Кондратьев пошел в туалет, а Иван перебрался в грузовой отсек, забрал и выключил телефон генерала. Гаврюшенко уже начал приходить в себя, но был еще квелый. Иван положил на тело несколько баллонов с водой, вернулся на свое место.
В этот момент на стоянку въехал милицейский "жигуленок" с совой на борту. Въехал там, где выезд, где въезжать не положено. Въехал и остановился. Иван посмотрел на ментов равнодушно, потом бросил взгляд в боковое зеркало: где там Кондратьев? Кондратьева он не увидел, зато увидел черную "Волгу", которая въехала на заправку с противоположной от ментов стороны. Въехала и остановилась вдали, метрах в тридцати от "форда". Номера "Волги" в зеркало Иван разобрать не мог… Он снова перевел взгляд на милицейский "жигуль". Машина стояла, частично блокируя выезд, в ней сидели три мента и, кажется, выходить не собирались.
Все это могло быть совпадением: мало ли по Москве шастает увошных экипажей? Мало ли черных "Волг"?… А могло и не быть!… Но что же застрял Кондратьев?
Таранов небрежно вытащил телефон и набрал номер Председателя. Между делом пустил двигатель.
Евгений Дмитриевич Кондратьев мыл руки в "предбаннике" туалета. Машинально подумал: вот какие нынче заправки стали - как на разлагающемся западе… Запиликал телефон. Полковник извлек "эрикссон" из кармана:
- Слушаю.
В ответ он услышал голос Таранова:
- Евгений Дмитриевич, кажется, у нас проблемы… Впрочем, может быть, я ошибаюсь.
- Говори, - спокойно произнес Председатель. Но прежде чем Иван успел ответить, полковник бросил взгляд в окно-иллюминатор и увидел черную "Волгу". Номер был виден четко… Кондратьев стиснул трубку.
Два сержанта УВО вышли из машины. Они вышли не торопясь, с деланной ленцой. Водитель остался в машине. Он положил на колени АКСУ, снял с предохранителя и передернул затвор.
- Нет, Иван, ты не ошибся, - спокойно произнес Председатель.
Сержанты неторопливо двинулись в сторону "форда". Таранов все понял. Менты на "форд" не смотрели…
- …Ты не ошибся, Иван. "Волга" - та самая. Сколько в ней народу - не вижу. А у тебя что?
- Два мента - увошники. Сейчас идут ко мне… Третий в машине.
- Уходи, Иван. Немедленно уходи. Я попробую их отвлечь.
- Что-то ты не то говоришь, Дмитрич.
- Я знаю, что говорю… Как только услышишь выстрелы - бей по газам, прорывайся.
- Ты что, - спросил Таранов, - стрелять собрался?
Менты были в пятнадцати метрах от "форда". Их лица выглядели нарочито равнодушными… слишком равнодушными.
Сержант Сидоркин сидел в горячем салоне "Волги" и кусал нижнюю губу. Тело покрылось потом… Теперь ему казалось, что он поторопился, что сделал глупость… Но переменить что-либо было уже не в его силах.
- …Ты что - стрелять собрался?
- Не волнуйся, всего лишь из "Осы" - грохоту много, а трупов нет… А ты уходи. Даст Бог - прорвешься.
- А ты?
- Главное - довести "Караван", Ваня, - спокойно произнес Кондратьев.
- А ты? - упорно повторил Иван.
- Главное - доведи "Караван", Ваня.
Сержанты были в восьми метрах. Таранов выжал сцепление и воткнул сразу вторую передачу… Он продолжал удерживать сцепление, готовый отпустить его в любую секунду и утопить газ.
Полковник Кондратьев переложил телефон в левую руку, правой выдернул из кобуры маленький, кургузый пистолетик.[37]
В кондиционированной прохладе на лбу полковника мгновенно выступила испарина. Кондратьев отлично понимал, что сейчас произойдет… Он быстро двинулся через кафе… Вскрикнула, увидев оружие, женщина за столиком слева от входа, уронила чашку… Растеклась лужица кофе… Звякнула ложечка… За тонированным, слегка зеленоватым стеклом кафе Председатель отчетливо видел "Форд" и двух сержантов с автоматами. Из динамиков на стене неслось:
Большие города. Пустые поезда.
