Зона тьмы (№2) - Укус мрака

Аньелло и все остальные проскочили мимо двери, так и не заметив ее. Вскоре они вновь оказались на террасе. Там, обзывая себя последними словами, шагал из угла в угол Герби. Бранное поле представляло собой общую свалку из тел, костей, перьев, слизистой жижи, бьющей фонтанами, и вихрей грязного снега. И над всем этим плавал тошнотворный залах горящего мусора.

Салли дралась как львица. Покрытая кровью врагов, с полным ртом перьев, с клоками вырванных волос, с ожогами второй степени, она без устали билась, но отступала шаг за шагом. Краешком глаза она заметила на террасе шерифа и в отчаянном порыве сумела туда пробиться.

– Боже милостивый, Келлерман! – охнул Герби, увидев, как она, похожая на толстую сардельку, сбежавшую с мангала, перелезает через балюстраду.

– Помогите, я совсем выдохлась! – проговорила Салли заплетающимся языком.

Скрывая отвращение, он протянул ей руку, за которую она ухватилась. Какая же она тяжелая! Салли медленно приходила в себя, стирая кровь, которая стекала ей на глаза и мешала видеть.

– Мне кажется, что мы добиваем этих, которые в перьях, – произнесла она довольным тоном.

«Вот те на, – подумал Герби, – еще одна прекрасная новость. Бог низвергнут с небес, как новый падший ангел».

– Я видела детей, – продолжала Салли, отдышавшись. – Обезображенные детишки. Они провалились в какой-то люк, бедные малыши.

– Где? – встрепенулся Герби.

«Мак-Мюллен наверняка постарается найти своих малышей».

– Здесь, внизу.

– Покажите, мы идем за вами.

Вздохнув, Салли, волоча ноги, соизволила спуститься по винтовой полупрозрачной лестнице, которая привела их к каким-то сухим канавам, наполненным парами с запахом протухших яиц.

– Здесь, – сказала Салли, указывая на трухлявую решетку между огромными каменными блоками. Ход вел, должно быть, в «каменные мешки».

Герби выбил решетку ударом ноги и проскользнул в проем. Он оказался в узком туннеле, который уходил в бездонную глубину.

– Дайте мне факел, я посмотрю, что там дальше.

– Мы пойдем с вами! – решил Марвин. – Надо держаться всем вместе.

– Я пойду вперед, – заявил Аньелло, – я освобожу вам проход.

Он протиснулся, чтобы оказаться во главе группы. Аньелло был обнажен по пояс, рубашка завязана тюрбаном на голове, чтобы пот не заливал глаза, в одной руке он держал Мисс Гранату, в другой – Мистера Автомат, а в зубах – охотничий нож. За ним следовал Бадди Коул. Дальше с зажженным факелом шел Герби, потом – Джем, Лори, Салли и Марвин.

Вдруг Аньелло остановился перед столом, на котором стоял кувшинчик лимонада и лежала золотисто-коричневая коврижка.

Стол. С пищей. Аньелло осознал, что он сильно проголодался и хочет пить. Но стол здесь?

Остальные подошли к нему и молча созерцали старый деревянный стол.

– Зачем он здесь? – громко спросил Джем. – Стол в подземелье?

– А может, это караульное помещение, – ответил Лори.

– А где караул?

– Ну… ушли, участвуют в сражении, провалились в «каменный мешок»…

Аньелло схватил кувшин, понюхал его, потом отпил глоток и пустил по кругу.

Джереми с подозрением рассматривал коврижку, хотя его рот наполнился слюной. Когда же он ел в последний раз? Он проткнул ее пальцем – ничего подозрительного.

– Кто-нибудь хочет?

Герби нетерпеливо топтался.

– Мы что, черт возьми, пришли чаи распивать?!

Марвин сунул ему в рот кусок коврижки.

– Нам надо поддержать силы.

Он быстро разделил остатки коврижки, и все, набив рты, поспешили дальше, немного смущенные проявлением таких банальных инстинктов.

