Невинные дела

      Пожар завода Ундрича и гибель изобретателя, нападение на лабораторию Уайтхэча, бегство Грехэма, изобретение Уайтхэча - как ни исключительны были эти сенсации, их хватило ненадолго. Не им суждено было вскружить голову великанской публике. Все эти военные изобретения, атомные и водородные бомбы, "лучи смерти" уже не действовали на воображение уставших от постоянной паники людей. А тут вдруг разразилось событие без всякой примеси политики и при этом невероятно экзотическое и мистическое. И хотя описание новых удивительных происшествий как будто и уводит повествование в сторону, летописец этих беспокойных дней заслужил бы серьезный упрек, если бы прошел мимо новых событий. Началось с того, что в газете "Время" появилось интригующее объявление: "Индийский раджа Патарахчайя, проездом воспользовавшийся гостеприимством прекрасной столицы, почтительно просит господина ночного посетителя оставить себе на память о встрече захваченные драгоценности, за исключением "Великого Голубого Льва" - раджа глубоко огорчен, что вынужден почтительно просить возвратить этот бриллиант, как фамильную реликвию, за каковую предъявителю немедленно будет выдан миллион наличными". Поседевший на своем посту начальник рекламного отдела газеты "Время", привыкший к самым необычайным объявлениям, впервые почувствовал удивление. Распорядившись принять объявление, он сделал неожиданную для самого себя вещь: позвонил в отдел происшествий своей газеты, посоветовав немедленно прислать толкового репортера. Такое действие со стороны директора рекламы как нельзя лучше показывает, насколько вывело его из равновесия странное объявление: ведь главными своими врагами директор рекламы почитал редакцию своей газеты, ее корреспондентов, репортеров, обозревателей, передовиков и вообще всех этих пустых журналистов, не понимающих, что газета прежде всего для объявлений и что поэтому чем меньше они напишут и чем больше оставят места для рекламы, тем более будут процветать прибыли газеты. Все эти корреспонденции и статьи он болезненно ощущал, как занозы в здоровом рекламном теле газеты. И вот такой человек сам вызвал... репортера! Объявителем оказался юноша, на которого толковый репортер и насел. Молодой человек отрекомендовался племянником раджи Патарахчайя, однако от интервью категорически отказался и даже не пожелал сообщить адрес своего престарелого дяди, ссылаясь на то, что это привлечет в его дом репортеров, а при таком большом стечении любопытного народа "господин ночной посетитель" постесняется нанести дяде визит, чтобы вернуть "Великого Льва". Репортер поспешил заверить иностранного гостя, что тот, не зная обычаев их демократической страны, глубоко заблуждается: господин ночной посетитель не только не постесняется, но будет польщен тем, что его встретят с честью, интервьюируют, сфотографируют и в миллионных тиражах разнесут его портреты и его славу по всей стране. Племянник индийского раджи, несмотря на молодость, оказался тверд и не уступил. Но как ни велика столица Великой демократической республики, как ни много в ней разного люда, индийский ражда - не иголка, чтобы затеряться даже в современном Вавилоне. Кроме того, репортерам, имеющим нюх, справки адресного бюро нужны не больше, чем осам, издалека чующим сладкое. Словом, вскоре у въезда во двор особняка, временно занятого старым раджой, стояли вереницы автомобилей и толпы репортеров. Однако попасть во дворец раджи никому не удалось. У решетчатых ворот особняка дежурили два внушительных стража в чалмах. Сам дом помещался внутри глубокого двора. Напрасно репортеры, как голодные собаки, рыскали у высокой решетчатой ограды: лазейки не было. Впрочем, это нисколько не помешало "Горячим новостям" и "Рекорду сенсаций" поместить пространные описания загадочной внешности престарелого