Утеха падали

— Значит, они просто хватают пару дюжин людей, переправляют их на этот чертов остров и заставляют их там убивать друг друга? — Натали говорила хриплым шепотом, ужас воображаемой ею картины сдавил горло.

— Да, — кивнул Сол.

— Ты веришь Хэроду?

— Он может передавать ошибочные сведения, но введенные вещества лишают его возможности лгать умышленно.

— Ты собираешься оставить его в живых, да, Сол?

— Да. Лучший способ отыскать оберста — дать возможность этой группе продолжать свои безумные забавы. Уничтожение Хэрода... или даже его дальнейшее заточение... скорее всего, все испортит.

— А ты думаешь, ничего не будет испорчено, когда этот... когда эта свинья побежит доносить о нас Баренту и всем остальным?

— Я думаю, скорее всего, он не станет этого делать.

— О Господи, Сол, как ты можешь быть уверенным в этом?

— В этом я не уверен, зато я уверен в том, что Хэрод полностью дезориентирован. Он считает нас агентами Вилли, потом думает, что мы подосланы Кеплером или Барентом. Он не в состоянии поверить в то, что мы — независимые актеры в этой мелодраме...

— Мелодрама — это слишком слабо сказано, — печально улыбнулась Натали. — Папа обычно позволял мне остаться посмотреть эту чушь, которую показывали по пятницам вечером. «Самая опасная игра». Это же бред, Сол!

Сол Ласки с такой силой ударил ладонью по кухонному столу, что звук отозвался в кухне, как винтовочный выстрел. Чашка Натали подпрыгнула, и кофе с бренди растекся по деревянной столешнице.

— Не смей говорить, что это бред! — закричал Сол. Впервые за пять месяцев Натали слышала, как он повышает голос. — Не говори мне, что все это плохая мелодрама. Лучше скажи об этом своему отцу и Робу Джентри с перерезанным горлом! Скажи это моему племяннику Арону, его жене и его девочкам! Расскажи это всем тем... тем тысячам, которых Вилли отправил в печи! Скажи это моему отцу и брату Иосифу...

Сол так резко вскочил, что его кресло опрокинулось. Он уперся руками в стол, и Натали заметила, как заиграли мускулы под его загорелой кожей, увидела страшный шрам на левом предплечье и выцветшую татуировку, успокоившись, он стал говорить тише — но едва сдерживая свою ярость.

— Все это столетие, Натали, походит на жалкую мелодраму, написанную посредственными драматургами ценой жизней других людей. Мы не можем положить этому конец. Даже если нам удастся покончить с этими... помрачениями, софиты просто высветят какого-нибудь другого актера-людоеда, принимающего участие в этом жестоком фарсе. Подобные вещи совершаются каждый день людьми, не обладающими и малейшей долей этой Способности... они проявляют свою власть в форме насилия по праву занимаемого ими положения или должности, осуществляя ее с помощью пули, ножа или права голоса... но Господи, Натали, эти сукины дети уничтожают наши семьи, наших друзей, и мы должны остановить их! — Сол умолк и опустил голову. Пот капал с его лба.

Натали прикоснулась к его руке.

— Сол, — тихо произнесла она. — Я знаю. Прости меня. Мы очень устали. Нам надо поспать.

Он кивнул, похлопал ее по руке и потер себе щеку.

— Поспи несколько часов. Я лягу на раскладушке рядом с приборами. Я установил датчики, чтобы они просигнализировали, когда проснется Хэрод. При удачном стечении обстоятельств нам обоим удастся проспать часов семь.

Натали выключила свет на кухне и вышла вслед за Солом.

— Это значит, что мы можем приступать к следующей части, да? — спросила она перед уходом. — В Чарлстоне?

Сол устало кивнул.

— Думаю, да. Другого пути я не вижу. Прости.

— Все нормально, — прошептала Натали, хотя от одной мысли о том, что ей предстоит, у нее поползли мурашки по коже. — Я же знала, что будет дальше.

— Все можно изменить.

