Акора (№2) - Королевство лунного света

– В период правления моего отца? Он бы не выдержал этого. Он много чего не выдерживал, не говоря уже об этом. Но теперь все лежит на мне.

Он попытался подняться, потом передумал и резко упал в кресло.

– Я полагал, что новый закон Персивала остановит их. Какому здравомыслящему человеку придет в голову умирать за запрет ломать ткацкие станки? Но они опять принялись за свое!

– Они в отчаянии, – тихо заметил Ройс.

– В таком случае им следовало бы больше трудиться, чтобы улучшить свое положение, разве не так? А крушить все вокруг – это не выход… Что?

– Люди в состоянии отчаяния не всегда поступают разумно, ваше высочество.

– Предположим, что нет… В этом-то все дело. – Принц-регент устало провел рукой по лицу.

– Мне кажется, вам нужно отдохнуть.

– О да. Одному Богу известно, что бы я отдал за здоровый ночной сон. На меня давит бремя ответственности. Такое чувство, что я никогда не обрету покой. Погодите, я же вас все-таки зачем-то позвал.

Когда Ройс переступил порог этой комнаты, ему сразу же стало ясно, что пройдет немало времени, прежде чем принц-регент вспомнит причину, по которой он его вызвал. На этот раз принц вспомнил все довольно быстро. Судя по количеству бренди, которое с удовольствием поглощало королевское чрево, было понятно, что его высочество в скором времени потеряет здравомыслие. Он внимательно посмотрел на Ройса:

– Я всегда считал вас и вашего отца разумнее всех остальных. Возможно, ваша принадлежность к одному из древнейших родов обязывает придерживаться широких и исключительно дальновидных взглядов.

– Думаю, вы правы, ваше высочество.

– Вы все еще считаете, что мы не должны соглашаться со стариной Бонн?

– Совершенно верно. Любые переговоры по поводу заключения мира с Наполеоном серьезно ухудшат мировое положение Великобритании. За эти последствия будем отвечать не только мы, но и наши потомки.

Принц-регент внезапно рассмеялся.

– Я молю Бога, чтобы Грей и все остальные поняли это. Эти чертовы виги не понимают, что произойдет, если Англия будет второй по счету после Франции.

– Однако, полагаю, вам уже известно, что мои взгляды на реформу пересекаются со взглядами вигов.

– Да-да, но сейчас речь не об этом. Правда, я не понимаю, как можно проводить реформу в столь смутные времена, но уже ничего не изменишь. Главное то, что вы вхожи в обе партии и, позволю себе заметить, обе вам доверяют.

«Или ни одна из них», – подумал Ройс, но предпочел оставить это замечание при себе.

– Вы очень добры, ваше высочество.

– Нисколько, просто я рассуждаю логически. Мне нужен такой человек, как вы, который бы лавировал между двумя партиями. Смягчите обстановку, примирите их и верните все на свои места, как и должно быть.

Ройс внезапно вспомнил детский стишок:

Шалтай-Болтай сидел на стене…

Обрюзгший, с затуманенным взором, принц-рёгент очень походил на злосчастного Шалтая-Болтая. Тем не менее Ройс ответил:

– Я сделаю все возможное, ваше высочество.

Вскоре он ушел под провожающие взгляды придворных, которые получили еле заметный кивок в ответ на их энергичные приветствия. Он остановился перед королевской резиденцией, повернулся лицом к солнцу и позволил себе на короткий миг насладиться его ласковыми лучами. Просьба принца-регента была совершенно невыполнимой, но представителям королевской власти лучше об этом не знать. Стоя посреди шумной лондонской улицы, он уже не в первый раз остро почувствовал необходимость найти замену, альтернативу институту наследственной монархии. Англия наделила парламент большими полномочиями, но, как казалось Ройсу, этого было недостаточно. Франция заменила короля на императора, но из этого ничего не вышло. Американцы на свой страх и риск задумали проделать эксперимент с республиканизмом. Англия должна найти свой выход из положения.

