Рынок тщеславия

Забрасывая приятеля ничего не значащими вопросами, директор ЗАО «Рынок Средной» Вадим Алексеевич Дементьев одной рукой крепко сжимал его руку, а другой плотно прикрывал дверь своего директорского кабинета. Выпустив руку Игоря, Вадим вальяжно уселся в директорское кресло и раскурил длинную сигару. Игорь с легкой усмешкой разглядывал школьного друга.

– Чего в дверях столпился? Присаживайся! – Вадим кивнул на ветхий стул рядом с видавшим виды столом. – Здорово, что ты приехал. Через полтора месяца начинается реконструкция рынка. За это время тебе надо будет врубиться во все тонкости местного хозяйства.

– Постараюсь, – кивнул Игорь, разгоняя рукой облако сизого дыма.

Вадим хохотнул и открыл форточку. В кабинет потекла струя свежего воздуха, и дышать стало чуть легче.

– После реконструкции заведу наконец кондиционер в кабинете! – похвастал Вадим, снова утверждаясь в кресле.

– В этом? – иронически осведомился Игорь.

Помещение скорее было похоже на кладовую, чем на директорский кабинет.

– Что ты! – отверг предположение Вадим. – Этой конуренки, да и всего корпуса, не будет вообще, снесем. Здесь по плану проходят торговые ряды. А директорский корпус планируем совсем в другом месте. Ну, об этом потом. Кстати, тебе нужно перво-наперво решить квартирный вопрос!

С этими словами Вадим уже вертел телефонный диск.

– Здравствуй, Ангелина. Узнала? Как твое драгоценное здоровье? Как муж, сын?.. Что? Ближе к делу? Лады. Ко мне приехал один мой хороший товарищ, и ему нужна квартира. Без особых выкрутасов, но и не сарай, баксов за двести – триста. Лучше в районе моего рынка… Так что, сделаешь?.. Через три дня? А почему не сегодня?.. Ага… Понятно. Ну, тогда все, пока…

Положив трубку, Вадим повернулся к Игорю.

– Пока поживешь у меня; жилье тебе подготовят только через три дня. Стоить будет двести долларов в месяц. Отхватить за двести баксов нормальную квартиру по здешним меркам все равно что за бесплатно.

Вадим выдержал короткую паузу, а потом счел нужным объяснить:

– Ребята из этой фирмы вкладывают деньги в перспективу.

– Как это?

– Скупают квартиры у населения, делают там ремонт, завозят самую необходимую мебель, кухонную утварь, а затем сдают жилье в аренду. Срок окупаемости – в среднем два-три года, в зависимости от уровня квартиры и вложенных в нее денег. Зато потом идет чистая прибыль, уже безо всяких затрат. Класс! Правда?

– Не знаю… – без уверенности промолвил Игорь. – Риск все же есть. Наверняка найдутся мошенники, которые снимут такое жилье на месяц, а затем исчезнут, прихватив с собой все, что там было.

– Соображаешь, – одобрительно хлопнул его по плечу Вадим. – Но на этот случай есть страховка: оплата за несколько месяцев вперед с наложением сумм.

– А это что такое?

– Наложение сумм – это когда ты платишь за квартиру поквартально, сразу за три месяца, но каждый следующий раз с тебя берется плата на один месяц раньше. То есть получается так, что у риелтора всегда имеется залог в размере месячной оплаты. Обычно стоимость мебели, находящаяся в квартире, укладывается в такую сумму… Кстати, и с тебя они возьмут по такой же схеме. Денег хватит?..

– Должно хватить, – ответил Игорь. – У меня с собой четыре штуки…

– Придержи пока свои «штуки». В городе, полном соблазнов, они тебе могут пригодиться в любой момент.

Затем он вытащил из ящика стола большую пачку стодолларовых купюр. Отсчитав из нее пятнадцать бумажек, протянул их Игорю:

– Вот, возьми. Здесь полторы тысячи. Это твоя первая зарплата, только авансом… Между прочим, трюк с наложением сумм я позаимствовал и для своего рыночного хозяйства. Точно так я беру арендную плату за контейнеры и торговые палатки. Это нужно для того, чтобы торговцы не исчезали с рынка неожиданно и у меня был хотя бы месяц, чтобы найти на их место других арендаторов.

