Акора (№2) - Королевство лунного света

Гораздо позже, обнявшись, они прошли через пещеру и поднялись по каменным ступеням. Наблюдая, как Ройс заменил факел на подставке, Кассандра неожиданно осознала, что прошло гораздо больше времени, чем ей казалось. Они провели внизу несколько часов, день закончился, и наступила ночь.

Атрей.

Они вместе пошли в его комнату. Федра и Эндрю по-прежнему оставались с ним, как и Елена. Целительница выглядела очень уставшей, но во взгляде сквозило облегчение.

– Ванакс ненадолго открыл глаза около часа назад, принцесса. Он не заговорил, но все равно это весьма обнадеживающий знак.

– Он выживет, – сказала Брайанна, появляясь из тени. Она была бледна, но решительна. – Я в этом уверена.

– А как остальные? – спросила Кассандра, обрадовавшись этой надежде.

– Им уже лучше, – ответила Елена.

Кассандра вздохнула, наслаждаясь сладким ночным ароматом Акоры.

– Когда все это закончится, – заявила она, – у нас будет день благодарения. Нет, даже несколько дней. Будем пировать и петь. Соберем в полях цветы и заполоним ими Илиус. Украсим себя венками и будем пить вино.

Ройс тихо сказал:

– Когда все это закончится. Когда виновные в содеянном будут наказаны.

– Ну конечно, – согласилась она и повернулась, чтобы взглянуть на мужчину, открывшего ей прекрасные неизведанные дали.

– Когда восторжествует правосудие. Когда вернутся мир и спокойствие. Когда Акора будет в безопасности.

– Да будет все так, как ты говоришь, – пробормотала Федра и прижала к себе дочь.

Обнимая мать, Кассандра внезапно вспомнила себя ребенком, как когда-то Федра успокаивала ее. Федра, такая надежная мать, такой верный друг. Она всегда знала, что нужно сказать и сделать.

А сейчас ей самой нужна была поддержка.

– Так и будет, – сказала Кассандра, и в этот момент почувствовала себя намного старше, чем она была всего несколько часов назад, как будто годы вдруг взяли свое и детство неожиданно кончилось, а она до этого еще и не знала, что значит быть взрослой. С грустью она подумала о своем детстве, но знала, что пришло время двигаться вперед.

Эндрю шагнул вперед, он был ее отцом, но был и мужем. Он прижал Федру к себе. Через ее плечо он сказал любимой дочери:

– Думаю, тебе нужен отдых.

– Да, он ей необходим. – Ройс выступил вперед. – Елена, если что-то изменится, пришли кого-нибудь, пожалуйста.

Целительница кивнула:

– Как скажете, лорд Хоук… – Мудрые глаза, мягкая улыбка.

– Со мной все в порядке, – настаивала Кассандра, но он уже вел ее по коридору. Неожиданно она поняла, что совсем не против. Она хотела, чтобы он вел ее за собой, по крайней мере сейчас.

– Когда ты ела в последний раз? – спросил он. Прежде чем она успела ответить, они вместе вошли в ее покои. Он взял молоточек, лежавший возле маленького гонга, и ударил по мягкому металлу.

– Ела? Я даже не знаю.

– Вот и я об этом. А, Сида…

Служанка возникла как по мановению волшебной палочки.

– Лорд Хоук, – сказала она, поклонившись. – Принцесса… – Она слегка улыбнулась.

– Еды, пожалуйста, Сида, – сказал Ройс, – что-нибудь, что не займет много времени.

– А тебе, – сказала Кассандра, когда они вновь остались вдвоем, – все больше нравится командовать.

– Мне всегда нравилось, – сказал он и усмехнулся, переворачивая ее сердце, – ты просто не обращала внимания. Где здесь ванная?

– Что? К чему ему это?

– Ванная. Я в восторге от ванных на Акоре. На корабле я тогда поразился, но то, что потом увидел здесь, восхитительно.

