Ларсоны (№1) - Сладостный плен (Мой раб, мой господин)

У Эбби буквально урчало в животе от голода. Но никто из них не захватил с собой еды. Может быть, это и к лучшему. Им не надо было тратить время. Зак решил, что он не будет даже охотиться. Не исключено, что их преследуют люди Чивингтона. Молодые люди ехали молча весь долгий и неприветливый ноябрьский день. Они добрались до форта, когда угасли последние краски дня, на землю спускались холодные сумерки.

Форт казался непривычно пустым. В укреплении остался только один отряд, чтобы охранять живущих там женщин и детей. Зак и Эбби проехали через ворота, никем не замеченные. Только сонный часовой без интереса посмотрел на них.

Зак сразу же направил лошадей к маленькому домику, где они с Эбби поселились совсем недавно. Теперь это был уже не их дом. Зак ушел из армии и больше не имел права занимать казенную квартиру. Но молодожены и так не собирались надолго задерживаться в Форте Лион. Необходимо было только хорошенько отдохнуть и собрать личные вещи. Им предстояла недлинная дорога в Денвер.

Эбби была глубоко погружена в горькие раздумья. Зак развел в плите огонь, а Эбби смотрела сквозь него, дрожала и зябко куталась в бизонью шкуру.

– Эбби, – окликнул Зак, она по-прежнему смотрела на него невидящим взглядом. – Я сейчас приготовлю что-нибудь поесть, а потом ты должна выспаться. Ты слышишь меня? Сядь поближе к плите. Должно быть, ты сильно замерзла.

Эбби не двинулась с места. Зак пожал плечами и отправился на кухню, решив, что он больше ничего не может сделать, чтобы облегчить страдания жены. Он и сам чувствовал себя отвратительно.

Заку приходилось видеть в жизни всякое, но он не мог забыть, как безжалостно истребляли беспомощных, безоружных людей, которые даже не успевали сообразить, что произошло. Аппетита не было. Тогда он решил просто вскипятить чаю. Когда вода наконец закипела, Зак заварил чай и налил в чашку для Эбби.

Вернувшись в комнату, он встревожено замер, Эбби стояла на том же самом месте, тупо уставившись в пространство.

– Выпей горячего чаю, тебе станет легче, – предложил он, протягивая ей чашку. – Ужин скоро будет готов. Ничего замысловатого, просто бобы с беконом, но тебе обязательно необходимо подкрепиться, ты, должно быть, сильно проголодалась? – он попытался втиснуть чашку ей в руки. – Ей Богу, Эбби, ты обязана взять себя в руки. Белый Орел и его народ теперь в безопасности. Твой брат тоже. А ты здесь, со мной, я никому не позволю тебя обидеть.

Эбби посмотрела на него, гневно вздернула подбородок.

– Я не хочу отсиживаться в безопасном месте. Я хочу быть рядом с Белым Орлом. Мой народ теперь разорен. Я хочу помочь людям.

– А что ты можешь сделать, дорогая. Я отдал бы правую руку на отсечение, лишь бы ты не оказалась свидетельницей истребления индейцев. Обещаю отвезти тебя в такое место, где ты никогда больше не увидишь подобного.

– Эти бесчеловечные нападения не прекратятся, только из-за того, что там не будет меня в качестве свидетеля, – зло объявила Эбби. – Война на западе будет продолжаться до тех пор, пока останется в живых хоть один индеец.

Зак покраснел от стыда, он знал, что она права и ему нечего ей возразить.

– Мне очень жаль, Эбби. Мне хотелось бы предложить тебе больше, чем просто поддержку и любовь. Пойдем на кухню. Через несколько минут будет готов ужин.

Несмотря на все старания Зака, Эбби ужинала без аппетита и была неразговорчивой. Она с трудом заставила себя съесть несколько кусочков, извинилась и пошла спать, не в силах забыть того, что произошло на Песчаной реке.

