Стабильность значения

Лебедев М В
Стабильность значения

      М. В. Лебедев
      СТАБИЛЬНОСТЬ ЗНАЧЕНИЯ
      СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ ГЛАВА 1. ЯЗЫКОВОЙ ЗНАК КАК ОБЪЕКТ ТЕОРИИ 1.1. Развитие методологии теорий языка 1.1.1 Основания выделения языка в объект теоретического исследования 1.1.2 Смена доминирующих направлений в лингвистике a) Логическое направление b) Сравнительно-историческое направление c) Структурное направление d) Конструктивное направление 1.2 Основные черты специальной (лингвистической) абстракции языка 1.2.1 Двойственность природы языка 1.2.2 Системность языка 1.2.3 Статическое и динамическое представление языка 1.3 Языковой знак в различных видах теорий 1.3.1 Наиболее общие характеристики знака 1.3.2 Структура знака при рассмотрении языка как статической знаковой системы 1.3.3 Структура знака при рассмотрении языка как динамической знаковой системы 1.3.4 Знак в естественных и формальных языках 1.4 Постановка проблемы непроизвольности знака как проблемы
      соотношения его стабилизаторов 1.4.1 Непроизвольность языкового знака как стабильность его употребления 1.4.2 Факторы стабильности значения ГЛАВА 2. ЯЗЫКОВАЯ КОНВЕНЦИЯ 2.1 Общая характеристика конвенции 2.1.1 Моделирование конвенции 2.1.2 Конвенциональность в условие-истинностных концепциях значения 2.2 Аналитико-синтетическая дистинкция 2.2.1 Конвенциональность как аналитическая истинность 2.2.2 Идентификация в референциально непрозрачных контекстах 2.3 Дистинкция "содержание мира vs. концептуальная схема" 2.3.1 Эпистемологические основания концепции лингвистической
      относительности Сепира - Уорфа 2.3.2 Конвенциональность грамматики 2.3.3 Конвенциональность лексики 2.4 Конвенциональность значения как относительность истинности 2.4.1 Согласование концептуальных схем 2.4.2 Онтологический статус концептуальных схем ГЛАВА 3. УСТАНОВЛЕНИЕ СВЯЗИ МЕЖДУ ЗНАКОМ И ЕГО РЕФЕРЕНТОМ 3.1 Концептуальные средства расширенных теорий референции
      как динамические категории 3.1.1 Идентифицирующие дескрипции 3.1.2 Жесткие десигнаторы 3.1.3 Индексикалы 3.2 Методологии анализа обстоятельств употребления знака 3.2.1 Внутренняя реконструкция и внешнее сравнение языковых явлений 3.2.2 Правильность интерпретации и критерии адекватности 3.2.3 Стабилизаторы значения в конструктивных моделях языка Заключение
      ВВЕДЕНИЕ
      Проблема, философскому анализу которой посвящено настоящее исследование, была сформулирована, например, Ю. С. Степановым в связи с обсуждением "фактически действующих в современной лингвистике постулатов". Под последними автор понимал регулятивы, устанавливаемые при анализе современных исследовательских программ в лингвистике и опирающиеся на конкретный лингвистический материал. Описываемые специальными лингвистическими теориями (лингвистической географией и сравнительно-историческим языкознанием) языковые факты позволили Ю. С. Степанову сделать вывод о непроизвольности природы языкового знака:
      То, что связь между означающим и означаемым как двумя сторонами знака не является произвольной, было хорошо показано ... и в настоящее время не вызывает ни у кого сомнений. Более существенно показать, что языковой знак не произволен и в другом отношении - как целое (состоящее из означающего и означаемого) в его отношении к объективному миру.1
      Это означает для нас следующее:
      i) языковой знак имеет внутреннюю структуру (состоит из означающего и означаемого), элементы которой находятся в некотором отношении друг к другу;
      ii) произвольность этого отношения ограничена;
      iii) языковой знак состоит в некотором отношении к предмету внешнего языку мира;
      iv) произвольность этого отношения также ограничена.
      Первоначально вопрос, на который указал Ю. С. Степанов, может быть поставлен так:
      Какие факторы могут ограничивать произвольность (iv)?
