100 великих - 100 великих отечественных кинофильмов

Режиссёры добивались подлинности во всём, и особенно в подборе типажа. Помощнику режиссёра Илье Фрэзу, до прихода в кино немало проработавшему на заводе, поручили готовить съёмки эпизодов, связанных с участием «питерского пролетариата».

В те дни Фрэзу и его помощникам пришлось не раз побывать на многих ленинградских заводах. Они встречались со старыми рабочими, подбирали выразительные типажи для будущих «пролетарских» массовок. Нередко для съёмок отбирали у этих рабочих их замусоленные спецовки, кепки, картузы, а взамен выдавали новенькие или выстиранные, которые хранились в студийном гардеробе. Фрэз придирчиво осматривал буквально каждого человека, если он нужен был хотя бы даже для тысячной массовки. И усы чтоб у него были настоящие, и руки мозолистые, и обязательно хорошо «обжитая» одежда.

Звуковая плёнка разгона демонстрации монтировалась, как партитура. Труд был адским, перезаписывающей аппаратуры ещё не существовало. Козинцев клеил кусочки шумов: цокот копыт, завывание сирен, свистки, крик, гик казаков, стоны. Образовывалась сложнейшая звуковая мозаика.

Осенью 1934 года работа над фильмом «Юность Максима» была завершена. Однако во время приёмки в Госкино почти все руководители восстали против фильма: фальшь, балаган, герой — не большевик-рабочий, а некий люмпен-пролетарий.

В середине декабря 1934 года фильм посмотрел И.В. Сталин. Рассказывает режиссёр Леонид Трауберг:

«В шесть часов вечера нас повезли в Кремль. Оказалось, что мы чуть опоздали: сеанс уже начался. В большой комнате было темно. Кто был там, мы не видели. Только через некоторое время после начала фильма в темноте послышался чей-то недовольный голос: „Что это за завод? Я такого в Питере не помню“. И немного погодя тот же голос (позже мы узнали Калинина): „Мы так перед мастерами не кланялись“. И тут, также в темноте, раздался негромкий с очень заметным акцентом голос: „В зале присутствуют режиссёры. Желающие могут после конца высказаться“. Больше замечаний не было. Фильм закончился, мы увидели лица, знакомые нам по портретам: Калинин, Ворошилов, Орджоникидзе, Андреев… Все с нами поздоровались и почти что с места в карьер начали делать замечания. Сталин сказал: „Вот у вас этот большевик в начале диктует листовку, такого тогда не было“. „Секретарей не держали“, — сказал Ворошилов, и все рассмеялись. Ворошилов добавил: „И очень он у вас старый. Тогда Владимиру Ильичу было только сорок, а мы все были помоложе“. Сталин не очень гневно добавил: „И что это он в мягкой шляпе и в нерабочем костюме влезает в толпу рабочих? Там же шпиков было полно, сразу же схватили бы“.

Может быть, душа моя находилась в пятках, но я старался давать объяснения… Здесь Козинцев, человек куда более нервный, чем я, очевидно решив, что дело проиграно, слегка побледнел и опустился на стул. Я нашёл неуклюжее, неправдоподобное объяснение: «Извините нас, товарищи, но мы с самого утра уже несколько раз смотрели картину, не успели даже чаю выпить и, как сами понимаете, волнуемся». Тут все засуетились, и, словно в арабской сказке, на столике мгновенно возникло угощение: чай, бутерброды. Но свидание, по сути, было закончено, мы поклонились и пошли к выходу. Сталин, взяв в руки стакан чаю, крикнул нам вслед: «Максим хорош! Хорош Максим!» И это была все подытожившая рецензия».

В январе 1935 года фильм «Юность Максима» вышел на экраны и сразу завоевал любовь зрителей. Борис Чирков после этого стал всесоюзно знаменит, и иначе, как Максим, его уже никто не называл. Чиркову было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.

