Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Рынок тщеславия

ModernLib.Net / Криминальные детективы / Милованов Максим / Рынок тщеславия - Чтение (стр. 5)
Автор: Милованов Максим
Жанр: Криминальные детективы

 

 


– Хорошо хоть не покушение на убийство! Надеюсь, меня в дело возьмете?

– Естественно.

– А меня? – спросила Антонина Петровна.

– И вас тоже. Хорошо бы еще и госпожу удачу завербовать в соучастницы!..

* * *

Петр Быстров сидел в глубоком кресле красный как рак. Весь вид его говорил, что он готов лопнуть от негодования. А четверо незваных вечерних гостей – Анатолий Панфилов, Валентина Глушенкова, Аркадий Белов и Антонина Петровна Зименко – готовились отразить очередной натиск хозяина.

– Я вам еще раз повторяю, что никакого опекунства оформлять не буду. И зря вы пытаетесь меня разжалобить! У нас с Еленой был в свое время серьезный разговор, и я ей четко сказал, что не хочу детей. Она не посчиталась с моим мнением и родила. Почему я должен взваливать на себя заботу о ребенке, который был рожден против моей воли? Вы же цивилизованные люди и должны меня понять.

– "Цивилизованные люди" понимать его не хотели.

– Вам не придется заботиться о девочке, – в который уже раз убеждал Быстрова Анатолий Панфилов. – Все заботы возьмут на себя Антонина Петровна и ее супруг. Вы будете опекуном только на бумаге!

– Знаю я эти бумажные соглашения, – усмехнулся Быстров. – Дело кончится тем, что через год-другой ребенка спихнут мне, заявив, что раз по документам я ее отец, то мне о ней и заботиться! Кто даст гарантию?..

– Да я на пушечный выстрел тебя к Настеньке не подпущу! – не выдержала Антонина Петровна. – Какие тебе, подонку, еще гарантии нужны?!

– Попрошу оградить меня от оскорблений! Иначе я буду вынужден принять меры!

– Какие еще «меры»? – повысил голос капитан Панфилов. Он схватил Быстрова за грудки. – Какие еще «меры»? Мы у тебя здесь что, взятку вымогаем или чести пытаемся лишить? Мы просим тебя сделать доброе дело для собственной дочери! Слышишь ты, жук навозный! Для твоей родной дочери!

Панфилов отпустил перепуганного шашлычника и отошел в сторону.

В комнате повисла тишина – испугался не только хозяин квартиры, но и все остальные. Таким спокойного и рассудительного капитана никто никогда не видел.

– Извините, – буркнул он чуть погодя, адресуясь более к своим друзьям, нежели к хозяину.

– Нет уж! Простым «извините» вы не отделаетесь! – прохрипел Быстров. – Я сейчас же звоню в милицию! Будете иметь дело со службой внутренних расследований! Я вам покажу, как хватать меня за грудки и оскорблять! Не на такого напали!

Быстров и вправду потянулся к телефону, но Анатолий Панфилов ткнул его щепотью в солнечное сплетение. Минут на пять желание звонить куда-либо, да и вообще двигаться, у Быстрова исчезло.

– Еще раз извините! Не смог удержаться! – вежливо сказал Анатолий. – Впервые в жизни получаю удовольствие от того, что причинил кому-то боль! По-моему, все цивилизованные способы исчерпаны. Валя, умоляю, покажи этому гаду видеозапись, а не то я выну сейчас пистолет и буду иметь дело не с отделом внутренних расследований, как он мне грозит, а с отделом убийств!

Валентина быстренько достала из сумочки кассету, сунула ее в адаптер и включила видеомагнитофон.

По экрану замельтешили полосы, потом появилась «картинка». Главную роль в этом фильме исполнял Петр Быстров, в эпизодах были заняты кладовщики и грузчики зверосовхоза «Дружба». Декорациями послужили складские помещения зверосовхоза, автомобиль ВАЗ-2104, принадлежащий гражданину Быстрову, а реквизитом – прозрачные полиэтиленовые мешки с разделанными тушками нутрий.

