Маг Рифмы (№6) - Маг с привидениями

— Да! — горячо согласился Мэт. — Завтра, на рассвете, — сказал он и протянул старухе золотой.

— Не нужны мне твои деньги, — презрительно отвела его руку Марг. — Помогу я тебе не за деньги, а ради истинного короля, а меня ты здесь завтра не найдешь. Если плыть, так плыть сейчас, и никак иначе!

Мэт ахнул:

— На ночь глядя? В утлой лодчонке?

— А кто только что из-за солдат переживал? — прищурилась Марг. — Ну, так плывешь ты или нет?

— Плы... вем! — кивнул Мэт.

Мэт подвел старуху к спутникам и все им объяснил. Розамунда при взгляде на старуху поежилась. А старая Марг только улыбнулась ей и медленно кивнула, а сказала:

— Подойдешь.

Что она при этом имела в виду — сказать трудно. Марг сразу отвернулась и зашагала по берегу, да так проворно, что Мэт едва за ней поспевал.

Сэр Оризан нагнал его, и Мэт шепнул ему:

— Весьма необычная старая дама!

— Я тоже так подумал, — кивнул сэр Оризан и устремил вослед старухе задумчивый взгляд.

Марг провела спутников до самого конца деревни к покосившейся хибарке под полусгнившей крышей. Хибарка стояла у самой воды. Здесь старуха резко свернула к берегу и пошла к небольшой лодке с короткой мачтой. Мэт и его спутники поспешили за ней. Когда Мэт рассмотрел лодку вблизи, ему стало весьма и весьма не по себе.

Лодочка была латаная-перелатаная, краска на бортах облупилась, канаты разлохматились, местами перетерлись. Казалось, в ней с трудом могли разместиться и двое людей, не говоря уже о пятерых.

— Протекает маленько, — сообщила Мэту старуха Марг. — Придется вам вычерпывать воду по очереди, но переплыть переплывем, не бойтесь.

— Хотелось бы верить, — пробормотал Мэт, еще раз окинул лодку недоверчивым взглядом, но все же подошел ближе.

— Помоги-ка мне, молодой человек, — протянула Мэту руку Марг. Мэт подал ей руку, и она ловко взошла на сходни, к которым была привязана лодка, а со сходней спустилась в лодку и уселась на скамью под мачтой, после чего крикнула Розамунде:

— Леди, садитесь! А вы, мужчины, толкайте лодку на глубину, а уж когда штаны намочите, тогда и садитесь.

Сэр Оризан подал Розамунде руку и помог сойти в лодку. На принцессу лодка Марг явно произвела не лучшее впечатление. Мэт, рыцарь и сержант налегли на корму и оттолкнули лодку от берега. Ноги засасывал песок, и Мэт подивился тому, каким же образом старуха ежедневно управляется с лодкой без посторонней помощи, и решил, что скорее всего она просто забирается в лодку и ждет, когда ту подхватит волна.

Лодка тронулась с мели. Мэт, успевший промочить сапоги и штаны, ворча, перебрался через борт и уселся на скамью ближе к носу. Он продрог, и настроение у него сразу упало. Одно утешало — теперь можно было не волноваться насчет того, что он мог промочить ноги в той воде, что натекала в лодку через щели. Мэт нашел на корме кожаное ведерко и принялся вычерпывать воду.

Старуха Марг ухитрилась поставить парус и перебралась на корму, чтобы управлять рулем. Ветер наполнил парус, и Марг развернула лодку по ветру. К ужасу Мэта, оказалось, что парус еще более ветх и залатан, чем корпус лодки. Как же это утлое суденышко держалось на плаву? Не с помощью ли волшебства? Кто знал? А вдруг эта полуотшельница и вправду была колдуньей?

Мужчины сгрудились на корме, промокшие и озябшие. Лица их были угрюмы и несчастны. Розамунда сидела там, куда не доплескивала просачивающаяся в лодку вода. Она с широко раскрытыми глазами слушала наставления старухи Марг на предмет того, как следует управлять лодкой.