Ни берега, ни дна - все начинай сначала…
Автоматы ментов еще смотрели стволами в асфальт, но выражение на лицах сержантов уже изменилось… Бывший полковник ФСБ (бывших полковников ФСБ не бывает!) стремительно шел по кафельно-шахматному - черное-белое, черное-белое - полу.
За зеленоватым стеклом поднимались стволы АКСУ. Кондратьев распахнул дверь… В лицо пахнуло зноем и бензиновой вонью. Кондратьев вскинул пистолет.
- Прощай, майор, - сказал Евгений Дмитриевич… направил пистолет на ближайшего к нему сержанта… грохнул выстрел.
Холодная война и время как вода.
Он не сошел с ума - ты ничего не знала…
Старший сержант Валерий Тарасов сначала услышал выстрел, а уж потом увидел на пороге кафе высокого мужика с пистолетом в руке. Пистолет смотрел в его, Валерия, сторону. Месяц назад экипаж, в котором работал Тарасов, выехал на срабатывание сигнализации в квартире. Таких выездов - пруд пруди. Девяносто девять процентов из них - ложные: то сигнализация наврет, то пьяный хозяин, вернувшись домой, забудет набрать код… В этот раз Валерий с напарником, Витькой Шишкиным, попали на тот самый сотый процент. Валерий до сих пор помнил ствол ТТ, направленный в грудь. Он успел уйти в сторону, а Шишкарь нет… В тесной прихожей пули ТТ метались, как рой стальных пчел. Тарасов все-таки сумел тяжело ранить обоих воров-гастролеров из Грузии, но Шишкарю это не помогло.
Валерий увидел высокого мужика с пистолетом в руке. Пистолет полыхнул огнем.
- Прощай, майор!
Таранов отпустил сцепление и резко утопил педаль газа - "Форд" швырнуло вперед. Иван матерился, двигатель ревел.
…Полковнику никто не пишет…
Старший сержант УВО Тарасов стремительно нырнул вниз-влево, перекатился… мелькнул перед глазами асфальт… небо… Мелькнули перед глазами ствол ТТ и лицо Витьки Шишкаря… Лежа на боку, Тарасов нажал на спуск… Тра-та-та, прогрохотал автомат.
…полковника никто не жде-от…
Евгений Дмитриевич ощутил удар горячего хлыста в левый бок, машинально посмотрел вниз, увидел, как на хлопке летнего костюма проявляется красное пятно, и перевел взгляд на уходящий "форд"… улыбнулся.
Водитель милицейского "жигуленка" дал длинную очередь вслед "форду".
- Ложись, блядь! - закричал Валерий Тарасов… Кондратьев его не слышал - он слушал мат Таранова в телефонной трубке. На Председателя смотрели раструбы двух автоматов, два напряженных лица… "форд" уходил. Кричала женщина в кафе, било в глаза солнце.
- Ложись, сука! - кричал Тарасов. Второй сержант кричал:
- Не стреляй, Валера! "Оса" у него, "Оса". Тарасов услышал:…стреляй, Валера! - и нажал на спуск.
Две пули клюнули Евгения Дмитриевича в грудь. Он упал на колени. Выронил телефон, выронил свой "пистолет", ткнулся лицом в горячий асфальт с запахом бензина… он улыбался.
Медленно подошли два сержанта. Посмотрели сверху.
- "Оса", - сказал Тарасов и отшвырнул пистолет в сторону носком милицейского башмака.
Из кафе доносилось:
Полковнику никто не пишет,
Полковника никто не ждет.
Глава 8
НЕПРЕКЛОННАЯ АГРЕССИВНОСТЬ АТАКУЮЩЕГО - ФИНАЛ
"Форд" нашли спустя четверть часа в кустах в сотне метров от МКАД. В задней стенке и бампере зияли шесть пулевых пробоин калибром "5,45". Преступника в машине, конечно, не оказалось. Ушел, сволочь.