Как только Зак прилег рядом с Эбби, она сжалась в комочек, ей неприятны были его прикосновения. Она терзается ненавистью к белым людям, пусть он не трогает ее сегодня ночью. Должно пройти время, когда она сможет забыть, что он когда-то служил в той самой армии, солдаты которой безжалостно убивают и насилуют.

Она с самого начала была против брака с бледнолицым, интуиция подсказывала ей, что из этого не получится ничего хорошего, она должна была прислушаться к внутреннему голосу и воспротивиться более настойчиво. Она слишком долго прожила среди индейцев, привыкла к образу их жизни, стала одной из них. Ее душа и сердце принадлежали чейенам. Но Зак Мерсер появился в ее жизни и навсегда изменил ее.

Ладонь Зака мягко легла ей на талию. Эбби нервно вздрогнула и запротестовала:

– Нет! Не прикасайся ко мне! Я не вынесу этого. Только не сегодня! Сегодня я ненавижу всех белых людей.

– Ты не можешь ненавидеть меня, дорогая, – нежно прошептал Зак. – Ведь я никогда не обижал тебя.

Эбби замерла от отвращения, не в состоянии спокойно воспринимать его прикосновения. Сегодня она хотела одного, чтобы ее оставили в покое. Она должна пережить свое горе одна.

– Пожалуйста, оставь меня в покое, – просительно прошептала она.

Зак обиженно отвернулся. Он чувствовал, что ее отказ ранил его гораздо сильнее, чем ему хотелось бы. Он потянулся к ней, чтобы попытаться успокоить, разделить с ней горе. А сейчас у него было чувство опустошенности и ненужности. Ненависть Эбби к белым людям распространялась и на него, несмотря на то, что еще совсем недавно она так страстно отвечала на его ласки. Зак был ранен в самое сердце. Ему показалось, что она слишком легко и поспешно оттолкнула его от себя. Может быть, Эбби права, им не удастся сохранить брак. Если она будет относиться к нему столь сурово и непреклонно, то их ничто не удержит.

Эбби почувствовала, как напряглось тело Зака, и сообразила, что он уязвлен в самое сердце. Но она не могла ничего с собой поделать. Ее любовь оказалась слишком слабой, не выдержала столь тяжкого испытания. Она никак не могла забыть о том, что близких ей людей убивали солдаты, которыми он когда-то командовал. Конечно, она понимала, что ему нелегко было решиться уйти из армии ради того, чтобы не вести своих подчиненных на Песчаную реку. Но он ничего не смог сделать, чтобы предотвратить ужасное кровопролитие. Перед ее глазами снова и снова возникали картины расправы, сейчас она не могла ни забыть случившегося, ни простить Зака.

Эбби долго лежала без сна, раздумывая над событиями столь трудного и длинного дня. Прежде, чем провалиться в тяжелое забытье, она твердо решила вернуться к индейцам.

Эбби просыпалась с большим трудом. Она чувствовала себя вялой и разбитой, словно сознание и тело существовали независимо друг от друга. Зака не оказалось рядом, и она обрадовалась, что он оставил ее одну. Ей были тягостны его сочувствие и жалость. Быстро поднявшись с постели, она поискала тунику и мокасины. Их нигде не было видно. Эбби заподозрила, что Зак спрятал их куда-то, он хочет тем самым заставить ее надеть ту одежду, которую он для нее купил. Возможно, он считает, что она слишком выделяется своей индейской одеждой, особенно сейчас, когда все злобно настроены против чейенов.

Неужели до него так и не дошло, что она гордится тем, что выросла среди индейцев? Неужели он не понимает, что она терпеть не может, когда он напоминает о ее кровных родителях? Эбби злилась, что принадлежит к расе, люди которой совершают страшные зверства без пощады и милосердия. Эбби была разгневана, но все-таки натянула ненавистное платье и нижние юбки, которые так нравятся белым женщинам. Эбби сообразила,

что уже довольно поздно, и бесцельно поплелась на кухню. Там она обнаружила несколько кусочков бекона, оставшегося после ужина. Но от жирного ей внезапно стало дурно, с трудом проглотив один ломтик, она почувствовала, что ее сейчас вырвет. Ей потребовалось немало усилий, чтобы успокоить приступ тошноты и удержать содержимое желудка.

