Змеиная яма

Когда Шефнер купил шесть участков в Смоленской области, Никанор понял, что не так уж много Шефнеру известно. Тогда Скворцов начал заниматься людьми, которых привез с собой бизнесмен. Это в первую очередь женщина, всегда остающаяся в тени, немцы, работающие на участках под Смоленском, и еще один странный тип по имени Юрий Крылов. На него можно было бы не обратить внимания, если не учесть то обстоятельство, что Крылов приехал в Россию в один год с Шефнером и был принят на работу в его фирму, что называется, с улицы на ответственный пост. С женщиной удалось разобраться достаточно быстро. Она из Мюнхена, где имеет крупную сеть антикварных магазинов и специализируется на русском антиквариате. Когда-то наши несуны попались на границе, и у них нашли краденые музейные редкости, раритеты. Потом выяснилось, что они выполняли заказ некой Ингрид Иордан. Правда, доказать этого не удалось.

Были еще интересные случаи на аукционах Лондона и Парижа, где выставлялись лоты, украденные из Советского Союза немецкими оккупантами. Дорожки опять вели к фрау Иордан, но на пути оказалось слишком много посредников, и следы затерялись. Впоследствии Скворцов выяснил, что Ингрид Иордан — дочь штандартенфюрера Хоффмана. Ее появление в России в компании Шефнера навело Никанора на мысль, что Ингрид интересует не архив, а антиквариат. Ее связи с разведкой так и не были подтверждены. Но у Ингрид в России есть серьезные связи. Тот, кто хоть раз был вовлечен в антикварную контрабанду, получал от нее хорошие проценты. Так что мы не можем считать ее безобидной овечкой. На Шефнера работает целая команда немцев на объектах, и он имеет поддержку непосредственно из-за кордона.

Что касается Крылова, то тут Никанору пришлось попотеть. Его имя выплыло случайно. Из Соединенных Штатов пришли документы особой важности. Их переслал агент ЦРУ, работавший — на нас уже более десяти лет. На микропленке были снимки, сделанные на секретном совещании восточного отдела ЦРУ, и перечень имен присутствующих. Одним из них значился Юрий Григорьевич Антонов. Вот тут генерал и провел параллели с Агрономом, бывшим белым офицером, работавшим на немцев. Все совпало. Крылов — сын Григория Амодестовича Антонова и американский разведчик. Никанору удалось пройти его путем до того, как он попал в Израиль. Но об этом не знают в ФСБ. У них есть снимок Крылова и его настоящее имя, но они не знают о том, что Крылов ходит у них под носом. Никанор не хочет горячки. Арестуют Крылова — все может пойти насмарку. Вот когда те найдут архив, тогда, пожалуйста, забирайте. В итоге Скворцов сделал вывод, что в деле участвуют и американцы. Но знает ли об этом Шефнер? В любом случае Крылова надо считать третьей силой, ищущей архивы Хоффмана.

— А тебя со Скворцовым четвертой?

— Наверное, так. Я слишком много отдала этому сил, энергии, лет и уже не могу оставаться в стороне, даже если мне грозит смертельная опасность.

— Понятно. Значит, своего старика ты не бросила, а продолжаешь на него работать. Вот и объяснение того, что он был с нами откровенен. Когда я ему сообщил, что ты исчезла, он понял, что остался у разбитого корыта. С чекистами он не может откровенничать — те все испортят, а если нет, то заберут архив себе. Двадцать лет трудов кошке под хвост. Потеряв тебя, он начал вербовать меня и быстро понял, что я тот самый парень, который ему нужен. На такое дело пойдет только отпетый авантюрист и неисправимый романтик типа меня. Что ж, он не ошибся. Я заглотил его крючок.

— Значит, ты со мной? — Наташа слабо улыбнулась.

— Нам надо найти способ, как добраться до Смоленска. Крылов наверняка уже контролирует все дороги в обе стороны. Придется идти в обход. Кстати сказать, меня там мой агент поджидает.

— И тоже со вставными челюстями?