Пройдя пятьдесят метров, Лори подумал, что подземелье становится все длиннее, а стены все выше. У него появилось неприятное ощущение, что он всего лишь крохотное создание, на ощупь продвигающееся в потемках, которые постоянно сгущаются, так что вскоре уже невозможно было разглядеть сводчатый потолок.

Он захотел поделиться своими соображениями с Джемом, но в этот момент они наткнулись на стену, перегораживающую проход.

– Какой странный материал… – сказал Марвин, поглаживая препятствие своими большими ладонями.

Стена была мягкой, изборожденной крохотными углублениями.

– Как будто мембрана, – сказал Лори.

– Мембрана или не мембрана, но это мешает нам пройти! – сказал Аньелло, вынимая свой охотничий нож.

Острое лезвие распороло перегородку, края которой начали закручиваться. Аньелло пролез в отверстие. Он оказался в новой темной и вонючей канаве. Ощупал стенки рукой. Оказалось, что они покрыты влажной и пенистой субстанцией. Ничего опасного.

– Все в порядке! – крикнул он.

– Никс просто потрясающая! – говорила Салли. – В жизни не встречала более энергичной девахи! Но и ей досталось, бедняжке! Ей приделали волосатые козлиные ноги, раздвоенные копыта… и такой длинный хвост… Ей вживили на голову змей, просто несколько тысяч! А под кожу – фосфорные батареи, поэтому она светится в темноте.

– И лазерные лучи вместо зрительного нерва, – вмешался Лори. – Поэтому у нее красные глаза.

– А ты откуда знаешь? – спросила сбитая с толку Салли.

– Ну, я иногда почитываю… – ответил Лори.

Джем ткнул его в бок и прошептал:

– Твоя новая победа просто супер…

– Стоп! – резко сказал Аньелло сквозь стиснутые зубы. – Вы ничего не чувствуете?!

Все стали принюхиваться.

– Кто пустил газы?

– Послушайте, Аньелло, мне кажется, что сейчас не время…

– Закройте варежку, Хейс, и принюхайтесь! Если никто из нас не пустил газы, то, значит, мы не одни в этой дыре.

– Да здесь все воняет! – возразил Джем.

– А ты, психопат, заткнись. Все воняет, но все воняет по-своему. До сих пор воняло разлагающимися трупами, а теперь воняет разлагающимся дерьмом.

Общее смущение.

– И я думаю… – неожиданно добавил Аньелло, разглядывая пол и стены, – да, я думаю… Взгляните-ка вот на это!

Он потянул за губчатое вещество, выстилавшее узкий коридор, и это вещество послушно последовало за его рукой. Потом он сунул в стену кулак, и под удивленными взглядами окружающих кулак вошел в нее как в масло. Тогда Аньелло с исступленным видом обернулся к ним.

– Так и есть! – прошептал он. – Мы в самом гнезде, и все вокруг – это живая материя!

У Джема перед глазами возникло неприятное видение миллионов и миллионов неожиданно растревоженных тараканов, шевелящихся у него на лице, на теле, на руках.

– Яйцевая капсула? – нерешительно спросил Марвин, ощупывая длинными пальцами стену.

Двух мнений быть не может, податливая и упругая. И теплая. Живой организм? Водоросль? Казалось, что вонь возрастала с каждой минутой, она сопровождалась отдаленным, все более и более глухим гулом. Словно что-то тяжелое скатывалось у них за спиной по склону.

– Прижаться к стене! – заорал Аньелло.

Инстинктивно подчинившись, они приникли к губчатой стене, которая вибрировала теперь в ритме приближавшегося объекта. Аньелло, стиснув зубы, размахивал гранатой. И вдруг они увидели. Огромный темный шар, катящийся к ним с громоподобным шумом и окутанный невыносимой вонью. Этот непонятный четырехметровый шар сотрясал все основание прохода, его, похоже, мягкая поверхность задевала стены.

– Он нас раздавит… – как зачарованный пробормотал Герби, думая о Сэм, попавшей в руки монстра.

– Лицом к стене! – вдруг закричал Лори. – Закройте глаза и рот и не дышите! Быстро!

