— острова и атоллы Тихого океана, относятся к Буферной зоне. Единственная комфортная зона, где отсутствует кондоминиум. Неподконтрольна BBS. По этой причине популярна у политиков, медиазвезд и прочих хайтек-граждан, устающих от тотального круглосуточного контроля. Однако принадлежность к Буферной зоне определяет высокую криминогенную обстановку. Чрезвычайно развито морское пиратство. Не рекомендуется для проживания хайтек-гражданам, поскольку их личная безопасность и сохранность имущества не могут быть гарантированы.
— философ, историк, общественный деятель. Резко выступал против Нефтяной войны, называя ее «самым омерзительным фактом в человеческой истории». Собрал большое количество сторонников среди преподавателей и студентов университетов по всеми миру, создал «Клуб динозавров» — тайное общество, целью которого был развал хайтек-коалиции. Пропал без вести за год до окончания войны. Предположительно, убит правительственными агентами.
— тайное общество, состоявшее из дипломатов, философов, звезд и других влиятельных людей, которые относились к Нефтяной войне так же, как и сам Монпелье, но не решались заявлять об этом вслух. Назван так потому, что Монпелье считал, что все порядочные люди обречены на вымирание. На членов «Клуба динозавров» велась настоящая охота.
Играя на земельных противоречиях, они сумели разжечь сепаратистский скандал в Европейском союзе, результатом которого стало отделение многих национальных, автономных территорий и возникновение лотек-анклава Мавритания на Средиземноморье. Желание многих лидеров военной хайтек-коалиции поселиться на берегах Средиземного моря также сыграло на руку сторонникам Монпелье.
Деятельности «Клуба динозавров» посвящено огромное количество исследовательских работ, художественных и документальных фильмов.
— Э-э… — Громов даже не нашел, что ответить. — Благодарю вас, сэр.
— Не надо слов, будто ты сделал то, что должен, и на твоем месте любой поступил бы так же, — подсказал ему президент. — Ты совершил подвиг. Мы этого не забудем.
Макс подумал про себя: «Хотелось бы», но вслух говорить не стал.
— Отдыхай, — голос Рамиреса стал особенно сердечным. Таким тоном он обычно произносил обращения к нации о необходимости повышения цен на топливо, продукты или подъеме планки минимально допустимого уровня доходов. — Я надеюсь, что вскоре вы, Громов, станете одним из самых главных налогоплательщиков. Ведь возможности вашей технологии весьма обширны. Корпорация, которую вы, вероятно, пожелаете создать для ее использования, имеет все шансы на процветание.
— Э-э… Честно говоря, я пока не представляю, как создаются корпорации, — заметил Громов.
— Это ничего, — еще сердечнее произнес Рамирес, — я уверен, Торговая Федерация избавит вас от всех забот, предложив за ваш патент вознаграждение такого размера, что вы сможете полностью посвятить себя учебе и науке. Бизнес — это такая скука! Особенно для человека вашего возраста.
Громова прошиб холодный пот. Неужели доктор Синклер был прав?!
NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!
Просыпайтесь, дорогие обезьяне!
Сегодня 24 августа!!! До грандиозной вечеринки в честь нашего героя Макса Громова остаются считанные дни!
Солнышко уже встало и вот-вот начнет припекать ваши личики, ускоряя естественное старение кожи. Помните — те, кто хочет вечной молодости, никогда не загорают! Только сегодня по специальной цене вы можете получить «Эссенцию советов по сохранению красоты», всего двадцать простых советов, неукоснительное соблюдение которых позволит вам быть вечно молодыми! Всего за 50 кредитов! Предложение действует в течение одного часа!
Думаем, вам будет интересно, дорогие наши обезьяне, что еще вчера вечером Макс Громов, наш кумир и супергерой, вылетел в зону комфортного проживания Элладу вместе со своими друзьями Чарльзом Спарклом и Тайлером Бэнксом! Их сопровождает Евгений Климов, которого сам президент назначил Громову в помощники по супер-шопингу!