— Нет, но она уже успела перевоплотиться в тебя, когда я выкрадывал твое тело из вагона. На десять минут Настя стала Наташей и спала в купе с Ингрид.

— Смелая девушка. А ты любишь женщин-партнерш?

— Конечно, только перед ними можно показать свое превосходство и почувствовать себя умным и сильным.

В квартире раздался звонок.

— О! Кажется, хозяин пришел. Иди сама ему открывай, а я — в ванную, зубы и глаза вставлять на место. Это не так просто и быстро делается.

Звонок повторился.

6. Смоленск

Путешествие длилось всю ночь. От Сафонова до Смоленска рукой подать, но Вадим решил подстраховаться, Спасибо доктору. Тот обратился к своему дальнему родственнику, работавшему на стройке шофером. Самосвал тоже транспорт, причем надежный и с хорошей проходимостью. Ехали объездными путями, которые знают только местные старожилы и шоферы, возящие песок с карьеров. В Смоленск попали лишь утром.

Вадим взял такси, и они с Наташей отправились в гостиницу, где его должна была ждать Настя. Но девушки в отеле не оказалось, у дежурного администратора для Вадима лежала записка, где говорилось, что искать ее следует в гостинице «Варшава», номер двенадцать. Нарушение инструкций означало изменение ситуации. Работая в агентстве «Сириус», все стратегические планы выстраивал Журавлев. Он подбирал клиентов, выяснял все их слабости, вкусы, вплоть до пристрастий к высоким каблукам, чулкам со швами, длине женской юбки, духам и цвету волос. Все эти инструкции получала Настя и четко их выполняла. Она знала своего клиента как облупленного задолго до их знакомства, что гарантировало пятьдесят процентов успеха. Остальные пятьдесят Настя брала на себя — эффектная внешность, острый ум, женственность, обаяние и находчивость. Все вместе гарантировало стопроцентный успех мероприятия.

Журавлев понял, что исчезновение Наташи из поезда прошло не без последствий. Настя осталась одна в клетке с хищниками, и ему следовало поторопиться. Они остановили такси и попросили отвезти их в гостиницу «Варшава».

***

В тот момент, когда они садились в машину, Крылов уже подъезжал к гостинице. Жорж, сидевший за рулем «джипа», остался в машине, а Крылов отправился в отель с видом постоянного жильца и, не задерживаясь, направился к лифтам.

Минуя их, он поднялся по мраморной лестнице на второй этаж, прошел по коридору и постучал в тринадцатый номер. Через минуту дверь открыла Ингрид. Хорошо, что не через полчаса. Пока эта женщина не приведет себя в порядок, она даже пожарным дверь не откроет, хоть и будет задыхаться в дыму.

— Ранняя пташка. Проходи.

Крылов зашел в апартаменты и тут же рухнул в кресло от усталости, забыв снять свою любимую шляпу.

Ингрид не обращала внимания на поведение и манеры своего партнера, оценивая его как мужлана. Никто не обращает внимания на вид водопроводчика, вызванного поменять кран в кухне.

— Задала ты мне задачку, подруга. Не хотел я отпускать девчонку с тобой, так Шефнер настоял. Результат налицо.

— Не будь занудой. Тот, кто ее увел, и тебя вокруг пальца сумел бы обвести. Операция проделана безукоризненно. Вопрос в другом: кому она понадобилась?

— Агентству «Сириус». Недооценил я этих щенков. Надо было собрать досье на всех, кто был хоть как-то с ними связан. А теперь они разбежались в разные стороны и пытаются нам мстить. Разорили осиное гнездо на свою голову.

Ингрид прошла к креслу и устроилась в нем, забросив ногу на ногу. Она даже в домашней обстановке носила элегантные туфли на высоком каблуке.

— А может быть, плюнуть на нее. Вряд ли девчонка сможет что-нибудь изменить. Работы подошли к завершающей стадии. Максимум неделя или две — и мы у цели.

— Мы не увидим никакой цели, пока девчонка жива.

