Семь цветов радуги

      - Понятно, - задумчиво проговорил Никифор Карпович, смотря вниз, как бы уже сейчас представляя себе ползущие по склону трубы. - А воду уже после турбины вы предполагаете пустить на поля?
      Вадим обрадовался. Да ведь это самое главное, ради чего стоит рыть водоем! Как правильно угадал его мысли Никифор Карпович!
      - Вот именно, я только что и хотел об этом сказать, - продолжал Багрецов. Он уже почувствовал интерес Васютина к своему предложению. - Больше того, орошение полей не будет зависеть от ветра. Если настанут безветренные дни, то можно спустить значительную часть воды из озера, рассчитывая на то, что оно все-таки будет пополняться, так как насос, приводимый в движение турбиной, подает воду из скважины.
      - Из одной трубы вливается, из другой выливается. Вот и пригодилась задачка с бассейном, - улыбнувшись, заметил Васютин. - А кстати, для данного случая вы ее не пытались решить?
      - Нет!.. Но... - замялся Вадим, - это нетрудно...
      - Вот и давайте прикинем. - Никифор Карпович взял у Вадима карандаш и тетрадь. - Здесь можно? - спросил он, переворачивая страницу. - Да, да, пожалуйста.
      - Не помню, когда я такими делами занимался... Ну, с чего начнем?
      Вадим снова смутился. Он не так давно проходил алгебру, а вот как тут быть с арифметикой? Надо вспомнить.
      - Прежде всего нам нужно знать объем бассейна, - словно не чувствуя замешательства техника, начал Никифор Карпович. Он обвел глазами вершину холма и сказал: - Ну-ка, Вадим Сергеевич, проверь шагами, сколько тут будет от ветряка до склона. В общем, прикинь, какой квадрат уместится на этом пятачке.
      Багрецов с готовностью вскочил и побежал к ветростанции.
      Никифор Карпович углубился в расчеты. Надо было примерно подсчитать, сколько литров воды в минуту будет подавать насос из скважины. Он вспомнил некоторые данные типовых насосов, выпускаемых нашей промышленностью, Но этого мало. Надо учесть длину и наклон трубы, идущей вверх по холму... Так... Теперь, какую же мощность можно отобрать у ветростанции в течение суток для одного насоса? Электроэнергия нужна и для других колхозных установок...
      Изредка посматривая на молодого техника, сосредоточенно измеряющего шагами квадрат будущего бассейна, Васютин быстро скользил карандашом по бумаге. Он исписал уже целую страницу.
      "Надо посмотреть по справочнику данные малой турбины, - рассуждал он. Впрочем, мощность нам известна... Не забыть бы учесть испарение зеркала искусственного озера... Теперь... коэффициент использования. Так... подставим сюда..."
      Когда Вадим подошел к Васютину, то, к своему удивлению, увидел почти целиком исписанный лист, причем часть его была покрыта алгебраическими формулами. Багрецову сразу стало как-то не по себе. "Сейчас он меня вызовет к доске", - почему-то мелькнула беспокойная мысль.
      - Ну, сколько у вас там получилось? - спросил Васютин, не поднимая головы от расчетов.
      - У нас получилось, - начал Багрецов, чувствуя себя школьником, - сорок пять на двадцать три.
      - Шагов или метров?
      - Шагов, но моих. Значит, метров.
      Никифор Карпович взглянул на долговязого юношу и улыбнулся.
      - Конечно, метров. Так какая же общая площадь? - спросил он.
      Совсем скверно почувствовал себя Вадим. Как же это он сразу не умножил?
      - Приблизительно тысяча квадратных метров, - сказал за него Васютин и снова занялся подсчетами.
      Багрецов вспомнил начальника лаборатории Никонова, который так привык к логарифмической линейке, что умножал с ее помощью даже два на два. Смотря при этом на движок, он машинально говорил: "Приблизительно четыре".
      - Многовато, - поднял голову Никифор Карпович. - Выгоднее делать более глубокий бассейн, чтобы уменьшить испарение драгоценной для нас воды. А вообще мне кажется, что из вашего предложения, Вадим Сергеевич, что-то получится.
