Бандиты

      – Погоди…
      – Я узнала о себе кое-что, о чем раньше и не подозревала.
      – Ты полумерами не довольствуешься. Ушла из монастыря – так уж ушла.
      Она снова улыбнулась ему – трепетно, нежно.
      – Никогда не забуду тебя, Джек. Ты так похож на него.
      Теперь он знал, на кого он похож. В тот раз, когда Люси впервые сказала об этом, Джек не понял, но теперь ее улыбка, ее глаза и эти мурашки, бегущие по спине, подсказали ему.
      – Я уверена, он был в точности как ты. До тех пор, пока он не сорвал с себя одежду и люди не принялись швырять в него камни, обзывая его дурачком. Ты – вылитый Франциск Ассизский.
      Без пяти десять позвонил Рой. Люси с минуту поговорила с ним, потом передала трубку Джеку. В ее глазах проступила тревога.
      – Он в гостинице, – предупредила она и продолжала наблюдать за Джеком, прислушиваясь к разговору.
      – Рой?
      – Слушай, я тут устроился практически напротив его номера, через двор. Сижу в темноте, приоткрыл свою дверь, наблюдаю за лифтом и вижу дверь пятьсот первого номера. Они загнали новый автомобиль в гараж на той стороне улицы, затащили в комнату пять больших мешков и с тех пор не выходили. Малыш снует взад-вперед, говорит, они выпили три бутылки шампанского, перешли на коньяк и собираются позвать девочек. Пусть эта твоя, как ее, Хелен выманит их на пару минут из номера, и мы обтяпаем наше дельце.
      – Нет-нет, это не годится.
      – Пусть постучится к ним, а когда откроют, вертанет задницей и бежит к нам. Они выйдут, мы зайдем.
      – Она в этом не участвует.
      Он оглянулся на Люси, а в трубке все сильнее распалялся Рой:
      – К черту, она одна не в деле, а сделала больше, чем все остальные.
      Они втроем собрались на террасе, Каллен сидел в своем любимом кресле. Он оторвался наконец от журнала и тоже посмотрел в сторону Джека.
      – Это Рой? – поинтересовался он. Джек коротко кивнул и спросил Роя:
      – А где индеец?
      – Мне надо поговорить с Роем, – подал голос Каллен.
      – Он болтался внизу, – ответил Рой, – а потом куда-то отправился на «крайслере». Сейчас его тут нет.
      – Он ехал за нами до Галфпорта.
      – И что?
      – Ничего, я стряхнул его с хвоста.
      – А что тебе удалось выяснить?
      – Элвин Кромвель держит свое суденышко наготове. Собирается завтра отплыть вместе с ними.
      – Ты хорошо поработал, а?
      – Значит, сегодня они никуда не денутся… Рой, ты что, выпил?
      – Пропустил рюмочку. А ты почем знаешь?
      – Что-то ты не ворчишь по обыкновению.
      – Ладно, слушай сюда. Раз мой первый план тебе не понравился, у меня есть другой. Малыш войдет в комнату, чтобы принести заказ или прибрать за ними, а мы войдем вместе с ним. Да мы все за спиной у него уместимся.
      – Знаешь, Рой, однажды я пытался взять президентский люкс. Я пять дней следил за этой парочкой, чего у них только не было, эта баба каждый раз выходила в новом гарнитуре – выставлялась, вот, мол, какая я богатая. Я пробрался к ним в номер, и как ты думаешь, что я там взял?
      – Что-то не пойму, к чему ты клонишь, – откликнулся Рой.
      – Ничего мне не обломилось. Она держала драгоценности в гостиничном сейфе. Ее мужик даже деньги туда клал. Мораль: если тебе кажется, что все идет как нельзя лучше, не верь глазам своим.
      – Слушай, Джек, не могут же они запихать в гостиничный сейф пять больших мешков.
      – А ты заглядывал в эти мешки, Рой?
      – Ну, а куда ещеони могли сунуть деньги?
      – Понятия не имею, Рой, но когда люди тащат на глазах у всех пять мешков к себе в номер, выставляют это напоказ, можно голову на отсечение дать – денег там нет. Малыш проведет нас в номер, мы ничего там не найдем – и что дальше? Как только мы уйдем, копы примутся за Малыша, проверят его отпечатки и предложат ему сделку. Мы вернемся в «Анголу» как раз к началу сбора соевых бобов.
