Северные сказки

– Когда ты приехал к нам, у тебя было пятьдесят оленей, сейчас двести стало. Ты холостой, у нас младший тунгус тоже холостой. У тебя есть сестра, у нас тоже есть сестра. Как думаешь, нельзя ли нам сменяться? Ты возьмешь нашу сестру, мы-твою.

Я согласился. В свой чум зашел, то же сестре сказал: Она согласилась. Тут сделали свадьбу, большую свадьбу. После свадьбы я сказал тунгусам:

– Поеду на свою родину. Отпустите или нет? Тунгусы сказали:

– Поедешь-дело твое. Когда вздумаешь-приходи к нам.

Я всех своих оленей взял. Тунгусы мне еще сто голов дали. И я уехал на свою родину, на Харючи-Ягу. На своей родине до сих пор живу.

У племен-народов бывала дружба. Только с богатеями дружбы не бывало.

Ягодка голубика

Жила однажды девушка. Была она такая маленькая, что могла легко спрятаться за кочку, за карликовую березку. Потому прозвали ее Лынзермя.

Сидела как-то Лынзермя одна у себя в чуме и шила. Вдруг в чуме стало темно.

Кто это уселся около дымового отверстия и мешает свету проникать в чум? – подумала Лынзермя.

Подняла она голову и увидела белку.

– Уйди, белочка, ты загораживаешь мне свет, шить темно, – сказала Лынзермя.

Но белка, вместо того чтобы послушаться, стала бросать в девушку шишками.

Рассердилась Лынзермя и сказала:

– Белочка, если не перестанешь бросаться шишками, я ударю тебя шестом.

Не слушает белка, продолжает бросаться шишками. Взяла Лынзермя шест и ударила им белку. Белка упала на землю. Стала Лынзермя снимать с белки шкурку, сама приговаривает:

– Из этой части шкурки. я сошью рукавички. Из этой части шкурки сошью палицу. Из этой части шкурки сошью себе шапку.

Мясо белки она разложила по нартам.

Через некоторое время пришли в чум два незнакомых человека. Лынзермя встала со своего места, вышла на улицу и принесла большой кусок беличьего мяса. Часть мяса она сварила, часть приготовила для еды в сыром виде.

– Видно, ты хорошая хозяйка, – говорят мужчины. – Будь женой одного из нас.

Испугалась Лынзермя. Не знает она этих мужчин. Как за чужого человека замуж идти, в чужие места перекочевывать?

– Как же вы меня понесете? Во что посадите?

– Посадим тебя в рукавицу, – говорят мужчины.

– Пальцами меня там раздавите.

– Посадим тебя за пазуху.

– Шерсть от шубы ко мне там пристанет.

– В пимы тебя посадим.

– Растопчете меня в пимах.

– В шапку тебя посадим.

– Я задохнусь в шапке.

– Куда же тебя посадить? – спрашивают мужчины.

– Посадите меня в этот железный ящичек.

Посадили мужчины Лынзермя в железный ящичек и понесли куда-то. Долго шли. По дороге Лынзермя выскользнула тихонько из ящика через отверстие в замке. Падая зацепилась она за веточку и спряталась под листиками. Сидит на веточке и плачет. Как домой вернуться, не знает.

Пришли мужчины к себе домой, открыли ящичек. Смотрят, нет там Лынзермя. Искали они ее, искали, – нигде найти не могли.

А Лынзермя так плакала на веточке, что вся посинела, совсем маленькая, круглая стала. В ягодку превратилась девушка, в ягодку голубику.

Не сразу найдешь ты ягодку голубику. Прячется она за листочками. Боится, как бы не нашли ее чужие люди.

Два брата

У развилки реки чум стоял. Жила в том чуме женщина с двумя маленькими сыновьями. Однажды ушла женщина пропитание добывать и не вернулась. Что с ней сталось, неведомо. Может, медведь задрал, может, утонула в реке. Только остались ее маленькие сыновья одни в чуме.

Сперва все плакали, мать звали. Потом привыкли. Собирали грибы и ягоды, рыбу в речке ловили. Так и жили, росли понемногу.