Оказывается, мы с вами, дорогие наши налогоплательщики, подарили юному гению право выбрать в Элладе (а это роскошное место) любой дом! Вне зависимости от его цены и исторического значения! То есть ежели мистер Громов захочет поселиться, скажем, в Кносском дворце, где, по легенде, обитал Минотавр, то Громову отдадут без звука Кносский дворец. Будем надеяться, что наш супергерой выберет все же что-нибудь более современное и комфортабельное. Проявит, так сказать, скромность.
Что до нашего мнения, дорогие обезьяне, то мы думаем, что Макс Громов, конечно, герой. Он спас нас всех от Джокера и все такое, но… Как бы это сказать поделикатнее… Дело в том, что теперь все мы каждый раз, когда пользуемся Сетью, обязаны за это платить, согласно закону о пользовании глобальными изобретениями. И не кому-нибудь, а нашему любимому Максу Громову. Сумма его доходов уже через год станет ну очень внушительной. То есть, поймите правильно, почести Громову, бесспорно, оказывать надо. Но, по нашему мнению, они должны быть сугубо нематериальными! Можно присвоить ему звание «Спаситель человечества», или, скажем, «Хранитель всего сущего», или что-нибудь еще более цветистое на манер имен китайских императоров — «Кладезь мудрости, гений софт-инжиниринга, повелитель молний, бесконечность справедливости, сосуд вселенской доброты»… (желающие могут продолжить), НО! Зачем же дарить ему дом? За наш счет?! Мы ведь с вами, дорогие обезьяне, люди откровенно небогатые… Нет, еще можно было бы понять, если Торговая Федерация от своих щедрот отстегнула бы Громову дом. Кто-нибудь из семейства Спарклов, Наварро, Дебрикассар, Ивановых и прочих плутократов пожертвовал один из своих домов юному гению Громову. Мы бы тоже были только «за». В конце концов, Громов заслужил почести и подарки. НО! Опять же, возвращаясь к вопросу о доходах. Через годик, с той интенсивностью, с какой мы с вами, дорогие обезьяне, пользуемся Сетью, Громов сможет купить себе любой дом в любой части света на свои собственные деньги! Вернее, на наши деньги, которые мы уплатим ему за пользование его глобальным изобретением.
Заметим, дорогие обезьяне, что изобретение Аткинса, которое тот создал еще до принятия закона о глобальных изобретениях, было для нас совершенно бесплатным. То есть все мы пользовались Сетью сколько влезет и практически бесплатно. То есть перемещались мы по ней бесплатно, а покупали только доступ к той или иной информации… Ладно! Признаем, что каждый хоть что-нибудь стоящий Сетевой ресурс является платным. Суть в другом. Главное, что нам придется платить Громову за его изобретение, которое и официального названия-то пока не имеет. То есть «код Громова» — это, по мнению специалистов, никакой не код, а «система децентрализованного управления» — почитать занудные дебаты профессоров софт-инжиниринга на эту тему можно на нашем портале всего за 25 кредитов. Не то чтобы это было неправильно… За изобретения платить, конечно, надо… Иначе все гении бросят это трудное занятие и займутся чем-нибудь более доходным, чем технический и духовный прогресс. Никто с этим не спорит. Просто за Сеть платить никто не привык! Ну да ладно. В конце концов, всего сто пятьдесят лет назад покупка питьевой воды тоже многим казалась дикостью.
Подождем, какой дом выберет себе Громов. Вообще-то выбор у него небогатый. В Элладе не так уж много пустующих домов, насколько нам известно. Впрочем, мы там никогда не бывали, как и остальные 99 % простых смертных граждан хайтек-пространства.
Вообще-то, иногда мысль о том, что 1 % хайтек-граждан владеют 70 % всей собственности, кажется нам несправедливой. Конечно, они платят громадные налоги, чтобы помогать всем остальным, финансируют образование и здравоохранение, заботятся о сохранности пенсионных вкладов. НО… Факты — упрямая штука. Никогда нам с вами, дорогие обезьяне, не поселиться в Элладе. Никогда!
