Подари мне рай

      Возможно, если он сам скажет ей, что разгадал загадку. Но Кушна Дев просила его не делать этого, и он внял ее просьбе и рад, что поступил так.
      – Как я понял, вы провели последнюю неделю в Лакхнау, мисс Адамс?
      Он не играл с ней. Просто не знал, что сказать. Мора кивнула, не глядя на него.
      – Мои родные говорят, что вы много сделали, пытаясь отыскать меня. Я очень признательна. Прошу прощения, что невольно причинила вам затруднения.
      – Услуга в самой себе несет награду, – ответил он небрежно.
      Услышав знакомые слова, Мора просто убрала свою руку из его ладони и отошла.
      – Она сама не своя, – прошептала тетя Дафна. – Как вы думаете, что нам делать с ней?
      – Совершенно ни к чему спрашивать об этом Росса, – выразил протест дядя Лоренс.
      – Признаться, я мало разбираюсь в мыслях и настроениях молодых леди, – согласился с ним Росс.
       Или в их сердцах...
      Вспомнив, что семейство собирается ужинать, Росс коротко поклонился и не стал дожидаться, пока Лала Дин проводит его.
      – Некоторые люди совершенно не меняются, верно? – задала вопрос тетя Дафна, глядя Россу вслед. – Идем, дорогая. – Она взяла Мору под руку. – Пошли ужинать. Ты стала такой худышкой.
 
      Так началась для Моры трудная неделя – вопреки тому, что ее друзья и родные не могли быть более заботливы и добры к ней. Даже те матроны, которые были склонны злорадствовать по поводу разрыва ее помолвки с богатым Чарльзом Бартоном-Паскалем, искренне сочувствовали девушке, такой бледной и подавленной.
      Однако этот скандал не оказался таким уж трагическим. Карлайоны не намерены были обсуждать тот факт, что племянница сбежала в Лакхнау без их спроса, а потому и другие не сплетничали по этому поводу. Дамы из военного городка ограничились тем, что навестили Карлайонов, выразили свое сочувствие и приветствовали возвращение семейства в их общество. Воспоминания вскоре поблекли, и к концу недели имя Чарльза Бартона-Паскаля мало кто упоминал.
      Но вовсе не расспросы и соболезнования причиняли Море постоянные страдания, а то, что, вернувшись домой из розового дворца, она столкнулась с прежней неопределенностью своих отношений с Россом Гамильтоном. Она видела его почти ежедневно за каким-либо занятием, сталкивалась с ним, когда он входил в офис дяди или выходил оттуда. Иногда они разговаривали, чаще нет, и хотя Росс держался с ней неизменно вежливо, он явно намеренно соблюдал Дистанцию между ними.
      В глубине души Мора не переставала надеяться, что он проявит к ней больший интерес теперь; когда ее помолвки с Чарльзом уже не существует. То, что он знал правду о причинах ее бегства из Дели, казалось бы, должно было сблизить их, но Росс ни разу не упомянул о злополучном эпизоде, когда им случалось остаться наедине.
      Мора мало-помалу пришла к ужасному заключению, что Росс не испытывает к ней теплых чувств. Если он и любит кого, так несуществующую двоюродную сестру Кушны Дев. Ни один мужчина, который обладал женщиной, целовал ее, шептал самые нежные слова, как это делал тогда Росс, не может быть равнодушным!
      Каждую бессонную ночь, проведенную с тех пор – а их было немало, – она боролась с желанием рассказать Россу правду. Но была слишком горда для этого. Ведь она и в самом деле та женщина, которую он любит, он мог бы сразу узнать ее по голосу, прикосновениям, даже, несмотря на темноту, по цвету глаз. Не мог он, в конце концов, быть до такой степени ослеплен очарованием таинственной Маленькой Жемчужины.
      О! Как она начала ненавидеть это имя! Как уязвлена была ее гордость сознанием, что ревнует к несуществующей женщине, к той, кем была она сама!