      – Нет, ты скажи, куда они могли спрятать зеленые? – настаивал Рой.
      – Подожди до утра, – сказал Джек. – Утром выясним. Малыша не трогай, ясно тебе? Он завязал, оставь его в покое.
      – Ох и тоска с тобой, – вздохнул Рой. – Ладно, подвези-ка сюда Калли, все веселей будет вдвоем. После полуночи и сам приезжай вместе с Люси, только на двух машинах, чтобы к утру мы были готовы. Швейцару скажешь, что у нас в пятьсот девятом вечеринка. Может, нам и вправду напиться, к дьяволу?
      Едва трубка коснулась аппарата, Люси ревниво спросила:
      – Ты о ком сказал: «Она в этом не участвует»? Обо мне?
      – Речь шла о Хелен. Он хочет снова использовать ее как наживку.
      – А тебе это не по душе?
      Каллен, не вставая с кресла, пробурчал:
      – Я же сказал – мне надо поговорить с Роем.
      – Сейчас я отвезу тебя к нему, – пообещал Джек.
      – Почему это она не участвует? Ты же все рассказал ей, и она тебе помогла? – настаивала Люси.
      – Она помогла мне по дружбе, только и всего. Сейчас я отвезу Калли, потом заеду к «Муллену» переодеться. Через пару часов встретимся в гостинице, идет? Машину оставь в подземном гараже на той стороне улицы.
      – Она для тебя все что угодно сделает, да? Джек вгляделся в напряженное, повернутое к нему навстречу лицо и тихо спросил:
      – Что ты хочешь знать, Люси? На что она готова для меня или о чем я готов попросить ее?
 
      Покойник, с утра приведенный Лео в порядок, располагался теперь в недорогом «бейтсвилле» в одной из маленьких комнат для посетителей. Вглядевшись при свете лампы в лицо усопшего, Джек подивился его здоровому румянцу и необычной прическе – редкие седые волосы были зачесаны на лоб а-ля римский сенатор. Джек мог с уверенностью сказать: это работа не Лео.
      Но где же сам Лео? Если он уже уехал, то должен был заступить на дежурство охранник. Джек заглянул в другие комнаты для посетителей. Риджина сказала, что Лео, видимо, ждет еще одного клиента, иначе бы не опоздал к ужину. Однако, кроме того покойничка, в малой гостиной никого не видать. Может быть, Лео сейчас как раз и занимается вторым трупом? Ладно, надо посмотреть, не стоит ли его машина позади дома, а еще проще – подняться наверх и проверить там. Проверить надо в любом случае. Кто-то там есть. Джек был в этом уверен – кто-то должен быть наверху. Только вот непонятно, почему, прожив три года в этом филиале морга, сегодня он все время дергается, его так и тянет глянуть через плечо, не крадется ли кто за спиной.
      Охранник должен был бы сидеть здесь, в холле, или в приемной. Его термос с кофе всегда стоит на столе. Куда же он подевался?
      Джек поднялся по лестнице и уже стоял в дверном проеме, когда послышался какой-то звук – словно кто-то тихо прикрыл дверь, лишь слегка щелкнув замком. Двойные двери в процедурную были закрыты, и двери в помещение, где стояли образцы гробов, – тоже. Джек с тоской вспомнил о той «беретте», которую он отобрал у Криспина Рейна, нашел под сиденьем его автомобиля, а затем о «беретте» полковника. Господи, он же держал эту пушку в руках, а потом положил обратно в ящик, оставив индейца мокнуть под душем и дав себе зарок больше никогда – никогда больше –не входить в чужую комнату. А сейчас он вроде как у себя дома, но ему все мерещится, что ему не следовало бы быть здесь – то ли ему, то ли кому-то другому. Джек включил свет, но и это не помогло.
      Он решил сперва проверить процедурную. Ведь спрятаться в этой чертовой комнате с гробами ничего не стоит. Как он не любил эту комнату, уставленную обтянутыми крепом пустыми ящиками, которые дожидаются каждый своей жертвы!