Когда Эбби немного успокоилась, она обратила внимание на то, что на улице послышался какой-то шум. Схватив с вешалки пальто, она накинула его на себя и выбежала на крыльцо.

На учебном плацу царила суматоха. С возрастающим ужасом и отвращением Эбби смотрела, как в ворота форта въезжают кавалеристы и собираются на учебном плацу. В качестве пленников вояки пригнали несколько испуганных женщин и детей. Но на пленников почти никто не обращал внимания.

Присутствующие с трепетом взирали на сотню скальпов, украшающих седла и винтовки торжествующих победителей. Эбби снова почувствовала приступ тошноты. Она изо всех сил пыталась сдержаться, ей необходимо все запомнить, все увидеть. Вокруг собирались торжествующие и радостные жители форта, они пришли поприветствовать доблестных представителей великой американской армии, празднующих столь замечательную победу.

Эбби увидела полковника Чивингтона. Тот сидел на лошади и наслаждался произведенным впечатлением, ему льстило восхищение толпы. Внезапно мир вокруг Эбби стал черным, под ногами разверзлась бездна, голова у молодой женщины закружилась. Эбби потеряла сознание и упала на землю.

Зак вышел из лазарета в тот момент, когда полк Чивингтона и рядовые его отряда въезжали на плац, выставляя напоказ кровавые сувениры, привезенные с Песчаной реки. Зак выругался и быстро зашагал к дому. Ему хотелось защитить Эбби, наверное, она будет напугана еще больше, когда увидит отвратительные трофеи бойни. Ему стало очень страшно, когда он заметил, что Эбби стоит недалеко от учебного плаца.

Ее лицо сейчас было таким же белым, как снег под ногами. Глаза остекленели и, казалось, ничего не видели перед собой. Она смотрела куда-то в пространство и словно бы не видела торжествующих кавалеристов, везущих скальпы, как доказательство своей победы.

Зак торопливо пробивался сквозь толпу любопытствующих горожан. Он боялся, что не успеет спасти Эбби. Она может умереть от ужаса и страха. Он многое отдал бы сейчас, только бы она не стояла здесь и не смотрела на торжествующих наемников.

Внезапно Эбби зашаталась, словно пьяная и начала медленно оседать на землю. Зак позвал ее, но было слишком поздно. Она подняла над головой руки, словно пытаясь защититься от страшной картины реальности. Ее пальцы беспомощно затрепетали в воздухе. Эбби упала на мерзлую землю, присыпанную белым снегом.

ГЛАВА 18

Эбби возненавидела Денвер, огромные дома и запутанные улицы. После того, как она упала в обморок на учебном плацу, Зак увез ее в этот город. Они поселились в лучшей гостинице. Зак накупил жене новой одежды и изо всех сил старался оградить ее от слухов и разговоров о событиях на Песчаной реке. В местном масштабе Чивингтона чествовали, как национального героя, который спас страну и избавил весь мир от грозящей ему опасности. Из уст в уста передавались рассказы о его победе в жестокой и неравной схватке с индейцами-убийцами. Газеты пестрели статьями об отважных кавалеристах Чивингтона, которые теперь обязательно загонят оставшиеся племена индейцев в отведенные им резервации.

Хотя Эбби пробыла в Денвере всего несколько дней, она уже тосковала по широким просторам прерий. Она задыхалась в городе и чувствовала себя, словно в тюрьме. Город со всех сторон окружали горы, и какими бы прекрасными они ни были, Эбби чувствовала себя здесь узницей. Конечно, если бы она выросла среди горных племен, то была бы как дома. Но чейены привыкли жить на равнине, наслаждаясь просторными прериями, богатством трав и охотой на бизонов.

Молодая женщина бродила по огромной комнате, которую буквально возненавидела за последние несколько дней. Она ждала, когда вернется Зак. С той ночи, когда она попросила его не прикасаться к ней, он стал холодным и сдержанным. Больше он не пытался сломать лед отчуждения. Ее резкие слова словно что-то надломили в нем, он ни разу не попытался сблизиться с Эбби.