На секунду его посетила мысль о том, чтобы зайти в один из клубов, но он сразу же отказался от нее, представив, что едва он очутится внутри, как к нему тотчас начнут приставать с разговорами, которые впоследствии перескажут любопытным ушам. К тому же он полностью исчерпал запас своего терпения на принца-регента. Поэтому вместо того чтобы идти в клуб, он отправился к набережной. Он не преследовал никакой цели, но не удивился, оказавшись около типографии Рудольфа Аккермана.

Мистер А, как его называли постоянные клиенты, построил свое дело, используя ненасытную потребность общества в политических карикатурах. Как только они появлялись, их сразу же помещали в витрину, перед которой сейчас и стоял Ройс. Он ожидал увидеть несмешные пасквили на принца-регента, на представителей высшего света или на… Однажды он увидел себя среди злобных рисунков и высказал мистеру А свое мнение по этому поводу, на что тот ответил, что на картинках изображены люди, глубоко им уважаемые, и на этом их разговор закончился.

Но этим утром витрина была непривычно пуста. Один-единственный рисунок гордо красовался в самом центре на небольшой подставке, декорированной нежными складками шелка. Единственный рисунок без малейшего намека на карикатуру – юная девушка с ниспадающим на спину каскадом темных вьющихся волос, очаровательной улыбкой и загадочным взглядом. Кассандра. Он был удивлен и вместе с тем спокоен. Ее появление в Карлтон-Хаусе было подобно взрыву. Она сразу же привлекла к себе внимание бомонда и настоящих ценителей светской красоты. На рисунке она была словно живая. Кто же художник? Служащий мадам Дюпре, воплощающий в эскизах туалетов четкие указания модной портнихи? Слуга из Карлтон-Хауса, желающий получить добавку к своему скудному жалованью? Или это один из представителей высших кругов, который не прочь пополнить свои карманы, прохудившиеся от постоянных проигрышей в карты и многочисленных попоек?

Это не столь важно. Кто бы он ни был, его рисунок был просто великолепен. Чем дольше Ройс вглядывался в изображение, тем больше осознавал, как точно удалось художнику передать свет, который исходил от Кассандры. Он уловил присущее ей чувство юмора, естественность, умение радоваться всему, что дарит жизнь, не говоря уже о чувственных припухлых губах, стройной шее и угадывающейся форме груди.

Дверь со стуком захлопнулась за ним, когда он вошел в магазин. Он направился прямо к мистеру А.

– Рад видеть вас, милорд, – приветствовал Ройса издатель. – Прекрасный рисунок, не так ли? Конечно же, вам известно, что это принцесса Акоры. Она же вам приходится невесткой? Подумать только, – произнес он с таким видом, как будто эта мысль только сейчас пришла ему в голову.

– Вас не затруднит сообщить мне, кто нарисовал этот портрет?

– Художник предпочел сохранить свое имя в тайне. Вы же знаете, как это бывает.

Ройс в самом деле знал.

– Сколько вы за него хотите?

Первый раз за всю свою хлопотливую жизнь мистер А сильно удивился.

– Милорд?..

– Сколько вы хотите за рисунок?

Мистер А быстро взял себя в руки. Он назвал цену, услышав которую нормальный человек просто рассмеялся бы. Ройс согласился не раздумывая. Издатель нахмурился, очевидно, ожидая момента, так любимого им, когда покупатель начнет торговаться.

– Милорд, это всего лишь рисунок…

– Возьми деньги, Рудольф.

Дружеское обращение по имени поразило издателя. Он медленно произнес:

– Я честный человек, милорд. Совесть меня замучает. Ройса рассмешила эта ситуация.

– В таком случае пожертвуйте эти деньги на благое дело. В Лондоне много нуждающихся.

– Например, голодающие артисты…

– Совершенно верно, рисунок…

– Он ваш, милорд.

