«Неплохой в этом году эль»,- подумал Мойн Ранкель, молча наблюдая за борьбой на руках. Опять Сморг победил. Он побеждал каждый год - не на что было и смотреть.
Вскоре всем жителям наскучили обычные развлечения, и, чтобы совладать со скукой, они пили все больше и больше. Мойн Ранкель не винил своих соседей: они были сыты друг другом по горло. И он тоже был сыт ими по горло.
Но им ничего не оставалось, кроме как жить вместе и дальше.
– А вы думаете, нашего великого предводителя это заботит?! - пьяно заорал Сморг. - У них с Лозланом наверняка свои частные делишки!
– Это ложь! - крикнул в ответ Мойн Ранкель.
Многие повернули головы к старому политику, причине всех их несчастий. Через несколько минут Мойн Ранкель уже защищался от гневной толпы.
– Он предал нас! - продолжал Сморг, подливая масла в огонь.
– Его необходимо сместить! - подхватил Гликор. - Может, даже убить.
Толпа хлынула вперед. Мойн Ранкель, прекрасно зная настроения группы своих противников, сделал ответный ход. Он тоже ринулся вперед, и деревенские жители нерешительно отступили.
– А теперь вы, пьяные недоумки, послушайте меня. Во-первых, вы все были бы мертвы, если бы семнадцать лет назад послушали этих двоих! - Мойн Ранкель указал на Сморга и Гликора. - Помните об этом! Во-вторых, чуть позже сегодня я сделаю потрясающее объявление, которое изменит нашу жизнь к лучшему. Но перед тем как я это сделаю, мне кажется необходимым отметить это обстоятельство особым представлением. Так что в качестве дара вам, мои соседи, позвольте мне представить моего хорошего друга, великого менестреля Аурэля!
Он обернулся, взмахнув рукой в пустоту. Однако Аурэля нигде не было видно.
Гликор гнусно рассмеялся:
– Если это какой-то приемчик, чтобы удержаться у власти, то он не сработает!
Мойн Ранкель вгляделся в лица своих избирателей. Он разделял верность своих соседей Богам Тьмы, но теперь осознал, что объединяет их только Зло. Вскоре толпа опять заволновалась.
«Где же Аурэль?» - испуганно подумал политик.
– Год за годом мы мучаемся из-за того, что позволяем глупцу распоряжаться нашим будущим! - продолжал выкрикивать Сморг.
А менестреля все не было.
– Он заплатит за все! - завопил Гликор, и толпа подступила ближе.
«Аурэль, где же ты?» - в отчаянии недоумевал Мойн Ранкель.
– Подождите! Вы должны выслушать! - крикнул он.
– Нам надоела твоя никчемная болтовня! Взять его! - Я Сморг первым схватил Мойна Ранкеля.
Орущие лица исказились ненавистью, люди толпой потащили своего предводителя на деревенскую лужайку. Вдруг они резко остановились. Там, на столе, стоял Аурэль. Его светлые волосы развевались на ветру, инструмент был плотно прижат к телу. Юноша не отрывал взгляда от деревенских жителей. Изумленная толпа отпустила Мойна Ранкеля, и он свалился на землю.
Лозланцы - такие гордые граждане - подошли ближе к менестрелю, как темное облако, спускающееся на солнце. Но когда первые звуки музыки достигли их ушей, они замедлили шаг.
Песня ее была грустна.
Теперь моя зазвенит струна.
В головах деревенских жителей возник один и тот же подвижный образ - образ младенца, одного в лесу, рядом с деревней, ничем не отличающейся от их собственной. Даже самых бессердечных из лозланцев увлекла история менестреля.
– Представьте, потерять мать, едва родившись,- пробормотал один из сельчан. Другой всхлипнул.
Ребенка баюкал света поток,
но он проснулся, когда пришел срок.
Когда ребенок вырос, он стал следить за деревней, особенно заботясь о том, чтобы его не обнаружил местный маг. Вскоре мальчику стали известны все деревенские тайны:
Леса дитя, он знает о том,
что слуги тьмы в Поселке Ночном.