Но вместо того, чтобы почувствовать к нему благодарность, она страдала от отсутствия теплоты в их отношениях. Эбби уже давно поняла, как несправедлива она к Заку и даже жестока. Ради нее он оставил службу в армии, он пытался втолковать ей, как сильно любит ее. Но она не захотела выслушать его и теперь горько сожалела об этом.

По правде говоря, она не понимала, как много значат для нее его любовь и нежность. И теперь Эбби не знала, как вернуть существовавшую когда-то между ними близость. Она скучала по его открытой улыбке, по сиянию его голубых глаз, по его нежным и одновременно требовательным и страстным ласкам. Ей хотелось снова и снова испытать те чувства и ощущения, которые давала близость с ним.

Эбби так была расстроена, что их отношения разладились. Она решила открыть ему сердце, признаться в любви. Она очень любила его, но боялась, что разница в воспитании и положении рано или поздно разлучит их. Женщина воспитанная индейцами-чейенами, не годится в жены мужчине с таким положением в обществе. Ему нужна жена с таким же высоким положением, богатая, умеющая вести светскую жизнь. Но у Эбби не было ни одного из этих качеств.

Она бесцельно подошла к задрапированному дорогими шторами окну и угрюмо посмотрела на улицу. За окном падал снег. Эбби была так поглощена размышлениями, что даже не услышала, как открылась дверь комнаты.

Зак задержался на пороге, очарованный видом жены, задумчиво замершей возле окна. Она была настолько прекрасна, тонкие черты лица, длинные пушистые волосы, стройная фигурка, Эбби показалась ему нежной и беззащитной. У Зака защемило сердце от любви, хотелось прижать ее к себе, успокоить, утешить. Но он знал, что Эбби не хочет его участия, утешения, близости. Она хочет быть свободной. Но он не мог отпустить ее, он не хочет оставаться один. Слишком сильно он любил ее и был бы самым счастливым человеком на земле, если бы Эбби любила его с такой же страстью.

После того, как Эбби упала в обморок на учебном плацу, Зак так испугался за ее жизнь, что и до сих пор не смог прийти в себя. Он тогда унес ее в дом. К счастью, Эбби быстро опомнилась, но он боялся, как бы обморок не повторился и решил побыстрее отвезти ее в Денвер, подальше от страшных воспоминаний. Но, к сожалению, перемена обстановки не улучшила ее настроения и отношения к Заку. Ему казалось, будто он постоянно ходит на цыпочках, словно в комнате тяжело больного человека. Он очень устал. Хотелось снова заняться с ней любовью, но Эбби была по-прежнему холодна и неприступна. Навязываться женщине силой Зак не считал нужным, даже если женщина являлась его женой.

Но самое страшное, она относилась к его белой коже, словно к чему-то гадкому, омерзительному. Невероятно, она до сих пор считает себя чейенкой! Несмотря на то, что ее кожа даже белее, чем его. Ее привычки, поведение, симпатии так и остались чейенскими.

Эбби почувствовала его присутствие и оглянулась. Забавно, она всегда узнавала, что Зак рядом, еще не видя его. Просто чувствовала его теплый взгляд, словно бы ласкающий ее. Эбби обернулась, дыхание стало прерывистым и частым. Каждый раз, когда она снова видела мужа, Эбби открывала в нем что-то новое для себя. На этот раз она увидела, какие длинные у него ресницы. Вокруг глаз разбегались мелкие морщинки, когда он глядел на нее, улыбаясь. Эбби понимала, что может восхищаться мужем бесконечно, потому что он – настоящий мужчина. Мужчина, снова и снова демонстрирующий ей свое мужество и решительность. Она радовалась, что он не запятнал своей чести участие в расправе над индейцами. Но она почти ненавидела его за то, что он увез ее от любимых людей в жизнь, которая не была ее жизнью. Если бы Зак не вмешался, она осталась бы среди привычной обстановки и была счастлива. От бессилия что-то изменить, она приходила в ярость, потому что считала себя слабовольной и робкой. Его уверенность задевала в ней самолюбие.

