Змеиная яма

В основном люди шли молча, но иногда слышалось: «Лежит в гробу как живой» или: «Повезло мужику — уж лучше на тот свет, чем на пожизненное заключение». Шумные похороны, как смерч, пронеслись над кладбищем. Налетел вихрь, покружился с полчаса и прекратился. Всего этого можно было бы избежать, если бы организаторы спектакля не вложили столько усилий в рекламу. Но в каждом представлении имелись свои плюсы и минусы. Об этом речь шла уже на совещании в райотделе, где присутствовал виновник торжества.

Просматривая видеоматериалы, покойничек рассуждал вслух:

— Вы, ребята, перегнули палку. Завтра вся Москва будет знать, что Вадим Журавлев умер. А если я и на самом деле умру? Кого хоронить будете? Бомжа в общей могиле? И что делать мне? Остановит меня гаишник, покажу я ему права, а меня тут же заметут за использование подложных документов, подделку, угон чужой машины. Но ведь и не выпустят, пока не выяснят личность. А личность установить невозможно. Я умер. Меня нет. Мне легче доказать, что я Борис Ельцин, чем Вадим Журавлев. А как жить дальше?

— Да, малость переборщили, — согласился Марецкий. — Придется уговаривать высокое начальство выдать тебе новые документы на новое имя. Будешь ты у нас залегендированным агентом.

— Агенты работают на чужой территории, а когда возвращаются домой, то становятся самими собой. А я в собственном доме превратился в агента. Вернись я в свою квартиру — соседи милицию вызовут. Вон они, — Журавлев указал пальцем на экран. — Весь дом пришел на похороны. Люди меня знали, уважали, а тут убийца, маньяк…

— Но это же была твоя идея, Дик, — спокойно заметил Метелкин. — Мне она сразу не понравилась. Что теперь кулаками махать? Родственники обменяют твою квартиру в другой район, где ты будешь жить под именем Феди Тапочкина или Кости Забодайкина. Все замолчали.

— Стоп! — крикнул Метелкин. Сидевший у видеомагнитофона подполковник Самохин нажал на кнопку. На экране застыл кадр.

— Чуть-чуть назад, — попросил Метелкин. — Стоп. Вот они. Смотрите. Двое высоких парней. Одного зовут Жорж, второго не знаю. Они есть в нашей картотеке. Мы фотографировали всех, кто работает на фирме Шефнера. Трое суток я щелкал фотоаппаратом с крыши дома напротив, используя мощный телеобъектив. Эти ребятки работают службе безопасности под начальством Юрия Крылова.

— Они сами тебе представились?

— Нет, мы переманили на свою сторону секретаря Шефнера, но ее быстро раскусили и выгнали в отпуск Я разложил перед ней все отснятые мною фотографии. Те, на которых она опознала знакомых, я подписал. А второго типа все называют просто Счастливчик. Правда, думаю, что и Жоржа зовут иначе и Крылов вовсе не Крылов. Но дело не в этом. Важно то, что люди Шефнера при шли на похороны, чтобы убедиться в смерти Журавлева что и требовалось доказать. Так что не зря старались ребята. Главная цель достигнута, и убийства женщин в Москве прекратятся.

— Что подтверждает мое прямое участие в этом деле, — добавил Вадим.

— Искусство требует жертв. Когда мы выведем банду Шефнера на чистую воду, я напишу о твоем подвиге огромную статью. И ты вынырнешь из чана с кипятком облике Ивана-царевича. Из грязи в князи. Сенсация обеспечена, тебя пригласят на телевидение в передачу «Герой дня». Пока походи в роли Феди Тапочкина. Лаврового венка еще не заслужил…