раджи и экзотической роскоши окружающей его обстановки. Неудача, понятно, не могла охладить рвения репортеров. Часы ожидания все-таки не пропали даром: репортерам удалось перехватить приехавшего на машине молодого племянника и узнать от него, что секретарь дяди был свидетелем ночного нападения. Дядя после перенесенного потрясения слег в постель. Как именно произошло нападение, неизвестно: дядя молчит и приказал молчать секретарю. По этому поводу газеты высказывали самые удивительные предположения. "Вечерний свет", например, утверждал, что похититель явился в виде фосфоресцирующего скелета, чем и привел в замешательство старого раджу и его бывалого секретаря. Газеты сообщали, что драгоценностей похищено более чем на десять миллионов, но раджа готов отказаться от них всех, лишь бы вернули "Великого Голубого Льва": этот бриллиант обладает магической силой сохранять своему хозяину бессмертие! С каждым часом экстренные выпуски газет сообщали все новые подробности, и, казалось, вся столица жила только мыслью о "Великом Голубом Льве". Большой интерес публики вызвало опубликованное в ряде газет письмо "Клуба честных грабителей". Как известно, этот аристократический клуб был основан несколько десятилетий назад знаменитым "королем бандитов" Бубрайксом. "Да, мы - грабители, - гордо заявлял этот маститый бандит в декларации по поводу основания клуба, - но мы честно в этом сознаемся и надеемся, что этим выгодно отличаемся от тех наших коллег, которые выдают себя за почтенных финансистов". И вот этот клуб, куда входили высококвалифицированные мастера, опубликовал письмо, целью которого, как заявляли его авторы, было снять тень, павшую на "Клуб честных грабителей" в связи с похищением "Великого Голубого Льва". "Настоящим мы торжественно заявляем, - писало правление клуба, - что "Великий Голубой Лев" похищен не членом нашей корпорации. Мы об этом очень сожалеем, но раз мы уже вынуждены признаться в нашем промахе, мы заодно хотим отвести от себя обвинение, которое, в форме тонкого намека, содержится в словах раджи Патарахчайя, когда он говорит "о гостеприимстве прекрасной столицы". Мы счастливы сообщить, что пятно на прославленное гостеприимство нашей свободной страны бросила не корпорация честных грабителей!" Письмо вызвало много толков. Конечно, говорили о благородстве и патриотизме "честных грабителей". Но главное было не в этом: в "Клуб честных грабителей" входили давно известные знаменитости, и если никто из них не наложил руки на "Великого Льва", значит, на столичном небосклоне взошла новая блистательная звезда! Вот что умиляло, ибо нет ничего прекраснее, чем звезды, будь то кинозвезды или бандитозвезды! Во второй половине этого "львиного дня" к воротам особняка, ставшего центром вселенной, подкатила шикарная машина, из которой вышел изысканно одетый молодой человек. Он вступил в переговоры со стражами у ворот. Потрясенные журналисты услышали, что посетитель привез "Голубого Льва". Фотографы, кинооператоры произвели сотни, тысячи снимков, репортеры, окружив счастливца плотной стеной, молили об интервью, но гордец, раздвинув величественным движением руки кольцо обезумевших репортеров, твердой поступью прошел в распахнувшуюся калитку за обещанным миллионом. Через пятнадцать минут вышли экстренные иллюстрированные выпуски газет, живописавшие эту потрясающую сцену. А через двадцать минут из особняка вышла в сопровождении племянника раджи сама знаменитость, и многие репортеры зажмурились, потому что им показалось, что знаменитость сияет, как солнце. Да и как, в самом деле, могло быть иначе, если по карманам знаменитости был рассован наличный миллион! Однако племянник, подняв руку, утихомирил восторженный гул репортеров. Он объяснил, что произошло небольшое недоразумение. Привезенный "Великий Голубой Лев" оказался фальшивым