История религии (Том 6)

      Вплоть до конца XIX века были известны лишь эта греческая версия труда Бен-Сиры и другие, более поздние его переложения.
      Но сейчас мы уже располагаем еврейским текстом, что во многом облегчает понимание книги (17).
      Хотя "Премудрость" Бен-Сиры не была включена иудеями в Библию, а Церковью была отнесена к разряду неканонических писаний, она пользовалась большой популярностью среди христиан. Св. Киприан называл ее даже "Церковной Книгой" (Экклезиастикус), имея в виду уважение, которое она снискала среди верующих. В "Премудрости" Бен-Сиры видели противоядие от нездоровой мечтательности и своего рода руководство для повседневной жизни.
      Биографических сведений о Бен-Сире не сохранилось. По-видимому, он происходил из знатного иерусалимского рода и провел молодые годы в путешествиях, откуда вынес разнообразные знания. Его книга - настоящая энциклопедия жизни: в ней говорится о придворных обычаях и храмовых ритуалах, о торговле и Священном Писании, о медицине и воспитании. Возможно, он был знаком и с греческой литературой, но лучше всего знал Библию (18). Он - первый ветхозаветный писатель, который имел ее уже почти в полном объеме. Вторым его учителем была сама жизнь. Он пишет:
      Много видел я в скитаниях моих и знаний у меня больше, чем я могу высказать.
      Часто был я близок к смерти и спасался благодаря опытности моей.
      Сир 34, 11-12
      В зрелые годы он окончательно поселился в Иерусалиме и там составил свою книгу, с целью научить людей "преуспевать в жизни согласно Закону".
      "Премудрость" рисует Бен-Сиру человеком трезвым, рассудительным, уравновешенным и благожелательным. Последний из хакамов, он идеально воплощает в себе образ мудреца-книжника. Иешуа влюблен в свой труд, он ставит свое дело выше всех других профессий, потому что для него понимание происходящего и знание Закона есть ключ к праведной и правильной жиэни. Без этого знания человек надмевается и тем ввергает себя и других в неисчислимые страдания.
      Гордость ненавистна перед Богом и людьми, и угнетение преступно перед ними.
      Царство переходит от народа к народу по причине нечестия и гордости.
      Что гордится прах и пепел, тело которого тлеет уже заживо?
      Сир 10, 7-9
      Удивителен контраст между настроением, царящим в книге, и той беспокойной эпохой, в которую жил ее автор. Но нередко именно так и бывает, что произведения, насыщенные бурными чувствами, рождаются в годы внешнего мира и, напротив, в периоды катастроф, как оазисы, возникают островки мира. Книга Иова была написана в обстановке сравнительно спокойной; Бен-Сира же сохранил свою невозмутимую ясность в дни, когда осаждались крепости и чужеземные солдаты непрерывным потоком проходили по Палестине.
      Иешуа - проницательный психолог, он хорошо изучил человеческую природу и чужд романтических иллюзий.
      Не советуйся с женою о сопернице ее
      и с трусливым - о войне,
      с продавцом - о покупке и с покупателем - о продаже,
      с жадным - о благодарности,
      с немилосердным - о благотворении,
      с ленивым работником - о его работе.
      Сир 37, 11-12
      Но ирония мудреца не переходит в сарказм и мизантропию. Говоря о женских пороках, он не забывает и о доброй жене, этом венце совершенства; обличая алчных богачей, не отрицает возможности употребить имение во благо.
      Книга Бен-Сиры поразительно многогранна. Наряду с советами относительно хозяйства в духе Гесиода или о воспитании детей в ней содержатся псалмы, поднимающиеся до уровня лучших творений священной поэзии. Однако Иешуа прежде всего - выразитель идеалов рядового человека. От него мы узнаем, чем жил, о чем думал и к чему стремился иудей накануне страшного испытания, которому неожиданно подверглась его вера. Странно, однако, что Апокалипсис Исайи и Книга Иова как будто бы прошли мимо мудреца. Это показывает, насколько сложной была жизнь ветхозаветной Церкви и как много было в ней независимых течений. Сам Иешуа, как мы уже говорили, соединил в своей книге две различные традиции. С одной стороны, она - произведение светского мудреца-хакама, а с другой - вдохновлена любовью к Торе и Храму, что резко отличает ее от Притчей и Экклезиаста.