– Я очень рада, что тебе нравится…

– Ванная… а, вот она где. – Он вошел в просторную комнату и осмотрелся с довольным видом. – Очень мило. А из чего сделаны трубы?

Она вошла следом:

– Из меди… наверное. Давным-давно они были глиняными, но с тех пор как стали медными, тоже прошли века.

– Вот это мне и нравится в вашей стране! – сказал он, открывая кран в форме лебедя, чтобы наполнить огромную ванну. – Все буквально дышит историей. В Англии даже пара веков кажется вечностью, многое теряется, многое неизвестно. Но здесь все совершенно по-другому. Здесь вы внимательно относитесь к каждой мелочи и бережно ее храните.

– Мы пытаемся…

– Да-да, конечно. Раздевайся.

– Что?

– Ну, ты же слышала! Раздевайся. Это что, масло для ванн?

Она взглянула на стеклянную бутылку, которую он взял, и медленно кивнула:

– Да, это цветочное масло… кажется. Ройс на мгновение задумался и сказал:

– Пожалуй, это то, что нужно. По крайней мере тебе этот запах подходит.

Он начал снимать брюки, которые надел совсем недавно.

– Я не думаю…

– Да это же просто замечательно! Женщины ведь все равно думать не умеют, для них это чересчур сложно!

В ответ на возмущенный возглас он лишь засмеялся:

– Кажется, я тебе уже говорил, но повторюсь: дразнить тебя – одно удовольствие. Ну, теперь залезай в ванну.

Она собиралась отказаться, но он уже разделся, что отвлекло ее внимание, и в следующую секунду она уже погружалась, нагая, в теплую ароматную воду.

– Ты просто ужасен, – слабо запротестовала она.

Просто прекрасен в свете ламп, оттенявших ночь. Невероятно соблазнителен в ее глазах. Воспоминания о том, что между ними было, нахлынули на нее, чувственное удовольствие, которое он открыл ей, сладостной дрожью отозвалось где-то внутри.

– Не стану спорить, – согласился он с улыбкой.

Он вспенил мыло и начал растирать его по телу. Она прекратила попытки анализировать ситуацию и отдалась его нежности и заботе. Понятливость и послушность Кассандры приятно удивили Ройса, да и она была не прочь ответить на его ласки.

– И откуда ты все знаешь? – спросил он чуть охрипшим голосом.

– Невинность, но не невежество, – ответила она и встала в ванне. Капли воды стекали по ее телу. К ее удивлению, она могла твердо стоять на ногах. Она достала полотенце, протянула Ройсу и взяла еще одно для себя. Зная, что он на нее смотрит, она стала вытираться… очень медленно.

– Это нечестно, – пробормотал он и тоже поднялся, чтобы к ней присоединиться.

Сида принесла еды: теплые лепешки с медом, ветчину, сыр, рубиновое вино и маленькие груши, такие же сладкие, как и их губы.

Они ужинали на постели, перед окном, распахнутым навстречу ночи. Был слышен стрекот сверчков, где-то далеко на дереве ухала сова. Сквозь легкие перышки облаков на них смотрела луна.

Утолив один голод, они принялись утолять другой, а это заняло очень много времени. Когда зашла луна, Кассандра встрепенулась. Прижимаясь к его разгоряченной груди, она прошептала:

– Я чувствую себя виноватой.

Она думала, Ройс спит, но он тут же обнял ее покрепче:

– Господи, это еще почему?

– Атрей… и остальные… весь этот ужас, постигший Акору, и все же я счастливее, чем когда-либо за всю мою жизнь.

Он тихонько вздохнул и поцеловал ее бровь.

– Ты думаешь, это неправильно?

– Нет, – сказала она, сначала сомневаясь, а потом с большей уверенностью, – нет, я так не думаю. Просто так и есть в данный момент, и довольно об этом.