Аурэль вполне мог петь и о Лозлании. Он рассказывал о том, о чем не мог знать ни один чужеземец. Это было удивительно и странно.
Время пришло тому, кто смел.
Но как преступить колдовской предел?
Голос Аурэля стал громче, а тембр глубже. Сморг бросил вопросительный взгляд на Мойна Ранкеля, который наслаждался моментом своего торжества и ничего не замечал. Кузнецу удалось поймать взгляд Гликора. Что-то было совсем не так.
Погибнет тьма во веки веков.
Я слышу музыку, слышу зов.
Мойн Ранкель, наконец, вышел из своего транса настолько, чтобы увидеть, что Сморг и Гликор неистово машут ему, указывая в сторону ближайшей палатки. Непонятное чувство страха вспыхнуло в его душе, когда Мойн Ранкель поспешил присоединиться к своим давним соперникам.
Злато сгорело, но время придет,
и сын золотой завершит полет.
Голос менестреля уже почти звенел:
Судьбы предначертание зовет.
Прерванное завершения ждет.
Звенел… и был гораздо громче, чем под силу человеческому голосу.
В палатке Сморг закричал на Мойна Ранкеля:
– Ты тупица! Ты хоть понимаешь, кого привел к нам?
Великий предводитель лозланцев смог только открыть рот от удивления - и запнулся.
– Неважно. У нас у всех есть наши кристаллы, а Лозлан поклялся, что будет защищать нас, пока жив! - закричал Гликор.
Заметив испуганное выражение лица Мойна Ранкеля, управляющий схватил предводителя за плечи и бешено затряс:
– Что с тобой, Мойн Ранкель? Что ты сделал?
Снаружи раздался шум хлопающих крыльев, а за ним испуганные крики умирающих жителей деревни. Трое кинулись в противоположный конец палатки, пытаясь спастись через отверстие в стене.
Освободившись от облаков, солнце вернулось и согрело воздух. С высоты дракон наблюдал, как свет отражается в стремительных водах ручья, восхищаясь, как маленькие струйки упорно бегут вперед, чтобы по дороге превратиться в бурные реки.
«Интересно будет проследить за этим ручьем»,- подумал он.
Внезапный порыв ветра пронесся по кронам деревьев, хотя покой буйной растительности леса казался непрерывным и вековечным. Обгорелое пятно в виде замочной скважины едва виднелось с такого расстояния. Даже дракон с трудом различал его очертания. Это был очень большой, но самый обычный лес из тех, которые городские жители часто считают идиллическими.
Середина ничего.
Ричард Кнаак КЭЗ И ДЕТИ ДРАКОНА
Он привык спать, сжимая в руках секиру, - эта привычка не раз спасала ему жизнь. Даже теперь, когда война, по всеобщему мнению, закончилась больше месяца тому назад, благоразумие требовало всегда быть начеку, потому что многие предпочли бы видеть его мертвым только из-за того, кем он был. Три дня назад ему едва удалось бежать от местных народных ополченцев. Они хотели, чтобы он заплатил за то, что его соплеменники совершили на службе у Богини Тьмы Такхизис. Не играло никакой роли, что в последние недели войны он служил вместе с Соламнийскими Рыцарями и сражался против своих прежних господ. В глазах людей Кэз был чудовищем, и для многих навеки останется злом, которое необходимо уничтожить. Само рождение обрекло его на такую судьбу.
Жестокая история расы минотавров только усугубляла положение дел.
Огромные руки Кэза незаметно напряглись. Он приоткрыл глаза. Почти ничего не было видно - луны скрылись за облаками, а до рассвета оставался по меньшей мере час,- поэтому он прислушался. Один звук, едва слышный, выбивался из обычных ночных звуков и заставил бывалого воина проснуться. Это мог быть беспокойный кролик, неуклюжая летучая мышь или Буря, его собственная лошадь, переступившая с ноги на ногу, но Кэз так не думал. Он бы не прожил долго, если бы вскакивал из-за шума, поднимаемого животными. Это было что-то другое.
