Талискер (Последний человек из клана - 1)

      - Ты не можешь меня заставить... - начал Чаплин.
      - Могу, - перебил Макпьялута и без лишних слов показал это - схватил в когти бревно и разорвал его на две части.
      Чаплина страшно разозлили угрозы, и он обнажил меч.
      - Я не трус, Макпьялута! - заорал Алессандро.
      Но орел более не посылал телепатических сообщений, а взмыл в небо и принялся высматривать кораннидов. Ветер, поднятый могучими крыльями, качнул кусты на поляне, взметнул волосы и плащ Чаплина.
      - Я не трус! - снова завопил полицейский, размахивая мечом. - Я сицилиец!
      Увы, орел улетел вперед и не обращал на него внимания. Оставалось лишь вложить меч в ножны и последовать за ним.
      Теперь, на пятый день пути, Чаплин подошел к полянке, на которой Макпьялута решил остановиться на ночлег. Алессандро внимательно посмотрел на орла, размышляя, спит ли тот хоть когда-нибудь. Путники словом не обмолвились со времени своей стычки, и в нормальной ситуации это не обеспокоило бы Чаплина - он мог бы дуться остаток жизни, особенно если его назвали трусом, - но сегодня ему нужно было поговорить с принцем.
      - Макпьялута, за нами следят.
      Сид резко обернулся и принял человеческий облик.
      - Это невозможно, - сказал он. - Я кружил над тобой всю дорогу. Там никого нет.
      - А я говорю, есть, - настаивал Чаплин. - Я уже три раза слышал что-то.
      - Зверь? Кораннид?
      - Нет... не знаю точно. Кажется, человек.
      - Пойду посмотрю, - холодно проговорил Макпьялута, оскорбленный тем, что его способности подвергают сомнению. - А ты, быть может, соизволишь развести костер?
      Чаплин сдержанно кивнул, а принц принял облик орла и взмыл в вечернее небо.
      Два часа спустя он все еще не вернулся. Совсем стемнело, и Алессандро придвинулся ближе к огню, вслушиваясь в лесные звуки - вдруг подкрадется какой-нибудь зверь? Он был уверен, что Макпьялута не показывается нарочно, чтобы выразить свое презрение, и наблюдает свысока, как он нервничает, так что полицейский старался двигаться естественно и спокойно. По неизвестной причине ему вспомнился отец. Вот кто с радостью воспринял бы все это битвы, задание вызвать к жизни Фер Криг, вот кто стал бы великим воином, о котором складывают легенды. Всю жизнь отец боролся с чем-то, нес в своей душе заряд темной ярости...
      В деревьях раздался придушенный крик. Чаплин бросился к огню и схватил горящую ветку. Сердце колотилось, как бешеное. На поляну спустилась огромная тень - орел. Макпьялута выпустил из когтей что-то серое, большое, упавшее в кусты с приглушенным стоном.
      - Как ни печально признавать, - объявил принц, - ты оказался прав. За нами и в самом деле следили, причем весьма неумело.
      Чаплин бросился к серой фигуре.
      - Стоять! Бросай оружие! - приказал он.
      Фигура с трудом вылезла из кустов, серыми одеждами цепляясь за колючки. Макпьялута приземлился рядом с Чаплином, обратился в человека и обнажил меч.
      - Пожалуйста, не надо... Это я... - раздался знакомый женский голос.
      Мужчины переглянулись. Незнакомка откинула капюшон плаща.
      - Это я. Леди Улла.
      Макпьялута был сражен. Он бросился вперед и помог девушке дойти до костра, непрерывно бормоча извинения. Чаплин с трудом сдерживал смех при виде смущения заносчивого принца, однако первый взгляд на Уллу в свете костра уничтожил желание веселиться. Она была исцарапана кустами, глаза слегка заплыли, изуродованная сторона лица покрылась язвами. Как ни странно, к огню дочь тана подошла почти самостоятельно и с радостью опустилась на одеяла Чаплина.
      - Госпожа моя, с вами все в порядке?
      - Более или менее, сеаннах. - Она коснулась лица. - Мне не хватает моего бальзама, и я недооценила трудности пути. К боли я привыкла, но к такому...
