Семь цветов радуги

      "Так чему же я завидую? - спрашивал сам себя Тимофей в мучительном недоумении. - Характеру Шульгиной? Странно, но это именно так, потому что больше завидовать нечему. Все так же доступно и мне, как и ей. Кто же мешает технику Бабкину изобретать или работать совсем по-новому, как передовые люди на заводах или здесь в колхозе та же Ольга и ее товарищи?" Он вспомнил девочек на школьном мичуринском участке - синеглазую Капку, разводившую гусениц дубового шелкопряда. Всюду опыты, всюду поиски!
      Навстречу Тимофею плыли зеленые горы: это были высокие возы сена. Вихрастый мальчуган с гордостью восседал на возу и снисходительно смотрел сверху вниз на городского парня. Бабкин стал на обочине, пропустил мимо себя возы и снова зашагал по дороге. Его невольно тянуло на кукурузное поле, где работал Ванюша Буровлев.
      Издалека Тимофей заметил его коричневый костюм. Бабкину захотелось извиниться перед парнем за свою горячность.
      Молодые колхозники проворно орудовали тяпками, заканчивая обработку оставшегося участка, где уже прошел культиватор. Куда девалась ленивая размеренность движении, которую Бабкин наблюдал у многих из них до "ночной операции" Стешиных девчат.
      Стеша была уже в поле на противоположной стороне дороги. Вместе со своими подругами она продолжала прополку кок-сагыза.
      Не слышно ни песен, ни звонкого девичьего смеха. Чувствовалась какая-то скованность и неловкость. Парни были обижены на девчат, а те, в свою очередь, хранили терпеливое молчание. Они боялись, смехом ли, песней, показать свое торжество. Эдак навсегда обидишь ребят... А они все-таки хорошие, хоть и с ленцой иногда...
      Мимо Бабкина трое девчат везли бочку с водой. Тимофей заметил коренастую девушку с широкими, как у молотобойца, плечами. Идет она позади бочки и вместо того, чтобы подталкивать ее, только держится за тележку - делает вид, будто ей тоже тяжело.
      Бабкин несколько раз встречал эту девчонку и на поле и в деревне. Это Нинка Лукьяничева. Она, как рассказывала Стеша, буквально шагу лишнего не ступит. Думает только о женихах и нарядах. О ней всегда с неприязнью говорили подруги. Тимофей смотрел вслед удаляющимся девчатам. "А я что? - невольно подумал он. - Тоже иду вслед за колхозной повозкой и делаю вид, что очень хочу помогать комсомольцам..."
      - Товарищ Буровлев, - решительно обратился к нему Тимофей, пробравшись сквозь широкие кукурузные листья. - Я оторву вас от работы только на три минуты.
      Парень разогнул спину и хмуро взглянул на Бабкина.
      - Чего еще? Антошечкина с белым флагом прислала? Некогда мне с вами разговоры разговаривать.
      - При чем тут Антошечкина? Я от себя к вам обращаюсь.
      - У нас начальство принимает только по воскресеньям! - со смехом крикнул парень в красной майке. - Ивану Спиридоновичу некогда.
      - Возьми, москвич, тяпку, для здоровья полезно!
      - Нечего девчатами попрекать. Поработал бы с ваше.
      - Смешки только строить, нет бы дождь послать!
      - Чего вы, ребята! Он же не бог.
      - А не бог, пусть берет тяпку.
      - За этим я и пришел, - спокойно сказал Бабкин. - И если вы не возражаете, то с удовольствием поработаю.
      - Ай да москвич, шустрый!
      - Ванюшка, дай ему "орудие производства".
      - Да что вы, ребята, он у нас все стебли порежет.
      Тимофей не стал дожидаться разрешения. Он схватил лежащую у дороги мотыгу и быстрыми, уверенными движениями начал рыхлить землю. Недаром Бабкин еще вчера практиковался на Стешином огороде. Он не позволит смеяться над собой.