Рисунок оказался в его руках в считанные секунды.

Ройс вышел из магазина в приподнятом настроении. Он решил не вдумываться в причины своего необычного поступка. Первый раз в жизни им двигал внезапный порыв. Мир обязательно выживет!

Он сдерживал желание еще раз взглянуть на рисунок до самого дома. Только уединившись в своем кабинете, он развернул хрустящую синюю бумагу: мистер А настоял на том, что рисунок должен быть упакован. Ройс долго смотрел на свое далеко не дешевое приобретение. Сходство с оригиналом было потрясающим! Но рисунок был плохой заменой подлинника, даже столь великолепному произведению искусства это было не под силу. Мистер А также настоял на покупке изящной рамки. Ройс подыскал место для рисунка на одной из книжных полок, которые занимали всю комнату от пола до самого потолка. Он расположил портрет таким образом, чтобы тот был заметен с его места за рабочим столом. И наотрез отказался размышлять, почему сделал именно так.

– Он приносит свои извинения, – сказала Джоанна, внимательно прочитав записку Ройса. – Его вызвали в Карлтон-Хаус, и он не знает, когда освободится.

Смотрясь на себя в зеркало, Кассандра подавила вздох.

– Как жаль, но я все понимаю. Складывая записку, Джоанна произнесла:

– Кажется, принц-регент нуждается в присмотре. Боюсь, что у него не все в порядке.

– Неудивительно – бремя королевской власти отрицательно сказывается на его состоянии.

Джоанна замерла на мгновение и тихо спросила:

– Ты говоришь это, потому что видела?

– Нет, – ответила Кассандра, удивленная этим вопросом. – Это чистая логика. Сын, постоянно находившийся в тени довлеющего отца, получивший власть не после его смерти, а в ходе таинственных событий, которые приводят к помешательству отца. Если бы ваш Шекспир был жив, он бы обязательно положил этот сюжет в основу своего произведения.

– Может, кто-нибудь из современных поэтов увековечит эти события.

– Им будет Байрон, – смеясь сказала Кассандра. – Я представляю его возрождающимся, словно бабочка из кокона, и начинающим познавать мир вокруг себя.

Джоанна скорчила гримасу:

– Звучит просто отвратительно..

– Должно быть, да, но пойми меня правильно. Вы живете в удивительном мире, таком молодом и непредсказуемом! Он так не похож на Акору. Я счастлива находиться здесь.

– Я очень рада, – сказала Джоанна, обнимая ее. И сменила тему: – Ребенок, которого потеряла моя мать, был девочкой. Думаю, мне не стоило этого знать, но я знаю. Мне всегда было интересно, каково это – иметь сестру.

Кассандра сделала шаг назад и посмотрела на нее.

– На Акоре летом всех девочек, родившихся в этот год, приносят в храмы для благословения. Для мальчиков существует другой ритуал, а для девочек вот такой. Старшая сестра, которая помогает совершать обряд, наносит каплю священного масла на брови своей новорожденной сестры. Можно увидеть очень маленьких девочек – двух-трехлетних, – торжественно исполняющих свой долг старшей сестры.

В глазах Джоанны стояли слезы. Кассандра растерянно вытерла скатившиеся со щек капельки кончиком пальца.

– Ты знаешь сердцем, что твоя сестра живет. Она не принадлежит этому миру, она – часть мироздания.

– А есть разница между ними?

– О да, – с улыбкой произнесла Кассандра. – В том мире возможно все и все реально. В нашем маленьком мире человек ограничен.

Джоанна внимательно посмотрела в глаза Кассандры. В ее взгляде было столько глубины, что не заметить этого было просто невозможно. Кассандра знала, что ее невестка – так же, как и она, – обладает особым даром, даром провидения. Она тоже могла видеть вещи, скрытые от глаз обычных людей.

– Ты же знаешь, что это возможно, ведь правда? – спросила Джоанна.