А вот в грузовом отсеке лежало под мокрым брезентом тело. Из простреленной бутыли бежала струйка воды. Вода разжижала кровь, вытекающую из трупа генерала Гаврюшенко… двумя днями позже эксперт-трассолог даст заключение, что генерал-майор погиб от пули, выпущенной из милицейского автомата, но широкая общественность никогда об этом не узнает. Широкая наша общественность, напротив, узнает, что генерал-майор Сергей Сергеевич Гаврюшенко, прошедший долгий путь от рядового участкового до генерала, скромный, честный… мужественный… выходец из простой рабочей семьи… требовательный к себе и подчиненным… настоящий профессионал… принципиальный человек, не признающий компромиссов… надежный друг, замечательный муж и отец… награжденный, удостоенный… неоднократно избиравшийся… честный! Честный! Честный, мать вашу, что наш дорогой Сергей Сергеевич погиб от рук мафии, которой мы, его боевые товарищи, объявляем войну. Раскрыть убийство генерал-майора Гаврюшенко - дело чести московской милиции.
Наша широкая общественность (кто бы объяснил, что это такое?) будет искреннее возмущена, газеты будут возмущены, телевидение - туда же… На NTV некто Савик Шустрый даже посвободословит на эту тему. Генерала похоронят на Котляковском с отданием положенных почестей, и троекратный залп взметнет стаи ворон с деревьев над могилой героя-генерала… Самые наблюдательные заметят, что на похоронах не присутствовали ни министр МВД, ни его замы, ни сколь-либо значительные чиновники из правительства Москвы. Самые ушлые заметят, что генерал, вопреки традиции, так и не будет награжден посмертно… Позже пойдут слухи, что генерала убил любовник его молодой любовницы. Еще позже поползут слухи, что генерал-то того… якшался с криминалом. И что в некоторые солидные организации и газеты пришли пакеты с компроматом. Однако ни одна газета так и не выплеснет на свои страницы ничего конкретного. А слухи - они что? Они слухи и есть…
Несолоно хлебавши улетят в Варшаву трое боевиков, присланных "решить вопрос" с Гаврюшенко, - опоздали, не с кем решать вопрос-то…
Впрочем, все это будет потом, позже.
А пока есть труп генерала, расстрелянный "Форд", масса следов преступника в нем, жаркий июньский день и хмурые оперативники, ожидающие собак, экспертов и прокурорского следака.
План "Перехват", конечно, ввели, но было совершенно не ясно, кого "перехватывать". Один преступник убит, другой скрылся. Известны только его приметы: выше среднего роста, сорока-сорока пяти лет, седой, особых примет нет… Вероятно, у преступника повреждена рука, - на руле "форда" есть следы крови. Но крови мало, и, следовательно, повреждение не сильное. Рассчитывать, что преступник обратится за медицинской помощью, не приходится… На заправке преступника видели, он был одет в комбинезон серого цвета. Комбинезон нашли в сотне метров от брошенного "форда", и во что злоумышленник одет сейчас - никто не знает. Никто не знает, есть ли у него оружие, сообщники, транспорт. Никто не знает, куда он мог направиться и есть ли у него нора, где можно отсидеться… Ждали кинологов с собаками, но надежда была слабенькой.
С преступником пытались связаться по телефону, который остался рядом с трупом убитого сообщника, - безрезультатно. На всякий случай его пытались вызвать по рации, брошенной в "Форде", - тоже без толку.
Оперативники уже работали: пробивали через ГИБДД оба автомобиля, передали в Санкт-Петербург установочные данные "Карпенко" Евгения Дмитриевича, убитого на заправке. Допрашивали персонал и посетителей заправки, допрашивали экипаж УВО, допрашивали Сидоркина и Оксану Потемкину.
Допрос Оксаны доставлял двум операм изрядное удовольствие: женщина сильно волновалась, шелковый халатик постоянно распахивался и открывал интимный наряд Оксаны… Опера, делая строгий вид, жадно ели глазами тело студентки под прозрачным пеньюаром… Вот, значит, как Гаврюша время-то проводит! Ну, бля, губа не дура - сладкую он себе соску отхватил.