– А собственного товара у тебя на рынке нет? – поинтересовался Игорь.

– Еще раз соображаешь! – обрадовался Вадим. – Ясно, есть! У меня двадцать контейнеров, половина торгует шмотками, а другая половина – съестным и спиртным. Тебе, как бывшему ларечнику, это кажется много?..

– А сколько всего контейнеров на рынке? – проигнорировал вопрос Игорь.

– Двести пятьдесят семь. Плюс сто тридцать торговых палаток. А еще – сорок разборных торговых мест под всякую мелочовку, три кафе быстрого питания, две шашлычные и три корпуса: для обслуживающего персонала, охраны и оборудования. Ну, скажи, скажи, что хорошее хозяйство!!!

– Ничего себе хозяйство! – согласился Игорь.

– А вот именно, что ничего, – ухмыльнулся Дементьев. – После реконструкции будет куда больше. Тебе придется заниматься буквально всем…

– Не понял?

– Погоди, не перебивай. – Вадим несколько секунд внимательно смотрел на приятеля. Физиономия Игоря, видимо, внушала ему доверие. Нет, не напрасно он пригласил его, оказавшись на встрече выпускников в родном поселке. – Чтобы эффективно управлять каким-либо механизмом, нужно знать, как он устроен и какие рычаги приводят его в движение. Рынок – тоже своего рода механизм, и работает он по определенным законам. Только вместо винтиков, гаек и шестеренок в нем взаимодействуют люди, деньги и товар. У тебя, безусловно, есть опыт в торговле, но этого мало. То, чем ты занимался раньше, сильно отличается от того, чем придется заниматься теперь, хотя на первый взгляд и похоже. Поэтому я считаю, что начать тебе следует с самых азов. Пару недель потусуешься в одном из моих контейнеров, поторгуешь шмотками, затем пару недель в другом, который реализует продукты. За это время познакомишься с людьми, узнаешь, как там все крутится-вертится, почувствуешь, что такое «Рынок Средной» с точки зрения арендатора и продавца… Поверь, не зная того, что творится в трюме, нельзя эффективно управлять кораблем. Я и сам прошел хорошую школу, начинал простым торговцем-палаточником. Бегал с клетчатыми сумками в обеих руках и долгое время даже думать не смел о какой-то другой жизни. Тебе же предоставляется уникальная возможность сдать этот экзамен экстерном. Согласен?

– Согласен, – с готовностью ответил Игорь. Он и сам хотел просить допустить его, выражаясь морской терминологией, покантоваться на нижних палубах, прежде чем брать на себя обязанности старпома.

– Когда хочешь начать?

– Сегодня. Только у меня есть к тебе просьба: не говори никому, что мы с тобой давно знакомы. Пусть это будет пока тайной для всех.

– Почему?

– Ну, это же очевидно! Иначе продавцы и арендаторы будут относиться ко мне не как к равному, а как к будущему начальнику. И получится не учеба, а жалкая пародия.

– И то верно! – одобрил Вадим. – Молодец, соображаешь! Что ж, соблюдем до поры тайну нашего знакомства, если удастся. Рынок – это такой клубок слухов, сплетен и домыслов, что…

Договорить ему не дали.

В кабинет вошла женщина лет сорока пяти с короткими, обесцвеченными перекисью волосами, одетая в золотистые туфли на платформах, зеленые брюки-стрейч и желтую футболку. Стиль «стрейч» не гармонировал с грузной фигурой женщины, но это явно не смущало ее. Метнув игривый взгляд на молодого незнакомца, обладательница пышных форм неторопливо подплыла к столу.