На студию посыпались сотни писем с просьбой сообщить о дальнейшей судьбе Максима. Козинцеву и Траубергу, породив героя, которого зрители приняли как реально существующего человека, пришлось рассказать о его дальнейшей жизни. Форма многосерийного фильма была выбрана ещё и потому, что материал был обширен и не вмещался в одну картину. Эйзенштейн очень радовался, когда узнал, что вторая серия называется, согласно всем канонам, «Возвращение Максима» (1937).

Герой Чиркова не утратил ни одной привлекательной юношеской черты, но он уже вожак рабочих масс, организатор забастовок, руководитель первых революционных боев. Чтобы артист смог преодолеть разрыв во времени, режиссёры разработали подробную биографию Максима. Познакомившись с ней, Чирков представил себе всё, что произошло с его героем за кадром — между двумя сериями кинокартины. Пропаганда большевистских идей в Сормове, новые партийные поручения, царская ссылка — вот откуда у Максима богатый опыт профессионального революционера.

Козинцев и Трауберг, давая широкую панораму 1914 года, стремились к тому, чтобы «Возвращение Максима» создавало у зрителя впечатление «снежного кома», — события сменяют одно другое с кинематографической скоростью.

Особенно тщательно готовились к съёмкам эпизода «Государственная дума». Здесь необходимы были яркие и выразительные персонажи — буржуа.

Задолго до начала съёмок специальный помощник режиссёра — «типажных дел специалист» — искал повсюду в городе таких людей, выискивал их буквально по одному в самых разных местах. Как правило, они оказывались очень солидными людьми, занятыми важными делами, и кино их не очень интересовало. Помощница режиссёра упрашивала, чуть ли не умоляла каждого «типажа», убеждала, как могла. Обещала договориться об освобождении на время съёмок от работы.

У весьма респектабельного человека, который был обнаружен в фойе Мариинского театра во время антракта балетного спектакля, это обещание вызвало откровенный смех.

«Вы мне не верите? Я вам твёрдо обещаю это!» — настаивала помощник режиссёра.

Но в ответ респектабельный человек, с редкостно красивой бородой, только улыбался. Помощница не понимала почему. Оказалось, что этот человек — иностранный дипломат, чуть ли не в ранге посла. И всё же он дал своё согласие, приехал на съёмку, сидел на местах правых депутатов, рядом с самим Пуришкевичем.

Профессора, музыканты, художники — самые почтеннейшие люди оказались участниками этих съёмок. Двор студии был запружён машинами, хотя студийный гараж насчитывал тогда не более пяти машин, а «собственников» вообще ещё не было. Шофёры государственных машин ждали своё высокое начальство — «участников заседания Государственной думы». А они в это время самым добросовестным образом изображали правых депутатов, бурно реагировали на речь большевика Тураева, кричали, топали ногами, били кулаками о пюпитры.

Из лекции Г.М. Козинцева во ВГИКе: «В Думе надо отметить два профессиональных момента, которые мы применили. Мы должны были строить либо правый сектор, либо левый, иначе это было бы слишком велико для павильона. Поэтому мы построили только правый сектор, а левый снимали в зеркало. Дёшево, просто и экономно».

Появляются новые персонажи. Вместе с Максимом действуют и верная Наташа, и большевик Тураев, и рабочие Ерофеев, Николай и многие другие. Против Максима выступают не только полицейские, но и меньшевики, и штрейкбрехеры, и такой опасный враг, как «король биллиарда», добровольный шпион, конторщик Платон Дымба.

В 1937 году фильм «Возвращение Максима» выходит на экраны и собирает на своих просмотрах небывалые аншлаги.

Летом следующего года Козинцев и Трауберг приступили к работе над третьим фильмом о Максиме — «Выборгская сторона» (1939), который охватывал короткий, но чрезвычайно сложный и насыщенный период создания советского государства. Из «вихря событий» авторы выбирают наиболее интересные, на их взгляд, эпизоды — борьбу с вылазками контрреволюции, рождение советских судов, деятельность одного из районных рабочих Советов, возглавляемого Наташей, и деятельность Максима, назначенного руководить Государственным банком.