Сколько лет, сколько зим прошло, не знают– считать они не умели.

Вот как-то раз сказал один брат другому:

– Почему одни живем? Помнится, мать говорила, есть еще люди. Давай людей искать! Второй брат спросил:

– А как искать будем?

– Да так: ты иди по берегу левой реки вверх по течению, и имя тебе будет Река слева – Дяха сэтано. Я пойду вдоль правой реки вверх по течению, и имя себе возьму Река справа – Дяха махано. Найдем людей, посмотрим, как живут, и назад вернемся. В нашем чуме встретимся.

Сговорились так и пошли.

Целый день шел Дяха махано. К вечеру шалаш сделал из веток, лег спать. Лежит, думает:

Дяха сэтано себе тоже шалаш сделал. Хороший у него шалаш! Если дождь пойдет, не вымокнет мой брат!

Встал утром, дальше идет. Много дней идет.

Привела его река к озеру, к тому месту, откуда оно свое начало берет. Большое это озеро, берега у него низкие, болотистые, вправо и влево уходят.

Остановился Дяха махано, думает:

Как моему брату, Дяха сэтано, через такое озеро перебраться? Он ведь тоже на таком низком берегу стоит, как я, не знает, что делать.

Тут увидел Дяха махано корявое бревно, что комлем к берегу пристало, вершиной на воде колыхается. Сел он на бревно, оттолкнулся от берега. Руками загребает, плывет.

А есть ли такое бревно у Дяхи сэтано? – думает Дяха махано. – Есть! Если я нашел, так и он плывет!

Переправился через озеро. Только хотел – пристать, вдруг выскочил какой-то зверь, с берега в воду прыгнул. Перепугался Дяха махано, чуть с бревна не свалился. Потом догадался: выдра это, простая выдра! Засмеялся:

– Глупый у меня брат, Дяха сэтано! Что ему выдра может сделать!

Смотрит Дяха махано: от озера тропка идет. Точно такая, какую они с братом от своего чума к реке протоптали.

Не люди ли здесь живут? – думает. Прошел немного – и правда, человека встретил. Девочка это была. Она морошку собирала. Увидела девочка Дяху махано, ягодой угостила.

– Брат мой, Дяха сэтано, тоже морошку любит, – сказал Дяха махано и целую горсть морошки в рот отправил.

Удивилась девочка.

– Где же твой брат? – спросила. – Мне и ему морошки не жалко.

– А он по другой реке отправился людей искать.

– Так ты людей ищешь? – сказала девочка. – Пойдем в наше стойбище, в стойбище племени тау.

Дяха махано задумался:

Пошел ли мой брат, Дяха сэтано, за девочкой? Верно, пошел. Мы же для того и чум бросили, чтобы людей найти. Пойду и я!

Вот и стойбище. Много чумов стоит. Между чумами ходят мужчины, женщины. Дети бегают.

– Ой-ой-ой! Сколько людей на свете, оказывается! – сказал Дяха махано. – Да еще и не столько, а вдвое больше. Не иначе как мой брат, Дяха сэтано, в такое же стойбище пришел. Тоже много людей увидел!

Повела девочка Дяху махано в свой чум, к отцу своему, к матери. Стал он у них жить. Да не без дела же люди живут. Отец девочки сказал ему:

– Будешь оленей пасти!

– Как это-оленей пасти? – Дяха махано спрашивает. – Олени сами где хотят бегают. Вот хоть и у моего брата, Дяхи сэтано, спроси. Мы с ним не раз в лесу оленей видели.

Оказалось, оленей пасти можно. Ездить на них можно! Дяхе махаво понравились домашние олени. Стал он их пасти. Говорят, хорошо пас.

Много чему научился Дяха махано у людей. И считать научился. Сосчитал, что прожил в стойбище племени тау семь лет.

Вот как много! – думает. – Интересно, сколько лет мой брат, Дяха сэтано, в том стойбище прожил? Больше или меньше? Выходит, столько же! Мы-то с ним в один день из нашего чума в путь отправились.

