— О, боже! — завопила Каролина Шульц, хватаясь за Фаворского. — Смотрите! Стена… Она двигается! Хватайте их!
Пехотинцы бросились к Громову, но в этот момент кусок стены вылетел наружу, и Макс увидел висящий напротив пролома квадролет Бюро. Два снайпера держали пулеметы наготове. Из квадролета высунулся Буллиган и махнул рукой:
— Быстро! Сюда! Энджил, Евгений! Вы, молодежь! На борт! Все четверо!
Он выстрелил крюком, на трос которого было насажено шесть удобных ручек-держателей.
Доктор Льюис нажал на кнопку аварийной эвакуации. Крышки капсул Дэз, Тайни и Чарли мгновенно открылись.
Макс не стал спорить, отпихнув Фаворского, он подбежал к пролому, схватился за первые ручки и, разбежавшись, быстро проехал по тросу прямо в кабину квадролета.
Дэз, Чарли, Тайни, Евгений Климов и доктор Льюис проделали тот же самый трюк.
Квадролет развернулся и начал быстро набирать высоту.
— Что происходит? — Макс держался за висок, кружилась голова, он чувствовал сильную дурноту. — Что это?.. Я ничего не понимаю!
Буллиган вынул из кармана пистолет и приставил его ко лбу Евгения Климова.
— Сами расскажете, доктор Павлов? Или лучше достать признание из ваших замороженных мозгов?
— Доктор Павлов?! — одновременно воскликнули Дэз и Чарли.
— Теперь понятно, откуда он столько знает про Рободом, — заметил Макс, удивившись только тому, что его совершенно ничего не удивило.
— Я не понял… — промямлил Тайни. — Нас подставили? Или что? Кто это?
— Личностный аналитик Аткинса, — пояснила Дэз. — Который, как мне кажется, должен быть в заморозке за свои опыты с церотерозином.
Дневник доктора Павлова
8 декабря 2054 года, 12:23:43
Токийский хайтек-мегаполис
Штаб-квартира Бюро
информационной безопасности,
комната для допросов
Я смотрел на Буллигана и не мог понять — как он узнал? Как он вычислил меня? Мне казалось, что все следы заметены лучше некуда, плюс несколько удачных совпадений, которые полностью снимали с меня все подозрения.
Громов, Чарли, Тайни и Дэз были в соседней комнате, за зеркалом, я знал, что они там, и попытался улыбнуться им. Надеюсь, они поймут, что я не желал зла им лично, просто хотел узнать правду о Роберте. Хотя дисквалификация с Олимпиады за читерство — малоприятная вещь. Особенно в положении Громова. Я осознаю, что испортил его репутацию надолго, если не навсегда. Единственное, что меня оправдывает, — что я уже тогда решил создать этот док-топ и рассказать всю историю так, как она была на самом деле.
Второй раз в моей жизни я арестован одним и тем же человеком.
— Поскольку мы с вами давние знакомые, доктор Павлов, я решил вести допрос сам, — Буллиган нажал кнопку на столе, включая сенсорный детектор лжи. Вроде того, что Роберт установил в Рободоме, но, разумеется, более новый и чувствительный.
— Не возражаю.
Буллиган проверил на дисплее компьютера, вделанного в стол, идет ли запись, валидна ли она по качеству. Все было в порядке.
— Ваше имя Алексей Романович Павлов? — спросил Буллиган.
— Да.
— Вы были личностным аналитиком Роберта Аткинса?
— Да.
— Вы были очень привязаны к нему?
— Да.
— Вы огорчились, узнав о его смерти?
— Да.
— У вас были основания думать, что его убили?
— Да.
— Вы действительно собирались помогать Максиму Громову?
— Нет.
— Вы сделали вид, что занимаетесь им?
— Да.
— Вы сознательно лгали Бюро, что намерены содействовать Громову?
— Да.
— Вы использовали способности Громова для вашего личного расследования?
— Да.
— Вы считались с его интересами при этом?
— Нет.