– Иногда. Ты когда-нибудь ставила два зеркала напротив друг друга, чтобы одно отражалось в другом?

– Я видела это у портнихи.

– Ты видишь свое отражение, повторяющееся бесчисленное количество раз. Ты не можешь их сосчитать, потому что ты бесконечна в зеркале.

– Но это же всего лишь зеркала.

– Нет, – сказала Кассандра. – В этом-то и суть. Но довольно об этом. Так и голова может лопнуть. Итак, Ройс сегодня не придет. Чем же мы в таком случае займемся?

– Извини, что напоминаю об этом, но мадам Дюпре… – начала Джоанна.

– У меня есть одно предложение.

– Да, конечно, все, что захочешь.

– Я видела у вас горничную, ее зовут Сара. Мы с ней одного роста, и телосложение у нас похоже. Я бы хотела, чтобы она пошла к мадам вместо меня.

– Превосходная мысль! Это значит, что мы будем вольны делать…

– Все, что нам захочется. Однако ни одна женщина не окажет такой услуги другой безвозмездно. Мне известно, что к Саре неравнодушен один молодой человек. Я подумала, что ей не помешает новое платье.

– Замечательно. Я предупрежу Малридж. Она, конечно, будет ворчать, но все устроит. – А теперь скажи мне, что тебе больше всего хочется, и мы постараемся это исполнить.

– Мне хочется всего сразу, – заявила Кассандра и быстро добавила: – Но ты не должна беспокоиться. Со мной будет все в порядке, особенно если мы зайдем в лавку Гюнтера…

– Поесть мороженого? С удовольствием!

И они пошли пешком, потому что магазинчик находился неподалеку, и к тому же немного ходьбы еще никогда никому не приносило вреда. Они не обращали внимания на пристальные взгляды окружающих, следовавших за ними по пятам охранников, готовых незамедлительно наказать любого, кто попытается нарушить покой двух дам.

На Беркли-сквер они зашли в известную кондитерскую, где решили уступить своей слабости и купили по пакетику со сладостями: цукатами, марципанами, нугой, пастилой и ирисками. Смущенных охранников угостили ванильным мороженым. Со всем этим сладким богатством дамы направились к набережной. Увидев, что витрина магазина Аккермана только что начала наполняться новым собранием карикатур, они очень удивились.

– Обычно это делают рано утром, – заметила Джоанна.

Они продолжали идти под руку вдоль Бонд-стрит, рассеянно разглядывая витрины магазинов, но не заходя внутрь за исключением одного: Джоанна увидела очень милый чепчик для младенца, вышитый маленькими фиалками. Он настолько ей понравился, что невозможно было удержаться и не купить.

Вернувшись домой в послеобеденный час, они услышали звон шпаг.

Белоснежные рубашки обоих мужчин прилипли к телам, четко повторяя линии плеч и груди. Мягкая ткань брюк подчеркивала стройные и мускулистые бедра. Каждый из них стоял в столь элегантной позе, что создавалось впечатление, будто это танцоры. Они замирали на долю секунды, и их руки повисали в воздухе. С высоких стен галереи на их поединок с портретов невозмутимо взирали предки.

Откинув гриву пышных волос, Ройс сделал выпад. Послышался звон стали. Фехтующие двигались по всей длине галереи, нанося ложные удары и отражая их.

– Неплохо, – пробормотал Алекс, блокируя шпагу Ройса. – Но еще не совсем то, что нужно.

– Вы так считаете? А как насчет этого?

Снова раздался оглушительный звон шпаг. Они миновали извилистый коридор, исполняя танец смерти, который в равной степени и очаровал Кассандру, и заставил испугаться за безопасность мужчин. Молодые женщины наблюдали за этим действом с маленького балкона, предназначенного для музыкантов, которые размещались там во время бала.

– Они часто этим занимаются? – спросила Кассандра, не отрывая глаз от фехтующих.