Семь лет – долгое время. Вырос Дяха махано, мужчиной сделался. И та девочка, что его морошкой угостила, тоже выросла, девушкой стала. Он и женился на ней.

Отец девушки дал им ездовых оленей и верховых оленей подарил. Обрадовался Дяха махано, подумал:

Мое стадо да стадо брата, Дяхи сэтано, вместе пастись будут. Ничего, однако, не маленькое стадо выйдет!

Подумал так и жене сказал:

– В путь собирайся, ехать пора. Мой брат, Дяха сэтано, уже в наш чум со своей женой, со своими оленями возвращается. Как бы нам не опоздать!

Поехали. Зимой дело было. Олени быстро бегут, не то что пешему ногами землю мерить! И озеро замерзло. По льду Дяха махано оленье стадо легко перегнал.

Вот и чум впереди завиднелся, что в развилке рек стоит.

Погоняет оленей Дяха махано, к родному месту спешит. Видит: по берегу второй реки тоже аргиш движется. На передней нарте человек сидит, оленей погоняет. На второй нарте женщина сидит – видно, жена.

– Гляди, – Дяха махано своей жене говорит, – мой брат, Дяха сэтано, едет! Не опоздали мы!

Сошлись аргиши. Соскочил Дяха махано с нарты, и тот, второй, соскочил. Смотрят друг на друга. Дяха махано не брата своего, Дяху сэтано, видит, а совсем чужого человека. Рассердился он.

– Что тут делаешь? – спрашивает. – Зачем сюда приехал?

– К своему чуму приехал, – тот отвечает. – Встречи со своим братом ищу.

– Если братом моим назваться хочешь, – говорит Дяха махано, – расскажи, как жил, что с тобой было. Тогда увижу, твой это чум или не твой, мой ты брат или не мой!

Стал тот человек рассказывать:

– Шел я вверх по левой реке, как мое имя велело. Сколько дней шел, не знаю, считать тогда не умел…

Мой брат! – кивает Дяха махано. – И я так шел!

– Потом вышел на высокий берег озера. Там журавля испугался, что взлетел из камышей вверх…

Не мой брат, – огорчается Дяха махано. – На озере берег низкий был, и не журавля он должен был испугаться, а выдры!

– Через озеро я на коряге переплыл… Все так и есть! – радуется Дяха махано.

– Переплыл, девочку встретил. Она голубику собирала и меня угостила.

– Забыл ты! – закричал Дяха махано. – Не голубика то была, а морошка.

– А тебя что, морошкой угощала? – спросил приезжий. – Значит, ты не Дяха махано, не мой брат.

– Я-то Дяха махано, твой брат! Это ты не мой брат, не Дяха сэтано! Ну, давай дальше рассказывай.

– Оказалась эта девочка из стойбища племени сомату.

– А у меня племени тау. Опять не выходит!

– Она меня привела к своим родителям. Прожил я у них семь лет. С ее отцом на охоту ходил…

– А почему оленей не пас? – рассердился Дяха махано.

Тот, второй, не слушает, дальше рассказывает:

– Хорошим охотником я стал. Много соболей, песцов, лисиц добыл. А когда женился на дочери стариков, шкуры на оленей выменял и сюда приехал.

– Ну, все! – говорит Дяха махано. – Не мой ты брат. Мне оленей отец жены дал. Тот отвечает:

– Может, и ты не мой брат! А только я здесь жить буду, мой это чум.

– С чего он твой? Откуда знаешь? Чем докажешь?

– Вот когда отсюда уходил, я белые камушки у левой стены спрятал.

– Правильно! – подхватил Дяха махано. – А я черные камушки у правой стены спрятал. Давай посмотрим, так ли?

Зашли в чум, посмотрели. И правда, лежат камушки – белые слева, черные справа.

– Выходит, все-таки мы с тобой братья! – сказал Дяха махано.

Обнялись они, потом жен позвали. Стали вместе жить.

Дяха махано оленей пасет. Дяха сэтано на охоту ходит. Хорошо век прожили, детей вырастили и внуков увидали.