      На первый взгляд, попытка ответа на этот вопрос сводится к традиционному спору между "натуралистами" и "конвенционалистами", восходящему еще к диалогу Платона "Кратил".
      Натуралист Кратил утверждает, что в словах отражается "естественное сходство" между формой слова и изображаемой им вещью; возражающий ему конвенционалист Гермоген, напротив, говорит, что "какое имя кто чему-либо установил, такое и будет правильным"2. Аргументация Сократа в пользу натуралистов интересна, в частности, тем, что отправляется от тезиса об "инструментальности" языка: "имя есть некое орудие... распределения сущностей, как, скажем, челнок - орудие распределения нити"3. Поскольку язык является инструментом, а имена служат для различения вещей, которые они обозначают, то они не могут не отражать природу самих вещей.
      Отыскав для каждого дела орудие, назначенное ему от природы, человек должен и тому, из чего он создает изделие, придать не какой угодно [образ], но такой, какой назначен природой4.
      Из положений о том, что язык является инструментом, и о том, что любой инструмент должен отражать природу материала, с которым он работает (как челнок должен быть челноком, а не чем-то иным, чтобы разделять нити пряжи), следует, что знаки языка отражают природу обозначаемых ими предметов, и, таким образом, произвольность обозначения ограничивается самой природой обозначаемых вещей.
      Наименование вещей должно производиться законодателем-номотетом, который "должен уметь воплощать в звуках и словах имя, причем то самое, какое в каждом случае назначено от природы"5: так же, как вещь отражает свою идею, имя вещи отражает ее идеальное название. Аргументация Сократа обнаруживает свою слабость там, где требуется пойти дальше и установить критерии правильности действий законодателя: критерии "естественности" имен. Основания, полагаемые Сократом для определения естественности (природной детерминированности) имен, носят сенсорный характер: одни имена воспроизводят предмет по звуку, издаваемому им в реальной жизни, другие - по его визуальной стороне и т.д. В ответ на резонное возражение оппонентов о том, что множество имен совершенно не напоминают (т.е. никак не воспроизводят на сенсорном уровне) обозначаемые ими предметы, Сократ ссылается на особенности употребления: иностранное происхождение имен либо на их изменение в процессе употребления, что затрудняет выяснение связи между ними и обозначаемыми предметами. Но без анализа природы значения - и, далее, без рассмотрения степени обусловленности этой природы - не обойтись:
      Ты ведь не хочешь, чтобы ... мы ... отделались от нашего предмета, сказав, что первые имена установили боги и потому они правильны... Ведь все это было бы лазейкой...6
      "Естественность" имен предстает результатом огромных усилий лучших умов, направленных на поиски соответствий между лингвистическим инструментарием и обозначаемыми объектами и их идеальными формами. Отягощенный материальным образом знак оказывается не тем же самым, что замещаемая вещь; на первый план выступает тогда связь между ними. Поэтому вопрос, вероятно, может быть поставлен и так:
      Каким образом связаны между собой (не)произвольности (ii) и (iv)?
      или:
      Каковы связи между ограничивающими их факторами?
      Отношение (iii) - т.е. собственно отношение обозначения - широко описано в философской литературе с помощью теорий референции7. Источником значения в таких теориях традиционно признается конвенция, фактически действующая между членами языкового сообщества. Попытки связать понятие конвенции с конкретным языковым материалом делались при обсуждении гипотезы Сепира - Уорфа. Вместе с тем такие каузальные теории референции, как подход Крипке - Патнэма, существенно расширяют пределы конвенции, моделируя событие ее заключения ("церемония первого крещения", "предъявление образца"). Конструктивные модели языка идут еще дальше, помещая в центр своего внимания даже не факт, а процесс установления связи между знаком и его референтом и полагая этот процесс интендированием, или конституированием. В этом смысле Н. Гудмен говорит, например, что мы "делаем" звезды, используя язык со словом "звезда" и таким образом "делая" звезды релевантными для нашей языковой системы единицами8. Н. Хомским была предпринята попытка реализовать в специальной лингвистической теории конструктивные методологические принципы, почерпнутые у Куайна и Гудмена. В свою очередь, трансформационная грамматика Хомского породила целое конструктивное направление в лингвистике; еще более, вероятно, последовательно эта методология реализуется в процессуальной семантике, возникающей на стыке лингвистики и когнитивной науки.