– Довольно часто, – мягко ответила Джоанна. – Они превосходны, разве нет?

Прежде чем кивнуть в ответ, Кассандра пристальнее посмотрела на них.

– Как хорошо, что они не враги друг другу.

Мужчины убрали свои шпаги в ножны сразу же после того, как Ройс бросил взгляд на балкон. В ту же секунду, как только увидел женщин, он отступил назад, показывая тем самым Алексу, что выходит из борьбы. Алекс, в свою очередь, повернулся и посмотрел на балкон, опуская шпагу.

– Вы уже вернулись? – произнес он. – Как провели время у Гюнтера?

– Неважно, – ответила Джоанна. – Мы чувствуем себя ужасно. Вы закончили?

– Да, конечно, – сказал Ройс. – Надеюсь, мы вам не помешали.

Он не отрывал глаз от Кассандры. Она ответила на его пристальный взгляд внешним спокойствием, хотя ее сердце забилось в бешеном ритме. С большим трудом она заставила себя не смотреть на него и последовала за Джоанной по лестнице, ведущей вниз. Когда женщины появились в галерее, Джоанна произнесла:

– Почему я должна волноваться, глядя, как мой муж и мой брат пытаются пронзить друг друга шпагой?

– Ты ведь знаешь, это всего лишь игра, – сказал Алекс в свое оправдание. – Это позволяет нам снять напряжение.

– Я бы не хотела оказаться свидетельницей настоящего поединка между вами, – с нежностью ответила на это Джоанна.

Между ними было такое взаимопонимание, что Кассандра невольно отвернулась, почувствовав себя лишней в этот момент. Она боялась даже случайно вторгнуться в их бескрайний мир, в котором эти двое были счастливы. Должно быть, Ройс чувствовал то же самое, поскольку быстро отвел взгляд от супружеской пары и обратился к Кассандре:

– Вам понравилась ваша экскурсия?

– Это было замечательно, именно так, как я себе представляла, и даже лучше.

– Благодаря вам восторженность войдет в моду.

– Неужели? – спросила она, не очень вникая в то, что сказала, потому что все ее внимание было приковано к нему. Он стоял с обнаженной шпагой в руке. Влажная рубашка плотно облегала его могучую грудь и сильные руки. Он напомнил ей одного из воинов, на которых смотрели все девушки Акоры, когда им разрешалось присутствовать на тренировочных турнирах. Но он был англичанин до кончиков ногтей, английский лорд, буквально умиравший в тюрьме Акоры.

А потом его сестра вышла замуж за представителя королевского дома Акоры, чему он был сердечно рад. Родной брат Кассандры проникся к нему симпатией, и ей безумно хотелось верить в то, что Алекс не ошибался и Ройс был таким же благородным и искренним, каким казался. Но на кон было поставлено слишком много: ее страна, ее народ… жизнь или смерть всего, что было ей очень дорого. А тут еще ее так некстати разбушевавшиеся чувства, которые усложняли и без того непростую ситуацию.

– С вами все в порядке? – спросил Ройс. Он протянул к ней руку, но она едва заметно уклонилась. Он нахмурился. То же сделал и Алекс, который заметил это движение.

– Кассандра? – с удивлением начал он.

– Простите меня, – произнесла она с улыбкой, стараясь загладить неловкость. – Я замечательно провела время, но боюсь, что немного устала.

Этот довод был таким бессмысленным, что она уже было приготовилась выслушать нагоняй от Алекса, но вместо этого они с Джоанной посмотрели на нее с глубоким участием.

– И как же я сразу не догадалась, – сказала невестка. – Тебе ведь нужно отдохнуть.

Раздосадованная таким поворотом событий, Кассандра все же беспрекословно позволила Джоанне увести себя наверх, хотя отдых был бы гораздо полезнее Джоанне, учитывая ее беременность. Но тем не менее Кассандре действительно нужно было время на то, чтобы привести свои мысли в порядок. Она еще никогда в жизни не грезила о мужчине. Не собиралась она делать этого и сейчас, несмотря на волнующую привлекательность Ройса Хоукфорта.