— Нет. — Натали стала медленно подниматься по лестнице, окончание предложения она прошептала уже только для себя:

— Ничего изменить нельзя.

Глава 11

Лос-Анджелес

Пятница, 24 апреля 1981 г.

Специальный агент Ричард Хейнс позвонил в центр связи мистера Барента в Палм-Спрингс по зашифрованному телефону ФБР. Он не имел ни малейшего представления, где находится Барент, и был очень удивлен, когда тот лично ответил ему.

— О чем вы можете сообщить, Ричард?

— Мало о чем, сэр, — ответил Хейнс. — Бюро ведет наблюдение над местным израильским консульством — это обычное дело, но у них нет никаких сведений о том, что Коуэн посещал консульство или отдел импорта, под прикрытием которого работает окружная группа Моссада. У нас есть там свой человек, и он клянется, что Коуэн ни с какими делами у них не появлялся.

— И это все, что у вас есть?

— Не совсем. Мы проверили мотель в Лонг Бич и удостоверились в том, что Коуэн останавливался там. Дневной портье сообщил, что он приехал на взятой напрокат машине — это было утром в четверг, шестнадцатого. Этот же клерк абсолютно уверен, что когда Коуэн уезжал в понедельник утром, у него был уже фордовский фургон. Одна из горничных вспомнила, что еще у него были большие коробки — говорит, размером чуть ли не с упаковочные клети. Утверждает, что одна из них была с наклейкой «Хитачи».

— Электроника? — осведомился Барент. — Оборудование для ведения слежки?

— Возможно, — согласился Хейнс, — но обычно Моссад получает аппаратуру такого рода, не приобретая ее в магазинах.

— Может, Коуэн действует в одиночку... или работает на кого-то еще?

— В данный момент именно это мы и проверяем, — ответил Хейнс.

— Не удалось ли вам выяснить, не находился ли там одновременно с ним Вилли Борден?

— Нет, сэр. Мы снова проверили его дом... он еще не продан... но никаких признаков присутствия ни его самого, ни Рэйнольдса, ни Лугара не обнаружено.

— А как насчет Хэрода?

— Нам до сих пор не удалось с ним связаться.

— Что это значит, Ричард?

— Последние несколько недель мы не следили за Хэродом, а когда звонили ему вчера и сегодня, его секретарша сообщила, что его нет и она не знает, где он находится. Мы уже отправили туда своих людей, но пока он не выходил из дома и не появлялся на Парамаунте.

— Вы меня несколько разочаровываете, Ричард. Хейнса охватила легкая дрожь. Он облокотился на стол и крепко сжал трубку обеими руками.

— Прошу прощения, сэр. Довольно трудно было проводить расследования в Вайоминге и одновременно руководить специальной командой здесь, в Калифорнии.

— А какие есть новости из Вайоминга?

— Ничего конкретного, сэр. Мы убеждены, что Уолтере, офицер Военно-воздушных сил, который...

— Да-да.

— Так вот Уолтере был в баре «Чейены» во вторник вечером. Бармен абсолютно уверен, что в этот вечер в баре была группа мужчин, и один из них соответствовал описанию Вилли...

— Абсолютно уверен?

— Бар был переполнен в тот вечер, мистер Барент. Мы предполагаем, что это был Вилли. Мы проверили все гостиницы и мотели вплоть до Денвера, но ни его, ни его двух компаньонов никто не видел.

— Просто какая-то череда бесплодных попыток, Ричард. У вас есть какие-нибудь идеи, где сейчас может находиться Вилли?

— Сэр, мы следим за всеми авиалиниями и автобусными станциями на случай, если кто-нибудь из коллег Вилли использует кредитную карточку или приобретет билеты на собственное имя. Сфера поисков расширена, компьютеры также запрограммированы на появление еврея-психиатра, который, скорее всего, погиб в Филадельфии, и девицы по фамилии Престон. Мы охватили все таможни; в списке текущих дел ФБР это занимает первое место. Слежка осуществляется во всех наших региональных отделениях и их местных представительствах..

