Маг Рифмы (№6) - Маг с привидениями

— Но это дело жителей Бретанглии, — непонимающе нахмурился Мэт. — Ведь они — ваши враги. С какой же стати вам переживать за них?

— А вам? — ответил вопросом на вопрос верховный друид. — Только не говорите мне, что вы за них не переживаете, ибо если бы все было иначе, вы бы не явились сюда, пытаясь им помочь.

— Все просто, — пожал плечами Мэт. — Я не желаю, чтобы Бретанглия пошла войной на Меровенс. Теперь, когда я своими глазами увидел, что творят мнимые друиды, мне бы хотелось остановить их, пока они не распространили эту напасть и на мою страну.

— И все?

— Чего вы пытаетесь от меня добиться? — поинтересовался Мэт. — Чтобы я сказал, что жители Бретанглии — сами по себе не враги мне, что мои враги — король и этот тип, Ниобит? Ну хорошо, считайте, что я вам так и сказал!

— Хорошо, — довольно кивнул верховный друид. — Считайте, что то же самое сказали вам мы. — Он пожал плечами. — Чаще всего нам все равно, что происходит в мире. Если он рушится — значит, он это заслужил, отказавшись от нашей веры. Но даже при всем том мы обязаны вмешаться, чтобы удержать людей от самоуничтожения. Мы не можем допустить, чтобы нынешняя ересь распространялась далее, ибо она порочит наших богов и оскорбляет наши души.

— Дело принимает такой оборот, что, не вмешавшись в него, ты просто можешь перестать быть самим собой, — понимающе кивнул Мэт.

— Именно так, — подтвердил верховный друид. — Мы не можем позволить, чтобы наша вера была опорочена. А мнимые друиды добьются того, что потомки жителей Бретанглии будут считать нас чудовищами, путая нас с шарлатанами под водительством Ниобита.

— Вполне веская причина для того, чтобы попытаться положить конец его проискам, — согласился Мэт. — Но как вы с ним боретесь?

— Ведь мы привели вас сюда, не так ли? — улыбнулся верховный друид.

Мэта снова охватил гнев из-за того, что им, как выяснилось, манипулировали, но он сумел сдержаться.

— Я уже и сам пытался побороться с ними — по собственным причинам.

— Верно, но одному вам с ними не справиться, лорд маг. А мы отдадим вам Бриона, который один стоит целого войска, потому что он — истинный король.

— Быть может, он и стоит целого войска, но все же для того, чтобы отвоевать престол, ему понадобятся армии, — покачал головой Мэт. — Пусть Джон — узурпатор, но власть сейчас — в его руках, и он будет сражаться насмерть, лишь бы удержать ее.

— Не так плохо было бы, если бы он погиб в бою, — задумчиво произнес верховный друид. — Что же до армий, то я так думаю, Бриону удастся собрать войско. Люди будут вставать на его сторону, где бы он ни появился, они потянутся к нему, как гвозди к магниту. Все, кто страдает от жестокости сборщиков податей, посыльных Джона, от хитрости и кровожадности прислужников Ниобита, станут под знамена Бриона.

— Пожалуй, так и будет, — не смог ничего возразить Мэт. — Но не раньше, чем он будет готов к странствиям.

— На этот счет не волнуйтесь. Мы произносили заклинания, пока он спал. Эти заклинания были предназначены для того, чтобы в тело его проникали целительные силы. Наши чары копились в его теле, и нужен был только поцелуй, чтобы его силы пробудились вместе с ним. Уже завтра он сможет сесть верхом на коня, а к тому времени, как вы достигнете берегов Бретанглии, он будет крепче и сильнее, чем когда-либо.

— Вы славно потрудились, — не сдержал восхищения Мэт. — Простите, но я и не подумал о таком. Однако для борьбы с Ниобитом войска будет мало. Насколько я наслышан о нем, он весьма могущественный колдун.