– Вадим Алексеевич, так дальше нельзя. Эта свинья Мерлушкин опять пришел на работу пьяным. В таком виде я ему контейнер оставить не могу. Вы же помните, что он учудил на прошлой неделе: отдал двухсотдолларовую кожаную куртку за двести рублей. А тогда он был раз в десять трезвее, чем сегодня.

– На ловца и зверь бежит. – Хозяин как будто пропустил жалобы женщины мимо ушей. – Только что ко мне пришел вот этот человек с просьбой взять его на работу. Похоже, работа уже нашлась. Так что забирайте, Наталья Ивановна, его с собой, и показывайте, что к чему. В общем, вводите в курс дела.

– А как быть с Мерлушкиным?

– Уволить. И еще: скажите Тимуру и его команде, чтобы они непременно взыскали с Мерлушкина деньги, которые мы потеряли по вине этого разгильдяя.

Наталья Ивановна кивнула и уставила свои большие серо-зеленые глаза на Игоря.

– Идем оформляться, красавчик! Надеюсь, ты у нас не пьющий? – И она поплыла к двери.

– Нет, – ответил Игорь и обернулся к Вадиму.

– Встретимся в пять возле автобусной остановки! – шепнул директор рынка. – Ни пуха тебе, ни пера.

– К черту…

– Давай-давай, поворачивайся, – поторопила Игоря Наталья Ивановна.

Наталья Ивановна Чужайкина на рынке считалась человеком бывалым. Начинала она, как и большинство коммерсантов, с поездок в Польшу, где обменивала утюги и матрешки на дешевые кроссовки и незатейливую бытовую технику. Затем были Китай, Турция, Греция и Арабские Эмираты. Дела шли в гору, и казалось, что так будет продолжаться вечно. Беда, как это часто бывает, пришла, откуда никак не ждали. Единственный сын Натальи Ивановны, которого она вырастила одна, без отца, пристрастился к наркотикам. Не помогли ни долгие месяцы лечения, ни дорогие клиники, ни экстрасенсы, ни высокооплачиваемые чудо-доктора. Однажды он уснул, чтобы уже никогда не проснуться. Наталья Ивановна осталась наедине со своим горем и огромными долгами. Но надо было как-то жить дальше. Вскоре от подруги она узнала, что директор Средного рынка ищет человека с хорошими связями в Турции, чтобы закупать там товары из кожи. Так она познакомилась с Вадимом Дементьевым, и их взаимовыгодное сотрудничество длилось уже целых три года.

– …Все это Игорю Опарину, новоявленному продавцу контейнера номер сто тринадцать, сообщила Ира, словоохотливая соседка из сто четырнадцатого контейнера. На вид ей было лет двадцать восемь или тридцать. Неизвестно, какие еще подробности жизни предпринимателя Чужайкиной ему довелось бы услышать, если бы к контейнеру не подошла покупательница лет двадцати пяти.

– Можно посмотреть те штаны?

– Пожалуйста. – Игорь ловко снял с вешалки изящно скроенные кожаные брюки.

– Сколько они стоят?

Заглянув мельком в тетрадку, где были указаны артикулы и цены, Игорь ответил:

– Две тысячи триста.

– Это сорок шестой размер?

Сверившись со своей шпаргалкой, Игорь подтвердил догадку покупательницы.

– А где их можно примерить?

Игорь вопросительно посмотрел на соседку.

– Можно прямо здесь, а можно в примерочной, – сказала Ира. – Но если в примерочной, то нужно оставить денежный залог.

Девушка отсчитала две тысячи триста рублей, отдала их Игорю и отправилась в примерочную.

– Купит, и даже торговаться не будет, – проговорила Ира, глядя вслед девушке.

– Почему ты так уверена?

– Видно по прикиду. На гражданочке блузка баксов за сорок, юбка минимум за пятьдесят, а туфли – вообще за сотню.

– А если брюки ей не подойдут? – засомневался Игорь.

– К такой фигурке все подходит! – завистливо вздохнула Ира. Она была несколько полновата.

Ирины предположения через несколько минут подтвердились.

– Беру, – возвратившись, сказала девушка. – Упакуйте мне их во что-нибудь.