Он говорил еще что-то, но она уже тонула в мягкой бархатной тьме и не слышала его. Не знала она и о том, что, укрыв ее одеялом, он пролежал остаток ночи без сна, размышляя и крепко прижимая ее к себе.

Глава 13

Марселлус стоял напротив широкого рабочего стола Атрея. С поверхности убрали все бумаги, все, кроме ручки и чернильницы, которой всегда пользовался ванакс. Кассандра ничего не изменила, не прибавила и не убавила, и за столом она не сидела. Она представить себе не могла, как можно это делать, пока брат жив.

Судья снова принес с собой свои записи, но, как заметила Кассандра, он гораздо реже сверялся с ними, чем пару дней назад. Казалось, сейчас они просто превратились в необходимый атрибут, талисман. Похоже, он выспался, по крайней мере поспал какое-то время и только что привел себя в порядок. Но что еще более важно, он был спокоен и расслаблен.

– Я прикажу людям сосредоточить усилия на острове Дейматос, как вы и сказали, Атридис, но мы не упустим из виду и Фобос с Тарбосом.

Кассандра кивнула:

– Хорошо. Теперь расскажи мне об арестованных. Как они?

– Думаю, с ними проблем не будет. Все они достаточно молоды, старше тридцати никого нет. Конечно, их родные очень волнуются, но мы постарались все предусмотреть, чтобы им было удобно. Несколько человек признались, я бы даже сказал, хвастались тем, что писали лозунги на стенах и принесли плакаты во внутренний двор дворца. Но они настаивают на том, что больше ничего противозаконного не делали.

– А что насчет того мужчины, которого видели сидящим на стене с желтой повязкой на шее? Его кто-нибудь знает?

– Нет, более того, они считают, что его не существует.

– Может, и так, – медленно сказала Кассандра, – в конце концов лишь один свидетель заявил, что видел его.

– Три, – тихо сказал Ройс. Он стоял чуть в стороне, около окна. Кассандра уже не была настолько бледна, как вчера, но он-то знал, что она спала очень мало, потому что сам так и не заснул, охраняя ее сон. Она рано проснулась и тут же занялась делами. С того самого момента она ни на секунду не присела отдохнуть.

В конце концов она была Атридис.

– Нашли еще двух свидетелей, – объяснил он. – Одна из них – женщина, сидевшая рядом со стариком. И она тоже заметила человека с желтой повязкой на шее. Еще один – мальчишка, ему около одиннадцати, он тоже видел этого человека. Их описания немного различаются, но все они видели его на стене, и у него на шее была желтая повязка.

– Может, это ничего и не значит, – задумчиво сказала Кассандра.

Ройс кивнул:

– Или может означать слишком много. Они долго смотрели друг на друга. Марселлус кашлянул:

– Понимаете, Атридис, мы вынуждены осудить бунтовщиков.

– Да, конечно, – сказала она, усилием воли заставляя себя сосредоточиться. – К несчастью, главный судья, сам ванакс, нездоров. Я уверена, что, как только мой брат поправится, он сразу же разрешит все проблемы.

– Это может занять много времени, Атридис.

Ее голос стал строже:

– Пусть будет так, как будет. Все это время к заключенным следует относиться с уважением, крайне вежливо.

– Но все же их не выпустят на свободу? – мягко спросил Марселлус.

– Нет, они останутся под стражей. Я думаю, все согласятся, что ничего еще не ясно, а нервы у всех на пределе. Поэтому лучше будет, если приверженцы «Гелиоса» останутся там, где они в безопасности.

Марселлус мог бы, конечно, отметить, что заключенные вряд ли согласились бы с этим, но простая констатация фактов не входила в его привычки. Вместо этого он сказал:

– Работы по очистке арены от обломков продолжаются. Завтра начнут восстанавливать стены.

– Очень рада это слышать.

– И еще, хотя это и никак не связано, зацветают оливы.

– Хорошо, пусть будут проведены обычные церемонии. Марселлус помедлил. Он взглянул на Ройса. Тот поймал взгляд и спросил:

– А что это за церемонии?

