Приткнувшись головой к колесу повозки, Росс упрямо смежил веки. К сожалению, это произошло как раз тогда, когда наступила прохлада. Сон таки одолел его.
Через некоторое время дождь кончился, и воздух стал особенно свежим и прохладным. Звезды замигали на свободном от туч небе. Над говорливой речкой, громко ухая, пролетела сова. Шакал затявкал в джунглях, и от этих звуков Мора пробудилась.
Открыв глаза, она увидела перед собой доски икки. Земля под ней была каменистая, но Мора почему-то испытывала приятное ощущение во всем теле, словно долгие часы провела на мягчайшей постели.
Слегка повернув голову, она почувствовала, что щека ее коснулась чего-то мягкого и теплого. Чуть погодя она осознала, причем, как ни странно, без всякого удивления, что рядом с ней мужчина, а точнее говоря, Росс Гамильтон. Она же сама свернулась клубочком у него под боком, согреваясь его теплом, когда ночь стала холодной.
По его ровному, глубокому дыханию Мора догадалась, что он спит. И также осознала, опять-таки без малейшего удивления, что ничуть не смущается, прижимаясь щекой к твердым и выпуклым мускулам его груди. Вместо смущения ею овладело то же необычное чувство, которое она уже однажды испытала в сошедшем с рельсов бомбейском поезде, когда Росс держал ее на руках: чувство безопасности и покоя, какого Мора не знала с тех пор, как родители отослали ее из дома в Англию.
Стараясь дышать как можно тише, Мора приподнялась на локте. Росс не шевельнулся. Видимо, он сильно устал, если спит так крепко.
Она спокойно изучала лицо Росса при свете звезд. Его выражение было совершенно безмятежным, он был просто неузнаваемым во сне. Странно, почему она до сих пор не замечала, как он молодо выглядит, какой чувственный изгиб у его губ сейчас, когда он не дразнит ее и не подсмеивается над причитаниями тети Дафны.
Впервые Мора задумалась о том, как должен чувствовать себя столь опытный воин в роли сопровождающего трех весьма утомительных особ женского пола. А ведь ей с самого начала было ясно, что Росс предпочел бы куда более напряженную деятельность в пограничных районах Индии и в сопровождении одного лишь Гходы Лала. Тем не менее, он был неизменно вежлив по отношению к тетке, Лидии и даже к ней самой. Ни разу не дал понять, что их присутствие порою раздражает его и что ему с ними много хлопот.
– А ведь вы куда симпатичнее, чем хотели бы казаться, не правда ли, Росс Гамильтон? – тихонько сказала Мора.
Никакого ответа. Да она и не ждала ответа. Мора начала понимать Росса очень хорошо и подозревала, что он не из тех, кто позволяет кому бы то ни было, а тем более женщине лезть в его душу.
Ну и тем лучше. Сейчас Мору не занимала эта самая душа. Больше всего она хотела тепла и покоя. Она улеглась рядышком, устроилась поудобнее, быстро согрелась, перестала дрожать и уснула таким же крепким и глубоким, без сновидений сном, как и Росс.
Глава 4
Дом Лоренса Карлайона стоял в непосредственной близости от главных высоких ворот бхунапурского британского сеттльмента. Выкрашенный в белый цвет, он был более значительным по размерам и более современным, нежели другие бунгало городка. Стены здания были сложены из обычных кирпичей, а крыша сделана из камыша. Чтобы обезопасить дом от разрушительной деятельности термитов и белых муравьев, деревянный пол заменяла плотно утоптанная земля, покрытая камышовыми циновками. Окон совсем немного. Днем их закрывали деревянными ставнями, чтобы уберечься от жаркого солнца.
Но помещение резиденции оказалось настолько обширным, что Лидия и Мора получили по отдельной комнате. Грубо сколоченная мебель, стены, завешенные потемневшей от плесени парчой, сильно потускневшие зеркала – все наводило уныние.