Кукушка

Вот что было. Жила на земле бедная женщина. Было у нее четверо детей. Не слушались дети матери. Бегали, играли на снегу с утра до вечера.

Вернутся к себе в чум, целые сугробы снега на пимах натащат, а мать убирай. Одежу промочат, а мать – суши.

Трудно было матери.

Вот один раз летом ловила мать рыбу на реке. Тяжело ей было, а дети ей не помогали.

От жизни такой, от работы тяжелой заболела мать. Лежит она в чуме, детей зовет, просит:

– Детки, воды мне дайте. Пересохло у меня горло. Принесите мне водички.

Не один, не два раза просила мать. Не идут дети за водой.

Старший говорит:

– Я без пимов. Другой говорит:

– Я без шапки. Третий говорит:

– Я без одежи.

А четвертый и совсем не отвечает. Сказала тогда мать:

– Близко от нас река, и без одежи можно за водой сходить. Пересохло у меня во рту. Пить хочу!

Засмеялись дети, из чума выбежали. Долго играли, в чум к матери не заглядывали. Наконец захотел старший есть – заглянул в чум.

Смотрит он, а мать посреди чума стоит. Стоит и малицу надевает.

И вдруг малица перьями покрылась. Берет мать доску, на которой шкуры скоблят, и доска та хвостом птичьим становится.

Наперсток железный клювом ей стал. Вместо рук крылья выросли.

Обернулась мать птицей и вылетела из чума. Закричал старший сын:

– Братья, смотрите, смотрите, улетает наша мать птицей!

Тут побежали дети за матерью, кричат ей:

– Мама, мы тебе водички принесли. Отвечает им мать:

– Ку-ку, ку-ку! Поздно, поздно. Теперь озерные воды передо мной. К вольным водам лечу я.

Бегут дети за матерью, зовут ее, ковшик с водой ей протягивают.

Меньшой сынок кричит:

– Мама, мама! Вернись домой! Водички на! Попей, мама!

Отвечает мать издали:

– Ку-ку, ку-ку, ку-ку! Поздно, сынок, не вернусь я. Так бежали за матерью дети много дней и ночей – по камням, по болотам, по кочкам.

Ноги себе в кровь изранили. Где пробегут, там красный след останется.

Навсегда бросила детей мать-кукушка. И с тех пор не вьет себе кукушка гнезда, не растит сама своих детей.

А по тундре с той самой поры красный мох стелется.

Как храбрый Вай море победил

Жил храбрый Вай на самом краю земли, в тундре, у моря. А море страшное было:

большое, широкое, волны по нему ходили, под волнами морские звери жили.

Выйдут охотники на промысел, за рыбой или за нерпой, а из моря выглянет морж, или морской медведь, или кит – перевернут лодку, а охотников на дно моря утащат.

Боялись охотники моря, а уйти некуда было: и деды и прадеды их в тундре жили, путей в другие края не знали.

Вот вышел как-то храбрый Вай к морю и сел на камешек.

Утро ясное было, тихое, в небе – солнце тёплое. Вышел из чума и старик-отец – косточки на солнце погреть. Вай и говорит ему:

– Хорошо сегодня на море. Хочу я на промысел сходить.

– Что ты, Вай, не ходи, – отвечает отец, – у нас лодки хорошей нет. Наша узенькая, маленькая. На ней нельзя в море далеко пускаться.

– Нет, отец, ничего. Я всё-таки пойду, – говорит Вай.

– Ну ладно, иди, – отец отвечает, – коли ты такой храбрый. Только смотри, далеконе отплывай от берега. Сейчас тихо, а поднимется ветер – унесёт тебя в океан, аоттуда не выплывешь.

– Ничего, у меня силы много, – сказал храбрый Вай. Взял он свой лук и стрелы, ножик взял, сел в лодочку и поехал по морю.

Погода хорошая, тихая. Далеко отплыл Вай в море – берег уже еле-еле виден.

Расхрабрился он и стал ветра просить:

– Ветер, ветер, подуй посильнее!

А ветер и услышал. Как подул, побежали по морю волны, закачало маленькую лодку, стало с волны на волну перебрасывать.