Какое-то время она не отвечала, разглядывая город. Ройс понял, что мысли ее где-то далеко, и осознал, что это его задевает. И все же он молчал, пока она не повернулась к нему.

– Это ритуалы. Несложные, всего лишь поход в рощи, несколько подходящих молитв, что-то в этом роде.

Марселлус подал голос:

– Обычно это делает ванакс. Люди всегда рады видеть его в такое время. Это напоминание о благословении, данном Акоре, – порядке и вечности.

– Атрей всегда любил такие празднества, – с нежностью сказала Кассандра. – Ему нравится быть среди народа, разговаривать с людьми, а еще больше – их слушать.

– Значит, – сказал Ройс, – тебе нужно будет заменить его в этот раз?

– Да, думаю, так будет лучше всего. Спасибо, Марселлус. Благодарю за усердие.

Когда судья ушел, Ройс сказал:

– Твоя забота о том, чтобы бунтовщики были в безопасности, должна касаться и тебя самой, тебе не кажется?

Она смахнула невидимую пылинку с подола белой туники. Неожиданно ей пришло в голову, что, поскольку она больше не девственница, ей можно носить одежду другого цвета. Да вот только такое поведение до свадьбы удивит и обеспокоит ее народ, не говоря уже о ее семье. Может быть, это даже к лучшему, ведь не было ни времени, ни сил выбирать другую одежду.

– Касаться меня?

Он обошел стол и встал рядом с ней. Утром он принял душ и больше не источал цветочный аромат. Нельзя ей об этом думать!

– Ты со всей ответственностью взяла на себя обязанности брата. Неужели ты думаешь, что тот, кто хотел его убить, не может избрать следующей целью тебя?

Что-то мелькнуло в ее глазах, что-то такое, чего он не мог уловить, но это ему определенно не понравилось.

– Я не ванакс.

Ройс попробовал зайти с другой стороны.

– Что бы произошло, если бы ты не приняла эту ответственность?

– Я не понимаю, о чем ты.

В нем зашевелился гнев. Она нарочно разыгрывала непонимание, это точно. Но почему, зачем, он не знал.

– Конечно же, ты все прекрасно понимаешь. Если бы ты не взяла бразды правления в свои руки, то что бы сейчас происходило в Акоре?

– Абсолютно то же самое, что происходит сейчас. Мы оплакиваем погибших, молимся за раненых и просто продолжаем жить.

– А тебе не кажется, что началась бы паника… все было бы неопределенно… непонятно?..

– Ну, по-моему, в какой-то мере все это имело место.

– Нет, я имею в виду не то, что происходит сейчас, а то, что начало бы происходить. Раньше когда-нибудь убивали ванакса?

Казалось, этот простой вопрос глубоко шокировал ее.

– Конечно, нет, об этом не может быть и речи! Это просто немыслимо!

– Немыслимое почти случилось два дня назад. Ну, теперь ты можешь сказать, что все было бы абсолютно так же, если бы ты не взяла все в свои руки, если бы тебя не признали Атридис?

– Я – Атридис, это имя моей семьи.

– Атридис – нечто совершенно другое, что-то, чего еще никогда не было. Я слышу, как тебя называют. И ты это тоже слышишь. Более того, я слышу в голосах людей облегчение и доверие. Они верят, что ты все исправишь, что будешь с ними до тех пор, пока Атрей не выздоровеет и не вернется к исполнению своих обязанностей.

– Именно так я и собираюсь поступить.

Ему показалось, что она с трудом смогла изобразить улыбку:

– Пойдешь со мной в оливковую рощу?

Он призвал на помощь все терпение, напоминая самому себе, как он относится к этой женщине и к Акоре.

– Да, конечно. А кто еще пойдет с нами?

– Я думаю, советники, некоторые чиновники, еще несколько человек.

– А охрана?

