Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Невская сага (№1) - Красным по черному

ModernLib.Net / Детективы / Огнев Александр / Красным по черному - Чтение (стр. 11)
Автор: Огнев Александр
Жанры: Детективы,
Современная проза
Серия: Невская сага

 

 


— Вот о «вместе» пока не надо. — Саныч надавил большим и указательным пальцами себе на глаза, сделал пару массирующих движений и утомлённо взглянул на своего ученика. — Уступи место мысли, Олег, иногда это не вредно. Ты же профессионал! Я, честно говоря, просто удивлён, как вы с твоим генералом легко повелись…

— Что значит «повелись»?..

— Значит — попались на удочку. Проанализируй ситуацию поосновательней. К вам часто наведываются представители этого учреждения, да ещё такого ранга? Ты в каком звании? А многих гэбэшников знаешь старше капитана? Итак, приходит сей «настоящий полковник» и заявляет твоему генералу, что его интересует этот… покончивший с собой бандюган. То есть, если не врёт, то, по крайней мере, лукавит, не говоря всей правды, ибо, как выясняется, знает о нём куда больше вас. Зато ты, очевидно, сходу решил покорить его своей откровенностью. Зачем надо было вылезать с этим обобщением в его присутствии — большой вопрос для меня.

— Просто я уже пытался объясниться с шефом на эту тему. Он и слушать не стал!

— Конечно, попробовать ещё раз поговорить с ним ты не мог! Тут же одним местом почуял, что будешь и услышан, и поддержан новым благодарным зрителем! А вот мне интересно знать именно, как бы он себя повёл, что сказал и предпринял — выложил информацию сам или просто поблагодарил и ушёл — в случае, если бы ты промолчал об этих своих… «неординарных» выводах.

— Что вас, собственно, так настораживает и сердит? Какая разница в том…

— Большая, Олег, — вздохнул Саныч, — большая. Тебе известно, какой информацией он располагает? Что намерен предпринять? Он даже не счёл нужным посвятить вас в свои планы! Смотри, как он ушёл от вопроса твоего шефа, который, подобно тебе, почти сразу согласился лично поучаствовать в деле. А ведь ещё накануне и слушать тебя не желал!

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что пока он успешно использует вас чуть не втёмную. И хорошо, если только пока.

— Да при чём тут «использует», если у нас с ним одна цель…

— Серьёзно? Какая?

— Найти этих …

— Скажи, пожалуйста, а зачем вам нужно их находить?

— Как зачем? — вскинулся Олег.

— Так, зачем?! Для чего они нужны вам? Даже не «они», а «он» или «она»? Заказчик проявится сам, рано или поздно, заняв место этого… Монаха. А вот исполнитель для чего вам понадобился? Вы хотите поблагодарить его за то, что он в одиночку и без затей выполнил работу, с которой весь ваш департамент не мог справиться много лет?

Круглов усмехнулся, закурил очередную сигарету и ответил, всё так же постоянно сбиваясь с «вы» на «ты»:

— Вы, наверное, не очень ясно представляете себе, что такое организованная преступность в целом и бандитский передел, в частности, в современных, постоянно меняющихся условиях. Когда вчерашний уголовный авторитет с незаконченным средним, в лучшем случае, сегодня, имея в кармане два-три диплома ведущих вузов, превращается в крупного бизнесмена или банкира с огромными и — заметь — чистыми капиталами, его тянет на новые подвиги и завтра хочется попробовать себя уже в большой политике. Одного такого «симпатягу» мы пару часов назад наблюдали — вот яркий пример: «весь вечер на арене!» А ты видел, с каким обожанием на него смотрели девчонки? А ребята? Ведь практически каждый из них прибегал к его помощи или искал у него защиты! И каждый оказался в итоге ему обязанным.