«Если проклятые солдаты опять выследили меня, - подумал Кэз с горечью, - я, несмотря ни на что, буду сражаться!»
Во время войны против полчищ Темной Королевы он бился плечом к плечу с одиноким рыцарем по имени Хума, который за свою доблесть и мастерство удостоится прозваний Победителя Драконов и Хозяина Копья. Когда поражение казалось неминуемым, Хума принес отчаявшимся защитникам Добра легендарные Копья Драконов, которые изменили ход событий, победив драконов смерти и отчаяния. Сам Хума, одержав победу над Богиней Тьмы, погиб. Доблесть была самой главной силой в жизни минотавра, и Кэз восхищался Хумой. Вера рыцаря в добродетель мироздания, которую ничто не могло поколебать, изменила минотавра. Кэз поклялся, что поднимет оружие только против того, кто следует путем зла. Это был его обет тому, кого он считал самым великим воином из всех.
С таким обетом, как оказалось, выжить было нелегко. Солдаты, которые чуть не схватили его три дня назад, по сути, были хорошими людьми и пытались очистить свои земли от мародеров и разбойничьих банд, которые разрослись, как сорняки, после того, как армия Владычицы была разгромлена. Вполне разумно с их стороны было заключить, что минотавр, забредший так далеко на юг, был частью этих разрозненных сил. К несчастью, они не дали Кэзу время доказать обратное - верительные грамоты и медальон, выданные ему главами Соламнийского Ордена, были спрятаны в потайном отделении седельных сумок. Впрочем, минотавр сомневался, что его преследователи поверили бы доказательствам, даже если бы у него была возможность предоставить их. У испуганных людей есть дурная привычка сначала убивать, а потом задавать вопросы,
Кэз продолжал прислушиваться, но в ночи воцарилась тишина, нарушаемая только беспокойными движениями его лошади. Тишина сама по себе была зловещей, поскольку стихли даже звуки, обычно связанные с темнотой. Кэз шире открыл глаза.
Что-то зашипело. Буря, неподалеку привязанная к дереву, тревожно забила копытом. Но не было никаких признаков врага из рода людей, впрочем, ни одно из известных Кэзу существ никогда не издавало таких шипящих звуков.
Минотавр вскочил на ноги, держа секиру наготове. Шипение слышалось очень близко, и он был уверен, что нечто скоро окажется перед ним.
И тут все смолкло. Кэз, однако, не мог расслабиться. Неосмотрительный воин - мертвый воин.
– Вот что я получил в поисках уединения, - пробормотал он и фыркнул.
Что-то темное пошевелилось среди деревьев. Кэз поднял секиру и заворчал, но не сделал ни шагу в сторону расплывчатой тени, решив предоставить неизвестному возможность подойти самому.
Существо так и сделало. Лошадь минотавра тихо заржала, когда тень обрела форму.
– О Саргас! - вскричал Кэз, от изумления забывшись и призвав темного Бога, которому поклонялся его народ. Некогда он отрекся от Саргаса ради Бога справедливости Паладайна, покровителя его рыцарского Ордена, но во времена сильного волнения прошлое возвращалось.
Чудовище было огромным. Стоя, оно было, по крайней мере, не ниже Кэза. В темноте минотавр не разглядел никаких особых деталей, но у существа был хвост, и оно походило на странную рептилию, пытающуюся вести себя по-человечьи. Что всего важнее, у существа были длинные страшные когти и пасть, достаточно широкая, чтобы откусить ему голову.
От чудовища отвратительно пахло, и Кэз сморщил нос. Борясь с желанием убежать, минотавр сделал выпад древком боевой секиры туда, где, как он полагал, должен был находиться живот чудовища.
С таким же успехом он мог ударить о скалу, настолько крепка была броня твари.
Острые когти оцарапали ему руки, и Кэз взревел от боли, но, к счастью, его нападение выбило ужасающее существо из колеи. Минотавр преодолел боль и ринулся вперед, стараясь ошеломить зверя, пока тот не пришел в себя. И вновь удар по нему был равносилен удару по каменной стене. Кэзу удалось только защититься от стремительных когтей существа, и ничего больше.