— Ладно, хватит, — оборвал Метелкина Марецкий. — Жена Шефнера жива и здорова. Она с ним по Москве разгуливала в День города, и тому есть доказательства. Что касается Юрия Крылова, то подкопаться не к чему. Он носит фамилию жены. Путаница хорошая, но документально все подтверждено. А ситуация выглядит следующим образом. Некая Лариса Бронштейн десять лет назад вышла замуж за некоего Александра Крылова и уехала с мужем на постоянное место жительства в Израиль, не теряя российского гражданства. Там она развелась с мужем, а через год вышла второй раз замуж. Ее новый супруг взял фамилию жены от первого мужа, и на свет появился новый Крылов, но только Юрий. Два года назад Лариса Крылова-Бронштейн вернулась в Россию с новым мужем. Она сейчас занимается бизнесом, а ее муж служит в фирме Шефнера главным охранником. Чтобы выяснить подноготную Крылова, мы направили запрос в Израиль. Но, учитывая наши неровные отношения с этой страной, очень трудно ожидать быстрый и исчерпывающий ответ. Сам Крылов может наплести что угодно. Бабушка с дедушкой уехали в Израиль еще до революции, когда такой страны на карте мира не существовало. Там и родился, учился, женился и вернулся на родину предков. В этом деле нам и ФСБ не поможет, если у них нет корней. И заниматься Крыловым всерьез никто не станет, пока мы не предъявим серьезных оснований. А у нас ничего на него нет. Мужик живет в стране два года, и ни одного столкновения с законом. Чист, как распустившийся листочек.

— Основания есть, и очень серьезные. Профессиональная подготовка Крылова говорит сама за себя.

— А чем это подтверждается? — усмехнулся майор. — Наблюдениями детективного агентства «Сириус», у которого рыльце в пушку, и МВД отзывает выданную вам лицензию. Чья бы корова мычала!

— У нас отзывают лицензию?! — удивился Метелкин.

— А ты как думал? Благодаря кому каша заварилась? Вы еще через вертеп прокуратуры пройдете. Следствие только еще набирает обороты. В твоей коллекции фотографий, детектив, наверняка завалялась фотокарточка Юрия Крылова. Не подаришь на память?

Метелкин достал из своего дипломата черный конверт с фотографиями и протянул Марецкому.

— Тут вся их команда. Давно мечтаю тебе передать их. Пользуйся, пока я добрый.

Марецкий начал рассматривать снимки.

— Что ты знаешь о Наташе? — спросил Журавлев у Марецого.

— Уехала на Кавказ отдыхать с семьей знакомых. Я уже дал наводку по всем трассам, ведущим к югу. Некий Алексей Лучников с женой Валерией взяли Наташу с собой. По данным ГИБДЦ, у Лучникова две машины — «фольксваген-гольф» и «шкода-фелиция» у жены. Обе машины поставлены на контроль в южных направлениях. Если одна из них не успела еще проскочить к морю, то мы узнаем все подробности о пассажирах. Ребята получили определенную установку и сумеют выяснить все, что нужно. Но я думаю, что никуда Наташа не уезжала. Она в Москве, и Шефнер ее прячет. Возможно, насильно. Судя по фотографиям, показанным мне Шефнером, женщина не испытывает радости от праздника. Она либо больна, либо слишком устала, но ей плевать, что творится вокруг нее. Главное — она жива.

— Шефнер не будет держать ее в Москве, — твердо заявил Журавлев. — Слишком опасно. Он постарается ее куда-нибудь сбагрить, но не на море, конечно, а под особый контроль. Сейчас надо взять под наблюдение аэропорты и вокзалы западного направления. Сможешь? — Вадим взглянул на Марецкого.

— Уже наблюдаем. Тебе тоже надо сваливать из Москвы. Кино закончилось. Делать тебе здесь нечего.

— Согласен, но и я на юг не поеду. Меня интересует бизнес Шефнера в Смоленске. Думаю, основные события будут разворачиваться там. Завтра пойду к своим друзьям на «Мосфильм». Они поколдуют над моим образом, обеспечат меня гримом и дадут несколько уроков, хорошо бы и паричок какой-нибудь. Они уже колдуют над моим новым образом. Гипсовый слепок для экспериментов у них остался.

— Тебя и без грима если кто и признает, то не поверит своим глазам. Скажут: «Померещилось. Чур меня, чур меня, сатана пришел!» — рассмеялся подполковник.