      * * * * * * * * * *
      Только к вечеру Тимофей ушел с кукурузного поля. Все тело ныло от усталости, как после лыжной прогулки. Болели спина, руки, прорвавшиеся водяные мозоли на ладонях, но что все это значит в сравнении с чувством огромной радости, которую сейчас испытывал Тимофей.
      Он доказал ребятам, что умеет обращаться не только с паяльником. Если нужно, он будет работать как рядовой колхозник на поле.
      Занятый своими думами, Тимофей не заметил, как подошел к пастбищу. Недалеко от него темнело вспаханное поле. На узкой зеленой полоске вырисовывался силуэт гусеничного трактора.
      Бабкин хотел повернуть обратно. Он избегал встречи с Тетеркиным. Ему казалось, что около любого трактора он встретит насмешливого изобретателя. Однако малодушие не было отличительным свойством характера Тимофея. Бабкин понял, что если он повернет назад, значит, ему на все наплевать. Значит, только для своего спокойствия он не хочет видеть Тетеркина? Нет, с этим примириться нельзя!
      Еще увереннее зашагал Бабкин по краю поля. Сейчас, если он встретит здесь механика, то выскажет все, что он о нем думает. Довольно играть в прятки!
      Он подошел к трактору. Белогубая корова тянулась к пучку травы, застрявшему в гусенице, и косила глазом на незнакомого человека.
      Опять этот одинокий трактор. Где же его хозяин? Из-за машины вышел младший Тетеркин, снял свою широкую шляпу и вопросительно посмотрел на Бабкина.
      - Здравствуйте, - не скрывая своего удивления, приветствовал он московского техника. - Вы кого-нибудь ищете?
      - Мне твой брат нужен.
      - Он только что ушел, - с сожалением сказал пастушок. - На шестом поле с машиной что-то случилось, вот его и вызвали. Хорошо, я близко со своим радио был.
      Сергей любовно посмотрел на блестящую коробку радиостанции и, помолчав, спросил:
      - А зачем он вам, Кузьма-то?
      Бабкин помедлил с ответом, затем достал из кармана зелененькую книжечку, которую уже однажды предлагал механику.
      - Я хотел передать вот эту инструкцию твоему брату. Тут есть описание некоторых новых деталей автоматики.
      Младший Тетеркин задумался. Густые брови совсем опустились ему на глаза.
      После недолгого молчания он поднял голову и прямо посмотрел Тимофею в лицо:
      - Значит, вы про это дело хорошо понимаете?
      - Разбираюсь, - лаконично ответил Бабкин.
      - В комсомоле состоите? - продолжал допрашивать его Сергей. Его лицо было очень серьезным и напряженным, будто он решал какую-то сложную задачу.
      - Да вот уже почти четыре года, - скромно, но с заметной гордостью ответил Тимофей.
      - Покажите билет... пожалуйста.
      - Ты что же, мне не веришь? - удивился Бабкин.
      - Нет, - смутился подросток, - я просто хотел поглядеть, какие билеты у вас в Москве.
      - Как и везде. Разве не знаешь этого? Ну ладно, можешь посмотреть.
      Бабкин расстегнул пуговку на гимнастерке, затем на внутреннем кармане и вытащил серую книжечку, заботливо спрятанную в прозрачный пакетик, склеенный из целлулоида.
      - Видишь, как надо хранить билет, - назидательно заметил он. - В воду попадешь, и то не промокнет.
      Он сказал это, вспомнив свое купание под фонтаном. Пастушок с любопытством раскрыл комсомольский билет, посмотрел и со вздохом протянул назад Бабкину:
      - У меня такого еще нету. Райком утвердит, тогда получу.
      Он с завистью глядел, как техник прячет билет. Бабкин застегнул пуговицу и с вопросительной улыбкой взглянул на подростка.
      - Может, присядете? - предложил Сергей. - Разговор есть. Да нет, не здесь, - воскликнул он, увидев, что гость опускается на землю. - Тут жара, в холодок давайте.
      Он повел Бабкина в тень от трактора. Откуда-то вышмыгнул босоногий Никитка. Он заморгал любопытными глазенками и молча уставился на Бабкина.
