Маг Рифмы (№6) - Маг с привидениями

— Эй, давайте-ка потише. Если у меня разболится голова, мне будет трудно соображать. И потом, какие у вас доказательства? Только ваше собственное слово.

— Но это слово короля!

— Послушайте, а как вы себе это представляете? Чтобы я, маг, явился к кому-то и заявил, что располагаю доказательством виновности Джона в виде рассказа, изложенного мне, на минуточку, призраком усопшего короля? Кто мне, спрашивается, поверит?

Драстэн пробурчал нечто нечленораздельное.

Гагерис довольно крякнул:

— Славный вопросик, маг! Ну-ну, что же ты ответишь, о могущественный король? Ты сам-то поверил бы в такую байку?

— Мне нужно чем-то подтвердить ваши показания, — добавил Мэт и на миг ощутил себя Гамлетом, мучительно старающимся доказать факт своей встречи и беседы с призраком отца. Беда была в том, что Мэт знал: в отличие от Гамлета он не может себе позволить несколько лет терзаний и нерешительности.

— Лекарь, — обрадованно сказал Драстэн. — Лекарь, который осматривал меня перед смертью. Я видел тревогу в его глазах, тревогу и испуг.

— Вероятно, он знал слишком много и боялся того, что Джон прикажет убить и его, — предположил Мэт. — Надо будет узнать, где он, и постараться сохранить ему жизнь, если он еще жив. Но где Джон нашел яд? Он не произвел на меня впечатления человека, способного изготовить яд самостоятельно.

Это заявление Мэта повергло обоих призраков в шок. Молчали оно довольно долго, а первым голос подал Гагерис.

— Он прав, папаша, — сказал он. — Мерзкая жаба не смог бы и пива сварить, не говоря уже о яде.

— Да, подмечено верно, — задумчиво проворчал Драстэн. — Надо будет подумать на досуге.

— Досуга у вас теперь — хоть отбавляй, — усмехнулся Мэт. — Так что подумайте, это будет очень кстати. А пока у нас есть еще один способ сбросить Джона с престола, а быть может, даже отправить за решетку.

— За решетку — это слишком милосердно!

— Согласен, но это по крайней мере не даст ему возможности наделать новых пакостей, а мы пока будем собирать улики.

— Славно придумано, — похвалил Мэта Гагерис. — Ну и как же ты намерен его сбросить?

— Вернув Бриона, — коротко и ясно ответил Мэт. Последовала новая ошеломленная пауза. Прервал ее снова Гагерис:

— Чтобы этот выскочка и святоша воссел на моем престоле? Этот напыщенный самовлюбленный чистюля?

— Он ведь мертв, — заметил Драстэн.

Мэт был не на шутку удивлен тем, что в голосе призрака короля прозвучало нечто, напоминающее искреннюю печаль.

— Быть может, нет, ваше величество. Разве его душа там же, где ваша?

Снова наступила пауза. Затем растерянно, перебивая друг друга, призраки забормотали:

— Нет...

— Я его не видел, не слышал...

— А если он мертв, то...

— Ну все, хватит рассуждать, — оборвал их Мэт. — Быть может, он мог попасть сразу в рай?

— Этот молокосос? Этот козел? — завозмущался Гагерис. — Да он обрюхатил не одну посудомойку, а потом каждый месяц платил им золотом за то, что они растили его отродья!

— Брион был помешан на своем рыцарстве, он лез в драку, когда надо и не надо, — проворчал Драстэн. — Он убил не одного врага на поле боя. Кроме того, я видел, как часто он ходил исповедоваться — слишком часто для молодого воина. О нет, для того чтобы попасть в рай, он совершил слишком много грехов, но слишком мало для того, чтобы попасть в ад.

— А как насчет Чистилища?

— Чистилище! — воскликнул Гагерис. — Я частенько слышу голоса оттуда, и многие из них мне знакомы! Будь он там, я бы непременно узнал его голос! — Чуть растерянно он проговорил:

— То есть я надеюсь, что эти голоса доносятся из Чистилища.