— Ага, «монастырь тоже я разрушил»… Ты немного отклонился в сторону, Олег, ушёл от конкретного вопроса. Не нужно с таким пафосом разъяснять то, что сегодня общеизвестно. Я хоть и за границей живу, но не в джунглях Амазонки пока…

И, задержав на своём бывшем ученике взгляд, Саныч добавил уже несколько другим тоном:

— Что ты цитируешь мне своего коллегу из ФСБ? Я же спросил, для чего он нужен тебе. Что вы с генералом объективно хотите и можете предъявить ему? Обвинение в разгроме питерского криминалитета? В доведении до самоубийства или до инфаркта при помощи чёрной магии? Ты ж понимаешь, что это абсурд, бред?! А если бы всех этих бандюганов снайперы с чердаков перещёлкали, ты бы тоже стал так надрываться в поисках киллеров?

— Да, — твёрдо ответил Круглов, — потому что в любом варианте меня интересовал бы заказчик.

— Чудесно! Но я-то тебя спрашиваю об исполнителе. Зачем тебе нужен человек, по сути дела оказавший такую солидную помощь твоей конторе?

— Вы так его защищаете, будто он вам брат родной…

— Уж не знаю, какой он мне брат — родной, двоюродный или… — в голосе учителя зазвучали металлические интонации, — сиамский близнец. Может, и вовсе сестра! Только у нас с этим человеком гораздо больше общего, чем у тебя с твоим гэбэшным коллегой, который мне определённо не нравится. А ты, совсем как он, опять уходишь от ответа.

— Да вот он я, никуда не ухожу, — попытался улыбнуться Олег, однако шутить передумал. — Просто, честно говоря, твоя позиция меня… удивляет.

— Ты спросил, могу ли я помочь в твоём деле, и я должен решить это для себя, поскольку не считаю возможным, подобно тебе, кидаться сломя голову в сомнительные авантюры.

— Теперь ещё и авантюры!

— Безусловно. И чтобы окончательно определиться с нашими позициями и развеять твои последние иллюзии, давай вместе зададимся вопросом, с которого, пожалуй, логичнее было бы начать, вместо того чтобы спрашивать, зачем этот человек тебе.

Саныч наклонился к Олегу и очень внятно, хотя и тихо (отчего это прозвучало ещё более зловеще) поинтересовался:

— А для чего этот человек ему? Как, ты думаешь, поступит с этим деятелем, ежели его удастся найти, разумеется, ваш эфэсбэшный друг?

Несколько мгновений учитель и ученик в полной тишине просто смотрели друг другу в глаза. Затем Круглов — скорее не желая соглашаться, нежели споря или отрицая очевидное — медленно повертел головой.

Саныч лишь криво ухмыльнулся и всё так же тихо продолжил:

— По-твоему, у него есть альтернатива?..

Глава 33

Посвящение (4 августа 1978 года)

Девочка смотрела на звёзды, стоя у открытого окна, и не сознавала, что плачет. Плакала она как-то странно, без всхлипываний, почти беззвучно, совсем не по-детски. Даже хриплый присвист, обычно сопровождавший каждый вдох и выдох её, никак себя сейчас не проявлял. Она дышала свободно, полной грудью, жадно впитывая густые ароматы августовской южной ночи. Полная луна, неправдоподобно яркая и как будто посвежевшая, выплыла на небосвод из остывающего моря и с гримасой понимания и сопереживания заглянула в заплаканное лицо.

Это была двенадцатая встреча луны и ребёнка, встреча, происходившая регулярно, раз в год — в ночь рождения девочки. Весь год потом жила она воспоминаниями об этих встречах, а ожидание следующей, заветной, всякий раз помогало пересилить мучительные кошмары других ночей, когда надсадный хрип раздирал бронхи, а растрескавшиеся, распухшие губы, сконцентрировав пульсирующую боль, выплёвывали прокушенный шланг кислородной подушки, которая уже не помогала. Сколько раз, задыхаясь и корчась в конвульсиях, пережила она ужас умирания?! Сколько раз возвращалась к жизни, не чувствуя в себе силы жить?!