Игорь ловко извлек желтый пакет с какой-то арабской надписью и аккуратно уложил первую проданную им вещь.

– Что я тебе говорила! Хорошего клиента за версту видать! – сказала Ира. – Жаль только, что твоим первым покупателем оказалась женщина! Нехорошая это примета!.. Но все равно. Поздравляю с почином!

– Спасибо…

– Ты хоть наварил что-нибудь или сработал на хозяина?

– На хозяина.

– Поня-атно, – понимающе улыбнулась Ира. – Хочешь показать себя с хорошей стороны. Все так начинают. Но ты смотри, с этим не затягивай. На одну зарплату жить трудновато. Тем более при таком скупом хозяине, как у тебя.

– А почему при хозяине, а не при хозяйке? – спохватился Игорь, указывая взглядом на табличку: «Индивидуальный предприниматель Чужайкина Наталья Ивановна, свидетельство номер 109693».

– Это всего лишь вывеска, – снисходительно улыбнулась соседка. – Все знают, что настоящий хозяин почти всех контейнеров, торгующих кожей, – сам директор рынка. А на Наталью Ивановну просто оформлены документы.

– Зачем такие сложности?

– Меньше мороки, меньше налогов, и нет головной боли из-за всяких там проверок и инспекций, – кратко объяснила Ира.

– Понял, – кивнул Игорь.

На самом деле было понятно далеко не все. Почему меньше налогов, например? Впрочем, в скором времени он надеялся получить самые подробные разъяснения. Ирина была просто находкой для шпиона, кем в определенной степени он и являлся.

– "Рынок – это такой клубок слухов, сплетен и домыслов!.." – почему-то вспомнились слова Вадима Дементьева.

* * *

– …Вечером Вадим подхватил Игоря на автобусной остановке. Сидя на правом переднем сиденье, Игорь наблюдал, как меняется пейзаж за окном. Многоэтажные бетонные коробки постепенно уступили место коттеджам.

– Ты живешь за городом? – спросил он у Вадима.

– Да. Разве я тебе не говорил?

– Нет…

– И информбюро сообщить не успело?

– Информбюро?

– Так я называю нашу рыночную сеть распространения слухов и сплетен, – засмеялся Вадим. – Твоя соседка Ира Золотухина – неутомимый информатор.

– О тебе у нас разговора еще не было, – отозвался Игорь. – А ты что, всех продавцов знаешь поименно?

– Нет, конечно. Только самых запоминающихся или тех, кто одновременно и продавец, и арендатор. Твоя соседка, между прочим, именно из таких.

– Не может быть!

– У нее на моем рынке два контейнера. Оба торгуют нижним бельем и легким трикотажем… Как там, кстати, у нее с выручкой сегодня? Не обратил внимания?

– Нет.

– Понаблюдай. В будущем может пригодиться. Ко мне то и дело подруливают разные поставщики, предлагают товар такой же, как у нее. Но я не хочу его брать, не узнав заранее, какую прибыль можно с этого получить. У меня уже был неудачный опыт с детской обувью, мне его хватило… А ты сегодня молодец. Наталья Ивановна сказала, что почти на двадцатку наторговал! У меня с этого контейнера месяца три такой выручки не было.

– «Эффект казино», – объяснил Игорь. – Проще сказать, новичкам всегда везет. Я еще в поселке это заметил. Как только в ларьке новый продавец, у него в первый день приличная выручка, а потом – все меньше и меньше.

– Я бы назвал это «эффектом воровства»!

– Это почему?

– Поначалу продавец старается показать себя хозяину с самой лучшей стороны и продает как можно больше, – прокомментировал Вадим. – Но быстро соображает, что к чему, и начинает работать на себя, а не на хозяина. Сам знаешь, способов для этого предостаточно!

– Тебе не попадались честные продавцы?

– Очень редко.

За разговором они не заметили, как оказались перед красивым двухэтажным коттеджем из красного кирпича под желтой черепичной крышей.