Как ни странно, миссис Карлайон ничуть не смутила неприглядность нового жилища. Из Англии она привезла множество необходимых предметов домашнего обихода, в том Числе фарфоровую посуду, подсвечники и много метров яркой материи. Тюки тут же распаковали, и ткань превратилась в занавески, наволочки на подушки и чехлы. Миссис Карлайон уверяла всех, что дом вскоре примет нарядный и уютный вид.
Она говорила своей сильно разочарованной дочери, что им очень и очень повезло. В резиденции есть гостиная, французские окна которой, доходящие до самого пола, с занавесками из расщепленного камыша, открываются прямо на веранду. Такая гостиная и маленький салон были только в доме резидента.
Завтра же, решила далее миссис Карлайон, они посетят бхунапурский базар и присмотрят приличную мебель. В конце концов, они сделают этот дом похожим на оставленный в Англии.
– Надеюсь, что ты права, мама, – с сомнением сказала Лидия.
В отличие от кузины Мора не считала свое новое обиталище гнетущим и мрачным. В первый же день она подружилась с Мирой, индианкой средних лет, приставленной к обеим девушкам в качестве горничной, называемой в Индии айей. Меньше чем за час Мора знала все сплетни о здешних европейцах и туземцах – словом, обо всех, кто жил в бхунапурском военном городке. Она успела забыть, что в британской Индии ничего ни от кого не скроешь, и теперь, когда ей напомнили об этом, ей казалось совершенно естественным, что Мира и другие слуги в резиденции проводят дни точно так же, как и остальные обитатели городка: бесконечно сплетничают и о самих себе, и обо всех окружающих.
Ничего удивительного, что она сразу почувствовала себя в резиденции как дома: уж очень это было похоже на обстановку в том бунгало в Лакхнау, где она родилась.
Она не обращала внимания на ящериц, крыс и мириады насекомых, населявших все темные углы и шкафы. Она думала о том, как приятно сидеть вечером на прохладной веранде, слушая, как поскрипывает колодец в саду, как негромко переговариваются слуги, как вороны каркают где-то на равнине, а солнце торжественно опускается к горизонту в прекрасном жемчужном ореоле, при одном взгляде на который перехватывает дыхание.
Лоренс Карлайон от всей души наслаждался тем, что его семья снова с ним. Его дочь и племянница больше не были маленькими девочками в фартучках и панталончиках с оборками, какими он запомнил их со времени своего последнего визита в Англию, и он восхищался теперь двумя очаровательными юными леди, в которых они превратились за шесть лет разлуки с ним. Он то и дело намекал, что молодой Теренс Шедуэлл, клерк, с которым Лидия была неофициально обручена, тоже будет очарован, и эти намеки вызывали прелестный румянец на щеках его дочери.
– Я пригласил его к нам на обед завтра вечером. Ты с ним познакомишься, Лидия. А что касается тебя, Мора... – Лоренс подмигнул племяннице, – то для тебя у меня тоже приготовлен сюрприз.
Мора улыбнулась, глянув через стол на доброе круглое лицо дяди.
– Я надеюсь, дядя Лоренс, что ты не вздумал подыскивать мне поклонника.
– Разве ты не намерена выйти замуж? – спросила тетя Дафна.
Такая мысль неприятно поразила ее. Для чего еще ехать молодым девушкам в Индию, если не для того, чтобы выбрать себе мужа? Ведь здесь соотношение мужчин и женщин три к одному.
– Я думаю, у Моры есть кое-кто на уме, – с озорной улыбкой проговорила Лидия.
– Да что ты? Просвети меня, пожалуйста! – рассмеялась Мора.
– Пожалуйста! Это, разумеется, капитан Гамильтон. Я вполне всерьез так считаю, – настойчиво заявила Лидия, заметив, что Мора высоко подняла брови. – Он такой красивый и добрый, ты согласна?
– Не вздумай говорить такое в присутствии Теренса, – с улыбкой сказал отец Лидии. – И вообще забудь о Россе в этом смысле. У меня не было еще такого отличного подчиненного, и я не желаю, чтобы он в ближайшее время погрузился в матримониальные размышления.