— Вы признаете, что сознательно причинили ему вред?
— Да.
— Вы действительно считаете, что его способности возникли в результате естественной мутации, причиной которой стал длительный контакт с омега-вирусом?
— Да.
— Вы поняли, что он обладает этими способностями, когда читали его досье?
— Нет. Но предполагал, что это может быть так.
Буллиган тронул сенсорный экран, произнес:
— Общие вопросы закончены. Режим контекстных вопросов.
Макс и его друзья напряженно смотрели на сидящего перед Буллиганом человека.
Шеф Бюро продолжил задавать вопросы.
— Расскажите, каким образом вы использовали способности Громова.
Доктор Павлов повернул голову и, глядя в зеркало, туда, где стоял Макс, спокойно ответил:
— Я получал интересующую меня информацию и передавал источнику то, что интересовало его. Для усиления способностей Громова осуществлять передачу данных я использовал свой нейроактиватор. Церотерозин.
— Каким образом вам удавалось незаметно давать ему это вещество?
— Церотерозин не обязательно вводить каждый день, — сказал я, — достаточно раз в месяц. Первый раз я дал ему нейроактиватор по дороге в Рободом — он был замаскирован под кусок тростникового сахара. Церотерозин не имеет ни вкуса, ни запаха. Может делать продукт, в который его положили, немного темнее, но не сильно.
— Эффект, который за этим последовал, был неожиданностью для вас?
— Нет, я специально все устроил так, чтобы Громов выбрал Рободом, а Рободом узнал его.
— Как вы это сделали?
— Роберт должен был принимать церотерозин постоянно, это было для него… жизненно необходимо. Когда он думал, какой код запуска назначить для систем Рободома, то остановился на частоте своего электромагнитного излучения. Этот показатель считается настолько слабым, что его никогда не принимают в расчет. Церотерозин поддерживает его на одном, довольно высоком для человека уровне.
— Почему вы решили, что Громов сможет проникнуть в архивы Рободома?
— Когда я изучил его досье, то обратил внимание на две вещи: насколько легко его мозг адаптируется при переходе из реального мира в цифровую среду и на свойства омега-вируса. Генетическая предрасположенность плюс долгий контакт с подобной формой жизни… Все это с учетом естественного механизма встраивания фрагментов ДНК вируса в структуру ДНК человека. Это было легко. Я построил гипотезу. Она оказалась верной. Рободом получил от своего нового владельца нужный пароль, впустил его в систему и стал считать одним из своих устройств, то есть при передаче Громову данных не шифровал их, считая это перемещением информации в своей внутренней среде.
— Сколько всего раз вы давали Громову церотерозин?
— Еще три. Один раз во время ужина у меня. Нейроактиватор был в его воде. Второй раз в Эдене, когда он был в нейрокапсуле, — сделал укол в предпречье. Третий — перед Олимпиадой, добавил в капсулу с увлажняющим раствором, который каждые десять минут подают на линзы игроков.
— Почему вы решили дать ему церотерозин четыре раза подряд, да еще увеличив дозу?
— Один из моих источников…
— Кто? — Буллиган посмотрел в глаза доктору Павлову.
— Дэйдра МакМэрфи, — ответил тот.
— О, боже… — простонал шеф Бюро.
— Она обещала передать мне информацию о смерти Роберта в обмен на технологию Громова — биософт. Но проблема была в том, что ничего об этой технологии я не знал и не мог узнать — она есть только у Максима в голове. Дэйдра долго думала, как ее получить гарантированно и незаметно для Громова. И придумала: если Громов попадет в среду, которая сходна с эденской, а я немного усилю его способность принимать и посылать сигнал, она сможет скачать паттерны памяти Громова сразу в цифровом виде, ей даже не придется их расшифровывать и заново настраивать оборудование. Справится преобразователь из ее эденской лаборатории. Громов с ним уже знаком. Олимпиада идеально подходила для ее плана. Сетевые арены почти идентичны эденской среде.
— Сигнал все равно был бы слишком слабым, — сказал Буллиган.