– Как вам это кино? – поинтересовалась Глушенкова, глядя на ошеломленного хозяина квартиры.

– Сволочи, – прошипел в ответ Быстров. – Что вам от меня надо? Что вы ко мне прицепились? Думаете, я поверю, что вы заботитесь о бедной больной девочке? Лучше прямо скажите, что хотите выторговать для себя квартиру! Но я-то вам зачем?

– Мне абсолютно все равно, что вы думаете о нас. Я хочу лишь, чтобы Настя Самохина воспитывалась не в детском доме, а у людей, которым она небезразлична. Жаль, что ради этого приходится опускаться до шантажа!

– И чем же вы думаете меня шантажировать? Вот этой паршивой кассетой? Можете засунуть ее себе… сами знаете куда! У вас вообще-то есть санкция прокурора на видеосъемку? И какой криминал вы усматриваете в том, что я покупал мясо нутрий? Законом это не запрещено! Я завтра же подам на вас всех в суд за вмешательство в мою частную жизнь, оскорбление личности и побои!

– Вряд ли вы завтра сможете это сделать… – ласковым голосом произнесла Глушенкова.

– Это почему же?

– Потому что сегодня вечером я встречусь с одним моим давним знакомым и покажу ему эту пленку. А еще я покажу ему копию накладной, по которой приобретено сегодня мясо, а также толстые пачки накладных, по которым мясо нутрий приобреталось много лет подряд. Слава богу, отчетность в совхозе «Дружба» ведется великолепно.

– Какому еще знакомому? Из санэпидстанции, что ли? Так у меня все положенные сертификаты на руках!

– Да нет, – как бы с сожалением в голосе сказала Глушенкова. – Мой знакомый из другой организации. Павел Горчаков его зовут. Может, слышали?

Быстров побледнел.

– Вижу, что вам это имя знакомо, – продолжала Валентина. – Интересно будет посмотреть на реакцию Горелого, когда тот узнает, что несколько лет подряд он вместе со всей своей братвой ел в шашлычной искусно приготовленную крысятину. Конечно, он может услышать от этого знакомого, что шашлыки из нутрий подавали только всяким лохам, а ему, заслуженному авторитету, – только свинину, говядину или баранину! Наверняка он поинтересуется, правда ли это, и у работников шашлычной. Причем поинтересуется в привычном своем стиле, применив нож или паяльник. Мне кажется, что почти все сразу же захотят выложить ему чистую, как бриллиант, правду. Ну а что потом будет с хозяином этих шашлычных, я даже не берусь предположить. – Глушенкова с показным страхом передернула плечами.

– Черт с вами! – после минутного раздумья выдавил из себя Быстров. – Я согласен стать опекуном девчонки! Только скажите, в чем подвох, чтоб я хоть знал заранее!

Валентина достала из сумочки испещренный записями лист бумаги и протянула Быстрову.

– Вот здесь все написано, – сказала она. – Это перечень документов и справок, которые вы должны предоставить в комиссию по опекунству. Ниже указаны организации, в которых данные документы можно получить, приемные дни и часы их работы. Должна сразу предупредить: вам предстоит довольно изнурительный марафон. Но побегать все же придется.

Глушенкова вынула из видеомагнитофона адаптер с кассетой, положила их в сумочку, давая понять друзьям, что миссия окончена и можно уходить.

– Единственное, что мне хочется сказать напоследок, – произнесла Валентина, – так это то, что человека отвратительнее вас я в жизни еще не видела. Хотелось бы сказать «прощайте», но приходится говорить «до свидания». Мне с вами придется иногда встречаться, чтобы проверять, что вы сделали. Уж не обессудьте, но о том, чтобы поверить вам на слово, не может быть и речи!

