Талискер (Последний человек из клана - 1)

      На вершину кургана положили несколько больших камней, опиравшихся на маленькие по бокам: ни один из них не мог и помыслить о том, чтобы придавить мертвое тело. Наконец, закончив, друзья постояли в тишине, наслаждаясь теплым прикосновением лучей солнца. Над пустошью дул ветерок.
      - Она верила в нас, Малки. Ради ее памяти мы должны добраться до Мирранон. Она умерла за то, что считала правильным и святым делом.
      Им понадобилось еще полтора дня, чтобы добраться до долины, где, по словам Тайнэ, жила Мирранон. За перевалом местность изменилась. Острые камни и крутые обрывы уступили место траве и пологим склонам. Под сенью горной гряды было еще тепло, и на лугах пестрели цветочки. Путники немного передохнули.
      - Что теперь? - вслух спросил Малки. - Нас не встречают.
      Талискер промолчал. Он наслаждался - зелень долины действовала на его усталую душу как целебный бальзам.
      - Смотри! - воскликнул Малки. К облакам поднимался темный столб дыма. Дункан не мог понять, откуда тот исходит: на пути располагалась рощица.
      - Пожалуй, нам стоит поспешить, Малки. - Он встал, чувствуя внезапное беспокойство. - Идем. Если там Мирранон, то, боюсь, нас опередили.
      Добравшись до огня, они никого не увидели. Рощица на поверку оказалась лесом вокруг целой группы дымящихся зданий. Сгорели даже некоторые деревья. Пахло углем и дымом.
      Малки изумленно присвистнул.
      - Да, я ждал не такого.
      - Я тоже.
      Некоторые стены устояли, и вокруг окон виднелись серебряные узоры. В самом большом, должно быть, принадлежавшем Мирранон, доме были медные двери с выгравированным на них изображением орла в полете. Почему-то эта картина так привлекала взгляд, так напоминала о свободе, что Талискер протянул руку и коснулся ее.
      - Дункан, сюда. - Малки показал на тварь, заваленную обрушившейся стеной. - Это кораннид, как ты думаешь?
      Пахла тварь и в самом деле как кораннид, но была гораздо крупнее. Малки потыкал ее мечом.
      - Надеюсь, мертва, потому что, если эта зверюга решит встать, у нас будут неприятности.
      Они разобрали часть завала, чтобы рассмотреть поверженное существо, хотя самую здоровую балку по молчаливому уговору трогать не стали. Тварь походила на сложившую крылья летучую мышь, однако ее черное лицо имело человеческие черты, пожалуй, женские, хоть на голове не было ни волоска. Один глаз выбила падающая балка; другой - ярко-желтый, полный злобы - даже сейчас смотрел на путников. Малки отодвинул крыло кончиком меча. Тело оказалось бесполым и тощим.
      - Там еще, смотри!
      Тварей оказалось четыре, и последняя пугала больше всего. На ее крыльях виднелись большие пятна крови, к левому когтю присохли белые перья. Рядом на земле валялось еще несколько перьев.
      - Мы опоздали, Дункан. Должно быть, они ее убили.
      Талискера охватили усталость и отчаяние. Смерть Мирранон означала потерю надежды на возвращение в Эдинбург, ведь камень Деме если не иссяк, то вот-вот иссякнет. Значит, он останется здесь. Бывший заключенный был вовсе не против - на Земле ему светит только новый срок, это Чаплину есть куда возвращаться. Кроме того, в Эдинбурге его никто не ждет. Шула любила его когда-то, но она мертва. Ему представилась Уна с рыжими, сияющими на солнце волосами и лучистыми зелеными глазами...
      - Гляди, Дункан.
      Возле медных дверей сидел заяц, не сводя глаз с двух людей. Он был размером с собаку и казался странно знакомым. Талискер пошел к нему. Тот не двинулся с места, только склонил голову набок.
      - Осторожнее, Дункан, - проговорил Малки, кладя ладонь на рукоять. Может, он заколдован и хочет заманить тебя в ловушку.
      Талискер махнул рукой, прося горца оставаться на месте, потом подошел к двери и посмотрел ушастому зверьку в глаза.
      - Отведи меня к Мирранон.