– Я надеюсь, это не от конфет? – спросила Джоанна, когда они дошли до спальни Кассандры. – Если у тебя болит живот, Малридж принесет тебе нужное лекарство или, если хочешь, за тобой присмотрит Елена.

– О нет, не нужно, – поспешно отказалась Кассандра. – Со мной будет все в порядке.

– Ты действительно в этом уверена?

– Абсолютно. Мне кажется, отдых необходим именно тебе.

– Ты права, – призналась Джоанна. – Но если тебе что-либо понадобится, то…

– Я сразу же позвоню, и ко мне на помощь придет один из твоих исполнительных слуг.

Джоанна ушла, успокоенная ее заверениями. Едва за ней закрылась дверь, как Кассандра сбросила с ног надоевшие ей остроносые туфли на высоких каблуках и с громким выдохом бросилась на кровать.

Она была собой определенно недовольна. Она трусливо бежала от Ройса, вместо того чтобы встретиться с ним лицом к лицу и одержать победу над тем страстным чувством, которое он спровоцировал. А сейчас она, в сущности, пряталась в этой спальне, стараясь обуздать свой упрямый нрав, перед тем как увидит его в следующий раз. Так вести себя не подобает принцессе Акоры.

Освежающая ванна и строгий разговор с самой собой улучшили душевное состояние Кассандры. Когда она спускалась вниз в гостиную, часы пробили четыре. Она как раз подоспела к чаю.

Джоанна сидела на канапе, рядом на столике стоял серебряный чайный сервиз. Возле нее стояли Ройс и Алекс. Мужчины спокойно встретили ее появление, но Кассандра догадывалась, в чем дело. Она знала, что у Ройса, как и у ее брата, сердце воина. Усаживаясь рядом с Джоанной, она ответила на вопросы о своем самочувствии, сказав, что никогда не ощущала себя лучше, чем сейчас.

– Я тоже в порядке, – сказала Джоанна, протягивая ей миниатюрную чашку с чаем и кусочек лимонного пирога. – Господин Морис должен прийти с минуты на минуту.

– Господин Морис?

– Учитель танцев. – Джоанна виновато добавила: – Боюсь, у нас нет выбора. Хотя, конечно, на большинстве светских приемов такое столпотворение, что танцы становятся просто невозможными, но все же когда-нибудь тебе захочется танцевать. Поэтому лучше выучить фигуры сейчас, когда есть время. Интересно, почему так происходит? – задумчиво произнесла Джоанна. – Почему в середине затяжной кровавой войны с Францией британцы просто помешались на всем французском? Французская мода, французское вино, французские танцы. Существует что-нибудь французское, что не удостоилось внимания Англии? Исключая– Наполеона, конечно.

– Думаю, это подчеркивает нашу двойственность, – сказал Ройс, принимая чашку с чаем из рук сестры. – Хотя, по правде говоря, многие англичане с неодобрением относятся ко всему, что имеет хоть малейшее отношение к Франции.

Впервые за все время нахождения в гостиной Кассандра прямо посмотрела в его глаза. Ее поразила глубина его ответного взгляда. Казалось, этот взгляд проникал внутрь, до самых глубин. Она изобразила улыбку.

– Полагаю, эти люди не появляются при дворце?

– Обычно нет. Джоанна говорила мне, что Акора сильно отличается в этом плане. Каждый ее житель имеет свободный доступ в королевский дворец.

– Да, абсолютно верно. У нас даже есть такая поговорка: «Если хочешь встретить того, кто тебе нужен, подожди его во дворце, и он непременно придет». – Набравшись решимости, она добавила: – Очень жаль, что вы не смогли остаться на Акоре после освобождения. Конечно, я понимаю ваше страстное желание вернуться домой, но у вас почти не было возможности узнать нас поближе и, боюсь, поэтому у вас остались не лучшие впечатления о моих соотечественниках.