Даже с такого близкого расстояния не было видно, с кем он сражается. Да, это была рептилия, но ни с чем похожим минотавр во время войны не сталкивался. Больше всего существо походило на… но это было невозможно.
Тварь опять двинулась на Кэза, Повернув секиру, он ударил плоской поверхностью обоюдоострого лезвия противника по носу.
Существо зашипело от боли, но не отступило.
Кэз ударил по чувствительному носу снова и снова.
С воем похожее на рептилию чудовище сделало шаг назад. Кэз перехватил секиру так, чтобы вонзить смертоносное лезвие ему в голову, но тварь неожиданно отпрыгнула назад. Она остановилась и завертела головой, как будто услышала зов, затем совершенно неожиданно развернулась и бросилась в лес. Минотавр пустился было следом, но хвост чудовища, словно хлыст, с такой силой ударил его в бок, что Кэз зашатался и с трудом удержал оружие. Затуманенными болью глазами он увидел, как едва различимая тень благополучно скрылась под сенью окутанного ночью леса.
Через несколько ударов сердца боль стало можно выносить. Раны Кэза продолжали болеть, но быстрый осмотр показал, что ему повезло - они оказались неглубокими.
– В чем дело? - пробормотал Кэз.- Меня выследили, на меня напали, но затем нападавший бежал до того, как начался настоящий бой. Крови из носа вряд ли было достаточно, чтобы обратить в бегство эту тварь… Чего она хотела?
Минотавр раздраженно фыркнул. Раньше, до того как Хума научил его терпению, Кэз нашел бы что-нибудь и размял свои тяжелые кулаки, теперь же оставалось только бессильно сжимать их. Он добрался сюда в надежде обрести уединение, убежище, разыскал этот лес, потому что, как было известно, в этих местах живет мало представителей разумных рас, Кэз не был отшельником, но, даже если ты и рожден воином, неплохо время от времени отдыхать и размышлять о жизни.
Чудовище нарушило покой Кэза. Теперь ему предстояло провести несколько следующих дней, думая об его внезапном появлении и постоянно оглядываясь.
Фыркнув, он обернулся взглянуть на лошадь, но той не было - она убежала, испугавшись чудовища. Пошарив вокруг дерева, Кэз обнаружил обрывки веревки.
– Боги покинули меня! - взревел минотавр.
На раны времени не хватало - надо было немедленно отправляться на поиски лошади. Каждая потерянная секунда уменьшала вероятность того, что вернуть животное удастся, а без Бури путешествие Кэза стало бы слишком долгим и тяжелым.
Костер, пока минотавр спал, потух, а чтобы разжечь другой, понадобилось бы лишнее время, поэтому Кэз решил обойтись без факела, надеясь на то, что его слуха и острого зрения для поисков будет достаточно.
Двигаясь по лесу, Кэз постоянно прищелкивал языком, зная, что если лошадь рядом, то откликнется. Соламнийские Рыцари обучали своих лошадей отвечать на свист, но рты минотавров не были приспособлены для извлечения подобных звуков.
Перед самым рассветом, взбираясь на невысокий холм, Кэз услышал доносящийся с другой стороны треск. Достигнув вершины, он остановился и стал всматриваться.
Под холмом среди деревьев что-то двигалось.
Кэз не мог разглядеть, его лошадь это или нет, и, держа наготове секиру, начал спускаться вниз по склону. Раны минотавра продолжали гореть, но он не обращал на это внимания - война приучила и к худшему. Спустившись к подножию, Кэз опять мельком увидел то, что издавало треск, но оно все еще было слишком далеко и к тому же скрыто листвой.
Он все ускорял шаг, потом побежал, пока, наконец, не рассмотрел, облегченно вздохнув, свою лошадь. Животное обрадовалось, увидев хозяина, казалось, оно недоумевало, куда тот делся.