— Так и есть, — с улыбкой отозвался верховный друид. — Но и мы тоже на что-то годимся. Нынче ночью вы не ляжете спать, лорд маг, вы будете бодрствовать и запоминать все заклинания, каким мы успеем вас научить. Мы даже научим вас одному заклинанию, которое вам поможет, если все остальное окажется безуспешным. От этого заклинания погибнут все мнимые друиды и их последователи.

Представив себе весь масштаб грядущей катастрофы, Мэт мысленно содрогнулся.

— А как-нибудь... помягче нельзя?

— Сами эти мнимые друиды — подлинная катастрофа, и для того чтобы справиться с ними, нужно владеть столь же могущественным оружием. Не бойтесь, лорд маг, к тому времени, когда вы до них доберетесь, на южносаксонском побережье не останется никого, кроме них и их самых рьяных приверженцев.

— Хотите сказать, что те, кто нам встретится там, настолько одурманены ересью, что и не подумают сдаться? Хорошо, — кивнул Мэт. — Воспользуюсь этим заклинанием, когда других средств в моем распоряжении не останется.

— Не останется, уверяю вас, — сказал друид. — Однако ваше право попробовать с ними договориться. Только будьте осторожны, не заводите слишком долгих переговоров, ибо покуда вы будете разглагольствовать, они будут придумывать, как вас уничтожить.

* * *

Их голоса Мэт услышал, как только снова шагнул в природную арку, ведущую на поляну.

— Будете вы лежать смирно или нет? — упрекала принца Розамунда. — Неужели вам так необходимо все время тянуться ко мне, как тянется к чаше тот, чьи губы пересохли от жажды?

— Ни в одной чаше не сыщется вина столь же сладкого, как твои поцелуи, — возразил Брион. — Неужто за несколько минут я стал уродливее медведя?

Мэт поспешил туда, откуда доносился этот разговор. Брион пытался встать и тянулся к Розамунде, а та отступала от него.

— Вам нужно полежать спокойно, милорд, вам нельзя волноваться! Нет, не трогайте меня! Я никому не принадлежу, кроме самой себя!

— Я вовсе не говорил, что ты принадлежишь мне, — возразил Брион. — Но ты целовала меня, и, как мне показалось, это тебе было приятно.

Розамунда покраснела.

— Это был... порыв чувств. И будьте уверены, больше такое не повторится.

Брион был потрясен до глубины души — с такой решительностью это было сказано.

— Горе мне! — воскликнул он и улегся в гроб. — Если так, то мне незачем больше жить!

— О, не надо притворяться! — вспылила Розамунда. — Всем на свете известно, что вы не только рыцарь, но и трубадур, однако на меня ваши жалобы не подействуют!

Брион помрачнел и предпринял очередную попытку подняться.

Мэт решил, что пора вмешаться. Он решительно направился к гробу и положил руку на здоровое плечо Бриона.

— Тише, милорд, спокойнее. Вам не станет лучше, если вы будете беспокоиться.

Брион со вздохом улегся.

— Зачем мне выздоравливать, если любимая отвергает меня?

Розамунда в отчаянии закатила глаза и отвернулась.

— Быть может, она так поступает ради блага вашего народа, — негромко и спокойно проговорил Мэт. — Благородство обязывает ко многому, вам ли этого не знать.

Несколько секунд Брион лежал совершенно неподвижно, потом взглянул на Мэта, и взгляд пылкого влюбленного в одно мгновение сменился на холодный, трезвый взгляд вождя.

— Вы правы. Как я только мог быть настолько эгоистичен!

Розамунда резко обернулась, не понимая, радоваться или оскорбляться из-за такой перемены в настроении принца.

— К тому же я повел себя крайне неприлично в том, что стал объясняться в любви невесте моего брата, — продолжал Брион, — хотя он и мертв... а быть может — тем более, что он мертв. — Он с трудом приподнялся и оперся на локоть. Мэт и Розамунда бросились к нему, но он только склонил голову. — Миледи, прошу прощения. С моей стороны было бесчестно так вести себя с вами.

— Мое прощение вы получите, — сказала Розамунда, — но на большее и не рассчитывайте.