      "Премудрость" Бен-Сиры состоит из стихотворных глав, которые собраны без определенного плана. Однако, несмотря на это, она проникнута единым духом. Иешуа проповедует "знание"; но это не научное познание, как его понимали греки, а своего рода "наука жизни", та наука, которую Толстой впоследствии назовет самой важной для человека. Бен-Сира-моралист, чем-то напоминающий французских писателей XVII века. В его сентенциях, наблюдениях, оценках бытие человека рассматривается под определенным углом зрения. Свой практический опыт он взвешивает на весах Закона.
      Лютер как-то сказал, что книга Сираха "полезна для народа, так как ее цель сделать гражданина или домохозяина богобоязненным, благочестивым и мудрым". Местами писание Бен-Сиры кажется прозаичным и тривиальным. Его мораль сближается с этикой Эпикура Или Конфуция. Более того, она как бы стоит вне того потока, который увлекал Израиль к Царству Божию. Философ весь сосредоточен на сегодняшнем дне.
      Причины этой установки понятны. Отражая атаки хаотического мира, еврейский моралист больше всего ценил прочность, незыблемость, постоянство. Неизменность всего созданного он связывая с верой в Творца, пребывающего над миром.
      Когда сотворил Бог создания Свои, то при сотворении их назначил им законы,
      Он навек упорядочил дела их и пределы власти их на все роды их.
      Сир 16, 26-27
      Динамика космоса и истории мало интересует философа. Он дорожит непреложностью верховного Порядка. Законы для него проявление сокровенной Премудрости Сущего, о которой говорили еще авторы Притчей и Иова. При этом Бен-Сира отождествляет Тору, которая была дарована Израилю через Моисея, с Хокмой. Иешуа вкладывает в ее уста слова, из которых явствует, что и Премудрость и Закон лишь различные выражения единой божественной воли.
      Я вышла из уст Всевышнего и, как облако, покрыла землю.
      Я одна обошла круг небесный и шествовала по глубинам бездны,
      Волнами морскими, и всею землею, и всеми народами и языками я владела.
      У всех у них я искала жилища, в чьем бы наследии мне водвориться.
      Тогда заповедал мне Творец всяческих, и Создатель назначил мне место обитания.
      И сказал поселись во Иакове и в Израиле получи удел свои.
      Прежде века в начале Он создал меня, и во веки я нс скончаюсь.
      Я служила пред Ним во Святой скинии, и затем утвердилась я в Сионе.
      Сир 24, 3 сл.
      В то время как природа, по мнению Сираха, не может нарушить космического строя, человек находится перед Законом в ином положении. Он свободное существо. Наделенный великими дарами, созданный по образу Творца, он должен сам избрать себе путь. Когда Бог в начале сотворил человека,
      Он отдал ему во власть произволения его.
      Если захочешь - соблюдешь заповеди и будешь тверд в исполнении воли Его.
      Перед лицом человека жизнь и смерть, то, чего он захочет, - будет ему.
      Сир 15, 14 сл.
      Здесь впервые в ветхозаветной письменности столь четко выражена мысль о свободе и ответственности человека. Мудрая жизнь есть осуществление в поступках, мыслях и чувствах высшей Премудрости, то есть воли Господней, запечатленной в Торе. Мудрец при этом не хочет ограничиваться общими утверждениями, а стремится дать вполне конкретные уроки жизни. Сама тема заставляет его входить в детали, которые порой придают некоторым его поучениям банальный характер. Однако в целом этические воззрения Бен-Сиры привлекательны и гуманны. Следует к тому же учесть, насколько они должны были цениться теми, кто ждал от него прямых и ясных ответов.