— Ерунда, Шефнер выкрутится. Уж Ханса им голыми руками не взять. Ее показания сочтут за бред.

— Дело не в показаниях. Есть причины куда серьезнее. Если она дойдет своим умишком до сути, то все полетит прахом. Я уверен, что Наташа не вернется в Москву. Мои люди отслеживают путь в столицу и Смоленск. Пока результатов нет. Но долго они в Сафонове сидеть не будут. Возможно, они уже в Смоленске, нельзя исключить и такого варианта. А если предположить, что ее окружают такие ловкие сообщники, то опасность увеличивается во много раз. Ее нужно убрать любым путем. Мы не можем рисковать операцией, готовившейся годами, громадными средствами, многолетней работой — скрупулезной, рискованной. Скольких людей мы потеряли! И так, вдруг, ни за что ни про что загубить дело, стоящее миллионы долларов!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Вы меня не посвящаете в свои тайны, забывая о том, что я не просто участник, но состою в доле. Мы ищем то, что здесь оставил мой отец. Советую этого не забывать. Только при моей помощи удалось составить более точный план и привязку к местности. Ради этого я здесь, а вы занимаетесь московскими шлюшками, которые якобы способны разрушать возведенное из крупповской стали здание. Мистика! Я в это не верю.

Крылов глянул на окно. Тюлевая занавеска колыхалась от ветерка, сквозившего через открытую балконную дверь.

— У тебя есть балкон?

— Очень смахивающий на стадион, — ответила Ингрид.

Крылов встал.

В ту же минуту Настя услышала стук в дверь, и ей пришлось вернуться с балкона в номер. Ей казалось, что к соседке кто-то пришел, и она хотела проверить ее номер, а заодно и послушать, о чем говорят.

Появление Вадима и Наташи ее не удивило, она давно ждала их.

— Живы и здоровы? Ну слава Богу!

— С тобой все в порядке? — встретил вопрос вопросом Вадим, заходя в номер. — Что за передислокация?

Настя провела гостей в апартаменты и усадила на диван.

— Вот, Наташа, познакомься. Своей свободой ты во многом обязана нашей скромной героине. Насте тебя представлять не нужно. Она тебя отлично знает и даже успела побывать в твоей шкуре.

Девушки кивнули друг другу и обошлись без дифирамбов. Настя тут же перешла к делу.

— Ту самую красотку из поезда зовут Ингрид, живет она в соседнем номере. Зарегистрирована под именем Магда Вяйле. Вчера у нее был гость с объекта. Как я поняла, работает прорабом. Зовут его Николай. Очевидно, Ингрид имеет свои интересы на раскопках и на нее работают какие-то люди. Николай ее любовник. Скорее всего, не он один. Шефнер и Крылов, судя по всему, конкуренты Ингрид, а не партнеры. Каждый из них играет на своем поле.

У Вадима отвисла челюсть.

— Ничего себе информация! Просто Мата Хари, а не Настя. Как накопала?

— У нас балконы рядом. Ходила к ней в гости.

— Кто помог?

— Тот, кто утром ушел за полчаса до вашего появления. У нас ничего задаром не делается. И еще, пожалуй, самое важное — работы ведутся на трех объектах. Я вчера купила карту Смоленской области и изучила ее. Ховрино, Курнаково и Балаханово. Все они разбросаны в западной части от Смоленска на расстоянии от восьмидесяти до ста километров. Ближайшее — Ховрино. Сегодня туда выезжает Ингрид, ее там будет встречать какой-то Гюнтер. Работами руководят немцы. Кроме Понтера есть еще Герман и Гельмут. Но Ингрид заинтересовалась поселком Курнаково, самым дальним. Я толком ничего не поняла, но она сразу оживилась, услышав о каких-то змеях. Может быть, это условный знак. Из разговора стало понятно, что работы близятся к завершению.

— Отлично! — Журавлев не скрывал своего восторга. — Теперь мы знаем точные координаты. Покажи-ка мне свой балкончик.

Настя и Вадим направились к окну, а Наташа решила принять душ с дороги. Она внимательно выслушала доклад Насти, но оставила его без комментариев.