      Взволнованный техник почувствовал себя не на маленьком холме, где, возможно, будет строиться искусственное озеро "по проекту Багрецова", а на огромной высоте, чуть ли не на Эвересте. Нет, куда там! Еще выше - на седьмом или, если оно только есть, восьмом, девятом небе. Ему хотелось, высоко подпрыгнув, поскакать сейчас на одной ноге к Бабкину и рассказать ему обо всем.
      - Приходите сегодня вечером ко мне, - предложил Васютин. - Возьмете по справочникам все данные, и надо точненько рассчитать несколько вариантов. Голова у вас свежая. Уравнения проходили, можно оказать, совсем недавно. Вот и займитесь.
      У Вадима будто что-то оборвалось внутри. Казалось, он падает прямо в холодную воду придуманного им бассейна. Он не сможет рассчитать, сколько в этот бассейн будет вливаться и сколько из него будет выливаться... Не может потому, что все абсолютно позабыл. Но разве он решится сказать об этом Никифору Карповичу? Что тот подумает о приезжем технике? Наболтал, а сам в кусты, когда до дела дошло...
      Васютин не замечал растерянности Багрецова. Он смотрел, прищурив глаза, на расстилающиеся перед ним поля, точно видел, как протянулись по ним голубые нити распределительных каналов.
      - Мы и раньше часто думали о том, как дать воду на поля, - как будто про себя говорил Васютин. - Но что поделаешь? С одним ветряком это дело было не совсем выгодным. Пожалуй, с аккумулятором энергии, в виде этого вашего бассейна, что-нибудь да выйдет. Очень хорошо, вода пойдет с холма под напором. Нужно преодолеть подъем вон там... - Васютин обнял Вадима и палкой указал вдаль. - Видите, у кукурузного поля? До самого последнего времени мы практически не могли и думать об орошении, - все так же задумчиво продолжал он. - Водоносные пласты в нашем районе никуда не годятся... Бабы колодцы чуть не досуха вычерпали...
      - А сейчас? - оживился Вадим. - Нашли более мощные подземные воды?
      - Да, что-то вроде этого, - сказал Васютин и обратился к подошедшему Бабкину: - Ну как? Ученик попался толковый или нет? - Он взглядом указал на Петушка и, не дожидаясь ответа техника, спросил у мальчика: - Теперь поймешь, когда ждать дождика, а когда снега?
      - Не все сразу, - заступился за своего ученика Бабкин. - Разберется!
      - Мне все-таки интересно насчет воды, - снова возвратился к своему проекту Вадим. - Хватит ли мощности найденного подземного источника для орошения? Далеко ли придется вести трубы?
      - Все это известно Шульгиной. Правда, она в чем-то там не уверена, поэтому секретничает, но, думаю, вам она все расскажет, - добродушно заметил Васютин. - Зайдите к ней сегодня вечерком, когда она с работы придет.
      - Да, но... - хотел было возразить Вадим, вспомнив, как Ольга высмеяла Тимку, когда тот пытался рассказать ей о фонтане. - Мне кажется...
      - Может быть, для ускорения дела мы попросим товарища Бабкина поговорить с Ольгушкой. Проверить все ее предположения, взять расчеты. А мы тем временем успеем кое-что подобрать в справочниках, - сказал Васютин.
      Бабкин машинально кивнул головой.
      - Итак, решено! - заключил Никифор Карпович, собираясь уходить. - Пусть Ольга вам покажет место, где по ее расчетам целесообразнее всего бурить. Примерно прикиньте, какое это будет расстояние до вершины холма. Получите у нее все данные и приходите. Хату мою знаете?
      Тимофей все еще не мог опомниться от столь неожиданного поручения. Снова выслушивать Ольгины насмешки? Нет, это ему совсем не подходит! И опять это подстроил Димка! Ну, погоди ж ты!
      Когда Васютин и "главный радист" ушли, Тимофей быстро повернулся к товарищу. Он был до того возмущен, что у него даже порозовела кожа под ежиком волос.