      Подавленная, униженная, несчастная в любви, Мора не в состоянии была ни спать, ни есть, ни сделать вид, что к ней вернулся прежний душевный настрой, который раньше считали в семье надоедливым и утомительным для окружающих, а теперь были бы рады его возвращению. Ей уже нет необходимости волноваться по поводу возможной беременности – опасения отпали меньше чем через неделю после ее появления в резиденции, но в критические дни она оставалась бледной и вялой. Дядя с теткой в один голос твердили, что чем скорее они уедут в горы, тем лучше для всех.
      И вот однажды вскоре после рассвета Росс, проезжая верхом мимо резиденции, наткнулся на череду открытых и крытых повозок, заполонивших всю подъездную дорогу. Носильщики хлопотали под надзором Лала Дина возле свертков и сундуков, перетаскивая их к повозкам, в то время как их начальник с важным видом стоял на веранде и сверялся с толстой пачкой списков.
      Росс натянул поводья и спешился. Быстро взбежал по ступенькам.
      – Что происходит, Лала Дин?
      – Мэм-сахиб решила отправить вещи в Симлу сегодня. Погоду считают подходящей для переезда.
      – А сама мэм-сахиб?
      – Семья уезжает завтра.
      Их не будет по крайней мере три месяца, если не больше. В горах, в тени великого Гиндукуша, погода будет прохладной, Росс это знал. Лоренс Карлайон останется здесь, и он тоже. Работы невпроворот, особенно дел в Сундагундже.
      Глядя на непрерывный поток слуг, выносящих из резиденции мебель, одежду и ящики с домашней утварью, Росс сдвинул брови и полез в нагрудный карман за сигарой. Он был усталый и злой, потому что всю ночь провел, беседуя с крестьянами, а потом, перед самым рассветом, поскакал в Бхунапур поговорить с Мохаммедом Хаджи.
      К сожалению, эта встреча ничего не дала Россу. Разговор не касался Моры Адамс, ее имя даже не упоминалось. Росс надеялся получить убедительные доказательства того, что готовится мятеж против британских представителей в Бхунапуре, так как Мохаммед Хаджи мог быть в курсе подобных дел.
      Черт бы побрал этих скрытых индусов! Почему ни один из сотни не дал ему сведений, которые он искал? В деревне наверняка полно было людей, которые знали о передаваемых шепотом угрозах британским властям в Бхунапуре! Росс отлично знал, что лишь немногие жители Бхунапура хотели, чтобы старый продажный деспот вернулся к власти. Но они были фанатиками. И Росс с Карлайоном в последние полгода немало потрудились над тем, чтобы вытащить каждую такую змею из ее норы.
      Участие Росса в земельном споре между двумя самыми влиятельными талукдарами в Сундагундже было прикрытием, легендой, нужной до тех пор, пока он сам и Гхода Лал тайно выслеживали и арестовывали людей, виновных в подстрекательстве к бунту. Но их деятельность перестала быть тайной, иначе Гхода Лал не получил бы удар ножом, а Росс не стал бы объектом засады в овраге у моста возле Сундагунджа.
      И теперь надежный осведомитель узнал, что кто-то в доме Валида Али связан с мятежниками. Валид Али, приветливый и беспечный, просто отмахивался от предположений английского друга, вот почему Росс и отправился к его глуповатому двоюродному брату в надежде, что тот знает больше.
      Ничего он от него не добился! Росс втоптал окурок в пыль каблуком. Ему бы следовало радоваться, что Мора, ее кузина и тетя уезжают завтра в Симлу. Ни он, ни Лоренс Карлайон, впрочем, не считали, что женщинам грозит реальная опасность, но все же лучше им не путаться под ногами.
      – Капитан Гамильтон.
      Мора, одетая в свой голубой костюм для верховой езды, вышла на веранду. Она выглядела свежей и красивой – успокоительный контраст пыли и жаре наступающего утра.
      Росс, глядя на нее, состроил обычную угрюмую мину.
      – Доброе утро, мисс Адамс. Собираетесь на прогулку верхом?
      – Да. Немного поздно. Исмаил-хан нездоров.
      – Вот как?
      – Он уверяет, что болезнь пустячная, но я предпочла, чтобы он остался дома.
      Лицо у Росса сделалось еще более угрюмым.