      - Госпожа, позвольте мне, чтобы хоть отчасти искупить свою вину, сделать вам бальзам. Мы, сиды, прирожденные лекари. - Принц сдержанно поклонился.
      Чаплин увидел, что леди Улла плачет. Черты ее лица оставались неподвижны, но в свете огня были заметны ручьи слез, которые, изливаясь на язвы, наверняка причиняли ей новые мучения. Он не знал, что и сказать, как неожиданно девушка сдавленно рассмеялась.
      - Макпьялута, мы не во дворце. Не обязательно кланяться, тем более мы так... близко познакомились. Пожалуйста, обращайся ко мне просто по имени... и, да, пожалуйста, сделай бальзам.
      Принц снова поклонился, покраснел и поспешно скрылся в кустах в поисках трав, оставив Уллу и Чаплина наедине.
      Воцарилось неловкое молчание, потом оба заговорили одновременно.
      - Улла, зачем...
      - Сеаннах, я...
      - Прости, - улыбнулся Чаплин. - Давай, ты первая.
      - Не удивляйтесь моему присутствию здесь. Никто не будет меня искать. Только Мориас знает, что я жива и отправилась за вами.
      - Эон знает.
      - Да, но не скажет.
      - Разве не стоит сообщить твоему отцу?
      - У меня больше нет отца! - воскликнула девушка. - Он убил меня! И хотел сделать это уже много лет, с тех пор, как понял, что я не могу удовлетворить его гордость, что я позор для семьи тана.
      - Улла, - тихо промолвил Чаплин, - отцы всегда оставляют на нас след мечом или нет, не важно. Мы продолжаем свой путь, несмотря на них, и если нам повезет, то со временем мы даже можем простить. - Он очень удивился собственным словам и особенно тому, с какой легкостью сказал их Улле, с которой был едва знаком.
      Она резко выдохнула и ухватилась за ногу. Чаплин бросился к ней.
      - Всего лишь нога заболела... Ты очень мудр, сеаннах, однако, думается мне, отец никогда не рубил тебя палашом.
      - Нет, хотя следует признать, что твой отец сделал это в особенных обстоятельствах.
      - Ты о Кире? - процедила Улла сквозь стиснутые зубы. - Предательница! Она открыла ворота, знаешь? У меня была дочь - Дом, бежавшая вместе с другими женщинами и детьми...
      Девушка свернулась клубочком на одеялах и заплакала. Чаплин обошел костер, сел рядом с ней, взял ее за руку. Сказать было нечего, поэтому он просто гладил Уллу по плечу. За долгие годы работы полицейским Алессандро навидался чужой боли, что помогало переносить собственную беду. По крайней мере они с Дианой познали любовь и страсть.
      - Почему ты пришла сюда, зачем бросилась догонять нас?
      Улла всхлипнула и вытерла лицо краем плаща.
      - Трудно объяснить, сеаннах. Я... приняла снадобье под названием "миргол", которое позволяет телу долго двигаться без отдыха. Выйдя из города, я не останавливалась.
      Чаплин горько рассмеялся.
      - Не думал, что с таким можно столкнуться здесь. Разве ты не знаешь, что за употребление наркотических веществ люди очень дорого платят? Что они сжигают свой организм? Давно ли у тебя болят ноги?
      Улла вспыхнула.
      - Не учи меня болезням, сеаннах. Я бы не выжила без своих снадобий и бальзамов.
      Чаплин отпустил ее руку и улыбнулся. Его порадовала неожиданная вспышка - девушка явно приходила в себя.
      - Меня зовут Алессандро, госпожа, но, - он заговорщически понизил голос, - для лучших друзей я Сандро.
      Фирр медленно поднималась по ступеням, ведущим на башню, и с каждым шагом все больше нервничала. Брат неожиданно вызвал ее к себе, и телепатический приказ с такой силой ударил Фирр, что она едва не упала. Однако ей бы и в голову не пришло не явиться на зов брата. Их связывало слишком многое - сама жизнь, кажется, была одна на двоих. Хотя Фирр чувствовала его ярость, она была твердо уверена, что Корвус не обманет и не предаст ее. И все же самые недобрые предчувствия томили сердце, когда богиня зла подошла к двери.