бриллиантом, но раджа Патарахчайя очень ценит проявленное незнакомцем рвение и желание помочь в поисках знаменитого камня и приносит ему сердечную благодарность. "Этот факт, - сказал племянник, - лишний раз подчеркивает отзывчивость жителей вашего прекрасного города!" Репортеры зааплодировали, молодой человек с достоинством поклонился, его снова сфотографировали, интервьюировали, и экстренные выпуски снова потрясли воображение великанцев, в самых восторженных выражениях прославляя находчивость и ловкость молодого авантюриста, впрочем, искренне сожалея, что ему не удалось надуть раджу и получить миллион. "Великий Голубой Лев" продолжал безраздельно владеть умами. На следующее утро тысячи молодых агентов по сбору объявлений, по страхованию жизни и недвижимости проснулись с мыслью не о том, сколько они соберут объявлений и скольким клиентам вручат страховые полисы, а о том, возвращен ли наконец "Великий Голубой Лев", как будто бы он принадлежал не индийскому радже, а каждому из них. События между тем развивались бурно. В середине следующего дня к воротам осажденного репортерами особняка подошла машина, и шофер вступил в переговоры с чалмоносными стражами, которые, впрочем, владели, видимо, лишь своим родным языком и поэтому в объяснения не вступали. Один из них отправился в особняк и вскоре явился вместе с племянником раджи, который распорядился распахнуть ворота. И вдруг по взволнованной толпе репортеров пробежало магическое слово "Деневен!". Да, это приехал сам господин Деневен, знаменитый детектив из всемирно прославленного сыскного бюро Вундертона. Репортеры не выдержали: толпа ворвалась во двор, смяла и опрокинула стражей, бросилась за машиной и нагнала ее. Автомобиль поневоле остановился, и в ту же секунду дверцы его были открыты, господин Деневен вынесен восторженными репортерами на руках и поставлен в центре сомкнувшегося круга. Так началось знаменитое интервью господина Деневена. Что может сказать господин Деневен по поводу таинственного дела "Великого Голубого Льва" и давно ли господин Деневен принял участие в расследовании этого дела? Господин Деневен ответил, что это, несомненно, самое таинственное преступление XX столетия, перед коим меркнут удивительные аферы прошлых столетий; что преступник, несомненно, гениальнейший аферист всех времен и народов, которого вряд ли удалось бы разоблачить, если бы слава знаменитого бюро Вундертона ("Ну, и моя лично", - скромно добавил Деневен) не достигла даже далекого индийского княжества Патарахчайя, благодаря чему раджа сразу же обратился за помощью в бюро Вундертона. Господин Деневен сообщил, что он уже несколько дней занят делом "Голубого Льва", однако об этом не публиковалось, и господин Деневен воздерживался появляться в особняке, чтобы коварный похититель не был информирован об участии бюро Вундертона в деле. Как оценивает господин Деневен перспективы разоблачения этого самого таинственного преступления XX века? Господин Деневен вполне благоприятно оценивает перспективы разоблачения этого самого таинственного преступления XX века и вполне удовлетворен достигнутыми за короткое время успехами. Не может ли господин Деневен высказаться по этому поводу более конкретно и подробно? Нет, господин Деневен не может высказаться более определенно и просит господ журналистов некоторое время сохранять терпение, однако господин Деневен уже сейчас может кое-что показать журналистам, которых он приглашает последовать за собой. Засим господин Деневен в сопровождении племянника раджи и свиты журналистов направился к особняку, поднялся по его мраморным ступеням и вступил в вестибюль. Двое слуг в чалмах, протянув руки вперед и сложив их ладонями вместе, как бы ныряя, медленно отвесили гостям глубокий поклон. Журналисты с любопытством оглядывались вокруг: вестибюль был