      – Так вы вздумали ехать одна?
      Она пожала плечами:
      – Все заняты.
      – Собираются в Симлу. Я это знаю!
      – Мы уезжаем завтра.
      С этими словами она взглянула на него, и вид у нее был такой убитый, что у Росса екнуло сердце.
      – Едемте, – прорычал он. – Я буду сопровождать вас.
      С тем же успехом он мог таким тоном предложить, что разрежет ее на мелкие кусочки и съест за завтраком. Прежде чем Мора произнесла хоть слово протеста, Росс взял ее под руку и повел на конюшню, где уже ждал оседланный Фокс. Бесцеремонно подсадив ее в седло, он взял другую лошадь из стойла, так как его собственная сильно устала.
      Через десять минут они уже выехали из ворот городка, и жара обрушилась на них. Восход солнца был золотым, на равнине чередовались, не смешиваясь, пурпурные, зеленые и коричневые пятна. Коршуны кружили в вышине, а вдали, вздымая пыль над горизонтом, галопировало стадо черных быков.
      – День обещает быть очень жарким, – сказал Росс, когда они бок о бок зарысили по дороге. – Как хорошо, что вы уезжаете в горы.
      – Я не хочу ехать в Симлу, – не глядя на него, проговорила Мора.
      – Моя дорогая девочка, все хотят ехать в Симлу. Прохлада горного воздуха и красота Гиндукуша сделали этот край очень популярным у наших соотечественников. Там даже может выпасть снег.
      – Ну, снег! Мы на него насмотрелись в Англии. Хватит!
      Он приподнял бровь.
      – Мне следует понимать, что вы предпочли бы остаться здесь?
      Он широким жестом указал на равнину, красивую на свой лад, но не идущую в сравнение с могучими Гималаями или яркой зеленью Британских островов.
      – Наверное, я привыкла к этому, – вздохнула Мора.
      – И вы не мечтаете о вечерах и танцах?
      – А вы? – сверкнула она на него глазами.
      – Задет, – усмехнулся он и вдруг понял, как ему будет не хватать ее.
      Светский круговорот в Симле будет в самом разгаре, когда она туда приедет. Британские граждане со всех концов Индии соберутся там, чтобы провести лето, играя в крикет и в карты, охотиться, танцевать и флиртовать, влюбляться и договариваться о помолвках...
      Росс сжал губы. Дафна Карлайон, само собой, будет держать племянницу на коротком поводке после того, что случилось в Дели.
      Он вдруг сообразил, что Мора о чем-то его спрашивает.
      – Что?
      Ах чтоб тебе! Ей так трудно было задать ему этот вопрос. Мора посмотрела на свои руки.
      – Вы сами собираетесь съездить в Симлу?
      – Я не смогу отлучиться вплоть до сентября.
      – Это отложенный отпуск?
      Росс кивнул. Лоренс Карлайон заверил его, что он получит отпуск, как только дело с индусским святым будет улажено.
      – Я подумываю о том, чтобы вернуться на время в Англию.
      – Вот как. – Руки Моры крепче сжали поводья. – Вот как.
      Росс сощурился, но Мора уже весело вскинула на него глаза:
      – Не пуститься ли нам в галоп, капитан Гамильтон?
      Он последовал за ней на некотором расстоянии, опасаясь, как бы ее лошадь не споткнулась или не испугалась чего-то. И схватился за оружие, когда два всадника выехали на дорогу впереди них из густых зарослей бамбука.
      То были бородатые мусульмане на лошадях куда более сытых, чем у местных жителей, и Мора задержала дыхание, так как узнала этих людей. Это были братья, из слуг высокого ранга в доме Валида Али. Младший, Атток, был красив мрачной, демонической красотой и в последние недели проявлял настойчивый интерес к танцовщице Синте Дай.
      Второй был в том же возрасте, как и Валид Али, и прислуга считала, что он один из самых доверенных советчиков хозяина. Кушна Дев прозвала его Орлом за нос, похожий на клюв, и чрезмерную гордость. Мора, пока жила в занане, не сталкивалась с этим человеком лицом к лицу и не думала, что он или Атток узнают ее при встрече.