— Все это я знаю, Ричард, — тихо, но властно оборвал его Барент. — Я спросил, есть ли что-нибудь новое.

— Ничего, после того как мы засекли вторжение в нашу сеть компьютера Джека Коуэна в прошлый вторник.

— Вы по-прежнему считаете, что Коуэна использовал Вилли?

— Я не знаю никого другого, кому потребовалось заниматься выяснением связей между преподобным Саттером, мистером Кеплером и вами, сэр.

— Может, мы поспешили, организовав мистеру Коуэну такую... э-э... встречу?

Хейнс ничего не ответил. Дрожь у него прекратилась, зато на лбу и над верхней губой выступила испарина.

— А что со счетом автозаправочной станции, Ричард?

— Ах это... да, сэр. Мы проверили. Владелец говорит, что движение у них очень оживленное и он не может упомнить всех, кто у него останавливается. Но с помощью кредитной карточки мы удостоверились в том, что это был Коуэн. Мальчик, получавший кредитную карточку, ушел на неделю в отпуск и сейчас бродит с рюкзаком где-то в горах Санта-Ана. Впрочем, с ним шансов тоже немного...

— Ричард, мне кажется, кончилось то время, когда вы могли бы пренебречь этим. Я хочу, чтобы Вилли Борден был найден и связи Джека Коуэна раскрыты. Вам ясно?

— Да, сэр.

— Мне бы очень не хотелось настолько разочароваться в вас, Ричард, что потребовалось бы налагать на вас дисциплинарные взыскания.

Хейнс рукавом вытер пот с лица.

— Да, сэр.

— Вы, кажется, упоминали, что у израильтян неподалеку от Лос-Анджелеса есть убежище... и даже не одно. Ваше Бюро до сих пор не обнаружило их?

— Э-э... я говорил, что вполне допускаю, что они могут существовать, мистер Барент. Доказательств этому пока нет.

— Но это возможно?

— Да, сэр. Видите ли, пару лет назад была одна история с палестинцем, который участвовал в операции «Черный сентябрь». Он дал согласие на сотрудничество с Соединенными Штатами, но люди, которых он принял за агентов ЦРУ, на самом деле оказались представителями Моссада. Так вот, они привезли его в Штаты, дали ему убедиться в том, что он находится в Лос-Анджелесе, а затем куда-то запрятали его, так что ни ЦРУ, ни ФБР не смогли его отыскать...

— Это не имеет отношения к нашему делу, Ричард. Значит, у вас есть основания полагать, что где-то рядом с Лос-Анджелесом может существовать убежище?

— Да, сэр.

— И оно может располагаться неподалеку от заправочной станции Сан Хуан Капистрано?

— Да, сэр, но оно может находиться и в другом месте.

— О'кей, Ричард. Вот чем вы займетесь: прежде всего немедленно отправляйтесь в дом к мистеру Хэроду и тщательно допросите... я подчеркиваю, тщательно, мисс Чен. Если Хэрод окажется там, допросите и его. Если нет — вы разыщете его. Во-вторых, вы бросите все силы вашего Лос-Анджелесского отделения, а также любые другие необходимые силы местных организаций, чтобы отыскать того служащего с заправочной станции и любых других свидетелей, которых вам нужно опросить. Я хочу знать, на какой именно машине приехал мистер Коуэн, кто был с ним и в каком направлении они выехали со станции. В-третьих, начинайте опрос магазинов, торгующих электроникой в районе Лонг Бич и прилегающих районах. В-четвертых, повторно допросите служащих и горничных мотеля в Лонг Бич, чтобы выцедить из них все до малейшей капли. Можете использовать любые формы убеждения, которые сочтете нужными.

И, наконец, я окажу вам некоторую помощь. К вам будет отправлена дюжина людей Джозефа для оказания помощи в ваших... э-э... частных расследованиях. Кроме того, мы постараемся получить дополнительную информацию об этом убежище. Эти сведения я передам вам в течение ближайших суток.