Радость бытия, переполняющая душу любого ребёнка, была неведома девочке. Она страдала, и, казалось, не существовало силы, способной облегчить её муки. Только одна ночь в году гарантировала ей абсолютное отдохновение от болезни — ночь, когда она родилась за час с небольшим до рассвета.

Девочка стояла у открытого окна и о чём-то тихо разговаривала с полной луной. Сегодня ей исполнялось двенадцать лет.

* * *

Почти неделя прошла после её дня рождения, но что это была за неделя! Шесть безоблачных дней и шесть безмятежных, ничем не омрачённых ночей! Что случилось? Куда делась истязавшая её шесть с половиной лет — полжизни! — болезнь с противным и каким-то куцым названием «астма»? Надолго ли оставила её? И оставила ли? Или только затаилась на время? Неужели этот кошмар ушёл навсегда? Возможно ли подобное счастье?

Задаваясь этими или похожими вопросами, перебирая их в сотый раз, как любимые игрушки в заветном ящике, девочка собиралась на пляж. Впервые в этот свой приезд сюда, к тётке, на каникулы она искупалась в море только вчера. Господи! Какое это было блаженство: закрыв глаза, слегка покачиваясь, лежать на воде и вдыхать резкий солёный воздух, отдав себя всю ласковому солнцу и нежному морю. А главное — чувствовать, как постепенно освобождаешься от многолетнего страха перед болезнью, точнее, от многолетнего ежеминутного ожидания муки.

Больше всего на свете сейчас ей не хотелось тащить с собой кислородную подушку, но убедить тётку в том, что днём бояться нечего — приступы случаются только по ночам — не удалось. Та заявила, что без подушки попросту не отпустит её.


Народу на пляже было, как всегда, немного. Это был так называемый «дикий» пляж, и не пляж даже, а кусочек побережья, ограниченный с обеих сторон небольшими мысками. Сюда приходили только местные, в основном после работы: окунуться, смыть дневную усталость, нагулять аппетит перед ужином, «приговорив» бутылочку-другую доброго крымского винца, и отправиться восвояси.

На сей раз лишь какая-то бабулька в колпаке из газеты, сидя на раскладушке, выясняла отношения с двумя неслухами-внуками да ватага пацанов чуть в отдалении играла то ли в войну, то ли в «казаков-разбойников». С шумом и гамом носились они среди прибрежных камней, периодически споря и уточняя, кто из них пока только ранен, а кто — увы! — уже убит окончательно.

Девочка направилась к месту, которое ещё вчера облюбовала, — у самого мыска, в противоположном конце пляжа. Несколько огромных валунов образовали там своеобразный грот, где можно было расположиться с максимальным комфортом: загорать, но при необходимости уйти и в тень; плавать, но не бояться утонуть — так как было неглубоко, а она не очень хорошо плавала. Наконец, под одним из камней имелась выемка, в которую вполне поместилась бы ненавистная кислородная подушка.

Однако, не пройдя вдоль берега и половины пути, девочка начала испытывать какое-то непонятное беспокойство, перешедшее вскоре в чувство необъяснимого страха, а затем и паники. Она хотела остановиться, повернуть назад, но вместо этого только ускорила шаги, уперев взгляд расширенных, немигающих глаз в приближающиеся каменные глыбы. Она уже не руководила ни своими чувствами, ни своими желаниями, ни своим телом. Она больше не принадлежала себе, находясь во власти смертельного ужаса.

— Здравствуй, Агата, — услышала девочка довольно приятный, хотя и несколько резкий женский голос.

На том самом месте, где вчера она нежилась на солнце, в шезлонге сидела незнакомая дама. На ней была элегантная красная шляпа, довольно длинное пёстрое платье с преобладанием чёрного и красного — очень красивое и очень дорогое, модные красные туфли и (почему-то) длинные, почти до локтя, тончайшие красные перчатки. Густые, чёрные, отливающие синевой волосы украшали редкие нити седины. В руках женщина держала, поигрывая ею, фиолетово-чёрную, абсолютно свежую розу.

— Надо же, как удачно назвали тебя родители. Мария Кирилловна и Анатолий Фомич прямо как в воду смотрели. Ну, что ты застыла, как неживая?