      Четыре всадника съехались посреди дороги, и мусульмане, натянув поводья, вежливо поздоровались с Россом. Они не обратили внимания на Мору, потому что женщины белых сахибов их вообще не занимали. Любопытствующий взгляд на ее волосы – вот и все, чего она удостоилась. Мора проехала чуть дальше, дожидаясь, пока они обменяются любезностями с Гамильтоном.
      – Они едут на праздник, – сообщил ей Росс, присоединившись к ней.
      – Да? А куда?
      – В Панджор, сразу за границей.
      – Вы собираетесь туда? – спросила она.
      – Еще не решил. Это может оказаться полезным.
      – Потому что вы все еще пытаетесь выяснить, кто хотел устроить на вас засаду в овраге?
      – Вы не забываете об этом, – хмуро произнес он.
      – Как бы я могла забыть?
      – Вы, на свою беду, чересчур любите вмешиваться не в свои дела.
      Мора вспыхнула, хотя Росс говорил без обычной резкости.
      – Я имею право знать!
      – Вот как? Это почему же?
      Он задал вопрос небрежно, но Мора почувствовала, как по спине пробежал холодок, как бы предостерегая ее от излишней дерзости.
      – Но ведь это я подслушала заговорщиков, не так ли?
      – В саду резиденции, – напомнил Росс, хотя недавно пришел к заключению, что дело было в саду возле дома Валида Али, и понимал, что Мора ни в коем случае не признается в этом. – Я хотел бы вас спросить. Откуда вы узнали, что мой слуга получил удар ножом?
      – Так говорил Исмаил-хан.
      – Ваш патан неглуп, – спокойно заметил Росс.
      – Значит, это правда?
      Он посмотрел на нее задумчиво.
      – Все-таки хорошо, что вы уезжаете в Симлу.
      Подбородок немедленно взлетел вверх.
      – Почему? Вы считаете, что я стану вмешиваться?
      – Так, как в последний раз? Надеюсь, что нет. – Улыбаясь, он наклонился и приложил палец к ее губам. – Нет, не говорите ничего. Я знаю, почему вы приходили, и обещаю в следующий раз выслушать вас, если вы захотите сообщить мне нечто важное.
      Губы Моры задрожали, и она отвернула голову. Что он скажет, если она признается, что это она была в его объятиях, что она любит его до боли? Сочтет ли это важным или просто рассмеется?
      – Нам пора возвращаться, – произнесла она сдержанно.
      – Я тоже так думаю. Не то мы поссоримся через минуту.
      Просто прелестное поведение перед разлукой на три месяца!
      Мора отпустила поводья.
      – Мисс Адамс.
      Мора приподняла бровь.
      – Вы будете осторожны в Симле?
      – Зачем? Что там может со мной случиться?
      – С такой отважной девушкой, как вы? Очень многое.
      Мора тряхнула головой, ей стало легче при мысли, что он поддразнивает ее.
      – Я не собираюсь охотиться на тигров, если вы это имеете в виду.
      – А как насчет охоты на мужей?
      Глаза ее полыхнули огнем.
      – Это неуместно, капитан.
      – У вас теперь нет матримониальных намерений?
      Она фыркнула совсем не в стиле леди, зато вполне в стиле Моры, и Росс должен был приложить усилия, чтобы не улыбнуться.
      – Поверьте, у меня их не было и в первый раз.
      Росс был искренне удивлен.
      – В таком случае чего ради вы приняли его предложение?
      – Я еще несовершеннолетняя, – колко напомнила она.
      – Ваш дядя?
      – И тетя. И Лидия. Все они его одобряли.
      – А вы – нет.
      Она только пожала плечами.
      – А я подумал...
      – Что? – не удержалась она от вопроса, когда он умолк.
      – Не имеет значения в свете того, что произошло.
      Оба мысленно вернулись к сцене на лестничной площадке в доме у Чарльза в Дели. Но то ли память об ужасной картине уже померкла в сознании, то ли тоска по случаю грядущего отъезда накрыла все своей тенью, но Мора вдруг обнаружила, что происшедшее больше не вызывает у нее ужаса и отвращения, как раньше.