Он толкнул Джема к коричневой губчатой стене, сильно сжав ему руку. Марвин краем глаза увидел, как огромный темный шар надвигается на Аньелло, который, казалось, пытался вдавиться в стену. Шар поглотил его, расплющил Коула, продвинулся дальше, накатился на мальчиков, на Герби, приблизился к нему. Марвин затаил дыхание, закрыл глаза и почувствовал, как мягкая и тяжелая масса с сосущим звуком попыталась оторвать его от стены. Он вдавил пальцы в губчатую поверхность, цепляя, сжимая, подтягивая ее; запах был такой ужасный; и вдруг его лицо освободилось. Шар пронесся и двигался теперь дальше, в неизвестные глубины.

Молча, с трудом восстанавливая дыхание, они смотрели, как он с шумом скатывается в бездонную пропасть. Джем заметил, что все они покрыты какой-то коричневатой грязью. Он дотронулся до лица пальцами, а потом понюхал их. Нет-нет! Не может быть! Чудовищный шар экскрементов! Они были вымазаны с ног до головы. Он захотел обтереть рот, забыв, что пальцы… и почувствовал, что его внутренности выворачиваются наизнанку, хотя рвоты не наступало.

Ошеломленный Лори пытался хоть что-то понять. И вдруг возникло видение графинчика лимонада и коврижки. Они сами подставились! Как в детской сказке!

– Яйцевая капсула, – хмыкнул Герби. – Гнездо! Да мы в гигантском кишечнике, вот что!

– Ш-ш-ш! Слушайте! – проговорил Бадди. Раздался громкий всплеск, а за ним шум водопада, и запах стал пропадать.

– Это означает, что выход совсем недалеко, – пробормотал Марвин, изо всех сил пытаясь отделаться от мысли, что он оказался вымазанным фекальными массами. – Пошли.

– А если нас по дороге раздавят?

– Вспомните, что Сэм в руках Мак-Мюллена, – сказал Герби. – Идем.

– Каково это, ходить в животе какого-то мужика? – следуя за Джемом по пятам, спррсил Лори.

– А может быть, это брюхо бабы, – ответил Джем и покраснел, потому что такая мысль казалась еще более неприличной.

Склон стал более крутым, и им пришлось держаться за стенки.

– Эй, ты понимаешь, что мы по цепочке спускаемся в его потрохах? – пробормотал Лори.

– Лишь бы это не вызвало у него колик, – мрачно пошутил Джем.

Стиснув зубы, Марвин сосредоточился на главной задаче. После хорошей ванны все пойдет лучше. Данная ситуация не вполне соответствовала его представлениям о титанической борьбе с силами Зла. Но разве все живые существа не занимаются тем, что загружают себя, а потом опоражниваются? И все это в строго определенной последовательности, длительное нарушение ритма которой может привести даже к смерти. Прием пищи, пищеварение, испражнение – вот основной цикл биологических систем на Земле. И ему, вероятно, подчинены и паранормальные системы. Или это просто некая игра, чтобы вывести их из равновесия?

– Вижу выход! – закричал Марвин. – Там свет!

Упираясь ногами под прямым углом в губчатые стены, он осторожно продвигался вперед к отверстию диаметром сантиметров пятьдесят, сквозь которое проникал голубоватый свет. Теперь запах стал гораздо более приятным, пахло свежестью и ментолом.

– Я почти достиг края! – сообщил Марвин. – Попытаюсь пройти.

– О боже мой, агент ФБР, раздробленный каким-то потусторонним анусом, через который он пытался пробиться силой… – с истерическим смешком простонал Бадди.

– Замолчите, Коул, и дайте мне лучше руку, образуем цепочку, – распорядился Герби. – Марвин, держитесь за мое запястье и медленно спускайтесь. При малейшей опасности мы вас поднимем.