      - Ну? - голосом, не предвещавшим ничего хорошего, спросил Бабкин.
      - Молчи! - оборвал его Вадим. - И без тебя тошно.
      Тимофей с удивлением посмотрел на поникшего друга. Тот стоял, опустив голову, длинный и тонкий. Бабкину показалось, что Димка сейчас, прямо у него на глазах, переломится пополам. Вся его фигура выражала такую неподдельную печаль, такую безнадежную грусть, что суровый Бабкин не выдержал. В сердце заклокотали тепленькие струйки, они предательски подкатились к самому горлу, и он хрипло пробормотал:
      - Ладно... Докладывай, почему нос повесил.
      А Димка будто и не слышал товарища. Он не поднимал головы, кольца его вьющихся волос падали вниз на глаза и, как представлялось Тимофею, уже раскручивались, превращаясь в безжизненные сосульки.
      "Прикидывается", - решил Бабкин, но опять что-то защекотало в горле, и он, приподнявшись на цыпочки, откинул Димкины волосы со лба.
      - Довольно киснуть, рассказывай, - сказал он грубовато, досадуя на себя. Вечно этот Димка заставит расслюнявиться.
      Вадим усталым театральным жестом откинул волосы назад, надел шляпу и взглянул на товарища. "Ну, кажется, Тимка отошел, - удовлетворенно подумал он. - Теперь можно разговаривать спокойно". Он начал рассказывать о своем проекте и главное - о том, что ему предстоит сделать.
      - Только и всего? - протянул Тимофей, когда Вадим рассказал ему о своих опасениях.
      - Ничего себе только! - возмутился Багрецов. - Какими же глазами я буду смотреть на этого ученого инструктора, когда он у меня спросит расчеты? Ведь я сам набивался ему с проектом.
      - Нечего было лезть, - с достоинством сказал Тимофей. - Надо всегда советоваться с товарищем!
      - С тобой? - усмехнулся Вадим. Его раздражала спокойна" самоуверенность Бабкина.
      - Определенно, - твердо подчеркнул тот. - Я троек по математике никогда не хватал. Не в пример некоторым. Мог бы тебе все расчеты сделать. Что ж, придется поменяться ролями, - предложил он. - Ты идешь разговаривать с Ольгой, а я за тебя все сделаю. Завтра принесешь Васютину полные математические обоснования своего "гениального проекта".
      - Благодарю, конечно! - расшаркался перед товарищем Багрецов. - Сердечно благодарю за не менее гениальную идею. Завтра же при проверке расчетов Никифор Карпович спросит: "А почему вы возвели в квадрат это выражение?" Думаю, что в этот момент мне не захочется посмотреться в зеркало. - Вадим вздохнул. Делать нечего... Придется поискать у кого-нибудь эту чортову алгебру.
      Безнадежно махнув рукой, изобретатель сдвинул шляпу на затылок и зашагал по тропинке.
      - Ольге от меня привет! - крикнул он уже на ходу. Бабкин хотел было погрозить ему кулаком, но сдержался: не солидно.
      ГЛАВА 10
      ПОДЗЕМНЫЙ САД
      Рассказывать
      сказки
      совсем нехитро!
      Но это
      отнюдь не сказки.
      В. Маяковский
      Время близилось к полудню.
      Было жарко, в воздухе остро пахло полынью, клевером, мятой. Где-то в траве, будто крошечный генератор, гудел шмель, стрекотали кузнечики, щелкали, ударяясь о сухие листья, жесткие блестящие жуки. Весь этот шум напоминал Бабкину работу автоматической телефонной станции. Тимофей закрыл глаза и живо представил себе высокие шкафы с бегающими искателями, щелкающие реле, жужжащие моторы. Все это осталось там, в Москве, когда он проходил практику на АТС.
      Бабкину, как никогда, захотелось снова увидеть знакомые приборы, снова вернуться в свою лабораторию, сесть за монтажный стол и, жадно вдыхая смолистый запах канифоли, следить, как дымится она на острие паяльника.
      Техник завернул все винты на коробке прерывателя, любовно вытер пыль с гладкого кожуха и вставил аппарат в каркас радиостанции.