      Глаза их встретились, и они улыбнулись друг другу – впервые за долгое время свободно и без натянутости.
      – Вы будете осторожной в Симле? – полувопросил Росс.
      Это было уже в какой-то мере похоже на выражение заботы о ней.
      – Буду, – пообещала она, и они повернули на дорогу к дому. На сердце у Моры было спокойно.

Глава 18

      Мора пообещала себе, что больше не поедет во дворец Валида Али, по крайней мере до тех пор, пока Росс в Бхунапуре. Исмаил-хан по ее поручению передал Кушне Дев, что Мора благополучно вернулась в резиденцию и что между нею и ее родными все хорошо.
      Намерения у нее были самые лучшие, и она никак не рассчитывала на вызов, который ждал ее, когда она вернулась в свою комнату после второго завтрака.
      Письмо передали Мире в коридоре резиденции, и хотя она его не распечатывала, зато узнала в юноше, вручившем послание, слугу богатого бхунапурского купца Валида Али. Она передала хозяйке письмо с самым недовольным видом.
      – Перешептываются, что у тебя есть друзья в доме мусульманина, – не без яду сказала Мира, – и что твой волосатый патан ел со стола бегумы.
      – Возможно, – рассеянно ответила Мора, развязывая позолоченный шнурок, которым было перевязано письмо.
      Мира наводила порядок в гардеробе, но не сводила при этом внимательного взгляда с хозяйки. Едва Мора отложила письмо в сторону, она высказалась:
      – Когда у тебя такое лицо, значит, ты скоро уйдешь из дому и никому не скажешь, куда. Ты часто так делала, и это всегда кончалось бедой.
      – Чепуха! – фыркнула Мора. – Чистая чепуха! Она потянулась за амазонкой, но Мира замотала головой:
      – Ты уже ездила сегодня верхом. Сейчас слишком жарко.
      – Наоборот, сейчас самое лучшее время.
      – Пока твои опекуны прилегли отдохнуть, да?
      Мора минуту подумала и вздохнула:
      – Ладно, вот тебе правда. Младшая сестра моей подруги бегумы Кушны Дев выходит замуж осенью, но из этого письма я узнала, что ее вызывают в дом жениха раньше положенного времени. Она уезжает через четыре часа и сначала посетит Павлиний дворец, чтобы официально попрощаться с Насиром аль-Мирза-шахом. Из Павлиньего дворца процессия невесты направится прямо в Гвалиор. Она просит, чтобы я повидалась с ней в последний раз, и хочет со мной проститься.
      – Разве это необходимо? – насупилась Мира.
      – Вероятно, я увижу ее в последний раз.
      Мира хорошо знала, что это правда. Выйдя замуж, индийская женщина становится собственностью мужа и его семьи. Родной дом она посещает крайне редко – если ей вообще это разрешают. К тому же завтра Мора и Карлайоны уезжают в Симлу.
      Вид у Моры был откровенно грустный, и Мира, смягчившись, подала ей амазонку.
      – Ну хорошо, только поезжай скорее, пока твои родные отдыхают. Помни, что Исмаил-хан болен, и возьми саиса из резиденции. Делай, как я говорю! – добавила она, заметив протестующее выражение на лице Моры. – Или ты поедешь с провожатым, или я все скажу твоему дяде сию минуту!
      – Ты напрасно так беспокоишься, – ласково улыбнулась Мора. – Я уеду всего на час или два. Что со мной может случиться?
      – Лучше не спрашивай, – проворчала Мира.
      Мора смеясь оделась и вышла из дому, захватив топи, хлыст и фляжку с водой.
      Улицы городка были пустынными; Росса в его бунгало явно нет, и слава Богу. Сев на Фокса, Мора тронулась рысью в сопровождении саиса из резиденции.
      В доме Валида Али царил хаос. Оказывается, будущая свекровь Ситы внезапно тяжело заболела и потребовала, чтобы свадьбу сына сыграли до ее смерти. Бедная Сита всего за несколько часов вынуждена была подготовиться к отъезду. Она проплакала все утро и отказывалась уезжать, не попрощавшись со своей ангрези подругой.