Эх! Хотя была бы наша воля — мы бы, дорогие обезьяне, поселились вообще не в Элладе. Слишком уж пафосное и охраняемое это место. Нет, дорогие обезьяне, нам по душе Амазония! Вот где рай! Или Мавритания! Ну и что, что это лотек-анклав? Зато там живут самые красивые девушки! Зато там всегда теплое море и много рыбы! Там вкусная пицца на каждом углу! Там в мастерских можно накупить сколько душе угодно роскошной одежды и безделушек!.. Почему? Почему мы до сих пор сидим в душном хайтек-пространстве? Почему мы до сих пор не продали свое гражданство и не поселились где-нибудь в свободных и вольных пампасах? Простите, кажется, нас занесло. Извините, мистер Фаворский, если этот пассаж показался вашему ведомству крамольным. Мы ничего такого не имели в виду, просто мечтаем.
* * *
24 августа 2054 года, 10:32:12
Квадролет/RRZ «Эллада»
Поскольку делать Громову было нечего, а Тайни понравилось в Элладе, друзья решили не ограничиваться экскурсией по пустующим домам Эллады. Поместье Спарклов находилось неподалеку, и Чарли любезно пригласил всех в гости.
Правительство предоставило Громову сверхскоростной квадролет.
Внутри салона находились четыре мягких кресла, между ними столик. Панорамные пуленепробиваемые стекла по бортам.
Евгений Климов разливал чай.
К полной неожиданности для Громова, поверенный оказался молодым человеком лет двадцати пяти, высоким блондином со спортивной фигурой и веселыми голубыми глазами. Во время первого разговора по биофону Макс почему-то решил, что Климов — старик.
Поверенного можно было принять за медиазвезду или профессионального спортсмена. Однако жесты Климова, манера себя держать и одеваться сильно диссонировали с внешностью и возрастом. Солнце поблескивало на старинных золотых запонках, украшавших жесткие манжеты голубой рубашки поверенного, очевидно, довоенного производства, как и темно-синий костюм.
Вероятно, заметив, что друзья с удивлением его рассматривают, Климов сказал:
— Отец оставил внушительный гардероб. Нет нужды покупать по бешеной цене довоенное старье. Моя семья и так скопила его предостаточно. Хорошо, что в молодости мои предки были неравнодушны к модной одежде. Наш дворецкий все время ворчал, что такого количества барахла хватит потомкам до седьмого колена. Знаете, когда он это сказал, я сразу почувствовал в его словах пророчество. Они как-то очень по-особому прозвучали. Когда я приехал в Норфолк, у меня даже была форма, которую носил там мой отец когда-то.
— Вы закончили Норфолк? — оживился Чарли, наливая себе сливок в чай. — Я тоже туда поступил! Только пока не решил, поеду ли… Сначала я был твердо уверен, что не хочу возвращаться в Эден, но сейчас думаю… Если бы был способ выходить из его виртуальной среды по своему желанию, то, возможно, я бы туда вернулся. Мне нравилось быть в группе Айи Хико… А что было вашей специализацией в Норфолке?
— Поначалу лингвистика, а потом личностный анализ. Меня всегда завораживала разница между формальным и реальным смыслом сказанных слов, — мягко ответил ему Климов. — Правда, с последнего года обучения я перевелся в школу «Биогеника» и учился еще два года на отделении нейролингвистики — изучал биологические основы речи. Все ту же специфику — разница между «знаком» и его «значением».
— Как это? — не понял Чарли.
— Ну, скажем, смысл слова «свобода» в лотек- и хайтек-пространствах сильно отличается. Слово одно, а смыслы совсем разные, понимаете? — пояснил Климов. — Формальный язык как система знаков никак не связан с их смысловой составляющей. Звуки живут отдельно, их смысл — отдельно, — он запнулся, нервно рассмеялся и махнул рукой. — Извините, это, наверное, слишком скучно для вас.