довольно пуст, без той экзотической роскоши, какой они наделили его в своих газетных отчетах. Затем все проследовали в большую полутемную комнату, которая также ничем особенным не отличалась и которую предстояло украсить в отчетах всеми атрибутами индийской экзотики согласно спросу великанской публики. В углу за большим письменным столом (тоже самым обыкновенным и, следовательно, подлежащим обработке журналистской фантазией) сидел смуглый человек с большой черной бородой, в обычном костюме, но в чалме. Незнакомец был сфотографирован во время церемонии такого же поклона, которым он приветствовал знаменитого детектива. - Господин секретарь! - торжественно сказал Деневен. - Я принес. Посмотрите: он ли? При этих словах Деневен опустил руку во внутренний карман своего пиджака, вынул небольшую бархатную коробочку и передал ее секретарю. Тот нажал синюю кнопочку, пружина звякнула, крышка упруго отскочила, и пучок голубых лучей вырвался наружу. Секретарь молча склонил голову. - Великий Голубой Лев! - как нежнейшее дуновение зефира, как еле слышная чудесная мелодия, пронеслось по комнате. А секретарь поворачивал коробочку, и благородный камень играл холодным белым и голубым огнем. Загипнотизированные блеском, неподвижно стояли журналисты, забыв о своих фотоаппаратах и вечных ручках. Секретарь захлопнул крышку - очарование кончилось, журналисты пробудились: кто бросился к Деневену, кто - к секретарю. Но Деневен и секретарь не пожелали дать объяснений (да секретарь вряд ли и знал язык: он ни слова не вымолвил). Слуги открыли дверь в соседнюю комнату, Деневен и секретарь вошли туда, журналистам же преградили дорогу три молчаливых стража. Напрасно репортеры объясняли, просили, умоляли, грозили - великаны в чалмах непроницаемо молчали (собственно, ростом они были не выше наседавших журналистов, но фантазия, как известно, сильнее зрения). Подумать только: за закрытыми дверями был таинственный индийский раджа, которого еще никто не видел, не сфотографировал, не интервьюировал, а им предстояло стоять тут, перед этими идолами в чалмах, и терпеть, терпеть, терпеть... Все это привело господ журналистов в такое же возбужденно-нервное состояние, какое испытывает ученая собака, когда безжалостный хозяин, положив ей на нос кусочек пахучего мяса, приказывает замереть в этой малоудобной позиции... Да, чрезвычайно неприятно ждать перед закрытой дверью. Особенно, когда не понимаешь, что же, собственно, происходит. Журналисты стремились только вперед. А иногда, чтобы получше разобраться, следует вернуться назад. Последуем этому правилу...
      13. Анонимная компания "Жизнь - это реклама!"
      Реклама стара, как мир. Когда господь бог создал из глины Адама, а из его ребра - Еву, это была первая реклама. Она дожила до наших дней, ибо хорошая реклама - бессмертна.
      Из проспекта рекламного отдела фирмы "Универсал Сервис"
      Господин Деневен лично принимает клиентов в бюро Вундертона трижды в неделю: во вторник, четверг и пятницу, с двенадцати до трех. В последний четверг перед тем днем, когда вспыхнуло поразительное дело о похищенном "Великом Голубом Льве", служитель подал знаменитому сыщику визитную карточку. Господин Деневен прочитал: "Джон (Ион) Пертупулеску, председатель анонимной компании "Жизнь - это реклама!" Господин Деневен сделал то единственное, что он мог сделать, то есть нисколько не удивился и распорядился привести к нему клиента. Как человек по роду своей профессии проницательный, господин Деневен увидел своего клиента прежде, чем тот успел переступить порог его кабинета. Конечно, это был невысокий человек с громадным горбатым носом, густой вьющейся шевелюрой и двумя маслинами вместо глаз - точный портрет тех румын, которые страстными взвизгами своих скрипок подогревают страсти в кабаре "Изысканные наслаждения". И