В чёрных, бездонных глазах вспыхнула искра — вспыхнула и тут же погасла.

— Иди сюда, золотко, устраивайся поудобнее, нам нужно о многом поговорить. Ведь я к тебе с поручением. От твоей прабабушки…

Странно, Агата сразу поняла, о какой из прабабушек идёт речь. Чего только не рассказывали о ней в их посёлке, каких легенд не выдумывали! И ведьмой называли, и в колдовстве обвиняли, и в связи с нечистой силою… Отец ещё шутил и говорил, что подобная слава у них, в степях Молдавии и Бессарабии, где на каждого жителя по пять гадалок и по две ведьмы приходится, подобная слава дорогого стоит! Только умерла-то эта прабабушка так давно, что отец и сам её почти не помнил.

Как бы в ответ на эти мысли, незнакомка продолжила с лёгкой усмешкой:

— Именно потому, что ты опоздала родиться, ягодка, прабабушка и попросила меня встретиться с тобой.

Женщина говорила негромко, спокойно, почти ласково. Тем не менее едва уловимые в её голосе металлические нотки заставляли содрогаться. Ужас буквально парализовал девочку, однако дыхание оставалось хотя и учащённым, но свободным!

— Прежде всего, знай, что тебе нечего больше бояться. Болезнь ушла навсегда, и это, — чуть заметный кивок в сторону кислородной подушки, — ты можешь оставить здесь, она никогда уже не понадобится. Врачи скажут родителям, что ты «переросла» болезнь, что такое иногда случается… Только помни, деточка, — женщина наклонилась, приблизив своё лицо почти вплотную к лицу Агаты, и взгляд чёрных глаз в очередной раз обжёг холодом, — помни: ничто и никогда не происходитпросто так!

Не спуская с Агаты немигающих глаз, незнакомка медленно выпрямилась и откинулась в шезлонге.

— А теперь я должна выполнить то, ради чего здесь. Сейчас ты узнаешь, что ждёт тебя и твоих близких. Но главное, я передам тебе великие тайные знания твоей прародительницы! Ты сможешь заглядывать в прошлое и провидеть будущее, помогать одним и карать и обрекать других! Владея тайной, ты станешь подобна…

Женщина осеклась и криво усмехнулась:

— Впрочем, суди сама. Дай-ка мне руку…

Через мгновение девочка ощутила, что сжимает в липкой ладони какой-то предмет. Она разжала пальцы и увидела овальной формы чёрный камень в простой серебряной оправе.

— Этот оникс — не украшение, не талисман и не амулет. Он, скорее, инструмент, который поможет тебе в будущей работе. И чем усерднее станешь ты трудиться, тем могущественнее и богаче будешь. Придёт время, и, продолжая дело многих поколений предков, ты выведешь собственную формулу жизни — с тем, чтобы передать её дальше.

C этими словами незнакомка вновь вонзила в неё свой взгляд и вдруг перешла на шёпот — громкий и резкий, как шипение змеи перед броском:

— А теперь смотри мне в глаза, слушай и запоминай…

* * *

Агата не знала, какая сила толкнула её на это безумство — отправиться на ночь глядя неведомо куда!.. Она чувствовала только одно: надо во что бы то ни стало разыскать бабку (почему-то именно так нарекла она эту не старую ещё женщину) и вернуть оникс, избавиться от кошмара, который та вложила в её душу, от груза, свалившегося на её плечи, от всех этих молитв, стихов, заговоров, рецептов, примо’в, которые, непонятно как, бабка впихнула ей в голову!

Она прекрасно помнила, как выскользнула в ночь из тёткиного дома. Но что было дальше? Как смогла очутиться здесь, на пустынной улице какого-то незнакомого городка?

Никогда ещё не оказывалась она так далеко от дома, совершенно одна, без взрослых! Было ли ей страшно? Уже нет. Девочка точно знала: страшнее, чем было, не будет. Просто потому, что страшнее не бывает!