      Выдавив из себя улыбку, она распахнула дверь - как обычно, театрально резко. Шутливая фраза так и не вылетела из ее уст. В зале горела только одна свеча, и большая часть помещения оставалась в тени. Голубые искры оков ее брата тянулись по всей комнате, как волшебный огонь; Фирр всегда считала, что они в своем роде прекрасны, но не высказывать же подобное мнение узнику.
      Корвус ждал на троне, голубые искорки обвивали его ноги и запястья. Он не свободен, напомнила себе богиня зла. Брат уронил голову на грудь, закрыл глаза - казалось, он спит. В комнате царила настороженная тишина, словно готовилось что-то недоброе. Фирр неуверенно двинулась вперед, коснувшись рукояти меча.
      Неожиданно глаза Корвуса широко распахнулись.
      - Брат, что тревожит тебя? - спросила холодная воительница.
      Он промолчал, не сводя глаз с ее руки, все еще касающейся меча. Потом тихо заговорил:
      - Фирр. Как мило с твоей стороны ответить на мой призыв.
      - Ты знал, что так будет, зачем...
      В сумраке комнаты шевельнулся Слуаг, встопорщил перья. Ворон будто чего-то ждал. Но Фирр даже представить не могла, насколько коварно и жестоко поступит ее брат в следующую минуту.
      Корвус выкинул руку вперед, растопырив пальцы так, что, стой она ближе, схватил бы ее лицо. Оковы заискрились с новой силой - пленник натянул их.
      Невидимая сила отшвырнула Фирр к двери, в нежную кожу словно впились жестокие когти, сомкнувшиеся вокруг левого глаза. Боль молнией вонзилась в мозг. Богиня страшно закричала, выкликая имя брата. Тот усмехнулся.
      - Что с тобой, сестра? - Слова причиняли еще большие мучения. - Хочешь сохранить свой глаз? А я думал, ты и так наполовину слепа.
      Давление нарастало, усиливая страдания.
      - Он все еще жив, глупая сучка. Талискер жив!
      От простертой на полу фигуры не последовало ответа. Корвус перестал давить, но стоило Фирр слегка шевельнуться, как он сделал движение, похожее на удар когтями, и вокруг глаза появились порезы, кровь заструилась по щеке и шее ручьями. Тихо плача и сжимая рукоять меча, Фирр старалась держаться. Потом Корвусу надоело ее мучить, и он опустился на трон.
      - Ладно. Хотя я обещал Слуагу твой глаз, придется ему подождать. Пусть не смеют говорить, что я не милостив.
      - Нет, Корвус! Неправда! Я убила его собственными руками.
      - Это всего лишь глаз, стоит ли так кричать?.. Нет, ты не убила его. Он удрал через Ничто.
      Фирр попыталась взять себя в руки. Она недооценила жестокость брата, но, будучи охотницей, понимала, что проявление слабости может только ухудшить ситуацию, даже оказаться смертельным. Открыв правый глаз, богиня зла постаралась сосредоточиться на расплывающейся фигуре.
      - Как же Мирранон? - спросила она, превозмогая боль. Фирр пощупала левый глаз - он весь опух и заплыл. - Ты ведь хочешь, чтобы я с ней разобралась. Жаждешь ее смерти.
      Корвус неприятно усмехнулся.
      - Да, раньше я думал, что лучше всего тебе удается убивать. Увы, я ошибся. Твое дело - сношаться с трупами. Белой Орлицей займутся другие. Он постучал пальцем по подлокотнику трона. Там лежали белые перья, едва видимые при таком освещении, и все же блестящие.
      - Что ж ты не бежишь, пока не поздно? А?
      Слуаг снова встопорщил перья и склонил голову набок. Корвус отпускал ее, не хотел принимать в расчет.
      - Нет, - отрезала Фирр. Боль в глазу не могла соперничать с болью от презрения брата. - Я нужна тебе! - Она не знала, плачет или нет, на лице было слишком много крови. - Никто не приходит сюда, Корвус. Только я... я забочусь о тебе. Больше никто. Вот увидишь...
      Корвус изучал ее из-под прикрытых век.