      Таким образом, соотнесение детерминант (ii) и (iv) прослеживается в современных исследованиях языка. Тем более важным представляется прояснение характера таких соотношений, построение типологии таких детерминант. В самом деле, между детерминантами (ii) и (iv) существует некая общность уже хотя бы в силу того, что к ним может быть поставлен сущностный общий вопрос например, такой:
      какие факторы обеспечивают неизменность употребления языковых знаков в одном и том же значении?
      Действительно, откуда я могу знать, что в следующий раз, когда я произнесу слово "снег", мой собеседник будет знать, что я имею в виду мелкие кристаллы H2O? Что обеспечивает мою уверенность (belief) в этом? В силу чего у нас есть основания полагать, что в следующий раз, когда мы произнесем то или иное слово, оно будет обозначать свой предмет тем же способом, что и в прошлый раз?
      Возможны минимум два общих ответа:
      1. Так говорят все. И я, и другие люди много раз употребляли слово "снег" для обозначения мелких кристаллов H2O, и отсюда я делаю вывод, что так будет и дальше.
      2. Слово "снег" означает в русском языке мелкие кристаллы H2O.
      Оба ответа адекватны, но используют разные представления о том, что такое язык.
      Ответ (1) использует представления об употреблении языковых выражений, свойственные обыденному мышлению. Можно сказать, в первом приближении, что "логический анализ" подобным образом представляемой абстракции "обыденного языка" и является методологической предпосылкой аналитических теорий значения.
      Ответ (2) использует представления о значении языковых выражений, апеллирующие к некоторым специальным знаниям о языке как об особом роде систем и о русском языке, в частности, как об одном из видов таких систем. Подобная абстракция языка характерна для специальных теорий языка, развиваемых в последние два столетия в рамках самостоятельной науки лингвистики.
      В то же время эти два подхода даже на уровне абстракций трудно рассматривать как изолированные. В том или ином объеме лингвистические знания входят в любое школьное образование, и в этом качестве не могут не фиксироваться в обыденном сознании. С другой стороны, от Платона до Гумбольдта теории языка не разделялись на философию языка и лингвистику. С классической древности до конца XVIII в. лингвистика не была отделена от логики и ее предметом (как части тогдашней логики и философии) считались единые общечеловеческие способы выражения мысли. Обособление лингвистики произошло в XIX в. и связано с выработкой эволюционного взгляда на язык, позволившего идентифицировать предмет лингвистики - различные языки в их истории - как самостоятельный предмет, отличный от предмета любой другой науки.
      Поэтому для ответа на интересующий нас вопрос - каким образом мы можем уверенно употреблять языковые знаки в одном и том же присущем им значении может быть целесообразно исходить из таких представлений о языке, которые учитывали бы данные специальных языковедческих дисциплин. Нельзя сказать, что такой подход чужд современной аналитической философии языка; тем не менее связи между лингвистикой и аналитикой выявлены еще далеко не в полном объеме. Сделать шаг в этом направлении - вторая, неотделимая от первой, задача настоящего исследования.
      1. ЯЗЫКОВОЙ ЗНАК КАК ОБЪЕКТ ТЕОРИИ
      1.1 РАЗВИТИЕ МЕТОДОЛОГИИ ТЕОРИЙ ЯЗЫКА
      1.1.1 ОСНОВАНИЯ ВЫДЕЛЕНИЯ ЯЗЫКА В ОБЪЕКТ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
      Для уяснения специфики знака естественного языка как объекта теоретического исследования необходимо уточнить особенности представлений о развертывании знаков в речи, обусловливающие методику получения единиц анализа, т.е. процедуру выделения предмета и объекта исследования в теориях языка.