      Распахнув дверь процедурной, Джек тут же отскочил, резко втянув в себя воздух.
      – О, черт! – только и сумел вымолвить он. Перед ним с деланно удивленным лицом стояла Хелен собственной персоной – в джинсах и свитере, с волосами, сверкающими и переливающимися в свете флюоресцентной лампы. Она сделала шаг вперед, выходя из темноты.
      – Привет, Джек. Что с тобой? – невинно поинтересовалась она.
      – Как ты тут оказалась?
      – Я дежурю до понедельника.
      – Господи, с тобой что-то неладно. Я же вижу.
      – Нет, Джек, к наркотикам я не притрагивалась. Я чиста.
      – Ну и что ты тут делаешь?
      – А что я могу тут делать, тупица? Работаю, что же еще? Будь добр, убери к понедельнику свои манатки. Я переезжаю сюда.
      – Лео нанял тебя?
      – Ему нужен помощник, ты же бросил его. Я привела в порядок того мужика, что лежит внизу, ему понравилось – Лео, конечно, а не покойнику. Он отвез меня домой, я взяла кое-какие вещи, и он спросил, не хочу ли я работать у него. Я сказала: конечно, прямо сейчас и начну.
      – Еще вчера ты боялась даже войти в этот дом.
      – Я преодолела свой страх. А может быть, мне только казалось, будто я боюсь. Стоит привыкнуть, и все. Я видела, как ты подъехал, и подумала: посмотрим, на что еще годится старина Джек. Выпить хочешь? Заходи ко мне в комнату. Выглядит она, конечно, не очень, надо бы привести ее в порядок. И кабинет Лео тоже, а то тут, наверху, черт знает что творится. Лео обещал, через годик мы займемся нижними помещениями, мебель там поменяем. Симпатичный он парень, верно? Веселый такой, живой.
      – Просто супер. Сколько он тебе будет платить?
      – А вот это не твое дело. Вообще-то он спросил меня, сколько мне надо.
      – Лео спросил?
      – Я сказала: подумаю и скажу. Я буду не только их возить, но и прически им делать, и макияж.
      – Хелен, это неподходящее место для такой женщины, как ты.
      – А какая я?
      – А что, если привезут изуродованный труп после аварии? Или придется ехать в морг за утопленником, а он весь раздутый, объеденный рыбами…
      – Джек, ты договоришься до того, что тебя стошнит. Пить будешь или нет?
      – Лучше я приму душ и переоденусь.
      – Надеюсь, тебе это поможет.
      Хелен неотступно следовала за ним по пятам. В спальне она поставила приготовленный для Джека стакан на комод и небрежно прислонилась к стене, любуясь, как он скидывает с себя одежду.
      – У тебя в холодильнике две с половиной бутылки водки, а пива нет.
      – И что теперь делать?
      – Тело у тебя все еще неплохое.
      – Почему «все еще»?
      – Ты не становишься моложе, дружок.
      – Да, кстати я сюда подоспел.
      – После душа – будем друзьями? – протянула она.
      Она дразнила его голосом – хрипловатым, до боли знакомым – и блеском глаз. Она наблюдала за ним. Джек уронил рубашку на кровать, вплотную подошел к ней.
      – Мы и сейчас друзья.
      – Добрые друзья?
      – Более чем.
      – Ты хоть помнишь, как давно мы не занимались любовью?
      – Очень давно.
      – Две тысячи двести пятнадцать дней… Около того.
      – То-то я уже готов.
      Прижимаясь к нему, Хелен подтвердила:
      – Еще как готов, – а потом: – Я тосковала по тебе, Джек. Ох как тосковала.
      Под горячим душем Джек заодно побрился, вымыл голову, поспешно выключил воду и вышел из ванной, не вытерев запотевшее зеркало. У них есть еще час. Обернувшись полотенцем, он приоткрыл дверь в комнату, надеясь увидеть Хелен либо в постели, либо на ней, в соблазнительной позе – как сегодня утром, когда она в обтягивающих трусиках делала зарядку и ее грудь поднималась в такт… В комнате Хелен не было.
      Он принялся вытирать лицо и волосы и через полотенце услышал ее зов:
      – Джек! – и чуть погодя снова: – Джек!