      Заяц моргнул, и на мгновение Дункан решил, что он ошибся. Потом тот бросился бежать, а на краю полянки замер, поджидая.
      - Да! - улыбнулся Талискер. - Идем, Малки.
      Мирранон лежала в пещере в миле от поляны. Она все еще оставалась в орлином облике и, несомненно, умирала - правое крыло было оторвано, белоснежную грудь запятнала кровь. Птица шевельнулась, увидев входящих мужчин, однако сил общаться, похоже, у нее не осталось. Талискер вспомнил время, когда ему снились полеты с Белой Орлицей, а сама мысль о свободе представлялась абсурдной и невозможной. Теперь он понял, что уже две сиды пожертвовали собой ради него. Прижав рану плащом, чтобы остановить кровь, Дункан сел рядом с умирающей и зарылся лицом в белые перья.
      Малки в пещеру не вошел, остался снаружи на ярком солнышке, словно чувствуя, что помешает; точил меч о камень и молчал.
      Заяц наблюдал за своей хозяйкой и Талискером.
      - Нет, не умирай, Мирранон... Я не понимаю. - Талискер собрался с мыслями, гладя ее мягкий бок. - Почему я? Должен бы кто-то лучший... Не умирай... Не умирай...
      - Дункан, - заметил Малки снаружи. - Разве ты не должен ей что-то передать?
      Талискер горько засмеялся и вытащил из кармана Бразнаир.
      - Когда свет снова позовет, - с трудом выдавил он и протянул камень на раскрытой ладони орлице.
      Солнечный луч, заглянувший в пещеру, упал на камень и окутал Мирранон зеленоватым сиянием. Та закрыла глаза, и Талискер уже решил, что она покидает их, как вдруг облик Белой Орлицы изменился, и на ее месте возникло окровавленное женское тело. На Мирранон был серый плащ, хотя Дункан все равно увидел, что правой руки нет, как и крыла.
      Белая Орлица открыла глаза и слабо улыбнулась.
      - Ты все же пришел...
      - Вам не стоит разговаривать, леди Мирранон. - Талискера душили слезы. - Вас ранили эти... эти...
      Ее веки устало опустились.
      - Да... бултари. Больше мне не летать. Корвус добился своего. Я была глупа, думая, что его все еще сдерживают оковы. До ужаса глупа. - Она умолкла и резко выдохнула.
      Талискер предположил самое худшее и опустил голову. Долгое время царила тишина. Казалось, горе серой пеленой окутало долину.
      В пещеру вошел Малки и дотронулся до тела Мирранон.
      - Перестань хандрить, приятель, - упрекнул горец. - Надо развести огонь и согреть госпожу.
      - Ты хочешь сказать?.. - поднял голову Дункан.
      - Да, она еще жива.
      Они ухаживали за ней всю ночь. К утру она уснула, слабо и неровно дыша. Талискер не мог описать, как он к ней относится: Мирранон была краеугольным камнем изменений, произошедших в его жизни. Глядя на Белую Орлицу, Дункан понял многое - какую бешеную радость вызывала у него Сутра, как он действительно, впервые в жизни, нужен людям. Несмотря на страдания и муки, Талискер полюбил Сутру всем сердцем.
      Воины погибли в Руаннох Вере не зря, и смерть не умаляла их, скорее возвеличивала. Они умерли, служа своей стране, женам и детям. Эдинбург казался тусклым, бесцветным местом, где люди живут словно вполсилы. На самом деле Дункан знал, что не совсем прав, ведь он был счастлив там, хотя бы только в детстве. Ему припомнились школьные дни, дружба с Алессандро... В первую же встречу Талискер дернул его за хвостик и обозвал дураком. Они долго дрались, а потом долго хохотали сами над собой... Дункан улыбнулся воспоминаниям, чувствуя внутри странную пустоту, и принял окончательное решение: не возвращаться, даже если это возможно.
      - Я не смогу помочь тебе, прости. - Мирранон проснулась и ответила на незаданный вопрос.
      - Вы читаете мысли?
      Та улыбнулась.
      - Я никогда не посмела бы так поступить без твоего согласия, но камень должен достичь Сулис Мора, пока Корвус не захватил весь мир. Бог зла скоро освободится. - Она закрыла глаза. - Теперь ты познал его злобу?