– Прибыли, – сообщил Вадим. – Выгружаемся. Кстати, а где твои вещи?

– У меня их нет. Я приехал налегке.

– «Он приехал покорять город налегке и без гроша в кармане…» Хорошее начало для какого-нибудь романа, правда?

– Неплохое, – согласился Игорь. – Только я не без гроша в кармане.

Вадим пренебрежительно присвистнул.

– Для нашего безумного города с его дороговизной и всяческими соблазнами твои четыре штуки баксов – практически ничто! Скоро сам поймешь…

Порывшись в карманах пиджака, Вадим извлек большую связку ключей, отделил один маленький ключ и отпер входную дверь. Из дома повеяло запахом жареной картошки и чем-то мясным. Вадим весело щелкнул пальцами.

– Нас уже ждут. Это весьма кстати. Я проголодался, как волк, да и ты, наверное, тоже. Моя жена Алла дивно стряпает. Жаль редко…

– Ты не говорил, что женат.

– А ты и не спрашивал.

– А дети есть?

– Нет… пока, – засмеялся Вадим. – Но в ближайшее время планируем запустить в серию!

– Это кто там что-то планирует? – В проеме двери возникла женская фигурка.

Жене Вадима на вид было года двадцать три. Лицо – очень милое, открытое, темно-русые волосы собраны в пучок. На ней был балахонистый брючный костюм из гипюра. Игорю показалось, что он уже где-то видел эту девушку.

– Мойте руки и – за стол! – скомандовала Алла, едва мужчины переступили порог гостиной, которая в соответствии с последними веяниями «новорусской» моды отделялась от кухни лишь небольшой барной стойкой.

Выполнив приказание, Игорь и Вадим уже через пару минут сидели за большим овальным столом из мореного дуба и голодными глазами наблюдали, как Алла раскладывает по тарелкам картофель фри и жаркое из баранины.

– Это Игорь Опарин. Я тебе о нем рассказывал, – представил гостя Вадим.

– Я уже догадалась, – улыбнулась Алла, расставляя тарелки. – А я Алла, супруга этого эгоиста! – Она кивнула на Вадима.

– Это почему же я эгоист? – равнодушно произнес Вадим и подул на мясо.

Игорь догадался, что сейчас перед ним разыграют небольшую сцену, которыми молодые супруги любят потчевать гостей.

– Представляете, Игорь, – обратилась к гостю Алла, – этот тип запрещает мне работать. Говорит, что женщина создана не для этого. Оказывается, женское предназначение – рожать детей и вести домашнее хозяйство. Такие вот у него сицилийские убеждения. А вы как считаете?

Игорь промычал что-то невразумительное. Он знал, что сейчас должна прозвучать реплика мужа.

– Не надо сгущать краски, – косясь глазом на гостя, сказал Вадим. – Я вовсе не считаю, что женская доля – всю жизнь стоять у плиты и вытирать носы младенцам. Но и в том, что моя супруга носится с утра до вечера по всяким притонам и помойкам в поисках сенсаций, я тоже ничего хорошего не нахожу.

– Перед братвой стыдно! – засмеялась Алла.

– Да ну тебя! Вот состряпаю тебе двойню, тогда посмотрим, как ты выкрутишься!

– Только попробуй, – пригрозила Алла. – Кормить грудью и менять подгузники будешь сам, так и знай!..

Пока длилась эта наверняка не раз и не два на гостях опробованная перебранка, Игорь спокойно доел все, что было у него на тарелке.

– А кем вы работаете? – спросил он Аллу.

– Я телерепортер. Работаю в отделе криминальной хроники.

– Ух ты! – изумился Игорь. – А я все думал, где я вас видел.

– А у вас там, в поселке, наш канал принимается?

– Принимается. Только с сильными помехами. И все-таки многие смотрят вашу программу. Здорово у вас получается!

– Спасибо.

– Вот те на! – энергично посетовал Вадим. – Человек, от которого я ждал поддержки, оказывается давним поклонником так называемого творчества моей жены…

Маленький театр продолжался.