В дверях она добавила:

– То, что мы сейчас довольно мирно расстаемся, вовсе не означает, что вы можете и далее кормить население шашлыками из нутрий. Наша сделка – не индульгенция. Чтобы не столкнуться лоб в лоб с законом, советую перейти к более традиционной кухне. А тушки нутрий можно пожертвовать тубдиспансеру. В меню данного заведения блюда из этого зверька будут выглядеть куда естественнее. Только если сделаете это, не забудьте взять копию приходной накладной. На всякий случай…

* * *

Красная «пятерка» медленно ехала по остывающим от дневного зноя улицам. Хотя других автомобилей на дороге почти не было, стрелка спидометра не доползала до пятидесяти. Казалось, что баталия с Быстровым отняла силы не только у людей, но и у машины.

– Вы теперь на море махнете? – спросил сидевший за рулем Анатолий.

– Наверное… – рассеянно проговорила Валентина. – Аркадий, правда, еще не в отпуске!

– Готов в любой момент, хоть завтра! – отозвался супруг. – Только мне кажется, что дело это надо закончить!

– С Быстровым? – спросила Валентина.

– Да.

– Думаешь, будут какие-то осложнения?

– От такого типа всего можно ждать.

– А вы как думаете, Антонина Петровна?

– Я знаю Петьку давно. По-моему, мы его здорово напугали! В таком состоянии он согласится на что угодно, даже на благородный поступок.

– А что новенького в расследовании обстоятельств гибели Настиной мамы? – спросил Аркадий капитана Панфилова.

– Удалось установить, что перед уходом с работы Елена Васильевна кому-то несколько раз звонила, но так и не дозвонилась. Мы узнали, что на станцию «Вознесенская» она приехала в легковом автомобиле темного цвета. Марку и номер машины пока не установили. Когда Елена Самохина выходила из автомобиля, ее совершенно случайно увидела старушка, которая продает семечки возле платформы. Машина залетела на тротуар рядом с тем местом, где она торговала, потому ей и запомнилась. К сожалению, в автомобильных марках бабушка совершенно не разбирается, а уж о номере и говорить нечего.

– А кто был за рулем, она не рассмотрела?

– Какой-то мужчина.

– И все? Никаких примет?

– Никаких…

– Жаль! – вздохнула Глушенкова.

– Может, это был тот самый, что приходил в палату Насти и шарил в ее вещах? – предположил Аркадий.

– Может… – согласилась Валентина. – Эх, знать бы, что он там искал.

– А почему вы все решили, что он что-то искал в вещах девочки? – вдруг сказал Аркадий.

– А что же он делал?

– Может, он, наоборот, положил туда что-нибудь? Какую-то записку, например, или что-то еще?

– Бомбу с часовым механизмом! – усмехнулся Анатолий.

Но шутку его никто не оценил.

– Который час? – спросила Глушенкова у мужа.

– Без двадцати десять.

– Как думаешь, Настя уже спит?

– Вряд ли…

– Может, заедем?

– Валя, ты что, серьезно? – удивился Панфилов.

– Чем черт не шутит, – ответила Валентина. – Мы ведь не догадались осмотреть Настины вещи после этого происшествия. Вдруг Аркадий прав и «человек-гора» в самом деле что-то подложил ?

Не говоря ни слова, Анатолий повернул машину к сороковой больнице.

Уже через пятнадцать минут Анатолий Панфилов и Валентина Глушенкова на правах профессионалов и с позволения маленькой хозяйки внимательно осматривали ее вещи. Сама Настя сидела на коленях Антонины Петровны и внимательно наблюдала за процессом. Еще один участник, можно даже сказать, идейный вдохновитель этого действа – доктор Белов – расхаживал взад-вперед мимо окна, периодически поглядывая на выцветшие занавески. Он давно собирался заменить эти блеклые тряпки, нагоняющие тоску на больных и персонал, но скромный бюджет больницы не позволял это сделать. Заметив на одной из занавесок какое-то насекомое, он попытался стряхнуть его в открытое окно. Но не тут-то было, насекомое держалось крепко. Белов решил действовать более радикально и щелкнул по упрямому насекомому пальцем, но и это не помогло. Тогда он присмотрелся повнимательней и с удивлением обнаружил, что это вовсе не насекомое, а то ли заколка, то ли значок.