В общем, милицейская машина закрутилась.
А вокруг заправки уже собралась толпа зевак и репортеров. Сверкали объективы фото- и видеокамер. Бойкие мальчики и девочки с микрофонами лезли к милицейскому начальству, но начальство отделывалось общими словами или не отвечало вовсе. Бойкие мальчики и девочки лезли с микрофонами к молоденьким ментам из оцепления, к зевакам, друг к другу.
Рядом с ними, в толпе, стоял мужчина в надвинутой на лоб бейсболке. Он молчал, смотрел на тело, небрежно накрытое грязноватой то ли простыней, то ли скатертью. На руку, выглядывающую из-под простыни…
Каратель стоял, смотрел, молчал… Он думал: спасибо. Спасибо тебе, Председатель… Я доведу "Караван" до конца.
К Ивану подошла какая-то деваха, что-то спросила. Каратель посмотрел на нее пустыми глазами, повернулся и пошел прочь. Он отошел метров на триста, сел на скамейку и закурил. Кровь из порезанного пальца оставляла на сигарете розовый след. В очередной раз зазвонил телефон на поясе… Несколько секунд Иван размышлял, потом расстегнул футляр и вытащил трубу: але, слушаю.
- Говорит полковник милиции Литовцев. Каратель молчал.
- Але, але… Вы слышите меня?
- Слышу.
- Я предлагаю вам добровольную сдачу. У вас нет шансов. Район полностью блокирован… але, але, вы слышите меня?
- Слышу… Он сразу умер?
- Кто? - спросил полковник милиции Литовцев. Таранов бросил телефон в урну. Бросил вслед за ним сигарету, встал и пошел прочь… из урны доносилось: але, але… вы меня слышите?
В трехстах метрах от него поджарый, похожий усатым лицом на кота, полковник Литовцев вытер носовым платком вспотевшее лицо и устало сказал:
- Не идет на контакт, сволочь.
***
Вся милиция Москвы, вся милиция Московской области и прилегающих областей, вся милиция Санкт-Петербурга и Ленинградской области искала убийцу генерал-майора Гаврюшенко… После экспертизы дактилоскопических отпечатков, оставленных убийцей в "форде", у него появились ФИО: Таранов Иван Сергеевич, и фотография, сделанная во Владимирском централе.
Обычно уравновешенный министр внутренних дел Рушников хлопнул ладонью по столу и хмуро сказал группе серьезных мужчин в золотошитых погонах и штанах с лампасами:
- Семьдесят два часа… Если через семьдесят два часа этот Пивовар будет еще на свободе, все вы напишите рапорта. Я удовлетворю.
Лысина Рушникова сверкала, большие уши покраснели.
***
Таранов навестил бабу Веру в больнице. Старуха сначала не узнала Ивана в парике, а когда узнала - обрадовалась как родному. Сказала:
- Ой, Сережка! Да ты никак парик надел?
- Не, баба Вера, это я просто покрасился. Второй вопрос бабы Веры был, конечно, про выпивку:
- Ты мне это… лекарства не принес?
- Какого? - задал наивный вопрос Таранов.
- Ну, это… сам знаешь - водочки.
- Тебе нельзя, баба Вера.
- Не-ельзя! Травить людей капельницей можно, а водочки - нельзя! Правильно это, Сергей? - баба Вера обличающе ткнула в Ивана пальцем.
- Неправильно, - ответил Таранов.
- Так, может, сбегаешь, Сергей? Тут недалеко палатка - там водку продают хорошую и недорогую, - с надеждой произнесла баба Вера.
- Нет, - сказал Таранов, - не побегу.
Он вздохнул и вытащил со дна сумки бутылку дорогущего коньяку, сунул бабе Вере. Старуха оживилась.
Они потолковали минут пять о здоровье, о лечении… в общем, ни о чем. Потом Таранов ушел. Он заскочил в ординаторскую, нашел лечащего врача и дал ему тысячу долларов. Эскулап расцвел и заявил, что Вера Феликсовна будет обеспечена лечением по мировым стандартам. Вот так, подумал Иван, а я даже не знал, что она Феликсовна.