Громов смотрел на поверенного и не мог понять, что в нем не так. Перед отлетом, когда Климов уже сел в квадролет, Чарли весело сказал Максу: «Поздравляю, Бюро приставило к тебе агента». Макс это запомнил и никак не мог выбросить из головы.
Евгений Климов предложил рассказать о пустующих домах в Элладе, их историю. Этот рассказ занял все время полета. Иногда Макс и его друзья перебивали поверенного вопросами.
Оказалось, что в Элладе не так уж много пустующих домов. Всего четыре. По традиции, все поместья Эллады имели собственные имена.
Первое, «Дольче Вита», принадлежало Хелене Наварро, владелице корпорации Drinks, которая раньше была Председателем TF. Она жила в «Дольче Вита» очень давно, в молодости.
— Это совсем небольшой дом, — говорил Евгений Климов. — Очень женственный. В прямом смысле слова. Похож на ажурный торт. Белый, легкий. Целиком из искусственного сверхлегкого мрамора. Первый этаж поддерживают ажурные колонны. Резные потолки в арабском стиле. Орнаменты на мраморе — это очень красиво. Дом стоит на скалах, прямо у моря. Есть помост, выдающийся далеко в воду, с которого можно нырять, не боясь разбиться. Этот дом Хелене подарил отец, когда она закончила школу. Он предназначен для проживания одного человека. Там даже внутренних стен нет.
— Как это? — удивился Макс.
— Совсем нет стен? — вторил ему Тайни, деловито расправляясь с зефиром, коробку которого Евгений Климов предусмотрительно захватил в гастрономическом бутике отеля. За эту предусмотрительность Бэнкс почти мгновенно полюбил поверенного и расположился к нему всецело.
— Комнаты, вернее сказать, зоны отделены друг от друга шелковыми занавесями. Это красиво и способствует хорошей циркуляции морского воздуха, но крайне непрактично, — говорил Климов, разливая чай. — К тому же в этом доме кухонная мебель розового цвета, — он повернулся к Громову: — Вам положить сахар?
— Фу! — сморщился Макс. — То есть сахар — да.
— Два кусочка, три? — поинтересовался поверенный.
— Э-э… — Громов не понял. — А сколько это в каплях?
— О! Я не про химический подсластитель, — улыбнулся Климов. — Настоящий тростниковый сахар, коричневый, куски!
Он открыл серебряную сахарницу и продемонстрировал ее содержимое.
— Ладно, сколько вы обычно капаете подсластителя? — спросил Климов.
— Три капли, — ответил Макс.
— Значит, два кусочка, — улыбнулся поверенный, взял щипцы и аккуратно положил в чашку Громова два кусочка сахара. — Ой, нет. Три. Два куска — это для белого сахара.
Климов подцепил еще кусок, немного более темного цвета, и кинул в чашку Макса.
Громов стал помешивать чай ложечкой, с удивлением наблюдая, как растворяется сахар.
— Согласен с вами, розовая мебель — это на любителя, — спокойно продолжил поверенный, наливая чай остальным. — Следующий пустующий дом — «Камелот». Для одного человека он, мягко говоря, великоват.
— Это настоящий замок! Я там был! — оживился Чарли. — Высокие стены, внутри восемь этажей! Сложен из массивного камня!
— С другой стороны, — продолжил Евгений Климов, — вы ведь не всегда будете жить один, — поверенный многозначительно улыбнулся, — рано или поздно вы осчастливите своим вниманием какую-нибудь юную леди. Или, может быть, уже кого-то осчастливили? У вас есть девушка?
Макс подавился чаем и закашлялся. Чарли как-то странно, с подозрением посмотрел на него и протянул салфетку.
— Вы можете устроить штаб-квартиру своей будущей корпорации прямо в «Камелоте». Его размеры вполне позволяют, — спокойно закончил свою мысль Евгений Климов. — Третий пустующий дом — это «Эго».
— Он раньше принадлежал доктору Синклеру, — неожиданно сказал Тайни. — Я прочитал в Сети.