– Настя, это ты повесила на занавеску заколку?

– Я ничего не вешала, – ответила девочка. – Да и заколки у меня никакой нет.

Внимание всех присутствующих переключилось на значок-булавку. Анатолий Панфилов рассматривал вещицу гораздо дольше остальных. Он осторожно снял ее с занавески и, поместив на ладонь, сказал:

– Это, друзья мои, никакая не булавка. Это жучок, причем первоклассный!

– Ура! Жучок! – закричала Настя. – Я поселю его в коробке, положу травки и буду с ним играть!

– К сожалению, Настя, такого рода жучки не кушают траву! – сказал Анатолий. – Они питаются информацией! И сдается мне, что этот экземпляр питался очень активно.

«Неваляшки»

По возвращении из Турции Игоря перебросили с вещевого контейнера на торговлю продуктами и спиртным. Работа в этом секторе требовала немалых сил, как моральных, так и физических, а зарплата была немного выше. Но рыночные торговцы со стажем считали это серьезным повышением.

– Водка – главная движущая сила торговли! – любил повторять Александр Сергеевич Чистов – теперешний сосед Игоря по контейнеру. Лысоватый и весьма упитанный мужчина по документам числился владельцем всех продуктовых точек, принадлежащих Вадиму Дементьеву. И именно у него Игорю предстояло обучиться искусству управления продуктовым хозяйством.

Глядя на то, как идут дела в контейнере, нельзя было не согласиться с утверждением господина Чистова, что именно водка – главный двигатель торговли, во всяком случае, на Средном рынке. В контейнере номер двадцать, где командовал Игорь, помимо спиртного продавались жвачка, чипсы, лимонад, конфеты, печенье, колбасы в вакуумной упаковке, всевозможные консервы, но ничто не пользовалось таким спросом, как сорокаградусная. За первый же день торговли выручка составила тридцать две тысячи рублей, из которых на долю водки приходилось больше половины. А наступивший день обещал еще более радикальный перевес в сторону «горькой».

– Перед выходными всегда так! – заметил Александр Сергеевич, глядя, как его сосед протягивает покупателям одну бутылку за другой. – Порой кажется, что в выходные все только распроклятой и питаются! Посадили коммунисты весь наш народ на спиртовую иглу!

– При чем здесь коммунисты? – поинтересовался Игорь.

– Торговля алкоголем была при Советах самой прибыльной статьей после нефти и газа.

– Почтенный вроде бы человек, а так нагло врете! – вдруг вскипела стоявшая неподалеку старушка. – Постыдились бы! Да разве при коммунистах такие вот безобразия творились? Везде – сплошь обман и спекуляция! Такие вот торгаши, как вы и Чубайс, разворовали всю страну, а теперь все на коммунистов валите!

– Насчет Чубайса не знаю, познакомиться не довелось, – флегматично ответил Александр Сергеевич, – но лично я ни у кого ничего не воровал и впредь не собираюсь. А вы бы, чем митинговать, лучше купили бы что-нибудь на выходные.

– У-у, бесстыжая твоя рожа! Я бы с удовольствием купила что-нибудь, но моей пенсии едва хватает на хлеб и молоко!

– Боевая бабка! – улыбнулся Александр Сергеевич, когда его политическая оппонентка удалилась. – Советую не вступать с такими в долгие дискуссии: это надолго отпугивает клиентов, не говоря о том, что злобные старушки и старички запросто могут сглазить твой контейнер или порчу наслать.

– Вы серьезно?

– Еще как! В прошлом году поцапался с одной старушенцией из-за некачественной водки, так потом целый месяц торговля не шла! Пришлось в церковь сходить за святой водой. Окропил ею вокруг контейнера – и поперла торговля!

За время работы на рынке Игорь уже наслушался разговоров о разных порчах, сглазах и проклятиях, насылаемых завистниками, конкурентами или обиженными покупателями. Способы избавления от таких напастей предлагались различные. Кто-то вызывал белого колдуна, кто-то черного, но чаще «заколдованные» шли в церковь, затаривались там святой водицей и обильно поливали ею свои контейнеры или товар. Игорю казались странными и смешными как слепая вера рыночного люда в ритуалы, так и их надежда на помощь того, кто некогда изгнал торгующих из храма.