Хейнс потер пальцами бровь.

— Но каким образом?.. — и он заткнулся. Смешок К. Арнольда Барента прозвучал в трубке, как внезапно возникшая помеха.

— Ричард, неужели вы наивно полагаете, что вы с Чарлзом были для меня единственными источниками информации? Если все остальное провалится, я позвоню известным... э-э... лицам в правительстве Израиля. Из-за временной разницы, возможно, я смогу это сделать лишь завтра утром, перед тем как связаться с вами. Но вы, не дожидаясь связи со мной, начинаете обыскивать округу Сан Хуан Капистрано сегодня же днем. Проверьте документы продаж земельных участков, дома, которые не посещаются большую часть года... просто поездите в округе и поищите темный фургон, если вам больше ничего не придет в голову. И помните: вы ищете частный дом в охраняемой зоне, скорее всего, находящийся вдали от жилых районов.

— Есть, сэр, — отрапортовал Хейнс.

— Я свяжусь с вами как только смогу, — холодно, сказал К. Арнольд Барент. — И еще, Ричард...

— Да, сэр?

— Постарайтесь на сей раз не разочаровывать меня.

— Ни в коем случае, сэр, — откликнулся Ричард Хейнс.

Глава 12

Лос-Анджелес

Суббота, 25 апреля 1981 г.

Перед тем как выбросить Хэрода в квартале от Диснейленда, его накачали наркотиками и завязали ему глаза. Когда он окончательно пришел в себя, то обнаружил, что сидит за рулем своего «Феррари» одетый, руки свободны, наручников нет, лишь глаза его прикрыты обычной черной маской для сна. Машина была припаркована между мусорным баком и кирпичной стеной на задворках магазинчика, торгующего коврами по сниженным ценам.

Хэрод вылез из машины и облокотился на капот в ожидании, когда пройдут окончательно тошнота и головокружение. Прошло по меньшей мере полчаса, пока он наконец не почувствовал, что в состоянии вести машину.

Стараясь избегать оживленных магистралей, Хэрод направился на запад, а затем свернул на бульвар Лонг Бич, пытаясь осознать, что же с ним произошло. Воспоминания о предшествующих сорока часах в основном были смазанными, расплывчатыми — он помнил лишь обрывки каких-то бесконечных разговоров, похожих на допросы; зато следы от внутривенных уколов и дающее себя знать головокружение от последнего транквилизатора не оставляли сомнений, что его накачали наркотиками, похитили и проволокли сквозь ад.

Да, вполне вероятно, это дело рук Вилли. Последняя беседа — единственная, которую он запомнил целиком — окончательно убедила его в том.

Человек в капюшоне вошел к нему в комнату и сел на кровать. Хэрод хотел увидеть его глаза, но в зеркальных стеклах отражалось лишь его собственное бледное, покрытое щетиной лицо.

— Тони, — тихо произнес мужчина с раздражающе знакомым немецким акцентом, — мы собираемся тебя отпустить.

Хэрод вздрогнул всем телом: его собираются убить!

— Прежде чем расстаться, я хочу задать тебе один вопрос, Тони, — продолжал мужчина, на лице которого были видны лишь шевелившиеся губы. — Каким образом ты собираешься поставить большую часть суррогатов для пятидневного состязания в Клубе Островитян в этом году?

Хэрод попытался облизнуть губы, но во рту у него все пересохло, язык жгло.

— Я ничего об этом не знаю. Черный капюшон качнулся взад и вперед, и в зеркальных очках отразились белые стены.

— Тони, так говорить уже слишком поздно. Нам известно, что ты будешь поставлять тела, но каким образом? С учетом твоего предпочтительного отношения к женщинам? Неужели они действительно в этом году готовы удовлетвориться одними женщинами?

Хэрод энергично затряс головой.

— Я должен это узнать, прежде чем мы попрощаемся, Тони.

— Вилли! — прохрипел Хэрод. — Вилли, ради Бога, зачем ты так со мной? Поговори со мной нормально!