Однако по ее взгляду было видно, что задета она не на шутку.

Видимо, это не укрылось и от Бриона, поскольку он издал горький стон и снова опустился с гроб.

— Я так надеялся, что теперь, став наследником престола, смогу просить вашей руки, но похоже, слишком торопился с ухаживаниями, да и отец почти наверняка лишил меня наследства. О нет, я не имею права просить вашей руки, как бы страстно этого ни желал.

Розамунда призадумалась. Она была и оскорблена, и польщена одновременно. Наконец она избавилась от сомнений, фыркнув:

— Постыдились бы!

— Я и так уже пристыжен достаточно, — ответил Брион. — Даже если бы я смог добиться вашей любви, мы бы не смогли обручиться без дозволения короля.

Он умолк и задумался.

Розамунда не спускала с него глаз. Она протянула к нему руку и тут же отдернула.

На самом деле, на взгляд Мэта, Брион почти расшифровал проблему: и он, и Розамунда чувствовали себя виноватыми из-за того, что были влюблены. Сердца кричали им «Да!», а все условности общества вопили «Нет!».

Нужно было помочь им разрешить эту дилемму.

Брион устремил взгляд на Мэта.

— Лорд маг, — проговорил он хмуро и растерялся, что было для него нетипично.

— В чем дело? — спросил Мэт.

— Когда вы занимались целительством, вы назвали меня «ваше величество», — нерешительно произнес Брион. — Вы ведь оговорились?

— Ни в коем случае.

Мэт был готов к такому вопросу.

— Однако к принцу положено обращаться «ваше высочество», милорд.

— Мне это отлично известно.

Страшная догадка отразилась во взгляде Бриона.

— Но я никак не могу стать «его величеством», пока жив мой отец.

Мэт ответил ему долгим, многозначительным взглядом и медленно опустился на одно колено, хотя Брион и не был его повелителем.

— Король умер. Да здравствует король! — воскликнул Мэт.

Брион закрыл лицо руками и залился слезами.

Мэт изумленно смотрел на него.

Розамунда тут же оказалась рядом с Брионом, попыталась обнять его широченные плечи. Она обеспокоенно глядела на него.

— Поплачьте, милорд, как и подобает благородному рыцарю! Плачьте, ибо вам надо дать волю вашей тоске! Поплачьте, ибо сильным людям не стыдно показывать, что у них на сердце.

Мэт решил, что на эту тему надо будет поговорить с Розамундой позднее. Пока же, дождавшись момента, когда рыдания Бриона немного утихли, он сказал:

— Но ведь он был вашим врагом, ваше величество! Он вел себя как тиран с собственными сыновьями и позорил жену! Вы сражались с ним в войне на стороне матери! Как же вы можете так горевать о нем?

— Он был моим отцом, — только и ответил Брион. — Я помню, как он играл со мной в детстве, как учил ездить верхом, как мы с ним дрались на деревянных мечах. Да, он был суров, но порой бывал добр. О таком моем отце я и проливаю слезы!

В сознании Мэта явственно прозвучал голос Драстэна: «Как же я мог быть настолько слеп? Как мог не видеть такой любви и верности? Я не увидел его любви, проглядел измену Джона! Будь проклята моя гордыня, моя гневливость — они заслонили для меня его любовь!»

Мэт решил, что будет самым заботливым отцом на свете и детей своих будет растить нежно и любовно.

А Розамунда прижала голову Бриона к своей груди, гладила его волосы, бормотала ласковые слова и целовала его лоб, потом одергивала себя, отстранялась, но снова тянулась к возлюбленному.

* * *

На следующий день, когда Мэт вошел в дубовую рощу, он услышал, как Розамунда снова, волнуясь, упрекает Бриона:

— Прекратите немедленно! Вы не могли так быстро поправиться! Рана откроется и снова начнет кровоточить!