когда господин Джон (Ион) Пертупулеску вошел в кабинет сыщика, тот мог убедиться, что нарисованный его проницательной фантазией портрет и в целом и в деталях изумительно расходится с оригиналом - человеком довольно высоким, сухопарым, с носом вполне умеренным, не обличающим родовитости в своем владельце, с шевелюрой если вьющейся, то лишь по самым краешкам головы, потому что остальная часть головы представляла хорошо отполированную лысину, и, наконец, с глазами если и напоминающими маслины, то только после того, как от них остались одни косточки. Конечно, господин Деневен не удивился (удивление он считал непростительной слабостью для своей профессии), но все же спросил: - Вы господин Пертупулеску? Посетитель, очевидно, был человек прожженный: несмотря на непроницаемый вид знаменитого детектива, он сразу же прощупал в его тоне нотки сомнения. - Как вам сказать? - ответил он дипломатично. - В данное время я, несомненно, Джон, или, что то же, Ион, Пертупулеску, но, вообще говоря, должен сознаться, что род моей деятельности не способствует тому, чтобы долго придерживаться одного имени, как, впрочем, и определенной национальности. - И посетитель подкупающе искренне улыбнулся. Господин Деневен понял, кивнул головой и сразу же приступил к делу вопросом: "Чем могу служить?" Как детектив новейшей формации, он слишком ценил свои секунды, чтобы растрачивать их на пустые эффекты, какими любил пускать пыль в глаза его литературный предшественник - знаменитый, но старомодный и провинциально-бескорыстный Шерлок Холмс: именно поэтому господин Деневен не исследовал быстрым, но зорким взглядом обувь клиента, не определил толщины слоя пыли на ней и не высказал поразивших клиента соображений по поводу того, пришел ли посетитель пешком, сколько именно миль он прошел или прибыл в кэбе, причем молод или стар привезший его извозчик. Отчасти это было излишне и потому, что ни кэбов, ни извозчиков уже не было, но зато господин Деневен благодаря своей проницательности мог бы, конечно, установить, что его клиент прибыл не пешком, а на автомобиле, поскольку этим транспортом пользовались люди и менее состоятельные, чем председатели компаний. Господин Деневен мог бы также очень легко установить, что его клиент - старый холостяк или молодой вдовец: для этого стоило только знаменитому детективу исследовать сквозь лупу верхнюю часть жилета посетителя, и он сразу же обнаружил бы предательские крошки сыра, которым посетитель завтракал, и не было заботливой женской руки, чтобы смахнуть их. Словом, много тонких наблюдений мог бы сделать и высказать знаменитый сыщик, но он этого не сделал. Сделал он только одно наблюдение, хотя и его не высказал вслух. "Жулик!" - решил он о посетителе, минуя своим вниманием и крошки на жилете и пыль на ботинках. И надо отдать справедливость знаменитому сыщику: душа важнее жилета, а именно в душу он и глянул! Неизвестно, заметил ли господин Пертупулеску, какое впечатление он произвел на своего проницательного собеседника, но только председатель анонимной компании непринужденно сел в кресло и осведомился, знаком ли господин Деневен с назначением и деятельностью фирмы, которую он, Джон, или, что то же, Ион, Пертупулеску, имеет честь представлять. Снова приходится повторить: будь знаменитый сыщик Шерлоком Холмсом, он, несомненно, не только ответил бы положительно, но и сообщил бы фамилии всех членов правления фирмы, а также имена и возраст всех их детей. Но господин Деневен ничего этого не сказал и лишь равнодушно ответил, что не имел удовольствия слышать об этой фирме. - Вполне понятно, - согласился господин Пертупулеску. - Свою деятельность мы начали недавно и то с малого. Теперь мы намерены расширить масштабы. Разрешите, господин Деневен, ознакомить вас с принципами, легшими в основание... - Если это имеет