Пара зеркальных стекол зафиксировалась на лице Хэрода.

— Вилли? По-моему, я не знаю никого, кого бы звали Вилли... Так каким же образом ты собираешься поставлять суррогатов обоих полов, когда нам известно, что ты не можешь этого сделать?

Хэрод напрягся и выгнул спину, чтобы сшибить с головы капюшон и увидеть лицо палача. Мужчина не спеша встал и подошел к изголовью, оказавшись вне досягаемости ног Хэрода. Он схватил Хэрода за волосы и приподнял его голову над подушкой.

— Тони, мы все равно получим от тебя ответ. Ты уже должен был убедиться в этом. Возможно, нам это и так известно. Нам просто нужно, чтобы ты подтвердил это, находясь в здравом уме и твердой памяти. Если нам снова потребуется накачивать тебя, это просто оттянет срок твоего освобождения.

Последнее выражение Хэрод воспринял как эвфемизм, означающий «нам просто придется отложить твое убийство», а это его вполне устраивало. Если молчание, даже сопровождающееся болью и насилием, могло отсрочить неизбежную пулю в лоб, Хэрод готов был молчать как чертов сфинкс.

Только он этому не верил. По обрывкам своих воспоминаний он понимал: он сказал все, что только мог, выложил им все под воздействием каких-то химических веществ. Если это был Вилли, что казалось весьма вероятным, он это выяснит. Возможно, это было даже в интересах Хэрода, чтобы Вилли узнал об этом. Хэрод продолжал лелеять надежду, что еще может понадобиться Вилли. Он вспомнил лицо пешки на шахматной доске в Вальдхайме. Если этими двумя управляли Барент, Кеплер или Саттер, или вся троица вместе, они хотели от него подтверждения того, что они уже знали или легко могли выяснить. Как бы там ни было, больше всего Хэрод нуждался сейчас в диалоге.

— Я плачу Хейнсу за то, что он отыскивает для меня суррогатов, — ответил он. — Беглецы, бывшие заключенные, осведомители с новыми удостоверениями личности. Он все устроит. Они будут работать за деньги, считая, что участвуют в каком-то правительственном проекте. К тому моменту, когда они сообразят, что единственное, что их ждет, — это могила, они уже будут на острове в одном из загонов. Человек в капюшоне рассмеялся.

— Платишь агенту Хейнсу? А как на это смотрит его настоящее начальство?

Хэрод собрался было пожать плечами, понял, что это со скованными руками сделать невозможно, и покачал головой.

— Мне наплевать на это, думаю, что Баренту тоже. Это Кеплеру пришло в голову дать мне это вшивое поручение. На самом же деле это — тест, проверка моей Способности...

Зеркальные стекла незряче и в то же время зорко уставились на него.

— Расскажи мне еще об острове, Тони. Планировка. Загоны. Место для лагеря. Охрана. Все. А потом мы попросим тебя об одной услуге.

И вот в этот момент Хэрод окончательно убедился в том, что этот тип — не кто иной, как Вилли. Дальше он рассказывал в течение часа, что остался в живых.

Когда Хэрод добрался до Беверли-Хиллз, он принял решение — рассказать обо всем Баренту и Кеплеру. Не мог же он постоянно прятаться: если за этим похищением стоял Вилли, возможно, старику именно это и было нужно. Чтоб Барент был в курсе. Это вполне могло входить в замысел Вилли. Если же это была проверка на верность, устроенная Барентом и Кеплером, утаивание похищения могло возыметь роковые последствия.

Когда Хэрод закончил свой рассказ об острове Долменн и проводившихся там клубных «забавах», мужчина в капюшоне проговорил:

— Хорошо, Тони. Мы ценим твою помощь. Теперь нам остается попросить лишь об одной услуге, которая и станет условием твоего освобождения.

— О какой? — устало спросил Хэрод.