Внезапно по продуктовой части рынка побежала волна тревоги. Появился Тимур Хабибов.

– Минут через двадцать на рынок нагрянет санэпидстанция! – сообщал он продавцам.

Осведомители Вадима Дементьева, которых он предусмотрительно завел в различных проверяющих организациях, работали очень хорошо. О различных проверках и рейдах директор рынка «Средной» всегда узнавал заранее и добросовестно предупреждал как своих собственных продавцов, так и арендаторов. Это был фирменный стиль управления, за который Вадима очень уважали. Наверное, поэтому на Средном никогда не было пустующих торговых мест.

Игорь спокойно наблюдал за тем, как соседи сноровисто сворачивают палатки и закрывают контейнеры. В основном это делали те, кто торговал крупами, сахарным песком, мукой и другими сыпучими продуктами. Они были излюбленным «лакомством» врачей-эпидемиологов, поскольку создать требуемые условия торговли на рынке не было никакой возможности. В контейнере Игоря представителям санэпидстанции ловить было нечего, но Александр Сергеевич думал иначе.

– Закрываемся! – скомандовал он. – На сегодня хватит. Выручку сдашь завтра.

Без лишних вопросов Игорь быстренько закупорил свой контейнер. Затем вызвал, как полагалось, охранника, в его присутствии повесил пломбу и расписался в журнале приема-сдачи. Сделав это, он отправился домой. По пути зашел в супермаркет; взял два йогурта, пакетик с апельсиновым соком, кусочек сыра с зеленой плесенью, немного вареной колбасы и французскую булку. Остановившись возле кассы, он принялся наблюдать за тем, как за соседней стойкой мужчина-кассир, стесняясь и краснея, перекладывает из большой колесной тележки в полиэтиленовые пакеты целую кучу продуктов, которую закупили две симпатичные девушки лет двадцати. Одна была блондинкой, другая брюнеткой. Игорю показалось, что он уже видел этих девушек раньше, но не мог вспомнить где.

Пока он расплачивался, девушки успели скрыться из виду.

«Жаль!» – вздохнул Игорь.

Каково же было его удивление, когда он столкнулся с девушками в кабине лифта собственного дома.

– Тебе на какой этаж? – спросила брюнетка.

– На двенадцатый…

– И нам тоже.

– Вы там живете?

– С сегодняшнего дня! – ответила блондинка. – А ты из какой квартиры?

– Из семьдесят пятой.

– А мы из семьдесят шестой.

Игорь перевел взгляд на тяжелые полиэтиленовые пакеты своих новых соседок:

– Готовитесь к новоселью?

– Да, – подтвердила его догадку кареглазая красавица с темными волосами. – Если будет время, то приходи на нашу вечеринку часикам к десяти…

– А лучше помог бы нам подготовиться, ну, по-соседски! – бесцеремонно заявила ее подруга.

– Хорошо, – быстро согласился Игорь. – Тогда давайте знакомиться. Я – Игорь!

– Маша, – представилась брюнетка.

– Аня, – назвалась ее подруга, вручив новому знакомому свой тяжеленный пакет.

– А мы с вами нигде не встречались раньше?

– Возможно, – хитро улыбнулись девушки.

В этот самый момент он вспомнил, где видел эти улыбки… Конечно, по телевизору. Это же «Неваляшки»!..


– Уважаемые дамы и господа! – восторженным тоном объявил конферансье. – Сегодня в ночном клубе «Парнас» для вас поют замечательные девушки, самые обворожительные и сексуальные звездочки нашей эстрады! Встречайте дуэт «Неваляшки»!

Пока публика заходилась в истерике из-за появления девушек на сцене, Игорь успел проглотить очередной коктейль под названием «Малибу» и перемолвиться парой фраз с сильно подвыпившим продюсером «Неваляшек» Вовчиком.

