Великосветский скандал

      Сейчас, в октябре, Гай по нескольку раз в неделю приглашал Диану пообедать, и она принимала его приглашения с явным удовольствием.
      – Как это чудесно, Гай! – сказала Диана, когда они однажды обедали в «Савое». – Мама говорит, что в будущем я смогу оставаться в городе с понедельника по пятницу и ездить домой на уик-энд.
      Она не пояснила при этом, что мать хотела, чтобы дочь могла встречаться с другими молодыми людьми, в надежде, что Гай ей скоро надоест.
      Гай, видя ее энтузиазм, снисходительно улыбнулся.
      – Где ты остановишься? У твоей семьи нет места в городе, не правда ли? – Место в городе – он узнал, что именно так аристократы называют свои апартаменты в Лондоне. Они имели именно место в городе, а не коттедж, дом или усадьбу.
      – Я остановилась в Чейни-Уок с леди Бенсон. Она давняя приятельница мамы. – Диана сделала глоток шампанского, к которому Гай привил ей вкус, и улыбнулась широкой улыбкой. – Мне сейчас нравится в Лондоне гораздо больше, чем летом. Сейчас все вы-глядит как-то иначе.
      Черные глаза Гая встретились с голубыми глазами Дианы, и она почувствовала, что краснеет.
      – Разумеется, все выглядит совсем иначе, – поддразнил ее Гай. – Раньше ты общалась только с группкой глупеньких девчонок, а теперь тебе веселее, потому что ты общаешься со мной.
      Диана потупила взгляд. То, что сказал Гай, было правдой. Все правильно! Благодаря Гаю она почувствовала себя взрослой и умудренной опытом. Он водил ее в такие места, как отель «Беркли», где они танцевали под музыку Яна Стюарта, или в ресторан «Ле Каприс», где завсегдатаями были многие видные деятели шоу-бизнеса. А еще они бывали на балете, в опере, на скачках, на премьерах фильмов и благотворительных балах. Гай даже сводил ее в ночной клуб на Лестер-сквер под названием «400», где было настолько темно, что невозможно было рассмотреть, кто сидит за соседним столиком. Диана нашла это весьма волнующим.
      Диана с обожанием посмотрела на Гая. Можно ли найти более доброго и щедрого мужчину? Похоже, он изо всех сил старался сделать ее счастливой. И у него так много денег! Всю жизнь Диана жила среди бесценных античных сокровищ, но у нее никогда не было свободных денег, чтобы бездумно тратить их на всевозможные покупки. Диана вдруг начала ценить деньги и то, что можно на них купить.
      – Ой, мне так хочется увидеть «Целуй меня, Кэт»! Это должно быть очень интересно, Гай!
      – Это потрясающе.
      Момент какой-то интимности внезапно прошел, и Гай снова стал собой. Однако Диана оставалась вполне довольной. За последний месяц он приглашал ее каждый второй вечер, а также провел два уик-энда в Стэнтон-Корте с ней и ее семьей. Это наверняка означало, что Гай хочет на ней жениться, хотя он ни разу не сделал попытки физически сблизиться с ней.
 
      В «Комнате орхидей» было столь же темно, как и в «400», хотя, как заподозрила Диана, не так чисто. Официанты подавали напитки, демонстрируя ловкость летучих мышей в темной пещере, а пары, сплетенные в одно целое, не без труда пробирались к небольшой танцевальной площадке.
      Станет ли Гай танцевать с ней таким же образом? Не потому ли он пригласил ее именно сюда? От сладостного предчувствия у Дианы екнуло сердце. Он никогда не прижимал ее к себе так плотно. Ее вообще никто плотно не прижимал…
      – Шампанское? – Гай весело помахал прейскурантом вин. – Здесь так темно, что я ничего не могу прочесть. Как насчет «Дом Периньон»?
      Диана кивнула, внезапно успокоенная его обычной веселостью.
      – Ты приедешь в Стэнтон-Корт на уик-энд? – живо спросила она. – Чарли и Софи дают обед в субботу, а в воскресенье к нам приглашены гости, чтобы поиграть в теннис.