Он вышел из больничного корпуса и ушел. Баба Вера махала ему вслед рукой из окна третьего этажа.
***
Доктор экономических наук, председатель общественного фонда "Нация. Возрождение. Нравственность", член Координационного совета движения "Будущее - без наркотиков", член-корреспондент РАН, вице-президент Международного фонда политологических и экономических прогнозов и т. д. и т. п. и, в конце концов, советник-координатор правительства, Илья Семенович Стрельцов закончил свой рабочий день… Было уже около восьми вечера, Стрельцов устал. Он снял очки в изящной итальянской оправе, швырнул их на бумаги.
Он честно отпахал весь день, провел несколько важных встреч, дал двадцатиминутное интервью корреспондентке агентства "Рейтер", подготовил проект письма в Думу… Вообще последние дни Стрельцов работал очень эффективно. Со смертью Гаврюхи как будто камень с души свалился. Покойный генерал-майор был, по сути, единственной ниточкой, связывающей Стрельцова с миром наркобизнеса. Были еще и люди за границей, но эти никакой опасности не представляли. У них не было ни одного факта, компрометирующего высокого российского чиновника… Более того, если бы даже такие факты нашлись и кто-то из-за бугорка попытался влиять на Стрельцова или решился вдруг их обнародовать… что совершенно исключено… но если все-таки вдруг такое событие имело бы место, Илья Семенович легко мог поставить заявления подобного рода под сомнение, напомнив всем, что именно он, Стрельцов, активно борется с распространением наркотиков и неоднократно выступал в печати и на ТВ на тему борьбы с этим чудовищным злом… Так-то, уважаемые. Крыть-то нечем.
Стрельцов решил, что больше никогда не станет ввязываться в сомнительные сделки с наркотой. Навар - копеечный, а погореть можно легко. Пока страной правила Семья, Стрельцов стоял на ногах крепко, тем более что лично ЕБН относился к нему с приязнью - ценил в нем неплохого теннисиста… Но теперь пришел Штази, в рот ему ноги, и привел с собой ораву питерских чекистов. И вся эта комитетская сволочь ходит вокруг и принюхивается… О чем, спрашивается, вся эта гребаная семейка думала, когда фактически отдала страну чекисту?
Стрельцов почувствовал, что начинает раздражаться, и резко оборвал поток негативных эмоций. Он уже понял, что никогда не станет вице-премьером, и принял это… да и х… с ним, с этим вице-премьерством, без него обойдемся. И без вице-пре-мьерства он не последний человек в правительстве. К нему просители в очередь стоят. И несут!…И будут, бляди, нести!
Илья Семенович нажал кнопку и бросил в микрофон:
- Антон, машину. Едем домой.
- Понял, Илья Семеныч, - отозвался помощник.
Через пять минут черный бронированный "мерседес S-600" и огромный джип сопровождения выскочили на Садовое. Ярко вспыхивали мигалки, изредка вскрикивала сирена, гаишники брали под козырек… Кортеж промчался по Смоленке, свернул на Кутузовский, с Кутузовского - на Рублевское шоссе.
Кортеж миновал МКАД и на скорости под сто двадцать километров ушел по Рублевке в сторону Чигасова, которое неофициально называют "Гусиным гнездом".
Ни пассажир "мерседеса", ни водители, ни охрана в "кадиллаке" не обратили внимания на приткнувшуюся у обочины "Ниву"… А зря, в "Ниве" сидел каратель.
Кортеж проехал… Каратель посмотрел в зеркало, поправил парик (жарко в этом парике, чтоб он пропал!), пустил движок и не торопясь поехал следом. Спешить ему было некуда - финал операции "Караван" Таранов намеревался провести ночью.