— Я с тобой поеду, — заявил Метелкин. — Мне здесь делать нечего.

— Нет, дружок, дел у тебя много. Без московских новостей мне не обойтись, — охладил пыл Метелкина Вадим. — А чем занимается Настя?

— Сидит дома с ребенком. А зачем она тебе?

— Боевая девчонка. Вот от такой помощницы я не откажусь. С ее ребенком теперь ты сидеть будешь, а Настя поедет со мной. Только ей тоже надо разноцветных париков набрать и всякой прочей атрибутики. Если она согласится, конечно.

— Господи! У нее же шило в заднице сидит. Она там у себя на стенку лезет от безделья. Денег-то у нее хватает. Мы ее не обижали, но само понятие «покой» для нее хуже смерти. — Метелкин говорил о своей бывшей служащей с особым восторгом.

— Не завидую я смоленским ментам, — с грустью сказал Степан. — Если к ним едет Журавлев, да еще с подружкой, кончилась их сладкая жизнь. Не пройдет и недели — к Смоленск встанет на дыбы!

***

Сегодня у майора Марецкого был день визитов. Он выполнял ту работу, которую уже давно надо было выполнить. Просто не всегда знаешь, с чего нужно начинать. Визиты хорошо наносить тогда, когда тебя ждут и твоему приходу рады, но если ты хочешь увидеть делового человека, крупного начальника, бизнесмена в разгар рабочего дня, то любой незапланированный приход становится проблематичным.

В одной шикарной конторе ему удалось достаточно быстро добиться встречи с ее руководителем. Правда, грубоватые телохранители не церемонились с майором уголовного розыска и обыскали его на предмет оружия и только после этого сопроводили в кабинет своего шефа. Марецкого не смутил тот факт, что двое головорезов остались в кабинете. В конце концов, ему плевать на репутацию какого-то воротилы.

Киселев очень удивился появлению представителя милиции. Налоговая полиция — куда ни шло, но уголовный розыск?

— Итак, чем обязан?

— Речь пойдет о вашей жене, Григорий Валентинович.

— Опять? У меня уже нет жены. Я разведен. Разбирайтесь с этой сучкой сами, а с меня хватит.

— Что значит «опять»? Насколько мне известно, мы вас беспокоим впервые.

— В таком случае наведите порядок в собственном ведомстве. Все, что у меня было, я уже отдал. Все подробности вам известны. Чего же вам еще от меня надо?

— Для начала давайте уточним, кому и что вы отдавали. Нет смысла пререкаться и раздражаться. Давайте работать и не отбирать попусту друг у друга время.

Киселев кивнул на дверь, и охранники вышли.

— Приходил ко мне один из ваших недели две назад. Наглый тип. Мало того, что он проник в мою квартиру незаконным путем, он еще и пистолетом угрожал.

Марецкий поднял руку.

— Минуточку-минуточку. Давайте по порядку. Как? Что? И где? Наши сотрудники законов не нарушают. Вы хотите сказать, что кто-то проник в ваш дом и выдал себя за оперативника? Вы видели его документы — имя, звание?

— Не до того было. Он меня напугал до смерти. Сами подумайте: входите к себе в квартиру, включаете свет — а в кресле сидит мужик в плаще, шляпе и с пистолетом. Он сказал, что из органов, но не уточнял. Будто они занимаются бандой шантажистов и потребовал от меня компромат на мою жену, выданный мне частным сыщиком. Его интересовала личность любовника. Мол, он только взглянет на фотографии и уйдет. Я, как дурак, поверил. Открыл сейф, а он на меня ствол наставил, забрал фотографии и ушел. Все забрал.

— Значит, вы ему на слово поверили, что он из органов?

— Поверил. В сейфе лежали деньги, сумма немалая, но он ничего, кроме фотографий, не взял.

— Вы очень доверчивы, Григорий Валентиныч.

— Ну да, особенно если тебе пушкой угрожают…

— Понятно. Вы сказали, что этот тип был в плаще и шляпе. Вы хорошо его запомнили?