      - Смотри! - чуть прикрикнул на него "начальник", и тот мигом пустился за черной коровой, которая залезла на пашню.
      Когда техник сел, Сергей тоже задумчиво опустился на траву, вынул из кармана тоненький хвостик морковки, надкусил ее, но, взглянув на гостя, конфузливо отбросил.
      - Как вы считаете, может ли человек по-настоящему что-нибудь сделать один? - спросил Сергей. - Чтобы ему никто, никто... ну, ни единый друг не помогал? Сергей зажмурил глаза и потряс головой.
      - А он что, на необитаемом острове живет?
      - Да нет, кругом людей сколько угодно.
      - Может, нехорошие это люди? - шутливо спросил Тимофей. - Или, наверное, живет этот человек за границей и боится, что его ограбят, если он расскажет о своем деле?
      - Опять не так. Люди кругом свои, советские.
      - Так, может быть, человек он нехороший?
      Сергей помолчал, затем вздохнул:
      - Нет, он... очень хороший... Даже комсомолец, как и вы.
      - Тогда он просто ошибается. С ним надо поговорить, и все, - сказал Бабкин, а сам подумал: "И все! Как это просто у тебя получается, товарищ Бабкин. Что ж ты с ним никак не договоришься?"
      Сергей щипал травинки и раскладывал их на крышке радиостанции.
      - Вчера на бюро комсомольское вызывали... - продолжал он.
      - Кого? Тебя?
      - Зачем меня? Его вызывали.
      - Это кого же, его? - Тимофея удивляло нежелание Сергея назвать своего брата.
      - Того человека, - уклончиво ответил младший Тетеркин, - который ошибается, как вы сказали.
      - Ну и что же он?
      Пастушок с досадой смахнул с крышки травинки.
      - Молчит и ничего не рассказывает.
      - А может быть, ему и сказать нечего?
      - Ну, это вы зря! - с обидой заметил Сергей. - Может, этот комсомолец самый что ни на есть лучший изобретатель. Может, и в Москве таких не очень много...
      - Хватает, - недовольно сказал Бабкин, подумав, что таких изобретателей, как Тетеркин, у них в институте по десять в каждой лаборатории.
      - Читал я, что у вас в Москве есть такие люди, которые работают сразу на трех станках, - сказал Сергей, не обращая внимания на замечание Тимофея. Правда, такие есть?
      - Многостаночники? Сколько угодно. На каждом заводе. И работают они не только на трех станках, а и на пяти, даже больше. Есть такие заводы, где в цехе целая уйма станков, а обслуживают их только три человека. Все делает автоматика.
      - А у нас нет таких людей. И машин тоже нету, - с обидой проговорил Сергей. - Вот, к примеру, трактор - тоже станок, только обрабатывает он не железо или там сталь какую-нибудь, а землю, - убедительно доказывал он. - Но почему нельзя на этих трех станках работать одному человеку? Почему на тракторе, скажем, когда пашут, должны работать двое, а то и трое?
      - Так, значит, ваш изобретатель хочет, чтобы не на одном тракторе работали три человека, а на трех машинах один? - спросил Тимофей.
      - Ага! Как многостаночники.
      Бабкин задумался: "Вот тебе и пастушок! "Тракторист-многостаночник". Как это странно звучит. Но ведь идея правильная. Колхозное хозяйство - это комбинат. В нем заводы и цехи. Почему же в цехе, обрабатывающем землю, где используются движущиеся станки - тракторы, не провести такую автоматизацию, чтобы сократить число занятых в цехе людей? Почему начальник цеха Тетеркин не может заниматься этими делами?"
      Пастушок привстал, посмотрел из-за трактора на дорогу. Не идет ли там Кузьма? Нет, пока никого не видно. "Ну ладно, будь что будет, - решил Сергей. - Почему не довериться московскому комсомольцу?"
      Младший Тетеркин с самой первой встречи почувствовал симпатию к Бабкину. Ему все нравилось в нем: и солидная, важная походка, и спокойный, чуть с хрипотцой разговор, и его почти военная форма. В этом отношении Сергей не понимал своего брата, носившего в праздничные дни костюм, шляпу и пестрые галстуки, такие же, как у товарища, который приехал с Бабкиным.