      – Ты, конечно, сумеешь ее успокоить, – умоляющим голосом сказала служанка Море.
      – Постараюсь, – ответила Мора, в глубине души считая, что это сомнительно.
      В большую приемную комнату она попала в самый разгар суматохи. Слуги носились как угорелые, торопясь упаковать вещи невесты.
      Нервное возбуждение было ощутимо почти физически, но за ним Мора почувствовала нарастающую печаль расставания.
      Кушна Дев, явно усталая и неспокойная, с нескрываемым облегчением обняла Мору.
      – Сита заявила, что не уедет без тебя. Ты можешь пойти вместе с нами в Павлиний дворец?
      Мора покачала головой:
      – Я должна вернуться в резиденцию до наступления сумерек. Но, как видишь, я здесь.
      – Тогда так и следует поступить. – Кушна Дев понизила голос. – Но ты можешь побыть тут подольше, чтобы развлечь девочку?
      – О пожалуйста, – присоединилась к ней пожилая тетушка. – Она пристает к нам, затягивает сборы и проливает потоки слез. Так удачно, что ты приехала.
      – Я расскажу ей истории об Англии, – предложила Мора.
      Обе женщины обрадовались.
      И Сита сидела смирно, пока Мора рассказывала истории, которых девочка раньше не слышала. Все вздохнули с облегчением.
      Почти целый час Мора говорила о своем детстве в Англии, приукрашивая одно и выдумывая другое, только бы удержать Ситу от бурных проявлений полудетского горя. Когда запас собственной фантазии иссяк, она обратилась к сюжетам классической литературы, сделав самое себя героиней разных приключений.
      Сита не заметила разницы, да ей было все равно. Лишь бы отвлечься от шумного беспорядка в доме и заглушить страх перед разлукой со всем привычным и дорогим и поездкой в далекие края, где ее ожидал брак с немолодым мужчиной со всеми вытекающими из этого последствиями.
      Но как только настало время ехать в Павлиний дворец и получить благословение достославного правителя Бхунапура, Сита топнула ногой и разразилась новым потоком слез. А потом заявила безапелляционно, что без Чхоты Моти она во дворец не поедет.
      Мора не имела намерения откладывать свое возвращение в резиденцию. Солнце уже достигло зенита и начало опускаться. Через час, а может, и меньше, резиденция оживет, и за ней пришлют кого-нибудь из слуг. Никто не должен узнать, что она даже не ложилась в постель отдохнуть.
      – Не могу, – твердо сказала она, но, увидев умоляющее выражение на лице Кушны Дев, заколебалась.
      В конце концов, был достигнут компромисс: Мора примет участие в процессии и доедет так до ворот дворца, а там пересядет на свою лошадь и вместе с саисом вернется домой.
      – Мы едем прямо сейчас, – поспешила сказать Кушна Дев, пока Сита не передумала.
      – Но ведь сейчас светло, – напомнила служанка. – Сахибу узнают.
      – Если меня увидят, это дойдет до дяди, – сказала Мора.
      – Так не годится, – согласилась Кушна Дев; она минуту помолчала, размышляя. – Я знаю! Ты поедешь с нами во дворец, как тогда, в первый раз. А твою одежду мы повезем с собой.
      Снова послышались вздохи облегчения со всех сторон. Хотя процессию намечали на вечер, когда станет прохладнее, все поспешили закончить сборы.
      Мора переоделась в такие знакомые теперь шальвары и чоли, набросила на лицо покрывало.
      «В последний раз», – успокаивала себя она.
      В последний раз, чтобы облегчить маленькой Сите разлуку. После этого никогда больше не наденет ни шальвары, ни чоли. Слишком это опасно и слишком много тяжелых воспоминаний связано с таким переодеванием. Вернувшись из Симлы, она продолжит дружбу с Кушной Дев открыто, что бы там ни говорили дядя и тетка.
      «Пусть Чхота Моти умрет быстрой и безболезненной смертью, – горько подумала Мора. – А если Росс Гамильтон станет тосковать по ней, может страдать сколько хочет».