– Сейчас они споют новую песню! Шикарный «медлячок»! – прокричал ему Вовчик. – Вот увидишь – через пару недель это будет суперхит! Я такой клипец придумал на песню – обалдеешь! Прикинь: пустыня, арабы, гарем и среди этого гарема – почти голые Анька и Машка. Круто, да?!

– Круто, – согласился Игорь, тоже прилично захмелевший. Он и не думал, что от слабеньких коктейлей может так развезти.

Тем временем со сцены полился «медлячок». Аня и Маша, сладко зажмурившись, запели:


Укуси меня нежно в ушко,

Этой ночью я снова твоя игрушка.

Сними поскорее рубашку,

Я буду сегодня твоей неваляшкой!..


Игорь посмотрел на часы и присвистнул:

– Ого, уже три часа. Недурно бы и поспать хоть немного.

– Подожди, – остановил его Вовчик. – Через пятнадцать минут поедем. Девчонки отпоют четыре песни – и свалим.

– А почему всего четыре?

– За сколько заплачено…

– Понял. – Игорь кивнул.

В определенной степени он уже был знаком с закулисной музыкальной кухней. За несколько часов общения с дуэтом «Неваляшки» и их продюсером он узнал много интересного из жизни эстрадных артистов и сейчас уже ничему не удивлялся.

Все началось с телефонного звонка во время шумной вечеринки в квартире Ани и Маши. Трубку взял Игорь. Он был уверен, что это взбешенные соседи, но оказалось, что звонят из ночного клуба «Парнас» с настоятельной просьбой приехать. Оказывается, в «Парнасе» на три часа ночи было запланировано выступление трио «Монашки», но солистка этой группы слишком круто ширнулась, после чего едва не отправилась на свидание с Господом. Чтобы аудитория, в основном мужская и не обремененная интеллектом, не разнесла от злости весь клуб, требовалась быстрая рокировка. Дуэт «Неваляшки» был более чем равноценной заменой, поскольку в артистическом рейтинге, как, впрочем, и в мужском стоял много выше «Монашек». По той же причине и стоил дороже. Поэтому хозяевам клуба пришлось согласиться на укороченный вариант выступления, состоявший всего из трех шлягеров и одной новой песни…

Впрочем, выступление чуть было не затянулось. Неизвестно откуда взявшийся директор ночного клуба, подсев к Игорю и Вовчику, заговорщически прошептал:

– Есть заманчивое предложение! Девчонки выступают еще минут сорок, получают сверх договора двести баксов, а потом мы все вместе едем ко мне на дачу и…

– Нет! – сказал Игорь, поскольку Вовчик уже лег головой на стол и говорить не мог. – Мы отчаливаем после четырех песен!

– А вы, простите, кто?

– Телохранитель. Понятно?

– Понятно…

Дорога домой заняла времени раза в два больше, чем путь в ночной клуб. Виной тому был совершенно нетранспортабельный Вовчик. Погрузить его в такси, а затем выгрузить и доставить в квартиру на шестом этаже в подъезде с неработающим лифтом оказалось задачей не из легких. Очутившись дома, Вовчик вдруг захандрил. Стал изображать из себя смертельно больного, кричать, что его отравили завистники. Одной из «Неваляшек» – Ане пришлось остаться у него в качестве сиделки.

Но сюрпризы этой ночи еще не закончились. Когда Игорь и Маша наконец оказались на собственной лестничной площадке, девушка сказала:

– В клубе ты поступил очень благородно. Ты всегда такой?

– Нет, – ответил Игорь.

Он очень устал и мечтал быстрее лечь в постель. Отперев дверь своей квартиры, Игорь повернулся, чтобы попрощаться.

– Ты хочешь спросить, не зайду ли я на чашку кофе?.. Охотно! – И Маша, словно кошка, прошмыгнула в открытую дверь.

Игорь усмехнулся и посмотрел на часы, которые сообщали, что ложиться спать уже не стоит.