Давно рассвело, но в сером, пасмурном небе солнце даже не угадывалось. По какому-то внутреннему наитию пошла она дальше: сейчас направо… так, теперь — прямо… Слева должна быть парикмахерская, а напротив, за изгородью, — красный кирпичный дом, её дом!

Неожиданно из-за угла с радостным визгливым потявкиванием выскочила маленькая собачонка, а следом за ней — девочка лет десяти. Увлечённая игрой со своей пушистой шалуньей, она не обратила особого внимания на Агату и пробежала бы мимо, если б та не обратилась к ней с вопросом, не в этом ли доме живёт… и не назвала полное имя бабки. Остановившись, девочка удивлённо и даже несколько настороженно взглянула на Агату:

— Да, она жила в этом доме…

— Как так жила? А теперь что, не живёт?

В ответе девчонки сквозило откровенное недоумение:

— Скоро три года, как… ну, как её нет… — договорила она после лёгкой запинки.

— Три года… Куда же она делась?

— Ты что, взаправду не понимаешь? — Похоже, терпение юной собаководки лопнуло. — Она умерла.

— Умерла, — тихо повторила Агата и… открыла глаза.

С минуту лежала она, не шевелясь и чутко прислушиваясь к себе. Вдох, глубже… Теперь выдох… Вдох, выдох… А сердце бьётся так, что даже слегка подташнивает…

Такое обыденное, короткое «умерла» объяснило ей всё. В свои двенадцать лет Агата не смогла бы выразить этого словами, но то ощущение запредельного, потустороннего, какого-то вселенского ужаса, которое она испытала при встрече с бабкой, вряд ли могло явиться при общении с живым человеком. Смутное чувство оформилось в уверенность: с ней разговаривала мёртвая

Резкий крик одинокой чайки вывел девочку из оцепенения. Вскочив, она огляделась: закатное солнце уже кровавило воду, на пляже не было ни души…

Дрожа всем телом, Агата начала лихорадочно собираться.

«Приснится же такое! Могла ведь вообще не проснуться! Господи, какая жуть! Как было страшно! За такие сны молоко давать надо! Чёрт, где же часы? Уже наверняка больше семи! Тётка прибьёт! И правильно сделает. Ну куда же делись часы… А это что?»

Нащупав «что-то», она засунула руку в карман и достала оттуда… овальной формы чёрный камень в простой серебряной оправе.

Глава 34

Ночное бдение (Окончание)

— Весёлый конспектик: земля с кладбища, подвалы, кровь младенцев… — Олег убрал записную книжку и ручку в карман пиджака, висящего на спинке стула. — Готовый сценарий фильма ужасов. Остаётся только придумать, что я скажу народу, отправляя его на поиски этих, с позволения сказать, вещдоков.

— А тебе ничего никому говорить не надо. Для начала найди народ, который не жалко. — В тоне Саныча не угадывалось и намёка на шутку. — Пусть проведут дополнительную экспертизу и дадут официальное заключение. Хотя, повторяю: я бы на твоём месте не торопился играть с огнём! — так же сурово добавил он и поднялся. — Ещё по кофейку?

— Да у меня и так сна — ни в одном глазу!

— У меня — ни в двух, но кофе сварю, уж извини.

— Извиняю. А знаешь, Саныч, из тебя бы классный следователь получился.

— Не подхалимничай, лучше чашки ополосни пока.

— Слушаюсь. Так я не совсем понял, могу ли рассчитывать на твою помощь?

— Видишь ли, как это ни грустно, ситуация у нас с тобой, похоже, тоже… безальтернативная…

— То есть? Безальтернативная «да» или безальтернативная «нет»?

— Ты будешь смеяться, но это решать тебе, друг мой.

— Я уже вообще ничего не понимаю!