— Ты говоришь, что получишь... так называемых волонтеров... от Ричарда Хейнса в субботу, тринадцатого июня. Мы свяжемся с тобой в пятницу, двенадцатого. У нас будет несколько других человек, ими ты заменишь волонтеров Хейнса.

«Ну точно! — подумал Хэрод. — Вилли хочет играть краплеными картами. — Мысль об этом действительно потрясла его. — Значит, Вилли на самом деле собирается прибыть на остров!»

— Решено? — осведомился мужчина в капюшоне.

— О'кей. — Хэрод все еще не мог поверить в то, что его отпустят. Он готов был согласиться на что угодно. Все равно он тоже будет играть краплеными картами...

— И ты, надеюсь, промолчишь об этой замене?

— Да.

— Ты понимаешь, что твоя жизнь зависит от этого? Ныне и в будущем. Наказание за измену не будет иметь границ, Тони.

— Да, я понял. — Хэрод изумился: «Неужели Вилли считает его настолько глупым? И насколько же поглупел сам Вилли?» «Волонтеры», как назвал их этот тип, были наперечет и обнаженными дожидались в загоне того момента, пока непредсказуемая жеребьевка не определяла, кто и когда будет бороться. Хэрод не представлял себе, что здесь Вилли сможет придумать, а если он надеялся таким образом пронести оружие через охранные экраны Барента, значит он действительно превратился в умственно отсталого придурка, за которого Хэрод ошибочно принимал его раньше. — Да, — повторил Хэрод, — я понял. Я согласен.

— Sehr gut, — по-немецки одобрил его человек в капюшоне.

* * *

Вот так они отпустили его.

Хэрод решил, что позвонит Баренту, как только примет ванну, что-нибудь выпьет и обсудит всю эту заварушку с Марией Чен. Он гадал, тревожилась ли она о нем, скучала ли. Как часто в течение этих лет он исчезал на несколько дней, даже недель, не ставя ее в известность, куда он направляется... Улыбка Хэрода увяла, когда он понял, насколько уязвимым сделал его этот образ жизни.

Плавно остановив «Феррари» под мрачным взглядом своего сатира над фронтом, он направился к дому. Возможно, он позвонит Баренту после ванны, выпивки, массажа и...

Парадная дверь стояла нараспашку...

Хэрод застыл и лишь по прошествии некоторого времени вошел в дом, чувствуя, как у него снова начинает сильно кружиться голова. Не переставая звать Марию Чен, он окинул взглядом стены, мебель, даже не замечая, что она опрокинута, пока не попытался перепрыгнуть через валявшееся кресло и не рухнул на ковер. Он вскочил на ноги и, не переставая кричать, принялся бегать из комнаты в комнату.

Марию Чен он нашел в кабинете на полу. Она лежала возле своего стола. Ее черные волосы запеклись от крови, лицо распухло так, что его трудно было узнать. Рот тоже был в крови, она тяжело дышала...

Хэрод перелез через стол, опустился на колени и взял ее голову дрожащими руками. Едва он прикоснулся к ней, она застонала.

— Тони.

Хэрод с изумлением обнаружил, что сейчас, когда он пребывал в чистейшем пламени самого неистового гнева, который когда-либо он испытывал, ему на ум не приходили никакие ругательства. Из груди не вырвалось ни единого крика. Когда к нему вернулся дар речи, он мог лишь хрипло прошептать:

— Кто это сделал с тобой? Когда?

Мария Чен сначала не смогла ничего произнести изуродованными губами. Хэроду пришлось наклониться к ее лицу, чтобы расслышать слова:

— Прошлой ночью... Трое... Искали тебя... Они не сказали, кто их послал... Но я видела Ричарда Хейнса... в машине... прежде чем они позвонили.

Хэрод жестом заставил ее замолчать и с бесконечной нежностью поднял на руки. Он понес ее к себе в комнату, по дороге осознавая со всевозрастающим изумлением, что ее просто жестоко избили, что она будет жива, с ней все будет в порядке, и еще больше изумился этот растленный тип, что по его щекам текут слезы. Это повергло его просто в шок.