Дождевой Червяк и плюшевый заяц

Хотя вот уже час накрапывал мелкий дождь, настроение у спрятавшейся под зонтом Валентины Глушенковой было вполне приличным. Причина тому – вовсе не любовь к пасмурной погоде, а милое, забавное существо в сиреневом дождевике, проводившее в песочнице какие-то раскопки.

– Тетя Валя, смотрите, какого я змея откопала! – воскликнула Настя, показывая на здоровенного дождевого червя.

– Какой большой! – удивилась Глушенкова. – И что ты с ним будешь делать?

– Поиграю немного и отпущу, – ответила девочка. – А то его дети, маленькие червячки, начнут волноваться, почему их папа так долго не приползает с работы.

– Молодец, – улыбнулась Валентина.

Она в точности не знала, ползают ли дождевые червяки на работу и есть ли у них дома и дети. Зато она знала, что с каждым днем все больше и больше влюбляется в Настю. Да и не она одна. Казалось, весь персонал больницы очарован девочкой. Чтобы понять это, стоило лишь взглянуть на ее палату, буквально напичканную игрушками и всевозможными сладостями. Если в армии есть понятие «сын полка», то у Насти был, пожалуй, статус «дочери больницы»!

Впрочем, кроме очарованных и влюбленных, к девочке приходили и иные люди.

Например, опытный репетитор, которого наняли подруги покойной Елены Самохиной. Он готовил Настю к школе. А еще захаживали государственные чиновники. Приходили они не к девочке, а к главному врачу больницы, от которого слышали одну-единственную фразу:

– Настя Самохина серьезно больна и нуждается в длительном стационарном лечении!

Те же чиновники исправно навещали следователя Анатолия Панфилова, интересуясь, когда он наконец закроет дело о гибели Елены Самохиной. Впрочем, они прекратили свои визиты, когда узнали, что дело по факту смерти переквалифицировано в дело об убийстве, из-за чего их служебное рвение также могут переквалифицировать в нечто иное.

Поводом для переквалификации дела стал визит загадочного «человека-горы» и «жучок», который он после себя оставил. Следствие интересовалось не столь его личностью, сколько целями. Что он или стоявшие за ним люди хотели узнать, прослушивая палату шестилетней девочки?

Имелись две более или менее логичные версии. Первая: кто-то хотел выяснить из разговоров милицейских следователей с Настей, как продвигается следствие по делу о гибели ее матери. И вторая: неизвестных могло интересовать, знала ли что-то о смерти матери сама девочка и делилась ли она своими знаниями с милицией.

Впрочем, где-то на периферии сознания инспектора Глушенковой всплывала и третья версия. Валентина пока сама не знала, как ее сформулировать, но была уверена, что в самом скором времени версия обретет четкие контуры. Поводом для новых сомнений стало странное поведение человека, установившего «жучок», – ведь для того, чтобы повесить его на занавеску, вовсе не обязательно было рыться в Настиных вещах. Это можно было сделать, когда палата пустовала, и тогда неизвестные могли бы прослушивать ее хоть до второго пришествия. Но «человек-гора» действовал иначе: он будто нарочно подстроил все так, чтобы Настя увидела его и рассказала взрослым, а те, в свою очередь, – милиции.

Правда, из этого следовала уже совершенная глупость: люди, установившие «жучок», сами хотели, чтобы его обнаружили. Такое в милицейской практике встречалось нечасто! Глушенкова подозревала подруг покойной Елены Самохиной. Учитывая их несогласие с версией несчастного случая, такого рода инсценировка, дающая следователю некий намек, вполне могла бы иметь место.

Пока она размышляла, дождик прекратился. Сложив зонтик и освободив Настю от полиэтиленового дождевика, Валентина спросила:

– А где твой знакомый червяк?

– Уполз домой, – ответила Настя. – А мы ведь домой не пойдем, мы еще погуляем, да?

– Да, – улыбнулась Глушенкова и поднялась с лавочки.