— Если ветер переменится, девушка, то вот эта палка, к которой снизу привязан парус, видишь? — эта палка повернется, и порой она поворачивается очень даже быстро. Так что если ты прозеваешь такой поворот, то получишь по голове, а то и вообще за борт вылетишь. Так что следи за переменой ветра.

Мэт слушал внимательно. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что эти знания в один прекрасный день ему очень даже пригодятся. Но скоро у него голова закружилась от обилия подробностей, сопряженных с искусством мореплавания: старуха Марг выдавала их отнюдь не в систематизированном виде, а по ходу дела, управляясь то с парусом, то с рулем. Мэта подташнивало от качки, каждую минуту он думал, что они того и гляди перевернутся. Волнение его усиливалось по мере удаления лодки от берега. К тому времени, когда деревня исчезла за кормой, Мэт окончательно уверился в том, что сам бы ни за что с этой посудиной не управился.

Резко стемнело — солнце село, а луна еще не взошла. Старуха Марг вдруг опустила парус, и как только лодка замедлила ход и закачалась на волнах, спросила:

— Зачем вам надо в Эрин?

Мэт даже вздрогнул, потрясенный резкостью ее вопроса, и ответил первое, что пришло в голову, и при этом, по большому счету, не было ложью:

— Пытаемся удрать от одного надоедливого бохана, вот и пустились в плавание.

Раскатистый басок из-под скамьи подтвердил:

— Да, Маргоша, пришла нам охота поплавать!

Мэт подпрыгнул дюймов на шесть, которые ему самому показались милей.

Сэр Оризан и сержант Брок обернулись и вытаращили глаза, Розамунда забеспокоилась, а старуха Марг только прищурила глаза и сказала:

— Бохан, вот как? У меня в лодке? Тебя сюда не звали, злокозненный дух, так что проваливай!

А ну-ка, брысь на берег, бохан!

Нам здесь и без тебя неплохо!

После этого незатейливого двустишия она начала стихотворение на непонятном языке, сопровождая его «помешиванием» воздуха указательным пальцем. Затем она резко указала пальцем в сторону берега. Нечто косматое вдруг пулей вылетело из-под скамьи, на которой сидел Мэт, и побежало по волнам к берегу, схватившись за ягодицы и жалобно причитая.

Мэт проводил убегавшего бохана изумленным взглядом.

— О! Вот это да! Мне бы так уметь его изгонять! — Смысл собственного восклицания дошел до него, он обернулся и, прищурившись, посмотрел на Марг. — А ты не сказала нам, что ты — волшебница.

— Ты мне этого тоже не говорил, — парировала Марг. — Да я-то сразу поняла, кто ты такой. Только учти, маг, на мне свое волшебство и не вздумай пробовать, а не то тебя ждут большие неприятности.

— Ну, если ты так настроена, так зачем нам предложила свою помощь? — удивился Мэт.

— Боялась, что ты пакостей каких-нибудь натворишь, если я тебя в Бретанглии оставлю. И вообще, если бы ты пришел ко мне один, лежать бы тебе, друг милый, на песочке, лишившись чувств. Еще и ослепила бы тебя вдобавок.

Мэт с минуту молча смотрел на старуху и только потом решился перевести взгляд на сэра Оризана.

— Кажется, это очень здорово, что вы пошли со мной.

— Да не они, глупая твоя голова! — фыркнула Марг. — Все дело в девушке! Вас, всех троих, я бы вышвырнула за борт и не задумалась, а вот с ней я поговорю. — Она посмотрела на Розамунду. — Что скажешь, девица? Зачем ты хочешь попасть в Эрин?

— О... — смутилась Розамунда. — Я хочу скрыться от короля и принца Джона, а мои защитники отправились в Эрин, вот и я с ними.

— Защитники, говоришь? — Марг придирчиво оглядела мужчин. — А откуда мне знать, что вы защищаете эту девушку, а не имеете намерение покуситься на ее невинность?

Сэр Оризан оскорбленно запрокинул голову.