      - Да, - пробормотал Талискер.
      - Я не могу полететь туда. Я должна лежать здесь и копить силы. Мне осталось только одно дело, и, кажется, оно не в этом мире.
      - Мы с Малки можем отнести его, Мирранон.
      - Увы, зря вы меня искали, верно? Боюсь, моих сил не хватит, чтобы оградить феинов от опасности и помочь им выстоять. Нам понадобится помощь, как и в прошлый раз. И тут нужны вы с Малки. Кроме того, они вообще не снизошли бы до беседы со мной - я не сид и не человек.
      - Не говорите так. Кто бы ни были те люди, они многого не понимают. Если бы не вы...
      Она рассмеялась, несмотря на боль.
      - Они не люди, Талискер. Я говорю о богах Сутры. Если бы они думали и вели себя как люди, наша жизнь была бы проста и приятна.
      Наступила тишина. До друзей постепенно доходили ее слова. Талискер с трудом мог поверить в существование богов. Даже после битвы с Фирр он не мог осознать, что богиня-воительница из плоти и крови, как и все. И Корвус...
      - Что тебя беспокоит, Дункан? - спросила Мирранон.
      - Он не верит в богов, - ответил за него Малки, протягивая руки к костру.
      - Откуда ты знаешь, во что я верю? - пробурчал Талискер.
      - И я бы на твоем месте не верил...
      - Не важно, Дункан, - тихо промолвила Мирранон. - Ты уже встречался с леди Фирр, не позволяй ее внешности обманывать тебя. Она могла пустить в ход магию, но предпочла развлечься и помахать мечом. Это было весьма немудро, и она поплатилась за свою ошибку. А что до Корвуса... ты видел только его тень, малую толику злобной сущности. Тебе надо встретиться с Рианнон, их кузиной. Прошло уже две сотни лет с тех пор, как она в последний раз общалась с людьми; тогда она помогла победить Корвуса - так что они, мягко говоря, не любят друг друга. Я ничего не слышала о Рианнон с тех пор, но, думается, знаю, где она живет. Согласится ли богиня помочь вот в чем вопрос.
      - Если мы отправимся к ней, то как же камень попадет в город? Вы не в состоянии путешествовать, не то что сражаться с кораннидами.
      - Да, нельзя класть все яйца в одну корзину, - поддержал друга Малки. - Если с нами что-нибудь случится, а у нас камень...
      - Помощь близка. - Мирранон говорила почти шепотом. - Я так устала...
      - Попытайтесь уснуть, госпожа, - сказал Малки. - Мы с Дунканом пойдем подстрелим на завтрак кролика.
      - Я не питаюсь плотью животных, Малколм, но спасибо за заботу.
      Заяц высунул голову из-за хозяйки.
      - Прости, не хотел тебя обидеть.
      Мирранон снова уснула, и мужчины отправились на охоту.
      За руинами поселения, в ста ярдах, от места, где лежала Мирранон, был пруд. В первых лучах утреннего солнца над ним мелькнула тень, по воде побежали черные круги. Олень, пришедший на водопой, испугался и прянул в кусты. Над прудом показались очертания черной лошади со всадницей на спине. Конь мчался так, будто воля наездницы вела его сквозь время и пространство. Когда он коснулся земли, тьма отступила, и стала видна истинная природа скакуна и всадницы.
      Это была Фирр, казавшаяся маленькой и стройной по сравнению с могучим жеребцом. Черный как ночь конь раздувал ноздри и испуганно косил глазом.
      Спрыгнув со спины скакуна, пока тот еще не остановился, Фирр преградила ему путь и замахала руками.
      - Хоя! Хоя! - Жеребец остановился в нескольких дюймах от мучительницы. Фирр сладко улыбнулась. - Ты ведь хочешь домой, верно? В луга, полные кобыл? - Она хлопнула его по боку. - Мне вскоре понадобится скакун... ты ведь прискачешь на зов?