– А где он, кстати? – поинтересовалась тетя Дафна, сообразив, что ни разу не видела капитана с тех пор, как они сюда приехали.
– Отправился на охоту вместе со своим слугой. Понятно, что ему захотелось куда-нибудь сбежать, после того как он столько времени нянчился с вами.
С этими словами Лоренс припечатал к щеке жены звонкий поцелуй.
Мора была рада, когда кхидматгар, старший слуга резиденции, вошел и подал чай, положив тем самым конец разговору. Ей не хотелось видеть Росса Гамильтона и даже думать о нем. Она все еще злилась на то, как он обращался с ней в последний день перед отъездом из Дели: разговаривал с ней сухим тоном, от которого она чувствовала себя какой-то костлявой уродиной, а вовсе не молодой женщиной, проспавшей рядом с ним всю долгую и холодную ночь.
«Лучше бы этого не было», – с огорчением и досадой думала Мора, вспоминая, как она выбралась под утро из-под икки и обнаружила, что Росс пребывает в исключительно дурном настроении и замкнуто-молчалив – но только по отношению к ней! Он из кожи вон лез, окружая вниманием тетю Дафну и Лидию, а ее предоставил заботам своего равнодушного слуги!
Противный! Ущипнуть бы его за орлиный нос или дернуть за ухо, вместо того чтобы прикидываться, будто ей безразлично.
Мора вдвойне была рада тому, что дядя отпустил Росса на охоту. К тому времени как он вернется, она уже полностью погрузится в свою новую жизнь, а он снова станет не кем иным, как чиновником невысокого ранга в штате служащих дяди. Мора вздернула подбородок. Ничего большего капитан Гамильтон и не заслуживает:
На следующий: вечер, после мучительных часов ожидания, пережитых бедной Лидией, Теренс Шедуэлл появился наконец на пороге резиденции. Мора была очень рада, обнаружив, что это привлекательный молодой человек с добрыми карими глазами и скромными, обаятельными манерами. Он не только явился с букетом для нареченной, но принес и маленькие подарки для нее самой и тети Дафны.
Было очевидно, что британский резидент высоко его ценит и то же чувство испытывает дочь резидента, которая мило покраснела, едва Теренс взглянул на нее. Он, в свою очередь, был явно сражен видом Лидии, представшей перед ним в платье из бледно-голубого шелка и с прелестной прической. Тетя Дафна, увидев, как они обменялись первой робкой улыбкой, в приливе чувств слегка прикоснулась платочком к глазам.
Наконец Лоренс пригласил всех в салон. Переход, однако, слегка задержался, так как один из слуг в тюрбане, так называемый чуппрасси, объявил о появлении нового гостя.
– Это, вероятно, Чарльз, – сказал Теренс, просияв.
– Кто такой Чарльз? – пожелала узнать тетя Дафна. – Лоренс, ты не предупредил меня о другом госте.
Глаза ее мужа весело блеснули.
– Разве? Но ведь я упомянул о сюрпризе, то есть о партнере за обедом для Моры.
О нет! Мора ужаснулась, но было уже поздно. Чуппрасси ввел в комнату высокого, отлично одетого англичанина лет тридцати с небольшим со смелым взглядом черных глаз и ухоженными бачками. Гость представился как Чарльз Бартон-Паскаль. Последовал новый круг церемонии знакомства, во время которого дамы были осведомлены, что Чарльз – дальний родственник Теренса по материнской линии, что он принадлежит к числу аристократии, совершает большое путешествие по Индии, которое решил продлить еще на неопределенное время, поскольку совершенно очарован этой страной.
Прежде чем Мора успела проникнуться к нему теплым отношением по этому поводу, Чарльз перешел к рассказу о своих охотничьих подвигах, совершенных им со времени приезда, то есть с прошедшей зимы, и поведал, что только в прошлом месяце убил трех тигров и одного слона. Мора, считающая, что человек вправе убивать животных только в тех случаях, когда ему необходимо кормить несколько голодных ртов, быстро утратила к охотнику-аристократу всякий интерес.