Ноябрьской ночью 1938 года был снят последний кадр трилогии о Максиме.

Из воспоминаний Л. Трауберга: «Козинцев, Чирков и я ничего не проверяли, не повторяли, стояли в каком-то тупом, рассеянном ожидании. Предстояло прощание с человеком, с которым мы прожили шесть лет жизни в близости, какая не существует нигде больше».

Последняя репетиция, кажущиеся тягостными минуты. Вспыхнул электрический свет, всё стало белым, как днём. Чирков, стоя в медленно идущей открытой машине, помахал кому-то рукой, крикнул: «До свидания, Наташа!» И потом, повернувшись к зрителям, повернувшись к нам (в этом месте аппарат и машина сблизились), негромко, с чуть грустной улыбкой сказал: «До свидания, товарищи!»

В конце 1938 года фильм «Выборгская сторона» сдали руководству. Его одобрили в Политбюро партии. Высказали только одно сожаление: нет небольшой, имевшейся в сценарии, политически значимой сцены — представитель большевиков в Учредительном собрании депутат Тураев заявляет об уходе со съезда фракции, которой не по пути с врагами народа. Утром следующего дня этот кусок, в своё время снятый, вставили в фильм.

Над созданием первой советской кинотрилогии в течение всех лет трудились режиссёры Григорий Козинцев и Леонид Трауберг, композитор Дмитрий Шостакович, шеф-оператор Андрей Москвин, звукооператор Илья Волк, ассистенты режиссёров Илья Фрэз и Надежда Кошеверова и исполнители центральных ролей Борис Чирков и Валентина Кибардина.

Велик вклад в трилогию художника Е. Енея, создавшего для двух первых фильмов убедительные и своеобразные декорации старого Петербурга. Отточенное и зрелое мастерство проявил в работе над трилогией оператор А. Москвин — выразительность и разнообразие его съёмок, точное соответствие его световых и композиционных решений постановочному замыслу вызывает удивление и до сих пор.

Максима — Чиркова горячо полюбили зрители. И герой зажил своей жизнью. В августе 1941 года Максим появился в одной из новелл «Боевого киносборника». А до этого в «Великом гражданине» Эрмлера Чирков играл роль под таким же именем: хитро прищуривал глаз, напевал вполголоса «Крутится, вертится». Теперь он (и это было естественным, действие происходило через два десятка лет после «Выборгской стороны») постарел, носил хороший джемпер, надевал очки, чтобы читать…

Вплоть до середины 1950-х годов Козинцев и Трауберг получали письма с предложением продлить экранную жизнь Максима, показать, где он потом трудился, его старость, жизнь сына. «Сделать это было нельзя, — считал Козинцев. — Он не мог состариться, как не могла состариться молодость революции. Она такой и осталась навечно: полной самоотверженности и задушевности».

«ТРАКТОРИСТЫ»

«Мосфильм» и Киевская киностудия, 1939 г. Сценарий Е. Помещикова. Режиссёр И. Пырьев. Оператор А. Гальперин. Художник В. Каплуновский. Композиторы братья Покрасс. В ролях: М. Ладынина, Н. Крючков, Б. Андреев, П. Алейников, С. Каюков и др.

Сценарий фильма режиссёр И. Пырьев написал вместе с Е. Помещиковым за короткий срок (боясь упустить летнюю натуру). Основная его идея подсказана теми настроениями, которыми в то время жили страна и народ.

Шёл 1938 год. На Дальнем Востоке Япония, захватив Центральный Китай и Маньчжурию, совершила провокационное нападение на границы СССР. Нападение это, как известно, закончилось для самураев печально. Советские танкисты разгромили и полностью уничтожили несколько японских дивизий…

Один из этих героев-танкистов и был задуман как основной герой будущего фильма. Ему дали имя Клим Ярко.