      Конь заржал, и Фирр поцеловала его в нос. Из кончиков ее пальцев на коня пролился слабый свет. Потом богиня отпустила его, довольная, что он явится, когда нужно, и медленно побрела в лес вокруг поселения. Она хотела увидеть дело рук Корвуса. Фирр коснулась повязки на левом глазу, который теперь был слеп и, хуже того, уродлив. Зрачок стал белым, как опал. Фирр не умела исцелять - силы тьмы способны лишь разрушать. На сей раз брату не будет прощения - он зашел слишком далеко. Сердце ее горело жаждой мести.
      Выйдя из леса, Талискер и Малки обнаружили, что Мирранон у костра не одна. Маленькая серебристая рысь устремила на людей взгляд желтых немигающих глаз. Белая Орлица выглядела хуже, чем когда они ушли, и почти не могла говорить. Малки немедленно исполнился подозрений, выхватил меч и бросился к рыси, которая и не подумала сдвинуться с места, а продолжала с любопытством его разглядывать.
      - Малколм, - пробормотала Мирранон, - разве так встречают старых друзей?
      Рысь окуталась светом, и через несколько мгновений перед ними стояла высокая золотистая фигура.
      - Деме! Не могу поверить, что это ты! Мы думали, тебя убил демон в подземелье!
      Деме радостно обняла их обоих.
      - Мирранон дала мне камень вроде твоего, и я вернулась к моему народу - оказывается, всего через несколько месяцев после ухода. А теперь Мирранон нужны быстрые легкие ноги для пути через лес, и лучше меня никого нет.
      Из-за деревьев за ними внимательно наблюдал холодный синий глаз.
      Малки и Дункан отправились в путь. Рысь осталась со своей старой подругой еще на день, а потом собиралась в Сулис Мор. Пока Талискер прощался с Мирранон, Деме обратилась к горцу:
      - Белой Орлицы скоро не станет, Малколм. Не говори Дункану, он может впасть в отчаяние.
      - Но ей лучше, - возразил Малки.
      - Нет. - Деме положила руку на сердце. - Здесь умирает ее душа. А тело откажет уже завтра.
      - Ты уверена? Не хочу тебя обидеть, но ты не очень... грустишь.
      - Тебе бы следовало знать, что смерть - не конец. Мы верим, что души сидов возвращаются в Лизмаир, наш дом, и нас встречают сородичи. Она снова полетит. - Деме посмотрела на подругу. - Мирранон - воплощение единства сидов и феинов, и дух ее воистину велик.
      - Да, вполне возможно, хотя вряд ли Дункану станет легче. Он недавно потерял очень дорогого ему человека. - Малки коротко рассказал о Шуле, как она единственная в Эдинбурге понимала Талискера и верила в него.
      - Быть может, как ни печальна ее смерть, она поможет сидам и феинам. Корвус разжег в сердце Талискера огонь мщения.
      ГЛАВА 17
      Проснувшись на следующее утро, Чаплин сразу понял, что вернулся в Сутру. Еще не открыв глаза, он почувствовал запах одеяла из овечьей шкуры и медленно осознал, где находится. Однако стоило ему попытаться встать, как грудь пронзила острая боль, и он повалился обратно.
      - Сандро? С тобой все в порядке? - Улла оставила костер, в который она подкладывала ветки. - Что случилось? Макпьялута, скорее сюда, Сандро болен.
      - Не беспокойся, Улла, со мной все в порядке. - Вновь накатила дикая боль, и он слегка застонал.
      Макпьялута подошел к Чаплину и бесстрастно посмотрел на него.
      - Снимай рубашку, Алессандро, мы должны увидеть, что с тобой.
      Чаплин повиновался и немедленно замерз.
      - Никогда не видела такой раны, - удивилась Улла. Полицейский понимал, что это пулевое ранение, полученное в другом мире. Отверстие между плечом и ключицей оказалось не сквозным, хотя пули внутри не было - видимо, осталась в Эдинбурге в его другом теле.
      - Как такое могло случиться ночью? - спросила девушка. - И кто это сделал?
      Чаплин натянул рубашку, стуча зубами.
      - Трудно объяснить... Ну, я не просто спал, а... оставлял этот мир. Рану нанес Талискер.
      - Он пытался убить тебя? - нахмурился Макпьялута. - Этот человек наш союзник, разве нет? Ты должен был рассказать мне всю правду о нем, прежде чем его отправили с камнем к Мирранон. Ему нельзя доверять? У него Бразнаир! Мне нужно поторопиться и...