      - Ты можешь сделать для меня только одно, сестра, и отказываешься.
      Фирр двинулась к брату, но остановилась. Обычно ей и в голову не пришло бы опасаться; теперь богиня зла поняла, что безграничное доверие на самом деле слабость. Корвус был черной овцой в стаде, и Фирр пришлось признать то, что она не осмеливалась сказать себе даже в мыслях, правильно его сковали. И все же, рассматривая знакомое лицо, скривившееся в презрительной усмешке, она разрывалась между отвращением, ненавистью и темной любовью к Королю-Ворону.
      - Я не займу твое место, Корвус! Ты никогда не вернулся бы, а я осталась бы здесь навсегда. Ты не выпустил бы меня.
      Он даже не попытался отрицать. Фирр впилась ногтями в ладони.
      - Я убью Талискера. На сей раз я принесу тебе его голову, чтобы не произошло ошибки и феины не смогли исцелить его.
      - В том нет нужды, - небрежно бросил Корвус. - Я обо всем позаботился и послал туда бултари.
      - Тогда я убью и их тоже, - отрезала поверженная воительница. - Убью всех и принесу тебе мой дар.
      Она развернулась и вышла.
      Корвус промолчал, глядя, как она ухватилась за дверную раму, чтобы не упасть. Ему нравилось ее упорство - в сестре он видел свое отражение, Но Фирр была права в одном - стоило последней складке ее одежды скрыться за дверью, как он уже скучал по ней.
      ГЛАВА 15
      Все вокруг было прекрасно - и эта красота обрекала их на гибель. Снег покрывал землю ослепительно белым покрывалом. Талискер и Малки не могли идти дальше, а оба понимали, что остановиться - значит замерзнуть насмерть. Они не прижимались друг к другу в поисках тепла, потому что Малки не мог согреть никого. Он и погибал-то лишь потому, что его существование было неразрывно связано с жизнью друга.
      Гибель им нес лютый холод, а не снег - будь его побольше, путники могли бы соорудить для себя домик, но на камнях и промерзшей земле у подножия Синих гор лежал лишь тонкий слой. А как они надеялись, что отыщут приют!
      Друзья поняли, что их ждет, когда после полудня резко похолодало, а Малки уронил одеяла в реку, которую они переходили. Высушить их было невозможно.
      - Малки, - прикрыв глаза, пробормотал Талискер стынущими губами, - ты хороший друг, я хочу сказать... самый лучший...
      Ответа не последовало, и Дункан снова открыл глаза. Жестокие белые хлопья падали на горца, оставаясь на его одежде и даже лице, будто тот неожиданно обратился в камень. Рыжая борода и белая как мел кожа казались частью окружающего мира. Его глаза были закрыты.
      - Малки?
      Дункан оглядел пустошь и увидел, как к ним приближается какой-то темный силуэт. Ему захотелось вскочить, но тело не слушалось. Он безразлично смотрел на крупное животное размером с лошадь... Может быть, медведь...
      - Тайнэ? - Это была последняя связная мысль, а потом его душу объяла тьма.
      Он бывал здесь и раньше. Хотя как можно узнать безликую черную пустоту? Ноги и руки горят - кровь снова течет по венам. Дункан испытывает страх. Смерть не может быть такой - тихой, коварно подкравшейся со спины и медленно пьющей жизнь. Это неправильно. Здесь должны быть другие люди...
      - Малки? - зовет он.
      Голос не отзывается эхом - ею поглощает пустота. Глянув на себя, Талискер понимает, что на нем уже не плащ и килт, а джинсы, свитер и темно-синяя куртка. Значит, в смерти он ближе к своему миру. Спина и ноги еще чувствуют холод камней. Должно быть, тело лежит в предгорьях, и его медленно засыпает снег.
      - Малки, помоги мне. - Он боится умирать. Боится умирать в одиночестве.
      Неожиданно его окружили звуки, запахи, ощущения... Реальность подействовала как электрошок. Талискер вздрогнул и несколько раз моргнул глаза привыкали к яркому свету.
      - Вы готовы заказывать? - Рядом с ним, любезно улыбаясь, стояла девушка. Он недоуменно посмотрел на нее, а потом осознал, где находится. На лице официантки красовались очки с толстыми стеклами, и она часто моргала, глядя на странного посетителя и ожидая ответа.