— Но ведь там так много народа, — не особо задумываясь, заметил Мэт. Он гадал, как же это все могло быть — Гагерис и Драстэн ему снились, и при этом их призывали в Чистилище Но тут он вспомнил о том, что загробная жизнь — это скорее разновидность существования, нежели место обитания. — Не самое ли неудачное место вы избрали для отмщения?

— Я ищу только справедливости, — сказал Гагерис не вполне уверенно.

— И я тоже, — проворчал Драстэн. — Но еще меня тревожит судьба моей страны. Я желаю избавить мой народ от Джона.

— И убедиться в том, что он ничего не будет иметь в прибыли от вашей смерти, само собой.

— Да, разумеется, — не без удивления подтвердил Драстэн.

— Ведь это ваш долг, — не без ехидства заметил Мэт. — Кстати, ваше величество, если вы так жаждете, чтобы кто-то от вашего имени свершил справедливое возмездие, почему бы вам не явиться во сне лорду маршалу, лорду канцлеру или еще кому-нибудь из ваших бывших соратников? На что вам сдался я?

— Я знал, что вы станете меня слушать, — проворчал Драстэн. — А никто бы другой не стал — ни Петронилла, ни один из сыновей.

Мэт с трудом подавил порыв сочувствия.

— Я думал, хотя бы Джон прислушивается к моим словам, — с горькой иронией проговорил призрак короля. — Но он слушал меня так, как способен слушать враг — он все время выискивал мои слабые места, высматривал, как можно меня побольнее ранить.

— Подумать только, а казался законченным идиотом! — вырвалось у Гагериса.

— Помолчи, мальчишка, — буркнул король. — Молчи и радуйся тому, что ты познал его истинную суть только теперь, а не при жизни!

* * *

Проснулись на рассвете, на скорую руку позавтракали и уже укладывали в мешки дорожные пожитки, когда из кустов вышла пука, но на сей раз в обличье лошади. Она позволила Розамунде сесть на нее верхом, но и близко не подпустила никого из мужчин. Сэр Оризан поблагодарил пуку за то, что она согласилась везти принцессу, а сержант Брок на всякий случай перебросил через плечо болу. Мэт зашагал рядом с пукой, гадая, как такое возможно — в обличье женщины пука была просто неотразима, а в виде лошади в лучшем случае — симпатична. Наверное, какой-нибудь жеребец возымел бы на этот счет иное мнение, но Мэт решил поинтересоваться кое-чем:

— Скажи, пожалуйста, если ты, конечно, не имеешь ничего против такого... личного вопроса... Но... каково твое истинное обличье?

Рыжая кобыла повернула к Мэту голову и озадаченно вопросила:

— А что такое «истинное обличье»?

Одно то, что лошадь заговорила человеческим голосом, вызывало озноб.

Розамунда, восседавшая верхом на кобыле, пояснила:

— Это тот вид, который имеем при появлении на свет и который смертным изменять на дано. Смертные лишь растут, взрослеют.

— А-а-а, — понимающе кивнула лошадь. — Но если бы вам это было по силам, вы бы меняли обличье, и поэтому такого понятия, как «истинное обличье», не существует.

— Платон бы с тобой не согласился, — вздохнул Мэт. — Но не сказал бы, что мне не терпится сразиться в философском диспуте с оборотнем.

Извилистый путь уводил отряд в глубь страны посреди прекрасных изумрудных холмов. Дорога все время шла на подъем и чем дальше, тем вернее уводила путников на северо-запад. Наконец, после трех дней пути они зашли в ложбину между двумя холмами. Ложбина была усеяна невысокими скалами, позолоченными лучами заходящего солнца Пука остановилась. Остановились и все остальные.

— Насколько я понимаю, заночуем здесь? — решил внести ясность Мэт.

— Если доживете до ночи, — отвечала пука. Мэт сразу встревожился:

— Если доживем? А что нам может помешать, скажи на милость?

В это мгновение из леса вышли люди в куртках, коротких штанах и подвязанных кожаными ремешками сандалиях. Вид у всех них был суровый и решительный, как, собственно, и у копий, которыми они незамедлительно нацелились в странников.