– С которой всегда путешествует принц-регент? – Она наморщила нос. – Ни к чему подобные церемонии.

Гнев вновь закипел в душе. Что-то не так. Либо она не та женщина, которой он ее всегда считал – умной, предусмотрительной, предчувствующей, – либо тут кроется что-то еще…

Он обдумал возможность того, что он в ней ошибся, и решил, что эта гипотеза не выдерживает критики. Он знал Кассандру. Но не знал, что она от него скрывала и почему.

– Я думал об охране, чтобы защитить тебя. В этом нет ничего церемониального.

Она лишь пожала плечами:

– Это не входит в наши обычаи. Он выдавил улыбку:

– В них не входит и убийство ванакса.

Ее зрачки расширились, но, несмотря на это, глядя на нее, любой бы увидел перед собой уверенную в себе женщину. Любой, но только не Ройс. С каждой, следующей секундой, с каждым следующим ударом сердца он все больше убеждался в том, что у Кассандры на уме что-то такое, что было ему не по душе.

– Я уверена: для моего народа будет лучше, чтобы все происходило так, как всегда, – сказала она.

– А ты ведь будешь делать все для их блага, так?

И в этот момент, всего лишь на долю секунды, глаза ее загорелись, а губы – эти мягкие, зовущие губы – дрогнули.

– Я и не могу поступить по-другому. Возможно, будет лучше, если ты останешься здесь и поможешь Марселлусу.

– Ну, я так не думаю. Когда я был здесь в первый раз, то очень мало повидал. И не хотелось бы сейчас упускать такую возможность.

– Что ж, тогда ты должен пойти, – сказала она, и на этот раз улыбка ее была искренней.

Все приготовления были закончены к полудню со скоростью, которая, как он уже понял, была на Акоре в порядке вещей. С ними должны были пойти двое советников, Меллинос и еще один по имени Полидорус – его поместье как раз находилось в том районе, который они собирались посетить первым. Остальные члены совета уже отбыли на свои земли, неся вести о происшедшем и успокаивая людей своим присутствием. В столице оставался только Троицус: по его словам, он считал, что это его долг.

Перед тем как отправиться в рощи, они еще раз проведали Атрея. Федра спала, вняв настояниям Эндрю и выпив напиток, приготовленный Еленой. Но Джоанна оставалась с Атреем, держа его руку в своей.

– Несколько минут назад он приходил в сознание, – сказала она. – Мне кажется, он узнал и мать и Эндрю.

– Он что-нибудь сказал? – тихонько спросила Кассандра. Она заметила, что Атрей уже не был так бледен, как утром, и начала молиться, чтобы это не оказалось признаком начавшегося жара.

Джоанна покачала головой:

– Нет, но Федра заговорила с ним, и он моргнул. – Она посмотрела на Кассандру. – Я знаю, это немного, но мы не должны терять надежду.

– Что говорит Елена?

В первый раз с тех пор, как Атрея принесли в шатер на арене вместе с остальными ранеными, целительница не находилась возле него. Она тоже отчаянно нуждалась в отдыхе. Но Брайанна была здесь, и она ответила:

– У него хороший пульс, принцесса, и признаков заражения нет. Наибольшие опасения вызывает удар, нанесенный по голове.

– Если он не придет в себя в ближайшее время… – Кассандра не закончила эту мысль. В этом не было необходимости. Все они понимали, что чем дольше Атрей оставался без сознания, тем меньше было шансов на то, что он сможет когда-нибудь выздороветь.

Брайанна тихо сказала:

– Тетя ушла отдохнуть, потому что она считает, что, возможно, потребуется операция.

– Операция?.. – повторила за ней Кассандра. – Ванаксу?

– И не просто операция, но самая сложная и тонкая, на мозге.

– Мне этого не говорили, – сказала она и почувствовала, как дрожит ее голос.

Джоанна улыбнулась, но глаза ее оставались печальными:

– Мы еще не пришли к окончательному решению, может быть, и не придется этого делать.