      - Э-э... не совсем. Я жду кое-кого. Можно пока пива?
      - Конечно, сэр. Бутылочного или разливного?
      - Что?.. Ах да. Пожалуйста, бутылку "Будвайзера".
      Официантка ушла, и Талискер оглядел пиццерию - возле этого заведения на Хай-стрит они с Чаплином подрались. Если прислушаться, сквозь шум машин можно было различить звуки поездов, подъезжающих к станции Уэйверли.
      Талискер повернулся к окну, выходящему к церкви, и прижался к стеклу. Снаружи было темно. Сколько дней прошло с его бегства в Данбар? В этом мире Дункан, похоже, сбежал от демона. А тот остался цел. Почему же он вернулся в город? Логичнее было бы продолжить путь на юг.
      На другой стороне улицы показался кто-то знакомый, но кто, Талискер не успел разглядеть - человек скрылся в толпе.
      - Ваше пиво, сэр. - Официантка вернулась, положила подставку, затем поставила бутылку и стакан. - Будете заказывать или все еще ждете?
      Талискер нахмурился, не понимая вопрос.
      - Вашего друга.
      - Ладно, сделаю заказ, а он пусть сам разбирается. Большую пиццу и салатик.
      - Хорошо. - Девушка ушла и быстро вернулась с маленькой тарелкой. Это для вашего салата, - терпеливо объяснила она, как пятилетнему. - Вы можете наполнить ее сами.
      - Спасибо. - Талискер снова стал глядеть на улицу, высматривая знакомое лицо. Магазины закрывались. Должно быть, около десяти часов вечера.
      - Дунки, ты не мог отыскать местечко, где еще больше народу? Скажем, прямо посреди гребаной улицы, а?
      Талискер едва не подпрыгнул, услышав голос, но моментально понял, кто это, даже до того, как обернулся - Чарли Генрэтти, или просто Рэтти [Игра слов. Рэтти - часть фамилии Чарли, а дословно переводится как "крыска".], с которым он некогда делил камеру.
      Чаплин вернулся в Эдинбург во сне. Он, Улла и Макпьялута разбили лагерь в глубине леса Ор Коиль. Похолодало, но от снега их защищали деревья. Макпьялута сторожил первым. Алессандро залез под одеяло из овечьей шкуры, радуясь его теплу.
      - Спокойной ночи, - пробормотал он Улле и тихонько уснул.
      Разбудил его звон цимбал. Гремел оркестр. Сердце Чаплина забилось, он никак не мог понять, что происходит. Переведя взгляд на кончики ботинок, Алессандро несколько раз глубоко вздохнул. Потом он узнал музыку "Кармен", его самая нелюбимая опера. Однажды они ходили на нее с Дианой, и ей очень понравилось. Чаплин посмотрел на сцену, все еще не оправившись от шока перемещения - цвета казались слишком яркими. Глаза у него заныли, и он тихонько застонал.
      Кто-то положил ему руку на колено.
      - Скоро он выйдет. Здорово, правда?
      Это была Беатрис - с собранными наверх, как у греческой статуи, волосами, удивительно красивая в вечернем платье. Сандро и не замечал раньше, какая у нее изящная шея, а теперь ее стройность подчеркивало жемчужное колье. Неужели у них свидание? Конечно, нет. И о ком она говорит?
      Музыка изменила тональность, началось одно из самых цветистых, причудливых и известных творений Бизе - "Марш тореадоров". Заметив, что все оборачиваются, Чаплин посмотрел назад. По проходу к сцене шествовали тореадоры, сверкая украшенными блестками костюмами.
      - Вот! - пискнула Беатрис в волнении, вовсе ей не свойственном. Майлз! Он играет Эскамильо!
      Идущий впереди тореадор, невысокий и довольно полный, бросал публике цветы, не переставая петь. Достигнув ряда, где сидели Беатрис и Чаплин, он поцеловал розу и с поклоном вручил ее Беатрис и только потом отправился дальше.
      Беа захихикала, как школьница.
      - Разве он не прелесть, Сандро? Ты ведь не откажешься выпить после представления?