Увидел он в газете портрет знаменитой трактористки Марьяны Бажан и потерял душевный покой. А как прочёл о её трудовых делах, так решил окончательно и бесповоротно: сразу после окончания срочной службы махнуть туда, где колосятся украинские поля, и где живёт чудесная девушка-колхозница, без которой он и не мыслит теперь свою жизнь.

Прототипом героини «Трактористов» Марьяны Бажан была Паша Ковардак. С этой небольшой голубоглазой девушкой со светлыми, как лён, волосами сценаристы неоднократно встречались в Москве, куда она приезжала на учёбу.

Пырьев вспоминал:

«Итак, мы писали сценарий о передовых людях сельского хозяйства, овладевших новой техникой, новыми методами труда, и о перевоспитании на основе их опыта таких отстающих, как Назар Дума, Савка, и других.

Угроза же войны, нависшая в те дни над всем миром и над нашей страной, заставила нас ввести (уже в режиссёрский сценарий) ещё одну тему — тему боевой готовности наших людей защищать свои завоевания, свой труд, свою Родину. Надо было связать эти две темы в единую драматургическую концепцию и сделать кинокартину комедийного жанра».

В авторском варианте действие начиналось на Дальнем Востоке, в одном из танковых подразделений. Командир полка говорил хорошие напутственные слова танкистам, уходящим из армии по окончании срока службы. Заканчивался же сценарий встречей тракторной бригады Клима Ярко, уходящей с полей после окончания уборочных работ, с колонной танков, идущих на осенние манёвры…

И, возможно, такое начало и финал остались бы в фильме, если бы он не был задуман как музыкальный. Музыка писалась во время работы над режиссёрским сценарием и вошла в фильм как один из основных компонентов.

Прекрасные песни, созданные композиторами Дмитрием и Даниилом Покрасс и поэтом Борисом Ласкиным, потребовали себе места в будущей картине. «Три танкиста» и «Марш танкистов» по своему характеру и содержанию были как раз такими, что смогли заменить собой два не вошедших в картину сценарных эпизода. Фильм сразу, с заглавных титров, начинался песней «Три танкиста» и заканчивался грозным маршем, который запевал Назар Дума на свадьбе Марьяны Бажан и Клима Ярко. Слова песни единодушно подхватывали все присутствовавшие трактористы, и они звучали торжественной клятвой встать как один на защиту Родины!

Итак, сценарий «Полюшко-поле» — так назывался раньше фильм «Трактористы» — был закончен. Начался подготовительный период.

За сравнительно короткий срок в результате проб и репетиций удалось на все роли подобрать хороших актёров. Клим Ярко — Николай Крючков, Марьяна Бажан — Марина Ладынина. Савка — Пётр Алейников, директор МТС — Степан Каюков. Не хватало только исполнителя роли Назара Думы.

Однажды Пырьеву показали для отбора на эпизодические роли трактористов группу молодых парней. Среди них ростом, фигурой и широким лицом с несколько раскосыми глазами выделялся один — в белой «капитанке», матросской тельняшке и небрежно накинутом на плечи пиджаке. Это был Борис Андреев — ученик Саратовской театральной школы. Он приехал в Москву с театром на летние гастроли, но не в качестве актёра, а как рабочий для разгрузки и погрузки декораций.

Андреев рассказывал:

«…Итак, я в первый раз увидел Ивана Пырьева. Кепка с выпирающего затылка была сдвинута на серые глаза, которые беспокойно, внимательно и недоверчиво ощупывали меня из-под козырька.

— Ну-ка, повернись, — сказал он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

Я повернулся.

— Пройдись!..

Я лениво зашагал по кругу.

— А ну, бегом!.. — сказал он очень сурово, и в голосе зазвучала сталь закрученной пружины.

Я посмотрел на своего мучителя глазами затравленного волка.

— Подходяще, — сказал Пырьев. — Не протестую, будем пробовать на Назара Думу.

— А ведь я приглашал его на Клима Ярко, — прозвучала запоздавшая реплика ассистента режиссёра.

