Максимус Гром - Война за Биософт

      Голос подал доктор Синклер.
      — Все дело в длительности контакта, — сказал он. — Известно, что в организме человека происходит постоянная замена клеток. Клетки как бы самокопируются. Человек стареет, потому что каждая последующая копия чуть хуже предыдущей. Громов был носителем омега-вируса в течение двух лет. За это время его физическое тело успело практически полностью обновиться. Он подросток и переживает гормональную перестройку организма. Это также способствовало быстрому и эффективному встраиванию омега-вируса в его ДНК. К тому моменту, когда антивирус «Моцарт» начал действовать, ДНК Громова уже содержала устойчивую, закрепившуюся связь с геномом омега-вируса. Все остальные жители хайтек-пространства были инфицированы менее сорока восьми часов. «Моцарт» умертвил омега-вирус раньше, чем мутация могла произойти.
      Доктор Льюис вывел на экран картинку мозга, в которой светились отдельные секторы.
      — Когда ворота открыты, через них можно не только выйти, но и войти, — сказал он. — Если Громов может выходить в Сеть по собственному желанию, не используя никакого оборудования, то из Сети в его голову тоже, теоретически, может что-то попадать. Вывод, по-моему, достаточно ясен.
      Отто задумчиво смотрел перед собой.
      — Теоретически все это можно связать в единую систему. Громов, который получил способность находиться в биологической среде и цифровой, модифицируясь в собственную трехмерную репликацию без помощи обычного конвертера… Сеть как параллельная реальность, в которой человеческое сознание может существовать, потому что для мозга реально то, что видят глаза, слышат уши и так далее… Наличие технологии класса биогейт, которая переводит нейронный импульс, сопровождающий определенное желание, в понятный цифровой код и дает ему статус команды. И, вероятно, существование программы дистанционного управления людьми. Поскольку Дэйдра МакМэрфи до сих пор на свободе — есть все основания полагать, что ей удалось довести свое изобретение до уровня практического применения.
      Идзуми издал странный звук, похожий на скрип заржавевшей шестеренки.
      — Как я понял, вы говорите о том, что мальчик теперь без всяких проводков соединен с Сетью? И Дэйдра МакМэрфи управляет им через эту самую Сеть?
      Доктор Льюис поморщился и покачал головой:
      — Нет. О полноценном дистанционном управлении, как фигуркой в стратегии, речи не идет. Но как именно она осуществляет связь с ним, мы так и не поняли. Никаких чипов в его голове нет, никаких устройств на теле тоже, никаких органических объектов, теоретически способных передавать и принимать сигнал, — тоже нет.
      Айя Хико подняла руку:
      — Можно мне сказать?
      — Разумеется, профессор Хико, — кивнул Буллиган.
      — Я ознакомилась с материалами по корпорации Brain Gate, — сказала та. — Дэйдра МакМэрфи серьезно продвинулась по части разработки систем дистанционного управления людьми, используя возможности нейролингвы. Что же касается чипа, над которым они якобы работают… Дэйдра просто украла из моей лаборатории все данные по проекту «Биогейт». Они даже не стали менять название.
      — Должно быть, из маркетинговых соображений, — хмыкнул Буллиган. — Если бы новинка поступила на рынок, название технологии уже было бы знакомо потребителям.
      — Вы продолжали разрабатывать чип класса биогейт после запрета Комиссии по этике? — спросил Идзуми у профессора Хико.
      Она кивнула:
      — Да. Когда с теми людьми произошло несчастье — главой лаборатории был Хьюго Хрейдмар, а я его заместителем. Я говорила, что чип еще не готов и мы не можем испытывать его на добровольцах. Но Хьюго настоял и… — профессор Хико тяжело вздохнула. — Но мы вылечили всех. Я полгода занималась восстановлением пострадавших и наблюдала их еще пять лет после официального закрытия проекта.
      — Не будем отвлекаться на историю, — мягко прервал ее Буллиган. — Что насчет Дэйдры? Она способна управлять Громовым?
      — Технология биогейт не дает возможности осуществлять контроль над поведением человека, который не подключен к Сети напрямую…
      — Громов теперь всегда подключен к Сети, хочет он того или нет, — напомнил Крейнц. — Единственное безопасное для него место — среда Эдена, и то по той единственной причине, что принцип ее работы — аналоговый. Ничего из общей Сети не может сюда попасть, если не включен конвертер данных.
      Идзуми вскочил и начал хлопать по своим карманам в поисках сигарет.
      — Подождите! — воскликнул он. — Биогейт! Это чип?!
      — Технология, позволяющая человеку управлять цифровыми устройствами так же легко, как если бы они были частью его тела, — пояснил Крейнц. — Для этого ему должен быть имплантирован чип…