      Он старался не думать о предстоящей встрече с Ольгой, но мысли невольно возвращались к ней. Тимофей чувствовал, что в глазах этой колхозной девушки он просто навязчивый и ничего не понимающий мальчишка. Зачем она будет ему рассказывать о своих делах? Придет время, и он сам узнает, где и как найден подземный источник.
      Закончив свою работу на метеостанции, Бабкин подошел к крутому склону. Внизу дымилась дорога. Здесь только что проехала телега с обедом для колхозников. Блестящие термосы стояли на ней, как пароходные трубы, - их было видно издалека.
      Тимофей проводил взглядом телегу и снова задумался.
      Неприятности приходят все сразу. "Как это необдуманно Димка вылез со своим предложением! - размышлял Тимофей, шагая по склону холма. - Побежал алгебру учить. Наивно и глупо! Разве можно что-нибудь сделать за несколько часов? Обязательно засыплется, и стыдно будет не только ему, а и мне... Нет, не только нам придется краснеть! Неприятно будет и товарищам из девятой лаборатории и даже комсомольцам всего института. Может быть, когда-нибудь приедут сюда наши инженеры проверять метеостанцию? То-то расскажут им про нас..."
      Бабкин решил ничего не расспрашивать у Ольги. Он сам во всем прекрасно разберется, стоит ему только пройти на то место, где он вместе с Димкой увидел фонтан.
      Спускаясь по склону, Тимофей старался идти по траве, чтобы ею, как щеткой, вычистить сапоги. Трава, мягкая и сухая, с ласковым шелестом скользила по носкам.
      Спустившись с холма и обогнув его, Бабкин направился к тому месту, где видел источник.
      - Итак... - бормотал он себе под нос. - Мы тогда шли по этой тропинке... Здесь, возле кочки, встретили Ольгу... Именно на этом месте она провалилась сквозь землю... А вот здесь завертелся Димкин пиджак...
      Техник искал пропавшую скважину. Он раздвигал кусты серебристо-серой полыни, будто покрытой блестящим алюминиевым порошком, ползал на коленях по сухой траве, стараясь обнаружить хоть какие-нибудь признаки исчезнувшего источника. "Несомненно, остались следы, - думал он. - Не может быть, чтобы такой полноводный ручей ничего не оставил после себя.
      Однако, сколько ни ползал по траве Бабкин, он ничего не находил.
      ...Макаркина, спешившая, как она говорит, "полудновать" домой (ей не пристало есть со всеми), остановилась на дороге, подперев руками бока, и во все глаза смотрела, как приезжий техник "от ума или так, от блажи, елозит на брюхе по земле". Она стояла долго и, не скрывая усмешки, наблюдала за москвичом. Тот часто вытирал струившийся по лицу пот, что-то бормотал себе под нос и снова продолжал поиски.
      Макаркиной недосуг, она торопилась, а городской парень все еще ничего не нашел.
      - Молодой человек, - елейным голоском окликнула она его, - аль иголку потеряли?
      От неожиданности Бабкин вскочил. Макариха смотрела на него с ехидной улыбочкой, и в желтоватых зрачках ее светилось торжество. Вот, мол, она какая: от нее ничего не скроется, она все видит. Не иначе, как этому парнишке за такую работу - елозить по земле - тоже денежки колхозные идут.
      Тимофей слегка растерялся, словно его застали за каким-либо глупым детским занятием.
      Макариха чем-то напоминала сову: эти желтые большие глаза, острый нос, как у хищной птицы. "Она так и будет торчать здесь. Вот нелегкая принесла проклятую бабу!" - подумал Тимофей.
      Загрохотала телега: это возвращался возница с пустыми термосами.
      - Может, какой антирес вы здесь ищете? - спрашивала Макариха, видимо наслаждаясь замешательством городского парня.
      - Тпрру, стой, милок!.. Тебе говорят! - остановил лошадь возница, седой кряжистый старик с аккуратно подстриженной квадратной бородой. - Чего потеряли? - участливо спросил он.