— Оттуда вам знать об этом, сударыня, что уж десять лет, как я оберегаю эту юную леди, и готов сразиться со всяким, кто поднимет на нее руку!

Марг внимательнее присмотрелась к рыцарю и заключила:

— Честный ответ и славный. Но почему же вы странствуете с этим магом?

— Для того, чтобы раскрыть тайну убийства принца Гагериса, — отвечал рыцарь. — Этого сержанта и меня приставили к лорду магу, дабы мы охраняли его.

Марг некоторое время молча глядела на него, затем устремила долгий взгляд на Брока.

— И снова ты сказал мне правду, — кивнула она. — Но чего-то здесь недостает. Хотя ты можешь об этом и не знать — Она перевела взгляд на Мэта. — А теперь, маг, скажи мне всю правду: тебе-то зачем надо в Эрин?

— Хочу поискать там тело принца Бриона, — ответил Мэт. — Ходят слухи о том, что он не умер, что он лишь покоится в колдовском сне. Если это так, мы намерены разыскать его и попробовать разбудить. Если получится, хотелось бы вернуться в Бретанглию вместе с ним и сразиться с мнимыми друидами, расплодившимися в королевстве.

Розамунда коротко вскрикнула, Марг тут же воззрилась на нее.

— Ты об этом не знала, девица?

— Нет, не знала, — призналась Розамунда. — Я только хотела убежать подальше от короля Драстэна и принца Джона, и эти добрые люди взяли меня с собой.

— Но ты отправилась бы в это путешествие, если бы знала, что они ищут принца Бриона?

— О да! — выдохнула Розамунда. — Конечно, отправилась бы. На крыльях бы полетела!

Марг некоторое время изучала ее взглядом, затем удовлетворенно кивнула и снова подняла парус.

— Что ж, решено: плывем к Эрину.

Мэт вообще-то решил помалкивать, но любопытство взяло верх.

— А почему вы решили помочь нам? Это ведь вас не касается.

— Еще как касается, — буркнула Марг, обернулась и пронзила Мэта жгучим взглядом. — Знай, о маг, ты не одинок в своем желании покончить с мнимыми друидами.

Мэт только глаза вытаращил. И сержант Брок тоже.

— Знай, что были и женщины-друиды, — сказала Марг. — Они еще встречаются в королевстве.

Она выждала, дав мужчинам опомниться. У Мэта, надо сказать, возникло очень странное чувство. Ему казалось, что его кожа завибрировала в ответ на прикосновение древней, таинственной магии. Сержант Брок откровенно задрожал.

— Итак, — сказал Мэт негромко, — вы — друид. Самый настоящий друид.

— О да, и я могу назвать тебе имя своего учителя, и ее учителя, и учителя ее учителя — вплоть до тех самых времен, когда земля Моны по праву принадлежала нам. В Эрине и по сей день живут истинные друиды. Их там больше, чем в Бретанглии, но не так много, как должно было бы быть.

Слова «должно было бы» очень заинтересовали Мэта, но он счел за лучшее не выспрашивать. Он только снова спросил:

— Так почему же ты помогаешь мне?

— Потому что я терпеть не могу этих притворщиков, нынешних мнимых друидов, оскорбляющих и развенчивающих нашу древнюю веру! — брызжа слюной, вскричала Марг. — Им бы только закрепощать людей, они не стремятся освобождать их сердца и разум! Боги для них — только орудия для достижения собственной цели, они не преданы им душой и телом! В богохульстве своем они бросают тень на честные имена тех, кто по-прежнему привержен вере в древних богов. Они навредили нам сильнее, чем христианские монахи и монахини!

— Так получается, у нас общий враг?

— О да, и общая цель! Я же сказала, что мечтаю помочь истинному королю, а мое мнение о Драстэне вам известно!

— Истинным королем вы считаете его сына Бриона, — сделал вывод Мэт. Розамунда ахнула.

— Он честен сердцем и помыслами, он предан стране и народу, который в ней обитает, он более чист, чем его отец и оба его брата! Так уж и быть, скажу: действительно, тело Бриона находится на острове Эрин. Жрецы-друиды перенесли его туда с помощью волшебства!

