовых индейцев!
       Итак, при установлении действительного количества латиноамериканских индейцев нам приходится полагаться на приблизительные подсчеты, хотя бы и подкрепленные полученными ранее данными по этой важной проблеме. Так, Уолтер Уилкокс в 1929 году, определяя количество коренного населения Америки, привел цифру - 14 миллионов человек. Джиль-берто Лойа в 1935 году назвал цифру - 17 миллионов. И наконец, приблизительные данные, считающиеся наиболее вероятными, цифра, названная знаменитой Пацкуарской конференцией,- 30 миллионов индейцев. Однако в это число в некоторых странах включены и метисы.