      Рациональная этика Сираха не утратила своего значения и сегодня. Ее достоинство в том, что она коренилась в религии, не претендуя на автономию. Нравственное поведение определяется для мудреца Законом, а Закон вытекает не из природы мира или человека, а из божественной воли.
      В "Премудрости" нельзя найти разработанного учения о первородном грехе; тогда к этой идее ветхозаветная мысль едва только подходила. Но Иешуа уже знает, что грех имел в истории "начало", и он связывает его с рассказом Книги Бытия (Сир 25, 27). В отличие от стоиков и киников, Бен-Сира не верит, что "естественный человек" есть существо добродетельное по природе. Он слишком хорошо знает силу зла в душе человеческой:
      Как от змеи, беги от греха, ибо, если приблизишься, он ужалит тебя.
      Зубы его - зубы львиные, они лишают жизни людей.
      Сир 21, 2-3
      Характерно, что в своем учении о зле Бен-Сира остается чужд эсхатологическим обетованиям. В то время как уже первые пророки предвидели конечную победу добра в мессианском Царстве, Иешуа полагает, что зло неотъемлемый компонент мироздания. Подобно Эмпедоклу и Гераклиту, он считает полярность начал постоянным свойством тварного бытия.
      Напротив зла - добро, напротив жизни - смерть, так и напротив благочестивого - грешник.
      Так смотри на все дела Всевышнего; их по два. одно напротив другого.
      Сир 33, 14
      В силу этого, по мнению Сираха, есть границы между существами, созданными различно, а также между добрыми и злыми людьми:
      Всякое животное любит породу свою, и всякий человек - подобных себе.
      Какое общение волку с ягненком? так и грешнику с праведником?
      Какой мир у гиены с собакой, и какой мир у богача с бедняком?
      Сир 13, 19 cл.
      Впрочем, человек не должен считать себя обреченным на тот или иной вид существования. Он сам выбирает себе путь. "Когда нечестивый проклинает сатану, то он проклинает себя".
      Иешуа подробно останавливается на всевозможных пороках, уродующих человека. Он рисует портреты расточителей, болтунов, распутников, пьяниц, скупцов, говорит о клевете, властолюбии, малодушии. Психологические характеристики чередуются у него с меткими афоризмами. "Многие пали от острия меча, - замечает он,- но не столько, сколько от языка"; "нет яда опаснее змеиного, и нет гнева опаснее гнева женского"; "каков начальник города, таковы и живущие в нем"; "как между пригнанными камнями вбивается кол, так между куплей и продажей проникает грех" (19).
      Каков же положительный герой Бен-Сиры? Это рачительный глава семьи, любящий муж, строгий отец, человек, нескорый на слово, всегда обдумывающий свои решения. Он не гонится за богатством, но и не чужд радостей жизни. Он справедлив, добр, вежлив и осмотрителен, никогда не изменяет данному слову и готов в любой момент оказать помощь нуждающемуся. Одним из величайших благ жизни Иешуа считает дружбу. "Кто нашел друга нашел сокровище"; "пусть будет у тебя много знакомых, но советник-один из тысячи"; "не отвергай старого друга... новый друг как новое вино, когда состарится, тогда будешь пить его"; "останься верен ближнему в нищете его"; "не стыдись вступиться за друга" (20).
      Нечестивых же человек должен сторониться, насколько это возможно. Кто пожалеет ужаленного заклинателя или того, кто приблизился к хищнику?
      Так и человек, входящий в общение с нечестивым.
      Сир 12, 13
      Как правило же, Бен-Сира требует от своих учеников гуманности и отзывчивости. Даже раба своего праведный человек должен "считать как бы братом и не обижать его".
      Обычно считают, что Закон Ветхого Завета-это только закон мести: "око за око, зуб за зуб". Но книга Бен-Сиры свидетельтвует против подобного мнения. Его милосердие можно назвать почти евангельским.
      Не укоряй человека, обращающегося от греха, помни, что все мы виноваты.
      Тот, кто мстит, получит отмщение от Господа, и Господь точно сочтет грехи его.