Во время обеда мистер Бартон-Паскаль тем не менее показал себя приятным и занимательным собеседником. Миссис Карлайон, покровительственно взиравшая на обе молодые пары, была в восторге от того, что ее племянница сидит возле Чарльза с таким несвойственным для нее мирным спокойствием. Может ли быть, что ее привело в смущение соседство этого джентльмена? Это было бы замечательно. Не только Лидия и ее поклонник поглощены друг другом, но и Мора, не тратя времени даром, нашла своего героя! Как умно было со стороны Лоренса устроить это. Остается лишь надеяться, что мистер Бартон-Паскаль не уедет слишком скоро и продолжит свое ухаживание.
– Тёренс так красив, – едва дыша, призналась Лидия Море, когда девушки собирались ложиться спать. – Он совершенно такой, каким я себе его представляла по письмам.
– Но его портрет не соответствовал оригиналу, ты не находишь? – поддразнила кузину Мора.
Лидия мечтательно вздохнула:
– О да. Он гораздо лучше выглядит в жизни, чем на портрете. Подумай, Мора, он намерен поговорить с папой уже на следующей неделе. Как ты считаешь, папа даст согласие?
Мора распустила прическу и тряхнула рассыпавшимися по плечам темно-рыжими волосами.
– Почему бы и нет?
– А мистер Бартон-Паскаль... – с лукавой улыбкой заговорила было Лидия, но Мора озабоченно приложила палец к губам и перебила ее:
– Куда это подевалась моя ночная рубашка? Будь добра, Лидия, попроси Миру принести ее мне, ладно?
Позже, лежа в постели, когда луна уже поднялась над садом, а ночной ветерок зашелестел листвой в зарослях бамбука за домом, Мора думала о Бартоне-Паскале, но отнюдь не в том приятном духе, на который рассчитывали ее родные. Ей было понятно, что Лидия, влюбленная и счастливая невеста, жаждала призвать подобное же благословение на кузину. Видимо, и тетя Дафна мечтала о том же самом.
Но почему бы им так не думать? Английские девицы приезжали в Индию именно с целью выйти замуж. Практика была столь общепринятой, что корабли, везущие юных невест с их матримониальными надеждами, называли – не без яду – «рыболовной флотилией».
Дело в том, что Мора не хотела выходить замуж. Ни теперь, ни вообще когда бы то ни было. Всю свою сознательную жизнь она хотела одного: вернуться в Индию. Теперь она здесь и ни в малой мере не торопится связывать себя нежелательными отношениями только потому, что того требуют установившиеся принципы и ее возраст.
– А если я когда-нибудь и выйду замуж, в чем сомневаюсь, то, уж во всяком случае, не за такого надутого подлипалу, как Чарльз Бартон-Паскаль! – произнесла она вслух. – Да и вообще ни за кого!
Она перевернулась на бок, закрыла глаза и больше ни о чем не думала.
– Теперь я понимаю, почему мама настаивала, чтобы мы взяли с собой так много платьев, – простонала Лидия в один душный вечер несколько дней спустя.
Она стояла в гардеробной, ожидая, пока Мира затянет на ней корсет. В ближайший час в резиденции ожидали гостей по случаю импровизированного вечера в честь дня рождения будущего зятя Карлайонов. Подадут легкие сандвичи, слойки с карри и даже традиционный пирог, украшенный свечами. Миссис Дилани, очень популярная в городке супруга младшего офицера, собиралась спеть, был нанят фокусник с базара, чтобы показать трюки с учеными попугаями и обезьянками.