      "Вот настоящий парень, - думал пастушок, глядя на техника. - Научная голова... Хороший бы из него пастух вышел", - неожиданно заключил он. Сергей имел особое мнение о значительности своей профессии. Впрочем, сейчас ему нужна была научная консультация совсем по другому вопросу.
      - Вы, может, знаете, кто такой трактор выдумал? - спросил он.
      - Который без тракториста работает? - рассмеялся Бабкин. - Нигде не читал. Обыкновенный трактор изобрел русский изобретатель, сын крепостного крестьянина Блинов, а вот такой, автоматический, ни в каких книгах не описан.
      - Ну, значит, пропишут еще, - убежденно сказал Сергей.
      - Определенно, - согласился Бабкин. Пастушок встал, прошелся по траве, чтобы размять занемевшие ноги, и остановился около Тимофея.
      - Кузьма Тетеркин - мой брат, - сказал он, высоко подняв голову. - Вот про кого пропишут в газетах. Он один будет работать на трех тракторах. А новых трактористок - Нюшку Самохвалову и Ленку Петушкову - обратно в полеводческую бригаду отправят, - добавил Сергей с явным торжеством.
      Молодые трактористки, которых выучил Кузьма, часто подшучивали над пастушком. Он хотел получить еще одну специальность - стать трактористом, но Кузьма наотрез отказывал ему в этом. видимо считая для себя неудобным начальствовать над братом. В присутствии девушек он говорил, что Сережка еще очень мал для такого серьезного дела. Новоиспеченные трактористки важничали и даже не подпускали пастушка к машинам.
      - Вот только у Кузьмы ничего не получается, - с грустью признался пастушок, представив себе, что и Нюшка Самохвалова и Ленка Петушкова долго еще будут задаваться, - без них не обойдешься. - Может, посмотрите, а? - с надеждой в голосе спросил он Бабкина.
      - Кузьма узнает, не уйти мне живым, - пытался отшутиться Тимофей.
      - Нет, он у нас добрый. Никогда не дерется! - по-мальчишески наивно возразил младший брат, вспоминая, что за все свои проделки он так ,и не был в ответе перед Кузьмой.
      Тимофей встал и похлопал рукой по радиатору.
      - Ну, показывай своего больного.
      Сергей обрадованно вскочил на подножку, открыл дверцу кабины и, забравшись внутрь, крикнул:
      - Идите сюда! Тут у него вся механика.
      Прежде всего, Бабкин увидел закрытую металлическую коробку, укрепленную посредине кабины между рычагами переключения гусениц. Из кожуха аппарата высовывались двигающиеся тяжи, хомутиками скрепленные с рычагами и с другими органами управления машины. Опытный глаз техника сразу заметил, что все это устройство легко снимается, а в случае нужды может и просто выключаться, стоит только ослабить барашки на хомутиках.
      Младший Тетеркин повернул ручки запоров на кожухе и снял его.
      - Смотрите все как есть.
      Тимофей увидел знакомые детали: реле, соленоиды с втягивающимися сердечниками, храповые колесики, электрический счетчик оборотов, В большинстве случаев все эти детали были самодельными.
      "А монтажик так себе", - решил Бабкин, заметив плохо зачищенные провода, большие тусклые капли олова на их концах, небрежное расположение мелких деталей.
      Он невольно поправил проводничок, изогнутый не под прямым углом, как этого требует настоящий, "художественный монтаж".
      - Если нам надо пропахать поле длиною в пятьсот метров, то вот здесь сбоку ставится ручка на цифру пятьсот, - объяснял Сергей. - Счетчик оборотом считает эти метры. Вот здесь счетчик, - показал он пальцем. - Как дойдет трактор до конца поля, счетчик включит обыкновенное реле, и тогда вот эта железная палка потянет за рычаг. Поворачивай, мол, вправо...
      - Понятно, - перебил его Бабкин. - А на другом конце поля - опять вправо. Так он и будет ходить вдоль борозды, пока не дойдет до центра поля.