Марвин подал ему руку, и вот его длинные ноги проскользнули в пульсирующее отверстие, бедра коснулись краев неровной складчатой плоти, которая регулярно сжималась и разжималась. «Не думай о том, что делаешь, – приказал он себе, – думай только о том, чтобы выйти из этого, нет, выйти отсюда, ну вот, теперь тело, а ноги-то уже на свободе, если „он" сожмется немного сильнее, то переломает тебе все ребра; ладно, не говори глупостей, Марв, давай же, двигайся и все, думай о Сэм, думай о своей жене и о ребятишках, которые смотрят сейчас по телику „За пределами действительности". Ну вот, ты почти выбрался, теперь шея, задержи дыхание. Голова… »

И вот видна только рука Марвина, которой он держится за Герби.

– Ну? – прокричал Герби.

– Похоже, что здесь вода! Отпускаю! – раздался в ответ приглушенный голос Марвина.

Плюх! Затем ободряющий крик:

– Все в порядке, давайте поторопитесь!

Герби сделал знак Лори, который мрачно разглядывал выход. Лори набрал воздуха и, извиваясь, заскользил между стенками розовой плоти. О Иисус милостивый, если бы Джуди его видела!

Плюх!

– Теперь ты, Джем. Поворачивайся поживее.

А если эта штука сожмется вокруг шеи и переломит ее? Джем вздрогнул, собираясь с силами. Раз, два, три, оп! Закрыв глаза, он прыгнул к свету головой вперед.

Плюх!

Бадди перекрестился.

– В первый раз в жизни прыгаю «солдатиком»! – крикнул он, прежде чем скрыться.

Плюх!

– Если вы думаете, что я полезу через… это… – прорычал Аньелло, лицо которого свело от отвращения.

– А вы вообразите себе, что это второе рождение… – невозмутимо заметил Герби. – Ну, я-то попробую.

Плюх!

Аньелло закрыл глаза. Кто-нибудь заплатит за это.

Плюх!

Всплыв на поверхность, Лори открыл глаза. Они плавали в чем-то похожем на озеро с гладкими и отвесными берегами. Вода была холодной, прозрачной и ярко-голубой, и он с удовольствием почувствовал, как растворяется покрывавшая его тело пленка.

Все озеро было окружено белыми отвесными скалами. Гладкими и голыми. Марвин рассекал воду мощным кролем, затем пытался уцепиться за стену, но каждый раз соскальзывал и падал в воду. По таким стенам невозможно залезть наверх.

Салли лежала под водой, удивляясь, зачем другие прилагают столько сил, чтобы плыть. Ведь так приятно оставаться под поверхностью. И кроме того, вода заполняла ее выпотрошенный живот и выходила между ног, что напоминало приятные забытые ощущения.

– Мы будем без конца плавать по кругу и наконец утонем, – холодно сказал Аньелло. – Стенки слишком высоки, зацепиться совершенно не за что.

Герби ощущал, что его охватывает чувство покоя. «Покой, предшествующий полному отчаянию», – подумал он. Саманта теперь, уж конечно, мертва, заживо расчлененная монстром. Он тоже скоро умрет и соединится с ней, и тогда оба они будут призваны в армию Никс и будут сражаться против того, что прежде защищали; вот такая выходит шуточка, от которой голова идет кругом, но это то же самое, что плавать в воде с дезинфицирующими средствами, к тому же очень холодной, и вот его мозг начинает размягчаться и…

– Что вы делали в животике моего папочки?

Гм? Герби прикрыл глаза, он, должно быть, теряет сознание. Небо нахмурилось, вода озера стала серой. Озера? Какого озера? Он с трудом припомнил… Герби огляделся. Салли Келлерман, кажется, утонула. Бадди плавал кругами, распевая «My Solitude»[51]. Марвин, как парализованный, скрючился возле одной из стенок. Джем и Лори, бледные, с открытыми в немом крике ртами, судорожно били по воде ногами. Аньелло лежал на спине, подняв над водой руку с гранатой. Герби увидел, что все в безмерном ужасе смотрят вверх.

– Что вы делали в животике моего папочки? – повторил резкий голос, пронзительный, как сирена пожарной машины.

Герби поднял глаза и не смог справиться с шоком.