Резиденция стала самым изысканным салоном в городке; здесь собирался бхунапурский свет, а миссис Карлайон была признана старшей мэм-сахиб. Заняв столь почетное положение, она начала устраивать приемы по три и даже по четыре раза в неделю, превратив свое жилище при помощи растений, плетеных изделий, меди и яркой материи в удивительно элегантный дом. Все прочие мэм-сахиб в военном городке спешили нанести визиты и яростно состязались за честь быть приглашенными на приемы в резиденции.
Мора вспоминала, что в доме родителей в Лакхнау тоже очень часто бывали приемы. Очевидно, это общепринятый образ жизни европейцев в Индии.
Она сидела под навевающим прохладу опахалом-панкха в нижней юбке и кринолине, дожидаясь своей очереди одеваться. Вечерние приемы требовали совершенно других туалетов по сравнению со скромными платьями для утренних встреч, и теперь Мора изо всех сил старалась стоять терпеливо, пока Мира надевала ей через голову гофрированное белое платье.
Платье было тюлевое, широкая юбка с подхватами, которые удерживались при помощи букетиков искусственных желтых камелий. Белый цвет платья оттенял светлую кожу Моры, а фигура девушки казалась ошеломительно стройной. Мира одобрительно прищелкнула языком, когда расчесала, заплела и подколола рыжие волосы юной хозяйки так, что прическа подчеркивала свежую прелесть черт ее лица.
– Ты будешь самой красивой мисс-сахиб на вечере, – пробормотала горничная.
Мора ответила на этот комплимент неподобающим для истинной леди фырканьем. Как только Мира закончила свое дело, Мора умчалась в гостиную и застала там тетю Дафну в великой ажитации: она требовала, чтобы слуги поставили одно тут, другое там, перебрали заново букеты, принесли побольше салфеток, расставили блюда с сандвичами и другим угощением. Слуги повиновались, обуреваемые азартом приготовлений еще сильнее, чем их хозяйка. Мора мудро улизнула на веранду.
Вечер был очень теплым и тихим. Слабый ветерок чуть-чуть шевелил усыпанные яркими цветами ползучие ветви плюмбаго, обрамляющие вход в резиденцию. Главный садовник Мохаммед Акбар пропалывал клумбы возле ворот. Мора подошла к нему, чтобы расспросить Мохаммеда о его внучке, которая два дня назад упала с крыши конюшни и сломала ногу.
Они вежливо побеседовали несколько минут, после чего Мора попрощалась и удалилась. Служебное помещение дяди, небольшой коттедж, отделенный от резиденции посыпанной песком дорожкой и купой перечных деревьев, открылся перед ней. Мора подошла ближе, и тут входная дверь распахнулась так неожиданно, что девушка поспешила отступить с дороги. Сердито вскинув голову, она встретилась глазами с Россом Гамильтоном.
С минуту они молча взирали друг на друга. Мора не видела Росса с тех пор, как он доставил их в Дели, и не знала, что он вернулся с охоты. Она заметила, что выглядит он усталым и встревоженным; обида ее тут же испарилась, ее сменило совершенно необъяснимое желание протянуть руку и разгладить морщины у него на лбу.
Смущенная, она спрятала руки за спину, но Росс, казалось, ничего особенного не заметил. Внезапное появление Моры заставило и его слегка отступить, но не потому, что он этого не ожидал, – он был просто поражен ее видом. По непонятной причине Мора Адамс, какой он ее запомнил, ничуть не походила на очаровательное создание в пышном белом бальном платье, с уложенными красивыми волнами золотисто-рыжими волосами, со стройной соблазнительной талией и прелестной грудью, форму которой изысканно подчеркивал фасон платья. Во время долгого и противно-утомительного путешествия из Бомбея она вовсе не выглядела такой, как сейчас: юной и девственно чистой и в то же время неотразимо влекущей и желанной.
– Я и не знала, что вы вернулись, капитан Гамильтон, – сказала Мора, когда молчание сделалось неловким. – Когда вы приехали?
– Вчера поздно вечером.
– Была ли ваша охота успешной?
Росс пожал широкими плечами:
– Я знавал и лучшие дни. Полагаю, что жара загнала антилоп нильгау слишком далеко в глубь холмов.