      Опустив полотенце, Джек увидел Хелен, но теперь в ее глазах не было и следа того кокетства, что он видел в них десять минут тому назад. Джек замер.
      – Там, внизу, кто-то есть.
      – Ты уверена?
      – Я слышала, как зазвенело стекло.

23

      По дороге Фрэнклин принял решение: на этот раз он не вляпается, как тогда, в ванной. Не даст себя поймать. Просто войдет и ткнет в того парня пушкой, прежде чем тот успеет сообразить, что произошло.
      Однако у него снова ничего не получилось. Он-то думал, дверь останется открытой, потому что люди придут попрощаться с умершим – во всяком случае, его жена точно к ночи стоскуется по муженьку и явится, чтобы сидеть над ним. Но нет, дверь была заперта. Пришлось разбить рукояткой револьвера большое окно, стекло зазвенело, загремело, наделав слишком много шума. Фрэнклин понял, что ему надо спешить. Надо добраться до того парня, пока тот не очухался и не схватился за пушку.
      Он быстро взбежал вверх по лестнице. На площадке остановился, поднял голову и увидел, что наверху уже горит-переливается люстра и тот парень поджидает его – волосы у него почему-то мокрые, рубашка не застегнута. Фрэнклин наставил на него револьвер. Парень что-то держал в руке перед собой – что-то похожее на короткое металлическое копье, оно подозрительно блестело в свете лампы. Видя, что ему не удастся пустить в ход свое оружие, парень, не дожидаясь команды, опустил его аккуратно на пол и так и остался стоять, свесив руки. Поднять их вверх он вроде и не догадывался.
      – Ты бы завел руки за голову, – посоветовал ему Фрэнклин.
      Парень не послушался. Стоял себе наверху лестницы, распахнув рубашку.
      – Видишь, – сказал он незваному гостю, – я чист. У меня ничего нет. Можешь считать, я твой пленник. Только я не стану поднимать руки или там приседать, договорились? Хочешь, чтобы я снял ботинки? Я сейчас босиком, но если обычаи того требуют, найдем для тебя пару. Заходи, – он преспокойно развернулся спиной и пошел себе. Фрэнклин в три прыжка преодолел лестницу и нагнал его. Парень продолжал идти впереди, приговаривая на ходу:
      – Ты все еще думаешь, что ты на войне? Да нет же, черт возьми. Я тебе все объясню, Фрэнклин, только дай разобраться, откуда ты такой взялся. – Они вместе вошли в комнату, где жил этот парень, – в ту самую, где они впервые беседовали пять дней тому назад. Теперь в комнате был кто-то еще – женщина с рыжими волосами. Вот уж она вытаращилась на них! Черт, это та самая баба, что была с полковником прошлой ночью в гостинице!
      – Хелен, это Фрэнклин, – представил его хозяин. – Кажется, вы уже встречались. Садись, Фрэнклин. Выпьем и все обсудим. – Он уже открыл было холодильник, но тут обернулся, посмотрел на него и словно между прочим сказал: – Только ты сперва убери пушку, Фрэнклин. Идет?
 
      – Это был обед в честь борцов за свободу – так они это называли. В Майами, штат Флорида, в огромной гостинице. Там в зале стояло много столов, и за всеми сидели люди, а я – за самым большим столом, впереди, – начал свой рассказ Фрэнклин. – Сперва мы съели обед, он обошелся в пятьсот долларов на человека. Подавали цыпленка, вполне ничего. Потом слушали речи. Стал выступать один парень, назвал мое имя, сказал, что я индеец, сражающийся за освобождение своего народа. Они все захлопали. Потом стали раздавать большие фигуры орлов людям, которые дали больше всех денег. Кое-кто подходил поговорить со мной. Один был индеец, здешний, американский. Он сказал мне: никому не верь, все это дерьмо. Богатые люди тоже подходили, пожимали мне руку. Они говорили: «Вот это да!» Что – «да»? Я не понял.
      – То самое, что сказал тебе этот индеец, – пояснил Джек. – Они скормили тебе цыпленка по-королевски и кучу дерьма в придачу.
      – Один богатей сказал, он пожертвовал двадцать пять тысяч долларов и сам бы пошел вместе со мной сражаться за свободу, но его жена не пускает, а я сказал: пусть и жена идет с ним, будет работать вместе с моей женой у нас в лагере.