— Для приема Дэйдра намеревалась разместить в одной среде с Громовым, например на одной арене, виртуальную антенну.
— Виртуальной антенной Дэйдры был Роджер Ли? — спросил Буллиган.
— Да, — кивнул головой доктор Павлов. — Ваши агенты напичканы микрооборудованием так, что никто не обратил внимания, что один из чипов у него в голове класса биогейт. Он дает способности, сходные с теми, что есть у Громова, но имеет много побочных эффектов.
— Как вы собирались получить информацию, которую Дэйдра передавала вам через Громова?
— О, ее бы узнали все, — улыбнулся доктор Павлов. — У мальчика редкостное врожденное чувство справедливости и желание ее восстановить. Генетический паттерн. Он ведь лотек. Мне осталось бы только наблюдать, как он найдет и накажет виновных. Он герой, еще стал бы чемпионом Олимпиады… Но вмешались вы — и ни правды для меня, ни победы для него. Оставалось совсем чуть-чуть! И никто бы не пострадал.
Буллиган подумал и выключил запись. Затем схватил доктора Павлова за ворот и подтащил к себе.
— Как ты думаешь, зачем Дэйдре технология Громова? «Никто не пострадал»… Да из-за тебя чуть конец света не наступил! Слава богу, Каролина Шульц так мечтала снять Макса с дистанции, что заставила весь аналитический отдел упредительной полиции следить за уровнем его нейрогормонов и вычислила ваш нейроактиватор!
Буллиган вызвал охранников.
— В камеру, — сказал он, не глядя на доктора Павлова. — Готовьте к отправке в Джа-Джа Блэк.
Дэз, которая во время этого разговора ни разу не шевельнулась, обняла Макса за плечи.
— Идем отсюда, — сказала она.
— Подождите, — нахмурился Чарли. — Вы что, хотите это все так оставить?
— А что можно сделать? — Макс устало поморщился. — Официально доктор Павлов в заморозке. Его здесь вообще не было. Обвинение в читерстве уже сняли, по настоянию Бюро даже миссии согласились повторить. Сыграем всё заново на следующей неделе.
— Я имел в виду смерть Аткинса, — Спаркл посмотрел на Дэз, ища у нее поддержки. — Вы же слышали, что он сказал: оставалось совсем чуть-чуть, и мы бы узнали правду.
Кемпински посмотрела на Громова. Тайни сунул руки в карманы.
— Ты помнишь, что видел на аренах? Карты, названия?
Громов кивнул головой:
— Да.
— Тогда поехали. У нас свободное время до следующей недели, — Бэнкс обвел друзей вопросительным взглядом.
— Не на чем ехать, — покачал головой Громов. — «Фантом» разбит.
Дэз криво улыбнулась:
— Можно подумать, это было единственное транспортное средство на свете.
Последняя глава дневника
Военный вертолет, некогда принадлежавший Джокеру, кружил над пиком Игла. За штурвалом была Дженни Синклер, рядом с ней сидел Инферно.
Макс смотрел на проплывающие внизу горы. Дэз, закрыв глаза, пыталась по памяти воспроизвести математическую модель, которую она видела в виртуальной копии тетради Аткинса.
— Нет… Не то… — бормотала она, водя по воздуху стилусом от своего ноута, матрицу которого она использовала как блокнот для записей.
Чарли и Тайни спали.
— Вот! Вот это место! — закричал Громов, увидев внизу город-призрак. — Саас-Фэ!
Дженни опустила штурвал и стала снижаться, летая кругами вокруг небольшой долины.
Отыскав подходящее место для посадки, она посадила вертолет.
Макс выпрыгнул на снег, как только открыли дверь, и побежал к знакомому отелю с полустертой золоченой надписью «Отель “Шварценхофф”». Остальные поспешили следом за ним.
Макс вихрем промчался по лестнице на второй этаж, добежал до двери шестнадцатого номера, повернул ручку — дверь была заперта. Громов дернул ручку еще раз.