      - Кузьма говорит, что и так можно сделать, но ему не это нужно.
      - Чего же он хочет?
      - Чтобы машина ходила, как челнок: взад-вперед. Он уже придумал, как у него будут два плуга прицепляться, один спереди, другой сзади. Но вот пока не получается, чтобы плуги не ходили по тому же месту, где они уже вспахали. Поворот этот небольшой не выходит.
      Бабкин задумался. "Задача сложная, надо заставить машину передвигаться в конце поля на ширину захвата плуга. Так сказать, придумать боковое смещение..."
      - Вы не подумайте, что мой брат уже все сделал, - перебил размышления Тимофея пастушок, - Он пока еще только пробует. Говорит, что все это нужно будет для электротракторов.
      - МТС их скоро получит?
      - А как же! Только вот межколхозную гидростанцию надо построить.
      Скрючившись в кабине и стараясь заглянуть со всех сторон в аппарат, Бабкин внимательно изучал автоматику к трактору, придуманную Тетеркиным. Теперь ему не казалось, что все это просто фокусы колхозного механика. Он видел, как оригинально разработаны способы переключения при поворотах. Он видел, как умные автоматические приспособления управляют всем сложным хозяйством движущейся машины.
      Все, как будто было предусмотрено, но только не удавалось изобретателю найти способ бокового смешения. Младший Тетеркин старался, как мог, разъяснить московскому технику причины неудачных испытаний трактора-автомата.
      Закрыв кожухом коробку с приборами, Тимофей сказал:
      - Пока ясно. Придется серьезно подумать, как тут быть с поворотом. Это дело сложное, не коров гонять.
      Он тут же прикусил язык. Бабкин вовсе не хотел обидеть пастушка - просто так, к слову пришлось. Но Сергей и не обиделся.
      - Гонять легко, - с мальчишеским высокомерием заметил он. - А вот выучить их так, чтобы без кнута всё понимали, - это здорово трудно. Глядите, вон корова идет к саженцам. Понятно?
      - Понятно. Сейчас поломает, - ответил Тимофей.
      Он инстинктивно приподнялся, чтобы выпрыгнуть из кабины и прогнать несмышленое животное. Сергей удержал его.
      - Все в порядке, - предупредил он. - Сейчас дойдет до конца поля и, вроде как трактор-автомат, повернет обратно.
      Так и произошло. Корова остановилась и попятилась назад.
      - То-то, - одобрительно кивнул головой Сергей, видя, что корова возвращается обратно. - Тоже наука!
      Бабкин рассмеялся.
      - А черная корова, что недавно полезла на пашню, - это как? Уже не по научному?
      - Случается, - мрачно заключил Сергей. - У Кузьмы вон тоже трактор на плетень полез. Реле какое-то не сработало. Может, и у нее.
      - Тоже реле? - продолжал смеяться Тимофей.
      - Да нет, - отмахнулся пастушок. - Логика испортилась... Ведь тоже наука? - простодушно спросил он.
      - Определенно.
      - Сколько этих наук на свете... - задумчиво проговорил Сергей, досадливым взмахом руки отгоняя муху. - А я ни одной не знаю... Вот, к примеру, обыкновенная муха, насекомое, значит... Небось, про нее тоже книга написана?
      - Мало того - книги, - подтвердил Бабкин. - Всю жизнь некоторые ученые работали, исследуя одну какую-нибудь маленькую мушку. Все до тонкости про нее изучали: как меняются пятнышки на спине да какие глаза у ее внучки. Да как на эту мушку, - "дрозофил" она, кажется, называется, - война подействовала.
      - Какая война? - Пастушок высоко поднял брови. - Отечественная?
      - Определенно, - усмехнулся Тимофей, внимательно наблюдая за юным поборником науки из Девичьей поляны.
      - Да брось ты, - невольно вырвалось у Сергея. - И это тоже... наука?
      Пастушок был искренне взволнован. Нет, не может этого быть! Ученые казались для него непогрешимыми. Это необыкновенные люди. Разве они могут такой чепухой заниматься?