      - Вот и я спрашиваю молодого человека, - приторно-сладким голоском пропела Макариха. - Да, вишь, гордый мальчик, не желает даже разговаривать с нами, деревенскими.
      Бабкин возмутился. Какое она имеет право называть его мальчиком?
      Он мысленно подбирал слова, как ему ответить ей, чтобы это было вежливо и в то же время внушительно. "Назвать ее бабушкой? Глупо и недостойно. Повернуться и уйти? Еще того хуже. Зачем обижать старика? Он действительно может подумать, что приезжий техник такой гордый, что даже не разговаривает с колхозниками".
      Старик пришел ему на помощь.
      - Тебе чего от него нужно? - накинулся он на Макариху. - Язык почесать? Ты свое дело сполняешь, а он - свое. Может, он все науки желает узнать, чтобы земля еще больше хлеба родила. За тебя, дуру, старается. - Он тронул вожжи и, причмокнув языком, добавил: - Эх, и вредная же ты баба, Макариха!
      - Спасибо, дедушка. - Бабкин поклонился ему. Старик, лукаво подмигнув в сторону "вредной бабы", приподнял шапку и покатил по дороге.
      Баба с сердцем сплюнула и, не оборачиваясь на гордого парня, поспешила в деревню.
      Проводив се глазами, Тимофей подумал: "Если бы таким дать волю, то ни Тетеркин, ни Ольга ничего бы не смогли сделать в колхозе. Их бы вечно тянули за рукав назад подобные Макарихи. Хорошо, что таких "вредных" не найдется и десятка в Девичьей поляне. Может, механик и прав, скрывая в тайне свои опыты? А Ольга?"
      Но на этот вопрос Тимофей не успел ответить. Он заметил знакомую "вешку" связанные вместе кусты полыни. Как же это он раньше не видел ее? Может быть, потому, что искал скважину значительно ниже по склону.
      Со всех ног Бабкин бросился к кустикам. Так... Теперь он, конечно, найдет дыру, из которой бил фонтан... Вот песок, прилипший к стеблям полыни, вот на листиках подорожника следы от пробежавших по ним струек воды. Чуть заметная золотистая полоса указывала путь ручья.
      Но откуда же била вода? Здесь, выше по склону, нет никаких признаков, значит, только отсюда, именно вот от этого крохотного бугорка начинался ручей.
      Бабкин обескуражен. Он готов был с лупой осматривать каждую травинку на бугорке, только бы раскрыть тайну пропавшего источника. Наклонившись совсем низко, Тимофей заметил, что здесь трава иного цвета, чем вокруг холмика.
      Но что это? Кусочки сухой земли крохотными зернышками рассыпаны на листьях одуванчика. Бабкин ухватил пучок травы и потянул вверх. Неожиданно приподнялся весь бугорок. Он искусно скрывал спрятанное под ним отверстие трубы.
      "Так вот оно, в чем дело! - подумал Бабкин, вытирая платком выступивший от волнения пот. - Ведь это новое открытие! Кому-то нужно было спрятать все следы, показывающие, что здесь производилось бурение. Но совершенно непонятно, как пробурена скважина. Это можно было сделать только из-под земли. Искать, так искать до конца", - решил техник и снова занялся изучением склона холма.
      Он прошел, или, вернее, почти прополз, вниз еще метров пять и тут снова заметил некоторое несоответствие оттенков травы. В одном месте Тимофей наткнулся на более светлый участок, чем всюду. Правильными рядами темнели норки, будто мышиные.
      Присмотревшись внимательно, техник убедился, что видит перед собой очерченный квадрат, будто кто-то начал резать дерн, но так и оставил вырезанный кусок на месте.
      Бабкин шарил в траве. "Ну да, здесь явная щель". Он нащупал се среди спутавшихся травинок. Тимофей просунул руку дальше и с тайным трепетом почувствовал между пальцами толстое железное кольцо. С усилием он приподнял тяжелую, покрытую дерном дубовую дверь с дырами для вентиляции.
      Внизу темно. Пахнуло сыростью и прохладой. Смешанным запахом плесени и цветов потянуло из глубины.