— К сожалению, «Эго» находится в совершеннейшем запустении, — вздохнул Евгений Климов. — С тех пор как доктор Синклер переселился в Эден, дом пустовал. Это прекрасный особняк, выстроенный на развалинах собора.
— Церкви? — удивился Макс.
— Собора Cвятого Стефана. От древнего здания сохранились кирпичные стены, подвал и дубовые арочные перекрытия. Очень красиво. Доктор Синклер восстановил витражи и винный погреб. Однако с тех пор прошла четверть века. Все это время в доме никто не жил. Я даже представить не могу, во что он превратился… Хотя некогда архитектор, построивший этот дом, даже получил специальную премию. Впрочем, для вас это скорее всего не имеет никакого значения, — Климов вздохнул. — Четвертый пустующий особняк в Элладе — Рободом.
— Рободом продается?! — Макс подскочил и удержал себя на месте, вцепившись в подлокотники.
— Помнишь, ты когда-то пошутил, что купил бы только дом Аткинса?! — завопил Чарли.
— Там же музей, — с тихим недоумением пробормотал себе под нос Тайни.
— Да, но закрытый для посещения, — Евгений Климов многозначительно посмотрел на друзей. — В нем не бывал ни один журналист, сценарист или режиссер из числа снимавших фильмы об Аткинсе. Вам это не кажется странным?
— Всегда казалось, — кивнул Чарли. — По дому Аткинса можно совершить виртуальную прогулку на мемориальном портале, и не более того…
— Там нет мебели! — тут же радостно заявил Макс.
— Там все выдвигается из стен! — вторил ему Тайни.
— Он весь покрыт порошковым сплавом из четырех металлов — вольфрама, титана, хрома и стали, — устойчивое к любым повреждениям покрытие! — добавил Громов. — И еще он не боится воды! И сам по себе является мощнейшим компьютером! Там есть целая комната для симуляции любых ситуаций. Можно смоделировать все что угодно на манер Сетевой арены с полным эффектом присутствия!
Евгений Климов только кивал головой, слегка морщась, будто эмоции, бившие из Макса и Чарли ключом, были чем-то материальным и угрожали испортить безупречный костюм поверенного.
— Да-да, это все, бесспорно, так, — сказал он. — Однако есть кое-какие особенности…
Тут поверенный встретился с горящими глазами Макса и махнул рукой.
— Объяснять вам это бесполезно, — сказал он со вздохом. — Сами увидите. Что до меня — если бы вы спросили моего совета, — я бы рекомендовал вам взять «Камелот». Он самый большой, самый комфортабельный, в полной сохранности и готов принять вас хоть завтра…
— Недалеко от нас еще один пустующий дом, — вспомнил Чарли. — «Шоколадная плитка».
— Совершенно верно, — спокойно ответил Климов. — Но он не свободен. У него есть законный владелец, который, — поверенный шумно вздохнул, — когда-нибудь туда вернется… Но я могу устроить вам экскурсию туда. Если хотите. Там хранится замечательная коллекция живописи. Импрессионизм, супрематизм, фэнтези-графика, киберкубизм…
Но Макс уже не слушал. Он только нетерпеливо дернул ногой, всем своим видом показывая, что решение принято.
— Я хочу Рободом!
— Сначала взгляните, — примирительно сказал Евгений Климов. — Кстати, вот и ваши будущие владения, — он показал вниз.
Макс прижался к окну. Под ним расстилалась лазурная морская гладь. Громов никогда в жизни не видел таких ярких красок. Изумрудная зелень на белых скалах, ажурный край берега, изрезанный множеством мелких бухточек, роскошные яхты, покачивающиеся на волнах.
Спаркл прижался к стеклу и показал пальцем на огромный белый дворец, мелькнувший внизу:
— Смотрите! Мой дом!
— Я никогда не был в зонах комфортного проживания, — тихо отозвался Макс, восторженно глядя на проносящиеся мимо рощи, острова, скалы, реки.