Над ними склонилось лицо величиной с футбольное поле. «Маленькая девочка гигантских размеров», – подумал Герби. Маленькая девочка с аккуратно причесанными светлыми кудряшками. Ее огромными глаза были цвета зеленого камня. Глаза ящерицы на худеньком и белом как мел личике. Красные узкие губы – как открытая рана над белыми острыми зубками. Девочка провела языком по губам. Даже странно, до какой степени рот, если рассматривать его так близко и когда он такой огромный, похож на прекрасное орудие для захвата и пожирания… Это маленькое чудовище вполне могло съесть их как конфетки. Голова склонилась немного ниже к поверхности прозрачной воды.

– Папочка, в туалете плавают какие-то насекомые! – произнесла она, и Марвин подумал, что сейчас оглохнет.

Тягучий голос, похожий на разваренный гороховый суп, пророкотал что-то невнятное.

– Мне можно наколоть их на булавку вместе с бабочками? – опять спросила девочка.

Джему показалось, что его уже пронзает длинная игла, и он застонал.

– Ты не понимаешь, что я работаю? – прорычал голос, похожий на гороховый суп. – Делай, что хочешь, но оставь меня в покое!

– Ваш папа Версус? – прокричал Лори, и его голос прозвучал как писк мышонка.

Девочка посмотрела на него так же безразлично, как если бы он был картинкой на фаянсе.

– Мой отец – это не мой дядя, противный таракашка! – заявила она и поджала губы. Потом она добавила с гадкой улыбкой: – Я Анике. Добро пожаловать в Дерьмовую Страну!

И, захлебываясь смехом, она спустила воду.

Сифонная труба. Водоворот обеззараживающих средств. Долгое падение, легкие, лишенные воздуха, готовы разорваться. Миллионы пузырьков. И вдруг – воздух! Воздух!

– Я уж думал, что подохну, – пропыхтел Джем, делая глубокий вдох затхлого воздуха.

– Видел бы ты себя, мужик! Ты был похож на морского котика! – сообщил ему Лори, шлепая по ручью, в который они приземлились.

– Никто ничего не сломал? – едва поднявшись на ноги, поинтересовался Марвин.

Аньелло, не отвечая, отряхивался от воды, окинув всех тяжелым взглядом.

Лори посмотрел наверх: потолок находился на привычной высоте, и больше не было ощущения сдавленности. Возможно, что вода унитаза послужила противоядием… Бадди оперся на стену, чтобы немного отдышаться. Это был настоящий курс дезинтоксикации! Сколько воды! Он увидел, как мимо прошла массивная фигура. С Уилкокса стекала вода, а сам он вел себя так, словно вышел из-под душа.

Герби внимательно оглядывался. Кажется, стены сделаны из камня. Это не живая кишка. Место было очень похоже на канализацию, и они брели по воде, которая доходила им до середины бедра. Пахло сыростью, холодом, мокрым кирпичом, землей. Будто прогуливаешься в дождливый день под кладбищем. Если только вообще могла прийти мысль о такой прогулке… Вдруг он ощутил приток адреналина. Там, на цементном выступе, что-то блестело! Он бросился вперед, едва не сбив с ног Лори.

– Это браслет Сэм! Они прошли здесь! Скорее!

– Мне кажется, что выражение «минуточку передохнуть» просто отсутствует в вашем лексиконе? – спросил Бадди, вновь пускаясь в путь.

– Что верно, то верно, толстушка, – заметил, обгоняя его, Аньелло.

Толстушка, он? Бадди украдкой ощупал себя. При таких нагрузках он потерял, должно быть, не менее тридцати килограммов. Сэнди его не узнала бы. Сэнди. Забавно было представлять, как она прохаживается на солнышке в том мире, где можно посидеть, пропустить стаканчик, и тебя не потревожит воинственный ангел или изголодавшийся мертвец, и можно не бояться, что тебя засунут в чьи-то кишки. Скучновато ей, бедняжке Сэнди. Герби почти бежал, хотя ему очень мешала тошнотворная вода. Сэм отлично придумала – оставлять что-нибудь на каждой развилке. Браслет, потом кольцо, пуговица, еще одна пуговица…

Рут заблудилась. Измученная, она уже готова была оставить свою затею, когда оказалась в большой черной комнате, стены которой были облицованы чем-то вроде полированного гранита. Впрочем, если это помещение можно было назвать комнатой. Здесь не было никакой мебели. Огромное венецианское зеркало занимало почти целую стену. А через потолок виднелось небо. Все эти звезды, сияющие день и ночь, вызывали неуверенность.