      — Но у Громова нет никакого чипа! — воскликнул инспектор.
      Айя Хико посмотрела на Буллигана:
      — Я думаю, надо рассказать им, сэр…
      Буллиган кивнул.
      Присутствующие замерли. Айя встала и подошла к медиаматрице.
      — «Дженни», проект «Логос».
      На медиаматрице появилась загрузочная картинка. Система из восьми спутников, расположенных так, чтобы их сигнал покрывал всю поверхность Земли.
      — Проект «Логос» был создан, чтобы найти способы расширения когнитивного предела человека.
      Айя тронула картинку внизу экрана, развернулась знакомая всем Таблица когнитивных возможностей человека.
      — Возможности человеческого мозга ограничены, во-первых, его физическими размерами, — Айя показала в центр схемы. — Мозг человека содержит примерно сто миллиардов нейронов. Максимальное число активных связей, которые они способны создать, выражается единицей с 8432 нулями. Для сравнения: информационная емкость только одного кристаллического диска главного компьютера Эдена выражается единицей с миллионом нулей. В данный момент этих дисков — три тысячи двести пятнадцать. И, как вы понимаете, мы можем выращивать и доставлять новые практически бесконечно. Увеличить же нейронный объем мозга человека нельзя. Второе ограничение — биологическое быстродействие мозга. Скорость и устойчивость формирования нейронных связей у всех людей генетически различна. Эти величины плохо поддаются коррекции. С учетом этих биологических, видовых ограничений единственная возможность «разогнать» человеческий мозг — развивать когнитивные способности, поднять когнитивный предел с шести-семи процентов до…
      Профессор Хико улыбнулась:
      — Желательно, конечно, до ста, но вряд ли возможно. Пятидесяти-шестидесяти процентов было бы более чем достаточно. И вот в две тысячи тридцать восьмом году мы совместно с доктором Павловым приступили к работе над проектом «Логос». Мы пытались создать искусственную память, которая была бы полностью совместима с человеческим мозгом, являясь при этом внешней базой. Предполагалось создать единый информационный банк мирового знания, к которому каждый человек постоянно подключен и естественным образом в нужный момет достает оттуда нужное «воспоминание». Вся информация хранится на спутниках, к которым одновременно имеют доступ все жители хайтек-пространства. Информация автоматически обновляется. Для мозга данные с «Логоса» были бы такими же реальными, как свой собственный, полученный эмпирическим путем опыт.
      — Подождите! — жалобно воскликнул Идзуми. — Это коллективный искусственный разум, что ли?
      — Это не разум, а память. Одновременный доступ ко всему мировому знанию, равнодоступный абсолютно для всех людей, — пояснила Айя.
      — Чем это отличается от нейролингвы? — недоуменно пожал плечами Отто.
      — До того как Громов создал технологию биософт на базе свойств омега-вируса, «Логос» и правда мало чем отличался от нейролингвы, — согласилась Айя Хико. — Но теперь есть возможность заложить в базу «Логоса» не только формальные, энциклопедические знания, но и физические навыки, те, что требуют долгой тренировки, направленной на формирование устойчивых нейронных связей. Нейролингва позволяла нам закачать в свою память инструкцию, как срезать цветок, как бы написанную на бумаге, как будто вы ее прочитали. А «Логос» в сочетании с технологией биософт позволит вам получить настоящий опыт срезания цветка, как будто вы сами делали это много раз и научились срезать цветок наилучшим в истории образом. Понимаете разницу?
      — Люди, которые все знают и все умеют, — Крейнц почесал переносицу. — Ужас. Зачем им жить? Ладно… Вы использовали Громова в проектах «Биогейт» и «Логос»?
      — Нет, — уверенно мотнула головой Айя Хико.
      — А выглядит так, будто использовали, — вздохнул Буллиган и посмотрел на доктора Синклера.
      Доктор Синклер скрестил руки на груди, посмотрел куда-то вверх и громко позвал:
      — Хьюго! Ты здесь?! Может, присоединишься к нашей беседе?
      Мгновение директор Эдена молчал, ожидая ответа. Но ответа не было.
      — Добудьте информацию с базы Дэйдры, и мы найдем ответ на все вопросы, — сказала Айя Хико.
      Буллиган кивнул.
      — Мы подготовим операцию.
      — Только предупредите агентов, что это будет их личная борьба со злом, потому что отдать им официальный приказ о штурме Brain Gate вам никто не позволит, — проворчал Идзуми. — Лично я бы на месте этих нашпигованных электроникой мальчишек отказался.
      — Торговая Федерация уже три раза сокращала нам бюджет. Благодаря этому в Бюро теперь служат только романтики, — мрачно пошутил Буллиган.