Схватился Вай за вёсла, гребёт, старается, а ветер его всё дальше и дальше отземли уносит. Скрылся берег из глаз, кругом только море – чёрное, страшное…

Три дня носило лодку по морю. На четвёртый день стал ветер стихать. А Вай сидитв лодке, крепко вёсла руками держит, сам песню поёт.

Утихло море, стали вокруг лодки нерпы носы из воды высовывать.

Убил Вай одну нерпу, убил вторую. За второй ещё две приплыли.

Десять нерп убил Вай, сложил их в лодку, гребёт и радуется:

– Ничего, что долго из дому пропадал. Зато промысел удачный.

А море словно услышало. Вдруг зафыркал кто-то возле самой лодки.

Глядит Вай, а у борта большой чёрный морж показался. И клыков у этого моржа недва, а четыре.

Зацепился морж клыками за лодку, круглыми глазами на Вая смотрит. Неприятностало Ваю.

– Отойди, не тронь меня, – говорит Вай моржу, – я человек сердитый.

А морж словно и не слышит, всей тушей на лодку наваливается, опрокинуть еёхочет.

Схватил храбрый Вай моржа одной рукой за клыки, а другой рукой со всей силы покруглой голове стукнул. Шлёпнул морж лапами по воде и утонул.

Плывёт Вай дальше, хорошему промыслу радуется.

И вдруг снова слышит – фыркает кто-то возле борта лодки. Оглянулся Вай, а этоогромный морской медведь прямо к лодке плывёт. Подплывает медведь, кладёт лапуна борт лодки – опрокинуть лодку хочет, Вая в воду стащить и съесть.

Говорит храбрый Вай медведю:

– Отойди, голубчик, не дразни меня. Я человек сердитый: стукнуть тебя кулакоммогу.

А медведь словно и не понимает. Лезет в лодку, ревёт, до Вая добраться поскореехочет. Никаких слов медведь не слушает.

Видит Вай – делать нечего.

Схватил он медведя одной рукой за ухо, а другой как стукнет по мохнатой голове.

«Надо скорее домой торопиться, как бы ещё кто не пристал», – думает Вай. Изо всехсил налёг он на вёсла.

Вдруг вокруг Вая темно, как ночью, сделалось, солнце словно за тучу зашло.

Поднимает Вай голову и видит – в седой пене прямо перед ним громадный чёрныйкит, да не простой кит, а с гребешком на голове, всем китам кит. Смотрит китпрямо в глаза Ваю и ревёт человечьим голосом:

– Пропал ты теперь, Вай. Не отпущу я тебя живым. Ни отец, ни дед твой никогдатакими дерзкими не были, всегда моря боялись. Пришёл теперь твой конец.

Испугался храбрый Вай, только виду не показывает. Смотрит на кита и говорит:

– Хорошо, только давай сначала с тобой поборемся. Коли ты меня одолеешь – ешьменя, и отца, и всех наших оленей. А коли я тебя одолею – перестанешь ты нашеморе волновать и охотников губить. Согласен? До трёх раз бороться будем.

Подумал кит и говорит:

– Согласен. А как же мы поборемся?

– А вот как, – говорит храбрый Вай, – видишь, берег вдалеке и чум наш на берегустоит. Кто первый до чума доберётся, тот и победит.

– Хорошо, – говорит кит, – попробуем.

И вот пустились они наперегонки. У Вая лодочка маленькая, узкая. Схватился Вайза вёсла, приналёг – полетела лодочка, как стрела.

А кит большой, тяжёлый, ему плыть труднее. Но всё-таки плывёт, не отстаёт отлодки.

Изо всех сил гребёт Вай, видит – обгоняет его кит. Приплыл кит к берегу первым.

Лёг на песок, кричит:

– Проиграл Вай, я первый!

Взмахнул Вай вёслами, врезалась лодка носом в песок. Соскочил Вай на берег, встал на порог чума и отвечает:

– Не ты первый, а я. Уговор был: кто до чума доберётся, а не до берега. А тебена берег и не выйти.