      – Вот это да! – восхитился Джек.
      – Не могу поверить! – подхватила Хелен.
      Фрэнклин покосился на нее, нахмурившись, потом перевел недоуменный взгляд с Хелен, сидевшей в ногах дивана, на Джека, все еще стоявшего возле холодильника.
      – Она хочет сказать: это потрясающе, просто невероятно, – пояснил Джек. – Валяй дальше.
      – Потом другой человек сказал, тут есть беженцы, спасшиеся от коммунистической тирании. Он велел беженцам поднять руки, и снова все хлопали.
      – И кто же это были?
      – Некоторые из тамошних официантов.
      – Они дали тебе медаль?
      – Они дали мне специальную форму, чтобы я надел ее на обед, всю такую пеструю. Они разрешили мне и потом оставить ее у себя. И накормили цыпленком, а денег не взяли. Цыпленком, а потом еще мороженым.
      – Они притащили тебя в Майами из Никарагуа ради этого обеда?
      – Из Гондураса. Меня привез на самолете человек из ЦРУ. Сперва я собирался вернуться, а потом остался. – Фрэнклин уселся поудобнее, вытащил из-за пояса «беретту» и положил ее на диван, между собой и Хелен. – Мешает, так и впивается, когда сижу, – пожаловался он.
      Хелен уставилась на вороненую сталь орудия, то ли загипнотизированная ее блеском, то ли напуганная – Джек не мог понять. Его-то вполне устраивало, что «беретта» лежит на виду. Фрэнклин явно расслабился.
      – Можешь и снять, – предложил он ему.
      – Не, мне и так хорошо.
      – Тебя привез человек из ЦРУ, Уолли Скейлс?
      – Нет, другой. – Фрэнклин удивленно распахнул глаза. – Ты знаешь Уолли?
      – Я знаю Уолли. – Джек заговорщически подмигнул Фрэнклину – пусть поломает себе голову – и отлучился в спальню. Принес себе оттуда пластиковый стул, купленный три года тому назад за 9. 95, подлил Фрэнклину водки и уселся, бросив быстрый взгляд в сторону Хелен, он чувствовал, что она наблюдает за ним. Хелен-то знала его как облупленного. Джек скрестил ноги и пошевелил голыми пальцами. Можно пари держать: если он еще разок глянет в сторону Хелен, она в ответ закатит глаза под потолок.
      – Значит, ты остался и начал работать на Криспина?
      – Он сказал мне, чтобы я не уезжал, что борцы за свободу нужны и тут, в Майами полно сандинистов.
      – Я слыхал, ты подстрелил троих. То ли сам, то ли участвовал в деле.
      – Откуда ты узнал?
      – Но ведь Уолли знал об этом, верно? – Джек следил, как меняется лицо Фрэнклина, как он туго соображает.
      – Может, и знал. Только ты, похоже, знаешь куда больше него.
      Джек отпил глоточек и промолчал. Пусть думает что хочет.
      – Криспин сказал, эти люди – сандинисты. Сказал, либо мы укокошим их, либо они – нас. Но в полиции мне сказали, эти парни были из Колумбии, они торговали наркотиками, давно уже вели дела с Криспином. Они сказали, Криспин – преступник.
      – Об этом я тоже слыхал, – протянул Джек. – Но в тюрьме ты не сидел.
      – Нет, никогда.
      – Ты убиваешь людей. На войне это нормально. Ты ведь солдат, да?
      – Ну да, конечно. Я тебе уже говорил. Я приехал сюда, чтобы понять, почему ты не убил меня в тот раз. Теперь я знаю.
      – Я не воюю.
      – Да, как и Уолли. Он тоже ни в кого не стреляет.
      – Для грязной работы у них есть ты. Они скармливают тебе всякое дерьмо и умывают руки. А почему ты не выдал меня в тот раз, когда застал меня в комнате полковника?
      Фрэнклин даже опешил.
      – Но ты же не убил меня. Вот я и понял – ты не сандинист. А раз ты не сандинист, остальное меня не касается.
      – А Уолли? Ему ты рассказал?