      Отпусти прегрешения ближнему твоему, и тогда помолись, и простятся тебе грехи твои.
      Сир 8, 6; 28, 1-2
      Неизвестно, читал ли Иешуа произведения Эпикура, но и без этого он мог быть наслышан об идеях греческого философа. Возможно, ими навеяны рассуждения "Премудрости" об искусстве довольствоваться тем, что имеешь:
      Лучше жизнь бедняка под дощатой крышей, чем сладкие яства у чужих.
      Много ли у тебя, мало ли - будь доволен.
      Сир 29, 25-26
      Как человек здравомыслящий, Бен-Сира смеется над теми, кто верит гаданиям, приметам, снам, утверждая, что сновидения, как правило, лишь зеркало событий дня и скрытых желаний "чего ожидаешь -то и видит сердце твое".
      Сходство взглядов Бен-Сиры с эпикурейством усиливается еще и тем, что для него жизнь человеческая кончается вместе со смертью тела. Здесь он остался на консервативной точке зрения. Однако она не приводит его, как Экклезиаста, к пессимизму. Иешуа-запоздалый наследник старых мудрецов. Он живет в эпоху, когда израильтян как никогда волнует проблема бессмертия, но Сирах остается к ней равнодушен, вполне удовлетворяясь архаическими воззрениями.
      Что же спасает мудреца от мрачного уныния? Прежде всего, его вера которая укрепляет в нем нравственный дух и радость бытия. При этом внешнее благочестие без праведности кажется Бен-Сире кощунством. Здесь он-достойный продолжатель пророков, книги которых любил и изучал.
      Не говори Он увидит множество даров моих, когда я буду приносить жертвы Всевышнему, Он примет.
      Жертва неправедного есть порочное приношение, и неугодны дары беззаконников.
      Не надейся подкупить Его, ибо Он не примет, и не надейся на жертву от неправедного стяжания,
      Ибо Он Бог правды и нелицеприятен.
      Сир 7, 9; 34, 18; 35, 11-12
      Смертный, напоминает Сирах, не может равняться с Сущим, он должен благодарить Его за жизнь, которая ему дарована, и если она коротка-то такова небесная воля. Чем больше человек познает величие Творца, тем меньше чувствует себя вправе предъявлять Ему требования. Проходя по жизни, наслаждаясь ее дарами, трудясь для себя и других, исполняя Закон Божий, человек находит источник высшей радости в созерцании Славы Сущего.
      Вспомяну я дела Божии и то, что я видел, расскажу.
      По слову Божию явились творения Его, и дела милости Его по велению Его.
      Он устроил великие дела премудрости Своей, Он один от века и до века,
      Не прибавился Он, и не убавился, и не нуждается ни в каком советнике.
      Как прекрасны все дела Его (хотя можно видеть лишь искру их).
      Одно превосходит другое по своей красоте, и кто насытится, созерцая это великолепие?
      Сир 42, 15 сл.
      Вслед за автором Книги Иова Бен-Сира рисует картины природы и заключает их благодарственным гимном:
      Еще столько же сказать - все не кончим, а конец всего Он есть все.
      Будем теперь славить Его, ибо мы не сможем всего исчерпать, ибо Он выше всех творений Своих.
      Чуден Господь, превыше всего, и дивно могущество Его.
      Кто видел Его и может рассказать, и кто прославит Его таким, как Он есть?
      Многое скрыто, гораздо более этого, и немногое лишь видел я из дел Его.
      Сир 43, 29 сл.
      Но, в отличие от других хакамов, Иешуа уже не ограничивается только размышлениями о Боге, являющем Себя в творении. Он говорит и о Сущем, Который открывает Себя и действует в истории. Однако по преимуществу это история библейского народа, который получил от Бога учение Премудрости. Иешуа сурово осуждает жителей Палестины, оказавшихся под влиянием язычества: идумеев, филистимлян и "глупый народ, живущий в Сихеме", т. е. самарян, которые, по его словам, вообще "не есть народ". Таким образом, писатель утверждает себя исповедником строгого иудаизма.