      – Да, я непременно буду. Что мне привезти?
      – Привезти? – озадаченно спросила она. – Ну, свои теннисные принадлежности и обеденный костюм.
      – Нет, я имею в виду что-нибудь в качестве подарков. Что-нибудь для твоей матери и Софи. Как насчет бренди, которое так любит Чарльз?
      – Ой, Гай! Ты не должен привозить нам подарки в каждый свой приезд! – запротестовала Диана. Ей на самом деле не хотелось этого. Щедрые подарки Гая приводили в замешательство семью Саттон и порождали у них ощущение, что он пытается купить их расположение. От своих друзей они не получали иных подарков, кроме баночек с домашним клубничным вареньем. Или меда – от гордых владельцев ульев.
      – Гай, – осторожно начала Диана, – у моей семьи, как ты знаешь, не так много денег, которые можно тратить, все они вложены в бумаги и все такое. – Диана почувствовала, что начинает заикаться от волнения. – Если ты будешь дарить им такие подарки… они… ну, словом… это поставит их в неудобное положение. Они не в состоянии ответить тем же.
      – Ах, Диана! До чего же ты мила! – заулыбался Гай. – Я все это понимаю, но скажи, с какой стати они должны дарить мне подарки? Они очень гостеприимны, так почему я не могу прихватить с собой несколько пустячков? Может быть, привезти икры на субботний обед? И к ней в самый раз будет русская водка.
      Диана закусила губу. Лучше бы уж она молчала. Ее семье это не нравилось, но, с другой стороны, ее попытки удержать Гая могут его обидеть. Она не станет больше рисковать.
      – Значит, мы отправляемся в пятницу после чая? – спросила она.
      – Отлично. Почему бы мне не заехать за тобой утром, чтобы мы могли хорошо позавтракать где-нибудь на полпути?
      Диана радостно вздохнула. Жизнь стала по-настоящему божественной с того момента, когда она встретила Гая.
      Час спустя Гай довез ее до Чейни-Уока, помог выйти из машины и довел до освещенной площадки перед входной дверью.
      – Это был совершенно изумительный вечер, – искренне сказал он, когда они прощались. – Спасибо, что пришла.
      На какую-то долю секунды его руки скользнули по ее телу, губы слегка коснулись ее – и он тотчас же ушел.
      Ноги Дианы дрожали, она плавилась от желания, когда поднималась по лестнице в спальню. Стоя посреди комнаты, она задумчиво смотрела в пространство. Гай был не только Хитклиффом, он был героем всех романов, которые она когда-либо читала, и всех голливудских фильмов, которые видела.
      Она не могла дождаться, когда Гай предложит ей выйти за него замуж.
 
      Чарльз и Софи озабоченно посмотрели друг на друга.
      – Вот так штука! – Чарльз беспомощно развел руками и опустился на обитый ситцем диван. – Мы тут ничего не сможем сделать. Диана полна решимости.
      Он подтянул вздувшиеся на коленях брюки для верховой езды и сел поглубже. На его обветренном красноватом лице появилось крайне озабоченное выражение, и сейчас он выглядел старше своих тридцати лет.
      – Мать вела дело из рук вон плохо, – продолжал Чарльз свои размышления. – Ей следовало бы с самого начала решительно пресечь их встречи, а не приглашать его сюда.
      – Она могла думать, что Диану будет тянуть к Гаю еще больше, если ей запретят видеть его, – резонно заметила Софи.
      – И, как видишь, это не сработало… Знаешь, я навел о нем справки. Он учился в университете с некоторыми парнями, которых я знаю. У меня в Лондоне есть друзья, которые имели с ним дело. Софи, он насквозь порочен. Он тянет деньги со своей матери, он пьяница, а компании, с которыми он проводит время, – самого низкого пошиба. У него отвратительная репутация. Кроме Дианы, из женщин он имел дело только с проститутками. В общем, это настоящая катастрофа.
      – А она его любит, – заметила Софи.