На улице светило солнце, все говорило о том, что день будет хорошим. Как только они очутились на балконе и девушка хотела показать пальцем на соседний и похвастаться своей ловкостью, как ее движение руки оборвал приятный мужской голос.

— Доброе утро.

Ее палец повис в воздухе. На соседнем балконе стоял Крылов и улыбался.

— Кажется, нас ждет чудесная погода.

— Согласна с вами, — выдавливая из себя улыбку, пролепетала Настя.

Вадим замер за ее спиной и не знал, что делать. Он бежал от этого человека без оглядки, а тот его поджидает, сидя на месте. Чертовщина какая-то! Крылов подошел к краю балкона и покачал головой.

— Между нами расстояние чуть больше метра, но я бы прыгать не рискнул. Можно шею сломать.

— Интересно, а кому это надо? — удивилась Настя. — У каждого в своем номере места хватает, а в гости ходят через дверь.

Крылов даже не смотрел на Вадима, будто его не существовало. Он продолжал улыбаться и не отрывал взгляда от соседки.

— Тут вы правы, в гости ходят через дверь. Все, кроме жуликов и искателей приключений, а может быть, просто из-за любопытства. И этому есть подтверждение. Посмотрите на свои белые мраморные перила. На них отпечатался след от кроссовок. Тридцать седьмой размер. Ну кому придет в голову вставать ногами на перила?

— Четырнадцатилетнему мальчишке. В этом возрасте они носят примерно такой размер. Могу судить по нашему сыну, — Настя улыбнулась и оглянулась на Вадима.

У того был вид истукана с каменным лицом.

— Может быть, вы и правы, если бы я не видел такие следы на пыльном полу своего балкона.

— Пройдите по всем номерам подряд. На следующем найдете еще что-нибудь. Кто-то своеобразно веселится, прыгая по жердочкам, пренебрегая коридором с ковровой дорожкой. Всего хорошего.

Настя буквально втолкнула Вадима в комнату.

— Ну и рожа у тебя! Ты чего его боишься? Мужик как мужик. Слова доброго не стоит. Плюгаш!

— Пора уносить ноги, — очнувшись, буркнул Вадим.

— Забирай свою кралю из ванной, и уходим, а я позвоню своему ночному придурку. У него машина, и он знает местность.

Вадим ворвался в ванную и, схватив растерянную Наташу в охапку, втащил ее в гостиную.

— Быстро одевайся. Уходим.

— Но я мокрая, с меня течет…

— Крылов в соседнем номере.

Аргумент оказался более чем убедительным.

— Тут должен быть запасной выход, — суетился Журавлев.

В дверь постучали. Все замерли на месте.

***

Крылов вернулся с балкона в комнату. Ингрид пила кофе.

— Скажи мне, любезная леди, ты знакома со своими соседями?

— Нет, разумеется. Я даже из номера не выходила.

— В таком случае расскажи мне, кто приходил к тебе и о чем вы разговаривали?

— Что-то не так?

— Тебя могли слышать. Под окнами на полу балкона следы. Мысочки отпечатались без пяток. Значит, кто-то сидел на корточках, и довольно долго.

— Ты слишком мнительный, Юра. Приезжал прораб из Ховрина. Он должен меня сегодня отвезти к Гюнтеру. Но о чем мне с ним разговаривать? Обычный курьер.

— Разговор мог быть безобидным, но информативным. Вы упоминали в разговоре какие-нибудь имена или названия, адреса?

— Да, он доложил обстановку в Ховрине, Курнакове и Балаханове.

— Молодцы. Все точки на карте назвали. С вами не соскучишься. Хорошо. Езжай на место как планировала, я появлюсь там чуть позже, а пока мне надо здесь осмотреться.

Крылов встал и вышел из номера. Так просто он уходить не собирался. Ему хотелось поближе познакомиться с соседями. Подойдя к дверям их апартаментов, он постучал, но ему никто не ответил. Он повернул ручку, и дверь открылась.