— Не очень, но, увидев, узнал бы.

Марецкий достал несколько фотографий из кармана и разложил их на столе перед хозяином кабинета.

— Среди этих мужчин его нет?

Киселев ткнул пальцем в снимок Крылова.

— Этот.

— Вы его по шляпе узнали?

— Похоже, он в ней спит. Сейчас в дерольках только немцы ходят, и то только на охоту с фазаньим перышком за ленточкой. Мне доводилось бывать в Баварии и ходить на охоту. Так они там все поголовно в дерольках, как наши пацаны в бейсболках. У каждого народа свои традиции. Но когда наш мент в таком виде ходит, это смешно.

— Целиком и полностью согласен с вами.

Все, что нужно узнать, Марецкий узнал, а то, что хотел выяснить Киселев, так и осталось невыясненным. Майор не вдавался в полемику и быстро ретировался.

За сегодняшний день он успел обойти двенадцать точек, и в двух случаях бывшие мужья признали Крылова, причем их жены не подвергались нападениям. К концу рабочего дня майор заглянул в офис мужа погибшей Киры Кавериной.

Александр Ильич встретил гостя без особого энтузиазма.

— Мне не очень хочется вам досаждать, Александр Ильич, но следствие продолжается.

— Удивительно. Убийца, как я знаю из газет, уже похоронен. Киру к жизни не вернешь и тех женщин тоже. Трагедия нашла свое завершение, и преступник отомщен.

— И тем не менее. Некоторые вопросы остались нерешенными. В частности, если вы помните, то здесь из вашего стола исчезли фотографии и потом каким-то чудом оказались в ящике тумбочки в вашей квартире. Вы уверяли, будто держите рабочий стол на замке. Значит, кто-то сумел проникнуть в ваш кабинет, вскрыть стол, взять фотографии и принести в ваш дом с определенной целью.

— С какой — интересно? Показать моей жене, чтобы убить ее?

— Показать нам. Ни вы, ни ваша жена понятия не имели о том, что фотографии в доме. Я вас очень прошу, позовите, пожалуйста, вашу секретаршу в кабинет. Может быть, она прольет свет на странную историю с исчезновением снимков.

— Вряд ли. Я из нее уже все жилы вытянул. Она клянется, что никто из посторонних ко мне в офис не заходил.

— Попытка не пытка. Мы попробуем подойти к вопросу с другого боку.

— Сделайте милость.

Каверин нажал кнопку звонка, и в кабинете появилась солидная полная дама лет пятидесяти. По нынешним временам такие секретари выглядели древними ископаемыми. Вид у нее был серьезным, неприступным и очень гордым.

— Вера Дмитриевна, у нас гость из уголовного розыска. Он хочет вас кое о чем спросить. Постарайтесь ему помочь.

— Слушаю вас, — она переключила свое внимание на Марецкого.

Степан выложил на стол несколько снимков и пригласил женщину подойти к столу.

— Посмотрите, пожалуйста, на этих мужчин. Может быть, вы кого-то из них знаете.

Она долго вглядывалась в фотографии и с некоторым сомнением указала на Крылова.

— Вот если бы ему шляпу снять, он очень похож на нашего монтера по телефонной связи.

— А когда вы его видели в последний раз?

— Недели две назад. Он приходил менять какие-то мембраны в телефонных трубках.

— А по каким признакам вы определили, что он телефонист?

— Очень просто. У нас весь технический персонал ходит в голубых комбинезонах с логотипом фирмы на переднем нагрудном кармане.

— Он менял мембраны в телефонах Александра Ильича?

— Да. Сначала поменял у меня, потом я ему открыла кабинет Александра Ильича. Но я стояла в дверях и наблюдала за ним.

— От начала до конца?

— А к чему все эти вопросы?

— Отвечайте! — рявкнул Каверин.

— Позвонила междугородняя, и я отвлеклась на пару минут. Не могла же я здесь снять трубку, когда все они были раскурочены.