Евгений Климов спросил у Чарли:
— Ваш отец, мистер Спаркл, наверное, тратит целое состояние на атомные батареи для квадролета, если летает отсюда в Нью-Йорк?
— Он летает не так уж часто, — ответил тот. — Здесь живет моя семья — точнее сказать, родители. С восточной стороны дом дяди, но сейчас там бабушка с дедушкой. С западной стороны поместья — дом дяди по материнской линии.
— Это правда, что в комфортных зонах живут в основном женщины и дети? — спросил Тайни, с интересом рассматривая редкие крыши громадных особняков, утопающих в зелени.
Евгений Климов кивнул и добавил:
— Еще пенсионеры. Все, кто работают, вынуждены гробить свое здоровье в хайтек-мегаполисах, черт бы их побрал, изредка выбираясь в RRZ на отдых.
Макс заметил:
— Тех, кто может выбраться в RRZ, тоже не слишком много.
— К сожалению, — вздохнул Евгений Климов.
Поверенный посмотрел вниз, на проносящиеся мимо белые острова и яркое лазурное море. Его лицо стало мечтательно-грустным, будто он вспомнил что-то такое, о чем уже давно забыл, и вообще стал считать это сном или фантазией.
— Мой отец говорил, — тихо произнес он, — что до войны здесь все было совсем не так. Здесь были маленькие отели, пляжи, множество маленьких кабачков на берегу, где можно было съесть свежей, только что выловленной рыбы, сбрызнутой оливковым маслом и пожаренной на углях, запить ее стаканчиком холодного белого вина, и это стоило сущую мелочь. Вечерами на набережных играла музыка, пары бродили вдоль моря, танцевали, целовались. Здесь был рай, куда хотя бы раз в жизни мог попасть каждый человек.
Чарли Спаркл опустил голову, будто услышал в этих словах упрек. Евгений Климов заметил это и мгновенно вернулся к своему обычному ровному доброжелательному тону и располагающей улыбке.
— Потом хайтек-коалиция заново перекроила мир и решила, что в этих местах будут жить только самые достойные, — закончил он.
Дневник доктора Павлова
29 июля 2054 года, 06:45:34
Тюремный комплекс Джа-Джа Блэк
О. Исландия
Северный блок,
секция интенсивной терапии
Мой резервуар с «жидким воздухом» с величайшей осторожностью погрузили в реанимационный электромобиль.
Доктор Жилинский отключил меня от всего оборудования, сказав:
— Транспортировка займет минут двадцать-тридцать. Уровень кислорода в жидкой смеси будет в норме. Но на всякий случай в реанимобиле имеется запасной баллон. Так что не волнуйтесь. Кислородного голодания мы ни в коем случае не допустим. Вас приказано привести в форму как можно скорее, так что мы стараемся.
Я не мог задать ему ни одного вопроса из тех, что меня мучили.
Мой срок истек? Уже прошло пятьдесят лет? Кто приказал «привести меня в форму как можно скорее»? И зачем?
Память возвращалась ко мне стремительно. Иногда даже становилось больно глазам от напряжения внутри черепной коробки. Огромные пласты информации всплывали один за другим. Я знаю все о человеческом мозге, поведении, инстинктах, влиянии ДНК-фактора, балансе нейрогормонов, воспитательном детерминировании, феномене «внутреннего зеркала» и прочих вещах, которые позволяют прогнозировать поступки человека в мельчайших подробностях. Я исследую креативные способности подростков. Я личностный аналитик величайшего гения в истории — Роберта Аткинса. Я…
Внезапно все мое тело свела судорога. Аткинс!
Мне надо видеть его немедленно! Я должен встретиться с ним, потому что не успел сказать ему одну очень важную вещь! Я должен был сделать это до того, как меня заморозили! Я надеялся, что мне позволят с ним попрощаться, но меня отправили в Джа-Джа Блэк на день раньше, а Роберт так и не прилетел на последнюю встречу… Может быть, он узнал правду и не захотел меня видеть.