— И сзади тоже, — процедил сквозь зубы сержант Брок.

Мэт решился бросить быстрый взгляд через плечо. Ирландцы, казалось, появляются со всех сторон. Еще немного — и они окружили Мэта и его товарищей.

Один из вооруженных людей оказался старше остальных — в его бороде сверкала седина. Он задал какой-то вопрос по-гэльски.

Мэт обреченно развел руками:

— Как же я могу ответить на его вопрос.

— Честно, — посоветовала пука. — Слезай-ка с моей спины, девица.

Розамунда проворно спрыгнула на землю.

Предводитель ирландцев повторил свой вопрос, но на сей раз он задал его более сурово.

Пука обратилась в обнаженную женщину.

Ирландцы ахнули и затаили дыхание. Некоторые из них перекрестились и стали, жутко вытаращив глаза, пятиться к лесу. Остальные стояли словно вкопанные.

Пука еще некоторое время простояла, озаренная заходящим солнцем, дабы закрепить достигнутый успех. Затем она крикнула сэру Оризану:

— Позвольте снова позаимствовать ваш плащ, сэр рыцарь.

Сэр Оризан с готовностью сорвал с плеч плащ и набросил его на пуку. Обалдевшие ирландцы захлопали глазами и очнулись от чар. Другие — те, что крестились и пятились, попятились еще дальше.

Вождь ирландцев что-то гневно выкрикнул. Пука устремила на него дерзкий взор и что-то властно ответила ему по-гэльски.

Вождь некоторое время таращил на нее глаза, затем приложил руку к сердцу и что-то ответил. Пука обернулась к Мэту и сообщила:

— Я сказала им, что вам можно доверять, хоть вы и иноземцы. Можете без страха идти с ними. Они не причинят вам зла, покуда я буду рядом.

— Ну... спасибо, — неуверенно поблагодарил пуку Мэт и обернулся к своим спутникам. — Уберите оружие, друзья.

Розамунда выпростала руку из-под накидки. Мэт задумался: какой длины у нее кинжал? Рыцарь и сержант убрали руки с рукояток мечей.

— Ладно, мы идем, — сказал Мэт.

Пука что-то сказала предводителю ирландцев по-гэльски — скорее всего нечто вроде «Веди», поскольку и вождь, и его люди тут же подняли копья к плечам и во главе с вождем зашагали по лощине. Ирландцы по-прежнему держались так, что иноземцы как бы были окружены, но, похоже, никто из них более не намеревался нападать на Мэта и его товарищей. Время от времени ирландцы бросали на пуку взгляды, полные восхищения и страха.

Мэт шагал следом за вождем ирландцев. А что еще ему оставалось?

Они прошагали около мили. Солнце закатилось, светила луна... В конце концов процессия приблизилась к дубовой роще, где росли невероятно толстые и старые деревья, густо поросшие омелой, посеребренной светом лун. Из-под деревьев вышли семеро людей в белых, отливавших серебром балахонах. Они выстроились клином, острие которого было нацелено на Мэта. Первым к Мэту обратился седовласый старец. Он протянул руку и нараспев проговорил нечто по-гэльски.

Мэт пожал плечами и покачал головой.

— Он спрашивает, кто ты такой и зачем пришел, — перевела пука.

— Ясно, — кивнул Мэт. — Скажи ему, что мы — это принцесса Розамунда и ее свита и что мы ищем тело бретанглийского принца Бриона.

Пука нечто быстро проговорила по-гэльски. Главный друид обвел Мэта и его спутников изумленным взглядом и пытливо всмотрелся в лицо Мэта. Когда он ответил, голос его прозвучал намного более уважительно, чем сначала.

— Я сказала ему, кто ты такой и каков твой титул, — пояснила пука.

— Что ж, теперь мне и придется с ними договариваться, — вздохнул Мэт. — Спроси у него...

Пука не дала ему договорить.

— Нет, не буду. Ты сказал ему, что главная здесь — принцесса. Вот пусть она и задает ему вопросы.