— Значит, телефонист оставался вне поля вашего зрения несколько минут?

— Да, но дверь кабинета оставалась открытой.

— Спасибо, вы нам очень помогли.

Ее начальник так не думал, но при посторонних не стал выяснять отношения. После того как секретарша вышла, Марецкий сказал:

— Позвоните в бюро обслуживания для очистки совести. Узнайте, высылали они монтеров с подобным заданием или нет.

В бюро обслуживания ответили, что у них контракт с телефонным узлом и они своих мастеров не держат, но за последний месяц к телефонистам не обращались.

— Значит, у него был сообщник? — с деловым видом спросил Каверин.

— Вот видите, а вы говорите дело пора закрывать. Тут еще копать и копать…

Каверин понимающе кивнул.

***

И вновь Журавлева встретил двухметровый амбал. Может быть, генерал Скворцов и прав. Он не за жизнь свою опасается, а за сохранность бесценных архивов печется.

У Никанора Евдокимыча сидел еще один гость. Журавлеву уже приходилось с ним встречаться по одному делу, и они хорошо помнили друг друга. Но при хозяине сделали вид, будто не знакомы.

Пришлось представляться друг другу вторично.

— Прошу познакомиться, господа. Мой коллега, действующий подполковник ФСБ Олег Петрович Виноградов. Я могу ему доверять, он отличный оперативник и хороший сыщик. А это ныне похороненный, псевдоубийца и последователь Джека-потрошителя господин Журавлев Вадим Сергеевич. В прошлом следователь, а ныне в опале. Человек, жаждущий восстановить справедливость и найти Наташу. Я обещал оказать ему посильную помощь. Полагаю, ваше знакомство будет полезным. Что касается прошлого, я и моя документация к вашим услугам. Ну а если говорить о сегодняшнем дне, то тут Олег Петрович будет незаменим. Вам же, Вадим Сергеевич, как птице свободного полета, предоставляется возможность действовать согласно сделанным выводам. Честно скажу: история с появлением эсэсовского кинжала меня серьезно насторожила. Такие сувениры можно было найти в первые послевоенные годы, и то с великим трудом. Они и тогда представляли собой огромную ценность и попадали в руки как трофей только к генералитету высшего порядка… Да, но что же мы стоим? Присаживайтесь.

Каждый нашел для себя удобное место.

— Вы меня извините, старика. Начинаю говорить — и уже не остановишь. Давайте сначала послушаем, что нам скажет Олег Петрович.

Виноградов казался человеком, лишенным эмоций. Он говорил тихо, монотонно и доходчиво.

— К Шефнеру в нашем ведомстве интереса никто не проявлял. О том, что он неофашист, мы ничего не знаем. Могу понять почему. Шефнер в действительности окончил военную академию в Москве. Но он приехал учиться по направлению из ГДР. Члены НАТО к нам учиться не приезжали, а ФРГ состоит в альянсе со дня его основания. Мы всегда доверяли восточным немцам и знали, как сложно их офицерам попасть в Россию на учебу, тем более в те годы, а Шефнер учился с 1972 по 1978 год. Причем окончил академию на отлично и оставил самые лучшие отзывы о себе. Докопаться до сути сейчас невозможно. Все архивы и документы госбезопасности ГДР уничтожены вместе с Берлинской стеной. Так что мы ничего не знаем о том, как Шефнер попал к нам и чем занимался до приезда на учебу и после.

На данный момент мне удалось выяснить, что Шефнер хочет наладить производство комплектующих к немецкой электронике, пользующейся спросом и поставляющейся в нашу страну из Германии. Он арендовал пять участков земли в пригороде Смоленска, где намерен выстроить мини-заводы — мастерские. Причем власти с большим удовольствием отдали ему эти участки. В основном это заболоченные места, куда не забредают даже местные жители. Отдать мусорную яму под аренду, да еще за твердую валюту, — не что иное, как получать доход с воздуха. Работы идут полным ходом.