      – Если это его дело, он и так должен знать. А если не его, с какой стати рассказывать? Я с тобой знаком даже лучше, чем с ним.
      – И что ты про меня думаешь?
      – Я не знаю, работаешь ли ты похоронщиком, или в полиции, или еще где, мне все равно. Ты не работаешь с Уолли, но… В общем, я ничего не имею против тебя. Я понимаю. – Фрэнклин посмотрел на Хелен и добавил: – Когда я увидел ее в гостинице с полковником Годоем, я думал, это его женщина. Теперь я вижу, она работает на тебя. Ладно, можешь ничего не объяснять. – Фрэнклин оттолкнулся руками от дивана и встал. – Можно, я схожу в туалет?
      – Вон туда.
      Фрэнклин направился в ванную. «Беретта» так и осталась лежать на диване.
      – Джек! – окликнула его Хелен. – Джек, это просто потрясно. Тебе бы актером работать.
      – Конечно-конечно.
      – Он доверился тебе.
      – Я сбил его с толку. Он не понимает, откуда я все про него знаю. Он думает, я правительственный агент.
      – Он к тебе проникся доверием.
      – Что, правда?
      – Джек, эти сволочи заносчивые так подло поступают с ним! Ты единственный, кто нормально с ним поговорил.
      – Ты так думаешь?
      – Они плохо с ним обращаются, свысока.
      – А он вообще-то ничего парень.
      – Даже милый.
      – Погоди, ты еще познакомишься с ним поближе.
      – Они все такие коротышки, верно?
      – Зато он крепыш.
      – Только костюм ему великоват.
      – С чужого плеча. Поносили и отдали ему.
      – Бедняга!
      – И с ним так же: используют и выбросят.
      – Но ведь ты не поступишь с ним так?
      – Я хочу ему помочь.
      – Джек…
      – Да?
      – Он слил воду.
      – Хорошо, что он это умеет.
      – Да, ты прирожденный актер.
      – Неужто?
      – И подумать только, все эти годы ты только даром терял время!
      – Ничего, наверстаю.
      Фрэнклин вернулся и первым делом посмотрел на пистолет, так и лежавший на диване, потом посмотрел на Джека, оттаял, заулыбался. Джек снова подлил ему водки.
      – Как настроение, Фрэнклин?
      – Все хорошо.
      – Завтра поедешь домой?
      Фрэнклин улыбнулся еще шире. Водка начинала действовать. Усаживаясь поудобнее, Джек спросил:
      – Скажи-ка, Фрэнклин, ты сам-то понимаешь, за что ты воюешь там, в Никарагуа?
      – Конечно: мы сражаемся с сандинистами.
      – Да, но почему?
      – Потому что они – плохие, – пояснил Фрэнклин. – Сжигают наши дома, отбирают землю, убивают наших людей, гонят нас жить в другое место, куда мы не хотим.
      – А! – сказал Джек.
      Воцарилось молчание. Фрэнклин смотрел на него.
      – Я хочу спросить еще кое-что, – заговорил Джек. – Как по-твоему, полковник завтра поплывет в Никарагуа? Со всеми этими мешками, полными денег?
      Фрэнклин замер, не донеся стакан до рта.
      – И с этим новеньким «мерседесом» кремового цвета? По-твоему, так это и будет?
      Фрэнклин все так же пристально смотрел на него, ничего не отвечая.
      – «Мерседес» не влезет в лодку, верно? Что же ты думаешь, он поедет на нем, будет гнать на нем до Никарагуа? Машина стоила шестьдесят тысяч. Он ее тут не бросит. Он же ее только вчера купил.
      – Я думал, машина Криспина, – пробурчал Фрэнклин.
      – Правда? А почему же она зарегистрирована на имя полковника, а? Нет, Фрэнклин, это он ее купил, машина его. Что говорит Уолли по этому поводу?
      – Уолли сказал только, чтобы я сразу звонил ему, если они бросят меня здесь.
      Эти слова заставили Джека призадуматься.
      – Ты пей, – напомнил он Фрэнклину. – Выпей, и я скажу тебе еще кое-что.
      Фрэнклин одним махом проглотил полстакана водки, скорчил гримасу, утерся рукавом, на миг прикрыл глаза и тут же снова их открыл.