Скрывая раздражение, Кэз позвал лошадь. Та немедленно подошла, обнюхала минотавра и ткнулась мордой ему в плечо. Успокоенный Кэз переложил секиру в заплечный мешок. Он был рад, что сумки целы, а лошадь не ранена. Взяв Бурю за уздечку, минотавр погладил ее по бархатному храпу.
– Ты у меня отважная боевая лошадка, правда? Мне говорили, что ты сможешь выстоять все что угодно! Ха! Ну, я не могу винить тебя в том, что ты убежала от этой проклятой твари, но тебе стоило прихватить с собой меня!
Чувство ужаса внезапно нахлынуло на Кэза. Он быстро осмотрелся, но ничего не увидел. Опять воцарилась полная тишина - та же зловещая тишина, которая наступила, когда на него напало чудовище. Продолжая пристально оглядывать окрестности, минотавр сел на лошадь, испытывая непреодолимое желание оказаться как можно дальше отсюда.
– У меня, должно быть, чудовища в голове, - пробормотал Кэз. - Неужели сейчас, когда война не занимает каждое мгновение моей жизни, все будет вот так? Вскакивать из-за каждого звука - или из-за его отсутствия… Воображать врагов за каждым деревом и скалой… Но, пошла! - рявкнул он лошади.
Животное пустилось было рысью, затем резко остановилось.
Кэз опять попытался заставить лошадь двигаться. Ему очень хотелось убраться из этого места.
– Что с тобой, Буря? Вперед!
На этот раз она подчинилась, но двинулась с такой скоростью, что Кэз начал задумываться, не быстрее ли будет вести Бурю в поводу.
Задул ветер, поднимая опавшие листья, на небе начали собираться тучи, что могло предвещать грозу.
– Саргас тебя побери, животное! - Кэз ударил лошадь пятками. - Вперед, я сказал!
Невероятно, но лошадь пошла еще медленнее.
Черные тучи закружились по небосводу, ветер обезумел и принялся с воем забрасывать лошадь и всадника листьями и сломанными ветками. Кэз прикрыл глаза от жгучей пыли и начал подумывать о том, чтобы остановиться и поискать укрытие.
Словно прочитав его мысли. Буря опять встала. Кэз попытался заставить лошадь двигаться, но она как будто вросла в землю. Придя в бешенство, минотавр решил спешиться, думая, что, может, получится повести животное под уздцы, но ветром его толкнуло обратно в седло.
Кэз снова сделал попытку спешиться, и опять ужасающий ветер словно приковал его к седлу.
– Клянусь клинком Паладайна! Чтобы ветер одолел меня! - Минотавр отпустил вожжи и попытался выпасть из седла.
Ветряная преграда бросила его назад.
Ураган становился все яростнее. Сплошная стена летящих с дикой скоростью листьев и веток полностью перекрыла окружающий мир. Куда бы ни посмотрел Кэз, он видел только листья.
Однако, взглянув вверх, минотавр заметил, что в нескольких футах над его головой воздух чист. Если не считать облаков, которые сгрудились прямо над ним, небо было солнечным и ярким. Кэз оказался в самом центре смерча.
Инстинктивно он потянулся за оружием, сам не понимая зачем. Будучи прирожденным воином, минотавр не разбирался в том, как работает магия, но, столкнувшись с ней, сразу узнал ее враждебную силу. У него также появилось недоброе предчувствие, будто Буря оказалась приманкой, которой неизвестный маг заманил его в ловушку.
«Паладайн! - взмолился Кэз. - Если ты все еще оберегаешь меня,- если предположить, что когда-то так было, - то именно сейчас твоя помощь пришлась бы как нельзя более кстати!»
Вихрь начал смыкаться вокруг минотавра. Теперь всего лишь несколько дюймов разделяли лошадь и всадника от с каждым мгновением уплотняющейся стены из листьев и веток.
Внезапно один лист задел минотавра по носу… и прилип. Кэз потянулся, чтобы снять его, но, к полному недоумению минотавра, тот не отлипал. Второй-лист попал Кэзу на руку и тоже прилип.