***
"Фазенда" Стрельцова располагалась в стороне от "Гусиного гнезда", на расстоянии около километра. Два дня Таранов со всех сторон изучал объект. Объект выглядел довольно скромно - по столичным, разумеется, меркам: гектар земли, обнесенный двухметровой стеной из красного кирпича, двухэтажный дом, флигель для прислуги… Чуть в стороне - бассейн и корт, накрытые стеклянным куполом… Кустарники, цветы, дорожки, беседка. В общем - ничего особенного. Если не брать в расчет колючку, сигнализацию и видеокамеры по всему периметру. А еще трех доберманов, трех охранников и водителя. Да самого Стрельцова.
Таранов изучал объект двое суток. Он искал слабые места в "обороне" и не находил их. Он понимал, что проникнуть на территорию незаметно - не получится. Есть уже опыт проникновения в "резиденцию"… Там, кстати, не было собак и вооруженных подготовленных охранников. Иван перебирал варианты и отбрасывал их один за другим. Ни один не гарантировал успех. А карателю был нужен только успех… Успешным завершением операции "Караван" в сложившихся обстоятельствах можно было считать только физическое уничтожение Стрельцова.
Иван перебирал варианты: скрытое проникновение на территорию? Исключено… Собак, конечно, можно отравить. Колючку можно перерезать. Но как надежно отключить сигнализацию?
Может, попробовать взорвать "мерс"? Шесть "Ф-1", доставшиеся "в наследство" от бригады
Танцора, - сила. Но по зубам ли противопехотным осколочным гранатам бронированный эксклюзивный "мерс"? Не факт, далеко не факт… А раз не факт - отпадает.
Тогда - что? Бери шинель, пошли домой?
Вот уж это хрен! Просто так я отсюда не уйду
Просто так я не уйду отсюда. Не для того погиб полковник Кондратьев, чтобы я ушел… "Главное - довести "Караван", Ваня". Я доведу. Я обязательно доведу "Караван", полковник… Скорее всего, меня грохнут, но "Караван" я доведу. Я возьму это поместье штурмом и доберусь до урода!
Решение было принято, и каратель начал подготовку к штурму. В магазине "Солдат удачи" он купил бронежилет 2-го класса "Панцирь", саперную лопатку и камуфляж. В спортивном - катушку прочной миллиметровой лески. В строительном - доску, два килограмма гвоздей-"соток", ножовку по дереву, электродрель, скотч, кисть, банку серой краски и пятилитровую канистру растворителя.
После этого Таранов отправился в "Детский мир". Там, в "Детском мире", каратель приобрел детские игрушки. Да, да, детские игрушки - три одинаковые радиоуправляемые машинки. Слово "машинки" не очень подходило к этим монстрам на широких рубчатых колесах, агрессивного, не детского вида. Да и цена трех "машинок" соответствовала цене старенького "жигуленка". Таранов извел продавца расспросами: насколько надежны "машинки"? С какой скоростью катаются? Какой груз могут везти, с какого расстояния принимают сигнал?
- Вольтанутый какой-то, - сказал продавец, когда Таранов ушел, унося три яркие коробки… Если бы продавец видел, что Иван сделал с этими машинками, он бы еще больше укрепился в мысли, что покупатель сумасшедший.
С грудой покупок Иван приехал домой, пообедал, вымыл посуду и выкурил сигарету. После этого взялся за дело. Он распилил доску-"сороковку" на шесть кусков длиной сантиметров по тридцать и просверлил в каждом куске отверстия. Сверлил без всякой разметки, но густо. В отверстия плотно вогнал гвозди и все это обильно заляпал серой краской.
Потом Таранов… сел играть в "машинки". Он гонял их по коридору, засекал по секундомеру время прохождения пятиметровой дистанции, подклады-вал "машинкам" препятствия - старые журналы "Огонек", половую тряпку, скомканные джинсы, рассыпал гвозди. Техника успешно справлялась с преградами, мигала разноцветными огнями, стращала ужасного вида приспособлениями - лапами-захватами трансформеров, оседлавших "машинки".
Техника вполне успешно преодолевала преграды, но Таранов сказал, обращаясь к "машинкам":
- Нет, так дело не пойдет. Нужны полигонные испытания, товарищи три танкиста, три веселых друга… Проверим-ка вас в реальной обстановке.