      – Уолли заботится о тебе, он молодец, – похвалил Джек. – Ты славный парень, Фрэнклин. Нельзя допустить, чтобы ты попал в беду. Лучше бы тебе не задерживаться здесь.
      Фрэнклин откашлялся.
      – Мне надо уехать? – спросил он. Джек задумчиво пожевал нижнюю губу.
      – Черт, если бы я мог рассказать тебе, как мы работаем… Конечно, мы тебя уже совсем сбили с толку, игра-то идет довольно сложная, я и сам порой в ней запутываюсь. – Он бросил быстрый взгляд на публику, на Хелен, убедился, что она слушает его, открыв рот. Снова пожевал губу. – Фрэнклин, я мог бы рассказать тебе кое-что совершенно секретное, только ты обещай, что никому не передашь – никому, даже Уолли. Клянешься честью?
      Фрэнклин молча кивнул.
      – Нет, ты скажи.
      – Ну да, обещаю.
      – Клянешься честью?
      – Да, клянусь честью.
      – Хорошо. Ты знаешь, где деньги?
      – Наверное, там, в гостинице.
      – Ты уверен?
      – Я так думаю.
      – Собственно, где же еще? Я прикидывал – может, в машине, но ведь безопаснее держать деньги при себе, в номере, верно?
      Фрэнклин не ответил, лишь слегка пожал плечами. Джек начинал нервничать. Что-то парень чересчур пристально следит за ним.
      – Ладно, не важно. Условимся так, Фрэнклин. Похоже, полковник с приятелями собирается свалить в Майами и увезти весь капитал. Мы думаем, это произойдет завтра. – Джек снова изобразил заговорщическое подмигивание. – Ты ведь подозревал что-то в этом роде, да? Вы обсуждали это с Уолли? Говорили, что такое может случиться, верно? Только бьюсь об заклад, он не предупредил тебя о том, что будет потом с этими засранцами. Не стану посвящать тебя в детали, Фрэнклин, это военная тайна. Довольно с тебя и этого. И если не хочешь провести остаток жизни в тюрьме – а тебя будут судить за очень серьезное преступление, – то пообещай мне еще кое-что. Пообещай, это для твоего же блага.
      Фрэнклин вроде бы уже собирался кивнуть, но остановился, выжидая.
      – Я как-то раз побывал в местной тюрьме. Удовольствие ниже среднего, уверяю тебя, – сообщил ему Джек. – Я прошу об одном: обещай мне, что завтра ты сядешь в эту чертову лодку и отправишься домой.
      Индеец с готовностью закивал.
      – Ведь ты сам этого хочешь, правда? Выпутаться из этой истории, вернуться к своим. По-моему, лучшего и пожелать нельзя. Счастливого пути, Фрэнклин…
      Индеец кивал не переставая.
      – Счастливого пути, и благослови тебя Бог! Джек смотрел Фрэнклину прямо в глаза. Он боялся отвести от него взгляд и ненароком встретиться глазами с Хелен.

24

      Голый по пояс, Рой распахнул дверь. Люси имела возможность полюбоваться густой черной растительностью у него на груди. Рой ласково погладил себя по черной волосне и сказал:
      – Значит, все всерьез? – Взгляд его скользнул мимо гостьи в сторону занимаемого никарагуанцем «люкса». – Не слышала никакого шума, когда выходила из лифта? Женщины не звали на помощь?
      – Музыка играет, – ответила Люси. – Больше ничего не слышно.
      – У них там пирушка идет вовсю. К ним еще пара девочек-на-вечерок присоединилась.
      Люси проследовала за Роем в номер 509.
      – Я думала, ты оставишь дверь приоткрытой, чтобы наблюдать за ними, – сказала она.
      – А чего наблюдать-то? Они никуда не собираются. Умереть можно – двое таких придурков сидят на двух с лишним миллионах долларов. Но вообще-то, знаешь, это типично: кто грабит банки, не может заполнить обычную банковскую квитанцию.
      Даже те, кто с виду поумнее, от такой жизни тупеют. Вот эти двое – не удивлюсь, если они расскажут шлюхам все про свои дела, лишь бы покрасоваться. Говорю тебе, это запросто. Небось и деньги им покажут. Я лично думаю, деньги у них в номере. Будь я уверен на все сто, мы бы с тобой могли вломиться к ним прямо сейчас и покончить с этим.