      Они сидели в библиотеке усадьбы Стэнтон-Корт за чаем. Мэри Саттон только что сказала им, что Диана собирается замуж за Гая. Чарльз и Софи ждали, что Диана появится чуть позже, а поскольку она говорила, что Гай не приедет в этот уик-энд, то они намеревались поговорить с ней и попытаться убедить ее порвать отношения с Гаем.
      Чарли отхлебывал чай и задумчиво смотрел на Софи. Хвала Господу, что он послал ему жену, обладающую практичным умом, энергией, добрую и ласковую. Это особенно важно в такой момент. Она сможет поговорить с Дианой как женщина с женщиной, убедить сестру в том, что она совершает страшную ошибку. Образование и воспитание Софи были более основательными и серьезными, чем у Дианы. Будучи дочерью генерала британской армии, она путешествовала со своими родителями по всему свету, а в двадцать два года заняла ответственную должность в Министерстве иностранных дел.
      Чарльз познакомился с ней на балу. Его сразу же очаровали ее веселые голубые глаза и вьющиеся от природы каштановые волосы. Она не была писаной красавицей, но излучала тепло, надежность и спокойствие.
      Через три месяца они поженились.
      – Твоей матери следовало бы настоять на том, чтобы она училась и готовила себя к работе, – продолжила размышлять вслух Софи. – Диана целиком живет в прошлом. Другие девушки снимают квартиру в городе и где-то работают. Она же считает, что можно выйти в свет, великолепно провести сезон и после этого выйти замуж за первого подходящего молодого человека.
      – Боюсь, что тут совершила ошибку мама. Поскольку в ее время все было именно так, она полагает, что и с Дианой должно быть точно так же.
      – Так или иначе, попробуем убедить Диану, что, если она выйдет замуж за Гая, ее жизнь будет загублена. Если он настолько порочен, как ты говоришь, он будет волочиться за другими женщинами и устроит Диане настоящий ад. Он действительно много пьет, когда бывает у нас, хотя, откровенно говоря, я не видела его в доску пьяным.
      Чарльз скривился:
      – Здесь он проявляет осторожность. Но всего лишь на прошлой неделе я слышал от Монтагуса, что он страшно нализался в одном ресторане, облевал все вокруг и его увезли домой.
      Софи потрясенно посмотрела на Чарльза:
      – Диана не знает об этом? Ей никто об этом не рассказывал?
      – Разве ты не знаешь общеизвестную истину, что жена узнает обо всем последней? – мрачно сказал Чарльз. – Так или иначе, на этой неделе я собираюсь ей все рассказать, как бы ни было ей неприятно. Я должен ей все объяснить.
      – Почему он хочет жениться на ней? – неожиданно спросила Софи. – Кроме титула, у нее ничего нет. Ее крохотного содержания едва хватает на то, чтобы покрыть стоимость одежды.
      – Тем не менее наше имя откроет ему все двери, которые он только пожелает открыть. Он страшный карьерист, Софи. Это первое, что я в нем заметил, когда он в первый раз пришел к нам. Он использует Диану для того, чтобы вскарабкаться по общественной лестнице, а когда добьется своего, бросит ее за ненадобностью.
      – Как он может подняться по общественной лестнице, если якшается со всяким отребьем и проститутками?
      – Может, кроме Дианы, он только на них и производит впечатление.
      Чарльз тяжело поднялся с дивана и подошел к окну с видом на сад. Бархатные газоны купались в теплых солнечных лучах, небо было чистое и голубое. Вдали виднелась живая изгородь с яркими цветами, а далее возвышались дубы, усыпанные гомонящими дроздами. Чарльза внезапно потрясло великолепие дня.
      У них была такая счастливая семья, но кажется, что это было очень давно. Сейчас Диана хотела выйти замуж за Гая Эндрюса, и если это произойдет, то прежнего никогда не будет.
      – Это ее машина? – Чарльз обернулся, услышав шелест шин по гравию подъездной дорожки.
      – Да, – ответила Софи и сделала глубокий вдох. – Думаю, что ее.