      В "Панегирике отцам" (44-50) Иешуа славит великих мужей древности, которые жили согласно разуму и Закону и которым Бог открывал Свою волю. "Тела их, говорит Сирах,- погребены в мире, а имя их живет из рода в род". Это - праотцы человечества, патриархи и благочестивые цари, пророки и учители Израиля. Каждому из них Бен-Сира дает краткую характеристику и завершает это шествие праведников Симоном II - отцом Церкви Ветхого Завета. А дальше? На Симоне Иешуа обрывает свой панегирик и не стремится заглядывать в будущее. Хоть он и назвал Исайю человеком, который "даже от вечности предсказал грядущее", сам философ почти ничего не говорит о мессианском Царстве (21). Это отличает его от пророков. Единственное, во что Иешуа верит: в наступление времен, когда и язычники познают истинного Бога. Он молится:
      Ускорь конец и назначь время, чтобы все возвестили о великих делах Твоих.
      Услышь молитву рабов Твоих по милости к народу Твоему,
      Чтобы узнали все концы земли, что Ты Бог вечный.
      Сир 36, 9, 18-19
      В лице Бен-Сиры мы находим законченный образ такого ветхозаветного человека, который живет вне эсхатологии, вне мессианства. Иешуа учил людей не столько надеяться и ждать, сколько жить в повседневности, ориентируясь на разум и Закон Божий. В его наставлениях воплотилась та сторона религиозной этики, которая воспитывает цельность души, стойкость воли и чистоту.
      Церковь Закона нуждалась в учителях типа Бен-Сиры. Если раньше тесное соприкосновение с язычниками вело к необходимости оберегать самую веру, то теперь такое соседство выдвинуло на первый план нравственный идеал иудейства. Как бы иллюстрацией этому может служить книга, написанная примерно в то же время, когда жил Иешуа. Она называлась Товит по имени своего главного героя. Рассказчик изобразил в ней израильтянина таким, каким, вероятно, хотел бы видеть его сын Сирахов.
      Книга Товита соединяет в себе драматизм сюжета с рельефно обрисованными характерами героев. Читатель невольно переживает с ними их беды и радости, с напряжением следит за их приключениями. Живые картины, напоминающие рассказы Книги Бытия, перемежаются с молитвами и духовными размышлениями персонажей. Нет смысла доискиваться, лежат ли в основе повести какие-то действительные события. Во всяком случае, исторических анахронизмов в Книге Товита куда меньше, чем уверяли многие придирчивые критики. Ясно и то, что содержание рассказа не могло быть измышлено иудейским писателем. Ведь он бесспорно предпочел бы говорить о своих единоплеменниках, а не о жителях Северного царства (22).
      Это незатейливое, но дышащее искренней верой сказание прославляло людей, которые даже на чужбине не оставляют Закона Господня. Ветхозаветная Церковь живет всюду, где есть верные, исповедующие Творца и послушные Его воле. Автор Книги Товита и Бен-Сира-люди одного духа, цель у них общая: дать наставление в праведной жизни.
      Замечательно, что и тот и другой, живя в окружении языческого мира, не могут примириться с мыслью, что истина будет навсегда уделом одного Израиля. Надежда на всеобщее обращение звучит в молитве и завещании Товита:
      Благословен Бог вечно живущий и Царство Его!
      Прославляйте Его пред язычниками, сыны Израиля!
      Ибо Он рассеял нас между ними.
      Там возвещайте величие Его,
      превозносите Его перед всем живущим
      И все народы обратятся,
      и будут истинно благоговеть перед Господом Богом,
      и ниспровергнут идолов своих,
      и все народы будут благословлять Господа.
      Тов 13, 1, 3; 14, 6-7
      Но когда автор писал эти строки, он едва ли мог сознавать, сколько препятствий лежит на пути к его мечте. Ведь он жил на Востоке, органической частью которого Израиль был с самого начала. Язык, культурные корни, стиль мышления, религиозная символика все это роднило евреев с соседними народами. Псалмы родились из ханаанской поэзии, Моисеево право многим было обязано законодательствам азиатских держав, хокмическая литература питалась из халдейских и египетских источников, а персидская религия была самой близкой к иудаизму. Поэтому можно было вполне представить, как пророки Елисей или Иона проповедуют в Дамаске или Ниневии.