* * *

       26 ноября 2054 года, 15:23:21
       Технопарк Эден
 
      Макс не ожидал, что возвращение в среду Эдена окажется таким приятным для него. Он знал, что все вокруг нереально, что это просто совершенный мир с гениально продуманной архитектурой и не менее гениальным исполнением. Ни одна из Сетевых арен — ни «Динотопия», ни «Сунь Укун» — не может сравниться с Эденом. Реальность во всем — небо, облака, ветер, движение воды, репликации людей. А главное — удивительно тонкая, предельно детальная нейронная синхронизация, позволяющая сохранить все чувства. Запахи, вкус, краски, ощущения — в Эдене все реально!
      Громов знал — все вокруг ненастоящее, но все равно его сердце забилось чаще, когда он увидел корпус ученического кампуса, вошел внутрь своего домика и открыл дверь комнаты, где провел два года.
      Похоже, Чарли и Дэз испытывали те же чувства. Только Тайни крутил головой по сторонам и ничего не узнавал.
      — Хоть бы познакомиться с этим Хьюго, — ворчал он. — Спросить его, почему я? Почему он решил воспользоваться именно моей репликацией? О, черт! До чего же обидно!
      Инферно, который никогда не был в Эдене, восхищенно разглядывал трещины на штукатурке стен, следил за тем, как дуновение ветра поднимает сухие листья и опавшие лепестки с травы…
      — Невероятно… — повторил он несчетный раз.
      — Тренировочный центр полностью подготовлен, — приветливо сообщила им генералка Эдена.
      — Дженни? — удивленно спросил Инферно, оглядываясь по сторонам.
      — Ах, да, — усмехнулась Дэз, — забыла тебя предупредить. Доктор Синклер назвал генеральную программу Эдена — «Дженни», в честь дочери, которая сбежала к Джокеру. Эту часть истории ты знаешь. У программы тот же голос и визуальный образ. Правда, здешней «Дженни» вечно шестнадцать. Доктор Си последний раз видел ее в этом возрасте.
      Инферно поежился.
      — Я загрузила в конвертер все три олимпийские арены и тренировочные программы, которые создал Альтер, — сообщила «Дженни». — Это было сделано еще до вашего прибытия. После этого шлюз конвертера отключили. Вам повезло, что компьютеру сейчас почти нечем заняться, — в голосе генеральной программы возникла ирония, включился соответствующий контекстный модуль, — так что он довольно быстро конвертировал данные для работы в среде Эдена. Вы можете продолжить свои тренировки в любое время.
      — Отлично, — кивнул Макс, — спасибо. Переместишь нас в тренировочный центр? Отсюда до него довольно далеко…
      — Пожалуйста, — последовал ответ.
      В следующее мгновение перед глазами друзей был уже тренировочный центр. Глаза Чарли засияли, когда он увидел пустой пьедестал, где они стояли после своей победы на Кубке Эдена.
      Чарли не удержался и крепко обнял Дэз.
      — Для удобства восприятия происходящего я поставила в вашем тренировочном блоке модификатор киберпространства, — сказала «Дженни».
      — Цифровая копия модификатора кибер-пространства, искусственно созданная в самом киберпространстве? — спросил Чарли. — Знаете, в этом есть нечто… философское.