— Вы отлично видели, что раны больше нет. Она затянулась и совершенно зажила! — ворчал Брион, размахивая мечом и нанося удары воображаемому противнику. Меч сверкал и рассеивал по поляне солнечные зайчики. Брион ловко переступал на месте, делал выпады, отступал, уклонялся. Но вот он размахнулся и вонзил меч в землю. — Проклятие! — вскричал он. — Только начал, а уже устал!

— Удивительно, как вам вообще все это удалось, — отметил Мэт.

Розамунда и Брион вздрогнули и обернулись. Мэт подошел к Бриону, сжал его запястье, выслушал пульс.

— Вы вполне здоровы, и все с вами будет в полном порядке, если не будете перетруждаться, а вы будете, насколько я вас знаю. — Он перевел взгляд на Розамунду. — Не волнуйтесь, ваше высочество. Друиды заверили меня в том, что его величество защищен всевозможными охранными заклинаниями. Его тело, пока он спал, исцелялось и набиралось сил. Только так можно было застраховать его от поспешного пробуждения.

— Вот-вот, — проворчала Розамунда и устремила на Бриона мстительный взгляд.

— Быть может, мне еще рано драться, — согласился Брион, — но тронуться в путь я вполне могу.

Мэт перевел взгляд с новоявленного короля, горевшего жаждой подвигов, на Розамунду, которая при взгляде на возлюбленного тоже вспыхивала — но от иной жажды. Быть может, именно поэтому она так старалась скрыть свои истинные чувства под сердитой и озабоченной маской. «Чувство вины, — решил Мэт, — способно сотворить с людьми потрясающие метаморфозы». Между тем, на взгляд Мэта, оставлять эту парочку наедине было небезопасно. Брион явно набрался сил на большее, нежели поцелуи, а Розамунда при каждом взгляде на него преисполнялась желания и злиться на себя могла сколько угодно, но это было так. Какова ни была их дальнейшая судьба, правила, принятые в средневековом обществе, исключали интимную близость до свадьбы.

— Да, — согласился Мэт. — Нам стоит продолжить наши странствия. Завтра утром мы тронемся в путь. А до тех пор, ваше величество, вам нужно соблюдать постельный режим. Каждый час я позволяю вам подниматься на десять минут для спокойной ходьбы, но завтра вас понесут на носилках.

Мэт заранее приготовился к буре ярости, которой ответит Брион на его рекомендации, и снес эту бурю смиренно, но непоколебимо. Пусть Брион был по праву монархом, но Мэт принял на себя обязанности его личного врача, а кроме того, был и оставался принцем-консортом Меровенса. А когда на следующее утро взошло солнце, Бриона поместили на носилки между двумя лошадьми — боевым конем Бриона, который шагал впереди, и лошадью, подаренной друидами, которая шла сзади. Брион всю дорогу ворчал, донельзя недовольный таким способом передвижения.

Мэт воспринимал жалобы Бриона с олимпийским спокойствием, а Розамунда одергивала его всякий раз, стоило ему открыть рот, и говорила о том, что он ведет себя совершенно не по-рыцарски, донимая всех своими жалобами. Видимо, Розамунда нажимала на правильные кнопки, поскольку после ее упреков Брион всегда умолкал.

Мэт же всю дорогу внимательно наблюдал за предоставленной друидами ирландской лошадкой, гадая, преобразится та в женщину или нет. Между тем до конца дня лошадь вела себя безупречно, и единственное человеческое проявление, замеченное Мэтом, заключалось в том, что она очень оживилась, когда ей был предложен мешок с овсом.

На следующий день даже Мэт был вынужден согласиться с тем, что Брион в состоянии ехать верхом. Ирландская лошадь не стала возражать против того, чтобы на нее села Розамунда, а за ночь у стоянки оказались еще три лошади, на которых сели Мэт, сэр Оризан и сержант Брок. Они ехали и гадали, в кого могут обратиться эти славные лошадки в любое мгновение.

К полудню отряд свернул с дороги, чтобы передохнуть и поесть. Проехав через заросли, странники обнаружили чудесный маленький грот, поросший цветами. Лесной ручей низвергался со скалы в кристально чистое озерцо, где резвились пестрые рыбки.