— Да всё очень просто, — пояснил Саныч, помешивая в джезве «кофеёк». — Я не до конца уяснил пока, что за фрукт этот полковник. Одно могу повторить: он всё больше мне не нравится. При этом цель его — совершенно очевидна и отвратительна. И если ты по-прежнему намерен помогать ему в её достижении, то я тебе, безусловно, не помощник. Причём руководствуюсь не только нравственными принципами! Судя по всему, тебя впечатлила вся эта история с уголовниками. Тем не менее ты, естественно, не в состоянии правильно и в полном объёме оценить силу и, так сказать, профессиональные возможности этого или этой мистера — миссис Икс. А равно и степень опасности, которая угрожает любому, кто попытается что-то предпринять против этого «икса». Однако, можешь поверить, так же, как для меня, это не секрет для тех, кто консультировал вашего комитетчика. Вот он и решил отличиться за чужой счёт, подставив кого-то и максимально обезопасив себя, а заодно и свой департамент. — Саныч иронически усмехнулся. — А то без уголовного розыска, несомненно, ФСБ — совершенно беспомощная структура!

— Во-первых, мы — не совсем уголовный розыск. А во-вторых… Положим, мне этот Белов тоже мало симпатичен. Но и допустить продолжения деятельности пресловутого «икса» мы просто не имеем права.

— Да? Что ж, валяй, не допускай, — хмыкнул Саныч, наливая кофе в чашки. — Только позволь полюбопытствовать, о какой такой «деятельности» ты говоришь?

— О переориентации на государственные и политические институты и возможности незаметного прихода во власть так называемых криминальных авторитетов!

— Ага, а то там их уже сегодня мало! Не смеши меня. Это байка, придуманная Беловым для вас с твоим генералом. И вот больше всего меня интересует, как раз, для чего ему это понадобилось. Здесь — ключ к разгадке всего ребуса. Поэтому-то я и предлагаю тебе самому определиться с приоритетами. Решай, что для тебя важнее: неоправданно опасная и малоперспективная охота за ни в чём особо не провинившимся перед людьми человеком-невидимкой, которого полковнику ФСБ Белову почему-то очень хочется найти и уничтожить, или реальная возможность — с моей помощью — размотать весь клубок уже произошедшего фактически криминального передела, расставив всё на свои места. — Саныч с явным удовольствием отхлебнул кофе. — Иными словами, выполняешь ли ты, прости за высокий стиль, свой долг и непосредственные служебные обязанности или идёшь в услужение к мало приятному типу из спецслужб, подвергая себя и своих людей смертельному риску во имя достижения сомнительной цели и удовлетворения его кровожадных амбиций.

— А ты можешь объяснить, почему так уверен, что Белов парит нам с шефом мозги?

— Если в нескольких словах, то ответственно заявляю: вхождение во власть таким нетрадиционным путём, мягко говоря, проблематично.

— Почему?

— Это называется: в нескольких словах, но подробно. Ладно. Видимо, без небольшого ведьмовского ликбеза нам, всё же, не обойтись. Ты знаешь, какой аргумент в защиту подлинности «Слова о полку Игореве» привёл в своё время Пушкин? Он посадил в лужу всех сомневавшихся одним вопросом: «У кого из современников хватило бы на это таланта?» Чему ты улыбаешься?

— Нет, ничего. Просто я сегодня постоянно ощущаю себя опять в роли ученика на твоём уроке. Теперь ещё и Пушкин!

— Между прочим, я абсолютно убеждён, что гений Пушкина был явлен миру князем Тьмы. Я уж не говорю про внешность, характер, образ жизни и биографию поэта… Возьми только его творчество! Первое же большое произведение — «Руслан и Людмила» — насквозь пронизано дьявольщиной и ведовством. А «Медный всадник»? А «Каменный гость»? А поздняя проза?! Даже сказки… Нет, Александр Сергеевич, определённо, был там своим человеком. Так вот, возвращаясь к нашей теме… Думаешь, это так просто: пошептала бабушка что-то, поплевала, в ладоши хлопнула — и дело в шляпе? Колдовство, магия, ведовство — называй, как хочешь, — вещь серьёзная, работа тяжёлая и совсем не такая безопасная, как кажется. И товар продуцирует штучный, который «на поток» не поставишь.