Ей очень хотелось, чтобы он подошел к ней, обнял ее, приласкал, но она не знала, как об этом сказать ему или дать понять. Они молча смотрели друг на друга. Эбби заговорила первой:

– Ты так рано ушел сегодня утром. Даже не дождался, когда я проснусь.

Зак неопределенно пожал плечами, подошел поближе, стянул с себя куртку из овчины и небрежно бросил на стул.

– У меня была назначена встреча с губернатором, поэтому я и отправился пораньше. Ты уже позавтракала?

– Ты говорил с губернатором? – разволновалась Эбби, пропустив мимо ушей вопрос о завтраке. Конечно, ей было интересно. – О чем? – спросила она, ей действительно необходимо было знать, о чем он говорил с губернатором.

– Я не смог бы жить в мире с собственной совестью, если бы не попытался сказать правду о том, что произошло на Песчаной реке. Я пытался рассказать губернатору правду о том, что там действительно случилось.

– Что он ответил тебе? – разволновалась Эбби. – Чивингтона непременно должны наказать. Накажут ли?

– У меня сложилось такое впечатление, будто губернатор был заранее извещен о том, что должно произойти, когда Чивингтон с наемниками отправился из Денвера на Песчаную реку. На него совершенно не произвел впечатления мой рассказ о том, что в лагере находились женщины и дети. Во время разговора я узнал, что наемники убили три сотни индейцев, в основном, женщин и детей. Только семьдесят пять убитых оказались мужчинами. Среди них великие вожди – Боевой Шлем и Выстоявший В Воде.

Зак тотчас же пожалел о том, что рассказал. Эбби сильно побледнела и пошатнулась. Он протянул руку, чтобы поддержать ее.

– С тобой все в порядке? – Зак обеспокоено смотрел на жену.

– Да. Я больше не упаду в обморок, не бойся. Обещаю. Но Эбби была очень бледной, Зак испугался за ее состояние, но не подал вида, что беспокоится.

– Садись, дорогая. Ты, должно быть, сегодня ничего не ела?

В настоящее время Эбби совсем не хотелось спускаться в столовую на завтрак. Со дня обморока в Форте Лион она испытывала по утрам какие-то загадочные приступы тошноты. Казалось, взбунтовался желудок и не хочет принимать ту пищу, которую им подают в ресторане. Индейская еда была, конечно же, более приемлемой, и удобоваримой и, самое главное, гораздо вкуснее замысловатой стряпни, которую напридумывали белые люди. Эбби отнесла свое теперешнее состояние к перемене пищи и быстро забыла об этом.

– Я не голодна, – сказала она, – расскажи мне подробнее о визите к губернатору. Он не собирается наказывать Чивингтона за преступление?

– Похоже, что все обстоит именно так, – с горечью произнес Зак. – Я сходил даже к генерал-майору Картису, командиру Чивингтона и попытался втолковать ему, что произошло на Песчаной реке.

– Он хотя бы выслушал тебя?

– Этот человек сказал, что не может быть и речи о примирении с индейцами, – Зак печально усмехнулся. – Он показался мне очень счастливым из-за того, что Чивингтон исполнил его приказ. Мне очень грустно, Эбби, но свидетельство одного человека недостаточно, чтобы правда всплыла наружу. Но запомни мои слова: другие люди, такие как сержант Портер, тоже будут возмущаться, как и я. Они ведь тоже отказались участвовать в бойне, правда не так открыто. А пока я буду делать все, что в моих силах и добьюсь правосудия.

Эбби неуверенно улыбнулась мужу. Если бы она могла стать той женщиной, которая нужна Заку, она согласилась бы стать его женой навсегда. Она сомневалась, что в мире есть еще хотя бы один мужчина, похожий на Зака.

– Спасибо.

Благодарность Эбби была первым искренним проявлением чувства с ее стороны за последние дни. У Зака в душе проснулась надежда на будущее. Если бы только он сумел понять, что творится в ее сердце, то был бы самым счастливым человеком в мире.