      - Подожди, принц, - Чаплин поднял руку, призывая к молчанию. - Я же сказал, объяснить очень трудно. По крайней мере в этом мире ему доверять можно.
      - А в вашем, Сандро? - спросила Улла. - Кто он в вашем мире?
      - Да, - полицейский потер рукой подбородок, обросший короткой щетиной, - я уже и не знаю.
      Тем же вечером они оказались возле озера Свет Небес. Дул удивительно теплый ветер, трепавший волосы и полы одежды. Чаплин смотрел на зеркальную воду. Где-то там, в глубине, находился портал в другой мир, и мир тот все еще был его домом. Зато здесь он стал сеаннахом, и Мориас назвал его своим преемником... Теперь это казалось жестокой шуткой.
      В последний вечер перед началом пути Чаплин отыскал старого сказителя в саду тана - там, где еще недавно цвел прекрасный розарий. Сеаннах, хмурясь, разглядывал желтую розу, хотя было почти темно.
      - Видишь, Алессандро?
      Чаплин, который шел совершенно бесшумно, не думал, что старик заметил его, и от неожиданности остановился.
      - Ее заглушают сорняки, - продолжал Мориас. - Обычный вьюнок. Смотри.
      Молодого сеаннаха удивили слова учителя. Весь сад лежал в руинах; живые изгороди, которые растили много десятков лет, сгорели во время битвы. Да что там растения перед угрозой приближающейся зимы в разоренном городе!.. И все же цветок привлек внимание старого сказителя, поэтому Чаплин внимательно посмотрел на него.
      Роза выжила чудом. Куст затоптали коранниды, которым не страшны шипы, и растение едва дышало. Вокруг стебля обвился вьюнок, вытягивая жизненные силы, но поверх всего цвела пышная желтая роза, как маяк в ночи.
      - Красивая, - проговорил Чаплин. - И... довольно поздняя. Зима почти.
      - Да, да, - рассеянно кивнул Мориас. - Ты ведь пришел расспросить меня про Фер Криг?
      В неверном свете факелов в глазах старого сказителя читалось нечто странное. Улыбнувшись, он вручил Чаплину розу.
      - Все равно ей умирать. Ты сам все поймешь, Алессандро. Ты будешь знать, что делать. Верь мне.
      Чаплин промолчал. Теперь его поражало, как он согласился без подготовки отправиться в путь, даже не зная, что ему надо делать, только из безграничной веры в Мориаса.
      - Алессандро, мы разожгли костер.
      Они знали друг друга всего несколько дней, а Чаплин чувствовал себя с Уллой все более спокойно; так легко ему не было ни с одной женщиной со времени смерти Дианы. Хотя характер дочери тана нисколько не напоминал его покойную жену - Улла отличалась удивительным спокойствием и терпением, - ее общество радовало инспектора все больше. Она относилась к тому редкому типу женщин, в котором молчаливость совмещается с острым умом. Чаплин все больше и больше восхищался своей спутницей. Ее улыбка озаряла зимний лес, как маленькое солнышко.
      Когда она тихонько скользнула к нему под одеяло незадолго перед рассветом, Алессандро был изумлен.
      - Улла? Что ты делаешь?
      Вместо ответа девушка обвила его шею руками. Чаплин сперва решил, что она ошиблась ложем, но потом она прижалась к нему, и последние сомнения улетучились, как дым.
      - Нет! - Он резко сел, понимая, что ответ прозвучал слишком грубо. Улла!
      Чаплин заглянул в ее бледное лицо и немедленно осознал, что она неправильно поняла его слова, решила, что отвергнута из-за своего уродства. Девушка выпуталась из одеял так неловко, будто ее ударили по лицу, и Алессандро на долю секунды показалось, что она бросится в лес. Он поспешно схватил ее за руку.
      - Улла, послушай...
      - Отпусти меня, - ответила она величественно. - Отпусти, или я позову на помощь Макпьялуту. Я ошиблась ложем, сеаннах. Отпусти меня.
      На мгновение Чаплин почти поверил ей, потом вспомнил, как она коснулась его.
      - Отпущу, если ты согласишься меня выслушать.