      Нерешительно заглянул техник в открытый люк. Спускались куда-то вниз крутые земляные ступени. Их ребра обшиты досками. Тимофей рассмотрел торчащие между досок бледные желто-зеленые травинки. Они были похожи на перья лука.
      Глаза Бабкина постепенно привыкали к мраку. Он заметил, что чахлые стебельки на других ступеньках, расположенных ниже, более ярки и зелены, чем травинки, растущие под самым люком.
      Кроме этого, новая особенность поразила техника: нижние травинки тянулись не вверх, а куда-то в сторону.
      Бабкин решил спуститься на несколько ступенек. Темнота уже не казалась ему такой густой, она постепенно разжижалась, будто черная краска, разбавляемая водой. Внизу, слева, голубел рассвет. Его призрачные лучи, как струи, растекались повсюду, как бы смывая со стен черноту.
      Начали вырисовываться неясные контуры идущих вниз ступеней. Они неподалеку обрывались, дальше тянулся низкий тоннель. Оттуда и проникал свет. По-видимому, где-то там, в этом тоннеле было проделано наверх окно или же шел скрытый в кустарнике выход.
      Быстро спустившись по ступенькам, Бабкин остановился. Не очень длинный проход вел в большую пещеру, откуда струился дневной свет.
      Проход постепенно расширялся. Потолок поднимался выше, нависал куполом. Издали можно было рассмотреть, как серебрится на нем известковая пыль.
      "Странно, - подумал Тимофей, медленно продвигаясь по подземному коридору. - Почему этот свет падает на потолок откуда-то со стороны?" Он не мог себе этого объяснить, так как видел только небольшую часть высокой пещеры. Его совсем не удивляло, что под холмом он встретил пещеру. Техник знал, что часто среди карстовых пород бывают такие вымытые водой полости. Известковые, а также и другие породы особенно легко поддаются вымыванию. Это знает даже пастушок Сергей... "Как он говорит, - вспомнил Бабкин: - течет река сквозь эту минералогию". А может, и вправду здесь текла река, а потом вымыла себе новое русло еще ниже и ушла? Нет, пожалуй, эти стены обработаны человеком... Но зачем?"
      Тимофей заметил на светлом фоне дальней стены пещеры будто рейсфедером вычерченную линию. Она перпендикулярно полу опускалась вниз.
      Подойдя ближе к этой черте. Бабкин усмехнулся: "Так вот какой это перпендикуляр!" Он обнаружил трубу, уходящую одним концом в потолок тоннеля, а другим в землю. Нижняя часть трубы была связана с шестеренками. Здесь же стоял небольшой мотор.
      На сыром песке отпечатались следы сапог. Наверное, тут работало несколько человек, если судить по этим отпечаткам. Среди них Тимофей заметил ямки от острых каблучков женских туфель.
      Брошенный на землю гаечный ключ, трубы с нарезкой, приготовленные для бурения, сломанный бур, похожий на рыбий хвост, - все это говорило о том, что здесь недавно работали люди и, видимо, скоро должны возвратиться обратно.
      Бабкин взглянул вверх. Там была закреплена надежная металлическая втулка. Вероятно, сквозь нее подавались вниз трубы. "Здорово! - подумал Тимофей. Никакой вышки не надо".
      Теперь ему многое стало понятным. Он догадался, почему вертелся Димкин пиджак, поднятый над землей отрезком трубы. Он понял, что здесь найден подземный источник. Техник был уверен, что при столь слабосильном моторе нельзя вертеть сотни метров труб. Да, пожалуй, это и не нужно. Вода должна быть совсем близко...
      Ему казалось, что прямо под ногами, под тонкой известковой коркой, с тихим журчанием текут водяные струи.
      Он прислушался. Определенно, где-то есть ручеек. Бабкин обошел кругом буровую установку и заметил у стены узкую канавку. В ней блестела вода, отражая матовый белый потолок. Казалось, что течет под землей молочная речушка.
      Несмотря на удивительно простое разрешение тайны фонтана, Тимофею далеко не все казалось ясным. Неужели только затем, чтобы попытаться найти воду в этой пещере, нужно было проводить сюда подземный кабель, устраивать таинственные двери и любовно обшивать досками идущие вниз ступеньки?