— Но на самом деле отряд наш возглавляет лорд маг! — возразила Розамунда.

— Во всяком случае, здесь важнее твое слово, девица, — строго проговорила пука. — Выходи-ка вперед и поговори с друидом!

Розамунда повиновалась, однако взгляд у нее был неуверенный и растерянный.

— И о чем же мне у него спросить?

Мэт открыл было рот, чтобы подсказать принцессе, какой задать вопрос, но его опередила пука:

— Спроси о том, что у тебя на сердце.

Розамунда нерешительно посмотрела на главного друида и спросила:

— Не могли бы вы сказать мне, где лежит принц Брион?

Друид ответил ей по-гэльски.

— Он спрашивает, почему ты хочешь знать об этом, — перевела пука.

Розамунду словно прорвало:

— Потому, что он был товарищем моей юности! Потому, что из всех братьев он был единственным, кто меня не мучил и не оскорблял! Потому, что он защищал меня от своих братцев, потому, что он всегда был честен и чист помыслами! Потому, что он был раним и я могла обижать его своими придирками... О, как я сожалею теперь о том, что была с ним так резка порою! И как я только могла так себя вести!

— Похоже, ты так себя вела потому, что была влюблена в него, но боялась себе в этом признаться, — сделала вывод пука. — Ведь ты была помолвлена с его братом.

Розамунда, вся дрожа, резко обернулась к пуке.

— И как только этот друид посмел сказать такое.

— А он ничего такого не говорил, — покачала головой и усмехнулась пука. — Это я сказала.

Она повернула голову к друиду и произнесла короткую фразу.

Друид торжественно склонил голову и что-то ответил.

— Он говорит, что ты, безусловно, имеешь право узнать о судьбе принца.

— А ты ему что сказала? — потребовала ответа Розамунда.

— Я ему сказала, что ты — невеста принца Бриона, поскольку обручена с наследником престола Бретанглии, — без тени смущения отвечала пука.

Розамунда ахнула, но воспротивиться не успела, поскольку главный друид отступил в сторону и жестом пригласил ее в рощу. Остальные шестеро друидов расступились, стали кланяться и манить Розамунду в глубь рощи.

— Следует ли мне идти? — заколебалась Розамунда.

— Ты сама знаешь, что надо, — сказала ей пука. — Наберись храбрости.

— Мы пойдем следом за вами, — успокоил принцессу Мэт и очень обрадовался, когда пука ничего не возразила в ответ на его заверения.

Розамунда медленно тронулась вперед мимо выстроившихся в два ряда друидов. Мэт, шагнув за ней, вдруг понял, что пука с ними не пошла. Он обернулся и увидел, что пука о чем-то беседует с главным друидом. Устремив взгляд вперед, Мэт увидел Розамунду, застывшую в нерешительности под аркой, образованной ветвями дубов, у входа в рощу.

— Смелее, ваше высочество, — шепнул ей на ухо сэр Оризан. — Чтобы ни ожидало вас впереди, это важно для спасения вашего принца.

— Он не мой! — по привычке возразила Розамунда.

Сэр Оризан с ней спорить не стал.

Вся дрожа, вошла Розамунда в рощу, похожую на темный склеп, но в тот же миг отовсюду хлынул свет. Мириады светлячков закружились в танце вокруг людей, лунный свет проник сквозь листву. Стало так светло, что, оглядевшись по сторонам, спутники увидели, что под деревьями чисто, подлеска нет, только клевер и мох. В дальнем краю поляны ветви дубов переплелись так плотно, что образовывали крышу. Лунный свет, проникая под этот навес, образовывал подобие серебристого озерца.

В этом серебристом овале стоял помост, возвышение высотой в четыре фута, а на нем — гроб без крышки, а в гробу лежало тело мертвенно-бледного человека. Розамунда не удержалась и вскрикнула, но тут же прижала ладонь к губам.

— Да, это Брион, — с грустью промолвил сэр Оризан. — Но его бы не положили здесь, если бы он был мертв, миледи. Подойдите к нему и посмотрите на него получше.