Листья покрыли ноги и туловище минотавра, и ни один из них нельзя было стряхнуть. Его лошадь была наполовину погребена под растущим слоем листвы, но, в отличие от Кэза, Бурю это вроде бы не волновало. Животное не двигалось вовсе, словно смирившись со своей судьбой.
Но минотавр сдаваться не собирался. Рыча, он попытался защищаться покрытой коркой из налипшей зелени секирой, но листья носились над ним, под ним и вокруг него, прилипая к лицу и рукам, присасываясь, как пиявки, к коже.
– Чтоб тебе пусто было, маг! - проревел Кэз, прикрывая рот, чтобы не задохнуться. - Выходи, встреться со мной лицом к лицу! Сразись как воин, а не как трус, прячущийся за мерзкими уловками!
Никто не ответил, но минотавр не очень-то на это и рассчитывал. Маги, по его мнению, были коварными слабаками, которые действуют из прикрытия, всегда оставаясь вдали от опасности.
Бешеная атака продолжалась. Листья заживо погребли Кэза, его нос уже был залеплен, один глаз не видел ничего, другой - почти ничего. Минотавр едва мог пошевелиться, дышать приходилось ртом.
Ветер все дул и дул вокруг Кэза. Он отчаянно пытался освободить от зелени рот и нос, но не мог поднять скованную листьями руку больше чем на дюйм или два. Минотавр начал задыхаться.
– Кири-Джолит, Бог справедливости и миропорядка, неужели ты позволишь воину умереть так? - вопросил он в бессильной ярости.
Если ответ и последовал, то Кэз не настолько долго пребывал в сознании, чтобы услышать его.
– Удивительно, что иногда попадается в сети,- произнес в темноте голос. - Я рассчитывал поймать рыцаря, а не минотавра. Захватив лошадь, я подумал, что ее всадником окажется человек. Как глупо с моей стороны.
Кэз пошевелился и вяло отметил, что, хотя и не может ни видеть, ни двигаться, он определенно жив.
– Ага. Наконец-то пришел в себя. Тебе лучше?
Слегка очухавшись, минотавр с трудом приоткрыл веки. То немногое, что ему удалось разглядеть, было туманно, но, по крайней мере, это были не листья - перед глазами возник смутный образ фигуры в мантии, стоящей прямо под ним. Все остальное было настолько расплывчатым, что не стоило даже строить по этому поводу догадок,
– Что ты делаешь в этих местах, так далеко от твоего народа, мой одинокий минотавр? Тебе лучше ответить мне, пока я не потерял терпение и не скормил тебя другому гостю.
«Скормить меня?» - Кэз широко раскрыл глаза. Он находился в магической темнице, прозрачном пузыре, застывшем в нескольких футах над полом. Хрупкий на вид пузырь оказался твердым, когда Кэз надавил на него могучими руками. Минотавр фыркнул и тут же открыл рот от изумления - его оружие исчезло.
– В самом деле, очень простое заклинание, мой коровоподобный друг. Ничего особенного, - произнес голос не без примеси гордости в тоне.
Кэз взглянул вниз на того, кто захватил его в плен.
На нем были надеты знакомые черные как смоль облачения темных магов - Черных Мантий, как называли злых чародеев. Для человека маг был очень высок ростом почти с минотавра, но так худ, что огородное пугало рядом с ним показалось бы упитанным. Лицо чародея походило на обтянутый кожей череп, с которого до пояса ниспадали длинные волосы.
Минотавр нервно поискал взглядом «голодного» гостя и попутно огляделся.
Его темница находилась в пещере, выдолбленной, по всему видно, не природой, а какой-то другой силой. Стены и потолок были гладкими. Странная голубая сфера, зависшая над костлявым магом, освещала помещение.
Вдоль стен тянулись ряды полок со свитками, книгами и предметами, в которых даже Кэз, совершенно не разбирающийся в магии, признал могущественные талисманы.
Под его парящей клеткой в центре пола был выгравирован узор: внутри круга в два раза больше роста Кэза заключались ряды треугольников и пентаграмм. В центре круга прямо под минотавром стояла, маленькая металлическая стойка с верхом, напоминавшим выдолбленную тыкву.