Взгляд Бриона подернулся дымкой мечтательности. Он протянул руку и коснулся своей латной рукавицей руки Розамунды.

— Я был бы готов остаться здесь на всю жизнь и забыть обо всем на свете, если бы ты была со мной!

Розамунда устремила на него изумленный взгляд. Брион этого не заметил, поэтому Розамунде не было нужды скрывать переполнившие ее сердце чувства.

— А ты? — спросил Брион негромко, дрожащим от волнения голосом.

Розамунда вздрогнула и тихо призналась:

— О да, милорд, и мне было бы так хорошо здесь рядом с вами.

Нужно было срочно что-то предпринять.

— Не можете же вы всерьез мечтать всю вашу жизнь прожить в этом гроте!

— Почему бы и нет? — мечтательно проговорил Брион и потянулся к Розамунде, пожирая ее взглядом. — Разве нам нужно что-то еще?

Стеснительно, робко она тоже потянулась к нему, не спуская с него глаз.

— Ну, может возникнуть хотя бы проблема повивальных бабок, — проговорил Мэт громче, чем было нужно. Он всеми силами старался разрушить чары любви между Брионом и Розамундой. — Или вы решили каким-то образом прожить вместе всю жизнь и при этом не иметь детей?

— Наша любовь будет столь же чиста, как та, о которой поют трубадуры! — гневно отозвался Брион.

Розамунда отдернула руку, блеск в ее глазах стал угасать.

— Кроме того, встает вопрос о добыче пропитания, — ухватился за соломинку Мэт. — Как вижу, здесь произрастает дикий виноград, но вряд ли им одним можно прокормиться, да он и не выдержит первых же заморозков. Думаю, Брион смог бы добыть кое-что охотой, если бы вы вдобавок ухитрились здесь как-то обогреться зимой, но и питание одной только дичью вряд ли можно счесть здоровым.

— Неужели обязательно говорить только о таких приземленных вещах! — вскричала Розамунда.

Мэт пожал плечами:

— Кто-то же должен об этом говорить, если никто из вас не в состоянии подумать об этом. Но самое главное — это то, что Брион рыцарь, и притом один из благороднейших в Европе. Как вы думаете, ваше высочество, долго ли он усидит на месте, прежде чем сердце его снова возжаждет битвы?

— Никогда! — гневно заявил Брион.

Но Розамунда окончательно отобрала у него свою руку.

— Если так, то я знаю вас лучше, чем вы знаете себя, ваше величество, ибо понимаю, что лорд маг прав во всем. Вы — прирожденный рыцарь и попросту лишились бы рассудка, если бы остались без возможности хотя бы время от времени седлать коня и скакать на помощь слабым и обиженным.

Брион раскрыл рот, готовясь спорить.

Розамунда проговорила еле слышно:

— Но... не будь вы таким... я бы ни за что не оценила вас столь высоко.

Брион мгновенно закрыл рот. Розамунда отвернулась.

— Давайте отыщем какое-нибудь другое место для отдыха, лорд маг. Я не могу оставаться здесь, иначе не сумею отвлечься от мечтаний.

Она свернула с поляны, гордо расправив плечи. Брион повел своего коня за ней, попутно бросив свирепый взор на Мэта. Мэт пропустил вперед сэра Оризана и сержанта Брока и только потом поехал следом за ними, еле слышно поругиваясь. Не всегда так уж приятно осознавать собственную правоту. Как бы то ни было, ближе к вечеру Мэт скакал по дороге с самым настоящим, самым истинным будущим королем, пусть и некоронованным. Брион ехал, устремив взгляд вперед, не желая смотреть ни на кого, и уж особенно — на Мэта.

Такое положение дел также не устраивало Мэта.

— Я по-прежнему обязан выяснить, кто убил вашего брата, ваше величество, — нарушил затянувшееся молчание Мэт. — Ваша матушка не откажется от мысли объявить войну Меровенсу, покуда будет считать, что в смерти Гагериса виноваты мы.