 
      Обед в этот вечер проходил в напряженной обстановке. Незадолго до этого Чарльз рассказал Диане, вполне откровенно и даже жестоко, все, что он знал о Гае. Вначале она слушала его молча, но затем вдруг вскочила с места. Лицо ее вспыхнуло от гнева.
      – Все это выдумки и ложь, Чарли! – крикнула она. – Ты наслушался всяких идиотских сплетен! Почему ты веришь людям, которые завидуют Гаю, завидуют его богатству, его внешности? Почему ты не хочешь составить о нем мнение самостоятельно? Он когда-нибудь был пьяным в этом доме? Когда-нибудь вел себя предосудительно? И я никогда не слышала о том, что он посещает клубы, о которых ты говорил, или что его видели с этими кошмарными женщинами! Никогда не слышала о том, что у него дурная репутация!
      – Ты должна помнить, что вращаешься в совершенно других кругах, Диана. – Чарльз также поднялся и оперся спиной о камин. – У Гая, похоже, иной круг друзей, если только можно их так назвать. Они не общаются с нами, так что неудивительно, что и молодые люди, тебе известные, не имеют понятия о его образе жизни. Задай себе только один вопрос: он знаком со многими семьями со связями, однако почему они его не принимают?
      – Потому что ты просто-напросто сноб! – воскликнула Диана.
      – Никакой я не сноб, и дело вообще не в этом, – твердо заявил Чарльз. – В принципе мне все равно, кто твои друзья. Но я не хочу, чтобы ты испортила себе жизнь, связав свою судьбу с пьяницей и распутником!
      – Гай совсем не распутник! Могу сказать тебе: он никогда не пытался затащить меня в постель. Он всего несколько раз поцеловал меня, причем исключительно по-братски. Как ты можешь возводить на него напраслину, Чарли? Я люблю Гая. Он самый замечательный, интересный и значительный человек, которого я когда-либо знала, и если он попросит моей руки – а я думаю, что так и будет, – я намерена дать согласие. – Расстроенная и раздраженная, Диана села на диван, упрямо поджав губы.
      – Обещай мне по крайней мере одну вещь, дорогая моя сестра, – сказал напоследок Чарльз. – Не пори горячку. Подожди немного, узнай его получше. Со временем тебе представится возможность убедиться в моей правоте, вот увидишь. Я хочу тебе только добра и счастья.
      Слезы брызнули из голубых глаз Дианы, она отчаянно заморгала ресницами.
      – Поверь, я лучше тебя знаю, что мне надо, Чарли. Не требуй от меня, чтобы я отказалась от него. Ты не можешь себе представить, как я его люблю. – Голос ее прервался, и она зарыдала. – Я день и ночь только и мечтаю о том, чтобы выйти за него замуж, – продолжила Диана минуту спустя. – Хотя я знаю, что мама может упасть от этого в обморок, я готова завтра отдаться ему. Но он человек очень высокой морали и никогда не склонял меня к этому.
      – Высокой морали! – недоверчиво повторил Чарльз. – Ты считаешь, эти слова применимы к человеку, который оплачивает услуги проституток?
      Диана взяла себя в руки и убежденно заявила:
      – Все это не что иное, как злобные сплетни, и я не верю ни одному слову из того, что о нем говорят.
      Сейчас, когда они сидели за круглым старинным столом красного дерева при мягком свете свечей, Диана поняла, что все настроены против нее. Мэри Саттон выглядела напряженной – она ругала себя за то, что с самого начала не развела Диану и Гая. Софи и Чарльз время от времени бросали друг на друга озабоченные взгляды, думая о том, какой тактики им придерживаться в дальнейшем, чтобы предотвратить нависшую над семьей беду. Даже Джон выглядел суровым.
      Все старались, чтобы беседа за столом не вышла за рамки безобидных общих тем, однако разговор неизбежно коснулся планов на следующий уик-энд, когда они снова должны были собраться вместе.
      – Значит, у нас будет обед в субботу и холодный завтрак в воскресенье, – сказала Софи.