– У меня для тебя сюрприз, дорогая. Я подумал, что, возможно, ты захочешь сходить в местный театр. Я видел афишу, там сейчас идет пьеса Шекспира, и купил билеты на сегодняшний вечер. Уверен, что тебе очень понравится. Может быть, ты немного отвлечешься от событий последних дней.

– Пьеса? – Эбби была очень удивлена.

– Уверен, что даже индейцы иногда разыгрывают спектакли, – снисходительно улыбнулся Зак. – Это когда люди представляют себя героями каких-нибудь легенд и разыгрывают роли.

– О, да, – Эбби обрадовалась, – наши воины часто разыгрывают представления во время торжественных церемоний. Иногда они изображают животных, но чаще демонстрируют отвагу и смекалку. Это интересное зрелище.

То же самое и сегодняшний спектакль.

Эбби была в восторге, глядя, как актеры разыгрывают на сцене последнее действие первого акта «Укращения строптивой». Она и представить себе не могла чего-то более возбуждающего, очаровательного и увлекательного, чем то, что делали на сцене артисты. Одни только костюмы чего стоят! Когда занавес опустился, а в зале все бурно аплодировали, Эбби откинулась на спинку стула. Глаза у нее сверкали от удовольствия.

– Тебе нравится? – осторожно спросил Зак, понимая, что такой вопрос в данный момент просто неуместен. Выражение лица Эбби говорило само за себя.

– О, да, я…

Внезапно на сцену вышел мужчина, призывая всех присутствующих выслушать его. Эбби замолчала. Когда внимание сидящих в зале зрителей было обращено на мужчину, он заговорил:

– Леди и джентльмены, сегодня я с превеликим удовольствием хочу представить вам наших отважных наемников из Колорадо, тех, кто вместе с полковником Чивингтоном исполнил важную миссию. Наши храбрые кавалеристы рисковали своей жизнью, чтобы избавить

не только нашу страну, но и весь мир, от преступных индейцев, которые много лет подряд зверски убивали беззащитных поселенцев. Леди и джентльмены, вот они наши блистательные и мужественные волонтеры из Колорадо! Они представят вам устрашающие боевые трофеи.

Публика, казалось, ошалела от восторга, когда на сцену с обеих сторон стали подниматься мужчины в форме, выстраиваясь в ряд перед рукоплещущими зрителями. Эбби сразу же обратила внимание на женщину, которая сидела прямо перед ней. Дама вскочила, чтобы стоя приветствовать вошедших. Когда женщина села на место, открывая обзор, у Эбби из груди вырвался судорожный вздох. Она до глубины души была поражена кровавым зрелищем, представшим ее взгляду. Кавалеристы широко улыбались, с гордостью демонстрируя зрителям несколько скальпов, снятых с индейцев на Песчаной реке. Кое-кто из женщин испуганно вскрикнул, мужчины сдержанно отвели глаза в сторону. Но большинство зрителей смотрели с открытым восхищением и восторгом, они предпочитали верить официальной версии случившегося.

Прежде, чем Зак сообразил, что собирается сделать Эбби, она вскочила на ноги и закричала, дрожащим от волнения и негодования голосом:

– Нет! Это неправда. Эти люди не герои. Для того, чтобы безнаказанно убивать мирных, безоружных людей, насиловать беспомощных женщин или использовать живых младенцев в качестве мишеней, совсем не обязательно быть мужественными и отважными, – Эбби бросила вызов колорадским волонтерам.

– Садитесь, леди, – крикнул ей со сцены один из наемников, – Вы не можете знать, о чем идет речь.

Зак испугался, что публика взбесится и попытался усадить Эбби.

– Садись, дорогая, – уговаривал он. – Здесь слишком много людей, которые верят Чивингтону. Ты не можешь одна переубедить их в том, что они глубоко заблуждаются.