— Дай-ка мне, — сказал подоспевший Инферно.
Громов отошел в сторону. Скай примерился и ударил по двери ногой. Она тут же распахнулась. Выбитый замок болтался на щепках.
Макс схватил стол и потащил его к стене, где была дырка от вентиляционного короба, залез на стол и… увидел перед собой гладкую стену.
— Что?
Громов шарил руками по стене, стучал, пытаясь найти пустоту за обоями и штукартуркой.
— Может, не тот номер? — спросил Чарли.
— Нет! Здесь было вентиляционное отверстие! — Макс как безумный обстукивал стену. — Я видел! Видел!
Скрип ступеней заставил всех вздрогнуть. Дженни выхватила пистолет и направила его на лестницу. Инферно тоже вынул оружие.
— Не надо, Скай, — раздался спокойный голос мистера Буллигана.
Шеф Бюро поднялся по лестнице, следом за ним Евгений Климов, Нимура и еще два агента.
— Спокойно, — сказал Буллиган. — Это совсем не то, что вы подумали. У нас тут небольшая сделка с доктором Павловым. К сожалению, он действительно умеет прогнозировать поведение людей лучше всех в хайтек-пространстве… И моделировать желательное для себя.
Дженни не опускала оружие.
— Еще шаг, и у доктора Павлова появится аккуратный третий глаз между бровей, — сказала она.
Макс спрыгнул со стола на пол, подошел к Дэз.
Буллиган поднял вверх руки.
— Дай мне сказать! Я уже однажды отправил доктора Павлова в заморозку и сделал бы это еще раз с большим удовольствием. Но сейчас для нас гораздо важнее прижать Алекса Хоффмана по делам Brain Gate и «Кибеле». А наш главный обвинитель, Идзуми, исчез. Угадайте с трех раз, кто точно знал, куда он поедет, и кто сообразил подстраховаться от меня, похитив нашего дорогого инспектора? Не своими руками, конечно. Наняв лучших специалистов из Буферной зоны.
Шеф Бюро посмотрел на доктора Павлова.
Инферно опустил оружие.
— И о чем же вы договорились? — спросил он.
— Проследить за Громовым. Доктор Павлов был уверен, что он поедет проверять то, что увидел во время Олимпиады. Правда о смерти Роберта в обмен на жизнь инспектора Идзуми. Макс, ты ведь хочешь помочь инспектору? — Буллиган посмотрел на Громова почти заискивающе.
— Он знал об этом еще до Олимпиады, — подал голос Инферно, — когда прилетел за тобой в Рободом. Наши видели, как Бродяга Никсон увозил Идзуми из Тай-Бэй. Я спросил мистера Буллигана об этом, он как-то замялся, и тут нас вдруг стали атаковать со всех сторон, мы побежали, побежали, забыли об этом разговоре… Мне еще казалось очень странным, как это шеф Бюро никак не может никуда дозвониться! Еще мне казалось странным, как это целая армия прибежала штурмовать Рободом по одному звонку Каролины Шмуц. Потом я сильно удивлялся, когда сразу два новейших роботопулемета «Микадо» с автоматическим захватом цели выпустили по нам сто плазменных гранат почти в упор и ни разу не попали! И уж окончательно я удивился, когда мистер Буллиган лично проломил стену Олимпийского центра, только бы ты не попал в руки упредительной полиции и не начал рассказывать Каролине Шмуц, какие чудеса творятся на Олимпийских аренах!
Громов сделал шаг вперед.
— Стой на месте, — сказала Дженни, целясь в Буллигана.
— Дженни, я тебя прошу, — шеф Бюро приложил руки к груди. — Там, на улице, два квадролета на бесшумных магнитных винтах, под завязку набитые агентами. Но вас никто не будет задерживать, если вы уже закончите возмущаться по поводу моей беспринципности и начнете помогать. Вы хотите спасти Идзуми или нет?
Макс протянул руку и положил ее поверх запястий Дженни, опуская пистолет вниз.