      Бабкин решил пройти дальше и выяснить, откуда же пробивается свет в эту "подземную буровую".
      Впереди виднелась часть известковой стены. На ней отпечатались узорчатые тени, или, быть может, это вкрапления каких-либо темных геологических пород.
      Однако когда Тимофей подошел к стене поближе, то уже ничего не мог понять.
      Перед ним колыхались от сквозного ветра зеленовато-синие растения с зубчатыми, как у орешника, листьями. Будто ползучий виноград, они тянулись вверх по блестящим проволочным струнам, которые в этом странном подземном мире представлялись Бабкину тонкими голубыми лучами, упирающимися в свод.
      В призрачном синем свете вся зелень, ползущая не только по стенам, но и по земле, казалась нездешней, перенесенной с другой планеты.
      "Астроботаника", - с усмешкой решил Бабкин, рассматривая непонятные для него растения. "Вот бы Димка удивился! - подумал он. - Вчера только мне рассказывал, какие на Марсе бывают деревья и травы. Наши ученые открыли... Да, это не та ботаника, о которой с уважением говорил младший Тетеркин".
      Тимофей вспомнил, как Вадим, захлебываясь от восторга, доказывал ему, что теперь можно в точности представить себе марсианский пейзаж. Кустарник, зелено-голубой, даже синий; он похож на можжевельник. Растет там еще синяя брусника, морошка и голубой, как земное небо, мох.
      "Вот вам, пожалуйста, - мысленно обратился к отсутствующему другу Тимофей. - И на Марс не нужно лететь. Все как есть синее".
      Он осторожно пощупал зубчатые широкие листья, перевернул листок. Там он оказался уже не таким синим, а, пожалуй, слегка розоватым. Недоверчивый Бабкин понюхал его, пожевал. С досады сплюнул: "Леший ее знает, что это за штука, еще отравишься".
      Голубая ягода, похожая на вытянутую продолговатую вишню, дрожала, как огромная капля на ветру.
      Тимофей сорвал ее и стал придирчиво рассматривать. Затем слегка надкусил, но тут же опомнился. Вот ведь привычка какая, словно несмышленый ребенок - все в рот тащит. Ягода была почти прозрачной, сквозь ее, похожую на целлофан, кожицу просвечивали семечки.
      - Да я же такую пробовал! - невольно воскликнул Бабкин. - Димка приносил!
      И вдруг после этого ягода показалась ему совсем не голубой, а зеленоватой. Листья на растениях тоже позеленели, стали почти обыкновенными, только чуть-чуть, как говорится, "ударяли в синеву".
      Бабкин сунул ягоду в рот и повернул за угол. "Голубая вишня" вдруг застряла в горле.
      Цветущий сад вырос перед глазами. Тонкие низкорослые деревца, кустарники, покрытые цветами и плодами, высокие стебли каких-то невиданных растений - все это купалось в голубых лучах, льющихся сверху.
      Под известковым потолком висели длинные светящиеся трубки. Пчелы жужжали между ними, проносились прозрачные тени стрекоз со стеклянными крыльями. Метнулась какая-то красноголовая пичужка и скрылась в кустах.
      Все в этом подземном саду было настоящим. И пенье, и чириканье, и пряный запах цветов, и капельки росы на лепестках. Кузнечики отчаянно пиликали в траве, словно оркестранты перед выступлением. Гудел рассерженный шмель, тоненьким голоском жаловался комар.
      Все было настоящим, как на земле, И следы ползущего жука на узкой тропинке, и сонная бронзовая ящерица, застывшая на камне: она будто грелась на солнце.
      И только это солнце было ненастоящим!
      Матовые холодные трубки, покрытые изнутри люминесцентным составом, стали солнцем подземного мира.