Она догадывалась, что вызвала недоумение Джоанны и Алекса, затронув больной вопрос, но е = сейчас ее волновала только реакция Ройса. Он осторожно поставил чашку на каминную полку.

– Мне пришлось быстро уехать, потому что в то время я считал вашего брата Атрея повинным в моем заключении. Однако спустя некоторое время я понял, что дело обстояло по-другому.

Кассандра задумалась на мгновение, затем вновь вернулась к той же теме:

– Значит, вы не держите зла на Акору?

Джоанна неловко заерзала на диване. Алекс нахмурился. Он уже хотел было что-то сказать, но Ройс опередил его.

– Только на противников вашего брата, которые оказались истинными виновниками того, что мне пришлось пережить. Говорят, их предводитель утонул прошлым летом и его движение кануло в небытие вместе с ним.

Его внезапная улыбка несказанно обрадовала Кассандру.

– Мои слова вас достаточно убедили, принцесса?

Кого-то, возможно, это бы убедило, но Кассандра все же не была склонна ему верить. В данной ситуации, решила она, лучше всего уклониться от ответа.

– Если вы не возражаете, я бы хотел сделать одно предложение, – произнес Ройс.

После столь упорных расспросов Кассандре нужно было выправлять положение.

– Я слушаю, – сказала она.

– Насколько я помню, вы хотели научиться танцевать вальс.

Кассандра внезапно почувствовала, как ее руки и ноги наливаются свинцом. Без сомнений, его вызывающий взгляд не имел к этому никакого отношения.

– Мне было бы интересно.

– Позвольте мне со всей скромностью предложить себя в качестве партнера.

– Увы, у нас нет музыки.

Но в эту же секунду появился господин Морис с целой дюжиной музыкантов, которые очень быстро расположились в бальном зале. Ройс предложил руку Кассандре. Джоанна села на стул около большого узкого окна, из которого открывался прекрасный вид на сад. На ее лице играла ласковая улыбка.

Алекс стоял рядом, положив руку на ее плечо, как бы охраняя свое сокровище. Он задумчиво смотрел на танцующих.

А те кружились и кружились в вальсе под одобрительные замечания господина Мориса, истинного француза, который сумел уловить зарождающееся чувство между двумя молодыми людьми.

Кассандра полностью растворилась в объятиях Ройса, чувствуя тепло и силу, передававшиеся через его руки. Их тела слились и кружились как единое целое по бальному залу в Лондоне ее мечты.

Глава 4

Когда Кассандра на следующее утро спустилась в столовую, там уже сидел Алекс, и читал «Таймс». Он отложил газету в сторону, поднялся и пододвинул девушке стул.

– Ты хорошо спала? – спросил он.

– Очень хорошо, спасибо. Как себя чувствует Джоанна?

– Она еще не проснулась. У нее была беспокойная ночь.

Это означало, что у Алекса тоже, так как он ухаживал за женой. Кассандра отметила, что на его лице не было никаких признаков усталости. Воспитание воина давало о себе знать.

– Ты скоро станешь отцом, – сказала она, улыбаясь.

Выражение его лица изменилось, и она представила, как он будет смотреть на свое чадо.

– Джоанна сказала мне о твоем одобрении. Спасибо.

– Иногда мой «дар» помогает мне.

Усаживаясь на свое прежнее место, Алекс подождал, пока служанка принесла Кассандре чай и получила распоряжение приготовить яйца всмятку, – новое, но уже полюбившееся Кассандре блюдо.

Когда они снова остались наедине, он тихо произнес:

– Иногда этот дар становится проклятием. Ты отважно несешь эту ношу, но она слишком тяжела для одного.