Но Эбби была слишком возбуждена, чтобы трезво оценить обстановку, она отдернула руку и продолжала свою обличительную речь:

– Я собственными глазами видела, что делали кавалеристы Чивингтона на Песчаной реке! Я видела пронзенных штыками детей, видела, как насиловали женщин, а потом перерезали им глотки. Они просили не убивать их, умоляли о милосердии. Видела, как убивали безоружных мужчин, которые пытались хоть как-то защитить свои семьи. Уверена, что найдутся другие люди, которые подтвердят, что я говорю правду. Это была самая настоящая кровавая расправа. Под командованием Чивингтона находились люди, которые испытывают такое же негодование и отвращение, как я.

В зале повисла напряженная тишина. Все повернулись в сторону Эбби, каждый пытался осознать сказанное этой женщиной. Внезапно поднялся один из сидящих в зале зрителей. Зак сразу же узнал его. Это был рядовой Крамер. Человек, которого Зак подозревал в нападении на Эбби.

Когда Зак вернулся в Форт Лион с Песчаной реки, он зашел в лазарет, чтобы поговорить с рядовым Крамером до отъезда в Денвер. Он ожидал найти в лазарете человека, который немного оправился от ранений, но с изумлением узнал, что Крамер дезертировал из армии.

Люди такого типа никогда подолгу не задерживаются на одном месте. Они вступают в армию, чтобы избежать правосудия, но когда подворачивается подходящий момент, убегают. Вероятно, Крамер оказался сыт по горло стычками с индейцами и не хотел оказаться однажды убитым.

– Не верьте ни единому слову из того, что сказала эта белая индианка, – закричал Крамер ошеломленной публике. – Черт возьми, она сама дикарка. Ее вырастили чейены, она жила вместе с ними, спала с их мужчинами, возможно, помогала им снимать с белых людей скальпы.

Окружающие с ужасом отпрянули от Эбби, она поняла, что эти невежественные мужчины и женщины предпочитают верить общераспространенной версии того, что произошло на Песчаной реке. И хотя Эбби был совершенно незнаком человек, который выступил против нее, ей показалось, что она уже когда-то слышала этот голос. Внезапно сидящая впереди женщина обернулась и закричала, потрясая кулаками перед лицом изумленной и растерянной Эбби:

– Белая дикарка! Мерзкая индианка! Ты позор для белой расы!

Зак вскочил, он был разъярен. Он готов сразиться с любым из присутствующих в театре, если с головы Эбби упадет хоть один волосок. Угрожающе взглянул на Крамера. Крамер сообразил, как глупо поступил, высказываясь в столь многолюдном месте. Он быстро направился к выходу, волоча за собой женщину, с которой пришел в театр. Он испугался, что его могут вернуть в форт и отдать под военный трибунал за дезертирство. Ему вовсе не хотелось попадать за решетку.

Заку хотелось броситься за ним следом, но он понимал, что для безопасности Эбби лучше скорее покинуть театр. Он взял жену за руку и повел к выходу. Она попыталась сопротивляться, но потом сообразила, что ведет себя безрассудно и покорилась Заку. Когда молодые люди добрались до гостиницы, оба задыхались и тяжело дышали.

– Ты поступила не слишком осмотрительно, Эбби, – как можно сдержаннее сказал Зак. – Ты должна пообещать мне никогда больше не вести себя подобным образом. Разъяренная толпа могла растерзать тебя. Индейцев не очень любят в Денвере.

– Они должны узнать правду, – ничуть не раскаиваясь, горячо отстаивала собстенную правоту Эбби. – Я не могу спокойно слушать, как возносят убийц, считая их героями. Кто тот человек, Зак? Он, кажется, знает обо мне все. Я не знаю его, но где-то, должно быть, слышала этот голос.

Зак задумчиво посмотрел на нее. Да, несомненно Эбби узнала голос Крамера. Значит, это служит доказательством, что он и был тем мужчиной, который напал на Эбби в Форте Лион. Зак решил сделать все возможное, чтобы посадить Крамера в тюрьму за дезертирство.