– Вы присоединитесь к нам на вечере по случаю дня рождения мистера Шедуэлла?
По случаю дня рождения. Так. Это объясняет бальное платье и жемчуг, вплетенный в золотые волосы.
– Мистер Карлайон упомянул об этом, – признался Росс, – но я боюсь, что...
Тут он умолк, заметив, что Мора его больше не слушает. Она смотрела Россу за спину, широко раскрыв свои фиалковые глаза; он поспешно обернулся и увидел, что в ворота резиденции въезжает экипаж на больших колесах, в котором сидят двое мужчин. В одном из них Росс узнал жениха Лидии Карлайон Теренса Шедуэлла, второй был ему совершенно незнаком.
Росс повернулся к Море:
– Кто это?
– Чарльз Бартон-Паскаль. Знакомый мистера Шедуэлла.
В голосе Моры прозвучали новые нотки. Неодобрение? Неприязнь? Или, может, восхищение? Что бы ни было, это повлияло на девушку. Выражение радостного ожидания исчезло.
Росс нахмурился; Мора, подметив это, заставила себя рассмеяться.
– Вы так и не ответили на мой вопрос, капитан Гамильтон. Вы придете на вечер?
– Да, – неожиданно для самого себя ответил Росс, хотя минуту назад и думать не думал о подобном ответе. Он не был по натуре человеком светским, но сейчас внезапно улыбнулся Море. – Мне, наверное, следовало бы переодеться во что-то более подходящее к случаю, как вам кажется?
Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел прочь.
Когда минут через двадцать он появился в гостиной Карлайонов, вечер был уже в разгаре. Девушки в ярких вечерних платьях флиртовали с офицерами, большинство которых облачилось в великолепные мундиры полков, никому не ведомых за пределами Индии. Гражданские лица были сплошь высокопоставленными чиновниками колониальных ведомств, многие из них надели медали и ордена, дабы подчеркнуть, что хоть Бхунапур и одна из самых малых единиц на территории Индии, зато играет серьезную роль в политической и административной жизни огромной британской колонии.
Росс был знаком с большинством присутствующих. Поскольку сегодня он впервые появился в обществе после значительного перерыва, на него обратили пристальное внимание: его с явным удовольствием приветствовали собравшиеся мужчины да и многие леди тоже. Мора разговаривала с командиром скромной бхунапурской пехоты, но не преминула заметить, как затрепетали веера дам, едва Росс вошел в гостиную. Судя по тому, что большинство мамаш сочли нужным тем или иным способом привлечь к нему взгляды дочерей, она пришла к заключению, что капитан Гамильтон считается достойной добычей.
По какой-то причине это ее задело. Нельзя было отрицать, что Росс – наиболее импозантный мужчина на вечере. Высокий и широкоплечий, он пробирался сквозь толпу гостей с удивительной грацией дикой кошки джунглей и был весьма красив в своем темно-красном мундире, который подчеркивал его смуглую мужественность, влекущую и загадочную. Но кто захотел бы выйти замуж за столь темпераментного человека с трудным характером?
«Во всяком случае, не я», – решила Мора.
Незаметно наблюдая за Россом, Мора увидела, что он остановился перед солидной британский матроной, чье имя она не могла припомнить. Вежливо с ней поздоровавшись, Росс повернулся к дочери матроны, девице с волосами, похожими на паклю, склонился к ее руке и сказал что-то, видимо, смешное, потому что барышня звонко рассмеялась. Нахмурившись, Мора смотрела на них: Росс тоже смеялся, и лицо у него приняло естественное и непринужденное выражение, какого она до того не замечала.
– Простите, – спохватилась вдруг она и повернулась лицом к своему собеседнику: – О чем вы говорили, майор Клэпем?
Наконец появился праздничный пирог. Раскрасневшийся от смущения Теренс произнес неуклюжую, но трогательную речь – и начались танцы.