– Почему же «так называемого», – возразил Игорь. – Я считаю, что программа у Аллы сделана превосходно.

– Слопал?! – засмеялась Алла, торжествующе глянув на мужа.

– А-а, ну вас обоих, – шутливо отмахнулся Вадим. – Что там у нас на десерт…

Анемия совести

Инспектор Глушенкова постучала в кабинет капитана Панфилова, уже числясь отпускницей. Только что начальник отдела, майор Васянин, подписал новое заявление и направил Валентину в бухгалтерию за отпускными. По пути в кассу Глушенкова свернула к Панфилову, убеждая себя, что зайдет на минутку.

– У меня хватило духа сказать Насте насчет матери, – сказала она Анатолию и предостерегающе подняла руку. – Нет-нет, не спрашивай, как отреагировала девочка… К счастью, Аркадий был рядом.

Валентина с трудом удержала набежавшие слезы.

– А где она сейчас? – осторожно спросил Анатолий, глядя в сторону.

– В сороковой больнице…

– Что говорят врачи?

– Какой-то странный обморок, очень глубокий и продолжительный. Она до сих пор не пришла в себя.

Анатолий кивнул, как будто ждал этих слов, и, достав из стола какие-то бумаги, показал их Валентине.

– Что это?

– Копия больничной карты ее матери, – пояснил Панфилов. – Получил совсем недавно по факсу из Института переливания крови. Там Елена Васильевна Самохина состояла на учете.

– Институт переливания крови… Жуткое название! – Валентина присела на краешек стула. – Сразу приходят на ум рак, лейкемия и прочие ужасы…

– Немного не угадала, – покачал головой Анатолий. – Болезнь покойной почти из того же ряда. И передается по наследству. Знаешь ли ты, что такое анемия, именуемая в просторечии малокровием?

– Недостаток эритроцитов в крови, кажется.

– Совершенно верно! При анемии наблюдается, как сообщает медицинская энциклопедия, пониженное число эритроцитов и гемоглобина в крови. Клиническая картина – слабость, быстрая утомляемость, частые головокружения и обмороки. Профессор Шубин из Института переливания крови рассказал мне по телефону, что анемии бывают разные. Интересующая нас больная страдала так называемой анентеральной анемией. Эта анемия связана с нарушением процесса всасывания белков и витаминов в тонком кишечнике. Попросту говоря, сколько бы ты ни съел витаминов и белков, твой организм практически ничего не получит. Вот такая штука…

– Но ведь так можно дойти до дистрофии и умереть.

– Поэтому этих больных подкармливают внутривенно.

– И часто им приходится колоться?

– В зависимости от тяжести заболевания. Настиной маме, например, витаминный укол делали три раза в неделю, а самой Насте – один раз.

– Бедный ребенок… – вздохнула Валентина. – Теперь понятно, почему у нее такой взрослый взгляд. А вылечить эту болезнь можно?

– Можно, – ответил Анатолий. – С помощью довольно дорогой и сложной операции, которая не гарантирует полного излечения. Прошлым вечером я говорил с тремя близкими подругами Елены Самохиной. Они мне рассказали, что покойная откладывала деньги, чтобы сделать дочери такую операцию. Хотела дать ей шанс на нормальную жизнь.

– А сколько стоит операция?

– Пять тысяч долларов.

– И много она успела накопить?

– Понял, понял! – невесело отозвался Анатолий. – Думаешь, убили из-за денег? Вынужден опровергнуть. Во-первых, на квартире покойной были найдены две с половиной тысячи, что, со слов всех трех ее подруг, как раз и составляет сумму накоплений. А во-вторых, – и это важнее – никто Елену Самохину с платформы не сталкивал. В этом расследовании мне несказанно повезло со свидетелями: целых пять человек стояли неподалеку и совершенно четко видели, как все произошло. Все пятеро категорически утверждают, что погибшая упала на рельсы без посторонней помощи. Я полагаю, что уголовное дело заводить не стоит – все и так ясно.

– А почему свидетели уверены, что никто ее не толкнул?