Кэз задышал свободнее. Никаких следов голодного «гостя» не было видно.
Маг хранил молчание, пока его пленник озирался, но теперь он вновь заговорил:
– Как тебя зовут, минотавр?
– Кэз.
– А меня - мастер магии Бренн. - Длинная худая фигура отвесила шутовской поклон. - Ты забрел слишком далеко на юго-запад, мой рогатый друг. Спрашиваю еще раз: что ты здесь делаешь?
Кэз быстро прикинул, что к чему: «Бренн, скорее всего, не стал утруждать себя и тщательно рассматривать снаряжение, поэтому навряд ли заметил тайное отделение, где хранятся соламнийские верительные грамоты и медальон. Это хорошо. Черная Мантия не вел бы себя с таким дружелюбием по отношению к другу Соламнийских Рыцарей».
– Я в бегах с тех пор, как пала Владычица, мастер Бренн, - смело ответил Кэз. - Армия минотавров была рассеяна, войска Паладайна преградили мне путь назад. Я убил рыцаря, украл его лошадь и бежал на юг.
– Почему ты не умер, сражаясь, как хорошая корова?
Кэз заворчал, ему с трудом удалось не потерять самообладание. Если бы он был свободен, за такое оскорбление его секира уже снесла бы голову мага с плеч.
– Дело было проиграно,- объяснил минотавр.- Битва закончена. Я подумал, что лучше сберечь себя для того дня, когда я смогу пригодиться.
Бренн улыбнулся:
– А твоя голова посветлее, чем у большинства твоих родичей.
Кудесник щелкнул пальцами, и Кэз очутился на каменном полу. Взглянув вверх, он увидел, что магическая темница исчезла. Остались только узор на полу, стойка и, конечно, Черная Мантия.
– Как ни странно, Кэз-минотавр, но ты попал в правильное место. И ты мне в скором времени пригодишься.
– А где это правильное место находится? - поинтересовался Кэз.
– В горах. Неподалеку от того места, где я тебя нашел,- ответил Бренн.- Тебе повезло, мой рогатый друг. Если бы ты был рыцарем, как я предположил сначала, ты был бы мертв. Я слишком близок к успеху, чтобы позволить кому бы то ни было проникнуть в мои тайны.- Худой как щепка маг на мгновение запнулся, затем спросил: - Скажи мне, минотавр, не видел ли ты что-нибудь… необычное… в лесу?
– Что ты имеешь в виду, мастер Бренн?
Чародей раздраженно нахмурился:
– Если бы видел, ты бы понял, что я имею в виду.
Кэз был уверен, что Черная Мантия говорит о чудовище, но он предпочел не делиться подробностями своей встречи с хозяином: «То, о чем не знает Бренн, может послужить к моей выгоде. Имеет ли маг что-нибудь общее с чудовищем? Если да, то что? И где оно?» Кэз как раз задумался, насколько опасно пытаться разузнать больше, когда скорбный вопль разнесся по лаборатории мага. Звук напомнил Кэзу женские рыдания, но каким-то шестым чувством он понял, что кричит не человек. Вопль лишал присутствия духа, был ужасен и чрезвычайно печален.
Бренн вполне спокойно кивнул, услышав этот звук, и произнес загадочные слова:
– Она проснулась. Сейчас она должна быть более покладиста.
– Она? - пробурчал минотавр.
– Пойдем. Я тебе покажу. - Бренн направился было к выходу из пещеры, но вдруг остановился и резко обернулся. Внимательно взглянув на минотавра, он приказал: - Вытяни руки!
Кэз повиновался.
Неожиданно в руках у него оказалась его секира.
– Так ты будешь чувствовать себя увереннее. Будь с ней поосторожнее.
Маг повернулся к минотавру спиной и пошел дальше. Кэз поднял оружие, подумав о том, как хорошо было бы разрубить череп мага на две ровные половинки, но решил не делать этого, поскольку чувствовал, что нападать лучше и не пытаться: раз Бренн вернул топор, значит, ничего не боялся.
Делать было нечего, и минотавр последовал за чародеем.