Маленький бхунапурский полковой оркестр великодушно согласился играть на вечере, и как только зазвучала шумная и веселая мелодия «Эльдорадо», нетерпеливые пары пустились в пляс.
В соответствии с импровизированным характером бала миссис Карлайон не следила за танцевальным этикетом, и Мора, не делая специальных записей на особой карточке, танцевала каждый раз с тем, кто приглашал. Она не могла не отметить, что капитан Гамильтон танцует отменно. Судя по тому, как вспыхивали от волнения и удовольствия щеки каждой девушки, которую он приглашал, недостатка в желающих с ним потанцевать не было. Но Мору он не пригласил пока ни разу.
Нельзя сказать, что это ее так уж заботило. В Бхунапуре не было недостатка в подходящих кавалерах, как, впрочем, и повсюду в Индии. Мора взяла за правило мило улыбаться каждому, кто вел ее танцевать, и слушать с повышенным интересом все, что ей при этом говорят.
Тем не менее, она невольно чуть сдвинула брови, когда уже в самый разгар танцев перед ней появился Чарльз Бартон-Паскаль и, низко поклонившись, пригласил ее еще раз. Мора уже потанцевала с ним мазурку и два рила
, и вовсе не хотела, чтобы он был ее партнером во время куда более интимного вальса. Она открыла рот, чтобы отказать ему, но тут на них обоих пала чья-то тень.
– Прошу прощения, – обратился к Чарльзу Росс. – Я полагаю, что этот танец был обещан мне.
Не дожидаясь ответа, он взял Мору за руку и увел на середину зала.
Час между тем уже был не ранний. Слуги в тюрбанах раздвинули камышовые шторы. Длинные тени протянулись через сад. Гости постарше начали понемногу расходиться, и, хотя музыканты продолжали самозабвенно играть, число танцующих заметно уменьшилось.
Мора ни на что не обращала внимания с той секунды, как Росс взял ее за руку и повернул лицом к себе. Щеки у нее горели, она лихорадочно подбирала слова: нужно что-то сказать... что угодно, только бы он не подумал, будто она сильно взволнована.
Наконец она нашлась:
– Благодарю вас. У меня не было ни малейшего желания еще раз танцевать с мистером Бартоном-Паскалем.
– Не стоит благодарности, – ответил Росс. – Это прямой долг джентльмена. – Заметив ее недоумевающий взгляд, пояснил: – Вы, разумеется, осведомлены, мисс Адамс, что протанцевать с одним и тем же мужчиной четыре раза за вечер равноценно помолвке с ним?
Нет, Мора не была об этом осведомлена. Выходит, Росс пригласил ее только для того, чтобы оградить от претензий Бартона-Паскаля, а не потому, что хотел потанцевать с ней. Ей стало очень горько и обидно, но она, разумеется, и виду не подала.
– Я просто забыла, что светские правила в Индии гораздо строже, чем в Англии, – холодно произнесла она.
– Смею вас заверить, что больше никто не забыл. Ни на секунду. Вам следует всегда помнить, что каждый человек здесь куда более ограничен, чем вы думаете.
Мора взглянула на него, пораженная тем, с какой горечью он это сказал.
– Тогда зачем же вы остаетесь в Индии, если вам все не нравится? Человек с вашими дарованиями и опытом без хлопот найдет себе работу на родине.
– Я остаюсь здесь из-за самой Индии. Она стала мне родной, – строго, почти сурово ответил он.
Мора ни разу не слышала, чтобы кто-то признал вслух то, что было на сердце у нее самой. Она долго молча смотрела на Росса, потом произнесла страстным шепотом:
– И мне тоже.
Пораженный, Росс слегка наклонил голову, глаза их встретились, и они обменялись долгим открытым взглядом. Мора даже не заметила, что музыка кончилась. Росс отвел ее к одобрительно улыбающейся тете Дафне.
– Я совершенно потрясена тем, как вы хорошо танцуете, капитан Гамильтон. Вы должны чаще бывать у нас.