      Представители мужской половины обитателей дома скромно отворачивались, когда плотно закутанные в покрывала женщины выходили во двор и направлялись к богато изукрашенным повозкам. Никто не счел странным, что пара чужих лошадей и саис из штата резиденции присоединились к свите. Валид Али всегда относился снисходительно к желаниям своей жены, понимая, что жизнь в занане временами становится скучной. Если она пригласила кого-то из посторонних, ни у кого нет возражений. Что касается причуд Ситы, их тоже следовало ожидать, и если девочка очень захотела побыть в обществе никому не известной гостьи, ей тоже можно простить.
      К этому времени базарная площадь полна была зрителей – всем захотелось увидеть торжественный выезд невесты. Повозку осыпали цветами, а доброжелатели бежали рядом, надеясь хоть мельком разглядеть невесту за опущенными занавесками. Нищие тоже метались у кортежа, то и дело перебегая дорогу, и Валид Али распорядился осыпать их монетами.
      Едва миновали городские ворота, толпа мало-помалу рассосалась.
      Вдали на западе, за сверкающей жидким серебром рекой, раскинулся британский военный городок, но занавески были плотно задвинуты, и Мора этого не видела. Она со вздохом откинулась на подушки. Солнце сияло во всю силу, пыль поднималась густым облаком, женщинам стало жарко, их мучила жажда.
      – Мы должны остановиться и передохнуть, – потребовала Сита. – Иначе я умру!
      – Я вижу пруд недалеко отсюда, – сообщила айя, поглядев в щелку между занавесками. – Там много тени.
      – О, пожалуйста, – чуть не заплакала Сита. – Остановимся там!
      По знаку Кушны Дев айя, высунув голову наружу, поманила одного из всадников.
      – Слушаюсь, – ответил тот, узнав о желании невесты, и тотчас громкая команда была передана по всей линии кортежа.
      «Не надо мне было ехать, – сердито подумала Мора. С нее было достаточно и духоты в повозке, и капризов избалованной Ситы. – Пожалуй, распрощаюсь сними у пруда. Только бы Сита не заупрямилась...»
      Мора вздрогнула от неожиданного звука трубы, разорвавшего тишину.
      – Что это? – в тревоге вскрикнула Сита.
      – Кажется, горн, – нахмурившись, ответила Мора.
      – Горн?
      – Да, такая особая труба в английской армии. Но...
      Слова Моры потонули в громовом топоте копыт, от которого, казалось, содрогнулась вся дорога. Испуганная Кушна Дев наклонилась отодвинуть занавески, но не успела она это сделать, как послышался треск ружейных выстрелов.
      – Пригнись! Пригнись! – Мора схватила подругу за руку.
      – Что это? Что случилось?
      – Не знаю! Не двигайся!
      Выстрелы затрещали снова. Удушающая пыль ворвалась в повозку, так как лошади в панике взвились на дыбы. Снаружи кричали мужчины. Сита завизжала, айя стонала в ужасе.
      Высунувшись из повозки, Мора увидела, что они стоят на повороте дороги, по обеим сторонам которой поднимаются крутые склоны холмов. У Моры перехватило дыхание при виде группы всадников, несущихся по узкой лощине и стреляющих в воздух из ружей.
      Немыслимо было этому поверить, но на процессию невесты напали.
      – Что? – кричала Сита. – Что это?
      Мора не ответила. Кушна Дев в страхе прижалась к ней.
      – Но ведь... это же англичане!
      Это была правда. Всадники на дороге одеты в красные мундиры полков британской кавалерии.
      И снова выстрелы, множество выстрелов. У застигнутых врасплох людей Валида Али не было возможности отвечать. Лошади ржали и вставали на дыбы. Кричали раненые. Шум стоял ужасающий.
      Вдруг кто-то резко отдернул занавески. Сита закричала, когда неизвестный всадник просунул руку в повозку. Айя завизжала и кинулась на него, кусая и царапая. Кушна Дев вскрикивала: «Нет!»
      Сита закричала снова, и Мора, обернувшись, увидела в дверном проеме солдата. Она изо всех сил ударила по волосатой руке, схватившей девочку за чоли.