В номере никого не оказалось, а главное, и вещей жильцов на месте не было. Уходили в спешке. В ванной текла вода, на полу полотенце, мокрая мочалка. Пять минут назад он разговаривал с соседями через балкон, а в это время кто-то находился в ванной. Судя по резиновым шлепанцам на полу — женщина. Мокрая дорожка вела в гостиную. В пепельнице окурок от сигареты со следами помады. Свежий. А девушка с балкона еще не успела сегодня сделать макияж и выглядела вполне по-домашнему.

Следы от кроссовок были обнаружены на балконе и в тумбочке для обуви. На этом осмотр номера был закончен. Крылов не собирался устраивать погоню. Он знал главное: если это те люди, о которых он думал, то они сами к нему придут. Ингрид дала им точные адреса.

Спустившись вниз, он подошел к администратору и положил на стойку пятидесятидолларовую купюру.

— Меня интересуют жильцы из двенадцатого номера. С подробностями, пожалуйста.

Администратор смахнул бумажку, словно муху, и она оказалась в его книге между страницами, которая тут же захлопнулась. Оригинальная закладка.

— Анастасия Викторовна Ковальская из Москвы. Приехала вчера в десять тридцать утра.

— Следом за клиенткой из тринадцатого номера?

— Одновременно, но только ее оформлял наш местный карточный шулер, завсегдатай фешенебельных отелей, который щиплет приезжих. Мы ему не отказываем в просьбе. Он попросил дать ему номер по соседству. Мы решили, что это его очередная жертва. А потом пришла девушка с паспортом на оформление.

— Как его зовут?

— Гоша. Фамилия неизвестна.

— Какая у него машина?

— Бежевая «волга». Номер не знаю.

— Сегодня видели девушку?

— Нет, ключи не сдавала. Должна быть на месте.

— Второй выход есть?

— Да, с того конца, по коридору до лифтов, во двор.

— Спасибо, квиты.

Крылов прошел по коридору и вышел через служебный выход во двор, где разгружалась машина с бельем. Шофер курил, сидя на подножке кабины, а грузчики таскали мешки.

— Скажи, приятель, здесь кто-нибудь выходил минут Десять назад?

Шофер кивнул.

— Две девчонки и два парня, побежали к воротам.

Крылов тоже направился к воротам. Значит, их не Двое, а четверо. Немного рассеивает внимание, но суть дела не меняет.

Он вышел на улицу и зашагал к ожидавшей его машине. За рулем был Жорж.

— А ну-ка, дружок, расскажи мне еще раз о парочке в вагоне-ресторане и о том, как кавалер дамочки исчез в пути. И не забудь описать их внешность.

— Хорошо, шеф, куда поедем?

— В Ховрино.

В том же направлении, но с отрывом в несколько километров мчалась бежевая «волга».

Гоша считал себя кидалой высшего пилотажа и уважал людей смежных профессий, но жить в таком темпе, как Настя, ему не нравилось. То ей надо за кем-то следить, то от кого-то скрываться. Ночь оказалась слишком короткой для Гошиных аппетитов. Спозаранку ему пришлось убежать по срочным делам, и он едва не проспал важную сделку. Покончив с делами, он помчался назад к Насте, чтобы получить то, что не успел получить из-за спешки. Он так к ней спешил и уже предвкушал сладость свежих ощущений… но не тут-то было. Не успел он войти к ней в номер, как его тут же вытолкнули в коридор и потащили к черному входу, и вместо постели он вновь очутился за рулем.

Теперь он вез их к черту на кулички и должен был подыскать им жилье в какой-то деревне. Гоша понял, что Настя для него кусок уже отрезанный. Мотаться к ней на случки за сто километров удовольствие не из приятных. Пусть она женщина высшего класса, но можно и местными обойтись. Те под боком и не такие шустрые. К тому же Гоше очень не нравился ее приятель с дутыми щеками и ноздрями, как у лошади.

— Поедем в Курнаково, Гошенька, — сказала Настя. — Мне очень хочется пожить на природе в какой-нибудь заброшенной деревеньке.