      - Да, разумеется.
      - Ну как, соскучился по мне? - спросил Рэтти, по обыкновению комкая слова. - Эй, мисс, еще два пива сюда, - окликнул он официантку, не дожидаясь ответа Талискера. - Что стряслось, Дунки? Выглядишь неважно. Слышал, у тебя снова проблемы с сицилийцем. Так что ты хочешь от дяди Рэтти, а? - Он жевал жвачку, широко открывая рот и чавкая.
      Талискер молчал. Не было ни малейшего смысла отвечать Рэтти, пока тот не задаст по меньшей мере семь вопросов. Многое узнаешь о манере речи человека, если проводишь с ним по двадцать четыре часа в сутки в одной каморке в течение трех лет.
      - Значит, ты обеспокоен? Обеспокоен? - Он всегда повторялся - это означало, что можно отвечать.
      - Да, у меня проблемы, Рэтти. Но я очень рад тебя видеть. - В некотором смысле Талискер и в самом деле был рад видеть Рэтти. За то время, пока они делили камеру, Дункан понял, что мелкий преступник Чарли - один из самых безобидных людей в Саутоне, хотя злить его не стоило.
      Официантка принесла пиццу и спросила Рэтти, будет ли он что-нибудь заказывать.
      - Нет, подружка, не буду, я съем кусочек у него, ты просто принеси еще одну тарелку.
      Девушка ушла, не в силах скрыть недовольство.
      - Ладно, не вешай нос, Дунки. Все, кто знает тебя, ни на грош не верят в то, что сказано в новостях и газетах. Во всем виноват инспектор Чаплин. Лучше бы они искали настоящего преступника, верно?
      - Не мог бы ты говорить потише?
      - Не волнуйся, я шучу. Но я получил твое сообщение и принес товар.
      - Товар? - удивился Талискер. Похоже, пока он был в Сутре, его другое "я" действовало быстро и эффективно. Он не мог понять, зачем встречается с Рэтти, и тем более - что припас для него старый знакомый.
      - Паспорт, Дунки, - наклонился вперед тот. - На твоем месте я бы улетал из аэропорта "Ист Мидлэндс", а не из Эдинбурга. Здесь тебя могут узнать.
      Значит, паспорт... Его другое "я", ничего не ведающее о Деме, Корвусе и демоне, собирается бежать.
      Рэтти внимательно смотрел на Талискера. Он посерьезнел и всем своим видом выражал сочувствие и одобрение.
      - Ты правильно поступаешь. На правосудие надеяться нечего. А снова садиться за решетку нельзя. На сей раз ты этого не переживешь.
      Дункану стало не по себе. Он прав, подумалось ему.
      - Сколько с меня...
      - Нисколько. Это подарок. В любом случае я должен тебе за то, как ты отмазал меня от охраны, когда я сцепился с Кейти Джексоном. - Рэтти положил большой кусок пиццы на тарелку, принесенную официанткой.
      - Спасибо, что помнишь, - начал Талискер, припоминая, как его сокамерник сломал Джексону пару ребер и сколько было шума. - Но то пустяки, и...
      - Я серьезно, парень. - Рэтти откусил от пиццы - не вынимая изо рта жвачки, насколько мог сказать Талискер. - А теперь я доем пиццу и свалю отсюда. Лучше не светиться. Товар оставлю на стуле в конверте. - Он прожевал и сделал глоток пива. - Засунь под пластик свою фотографию - ее ты можешь сделать в любой автоматической будке, хоть в "Вулис". Потом разогрей утюгом или еще чем-нибудь. Если уж совсем негде взять утюг, подойдет сушилка для рук в туалете, но тогда отыщи совсем горячую, понял?
      - Понял. Спасибо.
      Напоследок Рэтти сказал:
      - Кстати, я могу устранить сицилийца, если хочешь. Это обойдется тебе в пять штук. В общем, ты знаешь, где меня найти, верно? - Он подмигнул.
      Пейджер Чаплина запищал во время романтической арии. Все вокруг неодобрительно зашипели. Он поспешно выключил его и прочитал сообщение: "Позвони на мобильник Финну - срочно!"