      – Отпусти ее!
      – Атток! Сюда! – проревел Море в самое ухо грубый голос, и в следующую секунду она ощутила, что взлетает в воздух, а потом ее швыряют на спину ржущей, брыкающейся лошади.
      Пыль забивала ей глаза, покрывало обмоталось вокруг лица и не давало дышать. Задыхаясь, она боролась с мужчиной, который удерживал ее поперек шеи лошади.
      – Отпусти меня!
      Грубая рука толкала ее вниз, но Мора извернулась и впилась в нее зубами. Похититель заорал. Мора не видела другого, который подъехал близко и занес над ней приклад ружья. Она лишь почувствовала мгновенную боль в виске и провалилась в черную темноту.
 
      – Как это любезно с вашей стороны согласиться отужинать с нами вечером, Росс, – улыбаясь сказал Лоренс Карлайон. – А то вечно вы или заняты, или вас нет дома, или вы не одеты соответствующим образом... Решили наконец больше не отказываться?
      Криво улыбнувшись в ответ, Росс принял стаканчик бренди, протянутый ему принципалом.
      – Но ведь сегодня дамы проводят последнюю ночь в Бхунапуре.
      – Бесспорный повод отпраздновать, – пошутил Лоренс и серьезно произнес: – Строго между нами, я чертовски рад, что они уедут.
      – Совершенно с вами согласен, сэр.
      – Надвигаются тревожные события, – добавил Лоренс хмуро. – Не знаю, когда и откуда их ждать. Я просто чувствую это нутром.
      – Надеюсь, вы ошибаетесь, сэр.
      – Я тоже. – Лоренс поднял свой стаканчик. – Ваше здоровье!
      Мужчины сидели в гостиной резиденции, ожидая, когда женщины присоединятся к ним перед ужином. Ждали и Теренса Шедуэлла. Приглашение Россу Дафна послала просто ради того, чтобы за столом сидело четное число людей. Все они были поражены, когда Росс принял приглашение.
      Если бы Дафна спросила его почему, Росс не мог бы объяснить. Быть может, потому, что всю вторую половину дня просидел у себя в офисе над грудой бумаг. «Теперь я расплачиваюсь за это, – раздраженно думал он. – Отсутствие движения – верный способ притупить разумение».
      В холле послышались мужские голоса, и Лоренс просветлел.
      – Это, очевидно, Теренс. Пойду скажу Даффи, что он уже здесь.
      Однако резкий мужской голос вовсе не принадлежал Теренсу, и Лоренс невольно отступил назад, изумленный, когда дверь в гостиную распахнулась и в комнате появилось без всякого предупреждения некое окровавленное видение.
      – Что ты сделал с моей женой? Куда ты ее увез?
      Раненый мужчина говорил на хинди, нацелив угрожающий указательный палец в ошеломленное лицо Лоренса Карлайона.
      Хоть Лоренс и попятился, но вовсе не был трусом.
      – Лала Дин! Мой револьвер!
      Однако Росс уже узнал Валида Али, несмотря на покрывавшие его кровь и грязь, и поспешил вмешаться:
      – Все в порядке, сэр. Я знаю этого человека.
      Росс повернулся к застывшему истуканом Лала Дину и приказал:
      – Пошли за доктором! Быстро!
      Чуппрасси, очнувшись, выскочил из комнаты, а Росс, усадив Валида Али в кресло, протянул ему свой стаканчик с бренди.
      – Пей! Не то упадешь в обморок и тогда уже не поможешь своей жене. Где твои слуги?
      – Я пришел один.
      Скрыв свое удивление, Росс хотел снять с мусульманина испачканную кровью одежду, но Валид Али оттолкнул его руку:
      – Оставь, это всего лишь царапина.
      – Не верю.
      – Поверь! – огрызнулся Валид Али. – Хотя могло быть хуже. Мы не могли защищаться, у нас не было оружия, почему они... – Он бросил убийственный взгляд на Лоренса Карлайона. – Почему они устроили засаду на процессию невесты?
      – Кто это? О чем, дьявол, он толкует? – спросил Лоренс.