* * *

      Инферно, Дэз, Чарли и Тайни наблюдали, как темный шар мчится через джунгли, быстро превращаясь в Сунь Укуна. Дэз посмотрела на часы — с начала миссии прошло семь минут.
      — Сейчас будет дракон… — пробормотал Инферно.
      Небо потемнело. Черный шар взмыл вверх. Облака начали быстро закручиваться по спирали. В дерево ударила молния, оно загорелось, но не обуглилось, а зацвело! Дракон так и не появился. Вместо этого с неба начали падать крупные розовато-белые хлопья.
      — Это снег? — спросил Тайни, прищурился и приблизил лицо к экрану.
      — Цветы лотоса, — тихо сказал Инферно, приложив ладони к своим небритым щекам.
      Цветы падали и падали, они укрыли всю землю легким ажурным одеялом. Вдруг поднялся ветер, тени как будто сдуло, мир стал ярким, полным красок! А затем яркая белая вспышка, ослепившая присутствующих, — и все пропало.
      Дэз вздрогнула и отшатнулась от светящегося белым светом монитора. Чарли обнял ее.
      Панели модификатора киберпространства раздвинулись — к друзьям вышел Макс.
      — Как такое может быть? Я не понимаю, — Тайни смотрел на монитор. — Что ты сделал?
      — Никогда не видел такого финала, — Инферно провел рукой по монитору. — В трактате о том, что есть Путь, описано нечто похожее, но оно символизирует конец времен. В правилах «Сунь Укун» есть пункт, что, как только хоть один игрок пройдет игру до «истинного финала», арена перестанет существовать!
      — У нас была копия, к тому же пересчитанная под среду Эдена, — сказал Чарли. — Так что с оригинальным Сетевым порталом ничего случиться не должно. Ведь так?
      — Угу… — кивнул Инферно.
      Макс вздохнул.
      — Мир арены перестал существовать… — Инферно смотрел на белый экран. — Ну конечно!
      Бывшего чемпиона посетило какое-то озарение. Он застыл на месте, глядя в одну точку. Когда он пришел в себя — что-то в его взгляде изменилось. Вообще во всем облике Инферно. Он как будто стал выше и… спокойнее.
      — Что ты сделал с драконом, Макс? — спросил Скай.
      Громов вздохнул.
      — Ничего. Альтер разработал стратегию прохождения — как собирать артефакты и решать квесты, никого не убивая. Я так и делал. За всю игру не убил ни одного врага, даже демона. Некоторые из них сами взрывались за моей спиной от ярости, но большинство перерождалось в других существ. Змеи — в красивые лианы, тигры — в цветы, демоны — в людей. Они благодарили меня и отдавали свои сокровища без борьбы. Когда Мара превратился в усталого старика, который сел на землю и попросил меня снять с его шеи цепь власти…
      — Главный артефакт миссии, — пояснил Скай остальным.
      — В его глазах было такое облегчение, — продолжил Макс. — У меня сердце сжалось, когда я подумал, что мог убить его. Он сказал: «Теперь я свободен», — и превратился в птицу.
      Инферно кивал головой.