отношение к делу, - предупредил господин Деневен. - Время дороже денег! - Самое непосредственное отношение! - вскинулся господин Пертупулеску. - О реклама, реклама! - воскликнул он патетически, но, заметив нетерпеливый взгляд знаменитости, осекся: - Впрочем, вам это известно... Но, видите ли, в рекламе, при всех ее достоинствах, есть один недостаток: потребителю известно, что это реклама. Да, да, остается лазейка для сомнения. А сомнения допустить нельзя, нельзя! Должна быть вера, вера - как в религии! Конечно, умелая реклама убедит миллионы людей, что какая-нибудь бурда великолепная целебная минеральная вода, миллионы людей будут ее пить и даже чувствовать себя лучше. А все-таки найдется тысяча скептиков представьте себе, они посмеют сказать: "Да это же бурда!" и даже пить не станут. Скептицизм и вольнодумство сейчас распространены. Но позвольте, зачем же упускать эту тысячу? Почему предприниматель из-за этого вольного духа должен терять в своих прибылях? Несправедливо! - Ближе к делу, - сказал господин Деневен. - А дело в том, господин Деневен, что публика должна кушать рекламу, не зная, что это реклама. Удачный случай из жизни убедительней всякой рекламы, не правда ли? Но зачем ждать удачного случая, разве нельзя его организовать? Вам понятно? - Конечно. - Вы помните, господин Деневен, самоубийство безработного Файкерта? С месяц назад... - Слишком много, чтобы помнить... - Этот особенный... Повесился на собственных подтяжках, они лопнули, он упал и расшибся. Вызвали врача. Самоубийца, придя в себя, оглушил врача, снял с него подтяжки - знаете, такие коричневые с голубой полоской - и повесился на них уже окончательно: эти выдержали. - Понимаю, - сказал проницательный Деневен. - Коричневые подтяжки с голубой полоской - фирма Конрой и Конрой. Это ваш клиент. Лопнувшие подтяжки - конкурирующая фирма. Идея этой рекламы делает вам честь, господин Пертупулеску. - Посетитель скромно поклонился. - Однако как удалось вам раздобыть самоубийцу? - О, проще простого! - улыбнулся господин Пертупулеску. - Наша контора располагает двумя десятками опытных агентов по снабжению самоубийцами. Пока это вполне покрывает наш спрос на самоубийц. Агенты дежурят на мостах и на крышах. Излюбленное местечко самоубийц - крыша газеты "Свобода". Больше всего самоубийств связано со "Свободой". К сожалению, эта площадка законтрактована специально для фотосъемок трагических моментов самоубийства. В последнее время и кинофирмы интересуются. Нам, к сожалению, туда ход закрыт. Но крыша небоскреба фирмы "Универсал Сервис" тоже очень охотно посещается самоубийцами: как-никак пятьдесят этажей! У самоубийц какая-то "мания величия": десятого этажа хватило бы - так нет, лезут на шестидесятый! - Каждый предпочитает возвышенную смерть! - сказал Деневен. Господин Пертупулеску раскатился гулким хохотом: - Хо-хо-хо! Вы чрезвычайно остроумны, господин Деневен! - А вы многословны, господин Пертупулеску. - Заканчиваю, заканчиваю... Вы сегодня читали: какой-то спрыгнул с семнадцатого этажа. В кармане нашли записку. Причины банальные: без работы, задолжал за квартиру, просит побеспокоиться о его семье. Но позвольте, кто обязан беспокоиться, с какой стати? А ведь мог обеспечить семью. Наши молодцы, когда видят, что такой перебросил ногу через перила, - цап за фалды! - ну, потом, конечно, легкое интервью: как, что, почему? Понятно, зачем человеку прыгать в речку или с крыши бесплатно, если мы предлагаем за участие в нашей постановке умеренное вознаграждение. Все-таки семье поддержка. Если уж дошло до самоубийства, почему не сделать бизнес? Каждый понимает. Так что недостатка у нас нет. О, самоубийцы самый покладистый народ, совершенно незаменимы для рекламы. - Я хотел бы наконец знать... - сердито перебил господин Деневен. - Минуту, только одну минуту! Сейчас