— А вы понимаете, что как только я сброшу с престола моего братца, я сразу же освобожу королеву? — кивнул Брион. — Если так, то вы вправе страшиться ее гнева! О да, она способна объявить войну Меровенсу, а если так случится, то я, несомненно, поддержу ее.

— Но не в том случае, если окажется, что Гагериса убил бретангличанин, пытавшийся опорочить Меровенс, — возразил Мэт.

Брион наконец удостоил его взглядом. Правда, взгляд был хмурый, почти свирепый.

— Кого вы имеете в виду?

— Кого угодно из тех, кто был в ту ночь в кабачке. Кого угодно из тех, кто знал Гагериса, — сказал Мэт, не уточнив, однако, что к последним относился и сам Брион. — Я очень надеялся на то, что вы что-то видели или слышали такого, что могло бы заинтересовать меня, помочь мне найти убийцу, хотя я знаю, что вас в ту ночь в кабачке не было.

— Вот в этом вы ошибаетесь. Я отлично знал моего брата и последовал за ним в кабачок, переодевшись простым солдатом

Глава 22

Мэт от изумления вытаращил глаза.

— Постойте, постойте! Вы пошли за братом, потому что хорошо его знали? Простите, но как это понимать? Вы чего-то недоговариваете. Почему то, что вы знаете его, заставило вас последовать за ним?

— Я понимал, что он непременно учинит что-нибудь скандальное, — ответил Брион. — И я не ошибся. Я пошел за ним и для того, чтобы защитить его от тех, с кем бы он мог схватиться в драке, и наоборот.

У Мэта от удивления даже голова закружилась.

— Чтобы... рыцарь дрался, дабы защитить проститутку?

— Я поклялся защищать слабых, милорд, независимо оттого, добродетельны они или нет, — сурово отвечал Брион, но тут же немного смягчился и добавил:

— И потом, я никогда не был до конца уверен в том, кем являются проститутки — грешницами или жертвами.

Говорил он негромко, но Розамунда все равно расслышала и бросила на него изумленный взгляд, который затем стал задумчивым.

— Следовательно, драку вы видели, — заключил Мэт.

— Видел, как она началась, — поправил его Брион. — А как только закипела потасовка и я убедился в том, что куртизанка жива, я бросился прикрывать брата.

Мэт недоуменно выпалил:

— Вы защищали Гагериса?! Но я думал, что вы ненавидели друг друга!

— Он был моим братом, — просто ответил Брион.

И снова Мэт поразился средневековым понятиям о чести и долге.

— Я отразил три удара, предназначенных ему, — продолжал Брион, — и сбил с ног троих драчунов. Это были простолюдины, обожающие хорошую драку. Думаю, они не понимали, что Гагерис — принц.

— Но почему же вы не видели, кто нанес вашему брату смертельный удар?

— Потому что какой-то мерзавец нанес мне удар сзади и я упал.

Мэт тайком окинул Бриона взглядом с головы до ног. Ростом тот был выше Мэта, шире в плечах и мускулистее. Если учесть, что Мэт ростом превосходил среднего средневекового мужчину, то Бриона и вообще можно было назвать великаном. Трудно было представить, чтобы кто-то мог стукнуть Бриона так, чтобы тот упал — тем более что, переодевшись солдатом, тот непременно должен был напялить на голову солдатский шлем из дубленой кожи.

— Стало быть, вы не знаете, кто сбил вас с ног.

Брион покачал головой.

— А кто-нибудь еще помогал вам оборонять Гагериса?

Брион недоуменно взглянул на Мэта, обернулся и внимательно посмотрел на сержанта Брока.

— Ведь это был ваш сержант! Как же я его сразу не узнал!

— Это он, — грустно кивнул Мэт. — Потому-то сэр Оризан и он отправились со мной в странствие: ведь убийство принца, порученного их заботам, стало ударом по их чести.

— Как будто они могли уберечь Гагериса от последствий его загулов!

— Хотите сказать, что его гибель была всего лишь делом времени? Но... я полагал, что Брок бился, стоя к Гагерису спиной.

Брион пожал плечами.