Слегка побледнев и набрав полную грудь воздуха, Пырьев произнёс монолог, исполненный трагического пафоса. Я не помню дословно всего сказанного тогда Иваном Александровичем, но сказал он примерно следующее:

— Это какому же кретину могло прийти в голову пригласить такую шалопутную человеческую особь на роль Клима Ярко, на роль героя-любовника?!

И он злобно впился в меня глазами, отчего мне стало совсем неловко».

В приёмной Андреев от волнения одним залпом выпил полный графин воды и громко заявил ассистентам: «Ерунда все это! Не подойду я вам. Не справлюсь». Однако на другой день он вовремя пришёл на репетицию и показал свои недюжинные способности.

Подготовительный период «Трактористов» заканчивался. Оставалось выбрать места натурных съёмок и записать фонограммы песен. Декоративных объектов (павильона) в картине было мало. Основное действие происходило на полях, дорогах, в стане тракторных бригад, во дворе МТС. Это означало, что правильный выбор мест натурных съёмок решал не только изобразительную часть фильма, но и предопределял оперативность съёмочной работы группы.

Выбирать натуру Пырьев выехал вдвоём с художником картины В.П. Каплуновским. Проехав на машине от Николаева до Одессы, они остановили свой выбор на Гурьевской МТС, расположенной на берегу Буга, невдалеке от его впадения в Чёрное море. Киношников прельстили необъятные степные просторы, огромные массивы золотистых хлебов и чёрной пахотной земли.

После выбора мест натурных съёмок «Трактористов» оставалось только записать фонограмму музыки, и можно было выезжать в экспедицию.

Знаменитые «Трактористы» — лирическая комедия, скорее весёлая, чем смешная. И в образах двух главных героев, Марьяны Бажан и Клима Ярко, складывается характеристика лирической, а никак не комической пары.

Смешное шло в фильме от другого — от путаных или курьёзных положений и, главное, от комедийности второстепенных персонажей.

В своей книге Николай Крючков рассказывал:

«По своей неопытности Боря Андреев перед камерой в первое время здорово тушевался и, пытаясь подавить смущение, непроизвольно пыжился, набычивался. Выглядело это, признаться, довольно смешно и, видать, не раз служило темой для досужих остряков. Я же об этом как-то не подумал и, желая парню одного лишь добра, простодушно и от чистого сердца крикнул ему однажды на всю съёмочную площадку: „Да чего ты все раздуваешься? Куда ж больше, и так вон какой здоровый лось вымахал!“

Андреев побагровел: «Ещё один насмешник выискался? Ну, подожди…»

Пришлось срочно «тушить пожар». Ведь этот новичок, если уж рассвирепеет, мог все сокрушить на своём пути. И те, кто зло его задевал, долго об этом потом сожалели. Вместе с тем Андреев был незлобив, отходчив и, к чести своей, предельно объективен. Убедившись, что у меня и в мыслях не было желания подтрунивать над ним, он сменил гнев на милость, а со временем вообще перестал «раздуваться» на съёмочной площадке».

Во время съёмок «Трактористов» Андреев встретился и на всю жизнь подружился со своим ровесником П. Алейниковым (тот был всего на полгода старше его). Андреев скажет позднее: «С ним я чувствовал себя вдвое сильнее, я у него силы черпал». Многие, знавшие их, так и говорили: «Это друзья — не разлей вода». О неразлучной паре Андреев — Алейников в те годы ходила масса всевозможных историй…

Роль Ярко — одна из лучших работ Крючкова. По ходу действия в фильме «Трактористы» его герой должен был работать на тракторе, ездить на мотоцикле, на автомобиле, играть на баяне и плясать… И все это артист делал сам, причём без всякого тренажа, а сразу, что называется, с ходу.

То же хочется сказать и о Марине Ладыниной. В «Трактористах» её героине Марьяне Бажан надо было летать по степи на мотоцикле, вести по пахоте сложный гусеничный ЧТЗ. И актриса делала все это так, будто уже давно была трактористкой и неоднократно участвовала в мотогонках.