Каратель покатался по району и нашел подходящий пустырь. Он гонял "машинки" по траве, засекая время прохождения дистанции пятьдесят метров, и, кажется, остался доволен. Он засек расстояние уверенного приема сигнала с пульта и тоже остался доволен… Но потом вдруг сказал:
- Э-э, нет, товарищи три танкиста, такие пойдет. Не пойдет порожняком гонять-то.
Он съездил в ближайший магазин и купил шестьсот граммов развесных конфет "Белочка", вернулся на пустырь и продолжил "полигонные испытания". Но теперь уже "машинки" бегали с шестисотграммовым грузом. Бегали вполне исправно, шустро.
Дома каратель безжалостно "раскурочил" дорогущие игрушки - ободрал с них все прибамбасы и навороты, оставив только ходовую часть, двигатель и аккумуляторный блок. Все фары и мигалки закрасил серой краской. Он хотел покрасить и блестящие антенны пультов, но сообразил, что нанесение краски на телескопическую антенну может вывести ее из строя. Потом он примотал к каждой машинке по гранате "Ф-1" и занялся арифметикой. Он что-то долго умножал и делил на бумаге, бормотал: замедление запала три-четыре секунды… на скорости две и восемь десятых метра в секунду это будет… это будет… ага, примерно так. После того, как все вычисления были сделаны, Иван отрезал три куска лески и привязал их к кольцам гранат. К другому концу каждого куска лески привязал гвоздь.
Потом Иван поставил "трех танкистов" на зарядку, завел будильник и лег спать. Засыпая, подумал, что даже с гранатами "на спине" "танкисты" имеют менее зловещий вид, чем имели… Детские, понимаешь, игрушки!
***
Через три часа прозвенел будильник, и каратель проснулся. Он сел, опустил босые ноги на пол и оглядел свою "танковую армаду", застывшую у розетки.
- Броня крепка и танки наши быстры, - сказал Иван. Он упаковал "танки" в яркие коробки, заклеил их скотчем. Потом убрался в квартире - подмел и протер тряпкой пол, перемыл посуду. На стол в кухне положил десять тысяч долларов и записку: "Баба Вера! Это тебе на лекарства. Думаю, что ты потратишь деньги на водку, а не на лекарства. Так уж тогда пей хорошую, не бери дрянь в ларьке. Всего тебе доброго. Сергей".
Каратель тщательно побрился, принял душ и надел чистое белье… Он был спокоен и почти весел… Очень не хотелось надевать парик, но он все же надел.
В 18:00 каратель вышел из дома.
В 20:32 мимо него по Рублевке проехал господин Стрельцов в своем бронированном "мерсе". Каратель ухмыльнулся и не спеша поехал следом.
Неподалеку от Чигасово его тормознул патруль ГИБДД, усиленный омоновцами… Густо их вокруг столицы - как клопов во Владимирском централе. И у каждого есть ориентировка на особо опасного убийцу Таранова И. С… Каратель остановился, подошли гаишник и омоновец.
- Куда едем? - поинтересовался прапорщик, просматривая документы.
- На дачу. К семье, к детишкам.
- На дачу… Багажничек откройте.
- Да что ж за караул такой? Второй раз сегодня!
- Служба такая… Багажничек откройте.
Таранов открыл багажник. Прапорщик изумленно посмотрел на коробки с "танками", заполнившими весь объем маленького нивовского багажника.
- Что это такое? - спросил он.
- Игрушки. Радиоуправляемые машинки.
Если бы гаишник или боец ОМОН потребовали открыть коробку - они погибли бы на месте. Еще две недели назад в такой же ситуации Таранов оставил в живых сотрудников ГИБДД… С тех пор утекло много воды, и он был готов применить оружие против милиции. Он понимал, что это неправильно, несправедливо, но был готов перестрелять всех, кто станет у него на пути.
- Три одинаковых? - спросил прапорщик.
- Три одинаковых, - подтвердил Иван.
- А зачем?
- А трое пацанов у меня. Передерутся, ежели не одинаковые подарки подарить.
Омоновец ухмыльнулся, ощерил железные зубы в нижней челюсти и сказал:
- Это, блин, знакомо - у меня тоже двойня.