      Однако с приходом Александра многое изменилось. Эллинизация преобразила Восток, и греки стали во главе тех, к кому Израиль мог обращаться теперь в первую очередь. Этот диалог иудейства и эллинства был связан с великими надеждами и великими опасностями.
      ПРИМЕЧАНИЯ
      Глава пятнадцатая
      ЦЕРКОВЬ ЗАКОНА
      1. Как уже отмечалось (см. "Вестники Царства Божия", приложение о Второзаконии), под "святым местом" древняя традиция подразумевала, вероятно, один из северных городов (Сихем?). Но реформа царя Иосии (621 г.) переосмыслила эту заповедь, сделав центром Иерусалим и его Храм. В манускриптах самарянского Пятикнижия есть специальные поправки, подчеркивающие святость именно Сихема (напр., в Исх 20,17). См.: Е. Wurthwein. Der Text des Alten Testaments. Stuttgart, 1966, s. 47.
      2. Иосиф Флавий. Арх. XI, 8. Историк отмечает, что старейшины Иерусалима требовали от Манассии, чтобы он развелся с дочерью самарянина Санбаллата. Это привело к разрыву и переселению Манассии в Самарию.
      3. Самарянские манускрипты были найдены весной 1962 г. в Ваиди-Делия, на севере от Иерихона. Документы, вероятно, принадлежали самарянам, бежавшим из города после подавления Александром мятежа в Самарии. См.: H. Bardtke. Bibel, Spaten und Geschichte. Leipzig, 1967, s. 109-111.
      4. В талмудическом трактате Масхет кутим (II, 28) признается, что, если самаряне откажутся от почитания Горы Гаризим, они будут равноправны с иудеями. См. русский перевод трактата в приложении к кн.: В. Рыбинский. Самаряне. Киев, 1913. с. 30.
      5. Хотя изложение событий в Паралипоменоне доводится только до 538 г., установлено, что автор ее жил позднее, им же написаны книги Эзры и Нехемии. Впрочем, и от V в. писателя отделяет некоторое время. На это указывает неточность хронологии в его книгах (см "Вестники Царства Божия", с. 549). О датировке Паралипоменона см.: R. Nоrth. Тhе Cronicle. - JВС, I, р. 402.
      6. См.: R.de Vaux. Ancient Israel. London, 1969, р. 400.
      7. Гекатей-у Флавия. Против Апиона, I, 22.
      8. 2 Макк 3, 3 Макк 1. 3 Макк связывает свой рассказ с событиями после битвы при Рафии (Полибий, V, 79). В основе повествований, по-видимому, лежат реальные события См.: М. Noth. Тhe History of Israel. London, 1972, р. 364.
      9. Полибий, XVI, 39. См.: W. О. Oesterlеу. Тhе Jews and Judaism during the Greek Period, 1941, р.10.
      10. Вопрос о том, какого именно Симона называли Праведным Симона I (ок. 280 г. ) или Симона II (ок. 220-195 гг. ), остается в исторической науке нерешенным. Иосиф Флавий относит эпитет "Праведный" к Симону I (Арх. XII, 2, 5, 4, 1) 3 Макк, как кажется, считает, что Симон Праведный жил в конце III в. , т. е. отождествляет его с Симоном II. О Симоне II говорит и Бен-Сира. См.: R. Smend. Die Weisheit des Jesus Sirach. Berlin, 1906, s. ХVI-ХVII.
      11. Сир 50, 5 сл. О том, что в приведенном тексте речь идет о празднике Йом-Киппур, см. прот. А. Рождественский. Книга Иисуса сына Сирахова. Введение, перевод и объяснение по еврейскому тексту и древним переводам. СПб. , 1911, с. 766. По этому классическому труду мы здесь и в дальнейшем цитируем (с некоторыми изменениями) Книгу Сираха.