      – Совершенно верно, – кивнула Мэри. – И потом можно поиграть в теннис или поплавать, если погода позволит.
      – Сколько людей у нас будет? – спросил Чарльз.
      Софи стала перечислять имена.
      Внезапно ее перебила Диана и явно вызывающим тоном заявила:
      – Не забудьте, что я пригласила Гая. Он прибудет в субботу утром.
      – О, это хорошо.
      Мэри, Софи, Чарльз и даже Диана повернули изумленные лица к Джону, который был занят тем, что чистил персик. Он поднял глаза, удивившись их реакции.
      – А в чем дело? – спросил он. – Гай хороший парень. Бывает очень весело, когда он здесь. Старинное место наполняется при нем радостью и весельем, я так думаю.
      Чарльз бросил на Софи полный отчаяния взгляд, зато Диана благодарно улыбнулась Джону. Ей было приятно знать, что не все в семье настроены против Гая.
 
      Гай был весьма доволен тем, как складываются дела. Насколько ему было известно, Диана не имела понятия о том, куда он ходил и с кем встречался, когда был не с ней. Его мать дополнительно присылала ему деньги, хотя с каждой неделей оказывала на него все большее давление, призывая возвратиться в Нью-Йорк. Но в общем и целом все развивалось в желаемом направлении, и сейчас, когда Гай ехал в Оксфордшир, чтобы провести уик-энд в Стэнтон-Корте, он испытывал глубокое чувство удовлетворения. Ему очень нравилась эта старинная усадьба, и он все больше и больше чувствовал там себя как дома. И нравилось ему не просто древнее каменное здание, но все то, что в нем было. За его толстыми стенами находилась своего рода пещера Аладдина с широкими лестницами, отделанными панелями залами, блестящими паркетными полами. Богатство старинной мебели, парчовых штор, портретов предков в позолоченных рамах, украшенная росписями фарфоровая посуда и огромные вазы – все это наполняло Гая какой-то радостью, которую, казалось, можно ощутить физически. Это решительным образом отличалось от тех аксессуаров богатства, которые окружали Гая всю его жизнь. Здесь было наследие старинного рода, начиная от феодальных доспехов на первой площадке лестницы и кончая родословным древом, изображенным в зале, которое все объясняло. Дом стоял на этом месте более трехсот лет, и каждое поколение Саттонов добавляло ему новые сокровища. Это порождало удивительное ощущение непрерывности и преемственности. Гай размышлял об этом, поднимаясь по широкой лестнице, чтобы принять участие в обеде семьи Дианы в субботу вечером. Он надеялся, что трем местным парам, которых пригласила Софи, он понравится. Поправив черный галстук, посмотрев в зеркало в зале и удостоверившись, что его обеденный костюм сидит отлично, Гай открыл тяжелые филенчатые двери в гостиную.
      Все уже были в сборе. Они сидели у весело полыхающего камина, чем-то напоминая персонажей пьес Ноэла Коуарда. Мэри, графиня Саттонская, – в черном бархатном платье и жемчугах; Софи Саттон – в платье с красным шелковым верхом и длинной парчовой юбкой; Чарльз выглядел на удивление опрятным, сменив привычные для него бежевые брюки с пузырями на коленях и штопаный свитер на вечерний костюм. Они разговаривали с гостями, которых Гай стал с недавнего времени узнавать. Это был типичный «графский набор». Гладко выбритые, аккуратно постриженные мужчины в смокингах, женщины в платьях, напоминающих наряд Софи, но украшенные драгоценностями. Между прочим, никого из них нельзя было заподозрить в том, что они побывали в «Калински джуэлри», отметил для себя Гай. Их бриллианты были гораздо меньше. Поодаль от остальной группы стоял с бокалом шампанского достопочтенный Джон Стэнтон. Джон сразу же направился к нему.
      – Ничто так не способно взбодрить, как шампанское! – по своему обыкновению словоохотливо изрек Джон. – Старина Чарли достал сегодня самое лучшее! Даже не могу понять, с какой стати он решил так потрясти этих занудных старперов.