– Ну, хорошо, – говорит кит, – на этот раз пусть ты победил. Только наш спор стобой не кончен. Ещё два раза с тобой встретимся.

Ушёл кит в море. А храбрый Вай вытащил нерп из лодки и побежал к отцу своюдобычу показывать.

Долго ли, коротко ли – наступила весна. Отправился Вай вдоль по берегу, польдинам, на промысел. Долго шёл, устал, лёг на мягкий снег отдохнуть, да изаснул.

Просыпается Вай – понять не может, где он. Плывёт он по морю на маленькойльдине. Испугался Вай.

– Значит, это я на льдину лёг, а она от берега оторвалась и меня в море уносит.

Но не такой был Вай, чтобы плакать со страху. Сел он на лёд и стал думать, кактеперь быть.

И вдруг потемнело вокруг, словно солнце за тучу зашло. Глядит Вай – встал передним из воды громадный чёрный кит, с гребешком на голове, не простой кит, а всемкитам кит.

Смотрит он на Вая и ревёт страшным голосом:

– Вот ты мне и второй раз попался. Пришёл твой конец. Никак тебе теперь неспастись. Тебя съем, твоего отца съем и всех ваших оленей тоже съем.

– А помнишь, мы до трёх раз бороться уговаривались? – говорит Вай.

– Помню, – отвечает кит.

– Смотри, вон там, в море, большой корабль с людьми плывёт. Разойдёмся мы стобой по морю в разные стороны. Куда поплывёт корабль – тот и выиграл. Согласен?

– Хорошо, согласен, – говорит кит.

Поплыл он в одну сторону, а Вая ветер понёс в другую.

Глядят люди на корабле в подзорные трубы – плывёт льдина, а на льдине человек.

Один совсем, и оружия с ним нет.

– Смотрите, человек плывёт, – кричат матросы. А другие отвечают:

– Ас этой стороны кита видно!

– Человека спасать скорее надо! – кричат на корабле.

Повернул корабль к льдине, поплыл и снял со льдины Вая, к берегу направился.

Догнал кит корабль и говорит человечьим голосом:

– Хорошо, храбрый Вай. Ещё раз мы с тобой встретимся – не уйдёшь от меня.

Нырнул кит и ушёл под воду. А Вай домой к отцу вернулся.

И в третий раз отправился храбрый Вай на промысел.

Сел он в лодочку, только успел большие камни у мыса обогнуть, как опятьпотемнело небо, словно туча солнце закрыла, и встал перед Ваем из воды чёрныйкит, всем китам кит, пасть большая, глаза злые, на голове чёрный гребешок.

Заревел кит изо всех сил:

– Вот мы с тобой и в последний раз встретились!

– Ну, что же, будем в последний раз бороться, – говорит Вай. – Давай по морюгоняться. Кто первый устанет, тот и проиграл. Согласен?

– Да ведь ты проиграешь, – говорит кит, – ты долго грести не можешь. У тебя рукислабые, я сильнее.

– А вот посмотрим, – отвечает Вай, – ты только говори: согласен?

– Согласен, – говорит кит. Повернулся и поплыл в море. А Вай выскочил из лодки, вскочил киту на спину и уселся. Обернулся кит и говорит:

– Ты куда влез? Слезай.

– Да ведь не было уговору, что я в лодке буду по морю гоняться, – отвечает Вай, – вот ты плыви, а я на тебе кататься буду.

Рассердился кит, стал вертеться, хвостом воду бить, а Вай крепко держится, никаккиту его со спины не сбросить. Таскал, таскал его кит по морю, наконец устал, замучился.

– Слезай, – говорит, – с моей спины, надоел ты мне.

– Устал? – спрашивает Вай.

– Устал, – говорит кит.

– Значит, проиграл?

– Ну, проиграл, – говорит кит.

– Так помни, – говорит Вай, – ты обещал, что больше наше море волновать не будешь, охотников губить не станешь.

Махнул кит хвостом и ушёл глубоко-глубоко на дно моря.

С тех пор охотники из тундры спокойно в море выходить стали. Помногу зверя били, мяса и шкур добывали.