      - Хорошо.
      Чаплин медленно разжал пальцы, будто давая волю маленькой птичке. Бледный утренний свет падал на девушку, севшую на траву рядом с ним. Темные волосы отливали удивительным блеском, руки и ноги казались высеченными из мрамора. Она решительно вскинула голову, повернувшись к инспектору здоровой стороной лица.
      Он почувствовал себя полным дураком - сколько раз Улла садилась так, чтобы он не видел ее шрамов. Когда б не страшная болезнь, Улла была бы на редкость красивой женщиной.
      - Ты ведь не думаешь...
      - Все в порядке, - перебила она. - Я знаю, что бывают мужчины, которых... не интересуют женщины.
      - Значит, так ты считаешь?
      - А что же еще, сеаннах?
      Чаплин начинал теряться.
      - Видишь ли, я просто... дал обет безбрачия. - Он почувствовал, что краснеет. - Я принял такое решение, когда умерла моя жена. Это... вроде как дань ее памяти, понимаешь? Она погибла... - Алессандро поднял взгляд, увидел, что Улла ушла, и так и не понял, слышала ли она его объяснения.
      Теперь они добрались до Фер Криг, Каменных Людей, на берегу Света Небес. Двигались медленно, поскольку у Чаплина болела грудь, а Улла никак не могла оправиться от действия зелья. Каждый из путников был погружен в собственные мысли. Макпьялута догадался, что между Чаплином и Уллой что-то произошло, однако молчал.
      Чаплин подошел к огню, и Макпьялута, улыбнувшись почти дружелюбно, спросил со своим обычным сарказмом:
      - Ты уже понял, с какой стати старый сеаннах так верил в тебя? Я знал, что старик потихоньку сходит с ума, но...
      Инспектор слишком устал, чтобы спорить с принцем.
      - Если у тебя есть предложения, готов их выслушать.
      Макпьялута нисколько не обиделся на такой ответ.
      - Давайте хотя бы выспимся как следует. Я буду сторожить первым, а потом разбужу вас.
      Он потряс Чаплина за плечо гораздо позже, чем договаривались, - в обличье орла ему не требовался длительный сон. Проснувшись, Алессандро подошел к серым валунам, слушая плеск воды. В голове стоял образ Мориаса, вручающего ему розу... Впрочем, говорил скептицизм, у старого дурня всякое действие кажется чудесным и исполненным глубокого смысла. И все же картина стояла перед глазами, и он начал размышлять, не близится ли случайно к разгадке.
      - Сандро? - Из-за серого дольмена нерешительно показалась Улла. - Так тебя называют друзья?
      Она вышла в пятно света от факела, который он держал в руке, и стало заметно, что на лице девушки написано волнение.
      - Прости, Сандро. Я сваляла дурака.
      Чаплин не знал, что сказать, поэтому промолчал.
      - Как печально, что твоя жена умерла. Должно быть, ты ее очень любил... Я понимаю, близких тяжело терять. Моя Дом... по крайней мере я с ней попрощалась... Вот пришла спросить, по-прежнему ли мы друзья, и, похоже, снова тебя огорчила. - Она с улыбкой коснулась его руки своей маленькой ладошкой.
      Чаплин был так тронут, что почти лишился дара речи. Он взял ее руку и поцеловал.
      - Надеюсь, мы навсегда останемся друзьями, леди Улла, даже тогда, когда мое имя, быть может, станет синонимом для слова "дурак".
      - Значит, ты по-прежнему не знаешь, что делать?
      - Не знаю. Перед отъездом я спрашивал у Мориаса, а он вместо ответа дал мне розу.
      - Какую? - заинтересовалась Улла.
      - Желтую. Просто сказал, что я пойму, что делать. Что ж, он ошибся. Может, нам отправиться прямиком в...
      Хрипловатый смех Уллы разнесся над водой спящего озера.
      - Это я, Сандро. Я - желтая роза. Она всегда была моим символом, хотя мне казалось, что никто об этом не знает. И в саду я выращивала большой розовый куст, который для меня очень много значил...
      - С самого края второй клумбы?
      - Да. Выходит, он пережил пожар и битву?
      Чаплин кивнул, не понимая, к чему идет дело.