Буллиган с облегчением выдохнул.
— Мне очень жаль, — сказал Макс, — но, судя по всему, Дэйдра вас обманула. Здесь нет того, что я увидел, когда был на арене. Профессор МакМэрфи подкладывала в файлы моей репликации искусственные воспоминания. Она умеет делать их очень хорошо.
— Он точно знает, — подтвердил Нимура.
Спокойное выражение превосходства исчезло с лица доктора Павлова.
— П-почему я должен тебе верить? — быстро проговорил он, не сводя с Макса цепкого взгляда.
— Вообще-то это очень похоже на Дэйдру, — заметил мистер Буллиган. — Она всегда так делает. Алекс просил у нее помощи против Громова, а она методично расчищала место в его команде для своей виртуальной антенны.
Громов пожал плечами:
— Я сам хотел бы узнать правду.
Вдруг Чарли поднял вверх палец:
— Подождите… Коробка! Коробка в шкафу Аткинса! Она же была настоящей!
Спаркл пошел в сторону Буллигана, агенты тут же выхватили оружие, но Чарли прошел мимо, не обратив на них никакого внимания.
Доктор Павлов бросился следом за Спарклом. Все остальные тоже высыпали на улицу.
— Ну и где два квадролета с агентами? — укоризненно сказала Дженни Буллигану, глядя на пустую долину.
— Я соврал, — кротко признался Буллиган.
Чарли стоял на площади и оглядывался по сторонам.
— Спички, спички, спички… — повторял он.
Макс подбежал к нему.
— В коробке был дорожный набор из этой гостиницы и спички из какого-то бара, он должен быть рядом! — торопливо сказал Чарли.
Громов огляделся и заметил, что чуть ниже по улице, там, где дома ушли в снег по самую крышу, из сугроба торчит ржавый кусок железа. Он пошел туда, потом побежал, упал рядом с находкой на колени и стал копать руками слежавшийся снег. Чарли сел рядом и начал помогать. Вскоре из-под снега показался флюгер в виде волка!
— Точно как на спичках! — крикнул Чарли. — Мы нашли! Нашли то, что Альтер нам разными способами пытался показать. Помнишь, его заглючило, когда мы спросили про швейные иглы. Пик Игла, дорожный набор с иглами из этой гостиницы!
— Здесь три дня копать, — Макс посмотрел на другие дома, которые почти совсем исчезли под снегом.
— Есть более простой способ, — Нимура вытащил из своего рюкзака штуковину, которая напоминала сигнальную ракету, воткнул в снег рядом с флюгером и вынул кольцо предохранителя.
Снег вокруг странной штуки начал быстро таять, превращаться в кипяток, и тот, бурля, стал вытапливать дом из снега. Воронка быстро росла, вода уходила вниз по склону, буравя тоннели в сугробах.
— Что это? — поинтересовался Инферно.
— Микроволновой излучатель, — ответил Нимура. — Как раз для таких случаев.
Через полчаса показалась дверь бара «Саас-Фэ», еще через десять минут она появилась полностью, снег растаял до земли. Агенты, Инферно, Громов, Чарли и доктор Павлов спустились в воронку первыми.
Макс толкнул дверь, та не поддалась. Инферно, осмотрев дверь, с усилием потянул ее на себя — ни малейшей реакции.
— Да, — кивнул он. — Что будем делать? Дверь крепкая. — Инферно осмотрел петли. — Я могу снять ее с петель… Хотя тут все проржавело. Нужен лом. Или что-то наподобие. Поищите в «Шварценхоффе» пожарный щит…
Нимура молча подошел к двери, обмазал ее по периметру кремовой пастой из тюбика, сказав остальным:
— Поднимитесь пока наверх.
Все послушно полезли наверх, подальше от двери.
Нимура выбрался последним, взял у одного из агентов лазерный прицел и навел его на пасту. Как только луч коснулся кремовой массы — она тут же взорвалась.
Покореженная дверь отлетела в сторону.
— Хм… Можно и без лома, — Инферно показал Дженни на образовавшийся проход.