      - Беа, прости, мне придется уйти. Я нужен в участке.
      Беатрис привыкла к режиму работы полицейских, поэтому нимало не расстроилась и не удивилась.
      - Ладно, Сандро, значит, в другой раз. - Она чмокнула его в щеку и снова повернулась к сцене, где Майлз-Эскамильо звал всех смотреть на бой быков.
      Прищурившись, когда яркий свет в фойе ударил по глазам, Алессандро позвонил Финну.
      - Это инспектор Чаплин. Что случилось?
      - Все, - возбужденно ответил Финн. - Масло наконец попало в огонь...
      - Где вы? - нахмурился полицейский - журналист перекрикивал шум машин.
      - Я выследил Талискера, инспектор. Я в "Дикон Брои". Знаете, где это? На Хай-стрит.
      - Конечно, знаю. Талискер там? - Чаплин вручил номерок гардеробщице.
      - Нет, снаружи, на другой стороне улицы. Кажется, он рехнулся. Говорит сам с собой. - Финну припомнилась их встреча в Данбаре. - Простите.
      - Не важно, - рявкнул Чаплин, хватая пальто. - Буду через пять минут.
      - Инспектор, - продолжал Финн, - произошло еще одно убийство.
      Чаплин уже стоял на ступенях театра, застегивая пуговицы пальто. Снаружи выстроились такси, ожидая клиентов. Почти все водители заглушили моторы и курили или пили крепкий кофе. Воздух был напоен запахом бензина. Из театра доносились обрывки музыки, и инспектор не хотел верить тому, что говорит возбужденный голос Финна в телефоне.
      - Что? Повторите.
      Финн послушно повторил, и Чаплин замер на верхней ступени лестницы.
      - О нет... О Господи. - Алессандро отодвинул телефон от уха. Неожиданно он понял, что его трясет.
      - Инспектор, вы слушаете?
      Чаплин собрался с мыслями. Почему-то его страшно расстроило, что именно Финн сообщил ему новость. Почему не позвонил Стирлинг?
      Он снова поднес телефон к уху.
      - Буду через пять минут. Никуда не уходите.
      Чаплин садится в такси и смотрит в темное небо, а машина поднимается все выше и выше, к холму, на котором стоит замок. Алессандро не может поверить в то, что сказал Финн. Огромные хлопья снега пролетают мимо окна в волшебном танце, и Чаплину почти кажется, что он плывет над крышами домов. Инспектор откидывается на спинку сиденья и вдыхает спертый, тяжелый воздух, пахнущий дымом сигарет. Он не хочет выходить из машины. Не хочет видеть Талискера. Не хочет ничего знать...
      С Малки трудно было спорить посредине улицы, когда мимо сновали люди, - Талискер все время забывал, что в этом мире призрак может общаться с ним телепатически. А на проклятого горца так хотелось накричать!..
      - Тебе нельзя убегать, Дункан, - отчитывал он, встав перед своим потомком и положив руку на меч. - Нельзя уезжать из Шотландии.
      - Слушай, это разумно... - Талискер умолк, когда молодая женщина на остановке поморщилась и отошла подальше от ненормального, который разговаривает сам с собой. - Это разумно. Малки, мне следовало поступить так раньше.
      - А как насчет Сутры? Ты хочешь все бросить? - Малки пошел с козыря. Как насчет Уны?
      - Знаю, - вздохнул Талискер. - Я буду тосковать по ней, но... Малки, смотри! Вон там!
      На улице, возле собора Святого Джайлса, метнулась темная тень. Те, кто видел ее хоть раз, признали бы тварь и на таком расстоянии.
      - Значит, он снова тебя выслеживает? - прошептал Малки. - Как ты думаешь, он знает о твоих перемещениях?
      - Наверное, - нахмурился Талискер. - Видел, где он стоит? Я пришел с другой стороны улицы. В прошлый раз он шел точно по моим следам, как будто у него не было выбора.
      - Куда же он может стремиться?.. Ох, нет.
      - Что?
      - Городские палаты. - Малки ткнул пальцем в здание напротив собора. Мэри-Кинг-Клоуз...
      - Деме...