Сияющая сфера плыла перед ними, освещая путь. Кэз шел за долговязым магом через лабиринт туннелей, ведущих из одной пещеры в другую, пока они не пришли в зал, который был больше всех остальных.
Бренн приостановился на входе, опершись ладонью на каменную стену, и повернулся к минотавру:
– Думаю, что лучше будет, если ты постоишь так, чтобы тебя не было видно. Ее отвлекает любая малость.- Он слегка прищурился.- Не выходи.
Сделав такое предупреждение, Бренн вошел в помещение, голубой свет последовал за ним. Кэз был более чем доволен, что остался сзади, но все же ему было интересно взглянуть на другого «гостя» Черной Мантии. Стоя у стены, большой и сильный минотавр вглядывался в глубь пещеры.
– Ну-ну, дорогая! - позвал Бренн. - Я думаю, теперь все вырисовывается в более ярком свете, ты согласна?
Огромная голова рептилии поднялась с пола пещеры, и на Бренна воззрились сияющие глаза серебряного дракона. За всю жизнь Кэз никогда не видел столь открытой ненависти и отвращения.
– Мне нужны… мои дети, ты, злобный… злобный изверг! - прорыдал серебряный дракон тихим, полным муки голосом, и минотавр понял, что это самка.
На Кринне больше не осталось драконов, они все исчезли после того, как рыцарь Хума нанес поражение наводящей ужас Такхизис. Все драконы, и сторонники Темной Королевы, и слуги сияющего Паладайна - ее победоносного врага, - покинули этот мир.
Кэз недоумевал, почему именно этой драконице забыли сказать, что она никак не должна здесь находиться.
Серебряная драконица была огромна - Кэз никогда не видел такого большого дракона вообще, а уж самки - тем более. Бренн был не более чем песчинкой для такого величественного существа, однако драконица не предприняла никаких враждебных действий по отношению к мастеру магии. Минотавр осмелился приблизиться на один шаг, чтобы получше рассмотреть драконицу.
Она была тяжело ранена - глубокие зловонные язвы покрывали массивное тело, крылья были оборваны, один глаз открывался только наполовину и явно плохо видел. Раны в основном были получены давно и не излечены. Если об этом не позаботиться в ближайшем будущем, понял Кэз, то почти неминуемо они приведут к медленной, мучительной смерти.
Минотавру пришлось признать, что темное могущество мага во сто крат сильнее, чем он думал. Бренн, скорее всего, не мог нанести такого вреда… по крайней мере, Кэз полагал, что нет… но даже тяжело раненная серебряная драконица должна была оказаться ужасной силой.
– Твои дети невредимы, как ты прекрасно видишь, госпожа, - сказал Бренн, вытягивая руку и на что-то указывая.
Минотавр постарался рассмотреть, на что именно, но с места, где он стоял, ничего не было видно.
«Неужели у мага есть еще и клетка, полная молодых драконов?» - ошарашено подумал он.
– Изверг! - простонала серебряная драконица.
Бренн скрестил руки:
– И ты можешь так говорить, госпожа, притом что я любезно позволяю тебе глядеть на твои драгоценные яйца, когда тебе заблагорассудится? Я бы назвал это, скорее, проявлением доброты с моей стороны.
- Доброты?- Драконица напряглась, но, как раньше Кэза, ее удерживали на месте невидимые магические путы, и через мгновение сверкающая драконья голова опустилась на землю.
Минотавр испугался, что она умирает.
– Доброта… - прошептала драконица. - Пытка… это… это ты имеешь в виду, смертный! Поместить мои яйца там, где я могу видеть их… но не… не могу прикоснуться! Яйца, которые… которые ты украл из… моего логова!
– Ну, госпожа, мне показалось, что о них никто не заботится. Я хотел предоставить им хороший дом,- усмехнулся Бренн. - И тебе прекрасно известно, моя дорогая, что я сделал очень выгодное предложение и что ты сможешь вновь заботиться о своих детях дня через два, самое большее через три! Дай мне то, что я хочу, и обещаю, твои яйца будут возращены.