Я кричал и умолял перенести процедуру, но Буллиган мне отказал. В такой малости! Я просил у него всего один день! Я должен был увидеть Роберта! Я должен был сказать ему, что не стоит расставаться с Хеленой… Не надо бояться чувства, что возникло в его сердце вопреки генетике. Его собственные гормоны — фенилэтиламин, тестостерон, адреналин и допамин — вот ключ к тому, чтобы мой церотерозин начал действовать так, как должен. Чтобы стать нормальным навсегда, Роберт должен научиться любить, заботиться, чувствовать привязанность… Привязанность! Окситоцин закрепит действие нейроактиватора. Роберт перестанет чувствовать себя чужим на этом свете. Монстр в его голове уснет…
У меня зашумело в ушах. Сердце забилось с такой силой, что я почувствовал тесноту в грудной клетке.
Собственная жизнь проносилась перед глазами с бешеной скоростью. Теперь я точно знал, почему оказался в тюрьме. Я помню, за что. Но ни о чем не жалею. Я спас Роберта. Интересно, какой он сейчас? Может, меня разморозили потому, что ему снова требуется моя помощь? Может, он и Хелена до сих пор вместе? Я бы хотел увидеть их детей. Если они не унаследовали странной болезни Роберта — это было бы настоящим чудом. Чудом, которое я, наверное, не смогу объяснить, но объяснение меня сейчас не интересует. Я хочу увидеть их. Просто увидеть…
Подробности моей работы, научной деятельности, лекций, планов и стремлений не вызывали отклика в душе. Память фиксировалась на каких-то мелочах, ничего не значащих подробностях. К примеру, желтый цветок на моем окне. В моем кабинете был цветочный горшок с каким-то растением. Я поливал его, когда вспоминал об этом. В тот самый день, когда я ввел Роберту модулятор частот нейронных соединений — церотерозин, это растение вдруг зацвело. Оно все покрылось огромными ярко-желтыми цветами. Роберт заметил это и сказал: «Это не просто так. Я говорил тебе о законе квантовых случайностей? Ничего не бывает просто так. То, что мы называем случайностями, — все звенья одного великого замысла, который, как мне кажется, я могу понять. Ты, наверное, решишь, что у меня опять приближается приступ, — он улыбнулся, — но это не так. Это не похоже на мои приступы. Это что-то другое. Я чувствую что-то, присутствие чего-то большего, чем мое сознание, чего-то исходного, первопричины. Понимаешь? Эта штука у меня в голове — не одна. Она… Она следует чьей-то воле. Я пока не понял, как именно осуществляется связь…» Я был недоволен. Я не любил, когда Роберт говорил о своем мозге как об отдельном существе, которое его якобы поработило и мучает. Подобные рассуждения ясно давали мне понять, что до полного здоровья Аткинсу еще очень далеко и радоваться успехам рановато.
Я вдруг почувствовал боль. Будто внутри лопнула струна, в глазах защипало. Неожиданно навалилось чувство потери.
— Роберт… — пробормотал я.
Нет! Нет, это мне только кажется. С ним все в порядке. Я же вылечил его. Я нашел лекарство. Я вылечил Роберта. Он, наверное, уже закончил создавать свою науку — квантонику. Он расскажет мне о ней. Уверен, он нашел способ доказать свой закон квантовых случайностей и теорию всеобщей относительности тоже.
Реанимобиль остановился. Я очнулся от своих воспоминаний и увидел, что нахожусь в просторном помещении. Большую его часть занимал прямоугольный бассейн с «жидким воздухом», он был открытым. Вдоль одной из стен были выставлены столики на колесах с медицинским оборудованием. У другой стены — кровать и ширма. За ней санузел. Я знаю. Кажется, я уже бывал здесь.
Медбратья начали аккуратно перемещать мой резервуар на специальный подъемник, который должен был погрузить меня в бассейн. Доктор Жилинский начал объяснять, что будет происходить.