«Трактористы», картина столь светлая и радостная, полная такого умного, улыбчивого дружелюбия, съёмочному коллективу давалась на редкость мучительно. Дело было не только в производственных трудностях, но и в исключительной напряжённости отношений режиссёра со съёмочной группой, прежде всего с актёрами. И если Пырьев избытком выдержки не отличался, то работа с ним в «Трактористах» не раз оборачивалась то для одного, то для другого актёра эксцессами, которых, например, даже славившийся своей незлобивостью и отходчивостью Пётр Алейников так до самой смерти не смог ни забыть, ни простить.

Тяжелее всех, судя по воспоминаниям участников, доставалось главной исполнительнице. Вот что рассказывал Крючков: «Съёмки „Трактористов“ подходили к концу, и наш режиссёр все заметнее нервничал, срывался. Отношения Пырьева с актёрами становились все напряжённее. И, честное слово, от души было жаль его жену, милую Марину Ладынину, когда Пырьев заставлял её повторять иные заключительные сцены более двадцати раз подряд. Ей доставалось, пожалуй, больше всех. И если бы не наша коллективная помощь и защита, не знаю, чем бы закончился для неё тот съёмочный период».

А «ударную волну» одного из самых бурных взрывов режиссёрского темперамента Крючкову пришлось принять целиком на себя и при этом, что называется, «показать характер» столь решительным образом, что общая атмосфера на съёмках ощутимо разрядилась и в значительной степени нормализовалась.

Однако причины для того, чтобы нервничать, у Пырьева были. Обстановка в мире осложнялась с каждым днём. В разгар натурных съёмок в экспедиции, то есть к осени тридцать восьмого года, немецкие фашисты оккупировали значительную часть территории Чехословакии. В связи с этим был даже придуман эпизод: во вспаханной земле трактористы находят немецкую офицерскую каску, оставшуюся на полях Украины после оккупации 1918 года. Эпизод этот получил развитие, находка не прошла бесследно для бригады Клима Ярко — трактористы стали овладевать искусством вождения танков.

«Трактористов» сняли очень быстро. Начав съёмки в июне, в конце декабря 1938 года уже представили фильм на утверждение нового председателя Комитета по делам кинематографии — С. Дукельского. Дукельский был человек весьма честный, с широким государственным размахом. Но, к сожалению, в вопросах искусства абсолютно некомпетентный.

Дукельский сказал, что фильм хороший, но кое-что из него надо убрать. «Мне предлагалось вырезать из картины лучшие комедийные куски и целые игровые эпизоды с Андреевым и Алейниковым, которые и мне, и всей группе, и многим моим товарищам очень нравились, — вспоминал Пырьев. — Всего надо было вырезать не более, не менее, как метров шестьсот, то есть почти две части… И тогда, и сейчас я уверен в том, что „Трактористы“ в своём „незарезанном“ варианте наиболее полно отражали предвоенное грозовое время и были намного содержательней и интересней как по актёрскому мастерству, так и по режиссёрскому решению».

В августе 1939 года фильм «Трактористы» вышел на экраны страны и имел грандиозный успех у зрителей. Все актёры, занятые в главных ролях (М. Ладынина. Н. Крючков, П. Алейников и Б. Андреев), прославились на всю страну.

Танкисты приняли картину как свою, а её главного героя — как своего брата-танкиста. И не только за его песни, хотя это бы по-настоящему «танкистские» песни нашего экрана, тут же подхваченные многомиллионным зрителем с голоса Н. Крючкова и разнёсшиеся по всей стране.

Появление «Трактористов» на экранах страны породило целое патриотическое движение советской молодёжи. Тысячи юношей и девушек отправились работать в сельское хозяйство, стали трудиться в колхозах и совхозах, на машинно-тракторных станциях, по примеру Марьяны Бажан и Клима Ярко встали за штурвалы тракторов и комбайнов.