– Насколько долго?.. – начала было Кассандра. Она оборвала фразу, зная, что выглядит смертельно напуганной.

– Елена не сказала, сколько еще можно ждать, – ответила Брайанна. – Мне кажется, это зависит от обстоятельств. – Она повернулась и посмотрела на Атрея. – Он ведь очень сильный.

– Ему придется быть сильным, – сказала Кассандра и подошла к постели, нагнулась и прикоснулась к рукам брата.

Она настойчиво шептала:

– Атрей… услышь меня… мы тебя любим, ты нам так нужен! Вернись к нам оттуда, куда ты ушел. Найди дорогу назад. Сейчас не твой черед. Не твой.

Ройс коснулся ее плеча. Это прикосновение вернуло ее назад, из мира глубокой боли, охватившей ее.

– Тебя ждут, – сказал он.

Она покинула комнату, вышла из дворца; от яркого солнечного света заболели глаза. Кассандра села на великолепную белую лошадь, которую ей подвели, и вместе с Ройсом отправилась в путь по улицам города. Она приветствовала людей, выслушивала их сердечные пожелания. И все это время думала только об Атрее.

Похоже, Ройс тоже размышлял о нем, и, как только они выехали из города и направились к плодородным холмам и равнинам за Илиусом, он спросил:

– О какой операции может думать Елена? Удивительно, но она была не против поговорить с ним об этом. Скорее наоборот, во время разговора отступал ее страх.

– Это называют трепанацией. Цель такой операции – уменьшить давление на мозг.

– Я слышал о таком, но…

Она взглянула на него и увидела, что он мрачнее тучи.

– А английские врачи знают?

– Некоторые – возможно, хотя я не думаю, что кто-то из них проводит подобные операции на практике. Очень сложно себе это представить.

– Елена весьма искусна в этом.

– Хочешь сказать, она раньше уже делала такие операции?

– Да, несколько раз.

– Это просто поразительно, – сказал он, – впрочем, как и все на Акоре.

На секунду Кассандра отвернулась, чтобы помахать рукой стоявшим у дороги детям. Польщенные, они заулыбались, подпрыгивая от нетерпения.

– Я надеюсь, что реальность тебя не разочаровала, после того как ты в течение стольких лет пытался представить, какие мы, акорцы, на самом деле, – сказала она, когда они отправились дальше.

– Совсем наоборот, – ответил он, и задержавшийся на ней взгляд был очень теплым.

Она тихонько засмеялась. Меллинос ехал позади них, и краем глаза она заметила, что он напрягся и неодобрительно на нее посмотрел. Кассандра подавила вздох. Она подозревала, что советник – хранитель традиций – считал, что именно он должен был находиться рядом с ней, что не стоило бы предоставлять такую честь зеноксу. Но так как Ройс был братом ее невестки, а значит, стал членом семьи, даже Меллинос не имел права критиковать ее за то, что принцессу сопровождает мужчина-родственник.

Ближайшая оливковая роща была в нескольких милях от Илиуса. Дорога вела к вершине холма, так что прежде, чем они увидели сами деревья, их взору предстало целое море белых цветов.

По мере того как они спускались с холма в рощу, вокруг них вырастали и стволы деревьев. Они находились на большом расстоянии друг от друга, чтобы пропустить достаточно солнечного света, но зрелище и так было просто восхитительное.

– Это одна из самых старых рощ на Акоре, – тихо сказала Кассандра.

Она огляделась, разглядывая деревья, знакомые ей с детства. Среди деревьев она заметила площадку, где когда-то летними днями играла с Алексом в салки, пока юный Атрей сопровождал дедушку, который тогда был ванаксом. Там, под огромными старыми деревьями, всего лишь несколько лет назад она сидела с матерью, беседуя о будущем, делясь мечтами. Как часто она сюда приходила, с какой легкостью верила, что так и будет всегда!