Гоша промолчал. Куда угодно — только бы побыстрее от них избавиться. Дорого приходится платить за одну ночь.

Бежевая «Волга» неслась в западном направлении от Смоленска. Дорогу окружали леса и болота да стелющийся в низинах туман.

7. Норильский округ

Старик выглядел бодро. По виду не подумаешь, что человеку перевалило за восемьдесят. А тут, как он рубил дрова огромным колуном, просто загляденье… Геракл, да и только! Больше всего Метелкина поразило, что в такой дыре, куда он добирался более суток, деревенские мужики не ходили в лаптях и обносках, а носили фирменные джинсы. Завидев незнакомца, старик вонзил топор в бревно и, выпрямившись, упер руки в бедра.

— Ищешь кого, сынок? — спросил он хриплым голосом. Обветренное, загорелое, морщинистое лицо украшали ярко-голубые глаза и короткий белоснежный ежик густых, как щетка, волос. О прошлом этого человека можно было судить по наколкам. Руки и грудь пестрили татуировками. Сухопарый, жилистый и вовсе не дряхлый. Свежий воздух и изнурительный труд уберегли этого человека от беспомощной старости, закалили, придали ему сил и воспитали в нем презрение к смерти. Какие они разные, подумал Метелкин, сравнивая генерала Скворцова — холеного интеллигента с утонченными манерами и белой кожей, и прожившего половину своей жизни в лагерях и ссылках волевого и несгибаемого агента вражеской разведки. Кем же из них восхищаться?

— Я ищу вас, Зиновий Карлович. Приехал специально к вам из Москвы. Разговор есть.

— Коли так, пойдем в избу. Гостей во дворе не держат.

Просторный, чистый дом, ничего лишнего, а все, что нужно, сделано своими руками. Поднаторел агент в плотницких делах, мастерски сработано. Да и не заходя в избу, по ее внешнему виду можно было понять, что хозяин не терпит халтуры. Добротно отстроено.

— Подыщи себе местечко почище и устраивайся, — предложил хозяин. — Сначала о деле, а потом трапезничать будем. Сголодался, поди, с дороги?

— Не очень, но лучше, конечно, начать с дела. Может, вы со мной и говорить не захотите.

— Да уж чую, что за ветер тебя ко мне занес.

Они устроились на дубовых резных лавках, стоявших по обеим сторонам огромного длинного стола с идеально гладкой поверхностью. Метелкин почему-то боялся врать старику. Тот смотрел на него спокойно, слегка улыбаясь, но ему казалось, будто старик видит его насквозь и даже читает его мысли. Так это или нет, судить трудно, и Метелкин решил найти баланс между правдой и ложью. Главное, быть убедительным.

— Я бывший репортер, журналист. Писал очерки и статьи в газетах. Меня зовут Женя Метелкин. Теперь решил заняться литературой и написать приключенческий роман времен Великой Отечественной войны. Мне попали в руки материалы о некоем штандартенфюрере СС Хоффмане, который пытался вывезти с территории Советского Союза сверхсекретный архив. Получилось у него это или нет, я не знаю, но сама тема могла бы стать неплохим сюжетом для крутого боевика. Сейчас детективы в моде, и я надеюсь, что у меня может получиться.

Старик рассмеялся.

— Считай, начало ты уже закрутил, парень! Ладно. На чекиста ты, конечно, непохож, на репортера больше. Правда, без помощи комитетчиков ты бы меня отродясь не нашел, но мне на это наплевать. Я свое отсидел, мне бояться нечего. Давай примем твою басню на веру и будем отталкиваться от сказанных тобой слов. Книжка так книжка. Хоффмана я знал очень хорошо. Могу рассказать много интересного. На пару томов моей болтовни хватит. Но я практичный человек. Жизнь здесь тяжелая. Зарабатываю себе охотой. Рыбой в этих краях много не заработаешь. Однако возраст берет свое. Хочется еще на белый свет полюбоваться годков с пяток. Ты ведь, поди, хорошие деньги за книжку получишь. Вот и подумай сам, какой резон мне тебе задарма идеи и факты отдавать.