«МАШЕНЬКА»

«Мосфильм», 1942 г. Сценарий Е. Габриловича. Режиссёр Ю. Райзман. Оператор Е. Андриканис. Художники И. Шпинель и М. Тиунов. Музыкальное оформление Б. Вольского. В ролях: В. Караваева, М. Кузнецов, Д. Панкратова, В. Алтайская, Г. Светлани.

«Машенька» — вторая совместная работа сценариста Е. Габриловича и режиссёра Ю. Райзмана. «Мы хотели сделать один по-настоящему камерный фильм и, так сказать, практически реабилитировать „камерность“ в нашем киноискусстве, — писал Евгений Габрилович. — Да, захотелось нам рассказать об одной только девушке, о её встречах, мыслях, поступках, но сделать так, чтобы все это стало словно бы микромиром советской жизни, советского отношения к правде и лжи, к честности и распущенности, к гражданскому долгу и к подлости».

На киностудии при обсуждении заявки авторам сказали, что сама мысль ограничиться повестью о любви и измене есть уход в ханжонковщину, в мещанский романс, ремесленничество, эмпиризм и бесплодное утробничество.

Намерение показать ничем особым не примечательную девушку вызвало не меньший отпор. Это было время (конец тридцатых годов), когда все настойчивее шло требование показа на экране людей исключительных — гениев музыки, живописи, литературы, военного дела, единообразно могучих и грозных. На этом фоне показ чего-то намеренно непримечательного шёл вразрез со всем.

И всё-таки Габрилович с Райзманом принялись за работу. Она оказалась исключительно трудной и долгой. Приходилось десятки раз все переделывать и переписывать все сначала.

Машенька становилась то бригадиром, то кончала заочно институт; была мастером на заводе и даже инженером; увлекалась парашютизмом, читала книги по философии; был даже вариант, когда она стала помполитом на пароходе. Она работала то в научно-исследовательском бюро, то делала хирургические операции. Однажды авторы решили отправить её в арктическую зимовку. В другой раз она стала учительницей-передовиком.

Десятки раз Райзман и Габрилович готовы были отказаться от замысла. И даже на время отложили кипу исписанных листов.

Сценарий картины «Машенька» писался для актрисы Вали Караваевой, студентки киноинститута, свободной от актёрских штампов. Райзман, никогда заранее не намечавший актёров, на этот раз всё время говорил, что именно Караваева должна играть Машеньку. Некоторые вчерне уже сочинённые сцены он порой отклонял: «Нет, это у Караваевой не пойдёт…» И тут же, у письменного стола, показывал (отличный мастер сценического показа!), как надо решить эпизод, чтобы у Караваевой «пошло».

Роль Машеньки досталась Караваевой после проб, неудач, неуверенности в себе. Письмо к матери, Полине Семёновне:

«Единственная, дорогая моя матушка, добрая ты моя душенька, ты вот пишешь: „Машенька будет твоя“. Мамочка, что-то очень мне тяжело. Некому сказать больше, а сердце рвётся. Боюсь я, что ничего не выйдет у меня. И, может быть, и не потому, что я совсем без таланта, а потому, что сложная огромная жизнь давит меня, душит, нет сил. Неужели, ну неужели уплывёт, уйдёт, бросит меня и моя Машенька?

Господи, господи, ой как тяжело, я очень плохой, плохой я человек. Ну, пусть все, всё будет отнято из моей жизни, но чтоб я стала горячей и хорошей Машенькой. Мамочка, Машенька для меня — это жизнь».

Героиня фильма Машенька Степанова — скромная телеграфистка из южного приморского городка. В маленьком приморском городке объявлена учебная тревога. Попав в зону «отравления», таксист (М. Кузнецов), несмотря на протесты, был уложен на носилки звеном сандружинниц во главе с Машенькой. Так она опоздала на последний трамвай. Алексей предложил подвезти её. Немного грустная история любви, а потом короткая встреча — уже на финском фронте, в походной столовой; и снова прощание, но уже радостное, потому что веришь — теперь они найдут друг друга.