      12. И. Флавий. Арх. XII, 3, 3. См.: Ф. Арфаскадов. Иерусалимский Синедрион, с. 27-28.
      13. Тосефта, Сота, XIII, 7-8. О запрете произносить священное имя Божие см.: архим. Феофан (Быстров). Тетраграмма, или ветхозаветное Божественное имя IHWH. СПб. , 1905, с. 7-8.
      14. Авот, 1, 2.
      15. Авот, 1, 3.
      16. См предисловие к книге Бен-Сиры, написанное его внуком. Оно приводится в трех последних изданиях синодального перевода Библии. Внук писателя говорит о себе, что он приехал в Египет на 38-м году правления царя Эвергета. Это прозвище носили два царя Птолемей III (246-222) и Птолемей VIII Фисков (145-116). Первый исключается, ибо он правил всего 25 лет. Птолемей же VIII вел начало своего царствования с 170 г. , когда он стал соправителем Птолемея VI. 38-й год его правления падает, следовательно, на 132 г. Исходя из этого можно датировать и время написания самой книги Сираха .Он не мог писать позже 175 г. , когда начались притеснения иудеев. Он был современником Симона II, и поэтому наиболее вероятной датой его книги можно считать 190-180 гг. См.: И. Клаузнер. Бен-Сира.-ЕЭ, т. IV, с. 167-168, Тh. Н. Weber. Sirach. - JВС, I, р. 541.
      17. Еврейская рукопись книги Сираха была обнаружена в 1896 г в каирской синагоге Ее нашли в генизе, помещении для обветшавших манускриптов Впоследствии были найдены и другие списки еврейского текста книги Один из фрагментов ее обнаружили в иудейской крепости Масаде (1963 г.).
      18. У Бен-Сиры есть ряд мест, близких по содержанию к Гомеру и другим греческим поэтам, а также к писаниям Эпикура и стоиков. Но прямое влияние эллинства на Сираха доказать трудно. См. по этому вопросу: М. Непgеl. Judentum und Hellenismus, s. 241-275. Что касается Библии, то внук Бен-Сиры говорит, что его дед "больше других предавался изучению Закона, Пророков и других отеческих книг". Это триединство (Тора, Пророки, Писания) в иудейской терминологии означает полный свод Библии (сокращенно Танах). Из "панегирика отцам" (Сир 44-50) можно заключить, что Сирах знал почти весь Танах, кроме Книги Даниила.
      19. Сир 10, 2, 25, 17, 27, 2, 28, 21.
      20. Сир 6, 6, 14, 9, 12, 13, 22, 26, 29.
      21. В одном только месте 47-й главы (ст. 24-25) Иешуа говорит о божественном обетовании сохранить престол для "остатка Давидова", но слова мудреца как бы брошены вскользь. Очевидно, мессианизм не играл для него существенной роли.
      22. То, что Товит принадлежит к североизраильскому колену, есть одно из доказательств происхождения легенды из этой среды. Товит представлен современником трех ассирийских царей VIII-VII вв. В книге упомянут мудрец Ахикар, который был советником этих царей в указанную эпоху. Сказания об Ахикаре распространились впоследствии среди многих народов (См.: Н. Дроздов. Происхождение Книги Товита. Киев, 1901,с. 318 сл.). Арамейский вариант Ахикаровой легенды, имеющей ряд параллелей с Кн. Притчей (23, 13-14,25, 15, 27, 3), был найден в Египте в 1913 году. Английский перевод текста с арабской и сирийской версиями опубликован в АРОТ, V. II, р. 724 ff. Товит назван родственником Ахикара (Тов 1, 22), но во внебиблейских источниках его национальность не указана. Ссылаясь на ряд анахронизмов в Кн. Товита, некоторые авторы относили ее к середине I в. н. э. , однако списки ее, найденные в Кумране, указывают, что книга была написана до н.э. Персидское влияние и отсутствие намеков на события Маккавейского времени позволяют датировать Кн. Товита концом III-началом II в. до н. э. См.: D. R. Dumт. Тоbit - JВС, р. 620.