— Но вы не можете сказать нам, жив ли он по сей день, — предположил Мэт.

— Если и жив, то на вид очень даже кажется мертвым, хотя тело его не подверглось тлену. Все обстоит именно так, если верить слухам, передаваемым друидами из уст в уста. — Марг жгла Мэта пылающим взором. — Но жив он или мертв, он принесет вам удачу, это я знаю твердо! Путь ваш ведет вас в Эрин, на остров целителей и святых, и возвращайтесь оттуда с войском Истины, дабы оно помогло вам разогнать сеятелей лжи, бесчестящих мою касту!

— По... попробую, — протянул Мэт, не отводя глаз от старухи жрицы. — Но дело явно небезопасное. Быть может, нам стоило бы оставить принцессу с вами — так ей было бы безопаснее.

— О нет! — вскричала Розамунда. — Я должна отправиться вместе с вами на поиски Бриона!

— Она права, — кивнула Марг. — Ее судьба — не в маленькой рыбацкой деревушке на берегу Бретанглии! Везите ее в Эрин, маг, пусть она обретет то, что ей предначертано!

* * *

В покоях, казалось, царил полумрак, а у кровати не горела свеча. Король Драстэн хотел приподнять руку и попросить света, но рука отказалась его слушаться. Он раскрыл рот, пошевелил губами, но издал лишь нечленораздельное мычание. Возле кровати появился принц Джон. Его отец сумел разглядеть и в сумраке. Джон наклонился к отцу и вкрадчиво проговорил:

— Занавеси на окнах открыты, отец мой, в комнате светло. Пусть лекарь осмотрит тебя. Быть может, он сумеет сделать так, что свет дня засияет ярче, но вряд ли; небо затянуто тучами.

Драстэн промямлил нечто утвердительное и успокоился. Его, как обычно, подташнивало, и с каждым днем все сильнее.

Джон отошел от кровати, его место занял королевский лекарь. Сосредоточенно нахмурив брови, он выслушал пульс короля, наклонился, внимательно заглянул Драстэну в глаза. Сдвинув брови еще сильнее, он выпрямился и пощупал живот короля.

Драстэн взвыл от боли и выпучил глаза.

— Вы давно не опорожняли кишечник, — заключил лекарь с притворной заботливостью. — Только и всего, мой повелитель, не более. Вам предписан покой и немного пива. Будем ждать.

Но как только доктор отошел от его постели, у Драстэна разболелось сердце. Он нечленораздельно выругался, распознав в тоне лекаря неискренность. А когда к кровати вместо доктора шагнул архиепископ, разболевшееся сердце Драстэна и вообще ушло в пятки. Он попытался сесть и всем своим видом продемонстрировать нежелание общаться со священником.

— Тише, тише, ваше величество, — принялся уговаривать его архиепископ. — Каждый месяц я исповедовал вас, каждую неделю давал вам причастие на протяжении шести лет. Не стоит и теперь что-то менять.

Несколько утешившись, Драстэн опустился на подушки и пробормотал нечто путаное.

— Миновал месяц, верно, и даже более месяца, — согласно кивнул архиепископ. — Ваше высочество, я прошу вас отойти в сторонку на несколько минут. Все, что поведает мне его величество, предназначено для его и моих ушей и для Господа Бога нашего.

— Но как вы поймете его слова? Ведь я должен буду разъяснить вам, что он говорит!

— Господь все поймет, — сказал архиепископ. — Я шестьдесят раз исповедовал его величество. Думаю, пойму и теперь все, что он пожелает мне поведать. Оставьте нас, ваше высочество. Предоставьте вашего отца мне и Господу Богу.

Джон вышел за дверь.

Потом архиепископ вышел из королевской опочивальни и сказал:

— Теперь вы можете войти.

Джон поспешил обратно и почувствовал запах ладана, распространенный ароматическими свечами. Торопливо подойдя к кровати отца, Джон заметил, что лоб того блестит от елея. Злорадно ухмыльнувшись, Джон наклонился к отцу.