– Какое-то время я подозревал, что рядовой Крамер был одним из трех мужчин, тех самых, которые пытались изнасиловать тебя. Во время нападения кроу он был ранен, а двое других оказались убиты индейцами. Я хотел расспросить его и пошел в лазарет, но узнал о том, что рядовой Крамер дезертировал. Я не успокоюсь до тех пор, пока не засажу его за решетку, он настоящий преступник.

– Я не хочу ни думать, ни говорить о нем, – содрогнувшись, сказала Эбби. – Не хочу думать о тех людях, которые сегодня демонстрировали отвратительные трофеи. Я хочу забыться. Зак, помоги мне забыть все, пожалуйста, помоги мне забыться, – она буквально умоляла его, просила о помощи.

Зак печально взглянул ей в глаза. Он был готов пойти в огонь и в воду, лишь бы Эбби навсегда забыла о том, что есть страдания. Зак обнял жену и крепко прижал к себе, чтобы она почувствовала, как сильно бьется его сердце, и как он любит ее.

Эбби затрепетала в его объятиях, нежная, беззащитная, обиженная, совершенно потерявшаяся в мире, в котором ничего не понимала. Он приподнял ее лицо и заглянул в глубокие серебристые озера глаз. Ему хотелось знать точно, чего она хочет. Но Эбби закрыла глаза, она боялась, что он прочитает ее мысли. Она предоставила ему право выбора, он волен поступать так, как считает нужным. Зак наклонился и поцеловал ее, ощущая нежную сладость ее губ, которой он был лишен со времени печальных событий на Песчаной реке. Губы Эбби затрепетали и приоткрылись ему навстречу, не отвергая его близость, которой он столь долго ждал.

Зак понял, что он любит Эбби. Теперь он был уверен в этом. Он будет любить постоянно. Нет, не постоянно, а вечно. Разгорающийся жар страсти охватывал их. Зак погладил ее грудь, Эбби тяжело и прерывисто задышала. Ему показалось, что груди жены стали тяжелыми и набухшими. Он нежно погладил соски и почувствовал себя гораздо увереннее, когда они затвердели под пальцами.

Эбби расслабилась под прикосновениями его ладоней. Она увлекала его за собой, неподдельным возбуждением, податливостью, страстными движениями. Зак продолжал целовать ее губы, щеки, глаза, подбородок, шею.

– Люби меня, Зак. Ты так мне нужен.

Эбби сказала эти слова тихо, Зак даже не поверил, правильно ли их понял. Но когда она снова повторила их, его сердце наполнилось неудержимой радостью. Он вскрикнул, подхватил Эбби на руки и понес на кровать. Глаза у Эбби затуманились, она следила, как он раздевается, как быстро и ловко он все проделывает. А потом вздрагивающими от волнения руками он принялся раздевать ее.

Он чувствовал ее нетерпение, видел, как она трепещет и вздрагивает от каждого его прикосновения, от каждого поцелуя, словно он обжигает ее влажными горячими губами.

В следующее мгновение он уже прикасался к ее обнаженной груди, ладони скользнули к выпуклым упругим ягодицам, погладили бедра, прикоснулись к интимному месту, которое стало горячим и влажным, ожидая его вторжения. Эбби почувствовала, как, пульсируя, напряглась и затвердела его мужская плоть. Зак склонился над ней, раздвинул ей бедра и стал ласкать ее языком. Эбби вздрогнула всем телом. Она ощутила нежные ласки его горячего влажного языка и губ в самом сокровенном месте и с силой впилась пальцами в его плечи. Испепеляющее желание обволакивало ее, а язык Зака словно бы помогал ему разгореться. Кожа Эбби стала влажной от испарины, волосы спутались. Она тихо и протяжно застонала, мотая головой и извиваясь всем телом.

Его язык нащупал маленький чувствительный бугорок и поиграл им, доведя женщину до полного экстаза, восхитительными ласками. По телу Эбби пробежала сладострастная дрожь, ей казалось, что воздух вокруг светится, осыпая ее золотистыми искорками. Эбби непроизвольно выгнулась навстречу, вцепилась еще сильнее в его плечи, хотелось, чтобы эта сладостная мука не закончилась и чтобы она длилась вечно, доводя до полного изнеможения.