      Рой удалился в ванную. Люси посмотрела на широкую кровать: постель была неразобрана, но смята, подушки вывалились, на покрывале валялись скомканные газеты и черная трикотажная рубашка. Люси остро ощущала, что осталась с Роем наедине, она как бы видела себя со стороны его глазами: сандалии, лосины, льняной пиджачок, соломенная сумка свисает с плеча.
      Рой не закрыл за собой дверь в ванную. Люси видела, как он открывает баночку пудры, высыпает пудру на ладонь, подносит руки к лицу, массирует челюсть и шею, внимательно рассматривает свое отражение в зеркале.
      – Я думала, Каллен здесь.
      – Пошел поразвлечься.
      – Могу я спросить, куда он пошел?
      – Спросить-то ты можешь, – откликнулся Рой, – но ответ тебе не понравится, а я не собираюсь ябедничать на Калли. Доносчики, конечно, необходимы, но лично я их ненавижу.
      – Ты нашел ему женщину?
      – О, да ты в курсе всего. – Рой выглянул из ванной. – А почему Джек не пришел вместе с тобой?
      – Скоро придет. Пошел домой переодеться.
      – Каждый готовится к делу по-своему, – отметил Рой, втирая пудру в свой торс, обильно натирая ею подмышки. Наконец он вышел из ванной и спросил: – Ты не забыла прихватить свою пушку?
      Он надвигался на Люси, волосы на его посыпанной пудрой груди казались уже не черными, а серыми.
      – У меня в сумке, – поспешно сказала Люси.
      – Ну-ка, покажи.
      Она вытащила револьвер 38-го калибра, аккуратно упакованный в кожаную кобуру. Ремешки кобуры были дважды обмотаны вокруг нее и крепко завязаны.
      – Осторожно, он заряжен.
      – В смысле – он не только для красоты? – уточнил Рой, принимая из ее рук кобуру. – Господи, да это же наплечная кобура, прямо как у копов, которых по телику показывают. Где ты это раздобыла?
      – Папин, – пояснила Люси. – Я же должна иметь при себе револьвер, верно? – И она снова ощутила неловкость, когда Рой, ухмыляясь, принялся разматывать ремешки кобуры.
      – Точно, с такой кобурой ходят копы в кино, чтобы их сразу можно было отличить от страховых агентов. Ты надеть-то ее пыталась? Ты просто не представляешь себе, какая это неудобная штука, особенно в жаркий день. – Рой вытащил никелированный «смит-вессон» из кобуры, вынул барабан и задвинул его на место. – Стреляла из него?
      – Я знаю, как это делается.
      – Я не о том спрашиваю.
      – Папа учил меня стрелять.
      – Когда это было? До того, как ты стала монахиней?
      – В старших классах.
      – Стреляла, когда была совсем девочкой, а с тех пор его в руки не брала? – уточнил Рой. – Да уж, связался я с вами. Вот бы еще поглядеть, что Джек на себя напялит. Одна является на дело в новом весеннем наряде и с наплечной кобурой в сумке, другой – черт его знает, не угадаешь, что он выдумает. Может, наденет армейские ботинки и бронежилет, а лицо раскрасит черной краской? Фильмов вы все насмотрелись, вот в чем беда. А Калли отправился разогревать в себе угасшее пламя, ему и вовсе наплевать, удастся нам обтяпать это дельце или нет. – Рой бросил револьвер вместе с кобурой на кровать, схватил свою черную рубашку, натянул ее через голову, расправил на талии и принялся играть «молнией» своих брюк, то почти расстегивая ее, то подтягивая вновь и при этом до отказа выпячивая грудь. Перехватив взгляд Люси, он посоветовал:
      – А ты не смотри на меня, и ничего не увидишь.
      – Право, Рой, иногда ты переигрываешь, – посетовала она.
      – Я смотрю, и двух дней хватило, чтобы я довел тебя до ручки, – заметил Рой. – Только вот заменить меня некем, сама знаешь. Даже не знаю, как вам удалось меня уговорить – не иначе как воспользовались моей минутной слабостью.