— То-то все газеты забиты объявлениями!

— Угу. Надеюсь, тебе не нужно объяснять разницу между генералом и ефрейтором? Так вот, девяносто девять процентов объявлений в газеты дают «ефрейторы», зарабатывающие на человеческой беде и глупости. А оставшийся процент — в лучшем случае — «сержанты». Ни один «генерал» этого делать не станет. Ему это просто не нужно, потому что те, кому он помог, рассказали о нём другим куда лучше, чем дешёвая заказная статейка в бесплатной газетёнке. Я ведь не случайно привёл тебе слова Пушкина. Не так много найдётся даже среди «генералов» тех, кто, во-первых, сможет, а во-вторых, захочет делать что-то подобное тому, что сотворили с твоими уголовниками. Тем более — лезть в политику. Я уже говорил, что деление на чёрную и белую магию очень условно. Правильнее было бы разделить самих «магов» на три категории — хотя и эта классификация не бесспорна: тех, кто совершает только добро (я лично таких не знаю), тех, кто исключительно творит зло (их совсем не так мало, между прочим) и — самая распространённая категория — те, кто делает и то, и другое. Чтобы было совсем понятно, возьмём первое попавшееся объявление в газете, типа: «Сниму порчу и сглаз, верну любимого». Для человека несведущего, вроде тебя, это совершенно равнозначные процедуры, на самом же деле — вещи диаметральные. Потому что, если снятие порчи, пусть с натяжечкой, можно считать добром, то «возврат любимого» — иначе говоря, приворот или отворот — самое настоящее наведение порчи. Вернуть любимого таким образом можно. Только — без любви. Это страшное насилие над человеком, воздействие на его психику, в результате которого он оказывается прикованным некой невидимой цепью к тому, с кем решил расстаться, кого, быть может, ненавидит всеми фибрами души. А разорвать эту цепь — не в силах! В итоге подобная процедура укорачивает «любимому» человеку жизнь и, как и любая другая порча, ведёт вообще к очень негативным для него последствиям — от несчастных случаев и тяжёлых заболеваний, типа рака или так называемого «высыхания», до сумасшествия или самоубийства. Что? Знакомая симптоматика?

— Да уж!..

— Так что с равным успехом и с большей пользой для общественной безопасности ваш «друг» мог бы направить свои усилия против всей этой шушеры, если у него других забот нет. И искать особо не надо — бери любую газету и шуруй по списку. Однако его интересует только этот, нынешний, конкретный случай. Далее. Основной ведовской постулат гласит: «За всё нужно платить. За „ничто“ и получишь „ничто“». Причём плата должна максимально соответствовать уровню работы. В данном варианте речь идёт о сумме такой астрономической, что не приходится сомневаться в наличии особых условий оплаты и неких побудительных мотивов, которыми руководствовался наш «икс». Следовательно, это — локальный эпизод. А ваш эфэсбэшник явно пытается преувеличить возможные последствия и перспективы! И последнее. Порчу можно продуцировать, её можно снять. Только одного нельзя сделать: её невозможно уничтожить.

— Как? А куда же она девается, например, когда её снимают?

— Усиленная, возвращается к своему отправителю.

— То есть, к тому, кто её навёл?

— Здрасти вам! С какой стати? Тот, кто её наводил, — всего лишь исполнитель, а если говорить совсем точно, то, вообще, посредник между заказчиком, заплатившим ему за работу, и тем самым Поставщиком, который располагает этим «товаром» в неограниченных количествах. Порча — любая: приворотно-отворотная, на одиночество, неудачу, болезнь или смерть — наводится от имени заказчика, который её купил, сознательно совершив, тем самым, неискупимый грех перед Богом, по сути, пойдя на сделку с дьяволом. И здесь продолжает действовать всё тот же закон: «За всё нужно платить». Поэтому, честно говоря, я не очень завидую тому умнику, который «заказал» эту вашу гоп-компанию. Равно, как и любому, кто решил бы попытать счастья аналогичным образом в других сфэрах.