– Я так и думал, – сказал Ройс.

Он внимательно все осматривал, наслаждаясь видом цветущих деревьев, достигавших в высоту сорока футов. Стволы их были необъятны и причудливо изогнуты. Острые листья обращали к солнцу ярко-зеленую сторону, с другой стороны они отливали серебром.

– Я видел оливковые рощи в Греции и Леванте, но они совсем не такие.

Кассандра, не бывавшая там, поинтересовалась:

– А в чем разница?

– Там рощи более редкие, далеко не все деревья плодоносят, и ни одно не цветет так пышно, как самые маленькие здесь.

Навстречу им вышли земледельцы. Кассандра натянула поводья и начала слезать с лошади. Но прежде чем она успела это сделать, Ройс перекинул ногу через седло, с легкостью соскочил со своего коня и протянула ней руки. Она спрыгнула, но тут же отступила от него, гораздо дальше, чем ей хотелось.

Их встретили с широкими улыбками. Внезапно она поняла, что очень рада, что приехала сюда.

Полидорус представил некоторых жителей. Кассандра поговорила с ними, обменявшись обычными вежливыми фразами, но неожиданно прервала беседу, увидев, что Ройс нагнулся, взял пригоршню земли и задумчиво растер в ладони.

Заметив, что Кассандра и остальные смотрят на него, он сказал:

– Очень хорошая земля. Душистая, влажная. – Он поднялся, отряхнул руки и осмотрелся. – Какую систему орошения вы применяете?

И это оказалось все, что было нужно. Тут же местные земледельцы принялись с жаром, прерывая друг друга, объяснять, где были колодцы и трубы, как их построили и как поддерживали в хорошем состоянии, когда появились первые из них – давным-давно, уже никто и не помнил, – насколько редко кончались запасы воды и что предпринимали, когда такое случалось… Ройс внимательно слушал, кивая время от времени, вставил пару слов, но в основном просто внимал рассказам. В конце он заметил:

– В Хоукфорте мы используем систему орошения, начатую моим предком, который дал имя местности, но все время обновляем эту систему. Я никогда не понимал, почему другие не хотят перенять эту практику, но ведь действительно нужно очень много сил на это положить.

Полидорус кивнул, в своих владениях он превратился в весьма приятного человека, круглолицего, с горящими глазами.

– Даже всего лишь год или два забвения могут полностью разрушить систему орошения. Колодцы осыпаются, трубы забиваются. Необходимо постоянно поддерживать их в хорошем состоянии.

– Да, все время, – согласился Ройс, – конечно, нельзя забывать и об удобрениях.

Кассандра сжала губы, чтобы сдержать улыбку. Ее джентльмен-англичанин, как рыба в воде чувствовавший себя при королевском дворе, в сердце своем был земледельцем! Каждый его шаг, каждый взгляд, легкость общения с деревенским людом – все говорило об этом.

– Я и не думал, что зенокса заинтересуют подобные вещи, – пробормотал Меллинос. Он осторожно шагнул, стараясь не запачкать одежду.

– У зенокса, – ответила ему Кассандра, – огромное поместье в Англии. Его семья заботится об этой земле почти тысячу лет. Естественно, эта земля ему весьма дорога.

– Тогда он захочет вернуться туда, – сказал советник и улыбнулся, заметив ее испуганный взгляд.

Они собрались у переносного алтаря для молитв. В сад вынесли стол, накрыли белым полотном и поставили на него вазу с цветами. Зажгли ладан, произнесли молитвы. Кассандре практически ничего не пришлось делать, от нее требовалось только присутствие, но ближе к концу церемонии она шагнула вперед, как это предусматривала традиция, приняла из рук жрицы серебряную чашу с водой и осторожно вылила на землю. В это же время она произнесла древнюю молитву, как делали ее предки с незапамятных времен.

– Дай нам по воле своей, возьми от нас по воле своей, наша Мать. Пусть на нас, детей твоих, снизойдут твои благословения.