– Потому что покойная стояла на платформе в абсолютном одиночестве. Ближайший к ней человек находился на расстоянии трех с половиной метров. На мой взгляд, причина смерти – в самом обычном обмороке, а падать в обморок при глубоких формах анемии все равно что чихать во время гриппа. К тому же сама личность и образ жизни Елены Самохиной не дают повода к криминальному толкованию ее гибели. Она была человеком уравновешенным, безукоризненно честным. Никакими коммерческими проектами не промышляла, с уголовным миром не соприкасалась.

– А где она работала?

– Экспертом в муниципальном комитете по благоустройству и озеленению города.

– Ты узнал, что скрывается под словом «эксперт»? – не унималась Валентина.

– Конечно, – подтвердил Панфилов. – Елена Васильевна была специалистом в области озеленения мест досуга и отдыха граждан. Проще говоря, именно она отвечала за планировку и внешний вид всех муниципальных парков и скверов нашего города.

– Не такая уж и простенькая должность, согласись.

– Согласен. Но и не такая крутая, чтобы вокруг бурлили страсти.

– Ты все-таки проверь, ладно?

– Обязательно проверю, – пообещал Анатолий. – Пока же у меня нет никаких оснований для возбуждения уголовного дела.

В этот момент в дверь постучали, и на пороге появились мужчина средних лет и женщина лет пятидесяти. Строгая одежда и подчеркнуто официальное выражение лиц выдавали в них государственных служащих.

– Разрешите представиться, – подала голос женщина. – Руренко Оксана Григорьевна и Кирсанов Дмитрий Афанасьевич. Мы из районного Комитета управления государственным имуществом.

Гости многозначительно посмотрели в сторону Глушенковой, давая понять, что им хотелось бы говорить без посторонних.

– Это моя коллега, инспектор по делам несовершеннолетних Валентина Андреевна Глушенкова, – пояснил Панфилов. – При ней вы можете говорить совершенно спокойно.

– Хорошо, – произнес мужчина. – Тогда сразу и приступим. Нам хотелось бы узнать, намерены ли вы открывать уголовное дело по поводу смерти Елены Васильевны Самохиной?

– А почему это вас интересует?

– Видите ли, дело в том, что в соответствии с законодательством Комитет управления государственным имуществом не имеет права распоряжаться освободившейся жилплощадью граждан до тех пор, пока в связи с кончиной бывшего владельца ведется уголовное дело. Чтобы начать процедуру передачи квартиры, занимаемой в прошлом Еленой Васильевной Самохиной, в руки государства, необходима справка о том, что смерть ее произошла в результате несчастного случая и уголовное дело возбуждено не будет. Насколько нам известно, оснований для возбуждения дела действительно нет. Или у вас другое мнение?

– Другое, – неожиданно для себя самого ответил Анатолий.

– Вот как?! Неужели есть основания полагать, что ее убили?

– Есть кое-какие факты, требующие проверки, – сухо заметил Панфилов.

Бросив взгляд в сторону Валентины, он прочел в ее глазах полнейшее одобрение.

– Вы сказали, что жилплощадь Елены Васильевны Самохиной освободилась. А как же ее дочь, шестилетняя Настя? Она ведь там прописана.

На лицах гостей не дрогнул ни один мускул.

– Данная квартира не приватизирована, а значит, не может быть передана по наследству в собственность, – монотонно начал объяснять мужчина. – Квартиросъемщиком шестилетний ребенок являться не может. А оформить опекунство над девочкой некому, поскольку ни близких, ни дальних родственников у нее не имеется. Остается только один вариант развития событий: девочка отдается в приют, а квартира отходит государству. И поверьте, чем быстрее все это будет сделано, тем лучше.

– Для кого лучше? – вскинулся Анатолий. – Для ребенка, который мало того, что осиротел, так еще и крыши над головой лишится?