— Была такая неразбериха, лорд маг. Очень может быть, что в пылу драки он успел переместиться по кругу и оказался рядом со мной. Однако вскоре после этого у меня потемнело в глазах и я упал.

— Что ж, нельзя винить человека в том, что он старался защищать принца в любой позиции, — сказал Мэт. — Увы, он мне уже рассказал все, что помнит, а помнит он немногое.

Брион вздохнул.

— Мой брат пал в поединке, лорд маг, и пусть это было не поле боя, а драка в кабачке. Разве вам этого не достаточно?

— Мне — вполне, — ответил Мэт. — Но вашей матушке — увы.

Старуха Марг поджидала их на берегу со своей лодочкой. Но как она вызнала, где именно на побережье они появятся, можно было только гадать. Мэт этого не понял, тем более что вывел своих спутников к морю довольно далеко от того места, где их ранее высадила Марг — на всякий случай.

Все по очереди забрались в видавшее видны суденышко, которое каким-то чудом вместило не только всех людей, но и боевого коня Бриона. Помня о том, что по пути в Эрин в лодке едва хватило места для четверых, Мэт не стал задавать старухе никаких вопросов. Он подстроил все так, чтобы сесть в лодку последним, объяснив это желанием попрощаться с лошадьми.

— Мы вам очень благодарны, — сказал он животным. — Теперь возвращайтесь по домам, где бы ни были ваши дома — на заливных лугах или в конюшнях. — Затем Мэт вынул из кошеля четыре серебряные монетки и подсунул по монетке под седло каждой из лошадей. — Пусть эти деньги возьмут себе ваши хозяева. Теперь прощайте.

Он отвернулся и зашагал к лодке. Старуха встретила его сердитым приказом:

— Толкай!

— Ясное дело, — вздохнул Мэт. — Вот что я заработал за то, что припозднился с посадкой.

— Вы о чем, лорд маг? — нахмурился Брион.

— Да о мокрой одежде, о чем же еще...

Он вошел по колено в воду и, изо всех сил навалившись на корму, столкнул лодку с мелководья и проворно забрался в нее. Затем он оглянулся на берег и увидел, что там стоит крестьянин и держит под уздцы трех лошадей. Четвертой не хватало.

Мэт вытаращил глаза. Крестьянин поднял руку в знак прощания. Мэт помахал рукой в ответ, отвернулся и встретился с непонимающими взглядами спутников.

— Чем вы так озабочены, лорд маг? — осведомился сэр Оризан.

— Дело в том, что я только что обнаружил, что пуки не только способны менять обличье, они еще и одеждой при этом обзаводятся, — глубокомысленно изрек Мэт. — И ведь, если задуматься, в этом есть смысл. Куда бы иначе девалась вся эта лошадиная шкура?

Сэр Оризан оглянулся на берег, не слишком весело улыбнулся и поежился.

— Они ведь к нам пришли с уздечками и седлами, милорд. Кто их знает, что у них там лежало в дорожных мешках?

— Верно подмечено, — кивнул Мэт. — А я об этом как-то не подумал.

— Я тоже только сейчас об этом вспомнил, — признался сэр Оризан. — Были дела и поважнее.

Хозяйкой старуха Марг оказалась не самой гостеприимной, и внимание во время плавания уделила только Розамунде и Бриону. С девушкой она о чем-то тихо переговаривалась, и вид у Розамунды после наставлений старухи стал совсем озадаченный. Затем Марг заговорила с Брионом, и тот с каждой ее фразой становился все печальнее и суровее. Мэту было обидно, что старуха не обращает на него никакого внимания, и сдерживать эту обиду ему было очень трудно. Но все же он должен был отдать должное старой жрице-друидке: по дороге до Эрина она с ним все же разговаривала, пусть и не слишком дружелюбно.

Но как только лодка уткнулась в песок бретанглийского берега, старуха выбралась из лодки вслед за своими пассажирами и преподнесла Мэту еще один сюрприз. Она бухнулась на колени перед Брионом и воскликнула:

— Славься, истинный король Бретанглии! Многая вам лета и да процветает род ваш!