      Каждая наука имеет свою область исследования - тот или иной фрагмент или аспект реального (внешнего по отношению к его описанию) мира, который избирается в качестве объекта данной науки. Однако отдельные науки и их отдельные подразделения разграничиваются не только по объекту, но и по тому, с какой точки зрения, в каком аспекте и с какой целью они его рассматривают и изучают. Объектом лингвистики является речевая деятельность человека, или язык в самом широком смысле этого слова. Но тот же объект интересует физиологию, психологию, социологию, поэтику и т.д. Предмет исследования в этих случаях будет модифицироваться, хотя объект фактически останется прежним. Вопрос о том, в чем же состоит предмет лингвистики, сложен, как и сам объект изучения и исторически складывающееся понимание термина "язык" (исследователи насчитывают, например, 27 смысловых вариантов этого термина1).
      Во всех науках исследователь оперирует миром своих объектов и миром понятий и категорий, которыми он пользуется для того, чтобы организовать собственную теорию. В специальных теориях языка имеется еще один аспект элемент индивидуального и коллективного сознания как часть объекта, впоследствии и часть предмета науки. Внутри лингвистики также имеются разные разделы и возможны различные подходы; существуют автономные и гибридные дисциплины, как психолингвистика и социолингвистика (чей статус не всегда достаточно отчетлив, поскольку их цели, теоретический аппарат и методы ясно не очерчены). Поэтому лингвистика в собственном смысле ("теоретическая" лингвистика) отличается от других подходов к языку скорее не своим научным статусом, а своими целями. Цели этой лингвистики - описать структуру высказываний и таким образом создать теорию лингвистической структурной грамматики. Она абстрагируется от различий между говорящим и слушающим, от тех фактов, что никакие два говорящих не идентичны в своем вербальном поведении, что сообщество, из практики которого взяты языковые данные, не может рассматриваться на каком-то основании как гомогенное, или что люди при говорении делают ошибки и оговорки, могут терять единую нить рассуждения и т. п.
      Данные, ограниченные таким способом, будут двоякого рода:
      а) последовательность звуков, или, более корректно - акустическая, звуковая форма;
      б) некоторый вид суждений относительно этих секвенций, т.е. их приемлемость, их сходство и различие2.
      Предмет лингвистики как специальной теории языка зависит от понимания языка как объекта лингвистики. Если, например, объявить язык исключительно системой знаков, то лингвистика будет только частью семиотики. Но если допустить, что язык - это еще и форма сознания, некая действительная реальность мысли, то и лингвистика выходит за рамки этого ограничения. Поэтому выделение предмета в теориях языка оказывается в значительной степени методологически зависимым. Хотя язык и остается прямым, главным и единственным объектом лингвистики конструктивной, функциональной, генетической и т. п., положение меняется, когда мы переходим к таким теориям языка, которые имеют дело с целенаправленным изучением внешних связей языка - прежде всего с обществом и c индивидуальным сознанием. Например, разделение и противопоставление языка как предмета лингвистики и речи как предмета психологии, исторически оправданные, со временем стали считаться тормозом на пути комплексного исследования речевой деятельности3.
      Такое положение дел свидетельствует о проявлении общей для развития науки тенденции к постоянному пересмотру комплекса исходных понятий, происходящему не только с целью уточнения основных предпосылок, но и для того, чтобы определить их место в новой парадигме знания. И хотя тезис о теоретической зависимости фактуального базиса науки (во всяком случае, в его крайних вариантах) до известной степени обнаруживает свою ограниченность как общий методологический принцип, он по-особому значим для теорий языка: формообразующая роль концептуального аппарата таких теорий по отношению к объектной информации особенно очевидна из-за специфики, "фактуры" материала.
      Итак, в теориях языка решающую роль играет соответствующая объекту методология, на формах и особенностях которой следует остановиться подробней.