Если прошлой ночью его искали здесь люди Барента, значит, уже не оставалось никаких сомнений в том, что похитил его Вилли.

Больше всего ему хотелось снять трубку и позвонить Вилли сейчас. Он хотел сказать ему, что больше нет причин для изощренных игр и глупых предосторожностей.

Что бы там Вилли ни хотел сделать с Барентом, теперь Хэрод готов был во всем ему помогать.

Глава 13

В окрестностях Сан-Хуан Капистрано

Суббота, 25 апреля 1981 г.

Сол и Натали возвращались в субботу днем к своему убежищу. Натали явно испытывала чувство облегчения, а вот чувства Сола были двойственными.

— Потенциал этих исследований вызывает благоговейный трепет, — заметил он. — Если бы я мог исследовать Хэрода хотя бы в течение недели, я бы собрал бессчетное количество данных.

— Да, — кивнула Натали, — а он бы за это время, в свою очередь, нашел пути, как достать нас.

— Сомневаюсь, — возразил Сол. — Выяснилось, что уже одни только барбитураты подавляют его Способность вырабатывать ритмы, необходимые для контакта и управления чужими нервными системами.

— Но если бы мы продержали его целую неделю, его бы хватились, стали искать, — сказала Натали. — Сколько бы тебе ни удалось узнать, мы бы лишились возможности перейти к следующей части программы.

— Это да, — согласился Сол, но в его голосе по-прежнему звучало сожаление.

— Ты действительно веришь в то, что Хэрод сдержит свое обещание переправить нужных нам людей на остров? — спросила Натали.

— Не исключаю такой возможности. В настоящий момент мистер Хэрод придерживается того, чтобы получить как можно меньше неприятностей. Существуют определенные причины, вынуждающие его действовать в соответствии с нашим планом. Но даже если он откажется от сотрудничества с нами, нам хуже не будет.

— А что, если он перевезет одного из нас на остров, а потом передаст свой улов Баренту и остальным? Будь я на его месте, я бы поступила именно так.

Сол вздрогнул.

— Это будет не лучшим поворотом событий, но прежде чем рассматривать эту возможность, мы должны заняться другими делами.

* * *

На ферме все было так же, как и перед их отъездом. Натали остановилась позади Сола и стала смотреть, как тот вновь и вновь прокручивает отдельные фрагменты видеозаписи. От одного вида этой свиньи Хэрода на экране ей становилось плохо.

— Что дальше? — спросила она. Сол огляделся.

— Ну, нам еще кое-что надо сделать: переписать и обдумать результаты допросов, просмотреть и подписать энцефалограммы и данные медицинских датчиков. Приступить к компьютерному анализу и интерпретации всех этих данных. Затем мы сможем приступить к биоэксперименту на основании собранных нами сведений. Ты должна заняться техниками гипноза, к которым мы приступили, и как следует изучить материалы об их венском периоде и Нине Дрейтон. Нам нужно тщательно проанализировать наши планы в свете новых сведений об острове Долменн и, возможно, обдумать роль, которую мог бы сыграть в этом Джек Коуэн.

Натали вздохнула и улыбнулась.

— Здорово! И с чего ты хочешь, чтобы я начала?

— Ни с чего, — улыбнулся в ответ Сол. — Напоминаю тебе, на случай если ты не успела заметить этого в Израиле, что сегодня у моего народа суббота. Сегодня мы отдыхаем. Поднимайся наверх, а я пока приготовлю настоящий американский обед — мясо, тушеный картофель, яблочный пирог и бодвайзерское пиво.

— Сол, но у нас ничего этого нет! — воскликнула Натали. — Джек запасся только консервированными продуктами и замороженными полуфабрикатами.

— Знаю. Именно поэтому, пока ты будешь спать, я съезжу ниже по каньону, там есть один магазинчик...

— Но... — попыталась остеречь его Натали.

— Но — ничего, моя дорогая. — Сол развернул Натали за плечи и легонько шлепнул ее по спине. — Я позову тебя, когда мясо будет готово, и тогда мы устроим празднество с бутылкой «Джек Дэниэлс».