Росс меньше всего этого хотел. Он как мог старался избегать романтических ситуаций, которые занимали скучающих мужчин и легкомысленных женщин в британских резиденциях по всей Индии. Флиртующие, кокетливые и трепещущие девицы и пресыщенные мэм-сахиб в равной мере принимали игры, которые никогда не были ему по вкусу. Какие бы темные желания ни одолевали его, он удовлетворял их вне этого круга, чаще всего в объятиях искусных индианок, умеющих молчать.
«Нет, – твердил себе Росс, жестоко подавляя вспышки желания, которые он испытывал, держа в объятиях стройное тело Моры Адамс. – Я не тот человек, который мог бы изменить своим привычкам только потому, что меня волнуют обаятельные улыбки юной девы. В особенности Моры Адамс – ведь она, в сущности, обычная невеста с «рыболовной флотилии», хотя и достаточно красивая, чтобы подцепить на крючок любого мужчину».
Сославшись на кучу вечерней работы, он извинился перед миссис Карлайон и, коротко кивнув Море, исчез за дверью.
– Он, безусловно, мужчина с характером, – вздохнула тётя Дафна. – Убеждена, что временами с ним бывает тяжело, как ты считаешь? Смотри-ка, дорогая, к нам направляется мистер Бартон-Паскаль. Не думаю, что тебе стоит еще раз танцевать с ним. Хотя можно было бы и пренебречь этой условностью...
Но Мора слышала достаточно. У нее не было никакого желания видеть Чарльза Бартона-Паскаля, особенно после того, как Росс Гамильтон только что просто убежал от нее, покинув дом. Ни слова не ответив тетке, Мора улизнула на веранду. День уходил, короткие индийские сумерки опустились на землю. На темно-бирюзовом небе ожили первые слабые звездочки. В отдаленном храме кто-то трубил в раковину, и этот звук смешивался с криками павлинов в резиденции. Бесшумно проносились летучие мыши, изредка слышался в небе шорох крыльев ночной птицы. Мора тихо стояла у перил, забыв о сердечном волнении и своем смущении, едва она вдохнула очарование наступающей ночи.
Негромкий говор привлек ее внимание. Повернув голову, она увидела чоукидара – ночного сторожа резиденции, который беседовал с капитаном Гамильтоном. Тот, сидя верхом на спокойной лошади, ждал, пока ему откроют ворота.
В ответ на слова чоукидара Росс бросил несколько прощальных слов, прежде чем свернуть на дорогу. Но он почему-то повернул налево, к Бхунапуру, в то время как его собственное бунгало находилось в противоположной стороне.
«Как странно, – подумала Мора. – Ведь Росс жаловался тете Дафне на обилие работы. Почему же тогда он поехал в город, в котором пустынные в этот час улицы перешли на время во власть нищих и бродячих собак?»
Глава 5
День свадьбы был назначен на третью неделю ноября – время, когда в Бхунапуре наслаждались погодой. В полном отчаянии от необходимости закончить все приготовления вовремя, миссис Карлайон решила совершить вместе с Лидией поездку в Дели и обойти магазины, хотя многочисленные чемоданы с приданым были привезены из Англии.
С той самой минуты как Мора узнала об их планах, она умоляла не тащить ее с собой. Она вовсе не хотела провести целую неделю, суетясь вокруг Лидии в больших европейских магазинах в Дели. Лучше отложить поездку до той поры, когда задует муссон, когда свадьба будет позади и у нее найдется время осмотреть сады, музеи и пагоды, а также заехать в Лакхнау, посетить могилы родителей и дом, который она не видела больше десяти лет.
Миссис Карлайон нашла эту мысль замечательной. По правде сказать, она была довольна, что Мора остается и, таким образом, дорогой Лоренс не будет страдать от одиночества, а они с Лидией могут полностью сосредоточиться на покупках.
На следующее утро мать с дочерью отправились в Дели. Мора и ее дядюшка вздохнули с облегчением. Но каким тихим и пустым показался сразу дом!