      Оба мужчины, не сговариваясь, бросились к перекрестку, намереваясь предупредить сиду, но не успели и полпути пройти, как демон тоже пересек дорогу. Быстро промелькнув в свете оранжевых фонарей, он исчез в тени Городских палат.
      - Идем, Малки. Мы должны предупредить ее.
      - Подожди, Дункан... Смотри.
      Возле палат стояла группа людей, перед которыми расхаживал высокий человек в театральном гриме с керосиновой лампой в руках. Помимо восьми-девяти "нормальных" людей, там был еще один актер - по крайней мере так решил Талискер, - в оборванной одежде средневекового вида и тоже с лампой. С такого расстояния нельзя было разобрать слова, но высокий говорил громко, чтобы слышала вся группа.
      - Что они делают? - удивился Малки.
      - Кажется, это называется "Прогулка с призраками". - Талискер постарался не засмеяться. - Он вроде сеаннаха - рассказывает туристам, что случилось на Хай-стрит сотни лет назад. Обычно под землю они не спускаются.
      Противореча его словам, группа направилась к Городским палатам. Через секунду из-за угла донесся крик. Талискер бросился бежать, пытаясь выхватить из ножен несуществующий меч; затем, выругавшись, вытащил из кармана пистолет, припомнив, как мало он помог против твари в прошлый раз. Однако, добежав до угла дома, Дункан остановился. Люди смеялись.
      - Не стоит бояться призрака старого Бурке, - донесся мужской голос. Он заинтересовался бы вами, мадам, только если бы вы были мертвы.
      Снова смех. Талискер обогнул угол, стараясь не показываться на глаза группе. Скорее всего его лицо демонстрировали в новостях, а замаскирован он был очень просто: шапка скрывала волосы, а шарф прятал нижнюю часть лица.
      Группа собралась посреди площади, и другой актер, до того момента прятавшийся, прыгнул навстречу молодой женщине.
      Экскурсовод продолжил замогильным тоном:
      - Бурке был повешен на площади, и шериф приказал выставить его скелет в университетской Школе анатомии.
      "Призрак" Бурке снова бросился к молодой женщине, которая послушно завизжала.
      Малки неодобрительно посмотрел на экскурсию.
      - Дункан, привидение ненастоящее. Этот здоровый парень их дурит.
      - Все нормально, Малки. Они знают, что он ненастоящий. Просто развлекаются. - Горец явно был поражен, но промолчал. - Зато демон настоящий, и, думается мне, он отправился вниз. - Талискер указал на вход в подземелье - дверь была распахнута. - Идем.
      Туристы слушали мрачную историю бедняги Бурке, и Талискер и Малки проскользнули в подземелье незамеченными.
      Что-то приближалось, что-то ужасное. Деме посмотрела в черную пасть коридора, который вел к основной улице ушедшего под землю квартала. Ее внимание привлек не звук - шаги демона пока что не донеслись до ее слуха, только какое-то ощущение, волна нестерпимого ужаса и страдания. Не видя и не слыша твари, она поняла, что ее ждет и кто послал демона. Бросившись в дальнюю часть комнаты, Деме порылась в вещах и вытащила драгоценный камень, поменьше, чем тот, который она дала Малки, и огненно-красный.
      - Мирранон, не оставь меня в эту минуту!
      Ноги подгибались, и она опустилась на колени на холодный каменный пол старой Мясницкой лавки. Теперь она слышала шаги приближающегося демона, а потом в свете камня заметила и смутное движение в противоположном конце комнаты. Деме подняла голову.
      Отыскать путь в комнату Деме оказалось непросто. В прошлый раз Талискер был почти без сознания (всего три дня назад по местному времени). Малки шел впереди, тихонько бормоча:
      - Ага... сюда, вниз и повернуть налево... Нет, направо...
      В темноте все входы и выходы выглядели одинаково, и ничто не подсказывало, где живет Деме. Друзья медленно шли по мощеным коридорам, некогда бывшим улицами. Хотя в самые дальние части никого не пускали, они тянулись далеко вниз, до станции Уэйверли и Принсес-стрит. Когда эти места еще видели солнечный свет, самые нижние дома омывали грязные, вонючие воды Лохнора, вобравшие в себя болотный газ.