      — Да, в этом смысл Пути, — торопливо сказал он. — Победить зло можно только изменив его, вернув к свету. Физическое уничтожение ничего не дает, потому что энергия постоянна, она только перерождается.
      — В конце миссии я поднялся в облака, увидел дракона и… спокойно ждал, когда он приблизится. Не чувствовал ни страха, ни агрессии — ничего. Просто смотрел на него и ждал. Дракон был все ближе, как будто уменьшался, а потом исчез совсем, и я увидел… зеркало. В нем было мое собственное отражение.
      — Отражение Сунь Укуна? — тихо уточнила Дэз.
      — Нет, мое. Мое собственное, — ответил Макс.
      — Зеркало? — Инферно сел. — Ну конечно! Все правильно! Чем яростнее и беспощаднее игрок — тем сильнее и злее будет его дракон! Потому что нет никакого дракона, а есть только зеркало! Я не сражался с демонами, чтобы не тратить на это времени, просто крал у них артефакты — поэтому в финале мой дракон был… ну средненький… Ладно — слабый! Потому что во мне не успела накопиться ярость. В конце миссии, на самом деле, между игроком и его учителем стоит не дракон. Дракон — просто метафора! Это собственная темная сторона героя!
      — Хм… Если так, то у Алекса нет ни малейшего шанса победить, — хмыкнул Чарли. — Уж его-то дракон точно будет самым злобным чудищем, какое только сможет сгенерировать движок арены.
      — Если Бюро не придумает, как защитить Макса от Дэйдры МакМэрфи, мы вообще отсюда выйти не сможем, — напомнил Тайни.
      — Рано паниковать, — строго перебил его Инферно. — С этой ареной все более-менее ясно, Альтер подготовил Макса лучше некуда. Предлагаю посмотреть, что Рободом предложил по «Нефтяной войне». «Дженни», дай картинку.
      На матрице медиамонитора появилась заставка арены «Нефтяная война: второй шанс».
      — Ну, чего она так долго грузится? — нетерпеливо проворчал Тайни.
      Инферно тронул матрицу, открыв сведения о загружаемом файле.
      — Ничего себе, — удивился он, глянув на размер. — Комментарии и рекомендации Альтера весят больше, чем сама тренировочная арена. «Дженни», дай список загружаемых файлов.
      По монитору быстро побежали строчки с названиями файлов.
      — Все с расширением «.arch», — Чарли показал на список. — Не понимаю, он прислал нам чертеж? Базовую архитектуру мира? Но зачем?
      — Ничего странного, — пожала плечами Дэз, — Аткинс создал архитектуру арены «Нефтяная война: второй шанс». Должно быть, в этих схемах ключ к победе. Давайте подождем.
      Тайни обратил внимание на предполагаемое время загрузки данных в кэш модификатора киберпространства.
      — Час двадцать минут?! — воскликнул он. — Да я представить не могу объем данных, который в среде Эдена грузится час двадцать! Что у него там? Еще один искусственный интеллект? Или полная реконструкция Нефтяной войны в голографических файлах 30 D с частотой двадцать четыре объемных кадра в секунду?
      — Подождем, — спокойно ответил Инферно. — «Дженни», а обед тут можно наколдовать?
      — Все что угодно, — ответила система.