      - Ага. И что же это значит, по-твоему?
      - То, что я могу как-то помочь или знаю что-то важное. Можно мне присесть?
      - Конечно. Прости, сейчас я принесу одеяла.
      Они смотрели на ночное небо, усыпанное мириадами звезд и оттого похожее на драгоценный покров, вышитый жемчугом.
      - Они прекрасны... - Улла погладила камень и прислонилась к нему спиной. - Прости, Рагнальд, но я устала.
      - Ты знаешь каждый из них? - спросил Чаплин, удивленный таким фамильярным отношением к фигурам воинов древности.
      - Конечно. Мы учили их наизусть в детстве - Кентигерн, Уисдин, Рагнальд, Конниер и Маура, героиня всех маленьких девочек... А что это за звезда? Которая светит так ярко?
      Чаплин поднял голову. И в самом деле один небесный алмаз затмевал все прочие. Он снова бросил взгляд на Уллу - та засыпала, но хотела побыть с ним подольше, - и рассказал ей историю этой звезды.
      - Однажды жила принцесса, такая прекрасная, что все боги желали ее. Однако сердце красавицы оказалось холоднее льда в глубоких ущельях севера... - Голос разносился над водой так мощно, так уверенно, что казалось, будто он вот-вот коснется звезды. - ...Поэтому он поместил смертную душу Мафейнис на небо, чтобы все видели ее заносчивость. Но даже боги не остались равнодушны к ее красоте и послали дев ухаживать за ней во веки веков, и она не тускнеет с тех пор и радует взоры людей.
      Несколько мгновений был слышен только тихий плеск воды на краю озера. Чаплин вздохнул и, думая, что Улла спит, вытащил из волос ленту, чтобы тоже улечься. Быть может, на восходе его посетит откровение.
      - Очень красивая сказка, сеаннах, - сонно пробормотала Улла. - Мориас правильно тебя выбрал. Откуда ты знаешь столько историй?
      - Просто знаю. Я только... - Чаплин неожиданно сел, его мозг ухватился за мелькнувшую идею. - Мориас сказал, что земля выбрала меня сама, чтобы рассказывать ее легенды, нести их, хранить и передавать другим, дабы ничего не потерялось и не забылось - в этом суть сеаннаха, - но я не отсюда родом, Улла. Наверняка есть вещи, которые я не в силах понять. - Он махнул рукой в сторону камней. - Мне ведомы все их истории, они были героями, однако я не знаю...
      - Что? - спросила Улла, стараясь помочь.
      - Сам не знаю что, - расстроено простонал Чаплин. - Я не знаю, чего я не знаю. Проклятие, заколдованный круг! - Он запустил пальцы в волосы.
      - Тебе стоит поспать, Сандро, - заботливо проговорила Улла. - Утро вечера мудренее. - Она указала на запад, где небо бледнело. - А утро очень скоро.
      Девушка смотрела, как он укладывается. Ее глаза слипались, но она хотела побыть с ним подольше и понимала, что сеаннах скорее всего не заснет. В предрассветном сумраке его иссиня-черные волосы блестели, отражая свет костра. Хоть Алессандро не захотел стать ее любовником, Улле хватало того, что этот человек ее друг и спутник.
      - Улла! Улла! Проснись!
      Прошел всего лишь час. Небо пылало алым восходом. Чаплин сидел на корточках возле одеял с усталым, но торжествующим видом.
      - Сандро? Что такое?
      - Я понял! Понял, чего мне не хватает!
      - Помедленнее, пожалуйста. Начни сначала, если не трудно.
      - Хорошо. Вчера ты говорила, что в детстве вы все учили наизусть их имена, а я ответил, что имена тоже знаю, хотя многое скрыто от меня. Не зря Мориас сказал, что ты ключ к разгадке. Ты располагаешь знаниями об этих героях, которые помогут нам призвать их. Ясно?
      - Да, - тихонько отозвалась она.
      - Ну, я же сеаннах, верно? Только не по своему выбору, и слова, приходящие ко мне, живут своей жизнью. Я лишь направляю их. - Он обнимал девушку за плечи, глядя на нее сияющим взором. - И ты должна вложить их мне в уста.