Медленно, со страхом приблизилась Розамунда к гробу, дрожа как в лихорадке. Тронувшись следом за ней, Мэт разглядел, что возле гроба сидят двое друидов. Заметив приближение процессии, они встали и отошли назад.

Розамунда подошла к гробу, взглянула на Бриона и в ужасе ахнула. Затем она нерешительно протянула руку и прикоснулась к длинной зияющей ране прямо между нижним краем шлема и краем нагрудника.

Сэр Оризан, встав рядом с принцессой, придирчиво осмотрел рану и негромко проговорил:

— Направление удара было избрано неверно, и до сердца меч не достал, но крови все равно он потерял много.

С криком отчаяния Розамунда упала на безжизненное тело принца.

— О Брион! Почему я была так жестока к тебе? Как я могла быть настолько слепа, как могла не замечать того тепла, той доброты, которые ты дарил мне? Как я могла притворяться, что не чувствую дрожи всякий раз, как вижу тебя, когда смотрю на твое прекрасное лицо, в твои чудные глаза? Неужто теперь я должна страдать из-за своей глупости, неужто сердце мое будет разбито до конца дней моих и я буду одинока всегда, сколько бы людей меня ни окружало?!

Слезы текли по ее щекам, и она не скрывала их.

— Но подари мне хотя бы это — то, чего я должна была бы жаждать, когда ты был жив... Подари хотя бы это, и я буду помнить об этом всю жизнь, помнить так, словно это было по-настоящему!

Ее светлые кудри упали на лицо принца, она склонилась и прижалась губами к его губам и поцеловала холодные уста принца долгим поцелуем — таким, чтобы запомнить его на всю жизнь...

Тело принца напряглось. И вдруг его голова едва заметно дрогнула, губы разжались и охватили губы Розамунды. Розамунда от изумления и испуга замерла, но не отстранилась, не прервала поцелуй. Она целовала и целовала Бриона и поливала его слезами. Медленно, неловко, скованно приподнялась рука в доспехах и обвила плечи принцессы, но так робко, всего на миг, и тут же отдернулась — казалось, Брион испугался, что плечи девушки не выдержат тяжести его руки.

Наконец им не хватило воздуха, и Розамунда подняла голову и выпрямилась. Широко открыв глаза, она смотрела на принца радостным и изумленным взглядом... и испуганным тоже, но только теперь это не был страх перед сверхъестественным.

— Я и не знала... — прошептала она. — И не думала... что это возможно...

— А я только мечтал об этом, — хрипло, но при этом нежно проговорил принц. — И я не знал, как это прекрасно, но теперь, когда знаю, могу лишь желать, чтобы это повторилось.

Он крепче обнял Розамунду, а она с готовностью прижалась к нему.

Мэт подошел и шепнул сэру Оризану:

— Вообще-то время от времени людям полагается дышать.

Рыцарь обернулся к Мэту. Он просто сиял от радости, в глазах его стояли слезы.

— Еще надышатся, еще успеют, лорд Мэтью. Теперь на все хватит времени, когда она пробудила его. Пусть же она пробудит в нем и жажду жизни.

— Быть может, нам стоит отвернуться, — предложил Мэт, — дело-то личное...

Сэр Оризан пожал плечами:

— Вам виднее, вы ведь целитель.

— Тогда нам лучше остаться здесь, — машинально проговорил Мэт.

В конце концов он решил, что непрерывные поцелуи могут пагубно сказаться на кислородном снабжении организма Бриона, и решительно шагнул к помосту.

— Прошу вас, ваше высочество... Вероятно, ваши поцелуи заставили его кровь вновь потечь по жилам, но увы, они не в состоянии добавить ни галлона к той крови, которую он потерял.

Розамунда взглянула на рану Бриона и с испуганным вскриком отступила. Присмотревшись, Мэт заметил, что края раны закровоточили.

— Как же мне... может недоставать крови... если она заставила... мое сердце... биться так часто? — тяжело дыша, выговорил Брион.

Тело его напряглось, выгнулось дугой, но Мэт бережно уложил его на спину.