– Не нужно так с нами разговаривать, – обидчиво произнесла женщина. – Мы делаем то, что положено по закону. Если вдруг найдется человек, который захочет взять на себя заботу о девочке и оформить над ней опекунство, мы будем этому искренне рады. Только если это будет опекунство ради благополучия ребенка, а не для завладения трехкомнатной квартирой со всеми удобствами.

– Второй вариант встречается чаще? – заметно поостыв, спросил Анатолий.

– Гораздо чаще. Квартирные аферисты не дремлют! Поэтому мы вынуждены поторопиться.

– Хорошо. Как только уголовное дело будет прекращено, я немедленно вас извещу, – бодро заявил Анатолий. – Оставьте, пожалуйста, номер вашего телефона.

Уходя, гости вручили следователю карточку с целой дюжиной телефонов. Панфилов искоса глянул на нее.

– На телефонной станции не поскупились на номера. Вот бы нам в отдел столько же!

– Управление государственным имуществом – это тебе не какая-то там милиция! – задумчиво откликнулась Глушенкова.

– Неужели такое и вправду возможно, Валя? Неужели можно вот так, запросто, и на совершенно законных основаниях, отобрать у маленькой девочки квартиру?

– Очень даже можно, Толя. Таково на нынешний день жилищное законодательство. Несовершеннолетний ребенок не может быть квартиросъемщиком в неприватизированной квартире… Правда, согласно закону государство обязано предоставить Насте аналогичную жилплощадь, когда ей исполнится восемнадцать, но ты ведь знаешь, как у нас действуют законы! Однажды мне уже приходилось сталкиваться с подобной ситуацией, но тогда у маленького мальчика обнаружились родственники в Норильске. Они быстренько оформили опекунство, увезли его к себе, а затем приватизировали квартиру на его имя. Таким образом мальчик стал законным владельцем своей жилплощади.

– Но у Насти нет никаких родственников.

– А мы их и не искали, – возразила Глушенкова. – Где, к примеру, ее отец? Не могла же она появиться на свет без его участия.

– Я спрашивал у подруг покойной Елены Самохиной. Они не знают, где он, – сказал Анатолий. – Но знают его имя и фамилию – Петр Быстров. И больше ничего.

– А место работы или примерный район проживания?

– Больше ничего, – повторил Анатолий.

– Может, дашь мне адреса этих подруг? – попросила Валентина. – Я поговорю с ними по-нашему, по-женски. Глядишь, и узнаю что-нибудь о загадочном господине Быстрове.

– Изволь, – пожал плечами Панфилов. – Только вряд ли у тебя получится. Отец Насти, насколько мне известно, исчез из поля зрения Елены Самохиной еще до рождения дочери, категорически заявив, что не желает ребенка. Так что даже если ты его и найдешь, вряд ли он обрадуется перспективе заботиться о больной девочке. Разве только на трехкомнатную квартиру клюнет.

– Я все же попробую. Уж больно не хочется отправлять Настю в приют. Она там со своей болезнью долго не протянет.

– Хорошо, действуй, – благословил Анатолий. – А я, так и быть, заведу по факту смерти Елены Самохиной уголовное дело и растяну его, насколько смогу.

– Молодчина! Только вот тянуть его не надо, Толя. Ты покопайся, как следует. Хорошая трехкомнатная квартира стоит сейчас тысяч сорок долларов. Чем не повод для убийства?

– А как быть с пятью свидетелями, которые утверждают, что Елена Самохина сама упала на рельсы?

– Не знаю. Это уж твоя забота. Я же торжественно обещаю отыскать гражданина Быстрова и провести с ним углубленную воспитательную работу. Слава богу, времени у меня теперь предостаточно.

– Так ты уже в отпуске?

– Да.

– Вы же с Аркадием хотели в Адлер махнуть, к его родственникам.

– Думаю, Аркадий меня поймет, – вздохнула Валентина. – Раз уж так получилось, что никому, кроме нас, нет дела до беззащитного больного ребенка… До жилплощади дело есть, а вот до живого человека…

– А что ты хочешь от больного общества?

– И вправду больного. Только вот правильного диагноза ему еще не поставили, а как без этого лечить?..