— Я хочу помочь приготовить пирог, — сонным голосом пробормотала Натали.

— Договорились, — кивнул Сол. — Будем пить "Джек Дэниэло и готовить яблочный пирог.

* * *

Сол не спеша выбирал продукты, толкая вперед тележку по ярко освещенным проходам супермаркета, прислушиваясь к невыразительной музыке и размышляя о Тета-ритмах и агрессии. Он уже давно обнаружил, что американские супермаркеты предоставляют наилучшие возможности для занятия самогипнозом, а он давно уже усвоил привычку погружаться в легкий гипнотический транс, когда ему предстояло решить сложные проблемы.

Передвигаясь с тележкой вдоль стендов с продуктами, Сол осознавал, что в течение последних двадцати пяти лет он шел ошибочными путями, пытаясь обнаружить механизм доминирования у людей. Как и большинство исследователей, Сол считал, что он основан на сложном взаимодействии социальных предпосылок, тонкостей физиологического строения и поведенческих моделей высшего порядка. Даже будучи знаком с примитивной природой воздействия на себя оберста, Сол продолжал искать пусковой механизм в неизведанных структурах коры головного мозга и мозжечка. Теперь же данные энцефалограмм свидетельствовали, что эта сволочная Способность возникает в примитивном стволе головного мозга и каким-то образом передается с помощью гипокампуса, взаимодействующего с гипоталамусом. Сол часто размышлял о нацисте и ему подобных как о своего рода мутантах, эволюционном эксперименте или статистическом исключении, которые иллюстрировали, как патологические извращения и агрессия изменяют нормальных людей. Сорок часов, проведенных с Хэродом, изменили этот взгляд навсегда. Если источником необъяснимой Способности являлся ствол головного мозга и зачаточная система млекопитающих, тогда мозговой вампиризм должен был предшествовать появлению вида Homo sapiens. Хэрод и остальные были выродками, оказавшимися на более ранней эволюционной ступени.

Сол все еще размышлял о Тета-ритмах и стадии быстрого сна, когда вдруг понял, что уже расплатился за покупки и ему вручили два доверху наполненных мешка. По какому-то наитию он попросил, чтобы ему разменяли двадцатипятицентовиками четыре доллара, и, еще таща мешки к фургону, Сол размышлял, звонить Джеку Коуэну или нет.

Логика протестовала против этого. Сол по-прежнему не желал впутывать представителя израильского посольства более, чем было нужно, а потому он совершенно не должен был делиться с ним подробностями прошедших дней. Не собирался он и обращаться с просьбами. По крайней мере пока. Звонок Коуэну казался Солу чистым потаканием собственным желаниям. И все-таки, вопреки логике, Сол, закинув покупки в фургон, подошел к длинному ряду таксофонов, стоявших у входа в супермаркет. А может, пора уже было дать себе небольшую поблажку? Сол ощущал себя победителем и хотел поделиться с кем-нибудь своим состоянием. Он будет действовать осмотрительно, но зато Джек поймет, что не зря потратил на них свое время и силы.

Набрав домашний номер Джека, который помнил наизусть, Сол слушал длинные гудки. Дома у Коуэна никого не было. Он вынул мелочь и набрал телефон израильского посольства, попросив секретаршу связать его с Джеком. Когда другая секретарша осведомилась, кто звонит, Сол назвался Сэмом Тэрнером, как ему советовал Коуэн. Джек должен был поставить своих людей в известность, чтобы его без всяких промедлений связывали с Сэмом Тэрнером.

Сол ожидал более минуты, борясь с болезненным ощущением тошноты, нараставшим внутри. Затем в трубке послышался мужской голос:

— Алло, простите, кто это говорит?

— Сэм Тэрнер, — повторил Сол, чувствуя, как тошнота поднимается все выше. Он осознавал, что надо повесить трубку.

— Ас кем вы хотите говорить?

— С Джеком Коуэном.