— Все верно, ваше величество. Прежде сердце у вас билось настолько медленно, что любой принял бы вас за мертвеца. Оставалось только гадать, почему вы не подвергаетесь тлену. Вместе с сердцем и все прочие ваши органы стали работать медленнее, и теперь им предстоит привыкнуть к обычному ритму. Но если сразу вынудить их заработать, как раньше, вы погибнете по-настоящему.

— Лежи спокойно! — приказала Розамунда своему принцу, побледнев от страха. Она решительно положила руку на нагрудник Бриона.

Брион накрыл ее тонкую руку своей, закованной в латы, и заглянул в ее глаза.

— Повинуюсь, если ты этого желаешь, но молю тебя, коснись своей рукой не бесчувственного железа, но живой плоти.

Розамунда пару мгновений непонимающе глядела на него, затем вытянула руку из-под латной рукавицы и прижала ко лбу Бриона.

— Ты так холоден!

— От твоего прикосновения я вмиг согреюсь.

— Это верно, а еще скорее он согреется, если почаще кормить его куриным бульоном и давать ему немного пива. — Мэт снял с плеча дорожный мешок и принялся распаковывать его. — Сержант! — крикнул он. — Снимите с принца доспехи — только очень осторожно!

Сержант Брок послушно шагнул к гробу, но Розамунда свирепо прошептала:

— Не прикасайтесь к нему! Это моя работа!

Сержант испуганно отшатнулся, и Розамунда немного смягчилась:

— Ладно, будете брать у меня части доспехов. Складывайте их, чтобы затем протереть и начистить.

Она принялась осторожно снимать с Бриона доспехи. Броку пришлось помочь ей с нагрудником, но не потому, что тот был так уж тяжел, а более из-за неуклюжести этой детали. Затем Розамунда нахмурилась и попросила сержанта:

— Я приподниму принца, сержант, а вы вытаскивайте доспехи из-под него... — Она подвела руку под плечи Бриона и, поднатужившись, приподняла его туловище. Сэр Оризан шагнул было, чтобы помочь ей, но она резко проговорила:

— Нет! Он мой!

— Пусть это так и будет, — прошептал Брион, глядя на возлюбленную умиленным взором. — Пусть так и будет до конца моих дней.

Розамунда смущенно посмотрела на него, покраснела и отвела взгляд.

— Вы вытащили пластину, сержант? Благодарю вас.

Она бережно опустила Бриона и отстегнула крючки, которыми крепилась на плечах кольчуга. При ее прикосновении Брион радостно вздохнул, а она снова зарделась.

— Теперь моя очередь, — заявил Мэт и локтем отстранил принцессу. Та хотя и неохотно, но все же повиновалась.

— Воды, пожалуйста, — попросил Мэт у друидов. Один из них подошел, держа в руках металлическую чашу. За Мэтом он наблюдал с любопытством и пытливостью. Мэт вынул из мешка одну из заранее заготовленных стерильных повязок, окунул ее в воду и промыл рану. Розамунда следила за действиями Мэта столь же пристально, как и друиды. Затем Мэт сказал:

— Задержите дыхание, принц.

Розамунда наклонилась, чтобы поцеловать Бриона.

— Что ж, можно и таким способом, — согласился Мэт и обработал рану прихваченным из дому антисептиком, большей частью состоящим из чистого спирта. Брион даже не шевельнулся. — Ну вот, а я еще переживаю, что у меня обезболивающего нет с собой... — пробормотал Мэт, закрыл пузырек пробкой и убрал его в мешок. — Хорошо, ваше высочество, можете прервать процедуру.

Розамунда неохотно прервала поцелуй. Затем она помогла Мэту наложить на рану повязку от шеи до подмышки, от чего Брион снова расплылся в блаженной улыбке.

Мэт отступил и придирчиво осмотрел принца.

— Вот все, чем я пока могу помочь. Повязку нужно будет время от времени менять, но, на мой взгляд, злодею удалось поранить только мягкие ткани.

— Я с него глаз не спущу, — пообещала Розамунда.