Агенты включили фонари.
— О, господи… — доктор Павлов показал на бурые пятна, покрывавшие стены. — Здесь повсюду кровь!
Стулья и столы в баре были перевернуты, многие расколоты.
Дэз наклонилась и подняла с пола расплющенную пулю.
— Гильзы под ногами лежат слоем, — сказал Инферно, заглядывая за барную стойку.
— Здесь повсюду были мертвые тела, но их убрали, — Громов присел и присмотрелся к полу. — Все залито кровью.
Доктор Павлов, слегка пошатываясь, подошел к открытой двери.
— Вход в подвал, — сказал он.
Инферно подошел к нему. Доктор Павлов был странно бледен, его глаза безумно блестели.
— Мне кажется, я слышу их крики, — сказал он.
— Кого? — Макс подошел к нему.
— Общество мертвых ученых, — будто в бреду, произнес доктор Павлов, — его возглавлял физик из России, Константин Варламов. Высокий, с длинными волосами… Глаза безумные… Роберт ходил на его лекции. Я не хотел, чтобы Роберт был с ними…
— Эта кровь… их? — Дэз осторожно переставляла ноги, будто пол был усыпан битым стеклом.
Инферно покачал головой:
— Не только. Здесь гильзы двух разных цветов — из белого и желтого металла. Белые — это правительственная пехота, желтые с вот такими крестами — партизаны из Восточно-Европейского лотек-пространства. Был бой. Пехотинцы загнали людей в этот дом, те не сдавались… Но пехоты было больше. Они пробивались метр за метром вниз, в подвал…
— По тому коридору, — доктор Павлов указал фонарем на оплавившуюся дыру в стене.
— Кислотная бомба, — прокомментировал Инферно.
— Здесь была прочная дверь, она бы выдержала взрыв, — доктор Павлов схватился за плечо Громова. — Поэтому использовали кислоту.
— Вы были здесь во время штурма? — Макс обернулся к доктору Павлову.
Но тот впал в странное состояние, похожее на транс.
— Отсюда не было выхода… Не было… Не было никакого выхода…
Громов вопросительно посмотрел на Буллигана, но тот пожал плечами, давая понять, что тоже не может понять происходящего с доктором Павловым.
Исследователи дошли до конца узкого коридора. Там оказалась круглая дверь, вроде тех, которыми оснащали старые банки. Дверь была покрыта копотью от взрывов, слегка оплавлена кислотой, рядом валялись сломанные сверла.
— Роберт сделал эту дверь, — доктор Павлов провел рукой по шершавой металлической поверхности. — Тот же композитный состав, что покрывает Рободом, но в несколько раз прочнее.
— Ее не смогли открыть, — Инферно поднял с пола обломок алмазного сверла, — вы знаете, как попасть внутрь?
— Да, — доктор Павлов кивнул. — Но мы не сможем. Мой голос, сетчатка глаза, рисунок линий на ладони — все изменено!
Макс подошел к двери, присмотрелся.
— Дайте мне фонарь.
Нимура вынул из рюкзака фонарь с несколькими световыми спектрами и подал Громову.
Некоторое время Макс внимательно разглядывал дверь.
— Есть, — сказал он и приложил руку к знаку эволюции, в котором одна из спиралей ДНК была разорвана.
Дверь задрожала, с потолка посыпалась пыль. Тяжеленная крышка бункера, оказавшаяся в толщину около метра, начала медленно открываться.
Все обернулись к Максу.
— Что? — тот пожал плечами. — Здесь замок, как в Рободоме.
Агенты вошли первыми. Следом доктор Павлов, Макс и Чарли. Дженни и Нимура остались у входа на всякий случай.
Доктор Павлов на мгновение исчез в темноте.
— Стой! Держите его! — заорал Буллиган, выхватывая пистолет.
Но в следующий момент включился свет. Доктор Павлов стоял у выключателя.