— Так он тебя соборовал? Это он правильно сделал, старик, потому что смерть твоя близка, можешь в этом не сомневаться!

Драстэн вытаращил глаза и свирепо забормотал бессмысленные, неразборчивые слова.

— Как я смею говорить тебе об этом? — осклабился Джон. — Смею, потому что это чистая правда, старый ты козел. Через час ты уже не сумеешь никого боднуть! Наконец я избавлюсь от твоих придирок и твоей злости! Наконец я смогу жить так, как хочу! Наконец я от тебя избавлюсь!

Драстэн все же попытался привстать. Лицо его побагровело, он яростно мычал.

— «Берегись короля!» — передразнил его Джон. — Ах-ах! Все берегитесь могущественного Драстэна, перед которым все трепещут! А ну-ка, средоточие власти, возьми этот кубок!

Он вложил в пальцы отца серебряный кубок и отдернул руки. Кубок со звоном упал на пол.

— Ты даже кубок удержать не можешь, что же говорить о мече? О нет, конец пришел тем дням, когда люди боялись Драстэна, потому что самому Драстэну пришел конец. Теперь никому нет нужды тебя бояться! — Он вплотную приблизил свое лицо к лицу отца и прошипел:

— Откуда я это знаю? Оттуда, что это моих рук дело, старый ты дурень! Ведь это я принес тебе чашу с кашей и кубок с вином, это я кормил тебя с ложки отравленной кашей и поил отравленным вином! Это я отравил тебя и очень жалею о том, что позволил тебе исповедоваться перед смертью. Лучше бы тебе отправиться на тот свет со всеми твоими грехами!

Драстэн в ярости взревел. Гнев его был столь велик, что ему удалось встать с кровати, поднять руку весом с кузнечную наковальню и протянуть ее к горлу Джона. Завизжав от страха, принц отскочил подальше, закрылся руками, забился в угол, но раздутое багровое лицо его отца вдруг побелело, и король упал поперек кровати навзничь, выпучив глаза.

Джон с часто бьющимся сердцем ждал. Ему казалось, что прошло немыслимо долгое время, но он подождал еще. Наконец он решился подойти к кровати, отважился даже протянуть руку и коснуться руки отца. Он был готов отскочить в сторону и убежать, но король Драстэн не шевельнулся. Приободрившись, Джон сжал запястье отца и пощупал пульс.

Биения крови в жилах он не ощутил. Осмелев еще пуще, принц приложил пальцы к крупной вене на шее короля — кровь не билась и там. В конце концов он, трепеща, опустил веки отца. Чувство долгожданной победы переполняло Джона, на губах его заиграла дурацкая усмешка. Покопавшись в кошеле, он выудил оттуда два пенни и положил монетки на закрытые веки отца.

— Это тебе на дорожку, перевозчику заплатить! Пусть за эти медяшки он увезет твою душу подальше! Покойся с муками, отец мой, покойся в терзаниях, но покойся и никогда не возвращайся обратно!

Он много еще чего наговорил поспешным, взволнованным, злобным шепотом, но никто его не слышал — ну разве что труп отца. Наконец Джон умолк и, тяжело дыша, застыл возле трупа человека, который его так часто унижал, а одобрял лишь тогда, когда он научился огрызаться.

Затем Джон отошел от кровати, запрокинул голову и разразился беззвучным хохотом. Ему хотелось победно кричать, но он кричал шепотом, радостно сжав кулаки.

В полумраке шевельнулся гобелен. Джон различил едва слышимое трение дерева. Он опустил руки, расправил плечи, всеми силами постарался придать себе царственный вид. И все же окончательно прогнать довольную ухмылку ему не удалось.

Ниобит вышел из-за гобелена. Оказавшись в круге света, отбрасываемого догоравшей церковной свечой, он осведомился:

— Дело сделано?