– Вы что-то ищете? – раздался мелодичный голос. Рита! Возникла на пороге, как собака, защищающая логово своего хозяина. Рут постаралась вежливо улыбнуться.

– Я хотела бы повидаться с Кетером.

– Вам назначена встреча?

– Кетер никогда не отказывается от встречи со мной, – уверенно возразила Рут.

– Сожалею. Но в данный момент его нельзя видеть… – отвечала Рита. – Магдалина безуспешно его разыскивала.

– Ну что ж, я подожду его, – решила Рут.

– Возможно, это затянется, – заметила Рита, машинально притрагиваясь к своим стигматам.

– Я не связана временем.

Какая жуткая рана на лбу. Кетер проявил доброту, оставив эту женщину секретаршей.

– Как вам угодно, – вздохнула, выходя, Рита.

Она и так уже запустила свою работу. Если старая карга хочет торчать здесь до тех пор, пока не превратится в мумию, – милости просим.

Саманта никак не могла понять, прекратятся ли когда-нибудь странствия Мак-Мюллена по подземелью. Ей казалось, что с нее сняли скальп, и она с трудом сдерживалась, чтобы не завопить, умоляя остановиться. Только бы Герби нашел те знаки, которые она, действуя с крайней осторожностью, сумела оставить по пути их следования!

– Папа!

«О-о, не может быть!»

– Папочка! Мы здесь!

Бренда и Язон с радостным кудахтаньем бросились к отцу.

– Мы потерялись! – плакал Язон холодными слезами. – Мы не могли найти выхода!

– Это он виноват, он все время поворачивал направо…

Аллан грубо бросил Саманту, и она скатилась на самое дно канализации, изрядно хлебнув воды. Отец обнял детей своими изувеченными руками.

– Ну, все, все. Папочка с вами, мы сейчас выйдем отсюда и вернемся домой.

– Папочка приготовил кое-что для пикника! – пришел в восторг Язон, заметив Саманту.

– Классно! Я умираю от голода!

Бренда бросилась к Сэм, выплевывавшей липкие микроорганизмы, и та почувствовала, что ее поднимают с земли.

– Нет! – заявил Аллан, грозя своей культяшкой. – Мы пока не будем ее трогать.

Пока? Еще полчаса? Или два часа? Сколько времени осталось до того момента, когда восьмилетняя девчонка разорвет меня своими молочными зубами? Герби, найди же меня, умоляю!

— А почему? – захныкала Бренда.

– Мы хотим есть… – присоединился и Язон.

Почему? Аллан не знал, что ответить. Но он не хотел лишиться этой женщины. Он хотел смотреть на нее, смотреть на ее рыжие волосы, на ее бледную кожу, усеянную веснушками. На ее пышную грудь. Хотел спрятать голову между ее грудями. Забыть весь этот бардак. Уснуть. Наконец уснуть.

– Папочка нашел новую мамочку, – заявил он наконец.

– Что? Эту… эту… страхолюдку?!

Бренда крайне возмутилась и ударила Сэм ногой. Но она никак не ожидала, что отец отвесит ей пощечину, и упала, сев в грязную воду.

– Я уже сказал, чтобы ты к ней не прикасалась! – прорычал отец, сверкая глазами.

Чувствуя, как пылает щека, Бренда рассматривала, полуприкрыв веки, ненавистную рыжую тетку. Разорвать эту мерзавку. Сожрать ее. Не займет место мамочки. Никогда. Папочка потерял голову. Не может быть, чтобы он захотел привести эту дрянь в наш дом! В мой дом! Ей так хотелось вонзиться в мягкую плоть этой бабы, что у нее даже зубы разболелись.