Едва она закончила, как местные жители собрались вокруг, чтобы выразить свою благодарность и угостить ее. Вынесли еще столы, музыканты заиграли нежную мелодию, вино полилось рекой. Веселье было слегка приглушенным: несомненно, сказались опасения за жизнь Атрея, но даже Меллинос расслабился, когда преломили хлеб и окунули его в зеленое золото оливкового масла из прошлогоднего урожая.

Попробовав немного козьего сыра, который настойчиво предлагала ему пожилая женщина, Ройс огляделся в поисках Кассандры. Он увидел ее в кругу женщин, девушек и совсем пожилых матрон. Она разговаривала с ними и улыбалась.

Она просто пряталась за улыбкой, подумал он, не всегда, конечно – порой ее улыбка была абсолютно искренней, – но слишком уж часто, и особенно в последнее время, она пряталась.

Или, точнее, что-то прятала, скрывала.

Он попытался отбросить тревожные мысли, но это оказалось слишком сложно. Он хотел, должен был верить в честные отношения между ними, но сомнение закрадывалось в его мысли. Возможно, это была его ошибка, а не ее. Слишком уж он привык к интригам английского двора, фальшивым обещаниям и предательствам ради власти любой ценой.

Акора была другой, но отнюдь не более простой, было бы большой ошибкой так думать о столь древней и очень сложной общественной системе. Возможно, здесь у людей было больше общего: идеалы, верования, ценности, даже богатство они разделяли между собой. Но не власть, напомнил он самому себе, по крайней мере не до такой степени, чтобы удовлетворить сторонников «Гелиоса».

Он осмотрел цветущую рощу, дороги и холмы. Они находились на открытой местности, легкая мишень для врага, который посмел забраться даже в самое сердце Илиуса. И все же следовало учесть и то, что любой, кто к ним приблизится, сразу же будет замечен. Кассандра отказалась от охраны, но вокруг было много сильных молодых парней из местных, и, похоже, они прошли обычную военную подготовку. Ройс не сомневался, что они сражались бы до последней капли крови, если бы вдруг понадобилось ее защитить.

Возможно, она не зря сюда приехала. Может быть, ей нечего было прятать. Может быть, Ройс просто был настолько в нее влюблен, что потерял здравый смысл.

Любовь. Он глотнул вина, которое ему поднесли, и уверил сам себя, что сможет справиться со сложившейся ситуацией. Он всегда знал, что любовь существует, что она реальна и это сила, с которой приходится считаться. Доказательством тому были его родители, а позднее этот же феномен он заметил в отношениях Джоанны и Алекса. По правде говоря, время от времени он и сам хотел испытать это чувство, хотя и не слишком на это надеялся, ведь оно казалось чертовски редким. И все же вот она, любовь, настоящая и неотвратимая.

Он любил ее. Ну конечно же, он ее любил. Ее трудно было не любить – прекрасную женщину, страстную, храбрую. Нет, это не правда. Он хотел от нее правды? Он сам должен был сказать правду.

Она была непроста. Акора, о которой он мечтал в дни беззаботной юности, была для нее повседневной реальностью, а Кассандра, как он понял, наоборот, всегда хотела попасть в Англию. В самом прямом смысле каждый из них был мечтой другого. А может ли мечта стать реальностью?

Но она была чем-то большим, гораздо большим. Она была принцессой, дочерью древнего рода, воспитанной, чтобы указывать путь и властвовать. Разве это не проявилось в полную силу, когда она заняла место брата, да так, как вряд ли кто-нибудь другой смог?

Атридис.

Что-то новое и для Акоры, и для него самого.

Если бы Атрей умер, то Алекс вернулся бы домой, но стал бы он ванаксом? Совсем необязательно. Алекс был человеком чести. Он мог решить, что его сестру связывают с Акорой особые отношения, и в этом смысле он не был ей равен.