      Применительно к лингвистике примером общеметодологических положений могут быть, например, следующие:
      * язык - исторически развивающееся явление;
      * язык - явление общественное;
      * язык имеет собственные внутренние законы, хотя и тесно связан с обществом;
      * различные стороны языка развиваются неравномерно;
      * язык - это своеобразная система систем;
      * система языка не может быть абсолютно выдержанной и абсолютно непротиворечивой и правильной системой;
      * тенденция развития в языке противостоит тенденции к сохранению существующего;
      * язык в известной мере зависит от физиологических особенностей человеческого организма, и т. п.4
      Использование общей методологии в частной науке, в данном случае в лингвистике, конституирует собственную методологию этой науки с комплексом своих методов, характерных именно для данной дисциплины. Исследователи, полагающие, что языкознание фактически возникло вместе с появлением самого термина "лингвистика", подчеркивают, что до XIX в. языкознание не было автономной, независимой наукой, а было лишь частью других наук (например, логики или философии) и не располагало своей методологией исследований. Тем не менее в определенном отношении генетическая корреляция методологий явствует уже из логики смены направлений в ходе развития специальных теорий языка.
      В пределах действующей методологии лингвистика использует довольно обширный запас методов. Историки языкознания на каждом этапе развития науки о языке выделяют, как правило, один господствующий метод, типичный для данного периода. Доминирующий метод фактически равнозначен направлению в науке: например, таковыми были в прошлом веке сравнительно-исторический метод или младограмматический метод.
      В ходе развития лингвистических учений можно выделить следующие главные направления, последовательно сменявшие друг друга в качестве доминирующих: логическое, сравнительно-историческое, структурное и конструктивное.
      1.1.2 СМЕНА ДОМИНИРУЮЩИХ НАПРАВЛЕНИЙ В ЛИНГВИСТИКЕ
      1.1.2.1 ЛОГИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
      Анализ языка выступает на этом этапе одним из средств логики; язык рассматривается как средство формирования и выражения мысли. Диалог Платона "Кратил" стал первым в европейской науке специальным сочинением по лингвистике, содержащим некоторую систему представлений о преобразовании идеи в текст. В нем впервые употребляется термин ????? ??????????, охватывающий основные разделы современной лингвистики. Согласно Платону, сущности вещей ("идеи") отражаются в индивидуальном человеческом сознании различными сторонами и соответственно обозначаются различными именами. В высказывании каждое имя,будучи окруженным другими именами и сопоставленным с ними, еще более уточняется и становится доступно сообщению другому человеку.
      Аристотель оформил представление об исследованиях языка как о вспомогательной части логики ("речь представляет наши мысли, а письмо представляет речь"), однако эта часть признавалась им весьма важной и фактически служила отправной точкой многих важнейших построений. В работах "Категории", "Об истолковании", "Топика" изложена целостная логико-языковая концепция, основанная на системе понятий-слов, "логосов", разбитых на категории и ведущая к анализу различных типов высказываний-суждений и их связей. Основным типом суждения Аристотель считал высказывание "существительное-субъект - существительное-предикат" (напр., "Лошадь животное"); другие типы суждений-высказываний он рассматривал как трансформации основного типа. Предикация же отражает формы бытийствования: категории Аристотеля (сущность, количество, качество, отношение и др.) представляют собой не что иное, как иерархически выстроенный список всех форм сказуемого (от именных форм к глагольным и от более независимых к более зависимым), которые могут встретиться в простом предложении древнегреческого языка.
      В вопросе о природе значения Аристотель твердо отстаивает точку зрения конвенционалистов: язык - результат соглашения, так как имена не возникают из природы вещей. Ономатопея, по мнению Аристотеля, не опровергает этого утверждения, так как ономатопеи в различных языках звучат по-разному, выступая пленниками соответствующих данному языку фонетических особенностей.
      Стоики (начиная с Древней Стои III - II вв. до н. э. - Зенон, Клеанф, Хрисипп и др.) впервые открыли, что у высказывания два предмета - во-первых, вещь, объект реального мира ("тело"; в терминологии логики и лингвистики XX в. - "предмет обозначения", "денотат", "экстенсионал"); во-вторых, некая специфическая мыслительная сущность ("высказываемое", ?????? в терминологии логики и лингвистики XX в. - "смысл", "сигнификат", "интенсионал"). В отличие от Платона и Аристотеля, стоики начали последовательно рассматривать содержание высказывания не как сочетание абстрактных понятий, родовых и видовых сущностей, а как нечто единое, как слияние понятий, чувственных представлений и эмоций человека. ?????? - особым образом организованная мысль, такая мысль, которая находит выражение в речи. "Разумные представления" могут быть только у разумных существ; "высказываемое" находится в соответствии с "разумными представлениями"; разумным же является такое представление, которое может быть выражено в речи. Но, находясь в соответствии с "разумным представлением", "высказываемое" не совпадает с ним, а составляет особую сущность. "Высказываемое" есть то содержание, которое непосредственно заключено в речи, выражается ею, но оно отлично от того представления, которое вещь создает в нашем сознании. "Высказываемое" отвлеченное содержание речи в его неразрывном единстве с звуковой формой лежит между мыслью и звуком ; при этом "обозначаемые" не должны быть отождествляемы с понятиями.