И никто с тех пор моря бояться не стал.

Нганасанские сказки

О нганасане Трехсаженные руки и его сыне

Жил когда-то богатый нганасан Трехсаженные руки. Были у него жена-старуха, взрослая дочь-девушка и годовалый сын в зыбке.

Сидела и шила раз девушка в чуме перед открытым входом и видит: идут к ним из тундры три аргиша. Не успела она удивиться этому, как видит, что стоят уже три чума.

Смутилась она, повернула свой чум в другую сторону, чтобы не видели ее пришедшие, и опять села шить. Только подняла глаза от работы, видит, что и сюда идут к ним три аргиша, и опять выросли вдали три чума. Повернула она чум в третью сторону. А с этой стороны пришло уже шесть аргишей, и появилось шесть чумов. Еще раз повернула она свои чум, но отсюда увидела, что идет целых двенадцать караванов (аргишей), и двенадцать чумов выросло перед ней. Всего двадцать четыре чума окружили ее.

Когда привезли последние двенадцать чумов, посмотрел на них старик Трехсаженные руки и говорит:

– Быть беде. Пришли они, наверное, дочь сватать. Если отдадим ее одним, то другие убьют вас.

Тут от первых чумов приехали три бабы-свахи с аргишами подарков. Остановились перед чумом, стали петь, девушку сватать. Вышел к ним старик, отказался выдать дочь и повернулся к ним спиной. По очереди от других трех стойбищ приезжали по три, по шесть и по двенадцать свах, но и им всем отказал старик.

Тогда выехали от стойбищ гостей мужчины и стали кричать старику, чтобы отдал дочь. Страшный шум поднялся около чума. Сказал тут старик:

– Чем в чуме пропадать, лучше я сам с ними драться пойду. Уж я им задам. А ты, дочь, храни сына. Сама погибни, но спаси его жизнь.

Взял лук и стрелы и вышел из чума. Такой бой начался, что весь чум изрешечен был стрелами. Старуха тоже говорит:

– Пусть и я погибну рядом с мужем.

С луком и стрелами вышла из чума. Увидела, что сбоку к старику три богатыря подкрадываются, прицелилась и одной стрелой их всех пронзила.

Девушка взяла брата на руки, да так и сидела все время, пока длился бой. Наконец стихло. Один богатырь заглянул в чум, увидел ее сидящей с ребенком на руках и говорит другим:

– За что же мы сражались? Это же не девушка, а баба!

– Не баба это, а девушка, – говорят другие.

Этот богатырь вошел и хотел схватить девушку. Но она его так толкнула, что отлетел он от нее далеко, через хребты, озера и реки. Вернулся обратно богатырь и стал добром говорить девушке, что убиты ее отец и мать и все равно ей деваться некуда. Подумала девушка и согласилась кочевать с ним, но в отдельных крытых санках, вместе с братом. Богатырь согласился. Запряг оленей, уложил ее имущество, и поехала с ним девушка с братом на руках,Три года прошло. Все кочует девушка с братом. Все не подпускает к себе богатыря.

Брат за три года так вырос, что выглядел настоящим мужчиной.

Решил богатырь убить парня. А то, – думает, – он потом всех нас убьет. Решил вступить в борьбу с девушкой, чтобы отвлечь ее внимание, а старик-отец его должен был тогда убить парня палкой.

Но опять от толчка девушки отлетел богатырь. Парня стала она с той поры прятать под шкуры в санках. Но трудно было ей. Все время приходилось караулить, чтобы как-нибудь не убили брата. Поэтому сказала она ему:

– Спрячься в снегу и отстань от нас. Я тебе буду оставлять пищу и одежду под воткнутой в снег палкой, а ты иди по нашим следам.

Так и шел парень по следам аргиша. На каждом чумище находил пищу, оставленную сестрой. Но однажды аргиш дошел до большой реки и перешел ее по льду. А парень шел тихо, и пока добрался до реки, лед уже прошел, ему пришлось повернуть и идти вдоль нее.

Пошел он берегом реки вниз по течению. Через несколько времени нашел на берегу реки крытые санки и увидел около них оленей на мауте (аркане). В санках нашел он одежду и пищу.