* * *

       28 ноября 2054 года, 22:01:01
       Технопарк Эден
 
      Проникнуть на территорию научно-исследовательского центра корпорации Brain Gate оказалось сложнее, чем на главную военную базу «Микадо».
      — Если бы Дэйдра знала, что для разведки мы будем использовать ее же нанороботов из установки «Кибела»… — тихонько смеялся Отто.
      Крейнц перепрограммировал часть роя «Кибелы» для разведывательных целей. В течение нескольких дней роботы составили подробный план всех коммуникаций базы. Он сразу же преподнес ряд огорчений.
      — База Brain Gate создана по всем правилам строительства современных фортификационных сооружений. Это цельный бетонный куб, из которого наружу не торчит ни одной трубы, — сказал Буллиган, глядя на чертеж. — Единственное место, через которое можно проникнуть внутрь, — шлюз для наутилуса, но он охраняется так, что не проскользнет и крыса.
      — Ты явно больше крысы, — сказал Идзуми своему напарнику.
      Роджер Ли не ответил, он копировал чертеж на свой мультивизор.
      — Абсолютно герметичный бункер… — вздохнул он. — Дайте чертеж крейсера Дэйдры.
      — Э-э… Я бы послал туда роботов, но, к сожалению, мы не знаем, где этот крейсер находится, — ответил Крейнц.
      — А просто разобрать часть стены роботы не смогут? — Роджер показал на часть обшивки бункера, скрытую под водой.
      — Могут, но нам это ничего не даст. Сработает сигнализация, что нарушена герметичность периметра, — покачал головой Отто.
      — Пусть рой ждет крейсер Дэйдры возле шлюза. Как он появится, рой сможет встроиться в молекулярную структуру обшивки и соберет все нужные данные о корабле, — сказал Роджер. — Если я не могу проникнуть на базу, значит, надо проникнуть на крейсер.
      — Слушайте, если эти мелкие паршивцы так легко могут проникать куда угодно, зачем нам вообще отправлять туда Роджера? — поинтересовался Идзуми.
      — «Мелкие паршивцы», как вы выразились, могут проникнуть, просканировать, передать сигнал, но не могут вынести оттуда физических доказательств, улик против Алекса Хоффмана и Дэйдры МакМэрфи, — ответил Отто. — Они могут составить из себя копию любого вещества или документа, но эта улика не будет валидной, ибо ни один адвокат в мире не сможет доказать, что мы ее не сфабриковали.
      — Господи, почему я не умер до войны? — задался философским вопросом Идзуми.
      Наконец план проникновения был готов.
      — До Олимпиады — всего ничего. Не сможем защитить Макса от Дэйдры — ему конец. Он не сможет участвовать в играх, потому что не сможет безопасно выйти из среды Эдена… Я даже представить не могу, на что способна Бэнши, если у нее получится установить над Громовым дистанционный контроль.
      — Для начала его заставят передать патент на биософт Алексу, — сказал Крейнц. — А потом скорее всего сделают так, чтобы Макс трагически погиб по собственной глупости. Как Аткинс, который вдруг ни с того ни с сего отправился кататься на сноуборде на дикий альпийский склон.
      — О чем вы? Мне надо двадцать минут, чтобы войти и выйти с доказательствами того, что Дэйдра МакМэрфи работает на Алекса Хоффмана, — беспечно сказал Роджер. — А у нас — больше недели. Громов может ни о чем не беспокоиться.
      Подлюга радостно и самоуверенно улыбнулся.

* * *

       29 ноября 2054 года, 05:21:12
       Технопарк Эден
       На связи: Либерия,
       промышленная зона
 