«Интересно, что Настя называет домом? – спросила себя Глушенкова. – Ведь не больницу же? Или она уже успела с нею сродниться?» От этой мысли защемило сердце, и мозг снова заработал «в сыскном режиме».

В памяти всплыли события сегодняшнего следственного эксперимента, который состоялся утром на платформе «Вознесенская». На него были приглашены те самые свидетели, которые в один голос утверждали, что Елена Самохина сама упала на рельсы. Следователь Панфилов собирался поподробнее проследить, что называется, динамику падения. Вместе с ним надеялась докопаться до истины и Глушенкова.

Прибыв на платформу с небольшим опозданием, Валентина обнаружила там своего друга Анатолия в обществе пятерых свидетелей, которые, как она поняла, стояли на тех же местах, что и в момент трагедии. На месте Елены Самохиной топтался сам Анатолий. Увидев коллегу, следователь очень обрадовался.

– Наконец-то, – сказал он с облегчением. – Я думал, ты не придешь.

– Напрасно думал…

– Встань, пожалуйста, на мое место, – попросил он Валентину. – Будешь изображать Елену Самохину. А я похожу и осмотрюсь немного.

– Хорошую же роль ты мне придумал, – сказала Глушенкова. – Надеюсь, финальную сцену мне исполнять не придется?

– Упаси боже! – ответил Анатолий и принялся бродить вокруг шести неподвижных фигур.

Эксперимент привлек множество зевак, которые с любопытством наблюдали за бесплатным спектаклем. Некоторые перешептывались друг с другом, очевидно догадавшись, с чем это действо связано.

Валентина тем временем присмотрелась к свидетелям недавней трагедии. Ближайший к ней человек стоял слева, метрах в трех. Это был мужчина лет сорока. Из материалов дела она знала, что зовут его Роман Антонович Белиц. Он работал редактором в газете, офис которой находился неподалеку. В тот день Роман Антонович направлялся на деловую встречу, и она, как выяснило следствие, действительно имела место. Да и подозреваемый из него был никакой: подтолкнуть Елену Самохину так, чтобы этого не заметили остальные четверо, он не мог. Единственным человеком, который мог бы, изловчившись, столкнуть Самохину на рельсы, была вторая свидетельница, Капитолина Дмитриевна Звягинцева, ехавшая в тот день по своим пенсионным делам. Она стояла метрах в трех от Елены. Однако Глушенкова никак не могла представить эту интеллигентную шестидесятивосьмилетнюю пенсионерку в роли убийцы.

Свидетелем номер три была Оля Степанова, девчушка лет тринадцати, направлявшаяся в тот момент от подруги домой. Она находилась в четырех метрах слева, да и на роль злодейки в силу своего юного возраста никак не годилась. Четвертый и пятый свидетели – молодожены Лариса и Павел Стариковы – сидели на скамейке метрах в пяти от края платформы, где стояла Елена. В тот день они просто шатались по городу и наслаждались обществом друг друга, что вполне естественно в медовый месяц.

Как ни пыталась Валентина представить, что кто-то из этой пятерки мог незаметно для других помочь Елене Самохиной сделать последний в жизни шаг, ничего не выходило. Такие же тщетные мысленные усилия Глушенкова прочитала и на лице капитана Панфилова.

Тот даже присел на край платформы рядом с местом падения и заглянул вниз в надежде отыскать там углубление, в котором мог бы спрятаться убийца. Но кроме небольшого лоскута фиолетовой материи, валявшегося между шпалами, ничего подозрительного обнаружить не удалось.

Чтобы хоть немного увеличить к.п.д. явно неудавшегося следственного эксперимента, Глушенкова спросила у пенсионерки Капитолины Дмитриевны:

– Вы, случайно, не помните, стоял кто-нибудь еще поблизости?

– Точно не помню… Кажется, за моей спиной стоял какой-то мужчина. Но очень далеко, почти возле самой скамейки, а может, и дальше.

– Мы помним этого мужика, – поддержали ее молодожены Стариковы. – Он находился буквально в метре от нас.

– А что он делал? – ухватилась за соломинку Глушенкова.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18