      Стоики, таким образом, являются основоположниками учения о семантическом синтаксисе. Они завершили начатую Аристотелем классификацию частей речи и заложили основы интерпретации языкового знака как неразложимого единства означающего и означаемого, получившей затем дальнейшее развитие у Августина, Ф. де Соссюра, Ч. У. Морриса, Р. Якобсона и многих других.
      Придерживаясь теории о "природной" связи между вещью и ее названием, стоики предстают в этом отношении прямыми антиподами Аристотеля. Если же между словом и обозначаемым им предметом существует внутренняя, органическая, "природная" связь, то это значит, что анализ слова должен привести к постижению сущности соответствующего предмета. Как и Платон в "Кратиле", стоики проводили различие между "первыми словами" (и словами позднейшими, возникшими из первых в результате изменений значения, изменений звуковой формы, а также в результате словосложения. Подлинная, ничем не искаженная связь между звучанием и значением характерна только для "первых слов", созданных древнейшими людьми. Выявить связь между звучанием и значением у позднейших слов можно лишь в результате этимологического анализа: самый термин "этимология" был введен в научный обиход Хрисиппом.
      По сравнению с этимологизированием, представленным в "Кратиле", стоики идут дальше в том отношении, что пытаются внести определенную систему в область изменения значений слова, выявить правила, в соответствии с которыми происходит перенос названия с одного предмета на другой. Для этого они разработали описанное выше учение о взаимоотношении различных аспектов языка между собой и с внеязыковыми явлениями.
      Грамматическое учение стоиков было отчасти продолжено в александрийской школе III - II вв. до н.э., где лингвистика впервые оформилась в самостоятельную дисциплину и окончательно закрепились те грамматические термины, которыми мы пользуемся до сих пор.
      Логическое направление в лингвистике поддерживалось до конца XVII - 1-й пол. XVIII вв. Одно из несомненно ключевых его разрешений - так называемая общая (рациональная) грамматика Пор-Рояля во Франции (1660), появление которой было обусловлено развитием логических идей того времени5. В отличие от ученых древности, исходивших из форм родного языка, грамматисты Пор-Рояля стали считать логические формы языка, установленные еще на греко-латинском материале, - понятие, суждение и 9 частей речи - универсальными формами всех языков.
      Привлечение логических категорий для интерпретации материала естественных языков не исчезло из лингвистики полностью и после того, как логическое направление перестало быть в ней господствующим. Так, младограмматик Г. Пауль ввел в научный обиход такие понятия, как "сужение значения лексической единицы", "генерализация значения" и пр. Его классификация лексических изменений была основана исключительно на логических соотношениях между прежним значением и появившимся новым6. Он утверждал, что других изменений лексики и быть не может, так как только такие изменения значений соответствуют логике нашего мышления. Отсюда же следовал вывод, что данные изменения характерны для любых языков (имелись в виду естественные языки). С такой точки зрения, полисемия, расширение и сужение значений соответствуют постоянному в способах логических обобщений и логических подразделений значений; поэтому "полисемия, расширение и сужение значений - это не свойство только одного периода в развитии языка, например, древнего или нового, а свойство языка вообще, как и параллельные явления в логике например, сужения объема понятий, - это не свойство логики человека определенного периода развития, а свойства всякой логики человека, всякого человека"7.