      Тимофей и тут оставался верен себе: спокойно, вразвалочку шел он по дорожке. Ничего особенного не случилось. Он внимательно осматривался по сторонам и старался понять, кому и зачем понадобилась эта странная театральная декорация. Зачем этот осколочек живого мира спрятан под землю? В глубине пещеры светились красные трубки, будто наполненные раскаленными углями. Около стены горели зеленые лампы. Здесь же проходили отопительные трубы.
      Возле некоторых растений торчали таблички с какими-то цифрами. Но что это за странный куст? Бабкина заинтересовали его лапчатые листья, похожие на веера. Наверное, какая-нибудь тропическая штука?
      Вдруг ветки взмахнули своими веерами, словно от дуновения ветра. Тимофей мгновенно остановился: ему показалось, что кто-то прятался за кустом.
      Нет никого... Бабкин в раздумье смотрел на шаловливый куст, взмахивающий листьями. Опять вздрогнули веера, будто их дергали за ниточки. Тимофей тщательно, как настоящий исследователь, осмотрел ветки. Никаких ниток.
      Может быть, это ему просто показалось? Техник собрался было направиться дальше, но ветки вновь замахали листьями. Они как бы предупреждали Бабкина, чтобы тот не ходил туда.
      - Вот нервное растение, - пробормотал Тимофей сквозь зубы и подумал: "За каким дьяволом такую пакость разводить?"
      Он вспомнил, как однажды на урок ботаники учительница принесла кустик мимозы в банке. "Смотрите, дети, - говорила она: - слегка щелкнешь по веточке, и растение мгновенно сворачивает свои листочки. Через минуту они снова раскрываются. Вот видите?" Учительница показала этот опыт два раза. Прозвенел звонок. Бедный кустик остался в классе. Любознательные ребята его за перемену так "защелкали", что листочки уже больше не разворачивались.
      "Ну, хорошо, - подумал Тимофей, оглядываясь на "нервное растение". - Там эту мимозу щелкали, а здесь куст никто не трогает. Чего же он, несчастный, дергается?"
      ГЛАВА 11
      НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ
      Бедняга
      сгорел,
      как горит
      на свече
      порхающий мотылек.
      В. Маяковский
      "Долго ли, коротко", как говорится в сказках, шел Бабкин по дорожкам неведомого подземного царства.
      "Вот бы Димке показать, - размышлял Тимофей. - Он бы визжал здесь от удивления и восторга. Есть что посмотреть впечатлительной натуре".
      Впереди, среди кустов, похожих на виноградные, что-то мелькнуло. Тимофей затаил дыхание. Он заметил маленькую девушку в голубом платье. Она устало вытирала лоб. Лицо ее было прикрыто рукавом, поэтому Тимофей не мог его видеть.
      Девушка опустила руку и вдруг, испуганно вскрикнув, побежала. За ней со звоном покатилось пустое ведро.
      - Стеша! Куда же вы? - крикнул Бабкин. Конечно, это была Антошечкина.
      Она остановилась и растерянно взглянула на любопытного техника. Однако, тут же овладев собой, смерила Бабкина с головы до ног взглядом, полным уничтожающего презрения. Москвич поежился: видно, ему действительно стало не по себе. Это несколько примирило суровую девушку с непрошеным гостем. Может, он попал сюда случайно?
      - Простите, я не ожидал вас здесь встретить, - пролепетал Бабкин.
      - А я тем более, - в том же тоне ответила Стеша, слегка откинув голову и, по возможности, принимая царственную осанку. - Может быть, вы объяснитесь? добавила она, круто повернувшись, словно откидывала в сторону воображаемый шлейф. (Антошечкина эти дни репетировала роль донны Анны для самодеятельного спектакля. Все подобные движения она изучила до тонкости.)
      Бабкин нерешительно переступил с ноги на ногу. "Эта девчонка так себя держит, что неизвестно, как с ней и разговаривать", - вздохнув, подумал он.
      - Видите ли, - начал Тимофей, подбирая слова, - я пытался найти...
      - Нам неинтересно, что вы хотели найти, - перебила москвича девушка, забавляясь его смущением. - По всем правилам хорошо отработанной дикции Антошечкина отчеканила, гордо приподняв голову: - Почему вы здесь? Я не помню, чтобы вам посылали приглашение.