      Глава шестнадцатая
      ЭЛЛИНИЗАЦИЯ: УСПЕХИ И ПОРАЖЕНИЯ
      Александрия и Иерусалим, 200-168 гг. до н. э.
      Враждующее соединяется, и все происходит через борьбу.
      Гераклит
      "Наша западная идея Бога, - справедливо утверждал Ясперс, - берет начало из двух исторических источников: Библии и греческой философии" (1). Слияние же этих источников началось в Александрии.
      Живя среди египтян, евреи и греки впервые как бы открыли друг друга. Знакомство с эллинской мыслью произвело в иудействе своего рода умственный переворот, который стал прологом к проповеди единобожия среди язычников и к эллинизации иудаизма. Остается лишь пожалеть, что первые этапы этого процесса почти скрыты от нас. Скудные свидетельства, краткие фрагменты, имена без биографий, неясные предания-вот и все, что сохранилось.
      Наиболее ранним свидетельством этого рода можно считать приведенный выше рассказ Клеарха об иудейском мудреце из Сирии (См. выше, гл. IX) . Будучи эллином "по языку и по духу", он, очевидно, сохранил отеческую веру и поразил Аристотеля "великой и редкой умеренностью в образе жизни и самообладанием". Замечательно, что этот человек имел широкий круг общения и объезжал многие города, беседуя с искателями мудрости. Как он говорил с эллинами о своей религии, можно представить по "Посланию Аристея" (См. выше, гл. IX).
      Автор его раскрывает перед читателем разумность и нравственную высоту Моисеева учения. Объясняет он и мотивы еврейской обособленности, которая обычно раздражала греков. Она имеет, согласно "Посланию", прямой и ясный смысл, ибо продиктована необходимостью хранить веру от заблуждений. Свой народ Моисей намеренно "окружил непроницаемой оградой и железными стенами", чтобы Израиль остался "чистым душой и телом и свободным от суеверий" (2). Но при этом автор изображает религию Библии как нечто понятное и доступное для всех мыслящих людей. Один из персонажей книги-язычник-так характеризует верования иудеев: "Они поклоняются тому же Богу-Господу и Творцу Вселенной, что и все народы и мы с вами... хотя мы называем его другим именем: Зевса, или Дия" (3).
      Диалогу способствовал и александрийский перевод Ветхого Завета. Предназначенный сначала для эллинизированных евреев, он в то же время дал возможность просвещенным грекам знакомиться с иудаизмом не по слухам, а по первоисточнику. Переводчики, возможно, учитывали это и многим образным выражениям Писания придали более абстрактную форму, чтобы приблизить их к мышлению греков.
      По-новому иудеи взглянули и на само "язычество". Прежде они знали его по культам Ханаана, Египта, Вавилонии, с которыми их предки боролись в течение веков. Но в Александрии они встретились с феноменом, который должен был их глубоко поразить: миром эллинской философии. Оказалось, что "язычники" не настолько безумны и суеверны, как считали раньше. В творениях Анаксагора, Гераклита, Пифагора, Платона и Аристотеля александрийские евреи нашли учение о верховном Божестве и нравственные принципы, близкие к Торе.
      Это открытие, взволновавшее диаспору, необходимо было осмыслить в свете Писания. Выполнить нелегкую эту задачу взялся еврейский философ Аристобул Панеадский.
      По одним сведениям, он жил в III веке при Филадельфе и входил в число переводчиков Библии; по другим, более достоверным, Аристобул служил при дворе Птолемея VI Филометора и написал толкование на Моисеев Закон около 170 года (4). Иногда его называют последователем Аристотеля, но, по-видимому, Аристобул не придерживался какой-либо одной из западных систем. Поскольку греческая философия представлялась ему достойной всяческого внимания, он хотел, чтобы его соплеменники не прошли мимо этого духовного богатства.
      Но как было совместить языческую мудрость со Словом Божиим?