Но не внешняя канва действия представляет интерес в фильме. Главное здесь заключено в характере самой героини.

Киновед Дм. Писаревский писал: «Наивной, чистосердечной, без тени рисовки и кокетства, даже немного нескладной предстаёт перед нами Машенька в первых кадрах фильма. Но за внешней ординарностью в этой девушке кроются глубины большого и цельного человеческого характера. Машенька — это образ, несущий в себе черты своего времени, своего народа. Творческое, деятельное начало отличает все её дела и поступки. Она за все болеет, все её касается, она делает всё, что может, чтобы помочь делу или даже незнакомому человеку».

Для оператора, который впервые в своей работе сталкивался с фильмом о современности, была и ещё одна трудность. Андриканису предстояло от эпической «Первой Конной» перейти непосредственно к лирическим, камерным формам, в каких решалась картина «Машенька».

Примечательно, что Райзман не торопился начинать съёмки. Им предшествовали репетиции на квартире у режиссёра, на студии. К началу съёмочного периода, как писал позднее Андриканис, «я полюбил образ Машеньки, мне стали дороги её чувства, я восторгался её благородными порывами и постепенно стал ощущать Машеньку не как драматургическое, а как конкретное жизненное лицо». В том, что Андриканис увидел в Машеньке «конкретное жизненное лицо», была определённая заслуга драматурга, режиссёра и, конечно, самой актрисы.

Съёмки фильма начались весной 1941 года в Выборге, где недавно отгремели бои с белофиннами. Многие из состава творческой группы впервые в жизни увидели разрушенные дома, засыпанные битыми кирпичами и щебнем улицы. Это унылое и печальное зрелище никак не вязалось с оптимистическим, полным жизни звучанием заключительных эпизодов «Машеньки», ради съёмок которых приехала в Выборг группа.

А меньше чем через два месяца началась Великая Отечественная война. Фильмы, создание которых не считалось целесообразным в новых условиях, закрывались. Под сомнение была поставлена и необходимость завершения съёмок «Машеньки». Но затем на студии поняли, сколь важное значение может иметь эта лента в военное время.

Группа работала не покладая рук. Переждав в оборонных щелях, вырытых во дворе «Мосфильма», или в бомбоубежище очередной налёт фашистской авиации, съёмочный коллектив «Машеньки» возвращался в павильон. А когда по решению правительства «Мосфильм» был эвакуирован, группа «Машеньки» продолжила съёмки в Казахстане.

О таком важном эпизоде картины, как встреча Машеньки в сквере с Клавой, немало было написано в киноведческой литературе. Этот эпизод снимался в Алма-Ате осенью 1941 года. С фронта приходили сообщения одно тревожнее другого, фашистские танки рвались к Москве, а снимать предстояло сцену о любви, точнее, о несбывшейся любви. И снимая эту сцену, последнюю, повествующую в картине о мирном времени, авторы сумели привнести в неё много личного.

Группа долго готовилась к этой съёмке, репетировали, искали натуру, ждали соответствующей погоды. Снимали в пасмурный день, на фоне голых деревьев. На Машеньку слетает жёлтый лист, она поднимает его и вспоминает Алёшины стихи «Листья падают, кружатся под дождём», которые он читал в тот вечер, когда они познакомились. Становится ясно, насколько сильна любовь героини фильма, несмотря на разрыв отношений, на то, что все связанное с далёким теперь мирным прошлым ушло, казалось бы, безвозвратно.

«Хотя вторая половина фильма происходит на войне, — говорил режиссёр, — „Машенька“ осталась фильмом о любви». Только герои теперь как бы поменялись ролями. Машенька по-прежнему в центре внимания, но ведущая роль во фронтовых эпизодах принадлежит Алексею. К сожалению, не все фронтовые эпизоды получились убедительными. Спустя много лет Ю. Райзман скажет, что, когда снимались военные сцены, ни у него, ни у его товарищей по работе тогда ещё не было личного опыта и личных впечатлений о войне.