— Сколько же вы хотите?

— Тысяч тридцать. С моей скромностью этих денег надолго хватит.

— Это почти тысяча долларов.

— Доллары у нас не в почете. Мы в них ничего не смыслим.

— Но у меня нет рублей, разве что на обратную дорогу.

— Возьму долларами. Как-нибудь обменяю.

— А вы уверены, что ваша история стоит того, чтобы за нее платить такие деньги?

— Хозяин — барин. Я ведь не принуждаю.

— Хорошо.

Метелкин достал бумажник и отсчитал десять стодолларовых купюр. Положив их на стол, он вопросительно посмотрел на старика.

— Нормально, — кивнул хозяин. — Пусть лежат. Когда я тебе расскажу, что помню, тогда и возьму деньги.

— Хорошо. В одном вы правы: ваш адрес мне раздобыли по линии ФСБ, но сделали они это по просьбе отставного генерала, бывшего резидента в Германии, а ныне историка. От него я и услышал про архив СС и о том, как в послевоенное время немцы засылали агентов в район Смоленска. О вас он тоже упоминал.

— Кто он?

— Скворцов Никанор Евдокимович.

— Может быть, вспомню. Шесть десятилетий прошло с тех пор. Мы так сделаем. Все названия я буду упоминать вымышленные, чтобы не напрягать память. А потом уточним, если понадобится. Сейчас нет смысла отвлекаться от главного.

— Как вам будет удобно.

Метелкин умолчал о том, что у него в сумке лежала карта местности того самого времени, о котором пойдет речь.

— Отец мой был немцем, — начал рассказ старик. — Он попал в плен еще в первую мировую, а потом так и остался в России, женившись на русской девушке из дворянской семьи. После революции примкнул к большевикам и стал убежденным коммунистом. Жили мы в достатке, отец добился определенных высот в партийной иерархии. От отца я научился немецкому языку и владел им свободно. Мать знала несколько языков. Она окончила Смольный институт благородных девиц. Жили в Питере, а потом отца направили в Смоленск руководить обкомом. Его арестовали перед началом войны, когда я учился в Москве в университете. Следом арестовали мать, а до меня не добрались. Мне тогда шел двадцать второй годочек.

В начале июня после сдачи экзаменов я вернулся в Смоленск, где осталась моя тетка. Она мне все и рассказала. А тут началась война. На учете я состоял в Москве, и в Смоленске не знали, что я вернулся. В городе творилась неразбериха и хаос. Молодежь шла в военкоматы без повесток, а я не пошел. Слишком был обижен на советскую власть за произвол и несправедливость. А когда в город пришли немцы, то никакого сопротивления не оказывал. Меня арестовали на третий день. После выяснения подробностей комендатура передала меня в гестапо, а потом со мной захотел познакомиться сам Хоффман. Ему подчинялись все подразделения СС, включая гестапо, СД и разведку. Услышав мою немецкую речь, Хоффман оставил меня при себе личным переводчиком.

Был там еще один человек, хорошо знающий немецкий язык. Кличка его была Агроном. Бывший белогвардейский офицер, ярый враг советского строя, некий Григорий Амодестович Антонов, руководил так называемым русским отделом. Головорез высшего класса. Он никому не верил, а мне как сыну партийного руководителя тем более. Будь его воля — он, не задумываясь, поставил бы меня к стенке, но Хоффман мне доверял, очевидно потому, что я ничем не интересовался и не совал свой нос куда не следует. Переводил листовки, печатал приказы и указы для русского населения, присутствовал на допросах, которые вел сам Хоффман, а спустя год он перевел меня на работу в свой архив. Там составлялись досье на всех предателей не только Смоленска, но и всех западных территорий, включая Украину и Белоруссию. Получился некий центр по сбору информации.