Взглядам присутствующих предстала жуткая картина. Посреди большой лаборатории, занимавшей подвалы нескольких домов, лежали высохшие мумии двух мужчин. Один значительно выше другого. Они были в хороших костюмах, на черепах прекрасно сохранились волосы. У большой мумии — длинные черные, у маленькой — рыжий редкий пух.
Под головой черноволосого лежала тетрадь.
— Это она, — едва смог выговорить Макс.
Доктор Павлов издал звук, похожий на вой, и упал на пол, рядом с маленьким скелетом.
— Не-е-ет!!!
Его руки замерли в нескольких сантиметрах от черепа — будто что-то не позволяло ему дотронуться до костей.
Макс окинул взглядом маленькую мумию. Вытянутый череп, искривленные кости ног. Одна штанина была разорвана, нога истлела до кости, в ней — металлические заглушки для операционных зондов. Это значило, что при жизни несчастному были нужны регулярные инъекции «жидких костей» — биомассы, которая помогала предохранять его скелет от деформаций ввиду врожденной слабости тканей. Челюсть с кривыми зубами, вдавленная грудная клетка, чересчур длинные руки, одно плечо сантиметров на пять ниже другого… Безупречный довоенный английский костюм.
Инферно поднял с пола маленький черный пузырек, поднес к ноздрям, осторожно понюхал.
— Кониин, химического происхождения, сильный яд… Пехота загнала их сюда, в ловушку, — сказал он, разглядывая следы на полу, — все остальные погибли. Остались только эти двое. Они заперлись тут, в лаборатории…
Инферно показал Максу на календарь, где были зачеркнуты дни.
— Месяц… Они сидели здесь месяц…
— Замолчи! — заорал доктор Павлов.
Он стоял на коленях на полу, упираясь кулаками в пол, и не мог ни упасть, ни подняться. Качался из стороны в сторону и тихонько выл.
— Это те, о ком я думаю? — осторожно спросил Чарли у Громова.
— Да, — тихо ответил тот, кивая, показал на останки высокого человека: — Константин Варламов. А второй… Роберт Аткинс. Когда в Токио проходили его пышные государственные похороны, он сидел здесь, день за днем слушая, как правительственная пехота пытается взломать дверь… До тех пор пока…
— Замолчите же вы! — доктор Павлов швырнул в Громова горсть пыли с пола. — Молчите…
Доктор Павлов наконец нашел в себе силы дотронуться до мумии.
— Роберт… — едва слышно проговорил он. — Прости меня… Роберт… Прости меня… Но почему? Почему?!
Он потерял сознание, упав рядом с телом Роберта Аткинса.
* * *
Буллиган не спешил вызывать подмогу из Бюро и трубить на весь мир о том, что обнаружены подлинные кости Роберта Аткинса. Он ждал, когда очнется доктор Павлов, внимательно слушая Громова, который читал вслух тетрадь, которую они нашли в бункере.
Тетрадь начиналась с математической модели и уравнения, которое Макс уже видел. На последних страницах были записи, которые Аткинс сделал незадолго до смерти.
— Не было энергетического кризиса, не было проблемы перенаселения, исчезновения ресурсов и прочей ерунды. Корпорации в течение десяти лет сами финансировали фонды, представители которых кричали на каждом углу о надвигающемся коллапсе. Вспомните эти пикеты в исторической хронике, где беспросветные агрессивные дураки кричат, что люди тратят слишком много электричества, призывают отказаться от машин, требуют сокращения промышленного производства… Поэтому когда корпорации объявили, что нефти больше нет, — им поверили. Все. Сразу и безоговорочно. А потом телетеатр начал транслировать кадры с мест военных действий. Все понимали, за что идет война — за остатки природных ресурсов. Это был самый гениальный переворот в истории. Он абсолютно глобален! Ни одно государство не подумало сопротивляться. Никто не усомнился в наличии энергетического кризиса. Миллиарды людей стали играть по предложенным правилам! Только потому, что верили в информацию, которую им дают…
Макс сделал глоток воды из бутылки, которую протянула ему Дэз, и продолжил:
— Корпорации только делали вид, что ведут войну. Они сообщали правительствам о ходе сражений, которых не существовало. Им был нужен новый мир, без государственных границ, без обязательств, без ограничений, без общественных организаций. Мир, в котором богатым можно абсолютно все. Где один процент граждан может владеть девяносто пятью процентами собственности… Все.