- А дорогие машинки-то? - спросил гаишник.
- Кошмар, - вздохнул Иван. Его отпустили.
Ночь была теплой и даже душной. В небе высыпали звезды. Лес томно шевелил листвой. В три часа Таранов вылез из машины, размялся, выпил крепчайшего кофе из термоса и выкурил сигарету. Потом надел бронежилет, камуфляжную куртку и маску. Разложил по многочисленным карманам гранаты, пульты, два пистолета, фонарь, на правой ноге закрепил нож… Складной нож фирмы "Мастерc оф дефенс" с точки зрения профессионала выглядел несерьезно, но его дополняла складная саперная лопатка "Крот". Каратель вскинул рюкзак, попрыгал и двинулся в сторону Чигасова.
Через двадцать минут Иван вышел к грунтовке, которая вела от "Гусиного гнезда" к поместью… Он изрядно повозился, пока вкопал шесть "ежей" в плотно укатанное полотно. Закаленный, трехсторонней заточки штык "Крота" скрежетал, вгрызаясь в тяжелую, вперемешку со щебнем, землю. Он установил "ежи" вразброс на первых ста метрах дороги и хотя бы как-то обезопасил себя, если из "гнезда" направят подмогу… Конечно, "блокада" дороги была слабенькой, но ничего другого он сделать не мог… Поставить растяжки? Можно, но это, пожалуй, уже перебор. Очень большой перебор.
Он прошел по дороге около восьмисот метров и вышел к поместью. Помня про доберманов, заложил крюк, уходя под ветер. Ветер был очень слабый, но пренебрегать чутьем тварей все равно нельзя. Нет хуже врага для диверсанта, чем четвероногий "друг человека".
Иван зашел под ветер, лег и несколько минут вглядывался в объект. За стеной объекта было очень тихо, над стеной распространялся неяркий свет.
Светчетко очерчивал профиль калитки в стене… Вот сюда, на эту калиточку, и пойдут в атаку "танки".
Каратель лежал, вдыхал запах клевера. Душная июльская ночь прижимала его к земле… Он вспомнил такую же теплую июльскую ночь два года назад. Догорал костер. Иван собирал венок из лилий для любимой женщины. Слушал, как она читает Шекспира на английском. Ему было совершенно наплевать на поэтические красоты, он просто слушал ее голос. Он был опьянен этой ночью, этим голосом, плеском воды у берега и звездным небом над головой. Он был почти счастлив. За его спиной уже была война, страшная африканская мясорубка, погибшие товарищи, разрушенные иллюзии. Но все равно - он был почти счастлив. Потому что впереди - еще целая жизнь. А рядом - женщина с волосами цвета спелой пшеницы… Тебе кажется, что так будет всегда, что все самое страшное в твоей жизни - позади, ты уже понес все потери и отдал все долги. Ты наивно думаешь, что эта ночь и эта жизнь будет долгой. Почти бесконечной. Ты еще ничего не знаешь про коридоры и камеры Владимирки. Ты почти ничего не знаешь про маленьких голодных змей, выжирающих мозг изнутри… ты еще ни разу не слышал равнодушный голос, объявивший: передоз. Смерть до прибытия… Была теплая ночь, летали светляки. А потом был ливень с грозой, и они купались, обнаженные, в теплой воде. И любили друг друга в воде, и мокрое лицо Светланы в сполохах молнии было счастливым и прекрасным…
Каратель тряхнул головой и отогнал видение. Он взглянул на часы. Стрелки слабо светились в темени и показывали 3:42. Надо работать.
Он прикинул расстояние до стены, зная, что запросто ошибется в темноте на плюс-минус пять метров, и прополз вперед… Вот так, до калитки примерно полета метров. Исходный рубеж для "танков". Он снял рюкзак, вытащил одну за другой "машинки". Он вогнал гвозди в землю, распрямил усики чеки каждой гранаты и почти выдернул их, оставив только кончики… Теперь достаточно несильного рывка, чтобы чека выскочила из запала ударника, - машинки должны справиться.