Сэм, потрясенная, переводила взгляд с одного на другого. Нет, это просто сон! Этот мешок тухлого мяса хочет на мне жениться? Он полагает, что я буду играть в дочки-матери с этими двумя помойными ведрами на ножках?!

— Ну, так что же мы будем теперь делать? – продолжал допытываться Язон. Он тер глаза маленьким кулачком, покрытым личинками мясной мухи.

– Замолчите! – приказал Аллан.

Шум. Довольно близко. Приглушенное эхо. Что-то двигается по воде. Что-то, и не одно. Быстро. Решительно. Приближается прямо к ним. Опять эти проклятые живые! Его никогда не оставят в покое! Он снова схватил Сэм.

– Бежим! Поторапливайтесь, малыши!

– Герби! – завопила Саманта. – Герби, сюда!

– Заткнись! – сильно ударив ее, прорычал Аллан. Уже не чувствуя боли, отбиваясь руками и ногами,

Сэм уцепилась за заржавленную скобу.

– Герби!

– Сэм!

Голос был далеким, но довольно четким.

– Мы идем! Держись!

– Герби! – непрерывно орала Сэм, словно ее голос являлся связующей нитью между ними. Она не обращала внимания на град ударов, сыпавшихся на нее.

– Вот видишь, ее надо убить! – кричала Бренда. Она была права, и Аллан прекрасно это знал. Но он не мог на это решиться. Ему нужна была эта женщина. Чувствовать, как ее теплая плоть согревает его ледяные кости. «Убей ее! Подчиняйся! – завывал голос в глубине его черепной коробки. – Подчиняйся, раб!»

– Нет! – взвыл Аллан, хотя никто не понимал, что он хочет сказать. – Нет, осточертело подчиняться! Проваливай, кто бы ты там ни был!

Едва он произнес эти слова, как невидимые тиски сдавили ему голову, проломили виски, а из ушей, изо рта и из ноздрей брызнули мириады тараканов. Казалось, что его тело танцует, привязанное к веревке. Дети плакали, уцепившись за его дергающиеся ноги. Сэм медленно поднялась. У нее на глазах Версус убивал МакМюллена. Он давил его как муху. Она начала отступать в направлении уже ясно различимых шагов.

– Сэм!

«Боже милосердный, благодарю тебя!»

Она бросилась в объятия Герби, ощущая себя счастливой оттого, что его руки такие сильные. Словно под звуки неведомой джиги, исполняемой для него одного, Мак-Мюллен продолжал дергаться, и его движения сопровождались хрустом костей.

– Ему же надо помочь! – пронзительно закричала Салли и бросилась к Аллану, вызвав всеобщее удивление.

Это тот мужчина с детьми из морга. Такие же жертвы, как и она. И она не допустит, чтобы они подохли у нее на глазах! Она набросилась на невидимую руку, которая трясла беднягу, и наугад вонзила клыки. Да, здесь кто-то есть. Прозрачная пуповина. Разорвать ее. Укусить. Перекусить.

Острая боль в запястье. Запястье? Ах да, человеческое понятие. Тюрьма из кожи. Пронзительная боль. Впивающиеся и кромсающие мелкие острые зубы. А почему? Ах да, ведь идет война. Полная неразбериха. Хаос и Мрак. О вы, мои предки! Зачем было порождать Кроноса?[52] И зачем проявлять вслед за тем такую суровость? Почему не позволить ему пожрать нас всех и оставить мир отдыхать, как поле под паром?

Аллан рухнул на землю, как тюк вонючего тряпья.

– «Это» его отпустило, – сказала Салли. – Эта штука его отпустила.

Она осторожно склонилась над ним.

– Пожалуй, жизнь еще теплится. Пожалуй, эти свиньи вообще лишили нас возможности подохнуть!

– Так с вами все это проделали свиньи? – спросил Джем. Он вообще перестал что-нибудь понимать.

– Ну, мужичок, это ведь просто такое выражение! – сказал Лори, помахивая рукой перед глазами Джема. – Ну-ка, сколько у меня пальцев? Эй, эй!

Аллан сел и потряс головой.

В голове явственно звучали бубенчики.

– Возможно, вам следовало нести ее под мышкой… – пробормотал Бадди.