— Алексей Романович, сейчас мы погрузим вас в бассейн с жидким воздухом. Концентрация кислорода там чуть меньше, но свойства жидкости те же, что и в вашем резервуаре. Мы откроем крышку, и вы осторожно покинете свой контейнер, но не будете всплывать на поверхность. На дне бассейна, возле того места, куда подъемник опустит вас, лежат специальные грузы для рук и ног. Наденьте их, чтобы не всплыть на поверхность раньше времени. Три часа вы должны двигаться не останавливаясь — плавать, ходить по дну бассейна. Делайте что угодно, но не покидайте «жидкий воздух» и не стойте на месте. Три часа постоянного, размеренного движения. Вроде пешей прогулки по горам. После этого, по моей команде, вы снимете грузы и ляжете на подъемник, но будете держаться за специальный поручень, чтобы не всплыть. Мы опустим в бассейн трубки легочного экстрактора. Это аппарат, который быстро очистит ваши легкие от «жидкого воздуха». Вы почувствуете сильное удушье, вам захочется немедленно вынырнуть, подъемник быстро извлечет вас из бассейна на край. Вот здесь, видите? Учтите, первый глоток воздуха будет очень болезненным. Вам покажется, что это не воздух, а битое стекло. Будет очень сильная резь в легких, носоглотке и трахее, темнота в глазах, головокружение. Самый лучший способ побыстрее насытить легкие кислородом из атмосферного воздуха — это как можно громче закричать. Орите что будет сил до тех пор, пока не восстановится нормальное дыхание. Договорились?
Я кивнул.
* * *
24 августа 2054 года, 15:23:11
RRZ «Эллада»
Поместье Спарклов
— Я должен договориться с исполнительным секретарем кондоминиума о просмотре домов. Надо отключить охранные системы, получить гостевой ДНК-доступ, сведения о техническом состоянии… Хорошо бы найти инженера по безопасности, который на месте осмотрит основные агрегаты… — Евгений Климов разговаривал в большей степени сам с собой, но заодно информировал и Макса о предстоящих планах.
— Мне достаточно Рободома, — упрямо заявил Громов.
— Я вас слышу, — безупречно вежливо и доброжелательно ответил поверенный и добавил непреклонным тоном, — разумеется, сначала мы посмотрим Рободом, а потом все остальное. Предварительные согласования займут некоторое время…
— Мы побудем у меня, — перебил его Чарли Спаркл. — Доставьте нас ко мне домой, а потом заберете оттуда. Идет? Вы ведь у нас бывали? Помните, где это?
— Отличная мысль, — улыбнулся Евгений Климов. — Разумеется, помню. Ваше поместье на острове Крит.
— Точно, — Чарли вздохнул и посмотрел на друзей. — Я так волнуюсь. Честно говоря, даже предположить не мог, что когда-нибудь буду показывать вам свой дом!
Тайни шмыгнул носом и отправил в рот последнюю зефирину.
Макс подумал, что тоже никак не предполагал полететь в самую закрытую из всех RRZ, в гости к Чарли. Он впервые подумал о том, что никогда не воспринимал Чарли как настоящего друга. Скорее просто проводил с ним время, потому что Чарли был не против, он сам сел рядом с Громовым на самом первом уроке в Накатоми — к смеху сказать, это была эргономика. Громов был абсолютно убежден, что после окончания школы каждый будет жить своей жизнью. Спаркл унаследует корпорацию, а Макс начнет искать, кому нужен начинающий софт-инженер, который подает надежды и согласен первое время работать почти бесплатно. К тому же Громов никак не мог забыть слова Дэз о том, что на втором году обучения, когда Макс уже заканчивал работу над «Моцартом» в первый раз, между ним и Чарли вспыхнула ссора. Обрывочные воспоминания о том, что Спаркл почти не разговаривал с ним и вел себя очень отчужденно, не давали Максу почувствовать дружеской теплоты по отношению к Чарли. Возможно, они просто оказались заложниками ситуации. Но Макс не мог забыть надменного, холодного выражения лица Спаркла, когда «видел» того в среде Эдена в последний раз.