— Ну, может быть, не стоит действовать настолько буквально, — смущенно проговорил Мэт и отвернулся к выходу из рощи. В следующее мгновение он обернулся и посоветовал. — Да, снимите с него остальные доспехи. — Затем он сурово сказал сержанту и рыцарю. — Пойдемте, господа. Думаю, во всем остальном ее высочеству помогут друиды.

Нехотя, то и дело оглядываясь, сэр Оризан и сержант Брок последовали за Мэтом.

За деревьями Мэт увидел ожидавшего их главного друида. Прежде чем тот успел сказать хоть слово, Мэт опустил на траву мешок и поинтересовался:

— Скажите, почему вы сберегли сына вашего врага?

Глава 21

— Именно потому, что он — сын нашего врага, — улыбнулся друид. — Все жители Эрина ненавидят Драстэна.

— Или по крайней мере в обиде на него, — уточнил Мэт. — Насколько я понимаю, он пытался захватить ваш остров, но это ему не удалось.

— Верно, не удалось, — кивнул друид и помрачнел. Лица его спутников также посуровели. — Он потерпел неудачу, но его солдаты погубили множество наших воинов, изнасиловали множество наших женщин и спалили почти сотню деревень. Только потом нам удалось изгнать их с острова. Нет, не за что нам любить Драстэна, короля Бретанглии.

— Но зачем же тогда вы решили помочь его сыну?

— Ты считаешь нас невежественными дикарями? — гневно вопросил один из младших друидов.

Верховный жрец поднял руку, дав тем самым знак своему соратнику не вмешиваться.

— Вести из Бретанглии доносятся до нас с опозданием на два дня, так же как и вести обо всем, что происходит в Европе, да и во всем мире. Наша магия чего-то стоит.

— Я просто потрясен, — усмехнулся Мэт. — А скажите, монголы завоевали Китай?

Старик удивленно заморгал, но задал Мэту свой вопрос:

— Под названием «Китай» вы имеете в виду большую страну на востоке? Или ту, что южнее ее?

— Ту, что на востоке, — кивнул Мэт. — Насколько я понимаю, монголы и Индию завоевали.

— Если так ты называешь страну индов — нет, не завоевали, хотя и много раз пытались.

— Понятно, — кивнул Мэт.

Вот ведь интересно: в обоих мирах действовали примерно одни и те же крупные социальные силы.

— Немногие из тех, кто владеет магией, стали бы пользоваться ею для обретения знаний, особенно для обретения знаний о том, что происходит в мире.

— Такие маги наверняка не живут столь близко к стране, которая прежде пыталась захватить их страну и продолжает вынашивать такие замыслы, — с насмешливой улыбкой ответил верховный друид.

— Следовательно, вы хотите быть осведомлены обо всем, что происходит в Бретанглии, — понимающе кивнул Мэт. — Следовательно, вы узнали и о том, что Петронилла взбунтовалась против Драстэна.

— Узнали и возрадовались, — подтвердил верховный друид. — Узнали мы и том, какова была роль Бриона в бунте его матери.

— Еще мы знаем о том, что он — прославленный рыцарь и благородный человек, — добавил один из друидов.

— С ним связаны надежды эринцев на мир, — сказал третий.

— Мы не могли позволить ему пасть на поле боя, имея хоть малейшую возможность спасти его, — подвел итог верховный друид.

— Значит, это вы похитили его с помощью магии.

Верховный друид улыбнулся.

— Кое-чего друиды-притворщики, расположившиеся в Бретанглии, не продумали. А не продумали они того, что кто угодно, переодетый жрецом этой религии, может появиться среди них, а поэтому они не могут отличить истинного друида от такого же, как они сами. Так что несколько эринских друидов отправились в Бретанглию, как только там вспыхнул бунт, и пристально наблюдали за Брионом. И когда он был ранен, мы произнесли заклинание, при помощи которого жизнь в нем замерла, и перенесли его сюда.

— И эти чары могли быть сняты только поцелуем девственницы, — догадался Мэт.