Кассандра ждала этих слов, ей даже стало после них легче. Брат, который так хорошо ее знал, конечно же, догадывался, что она что-то скрывает. Это стало очевидным после ее разговора с Ройсом. Но все же ей было очень трудно бросить малейшую тень на Ройса, что-то томилось глубоко внутри ее.

Она долго размешивала сахар в чашке, а потом сказала:

– Алекс… Ты же понимаешь, что все, что я вижу, – это только один из возможных исходов?

Он кивнул.

– Да, я понимаю.

– Ничто нигде не записано. Мы хозяева своих судеб. Нам всего лишь нужно выбрать правильный путь.

– И не позволять другим мешать нашему выбору.

– Да, именно. В прошлом году, когда я предсказала нашествие англичан и завоевание Акоры, вы с Атреем не медлили ни минуты, чтобы предотвратить этот кошмар.

– Это правда, и Ройс помогал нам в этом.

Он говорил спокойно, но его рука, зажатая в кулак, выдавала внутреннее волнение. Он словно предчувствовал, что она должна сказать ему. Кассандра набрала полные легкие воздуха.

– Видения возобновились. Я не могу объяснить, как и почему, раньше ничего подобного не было. Но по какой-то необъяснимой причине дорога, ведущая именно в это будущее, снова является мне.

– Ты не говорила об этом Атрею?

– Нет, он и так не хотел отпускать меня сюда. Если бы он знал, что мы все еще находимся под угрозой нападения англичан, он бы никогда не позволил мне уехать.

– Ты не должна ставить свои желания выше решений нашего с тобой брата. Не забывай, что он – ванакс.

Она не приняла этот упрек близко к сердцу, хотя понимала, что заслужила его. Но она также знала и то, что по-другому поступить не могла.

– Я бы не посмела ничего скрыть от нашего брата, если бы не была уверена, что мое присутствие здесь жизненно важно. Мне необходимо было уехать с Акоры.

– Но почему? Что такого ты можешь сделать в Англии, чего я не могу?

– Не знаю. Я надеялась, что за несколько дней, проведенных здесь, выясню это, но не смогла. Единственное, в чем я уверена, сейчас мое место здесь.

Алекс некоторое время обдумывал ее слова, а потом произнес:

– Хорошо, я понимаю, что ты сделала так, как и должна была сделать, но мы должны непременно узнать, что все это значит.

Кассандра сказала без промедления:

– Это значит, что Дейлос может быть жив.

– Он являлся в твоих видениях? – поспешно спросил Алекс.

– Нет, вовсе нет, но в прошлом году он пытался организовать захват Акоры англичанами, надеясь, что это побудит народ отречься от Атрея и он займет его место. Скорее всего он предполагал, что впоследствии ему удастся перехитрить англичан, но он жестоко ошибался.

– За это предательство он и утонул.

– Так мы думали, хотя его тело так и не было найдено, – напомнила Кассандра.

– Движение, которое организовал Дейлос, чтобы помешать Атрею улучшить жизнь Акоре, бесследно исчезло независимо от того, жив их предводитель или нет.

– Я знаю, но Дейлосу и его приспешникам удалось продержать Ройса в заключении целых девять месяцев, и никто даже не подозревал, что английский лорд находится на Акоре. Если бы им удалось спровоцировать ярость англичан, узнавших о заключении знатного соотечественника, нас бы с тобой сейчас, здесь не было.

– Ты права, – медленно произнес Алекс.

– К тому же, даже если Дейлос и его люди больше не существуют, не стоит забывать о тех, кто находится по другую сторону и считает, что Атрей проводит реформы недостаточно быстро. В последнее время недовольные стали вести себя очень активно. Пока их протест выражается только в демонстрациях, надписях на стенах домов и плакатах с требованиями о реформах, но они уже взбудоражили умы мирного населения. Это не единственное, на что они способны.

– Нельзя оставлять Атрея в неведении.

– Я знаю, но раз уж я здесь, то мой брат позволит мне остаться в Англии до тех пор, пока нам не станет ясно, что происходит.