Привязать Шефнера к группенфюреру Грубберу мы не можем. Нет никаких данных. Если Шефнера к нам заслала западногерманская разведка, то надо снять перед ними шляпу. Кандидатура подобрана безукоризненно. Тем интереснее будет работать. Только вся работа ляжет на плечи тех, кто находится в Германии, а в тех условиях широкого следствия не проведешь. По крохам собирать придется. Да и то только в том случае, если для этого найдутся серьезные основания.

С Юрием Крыловым дело обстоит еще хуже. Все, что мы сумели узнать, так это то, что в Израиль он попал из Испании как русский эмигрант, который выехал из России в начале семидесятых и мотался по странам с места на место, пока не женился на гражданке Израиля. Потом развелся, будучи уже гражданином земли обетованной, и следующий свой брак заключил с нынешней женой, которая приняла решение вернуться в Россию. Проследить его путь невероятно сложно. И опять же для этого потребуются очень веские основания. На сегодняшний день он имеет двойное гражданство и в любой момент может сесть на самолет и покинуть пределы России. Стоит ему почувствовать опасность — он так и сделает. Этого человека можно поймать только с поличным во время совершения преступления, чтобы запереть его в клетке. С него нельзя взять подписку о невыезде, его можно только выслать. Но что это даст? На его место приедет другой. Важно понять их цель, а не выставлять пугало на поле. На официальное следствие у нас нет оснований. Будем разбираться частным порядком. Пара толковых ребят у меня есть. Попробуем покопать.

— Утешительного мало, — заключил Журавлев. — Но я верю в интуицию Никанора Евдокимыча. Ваш рассказ об архиве СС не дает мне покоя. Может быть, потому, что я романтик, а может, потому, что в деле фигурирует эсэсовки кинжал. К тому же для меня очевидно, что Юрий Крылов не зря приехал в Россию. Он не просто гражданин Израиля, а опытный, обученный агент. Он действует безукоризненно, профессионально и вовсе не беспокоится о том, что его могут взять с поличным. Наша милиция ему не соперник. Он выдержит удар и покрепче. К стенке такого не прижмешь, и язык ему не развяжешь. Не тот случай. Но хочу вернуться к начато теме. Меня выгоняют из Москвы. Правильно делают. Я тут только мешаю. Хочу поехать в Смоленск и посмотреть на эти самые объекты Шефнера и на его недвижимость. Там меня, слава Богу, никто не знает. Можно будет дышать полной грудью. Но мне хотелось бы взять с собой довоенные карты Смоленской области. Может быть, в этом вы мне сможете помочь?

— Попытаюсь, — ответил Виноградов. — Попробую сделать запрос в картографическое общество. Конечно, простому смертному такие карты не дадут, а нам пойдут навстречу. Это я для вас сделаю.

Журавлев перевел взгляд на генерала.

— Могли бы вы, Никанор Евдокимыч, составить по старой карте приблизительный план отхода штандартенфюрера Хоффмана из-под Смоленска к Орше?

— Только из собственных логических умозаключений. Тут придется покопаться в военных архивах и понять, где в момент бегства Хоффмана дислоцировались наши войска. Хоффман мог уходить только по определенному коридору. Его поджимали со всех сторон и наступали с тыла. Однако, как мы знаем, он прошел и сохранил всех своих людей, что мне до сих пор кажется самым невероятным. Но задание принято. Мне и самому будет интересно окунуться в те времена.

— И еще. Мне хотелось бы иметь список немецких разведчиков, пойманных на территории, прилегающей к Смоленску в радиусе двухсот километров, вплоть до сегодняшних дней. Точнее, меня их имена не интересуют. Гораздо важнее время, год и место, где были задержаны лазутчики. Наверняка если архив остался на нашей территории, то кого-то засылали, и не раз и не два. Либо с инспекцией, либо на поиски.

— Пожалуй, и в этом мы сумеем вам помочь, — улыбнулся Скворцов и глянул на Виноградова. — А? Как, Олег Петрович, поможем?

Виноградов кивнул.