      Гай хмыкнул и почувствовал себя значительно лучше. Джон был единственным человеком в этом доме, который принимал его безоговорочно.
      – Кто они такие? – шепотом спросил Гай.
      – А-а, это Кричтоны, Доннелисы и Мартины. Они все помешаны на охоте. Что касается меня, то в охоте меня интересует только одно – как бы еще выпить. Тебе налить, старина?
      Гай протянул бокал и наблюдал за тем, как маленькие золотистые пузырьки поднимались к поверхности янтарной жидкости и затем лопались. Выпив шампанского, он присоединился к гостям, сидящим у пылающего камина, снова почувствовав себя чужим. Похоже, эти люди не желают его принять.
      Один лишь Джон приветствовал его с улыбкой и искренней радостью. После Дианы, которая держалась одинаково доброжелательно со всеми, Джон был самым приятным из всей компании, и Гай почувствовал к нему глубокую симпатию. Джон и внешне был весьма привлекателен – стройный, гибкий, с шелковистыми светлыми волосами. Когда Гай увидел его в первый раз, ему тотчас же вспомнился знаменитый портрет принца Генри, сына короля Якова IV, написанный в 1610 году. Может быть, Джон был потомком этого романтичного принца в камзоле с кружевными манжетами и воротником?
      В этот момент он увидел в большом зеркале свое отражение и рядом – отражение Джона. Они были одного роста, почти одинакового телосложения, только Гай был черноволосым и более мужественным, а Джон – белокурым и более изящным. Вот такой контраст, и в то же время…
      – Выпьем еще, Гай? Нам надо нализаться как следует, чтобы вынести этот кошмарный обед! – зашептал Джон на ухо Гаю.
      Гай ответил ему улыбкой.
      Если проявить осторожность, женитьба на Диане может оказаться очень даже удобной вещью.
      А тем временем он отправится на Рождество в Шотландию, где остановится у знакомого парня, родители которого живут в замке. Затем встретит Новый год здесь, с Дианой. После Нового года он, вероятно, сделает ей предложение. У него не было сомнений в том, что Диана его примет. Было только одно препятствие, которое ему надо будет преодолеть, но он старался о нем не думать.
      Ему придется все рассказать своей матери, и она наверняка придет от этого в ярость.

Глава 4

      Буря разразилась внезапно, застала людей врасплох и вынудила их искать временное убежище. Дождь лил как из ведра, вода ручьями стекала с карнизов и навесов. Улицы превратились в мутные реки, потоки воды несли по канавам мусор, засоряя стоки и не давая воде уходить.
      Франческа, идя вдоль Парк-авеню, подняла голову и увидела, что огромные сталагмиты небоскребов покрыты пеленой воды, а верхушки скрыты густыми облаками.
      – Проклятие! – пробормотала она, плотнее запахивая пальто. – Я никогда не сделаю свои рождественские покупки, если так будет продолжаться. – До Рождества оставалось десять дней, и Франческа хотела купить подарок Марку.
      Она решила направиться к торговому центру «Готэм бук март», где, насколько она знала, можно было приобрести что-нибудь интересное. Возможно, даже первые издания. Прячась в подъезде закусочной, Франческа смотрела на стену дождя и составляла в уме список людей, которым нужно купить подарки: матери, подруге Карлотте Линарес – однокашнице по Колумбийскому колледжу и, конечно же, дяде Генри.
      Генри Лэнгхэм не был ее дядей в полном смысле слова, однако Франческа воспринимала его именно в таком качестве с того времени, когда была еще совсем маленькой. Дядя Генри заслуживал того, чтобы поддерживать с ним отношения. Особенно сейчас, поскольку Франческа была уверена, что он разделяет ее стремление управлять «Калински джуэлри». Он постарается убедить Сару дать ей шанс. Предложит, чтобы она вошла в совет директоров. Кроме того, он может обучать ее и помогать ей, как помогал матери семнадцать лет назад.