      Он надел было свою войлочную шляпу. Затем снова снял и положил на траву.
      - Им тоже за это трудодни идут? - по-хозяйски спросил он. - Ну, деньги платят?
      - Было, Сергей, было, - похлопал его по плечу техник и рассказал все, что он знал о победе настоящей мичуринской науки над кучкой лжеученых. - Ста лет не хватит, чтобы изучить все науки, - сказал Бабкин. - Вырастет у тебя длинная седая борода, вот такая... а ты еще многого не будешь знать... Но для тебя самое главное - би-о-ло-гия.
      Бабкин, передразнивая пастушка, значительно поднял вверх палец и произнес это слово раздельно, по слогам.
      - А если я еще хочу все про машины знать? - упрямо заявил Сергей, сдвинув брови. - Может, я хочу смотреть за тракторами, что без людей пашут? Вот на этом поле, - широко развел он руки, - сразу идут пять машин, тянутся за ними провода. И только один человек, понимаешь - один, - подчеркнул он, - сидит здесь вроде как караульщик на вышке и в подзорную трубку смотрит, чтобы борозды были ровные. Вдруг неладно у второй машины дело идет!..
      Сергей увлекся. Глаза его блестели, лучились какой-то внутренней радостью. Ему, по-видимому, уже казалось, что выдуманный Кузьмой трактор распахивает перед ним поле и он, пастушок Тетеркин, управляет этими чудесными машинами.
      - Подхожу это я прямо к щиту, - восторженно продолжал он, - там под вторым номером красная лампочка зажглась. Гляди, мол, непорядок! Разом поворачиваю ручку, конечно, подрегулирую маленько, как полагается. Опять порядок! Я вот как на зоотехника выучусь, тогда попрошу Ольгу поговорить за меня. На механика стану учиться или на летчика. Геликоптером управлять. У нас в ОКБ всякие мастера нужны.
      - ОКБ? - переспросил техник, вспомнив, как Вадим говорил ему об этом шифре. - Что же это такое?
      Сергей вздохнул. Все, что нужно и не нужно, рассказал он московскому парню. Ну, да теперь все равно!
      - А вы никому не скажете? - на всякий случай спросил он.
      - Скажу, - чистосердечно признался Тимофей, - но только своему товарищу, с кем я сюда приехал.
      Младший Тетеркин колебался.
      - Ну, а как он?.. - начал было Сергей, но Бабкин перебил его:
      - Можешь положиться, как и на меня.
      - Так вот... - продолжал пастушок. - "ОКБ" - это Особая Комсомольская Бригада. Мы все работаем, кто где, в разных бригадах, а после работы собираемся вместе.
      - Кого же туда принимают, в эту вашу особую бригаду?
      - Кто чего-нибудь новое придумал для колхоза. Самых что ни на есть передовых комсомольцев. Кто по-новому работает, урожаи большие получает. Или, скажем, наши ребята реку ищут, бурением занимаются, или, как я... - Сергей смущенно улыбнулся, - пастух с радиостанцией. Никитку, моего помощника, тоже когда-нибудь примут в нашу бригаду. Геология, тоже очень стоящая наука, ему очень по нраву. Сейчас вместе с ребятами ищет какую-то специальную глину для черепичного завода...
      - В нашем колхозе все учатся на курсах, - несколько помедлив, продолжал Сергей. - Оттуда желающие ребята к нам в особую бригаду прямым ходом идут. У нас так заведено: если чего придумать надо на поле для повышения урожая или быстрой уборки, бригадиры сразу обращаются в ОКБ. Вместе с ними мы все дела решаем. Последний раз собирались у Ольги в теплице, обсуждали, как быть с машиной для очистки семян кок-сагыза. Антошечкина докладывала. Решили вроде как конкурс объявить. Уже три предложения есть! - гордо заявил Сергей.
      - Здорово! Есть чему поучиться, - искренне сознался Бабкин. - Но зачем вы такой туман напустили? Тайна! Работа по ночам. Все от всех скрывается...