— Конечно, все это мне напоминает какую-то очень интересную детскую игру, — рассуждал умудренный опытом генерал. — Но одно то, что есть такой человек, способный в наше сумасшедшее время затрачивать свои силы на поиски военных реликвий, уже радует.

— Может быть, и так, — улыбнулся Журавлев. — Но не совсем. Просто стало очевидным, что мы не можем подобраться к Шефнеру и Крылову со стороны сегодняшнего дня. Надо идти к истокам и начинать поиски с другой стороны. Ведь речь идет об убийце пяти женщин, а не только об истории. Причем эти убийства до сих пор в глазах общественности лежат на мне — на человеке, не совершавшем их и потерявшем свое собственное лицо, честь и даже жизнь. Редко кто сегодня может похвастаться тем, что способен навестить собственную могилу и положить скромный букетик к изголовью. Мне хотелось бы вернуть себе собственное имя и жизнь.

— Живой труп. Почти по Толстому, — заметил генерал.

— Вот тут и думайте, чего больше в моем рвении: романтики или самозащиты. Я не верю, что нашей доблестной милиции удастся доказать вину Крылова, арестовать его и осудить. А у ФСБ нет оснований даже на проведение проверки этих людей. Так и живем. Хочешь жить — умей защищаться сам, а не жди помощи со стороны.

— К сожалению, вы правы, Вадим Сергеич, — с грустью подтвердил Скворцов. — Тяжелые времена. Порядка нигде нет. Каждый выживает как может.

— Я обещал Наташе, что не дам ее в обиду. Жаль, что тогда я ничего еще толком не знал и мало доверял ей. Теперь мне понятны ее опасения. Одно успокаивает: пока милиция ею интересуется, Шефнер не решится ее убрать, а значит, она будет жива. Но путь к ее поискам лежит неблизкий. Мне нужно иметь в руках оружие против Шефнера. Такое, что заставит его содрогнуться. А пока он хозяин положения, любые попытки найти девушку — пустые хлопоты.

— Когда вы собираетесь уезжать? — спросил Виноградов.

— Максимум через пару дней.

— То, что не успею для вас сделать, вышлю с курьером, но два дня тоже срок. Постараюсь приложить как можно больше усилий.

Журавлев улыбнулся.

— Приятно, черт подери, когда тебя понимают!

Часть II

Крики на болоте

1. Путь в Смоленск

Многого ему добиться не удалось. Довоенная карта Смоленской области оказалась слишком малого масштаба, без особых подробностей. Правда, в картографическом институте Смоленска обещали поднять архивы и найти более подробную карту, но уверенности и оптимизма никто не испытывал. Во время наступления немцев такие карты уничтожались. Рассчитывать приходилось только на военные архивы историков Министерства обороны. Возможность реальная, но долговременная. Генерал Скворцов лично занимался этим вопросом. В итоге можно сказать, что Журавлев отправился в Смоленск с пустыми руками. Он даже не представлял себе, чем будет там заниматься. Списки объектов Шефнера не вызывали особого доверия и требовали проверки на местах. Роль инспектора Вадиму не очень нравилась, а главное — он не Понимал, какую пользу могут дать эти проверки.

Гораздо важнее остаться в Москве и заняться поисками Наташи. Безусловно, она знала немало, что и послужило причиной ее изоляции. К сожалению, он слишком недоверчиво и иронично отнесся к ее рассказам и, соответственно, не вызвал у девушки должного откровения, пока жареный петух его самого хорошенько не клюнул. Теперь приходилось убираться к чертовой матери в неизвестность после собственных похорон. Компанию ему составила Настя. Отправив ребенка к матери и оставшись без работы, Настя не знала, как применить свой темперамент и энергию. Любая авантюра ее устраивала, и над предложением Вадима она думала недолго.

Итак, из положительных результатов перед отъездом из Москвы набралось только два: согласие Насти, жаждущей острых ощущений, которых могло и не быть, и очень хороший грим, что эти два момента вряд ли нужны где-то за полтысячи километров от Москвы.