— Да, — не скрывая радости, ответил Джон. — Он мертв и больше не будет беспокоить меня. Спасибо тебе за яд, Ниобит. Он подействовал в точности так, как ты обещал.

Главный из поддельных друидов небрежно махнул рукой:

— Не стоит благодарности. Мне было приятно помочь вам и всегда будет приятно помогать впредь, если понадобятся мои услуги.

— О да, — кивнул Джон. — Я всегда буду рад твоей помощи, Ниобит, и будь уверен, я всегда буду оказывать тебе протекцию. Я позабочусь о том, чтобы насаждаемая тобою религия процветала и чтобы мы поскорее избавились от этих упрямых священников! Церковь Христа будет уничтожена, в стране снова воцарится поклонение древним богам, и я стану первым, кто будет открыто поклоняться им!

— Всегда буду верным слугой вашего величества, — пообещал Ниобит, опустился на колени и поцеловал руку Джона. — Король умер — да здравствует король!

— Благодарю тебя, мой первый и самый верный подданный, — отозвался Джон. — А теперь тебе лучше уйти тем же потайным ходом, каким ты проник сюда, ибо я должен позвать лекаря и архиепископа, дабы они засвидетельствовали смерть Драстэна, чтобы об этом было записано в королевском указе. Затем я смогу приступить к уничтожению христианской церкви!

— Всегда готов повиноваться вашему величеству, — поклонился Ниобит и ретировался пятясь. Через пару мгновений он исчез за гобеленом.

Джон дождался, когда с негромким шорохом встала на место потайная панель, прошагал к двери и призвал в королевскую опочивальню лекаря и прелата. Оба в страхе воззрились на мертвое тело Драстэна, однако, не мешкая, опустились на колени и произнесли ту же самую фразу, что до них Ниобит:

— Король умер — да здравствует король!

* * *

— Я узнаю мое предначертание? — воскликнула Розамунда. — Что это значит и как я его узнаю?

Они стояли на другом берегу и провожали взглядами маленькую лодочку, которая взлетала и опускалась на волнах. Парус наполнял утренний бриз. За их спинами в пасмурном небе вставало солнце. На самом деле расстояние от Бретанглии до Эрина оказалось небольшим, и все же Мэта изумило то, что Марг довезла их до острова так быстро.

— Предначертание — это нечто вроде ловушки, — вдруг проговорил сержант Брок.

Мэт не без удивления глянул на обычно немногословного сержанта.

— Предначертание — это ради чего рождаются на свет, — продолжал сержант. — То, ради чего ты наделен талантами и добродетелями, тот труд, что ты должен свершить за свою жизнь — только ты, ибо только ты годишься для свершения этого труда. Но тебя никто не принуждает свершать этот труд. Ты волен отвернуться, отказаться, если тебе недостает мужества. Но тогда твоя судьба, твое предначертание поймает тебя и не отпустит до тех пор, пока ты не сделаешь того, для чего появился на свет, дабы в загробной жизни ты мог отдохнуть. Вот почему так важно познать свое предначертание.

— Это похоже на рок, — нахмурился сэр Оризан.

— Так называют предначертание южане? — спросил сержант.

— Да не сказал бы, — ответил вместо рыцаря сержант. — Рок — это то, что с тобой случается, независимо от того, хочешь ты этого или нет и нравится тебе это или нет.

— Предначертание тоже не всегда приятно, — признался сержант Брок. — Ваши... наши священники поют хвалы мученикам за веру, которые пережили страшные мучения в этом мире, чтобы обрести славу и святость в загробной жизни.

— Это верно, — задумчиво кивнул Мэт. — Но есть и другие святые, вроде святого Франциска, который прожил всю свою жизнь, радуясь каждому дню.

— Но и у него бывали трудные времена, — возразил сэр Оризан. — Да и у кого их не бывает? Главное здесь то, ваше высочество, что если вам удастся узнать свое предназначение и если у вас хватит храбрости принять его, вас может ждать как великая радость, так и великая печаль, однако вам никогда не будет суждено подумать о том, что жизнь ваша прожита зря.