станет все ясно... Подтяжки мелочь... Как я доложил, мы расширяем масштабы. Вот вам пример. Мы готовим крупную рекламную постановку... Простите, имен не назову, профессиональная тайна! Важна, впрочем, сущность. Тоже требуются самоубийцы. Представьте себе: в дом кинозвезды ночью врываются трое вооруженных. Под дулами револьверов она отдает ожерелье, браслеты, они требуют еще, она достает бархатный ящичек, раскрывает, они ждут драгоценностей, она выхватывает из ящичка револьвер - бац! - один наповал, бац! - другой наповал, третий бежит, стрельба, крики, переполох, паника! - боже мой, какая реклама! Вы же представляете, господин Деневен, завтра у ее дверей будет очередь: крупнейшие кинофирмы будут ее умолять о контрактах, она будет диктовать! Вот она сама жизнь - реклама! И заметьте, мы берем очень умеренно, вполне сходные условия... - Но, черт возьми, - не выдержал наконец господин Деневен, - к чему вы рассказываете мне свои рекламные сказки? - Господин Деневен, мы сделаем вам изумительную рекламу! - торжественно сказал господин Пертупулеску и даже из кресла поднялся, как бы подчеркивая этим торжественность минуты. - Вот уж в чем не нуждаюсь! - презрительно скривил губы господин Деневен. - Достаточно известен! - Не говорите, господин Деневен! - горячо возразил председатель анонимной компании. - Господь бог всемогущ, но разве он отказывается от рекламы? Посмотрите, у него-то и публики всего-навсего был один Адам, а какую устроил рекламу, выточив из грубого мужского ребра изящную женщину! - Какая же тут реклама? - возразил Деневен. - Ребро сломал, да еще из него жену сделал - двойная неприятность! - Хо-хо-хо! - загремел Пертупулеску. - Вы чрезвычайно остроумны, господин Деневен! Но позвольте вам заметить: верные божьи слуги в тысячах церквей рекламируют господни чудеса. И мы сотворим вам чудо! Да, невиданное чудо! Конечно, господин Деневен, ваши детективные подвиги знамениты, но публика глупа и капризна, ко всему привыкает, ей надо щекотать нервы! За какие-нибудь ничтожные пятьдесят тысяч мы организуем вам изумительную рекламно-мистическую феерию! Похищенные драгоценности индийского раджи! Таинственно украденный величайший в мире магический бриллиант "Великий Голубой Лев"! И вы, только вы один, его находите. Вы ловите неуловимого авантюриста и хотите - эффектным выстрелом убиваете его наповал, хотите защелкиваете наручники, тащите его в тюрьму, в суд - боже мой, какой эффектный процесс! Электрический стул! Все в нашей воле, господин Деневен! У нас есть в запасе набор эффектных самоубийц, особенно если их подкормить... Что вы на это скажете? Мировая сенсация! Через полчаса, после детального обсуждения (закончившегося, кстати сказать, снижением гонорара с пятидесяти до пятнадцати тысяч), господин Деневен вызвал своего помощника господина Грутфи и познакомил его с господином Пертупулеску, а также с гениальным планом. Затем господин Грутфи был откомандирован в качестве уполномоченного для связи с анонимной компанией "Жизнь - это реклама!". Конечно, цель тут была особая, и ее отлично понял и господин Пертупулеску. Нисколько не обижаясь на проявление делового недоверия, он сказал: - Мы рады показать товар лицом, и с благодарностью принимаем талантливое содействие ближайшего помощника столь прославленного детектива. А на следующий день господин Грутфи уже имел возможность доложить своему патрону, что всякие опасения можно отбросить: господин Пертупулеску не из мелких жуликов, способных унизиться до бегства с двухтысячным задатком. Нет, Джон (Ион) Пертупулеску - вполне солидный, достойный доверия аферист, который не разменивается на мелочи, а умеет поставить дело на широкую ногу.
      14. "Голубой Лев" делает прыжок
      Я под их подкоп ...вроюсь ниже И их взорву. Ну и переполох, Когда подвох наткнется на подвох!