Повисла тяжелая пауза.
Нимура рассматривал копии, которые он сделал с первых страниц тетради, содержащих «Доказательство энергетической теории».
— Поразительно. Он доказал возможность замкнутого энергетического цикла. Реактор, работающий по такому принципу, мог бы навсегда избавить нас от дефицита… Незачем было бы затевать войну. Если мы это построим, то…
— Существующее политическое устройство полетит к чертовой матери, — мрачно перебил его Буллиган.
Доктор Павлов вдруг закричал, вскочил, огляделся.
— Что? Где я? Мне приснился ужасный сон…
Он обвел взглядом присутствующих, приложил руку ко лбу.
— Нет, не сон… Простите… Простите меня… Знаете, Буллиган, обещайте, что заморозите меня завтра же. Я не могу выносить эту боль… — он приложил ладонь к груди. — Хочется ногтями вырвать…
— Где инспектор Идзуми? — спросил Буллиган.
— В Микронезии, ему там хорошо, — отмахнулся доктор Павлов. — В его распоряжении мой необитаемый остров с отличным бунгало… Остров Сагандало.
Буллиган кивнул одному из агентов, тот выскочил из бункера и побежал вверх по лестнице.
Доктор Павлов помолчал, сделал глубокий вдох и заговорил:
— Я считал, что на пренатальной стадии геномом можно управлять. Я… получил хорошие результаты на… женщинах из программы амнистии, которые рожали детей по контракту. И… на лотеках, женщинах, нелегально проникших в хайтек-пространство. А потом у моей жены, она была беременна, обнаружили генетическую патологию плода. У меня, крупнейшего специалиста в области евгеники, должен был родиться больной ребенок, который никогда в жизни не научился бы ни ходить, ни говорить. Он просуществовал бы лет десять-двенадцать как кусок плоти, без намека на интеллект. Ему пришлось бы хирургически разделять пальцы на руках и ногах, исправлять дефекты челюсти и носа, делать операцию на сердце. Мы так ждали этого ребенка. Мою жену убил бы такой исход беременности. А я… Я принял это как вызов! Хочешь улучшить человеческую породу? Помоги хотя бы собственному сыну! Я вмешался. Я сделал невозможное. Правда… Чтобы не пугать жену, я взял для нее другого младенца… Из «Следующего поколения», девочку, она стала нашей официальной дочерью, а Роберт… Роберт родился всего лишь с легким дефектом формы черепа и дисплазией нижних конечностей. И он был гением. Сначала маленьким, а потом великим… Проблемы начались сразу после его рождения. Его нервная система была не в состоянии поддерживать нужный химический баланс — он не мог жить без нейроактиваторов. Человеческого происхождения. Год за годом длился этот кошмар. Нужно было, чтобы возраст донора в точности соответствовал возрасту Роберта. Нет, нет… Не смотрите так. Донор не умирал. Нет. Такого не было. Я просто брал пункцию нужных тканей, и все. Никакого вреда для донора не было. Но мне приходилось врать. Постоянно. Выдумывать важные исследования, для которых мне все время нужны доноры. Каждый день. День за днем! Пятнадцать лет! Я переезжал, ссылаясь на любовь к переменам, и везде врал, что Роберт — сын нашей домработницы! Иначе упредительной полиции, рано или поздно, показалось бы странным, что необходимые мне доноры всегда соответствуют возрасту Роберта. Кроме того, я был известным человеком. Пошли бы слухи. Я не мог признать, что мой сын болен! Поэтому, когда доктор Синклер опубликовал работу о возможности коррекции генетических дефектов у взрослых людей, я… Я начал эксперименты с церотерозином.