      Отвлекаясь от некоторого радикализма подобных допущений, следует констатировать, что в целом связь логики и языка - явление значительно более общего характера, нежели одна из возможных методологий теорий языка. Так, например, Гуссерль подчеркивал, что анализ языка необходим для построения чистой логики, поскольку только при помощи такого анализа может быть выявлен подлинный объект логического исследования. Можно, вероятно, утверждать, что полное устранение логических методов из изучения естественного языка явилось бы задачей невыполнимой. Вообще же говоря, понимание теории языка как не более чем части философии и развитие теорий языка исключительно в рамках философии совпадает с периодом логического направления (до начала XIX в.). Осознание теорией языка специфики своего предмета и выделение науки о языке в самостоятельную научную дисциплину связано с появлением нового методологического направления - сравнительно-исторического.
      Огромные результаты, достигнутые в рамках логического направления в целом, лежат в трех областях:
      * исследование языка как универсальной принадлежности человека, позволяющей заключать о свойствах человеческого мышления и восприятия;
      * выработка общих методов таких исследований;
      * попытки создания универсальной грамматики, основанной на общечеловеческих рациональных категориях.
      Главным же ограничивающим фактором, изначально снижающим потенциальную результативность исследований, явилось то обстоятельство, что при этом игнорировались конкретные исторические различия реально употребляемых естественных языков.
      1.1.2.2 СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
      В. фон Гумбольдт стал одним из первых в Европе исследователей, которые подчеркнули, что язык есть прежде всего "созидающий процесс", а не только результат этого процесса. Его знаменитое положение о том, что язык есть не продукт деятельности (?????), а сама деятельность (????????), было направлено против представлений о языке как о механизме и имело своей целью привлечь исследователей к изучению творческого характера этой деятельности. Гумбольдт рассматривал каждый язык как самодовлеющую систему, не готовую, а вечно и непрерывно создаваемую, как деятельность, выражающую "глубинный дух народа"8. Пафос утверждения динамического начала в языке приводил Гумбольдта к абсолютизации изменчивости и подвижности языка, но сама идея о творческом его характере неизменно оказывается сильной стороной всех концепций, разделяющих данное положение. Хотя весь язык рассматривается как деятельность, динамические аспекты языка связываются Гумбольдтом прежде всего с его историческим развитием, развитием во времени.
      В период господства в лингвистике логического направления (до начала XIX в.) изучение и описание языка носило преимущественно прикладной характер; язык рассматривался лишь с точки зрения его функционирования как данная и неизменная система средств общения и выражения мысли. Представление о том, что эта система существует также и во времени, было чуждо большинству исследователей.
      В первой четверти ХIХ в. произошел решительный поворот в другую сторону. Этот поворот был связан с исследованиями Ф. Боппа, Р. Раска, Я. Гримма, А. Х. Востокова и др., обнаруживших закономерный характер соотношения отдельных фактов в разных языках и высказавших идею об их происхождении из общего источника. В дальнейшем поиски исходных форм и реконструкция системы этих форм в качестве некоего праязыка (языка-предка), от которого в процессе исторического развития "отпочковались" все другие языки (в частности, индоевропейские), заняли главное место в лингвистические исследованиях, и сравнительно-историческое изучение языков стало рассматриваться как важнейшая (и даже единственно достойная серьезного внимания) задача лингвистики как науки.
      Сравнительно-историческое направление оказалось, таким образом, связано с выделением лингвистики в самостоятельную научную дисциплину и характеризовалось следующими основными принципами:
      1) каждый язык имеет свои особенности, отличающие его от других языков;
      2) эти особенности познаются в сравнении;
      3) сравнение языков обнаруживает у некоторых из них родство происхождение из общего источника: какого-либо живого языка или мертвого, "праязыка"; родственные языки группируются в языковые семьи - германскую, славянскую и др., далее - в индоевропейскую; аналогично - в финно-угорскую; семитскую и т.д. (генеалогическая классификация языков);
      4) различие родственных языков может быть объяснено только их непрерывным историческим изменением, что признается важнейшим свойством всякого языка;
      5) при историческом изменении звуки изменяются быстрее других элементов, их преобразования в пределах одной семьи языков строго закономерны и могут быть четко сформулированы (звуковые законы). Основные элементы языка (корни слов, аффиксы и грамматические окончания - флексии) сохраняют устойчивость на протяжении тысячелетий;