      Макпьялута проснулся и подошел к каменному кругу. Ни Чаплин, ни Улла не заметили его появления, ибо поступь принца была легка. Он внимательно и с тревогой слушал их разговор. Ветер играл серебром его волос.
      - Леди Улла, я думаю, что сеаннах говорит об "Ур Сиол", Родословной феинов.
      - К чему мне урок истории? - нахмурился Чаплин. - О чем ты, Макпьялута?
      - Сандро, ты не понимаешь. Принц прав. Должно быть, тебе нужна именно она. Родословную никогда не записывали, но все дети королевской крови учат ее наизусть еще в ранней юности. Это длинная поэма, или сага, которая звучит ровно два часа. Она описывает историю феинов со дня их сотворения до настоящего времени. Только с точностью до наоборот - она заканчивается сотворением пяти танов старшими богами. Сеаннахи редко ее рассказывают, ибо малейшая ошибка карается смертью. Рассказывать "Ур Сиол" - великий подвиг, если ты не королевской крови.
      - Но здесь только ты и Макпьялута. Думаю, вы не станете рубить меня мечом из-за одной маленькой ошибки, - пошутил Чаплин.
      - Нет, - согласился принц. - Не станем. Но нам и не понадобится.
      - А что, - слегка побледнел Алессандро, - меня поразит молния?
      - Быть может, - совершенно серьезно ответил Макпьялута. - Впрочем, я никогда такого не видел.
      - Это суеве...
      - А я видела, - перебила его Улла. - И не хотела бы увидеть вновь.
      Воцарилось молчание.
      - Что ж, - наконец выговорил Чаплин, - не будем терять время. Приступим. Думаю, лучшего учителя мне не найти.
      - Да, у нас есть весь день, Сандро, - вздохнула Улла. - "Ур Сиол" должна быть закончена ровно в полночь.
      - Если я закончу раньше, то тоже умру?
      Она вроде бы и улыбнулась, но в ее глазах светилась тревога.
      - Да.
      На озеро Свет Небес надвигалась буря. Дольмены Фер Криг на фоне темного неба казались силуэтами великанов. В центре круга стоял Чаплин, набираясь сил, чтобы рассказать "Ур Сиол". Между камнями горели светильники, которые Макпьялута делал целый день. Они пылали, невзирая на ветер, и их пламя окрашивало небо в тревожный багровый цвет.
      Улла с Чаплином целый день репетировали. Теперь девушка заняла место между камнями Конниера и Мауры, чтобы укрыться от порывов ветра, и готовилась подать сеаннаху знак. Макпьялута принял облик орла и сидел между Кентигерном и Маурой, топорща перья. В его глазах отражались светильники.
      В голове у Чаплина царил полный хаос, и одна строчка поэмы никак не припоминалась. Стараясь не поддаваться панике, он пошел к Улле.
      - Не двигайся! - крикнула она. - Почти время.
      - Нам мешают, - крикнул он в ответ. - Может, внять предупреждению?
      - Оставайся на месте, сеаннах.
      Неожиданно ветер ворвался в каменный круг. Невидимые руки вытолкнули Чаплина на середину. Он споткнулся и упал на траву. Ветер не давал ему подняться.
      - Нет! - закричал он. - Меня выслушают!
      В его голове всплыли слова. Не "Ур Сиол", но не менее древние и могучие, на языке, известном только сеаннахам и бардам, непонятные ему самому. Повинуясь инстинкту, он произнес их вслух - губы сами формировали незнакомые слоги.
      Ветер отступил за круг камней, и Чаплин вскочил на ноги, обнажая меч. Теперь к нему подползали ледяные пальцы тумана, и меч стал таким холодным, что он выронил его со вскриком.
      - Боги, - прошептала девушка. - Это так...
      - Улла? - Она исчезла за завесой тумана.
      - Сандро, время пришло. - Голос доносился сквозь белесый полог, и он по-прежнему не видел ее. - Время, Сандро! Ты меня слышишь? Начинай!
      Неожиданно Чаплина наполнила сила, пришедшая, видно, из земли, словно он и в самом деле стал голосом Сутры. Алессандро Чаплин, избранный сеаннахом, откинул голову назад и принялся читать "Ур Сиол".