– Ты издеваешься над моим папочкой, гнусный педик! – угрожающе произнес Язон.

– Какое очаровательное маленькое создание! И как развит для своих лет!

– Я предполагаю, что вы нас сож-же-те… – грустно поглядывая на детей, обреченно произнес Аллан заплетающимся языком.

Молчание.

– Ну зачем вы так говорите, старина?! Мы вот-вот выиграем сражение! – возразила Салли, дружески хлопнув его по плечу.

Аллан взглянул на нее подозрительно. Да о чем она говорит? Неужели она считает себя живой?

– Ну, прежде всего надо выбраться из этого дерьмового местечка! – продолжала Салли, взяв на руки Язона. – Берите малышку и пойдем.

Первым побуждением Язона было укусить эту толстую бабу, но он вовремя остановился. От нее пахло совсем как от папочки! Как от Бренды! Как от мертвого кролика, которого Гавк спрятал когда-то в гостиной.

– А у тебя есть дети? – спросил он, спрятав свое слизистое лицо в приятной вони ее шеи.

– Нет, к сожалению. Мой мерзавец муж был бесплоден. А я всегда мечтала иметь детей, – заключила Салли, крепко обняв Язона.

Она углубилась в сводчатый лабиринт. Аллан, словно пораженный каталепсией, последовал за ней, увлекая за собой разъяренную Бренду.

Марвин и все остальные нерешительно смотрели, как они удаляются. И только Аньелло нетерпеливо повторял:

– Надо их сжечь! Проклятие, вы все – просто ничтожества! Дайте мне факел!

– Нет! – возразил Герби. – Посмотрим, что будет дальше. И прежде всего, как сказала Салли, надо выбраться отсюда.

17

В конце концов, прижав к груди драгоценный флакон, Рут заснула под этим великолепным зеркалом. В этой зловещей черной комнате было холодно. Ей снилось, что Кетер вернулся, склонился над ней и согревает своими огненными руками. Огненными? Да, Кетер, искрящийся, как звезда, и, как звезда, себя истребляющий. Кетер-костер. Но этот огонь не обжигал. Этот огонь был чистой энергией, вливавшейся в ее старые вены.

В восторге от своего сна, Рут шевельнулась, случайно нажав на секретный механизм, спрятанный в позолоченной раме, которая тотчас бесшумно повернулась вокруг своей оси, и Рут оказалась по другую сторону зеркала.

Салли Келлерман и Мак-Мюллены выбрались наконец на поверхность, где хлестал проливной дождь. Поле битвы было теперь просто грудой трупов, вокруг которых вились голодные мухи. Сражающиеся бились на равных, яростно калеча друг друга. Никс скакала на своих козлиных ногах, неся разрушение с легкостью, рожденной долгой привычкой. Михаил, огромный, с крыльями, вымазанными кровью и гноем, наступал на нее, по щиколотку увязая в трупах, щелкая челюстями на ледяном ветру космического пространства.

– Как же мы вернемся домой, папочка? – спросил Язон. – Я так устал…

– Не знаю… Я уже ничего не знаю, – прошептал совсем растерявшийся Аллан.

То нечто, что контролировало его душу, кажется, исчезло, и он оказался лишенным всего и уже ни в чем не был уверен. Он обернулся к Салли, чья напористость и пышная фигура оказывали на него ободряющее действие.

– Ладно, вот что я думаю, – сказала она. – Крошки просто валятся с ног, так они хотят спать, да и вам тоже не помешают хорошая ванна и немного отдыха. Мы сделали, что могли. Теперь хватит, вернемся домой.

– Да, но как?

– Лодка! – закричала Бренда. – Папочка, лодка!

Вдалеке показалась плоскодонка, которой правила длинная коричневая фигура. Лодка плыла по потоку какой-то потрескивающей энергии к краю поля битвы.

Они побежали навстречу лодке, размахивая руками, чтобы привлечь внимание кормчего.

Рут открыла глаза. Она была не одна. Рядом с нею слышалось чье-то дыхание. Тяжелое дыхание с присвистом.