      В Либерию Роджер Ли отправился под маской эколога-любителя. Туристический вертолет должен был сбросить его в море в семи километрах от базы Brain Gate, якобы для сбора образцов грязной водички и исследования донных слоев мусора. Подлюга должен был дождаться, когда квадролет улетит, затем плыть в сторону базы, затаиться под водой и спокойно ждать крейсер профессора МакМэрфи.
      Для связи с Роджером решили использовать «одноразовые», кодированные частоты, что налагало определенные неудобства. Идзуми, Буллигану и Отто Крейнцу пришлось надеть большие наушники со смешными спутниковыми антеннами и микрофонами.
      — У меня когда-то был плейер с такими же, — сказал Идзуми, ностальгически разглядывая наушники.
      — Если «Микадо» перехватит сигнал — а они это сделают, можно не сомневаться, — то по крайней мере не смогут сразу расшифровать, а когда смогут — будет поздно. Частота создана таким образом, что аудиозапись со временем будет терять четкость, — пояснил Крейнц.
      — Как это? — не понял Буллиган.
      — Программа записи по структуре — вирус, так понятно? — ответил Отто. — Сама создает аудиофайлы, сама же их портит.
      — Нет, — честно признался шеф Бюро.
      — Неважно, — Крейнц вздохнул. — В общем, сразу расшифровать сигнал военные не смогут, а к тому времени как «Арес» сломает код — запись уже будет настолько плохой, что они все равно ничего не поймут. Говорите четко в микрофон, мы поставили вокруг глушилки для звуковых волн, чтобы не было возможности слушать нас через спутник. Два сантиметра от микрофона предел распространения волн, понятно?
      — Угу… — Идзуми приблизил губы к микрофону и поморщился.
      — Готовы? — Отто поднес ключ к сложному аппарату, который запускал систему связи. Ключ был самый настоящий, металлический, его требовалось вставить в замок и повернуть.
      — Угу… — Буллиган поправил наушники.
      Крейнц вставил ключ в пусковой механизм ретранслятора и повернул.
      — Проверка связи, — Отто сосредоточенно смотрел в монитор.
      Камера в мультивизоре Роджера передавала четкую картинку — грязная, мутная вода, в которой плавали мусор и дохлые чайки.
      — Слышу вас хорошо, — сказал Роджер.
      Идзуми откинулся назад в кресле.
      — Как водичка, напарник? — спросил он.
      — Идзуми, не болтайте, — строго осадил его Буллиган. — Думайте о своей части задания.
      Инспектор Идзуми тут же прикусил губы. Ему досталась почетная миссия «официального обвинителя». Как полицейский инспектор он имел право «вести личное расследование подозрительных случаев». Этот мелкий пункт должностной инструкции существовал для облегчения жизни полицейских. Например, если за ночь роботы-уборщики случайно раздавили шесть урн и на первый взгляд преступления нет, инспектор имеет право все же усомниться в случайности и по собственной инициативе начать расследование. А вдруг неосторожность роботов на самом деле часть чьего-то зловещего плана? Вдруг кто-то использует роботов-уборщиков для переноса и передачи контрабандных товаров?
      По счастью, в этом пункте не было никакой конкретизации. То есть если инспектору токийской полиции вдруг покажется, что Председатель Торговой Федерации связан с преступным синдикатом Дэйдры МакМэрфи, он вправе начать расследование.
      Монитор Отто, на который поступали данные со спутника, подал сигнал.
      — Приготовься, Роджер, — сказал Крейнц, — спутник показывает, что к тебе приближается крейсер класса наутилус, по всей видимости, это наш. Три километра. Пройдет рядом с тобой через минуту и тридцать три секунды.
      — Жду автобус, — весело ответил Подлюга.
      Идзуми смотрел на две точки: красная маленькая обозначала Роджера, большое розовое пятно — крейсер Дэйдры…

       NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!
 