Может быть, Хоффману и не доверили бы такую ответственную работу, но его патронировал сам группен-фюрер Груббер — человек, имевший неограниченную власть на западных территориях страны. Ни одной стратегической задачи Груббер не решал без Хоффмана. Так к архиву стали приобщаться документы по разработке военных операций, засылке агентов и контрразведки, куда попадали и немецкие офицеры. Вскоре Груббер распорядился, чтобы под надзор Хоффмана попадали и особо Ценные реквизированные и конфискованные вещи в виде золота высокой пробы, драгоценные камни, антиквариат, а также наградное оружие и ордена погибших эсэсовцев.

Нам уже требовались дополнительные помещения. Помимо архива был устроен склад. Несмотря на то что я сам лично занимался описью, я не смогу вам дать истинную оценку награбленного. К нам привозили картины из музеев и частных коллекций, а это Рембрандт, Гойя, Эль Греко. У Груббера была страсть к произведениям искусства, в то время как Хоффман все переводил на дойчмарки. Он только к оружию оставался неравнодушным и мог часами разглядывать какую-нибудь саблю украинского гетмана, где в большей степени его интересовал сам клинок, чем украшенный алмазами и сапфирами эфес.

Что же случилось дальше? Они так непоколебимо верили в свою победу, что до последнего момента не осознавали приближающегося краха. Вот и дотянули до критической точки, когда стекла сыпались из окон от пушечной канонады наступавшей русской армии.

Вот тут и началась горячка, срочная эвакуация. Хоффман лично отвечал перед Груббером за сохранность архивов и ценностей. Он понимал, что его ждет, если он упустит такой груз, еще хуже, если груз попадет в руки противника. Бог с ним, с золотом и картинами, но документы — все без исключения — носили гриф «Совершенно секретно». Этот гриф и на сегодняшний день не потерял своей актуальности. Правда, времена изменились, все устаревает, кроме золота, и чаша весов на сегодняшний день склонилась в сторону драгоценностей, но это дело вкуса. Кого что интересует. Не могу не отдать должного Хоффману в его хозяйственности, дальновидности и уму, Этот человек не зря носил свой высокий чин.

Специальные кофры из нержавеющей стали с особыми замками были заготовлены заранее. Так или иначе, но архив в любом случае должен был найти свое постоянное место где-нибудь в Германии или другом месте. Дюжина отборных офицеров, я и Агроном упаковали архив за сутки. Ящики и впрямь были сделаны на совесть с немецкой педантичностью. Вовнутрь даже воздух не проникал — полностью герметичны и недоступны. Ночью мы погрузили архив на грузовики и тронулись к границе. Вооружили всех до зубов, и меня в том числе. Когда в пятьдесят шестом меня взяли под Смоленском, я сказал, что был отправлен отдельно, с войсками, но это не так. Передвигаться по чужой вражеской территории, где параллельно идут войска противника, а леса полны партизан, и с паршивыми картами не так просто. А без знаний языка и вовсе никуда не годится. Агронома можно не считать. Ему прострелило щеку, выбило зубы и повредило язык. Бывшему белогвардейцу пришлось играть в молчанку. У Хоффмана не оставалось выхода, как только брать меня с собой.

Вокруг разрывались бомбы, дважды мы напарывались на партизанские засады и ловушки, но эсэсовцы дрались отчаянно, не жалея сил и жизни. И мы пробивались вперед. Хоффман проявил себя отличным стратегом, все его приказы были точны и понятны, в итоге мы не потеряли ни одного человека, оставив за собой гору трупов. Передвигались мы быстро, петляя по проселочным дорогам и захватывая в деревнях проводников. Один нас провожал от деревни до села, его убивали, в селе брали следующего. Так что свидетелей нашего маршрута не оставалось. Одному Богу известно, куда бы мы дошли, если бы не препятствие, которое с помощью стратегии и ума не преодолеть. Мы уперлись в реку Широкая река и взорванные партизанами мосты. Слева Красная Армия, справа партизаны. Так мы оказались в тупике. Сами мы могли бы уйти по плотине, но как быть с машинами? Хоффман и не думал бросать архив. Такой вопрос просто не возникал.