— Если так, то я непременно узнаю, в чем мое предназначение, — сказала Розамунда с железной решимостью. — Пусть мое предназначение всегда будет со мной, пусть оно охватит меня, и я пойду туда, куда оно меня поведет!

— Давайте все-таки начнем с поисков тела Бриона, — поспешил вмешаться Мэт. С этими словами он отвернулся от моря, где лодка Марг уже превратилась в крошечную точку на горизонте. — Она сказала, что его перенесли сюда святые люди. Так давайте первым делом разыщем епископа.

* * *

Это оказалось не так уж просто. Лошадей, естественно, пришлось бросить в Бретанглии — ведь в лодочку Марг и люди с трудом уместились. Поэтому четверо путешественников побрели по берегу и шли, пока на их пути не попалась рыбацкая деревня. Шли почти до вечера и до деревни добрались тогда, когда старики поджидали возвращения рыбаков с моря домой. Мэт радостно закричал и замахал руками. Четверо стариков обернулись, увидели путников, однако взгляды их тут же похолодели, а лица обратились в равнодушные маски.

— Эй, эй! — крикнул Мэт и забрался на причал вместе со всеми своими спутниками. Он подошел к ближайшему старику, которому на вид было лет восемьдесят. На самом деле, учитывая трудность жизни в средние века, ему могло запросто быть всего тридцать. — Не подскажете ли, как пройти к замку?

Он не стал уточнять, к какому именно, — решил, что подойдет любой замок.

Старик нахмурился, смерил Мэта подозрительным взглядом и произнес нечто совершенно несуразное, прозвучавшее примерно как: «Гони прочь эту арабку, вырви у нее волосы».

Мэт не стал оборачиваться и искать взглядом кого-нибудь с восточными чертами лица.

— Отлично, — пробормотал он и горько вздохнул. — Столько я поездил по странам, которые входили в империю Гардишана, а о том, что происходило в землях, оторванных от материка, и забыл!

Сэр Оризан нахмурился и подошел к Мэту.

— Что за беда, лорд маг?

— Беда в том, что люди эти говорят на иноземном языке. Вероятно, это гэльский язык, и я никак не могу разобрать, что такое мне пытается сказать этот старикан!

Глава 19

Сержант Брок, прищурившись, присмотрелся к старику.

— Похоже, мало того, что он на нашем языке не говорит, так еще он нам и не доверяет.

Того, что сказал сержант, старик, быть может, и не понял, но зато отлично уловил тот тон, каким была произнесена фраза. Он злобно зыркнул на сержанта и выпалил еще несколько непереводимых слов.

— И твоя мать тоже, — ответил ему Брок, внимательно понаблюдал за стариком, однако выражение лица того пущей враждебности не приобрело, и тогда Брок со вздохом обернулся к Мэту. — Он и бретанглийского не понимает, лорд маг. Он даже не понял, что я только что оскорбил его мать.

— А вдруг нет? Вдруг он вам сказал что-то приятное?

Сержант Брок усмехнулся:

— Вот теперь понимай как знаешь — а ведь я всего лишь вернул ему его слова.

— Ну ладно, это не так важно. Но как же такое возможно — он сидит на берегу всего в одном дне пути от Бретанглии, и как при этом часто ему доводится встречать людей, говорящих на нашем языке?

— Не так уж часто, — предположил сэр Оризан. — Ведь он — всего-навсего рыбак. Между тем Бретанглия и Эрин торгуют друг с другом, и немало. Наверняка мы сумеем разыскать какого-нибудь купца, который сумеет поговорить с нами.

— Мысль недурна, — согласился Мэт и обвел взглядом деревушку. — А если подумать, так можно было бы и деревенского священника найти, который уж точно разговаривает на церковной латыни. Ага, вон там! Смотрите — кажется, это шпиль?

Мэт указал на чуть более высокое, нежели остальные, одноэтажное здание с крышей, которая на самом верху заострялась.

— Похоже, это и вправду церковь, — согласился сэр Оризан. — Думаете, здешний священник действительно умеет разговаривать на языке древнего Рема?