      - Днем некогда, - возразил пастушок. - Иной раз и ночью дела находятся. А что скрываемся мы, так это не ото всех. Анна Егоровна знает, Никифор Карпович. Все коммунисты помогают нам. Бригадиры - наши первые заказчики. Ну... а другие колхозники потом узнают. Ведь это пока опыты, чего ж бестолку звонить?.. К тому же хочется своему колхозу вроде как подарок преподнести, ну, скажем, реку. Если о ней все прознают раньше, до чего ж обидно будет, коли мы не найдем ее... Так что лучше молчать пока.
      Сергей привстал и с тревогой посмотрел на пашню. Там по свежей борозде шагал его старший брат.
      - Идите, - прошептал пастушок. - Сначала спрячьтесь за машину, потом уж выходите на дорогу.
      Бабкин молча скользнул вниз и спросил:
      - А Кузьма тоже в ОКБ?
      - Нет, он один. Да прячьтесь скорее! - уже обеспокоенно прошептал пастушок.
      Тимофей недовольно обошел трактор и под его прикрытием выбрался на дорогу. Второй раз за сегодняшний день ему приходится прятаться! Пора покончить с этой несправедливостью!
      Через несколько минут техник оглянулся. Трактор уже темнел маленьким подвижным квадратиком на другом конце поля.
      Бабкин приблизился к молодым деревцам. Вдоль этой защитной полосы можно было дойти до самого холма.
      Тонкая железная проволока, подвешенная на кольях, служила как бы заграждением. Она тянулась вдоль линии саженцев. Техник вспомнил корову, которая дошла до этой проволоки, и улыбнулся наивности ребят из ОКБ.
      "Вряд ли эта проволочка может служить надежной защитой от скота, - подумал он. - Уж очень тонка, наверное, миллиметровая".
      Он хотел проверить ее толщину. Дотронулся и тут же получил чувствительный электрический толчок. Техник в испуге отдернул руку, затем рассмеялся. "Так вот почему опытная корова повернула обратно. Не раз ей пришлось касаться этой проволочки".
      Осматривая электрическую изгородь, Тимофей нашел возле одного из столбиков изолированный провод. Он уходил в землю.
      Приподняв кусок дерна, Бабкин обнаружил глиняный горшок с крышкой. Открыв его, он увидел сухие батарейки и маленькую бобину. Тихо, комариным писком, жужжал зуммер. Здесь, в этом горшке, вырабатывался ток высокого напряжения, безопасный, но чувствительный для всех.
      Несомненно, Бабкин заинтересовался этим простеньким приспособлением для защиты посадок. Оказывается, здесь же, у столбика, находился и выключатель. Вероятно, ночью в изгородь тока не подавалось.
      На внутренней стороне герметической крышки была прикреплена записка:
      "Батарея сменена 24/VII. С. Тетеркин".
      "Ну и лобастый! - с радостным удивлением подумал о нем Тимофей. - Хоть и не все науки он "превзошел", но догадался, как использовать павловскую науку об условном рефлексе".
      ...Уже было совсем темно, когда Бабкин вернулся в деревню. Сегодняшний день как бы подводил итоги. Все стало абсолютно ясным. Уже никаких чудес не осталось в Девичьей поляне. Разгаданы тайны: исчезающей Ольги, трактора без человека и непонятных букв ОКБ.
      Димка будет обескуражен и даже разочарован. Такая простая разгадка! А сколько до этого было волнений, нелепых ошибок и чудачеств!
      Теперь все стало гораздо сложнее. Московские комсомольцы уже не могут остаться в стороне.
      Невольно, может быть только из-за любопытства, они стали активными участниками событий, происходящих в Девичьей поляне.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      ЗВЕЗДА НАД ХОЛМОМ
      Мало
      быть
      восемнадцати лет.
      Молодые
      это те,
      кто бойцовым
      рядам поределым
      скажет
      именем
      всех детей:
      "Мы
      земную жизнь переделаем!"
      В. Маяковский
      ГЛАВА 1
      ВЕЧЕРОМ У ВАСЮТИНА
      ...быть коммунистом
      значит - дерзать,
      думать,
      хотеть,
      сметь.