Запряг оленей, лег в санки, и повезли его олени, а куда, он и сам не знал.

Долго везли его так олени и, наконец, остановились около большого табуна. Табун этот принадлежал отцу парня – старику Трехсаженные руки. Подошел сын пастуха к подъехавшим санкам и увидел в них человека. Побежал скорее в чум и рассказал своему отцу-пастуху. Старик пастух узнал санки и оленей хозяина и догадался, что это сын старика Трехсаженные руки. Привел парня в свой чум, и жил он здесь, пока совсем не вырос.

Раз как-то пошли два сына пастуха с парнем на высокую гору. На вершине ее парень лег и не шевелился.

Толкали, дергали его сыновья пастуха, но ничего не могли с ним поделать и оставили его на горе.

Дома рассказали об этом отцу. Послал старый пастух старшего сына будить парня, но вернулся сын ни с чем. Посылал и другого сына – опять без толку. Пошел сам. Сел возле головы лежащего парня и говорит:

– Я знаю, о чем ты печалишься. Если есть у тебя решение, иди. Я тебя держать не буду.

Тогда поднялся парень и вернулся в чум. Опять заговорил с ним старик:

– Есть у твоего отца в табуне два однорогих оленя. Очень быстрые и сильные эти олени. Поймать же их можно только медным маутом в шестьдесят сажен длиной. Если есть в тебе сила, бери этот маут.

Взял парень шестидесятисаженный медный маут и пошел к табуну. Дальше всех держатся от людей два однорогих бегуна. Не стал подбегать к ним парень, издали бросил маут и поймал одного. Еще раз бросил маут, и другой бегун прямо в него попал.

Запряг парень железные санки с медными поводками, взял железный хорей (шест) и поехал на север. Долго ехал по тундре, пока не доехал до поля битвы. Много людей убито, и среди них богатырь в железной одежде. Еще много дней проехал парень – нашел другое поле битвы. Лежал среди трупов другой богатырь – в медной одежде. Через несколько дней опять наехал парень на трупы людей. Как льдом покрыта ими вся земля. Богатырь в серебряной одежде находился среди них. Удивлялся парень, кто это мог убить таких могучих богатырей. Хочется и ему помериться с ним силами.

Дальше помчался парень в тундру и наехал на одинокий чум. От чума следы человека идут. Каждый след на таком расстоянии от другого, что за три шага бегун должен бы скрыться из виду.

В чуме парень одну старуху нашел. Не знал он, что эта старуха была его теткой. Сказала она ему, что муж ее ушел помогать брату, который много уже лет воюет с какими-то богатырями.

Ничего парень не сказал своей тетке и уехал по следу ее мужа. Находил следы на много верст друг от друга и, наконец, увидел, что далеко впереди него идет бой. Три человека нападают на трех других. Трое отступают, отбиваются, трое наступают, не дают им повернуться и убежать. Не зная, на кого они нападают, пустил парень стрелу в отступающих и убил всех трех.

Тогда повернулись к нему трое нападающих, и узнал он в одном отца, а в другом мать.

Отец молча подошел к нему и опрокинул санки вместе с ним. Потом все трое-отец, мать и дядя-сели в его санки и поехали. Парень вскочил на ноги и побежал за ними. Так до самого чума добежал, не отставая от санок.

В чуме поели, только парня не накормили и не говорили-с ним.

Утром поехали на юг. Парень, не поев и не попив, пешком бежит за аргишем. Так, голодный, бежа:л, пока не приехали обратно к табуну отца. Но только и сказал тогда Трехсаженные руки сыну:

– Поедем искать дочь.

Запряг старик опять двух однорогих оленей и поехал на север, а сын за ним пешком побежал.

Подъехали к чумам. Ни одного мужчины нет в них. Одни бабы и девки. Рассказали бабы старику Трехсаженные руки, что у одного старика в соседнем чумовье враги взяли в бою девушку. Но пришел откуда-то богатырь с медной челюстью, убил всех мужчин в тех чумах и увел девушку.