Мэт то и дело забывал, что в этом мире в войне латинян за первую стену вокруг столицы их страны победил не Ромул, а Рем.

— Будем надеяться, что этот язык более или менее похож на тот, который я учил в кол... в школе. — Обернувшись, Мэт добродушно помахал старикам. — Спасибо, братцы, — от души поблагодарил он их. — Отсюда мы и сами доберемся.

Старики, ничегошеньки не поняв, проводили незнакомцев озабоченными взглядами.

Церковь, как это частенько бывает, оказалась единственной каменной постройкой в деревне. Возле нее примостилась пристройка, в которой проживал священник — хибарка под соломенной крышей, под стать остальным домишкам в деревушке. Однако дворик перед хибаркой был чистенький и аккуратный, огороженный беленым забором и усаженный цветами. Священник сидел на скамье у двери и читал требник.

Мэту показалось неудобным входить во двор без приглашения, и он остановился у калитки. Священник оторвал взгляд от страницы, но его блаженная улыбка мгновенно исчезла, как только он увидел, что к нему явились незнакомцы, да еще и в иноземных одеждах.

— Доброе утро, святой отец, — поприветствовал священника Мэт.

Священник сдвинул брови, склонил голову набок и задал Мэту какой-то вопрос по-гэльски.

Мэт вздохнул и предпринял иную попытку:

— Ave, pater* [3]!

— О! — просиял священник. — Ave, filius meam* [4].

Странновато было слышать латынь с ирландским акцентом. Между тем сам Мэт всего лишь один год изучал латынь в университете да пятнадцать лет молился на этом языке в детстве.

— Quern quaeiritus? — спросил священник, что означало:

«Что вы ищете?»

— Хотим попасть в город, где живет епископ, — ответил ему по-латыни Мэт. — Можете подсказать нам дорогу?

— Вы из Бретанглии? — осведомился священник.

— Только что оттуда, — ответил Мэт. — Но странствие наше началось в Меровенсе. — По большому счету, это относилось и к Розамунде, вот только она отправилась в путь намного раньше.

— А что вам надо от епископа?

У Мэта возникло подозрение, что священнику хочется оградить епископа от приставаний странных бретангличан.

— Мы ищем купца... любого купца, который подсказал бы нам, как пройти к монастырю, где... — Мэт в отчаянии пытался подобрать слово, которым можно было бы назвать спящего Бриона, и при этом не слишком проговориться, — где находится одна реликвия.

— А! Вы — паломники! — обрадованно кивнул священник и указал вдоль главной улицы деревушки. — Пройдете три мили до скрещения дорог, там будет указатель — в какую сторону идти до Иннисфри. Это значит, что вам надо будет пройти еще пять миль направо до развилки, а оттуда — налево.

— Спасибо, святой отец. — Мэт приподнял шляпу и хотел было отвернуться.

Но тут священник поднял руку и предупредил Мэта:

— Будьте осторожны в дороге, сын мой. В этих краях свирепствует пука, и является он не только ночью.

— Пука? — удивился Мэт, тем более что слово это было вовсе не латинское. — Я вам еще более благодарен за предупреждение, святой отец. Мог ли бы я пожертвовать на вашу церковь?

Священник радостно улыбнулся:

— Это было бы прекрасно.

Спутники зашагали по улице, а священник в изумлении уставился на маленькую золотую монету.

— За какой же совет вы ему так щедро заплатили? — поинтересовался сэр Оризан.

— Он сказал мне, что у дороги бесчинствует пука, — беспечно отозвался Мэт.

— Пука! — в унисон воскликнули Розамунда и сержант Брок и остановились как вкопанные.

— Я так понимаю, что в Бретанглии они тоже водятся? — решил уточнить Мэт.

— Есть пуки и у нас, — кивнул Брок, а самый коварный из них — эльф, которого так и зовут* [5].

Мэт решил, что разница между пуками и паками невелика. И все же он порадовался тому, что он — в Ирландии. С Паком ему доводилось иметь дело.