      Промокшая, но в приподнятом настроении, Франческа добралась домой двумя часами позже. Под полой пальто у нее находились две книги – она сунула их туда, защищая от ливня: том стихов и поэм Байрона в кожаном переплете с золотым обрезом, изданный в 1873 году, который предназначался Марку, и биография Уинстона Черчилля для дяди Генри. А еще она принесла добрую дюжину пакетов, один из которых был от Бергдорфа Гудмена. В нем находился голубой с зеленым шелковый шарф для Сары. А что еще можно подарить матери, у которой есть все? Для Гая она ничего не купила. Посылать авиапочтой очень хлопотно. Она направит ему поздравительную открытку.
 
      – В гостиной вас ожидает мисс Линарес, мисс Эндрюс, – сообщил дворецкий, едва Франческа вошла в дом.
      – Вот как? – удивилась Франческа. – Я не ждала ее. Пожалуйста, принесите нам кофе.
      – Да, мисс Эндрюс.
      Франческа свалила все покупки на стол в вестибюле, глядя в зеркало, взбила волосы и сбросила промокшее пальто. Выглядела она сейчас не самым лучшим образом, а ее подруга Карлотта наверняка безупречна, как всегда, но делать нечего. Открыв дверь в гостиную, Франческа тепло поздоровалась с Карлоттой.
      – Привет! Какой приятный сюрприз! – проговорила Франческа, обнимая подругу. – Как идут дела?
      Карлотта, смуглая, миниатюрная, в темно-синем хорошо сшитом платье, пожала плечами и пригладила черные волосы.
      – Моя тетя сведет меня с ума! – воскликнула она с явно выраженным испанским акцентом. – Только и знает: «Где ты была?» или «Куда ты идешь?» Говорю тебе, что можно с ума сойти! Если бы только моя семья позволила мне жить одной, я была бы просто счастлива!
      Франческа заулыбалась. У Карлотты всегда одно и то же. С того самого момента, как они познакомились на открытии галереи современного искусства и Карлотта излила ей душу, Франческа вынуждена была постоянно выслушивать поток ее беззлобных жалоб. Тем не менее Франческе было интересно слушать из уст Карлотты всякие драматические истории. Никто из друзей по колледжу не мог с ней в этом сравниться, и можно было не сомневаться, что там, где Карлотта, будет весело и забавно. Хотя они были совершенно разные, Франческа дорожила дружбой с ней, и временами ей хотелось, чтобы они были сестрами. Она была заинтригована рассказами Карлотты о детстве. Будучи четвертым ребенком маркиза и маркизы Лоренсо де Карранса Линарес, Карлотта жила в семейном дворце близ Хереса на юге Испании и воспитывалась в большой строгости.
      – Моя семья привыкла быть богатой, – объяснила Карлотта в первый день их знакомства, – но сейчас все ценное распродано: картины Веласкеса, серебро, даже рубины бабушки. Папа хотел выдать меня замуж, когда мне было семнадцать лет, но я не пожелала! – Она сделала энергичный жест рукой. – Я должна была выйти замуж за кого-то из очень аристократической семьи, но у них тоже не было денег! Какой в этом толк? – с комичным выражением лица спросила она.
      – И что же ты сделала? – заинтересовалась Франческа.
      – Я попросила дедушку заплатить за мое обучение в Мадриде, где я должна была изучать историю искусств. Я упорно занималась, и когда мой преподаватель сказал, что может предложить мне работу у Сотби в Нью-Йорке – o dios! – я ухватилась за эту возможность.
      – А как насчет твоей тети? Откуда она взялась?
      Карлотта в отчаянии всплеснула руками:
      – Tia Хуанита! Она старая дева и не отпускает меня ни на шаг! Папа сказал, что за мной должен быть надзор, иначе он не позволит мне отправиться в Нью-Йорк!
      У Франчески округлились глаза.
      – Ты хочешь сказать, что полностью лишена свободы действий? Но ведь тебе уже двадцать четыре года, Карлотта! Как ты можешь терпеть такое?
      – Я вырываюсь из ее тисков, когда представляется такая возможность, – загадочным тоном сказала Карлотта и не стала больше об этом распространяться.