      Ой, скандал-скандал-скандал!!! Внемлите, дорогие обезьяне!
      Только что глава Олимпийского комитета 2054 Каролина Шмуц публично заявила, что будет добиваться дисквалификации главного претендента на чемпионство этого года — Макса Громова.
      Вот что сказала эта уважаемая леди, цитируем: «Доказательств, что Громов намерен использовать созданный им Сетевой код, чтобы добиться игрового преимущества, — нет. Однако наши технические эксперты подтвердили: такая возможность существует. Я считаю, что комитет должен дисквалифицировать Макса Громова — хэдлайнера команды технопарка Эден. Мы не имеем права допускать к участию в Олимпиаде лиц, которые могут находиться в неравном положении с другими игроками. Шанс на победу должен быть одинаковым для всех».
      Понимаете, что произошло, дорогие обезьяне? Впервые в истории Олимпийских игр кого-то хотят дисквалифицировать без доказательств! Просто по одному подозрению, что он вероятно, потенциально, теоретически может иметь технологическое преимущество!
      Почему бы им тогда не дисквалифицировать заодно и Алекса Хоффмана, который имеет очевидное финансовое преимущество? Он купил себе в команду лучших игроков, их тренировочная база по своему оснащению значительно лучше всех других! Или же давайте дисквалифицируем Нубию Ноки, парня из Делийского хайтек-мегаполиса, который вот уже три года подряд успешно добивается ситуации «пат» в игре с шахматным суперкомпьютером, что по законам Шахматной федерации приравнивается к победе. Интеллектуальные способности Нубии Ноки заведомо превосходят всех остальных игроков!
      Не то чтобы мы сильно любили Макса Громова, который вот-вот станет богатейшим человеком в истории — как только Эрнесто Эскобар отобьется от всех исков ICA… Но дисквалицифировать парня просто за то, что он лучше всех? Это, по нашему мнению, несправедливо и более того — отчаянно глупо! До сих пор Олимпиада оставалась одним из самых чистых и светлых праздников в нашей жизни, ее чемпионы заслуженно становились героями. Куда катится наш лучший из миров, дорогие обезьяне…

Последняя неделя

Дневник доктора Павлова

       30 ноября 2054 года, 18:10:02
       Технопарк Эден
 
      Исчезновение Роджера Ли можно было считать не только человеческой и финансовой потерей, но и крайне опасной утечкой информации, поскольку в мозгах этого агента были все данные против Алекса Хоффмана, какими только располагало Бюро.
      — Какова вероятность, что Дэйдра сможет прочитать его воспоминания так же, как она сделала с Громовым? — спросил Буллиган.
      — Простите, я был в заморозке последние пятнадцать лет и не в курсе последних достижений профессора МакМэрфи, — я не упустил случая напомнить шефу Бюро, что именно он выключил меня из жизни на столь длительный срок.
      В кабинет вошел худощавый мужчина, которого издали можно было бы принять за тринадцатилетнего подростка, однако когда он сел напротив меня, я понял, что ему никак не меньше пятидесяти.
      — О, доктор Павлов, — он улыбнулся и протянул мне маленькую сухощавую ручку с тонкими пальцами. — Огромная честь быть представленным вам. Я храню ваши работы, хоть это и запрещено комиссией по этике. Несколько раз даже использовал их в своих исследованиях. Кстати, — незнакомец пригляделся к моей коже, — вы потрясающе выглядите.
      Я вопросительно посмотрел на Буллигана.
      — Доктор Энджил Льюис, профессор киберорганики, преподаватель Эдена, — сказал тот. — Лучший специалист в своей области. Только поэтому он до сих пор на свободе и мы ни разу не сдали его инспекторам из Комиссии по этике. Ему можно доверять.
      — Спасибо, — улыбнулся доктор Льюис.
      — Какой был смысл делать мне столь сложную пластическую операцию, если все вокруг в курсе, кто я такой? — мне было никак не удержаться от мелких шпилек в адрес Буллигана.
      — Не забудьте про «Большого брата», — проворчал тот. — Вряд ли ваше откровенное появление на тридцать пять лет раньше окончания срока заморозки сильно обрадует наших коллег из упредительной полиции. Медиа, пожалуй, будут рады. Если хотите, чтобы за вами повсюду ходила толпа людей с микрофонами и камерами, можем вернуть вам лицо хоть завтра.
      Я не стал препираться с шефом Бюро и обратился к доктору Льюису:
      — Кажется, я вас вспомнил. Вы были на моем курсе «Генетики поведения», так?
      — В точности, — кивнул Энджил. — А потом перешел в лабораторию доктора Синклера.
      — Угу…
      Внезапно у меня перед глазами возникла картинка: помещение без окон, мужчина с темной аккуратной бородой стоит у доски, на которой нарисовано несколько математических символов…