— Девственницы, влюбленной в него, — уточнил верховный друид.

— Я, собственно, примерно так и думал, — кивнул Мэт. — Но тогда вы знали и о том, что сюда попадет Розамунда.

— Мы сделали все, что могли, ради ее побега и ради того, чтобы она направилась сюда, — подтвердил друид.

— И ради того, чтобы заодно сюда направился я, — добавил Мэт, несколько задетый. — Понимаете, как правило, я терпеть не могу, если кто-то мною управляет, переставляет с места на место, как пешку при игре в шахматы. Насколько я понимаю, вам известно о том, что король Драстэн умер?

— Известно, — кивнул верховный друид. — Но насколько мы знаем Джона, он может оказаться еще хуже, чем его отец.

Мэт согласно опустил голову.

— Он столь же алчен, но гораздо менее умен. И если честно, я не считаю Драстэна таким уж неисправимым злодеем. Просто-напросто он был совершенно равнодушен к чувствам всех остальных людей. А вот Джон жаждет отомстить — отомстить всему человечеству.

Верховный друид печально покачал головой:

— Этого мы и боялись. И еще: не был ли принц Джон любимчиком Драстэна?

— Был, — кивнул Мэт, — но не потому, что был похож на Драстэна. Просто он умел подлизываться, подхалимничать, притворяться.

— Если он останется королем, — заключил верховный друид, — народ Бретанглии запомнит его как самого худшего монарха в своей истории.

— Нисколько не сомневаюсь, — отозвался Мэт и, припомнив историю своего мира, добавил:

— То есть он будет настолько ужасен, что бретангличане поклянутся, что впредь у них никогда больше не будет короля по имени Джон.

— И такое отношение он может заслужить хотя бы тем, что поддерживает этих... как вы их называете, друидов-шарлатанов?

— Мнимых друидов, — отозвался Мэт.

— Верное название, — сухо проговорил верховный друид. — Они даже своих богов не называют теми именами, что были приняты у бриттов, а смешивают их с эринскими и галльскими.

— Благодарю за то, что выразили согласие с моим определением, — кивнул Мэт. — Кстати, вы позволите мне здесь произнести имя их главного друида?

— Боитесь привлечь его внимание? — понимающе улыбнулся верховный друид. — Не бойтесь. Его чары не настолько сильны, чтобы он замечал, как кто-то произносит его имя. Но даже если бы ему это было под силу, наши охранные заклинания сильнее всех его чар.

Это было сказано с такой уверенностью, что Мэт понял: здешние друиды уже проводили какие-то эксперименты на сей предмет. От этой мысли ему сразу стало намного спокойнее.

— Так что, — уверенно начал он, — вы полагаете, что одной только поддержкой Ниобита и мнимых друидов, которых он возглавляет, Джон вполне может заработать себе титул наихудшего короля?

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — заверил его верховный друид. — Наши разведчики непрестанно трудятся, с помощью магических кристаллов мы можем заглянуть туда, куда нет входа простым людям. Поддельные друиды не теряли времени даром. Они уже обратили в свою веру весь юг Бретанглии — тот полуостров, что граничит с Меровенсом. Они разослали своих миссионеров и в глубь страны. Там, где эти шарлатаны уже закрепились, они овладели душами людей настолько, что те уже наслаждаются зрелищем принесения людей в жертву богам. Они укладывают несчастных на каменные алтари и прознают их сердца медными ножами. Они в своих проповедях говорят о том, что так и должно быть, о том, что любой, пожелавший забрать то, что принадлежит соседу, имеет право взять, что его душе угодно. Поэтому каждый готов посягнуть на имущество соседа, сильные бьют и убивают слабых, а их жен и дочерей делают заложницами своей похоти. Прежде крестьяне боялись солдат, которые насиловали их жен и дочерей во время войны. Теперь же каждый из них страшится ножей и серпов своих соседей. В южных графствах уже царит сущий хаос, но люди в середине страны, напившись поднесенного мнимыми друидами вина, одурманенные устраиваемыми ими оргиями, глухи к воплям, доносящимся с юга.