      В. Шекспир. "Гамлет"
      Через два дня господин Грутфи известил своего шефа, что индийская инсценировка подготовлена на славу. Господин Пертупулеску, несомненно, талант, соединивший в себе качества делового человека и вдохновенного художника высшей марки. - Вы увидите, господин Деневен, каких он выставил молодцов в своем индийском особнячке! Секретарь со своей подвесной черной бородой тоже очень внушителен. Черт возьми, у этого Пертупулеску учиться бы режиссерам наших опереток! Дело, как уже известно, началось с изумительного объявления в газете "Время". Вряд ли стоит повторять историю уже нашумевших событий. Но вот, когда господин Деневен с индийским секретарем и индийским племянником вошли к самому радже, журналисты остались за дверью. Увы, они ничего не видели, не слышали, они не подозревали, что был один момент, когда их готовы были пригласить внутрь. Они были всего лишь на волоске от сенсации, которая затмила бы все предшествующие! Но их не позвали, и они так и не узнали, что случилось за закрытой дверью. А случилось то, что господин Деневен, переступив порог, увидел восседавшего в кресле господина Джона (Иона) Пертупулеску без всякой подвесной бороды. Это было против плана инсценировки, ибо господин Пертупулеску должен был в роли раджи выйти к журналистам и сказать несколько слов на ломаном языке. Это, конечно, должно было бы усилить эффект! - Здравствуйте, господин Деневен, - приветствовал знаменитого детектива председатель анонимной компании "Жизнь - это реклама!". - Надеюсь, ваш фальшивый бриллиант произвел впечатление на журналистов? Никто ничего не заподозрил?.. - Можете быть уверены, Пертупулеску, покажи я им в этот момент обломок булыжника, их ослепило бы голубое сияние "Великого Льва"! Но разве вы не выйдете к народу, великий раджа? - А не кажется ли вам, господин Деневен, что это преждевременно? спокойно возразил председатель. - Ведь бриллиант все-таки не настоящий, мы-то это знаем... - Что за чепуха! - Деневен чуть не удивился. - Не собираетесь ли вы, Пертупулеску, рассказывать мне, что "Голубой Лев" существовал в действительности? - Нет, не собираюсь, - Пертупулеску говорил все так же невозмутимо. - Но есть другой бриллиант, и он настоящий. Он у вас. Вы его должны вернуть. Деневен делал отчаянные усилия, чтобы не проявить удивления. - Глупые шутки! - сказал он, чтобы хоть что-нибудь сказать: он ничего не понимал - положение, исключительно неприятное для знаменитого детектива! - Да, другой бриллиант, - тянул Пертупулеску и, вдруг заглянув в глаза Деневену, быстро спросил: - Разве не настоящий бриллиант Чарльз Грехэм? И знаменитый детектив моментально понял: он одурачен! Ах, осел Грутфи, как он не пронюхал, что шефу готовят западню. Значит, вся эта анонимная компания - лишь инсценировка для того, чтобы завлечь его, знаменитого детектива? Очевидно, они знают, где спрятан Грехэм. Можно бы рассмеяться, если бы... если бы не толпа репортеров за дверью. Ловко сработано! Инсценировка? Нет, не может быть! Ведь это же золотой бизнес! Как отказаться от него! Такого безумца не найдется! Это реальная деловая компания. Но как посмела она заняться не своим делом?! Впрочем, за хорошую плату любое дело хорошо... Пертупулеску не из тех, кто этого не понимает... Все эти мысли пробегали в голове знаменитого детектива с той бурной скоростью, за которой не поспевает само время. Рассказывают же, что некий мудрец, погасив свечу, моментально заснул и увидел во сне всю свою жизнь от рождения до старости, а когда проснулся, фитиль свечи все еще курился... Так и теперь знаменитый детективный мудрец успел передумать о многом: о своей карьере, о всяких джеках-потрошителях, как букашки в коллекцию попавших на острие его наблюдательности, о многих забастовках, выигранных предпринимателями благодаря его изобретательности... О многом! И вдруг его самого ловит какой-то лжерумын! Это несправедливо! Это бесчестно! - Это бесчестно! - выговорил наконец Деневен. - Будем говорить не о чести, а о деле, господин Деневен. Уверен, это вам понятнее. Пожалуйста, садитесь! - Тот, кого Деневен знал как Пертупулеску, говорил очень серьезно, без своего обычного шутовского тона. - Так будем откровенны: нам нечего скрывать от этих господ, они в курсе дела. "Раджа" кивнул на "секретаря" и других. - Несколько дней мы следим за рейсами вашей машины между бюро Вундертона и некоторым особняком.