Гримеры постарались на славу. Отличная команда профессионалов-художников, прозябающих на скудном пайке, с радостью ухватилась за хорошо оплачиваемую халтуру и показала все, на что художники способны. Очевидно, вдохновение возникает только на сытый желудок. Помимо краткого курса уроков грима Журавлеву выдали кучу разных прибамбасов для собственного творчества, парики, накладки, клей и все остальное. К тому же ему создали новый имидж для повседневной жизни, чтобы во время своих дел в Москве накануне отъезда никто не смог бы его узнать.

Учитывая принцип, что «жизнь строится по закону бутерброда», который, как известно, падает маслом вниз, и принимая во внимание, как этот закон сочетается с бытием нашего героя, нетрудно понять, что Вадим тут же встретил бы кого-нибудь из знакомых, — стоило ему выйти на улицу в своем обычном виде. А как бы вы себя чувствовали при встрече с покойником, чья урна с прахом захоронена, а над холмиком торчит табличка с его именем. Лучше не искушать судьбу и пожалеть простых смертных. Из блондина Вадим превратился в брюнета. Темные линзы сделали его глаза карими. Шарики со сквозными дырочками расширили ему ноздри. Накладные зубы скрыли белозубую улыбку и отяжелили челюсть. К протезу наварили немного лишней пластмассы со стороны верхних боковых зубов, что позволило избавиться от самой назойливой особой приметы — ямочек на щеках. Теперь, улыбаясь, он больше походил на хомяка с толстыми щечками. В итоге от Вадима Журавлева ничего не осталось. Когда его собственное отражение попадало в зеркало, он вздрагивал. Настя посмеивалась над его новым образом и говорила: «В этом виде ты ничем не отличаешься от моих бывших клиентов. Теперь тебе самому придется искать такую дуру, которая согласится лечь с тобой в постель».

Поезд на Смоленск отходил в десять вечера. Они занесли свои вещи в купе и вышли на платформу покурить. Настя старалась не смотреть на Журавлева, потому что его вид вызывал у нее смех. Она никак не могла привыкнуть к его новому облику, к тому же он начал шепелявить со вставной челюстью, с которой не мог свыкнуться.

— До отхода осталось еще десять минут. Может, мне пойти журнальчиков купить на дорожку? — предложила Настя. — С кроссвордами.

Но Вадим ее не слушал. Он крепко сжал ей локоть и придвинул девушку к себе поближе.

— Стой смирно. Сейчас они пройдут мимо нас.

— Кто?

— Молчи и не вертись.

И эти самые «они» проследовали мимо. Впереди шла женщина лет сорока в оригинальной кокетливой шляпке.

Очень интересная, с хорошей фигурой и гордо поднятой головой. Она держала под руку другую красотку, и складывалось впечатление, будто ее молодая подруга была слепой и ничего перед собой не видела. Отпусти ее на секунду — и она тут же врежется в столб или, того хуже, свалится под колеса поезда. Их сопровождали двое парней с атлетической внешностью и чемоданами в руках.

— Иди за ними следом, Настя. Нам нужен номер вагона и купе. Объяснимся потом.

Настя умела быть дисциплинированной, и ей не приходилось повторять дважды. Не задумываясь, она последовала за ними. Шли минуты, а ее все не было. Вадим уже пожалел, что не пошел сам. Раздались свистки, состав дернулся и медленно поплыл вдоль — перрона. Вадим запрыгнул на подножку и всматривался в лица провожающих, посылавших уходившему составу воздушные поцелуи. Насти среди них не оказалось. Платформа освещалась слабо, а в некоторых местах и вовсе проваливалась в темноту. Журавлев скрипел вставными челюстями, а поезд тем временем набирал скорость.

Перрон кончился, проводник закрыл дверь, повернул ключ и пригласил пассажиров из тамбура пройти в свои купе. У этих самых проводников имелась странная привычка все запирать. Как будут складываться обстоятельства, Вадим не знал и воспользовался опытом бывшего щипача — универсальный вагонный ключ перекочевал в его карман. Не Бог весть какая хитрость, особенно если образуется толчея в узком коридоре.