— Хорошо, а если человек, в результате умер?

— Значит, порча перейдёт на его ближайших родственников, пока кто-то из них не надумает от неё избавиться и не обратится к толковой бабуське.

— А если покойник был одинок?

— Вернётся сразу к заказчику. Так что, если кому-то и пришла бы бредовая мысль взойти подобным макаром на политический Олимп, он вряд ли подошёл бы даже к его подножью. Кроме того, я не стал рассказывать о разных степенях защиты, природной и искусственной, или благословении, которые делают просто невозможным наведение порчи на некоторых людей… Олег, я понимаю, что тебя эта тема захватила своей новизной, тем не менее давай не будем на ней зацикливаться. А углубился я в подробности единственно из желания объяснить, почему так уверен в том, что Белов намеренно вводит вас в заблуждение. Вот зачем ему это понадобилось — вопрос! Касаемо же ситуации в целом, у меня есть некоторые соображения. Но вначале тебе нужно определиться с собственной позицией.

— Считай, я уже определился.

— В этом случае ты должен пообещать, что точно выполнишь все необходимые действия, какими бы абсурдными или непонятными они ни казались. Это в твоих же интересах.

— Можно хотя бы узнать, о чём речь?

— Ты не понял? О той самой «защите», без которой ты имеешь все шансы очень скоро перейти из состояния в положение.

— Даже так? — попытался улыбнуться Круглов.

— Только так, — спокойно уточнил его учитель.

— Договорились. Обещаю.

— О’кей! Когда там у нас полнолуние?.. — Саныч взглянул на висящий около двери большой красочный календарь. — Вау, послезавтра! Чудесно. Я дам координаты одной женщины, живёт она километрах в сорока от города. Тебе нужно будет поездить к ней в течение нескольких дней и очень чётко, то есть скрупулёзно проделать всё, что она скажет. Зовут её Агата. А сейчас всё-таки пройдём в комнату, и я там продиктую список вещей и продуктов, которые при этом понадобятся и которыми тебе нужно обзавестись ещё сегодня. Да, вот ещё что! Когда вы встречаетесь у генерала?

— В шесть.

— Это точно?

— Абсолютно.

— А ты бы не мог потом вывести своего комитетчика «подышать» минут на пять?

— Не знаю даже… Это непросто. Хочешь на него взглянуть?

— Хотя бы посмотреть, если уж ты не можешь предложить что-нибудь более существенное!

— Например?

— Например, волос.

— Какой волос?

— Хороший вопрос, — Саныч состроил смешную гримасу. — Любой. Главное — чтобы его. А из какого места выдернут — не суть…


Проводив наконец своего ночного гостя, он вернулся в комнату, устало опустился в кресло-качалку и в задумчивости прикрыл глаза.

С одной стороны, откровение Круглова явилось для него полной неожиданностью, и почти четырёхчасовое ночное бдение потребовало колоссальных психических и энергетических затрат. С другой — он усмотрел в этом явный знак свыше — не предупреждение, а именно знак. Кому, как не ему, знать, что в жизни ничего не происходит просто так. В ней нет места для подобных «случайных» совпадений — всё подчинено закону. Никакое доброе дело не остаётся безнаказанным, и за любое зло приходится платить десятикратно…

Именно в этот — единственный за двадцать лет — день судьба (или рок) вновь свела Антиподов лицом к лицу, чтобы тут же развести снова — возможно, навсегда. И тот из них, который был лучшим — потому что был настоящим — в трудную минуту пришёл к учителю за советом и помощью. Точно так же, как он, учитель, в свой чёрный день вынужденно прибегнул к помощи того — второго, худшего…

Впрочем, какой там «учитель»! Учителем он был когда-то, в прошлой жизни, как говорят романтики. А теперь он — так… стрелочник, направляющий поезда по нужному пути. Или — под откос! Главное в этом деле — соблюдать технику безопасности. Иначе стрелочник рискует остаться без башки. Раньше срока…


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20