Мэт стоял совершенно ошеломленный. Лицо Розамунды превратилось в непроницаемую маску — Мэт догадывался, что Розамунда всеми силами старается не показать, что поняла намек старухи на ее участие в процветании рода Бриона. Брион же с каждым словом Марг обретал величие, недоступное простому смертному. В очередной раз Мэт воочию убедился в том, что в этом мире истинный монарх воплощал в себе свой народ и свою землю на деле, а не только на словах.

— Ты оказала мне честь и выказала верность, — сказал Брион. — Поэтому я нарекаю тебя...

— Никак вы меня не наречете! — огрызнулась жрица и метнула в короля гневный взор. — Была я старой Марг, старой Марг и останусь.

— То есть были и останетесь жрицей-друидкой, — тихо-тихо проговорил Мэт.

Старуха Марг на сей раз удостоила гневным взглядом его.

— Рыбаки меня знают всего лишь как старую мудрую женщину, молодой человек. Кто вы такой, чтобы судить обо мне?

— Я — маг, — ответил Мэт. — Тот маг, которого вы послали в Эрин. Но если вы — друидка, то почему же вы встали на колени перед королем Бретанглии, в жилах которого не течет ни капли кельтской крови?

Брион ошеломленно посмотрел на Мэта, а старуха Марг бесхитростно отвечала:

— Не все из нас бежали в Эрин или Шотландию и даже в Уэльс. Да, я друидка, я кельтской крови, но я родилась и выросла в Бретанглии, и мне нет дела до того, какой крови этот молодой человек. Главное, что он — истинный король этой страны. Своими деяниями он доказал, что безмерно печется о благе простого народа и всей страны, точно так же, как и об ее аристократии, обитающей в богатых замках, — печется гораздо более, нежели о наследных землях матери и отца в Меровенсе.

— Это верно, — тихо сказал Брион. — Я сражался за материнское наследство и с радостью обрел бы его, однако сердце мое воистину принадлежит Бретанглии.

— Если так, то вы первый в вашем роду, кто так думает, — заключила старуха Марг. — Первый с тех пор, как ваш прадед женился на иноземной принцессе и обратил взор свой к югу. Вот поэтому я и встала пред вами на колени, а не из-за того, что отец ваш носил корону, не из-за того, что мать ваша — добрая женщина.

— Следовательно, ваше величество, — сделал вывод Мэт, — вас в некотором роде короновал епископ, поскольку эта женщина — представительница духовенства, пусть и не христианского толка.

Брион устремил на старуху Марг взгляд полный изумления. Старуха с трудом поднялась с песка. Сержант Брок подал ей руку, и она с радостью оперлась на нее, победно улыбаясь Бриону.

— Он все верно говорит, ваше величество. По сути, я равна любому из ваших архиепископов. Скажу вам больше: очень многие ваши подданные по сей день исповедуют религию друидов, оставаясь при этом христианами. Вот почему этим притворщикам, которые корчат из себя друидов, никогда не завоевать всей страны. Слишком многие понимают, кто они такие на самом деле. О да, многие из христиан ныне переметнулись к притворщикам, ибо те позволяют им наслаждаться развратом и жестокостью, которые во все времена были и остаются под запретом у христиан. Однако истинных друидов в стране столько, что из них можно собрать одно или даже два войска, которые встанут под ваши знамена и пойдут за вами, куда бы вы их ни повели.

Старуха шагнула в сторону и указала во тьму:

— Вот ваш первый легион!

Взглянув в ту сторону, куда она указывала, Брион разглядел в темноте толпу рыбаков, вооруженных ножами и острогами, гарпунами и крючьями. Лица их были мрачны и полны решимости. Молодой король при виде своего первого отряда как бы снова стал выше ростом и шире в плечах. На губах его заиграла улыбка, а когда все рыбаки пали на колени и хором вскричали: «Славься, король Бретанглии!», Брион так широко развел руки, словно был готов обнять всех до единого.