      Сейчас, наливая дымящийся кофе в две большие чашки, Франческа вопросительно посмотрела на подругу.
      – Так у тебя сегодня выходной? – спросила она, удивляясь, почему Карлотта сегодня кажется возбужденной более обычного.
      Карлотта театрально вздохнула и снова пожала плечами:
      – Мне так не хочется возвращаться домой, к тете Хуаните, которая ожидает меня и замучает вопросами.
      – Разве у тебя нет своей комнаты, где ты можешь уединиться? Я часто запираюсь, когда мама начинает повсюду шнырять. – Карлотта никогда не приглашала подругу к себе, и Франческа точно не знала, где она живет. Ей было известно лишь, что проживает она в районе 49-й улицы. Внезапно Франческа поняла причину.
      – Я вынуждена жить в одной комнате с тетей, и у нас всего одна гостиная, – краснея, сказала Карлотта. – Это все, что мы можем себе позволить. Ее денег не хватит даже на то, чтобы прокормить кошку, так что я должна платить за все.
      – Да, понимаю, – посочувствовала Франческа, одновременно удивляясь тому, что Карлотта умудряется всегда выглядеть нарядной и привлекательной, несмотря на свою бедность. – А родители не могут тебе помочь?
      – Они должны дать образование трем сыновьям, так что на меня денег не остается. И кроме того, папа все еще сердит на меня за то, что я не осталась с ними и не вышла замуж за аристократа, которого он мне прочил в мужья. Ах, Франческа! Ты такая счастливая! У тебя отличный дом, приятная мать, у тебя есть деньги, чтобы покупать себе наряды и всякие милые вещи. – Голос Карлотты дрогнул.
      Франческа вдруг почувствовала смущение. По сравнению с подругой она действительно была счастливой. Во всяком случае, от недостатка денег она никогда не страдала.
      – Карлотта, – осторожно начала Франческа, боясь, как бы подруга не поняла ее превратно и не обиделась. – Ты получишь приглашение на обед к моей матери в канун Рождества. Надеюсь, ты сможешь прийти. Я собиралась подарить тебе шелковую рубашку. – Франческа запнулась, почувствовав, что говорит как-то невнятно. Сделав глубокий вдох, она заговорила помедленнее: – Я хочу сказать, что вместо этого подарю тебе платье. Его ты сможешь надеть на вечер.
      – Ой, Франческа! – Лицо Карлотты осветилось радостью, она бросилась обнимать подругу. – Это так чудесно! Новое платье для рождественского вечера! И все твои друзья будут на этом вечере?
      – Ну… в общем, да, – ответила Франческа, несколько удивленная реакцией Карлотты. – Мама всегда приглашает много гостей, обычно бывает очень весело.
      – Просто не могу дождаться! Спасибо тебе, ты так добра ко мне! – Карлотта снова села на место, лицо ее светилось счастьем.
      – А у тебя есть приятель, которого ты хотела бы привести на вечер?
      Глаза у Карлотты на момент округлились, затем снова сощурились, после чего она отвернула голову в сторону и почти грубо сказала:
      – Разумеется, у меня нет приятеля.
      Подруга ушла, однако Франческу продолжало томить любопытство. Хотя они были знакомы уже шесть месяцев, встречались во время завтраков или заходили в кафе, чтобы что-нибудь выпить, она знала о Карлотте не больше, чем в начале знакомства. У Франчески не было секретов от Карлотты – да и что ей было скрывать? А вот Карлотта, похоже, кое-что недоговаривала о своей личной жизни. И наверняка у нее есть личная жизнь, несмотря на бдительное око тети, подумала Франческа. С другой стороны, может быть, она стесняется своей бедности и того, что у нее нет приличной квартиры. Как бы там ни было, это не ее дело, и Франческа была рада, что осчастливила подругу приглашением на рождественский вечер.
 
      Ежегодный рождественский обед у Сары начинался. Она любила устраивать его на широкую ногу, приглашала нескольких видных политиков, промышленников, представителей высшего общества, иногда известного издателя газет.