      В. Маяковский
      Вечер теплый и тихий опустился за окном. Томительный знойный день еще напоминал о себе запахом горячей краски на подоконнике, отблеском заката в стекле, поникшими цветами на клумбе под окном.
      Люди возвращались с полей. Где-то неподалеку у колодца скрипел журавль, звенели ведрами хозяйки. В окно тянуло дымком кизяка. Готовился ужин.
      На соседнем дворе девушки обливались водой, визжали от удовольствия и шаловливо шлепали друг друга. Чистые и умытые, в самых своих любимых платьях, они пойдут сегодня в "Летний театр" смотреть сцены из "Бориса Годунова". Стеша, наверное, уже примеряет пышное атласное платье гордой Марины.
      Никифор Карпович сидел у окна, прислушиваясь к веселым голосам.
      Пусто у него в комнате, и, казалось, совсем было пусто в душе, когда по окончании войны он приехал домой, в Девичью поляну. Жизнь Васютина складывалась прочно, по кирпичикам, связывалась, как цементом, уверенностью в нерушимости своего счастья. Счастья как будто достаточно: искреннее уважение в колхозе, орден за труды, новый дом и хозяйка в этом доме.
      Война. Разрушилось простое человеческое счастье Васютина. Он оставил Девичью поляну и вскоре стал командовать ротой, защищая счастье уже всего человечества. В землянке где-то недалеко от Миллерова он стал коммунистом. Так подсказало ему сердце.
      Грозовой бурей прогремела война. В маленьком селении около Вены Васютин сдал автомат, получил выписку из приказа о демобилизации и возвратился в свой колхоз.
      Бурьян и пырей выросли на пожарище. Одиноко торчали закопченные трубы. Кое-где уже светлели новые дома. Старые хозяева вернулись на родину. Вернулись не все, - суровым ветром разметало людей по стране. Кое-кто остался в цехах уральских заводов, в шахтах Донбасса, в маленьком городке Казахстана.
      Именно в этом самом городке, названия которого не хочет вспоминать Васютин, нашла свое немудрое счастье жена его - бывший счетовод колхоза. Она честно написала ему об этом. Просила не тужить, если может - простить. Обратно в Девичью поляну она не вернется.
      Новый васютинский дом, выстроенный перед самой войной, не сгорел.
      Никифор Карпович не мог возвратиться в него. Ему бы все время казалось, что ходит по комнатам неслышными шагами хозяйка, стучит ухватом в печи, гремит тарелками...
      Васютин отдал свой дом под агролабораторию. Теперь здесь новая хозяйка, Ольга Шульгина. Она все переделала на свой лад. И теперь уже ничто не напоминало Никифору Карповичу, что в этом доме когда-то он жил.
      Пришел Васютин в райком партии. "Коммунистов в районе мало. Все разрушено. Придется тебе, Никифор Карпович, помочь нам", - сказал ему секретарь. Стал Васютин инструктором райкома. Из машины неделями не вылезал. Нужно было все видеть, везде успеть. Однако основное дело было в колхозе "Путь к коммунизму", - он больше всех пострадал. Райком предложил новому инструктору пока не переезжать в город, а быть поближе к этой разоренной деревне. Вместе с Анной Егоровной, тогда еще единственным коммунистом колхоза, и всеми колхозниками Васютин принялся за работу в Девичьей поляне.
      Он понимал, что восстановление колхоза "Путь к коммунизму" за такой короткий срок, как два года, намеченный по плану, невозможно, если не привлечь по-настоящему творческие силы всех колхозников. Он знал, что стоит только как следует этим заняться, и все, даже самые трудные вопросы будут решены.
      Из упорной борьбы за урожай родилась ОКБ - группа инициативных ребят-комсомольцев.
      Васютина вначале несколько смущали выдумки Ольги и ее товарищей. Таинственная пещера, тропический сад в ней, актинидия и лимоны, десятки опытных делянок на полях. Вся эта романтика поисков, окруженная тайной, казалось бы, совсем не предусмотрена инструкцией по работе среди молодежи.