ИнтерКыся (№2) - Возвращение из рая

– Ты прав, Джек, – сказал Пит. – Проще всего было бы изолировать и Тима, и Мартына, отправив их из всей этой кутерьмы обратно в Нью-Йорк, к родителям…

– Или в Сан-Франциско. К моей маме и бабушке. Это ближе, – вставил Боб.

– Но мы лишены такой возможности, – продолжил Пит. – Тим Истлейк, а тем более Кыся, – здесь на работе. Так же, как и все мы. Даже если было бы возможным на время спрятать их, это очень насторожило бы наших исламско-русско-немецких клиентов.

– Значит, мы обязаны продумать не только выход на террористическую группу, но в первую очередь выстроить четкую схему безопасности наших ребят. Кстати, в том числе и Братка!.. – твердо завил Джек.

Браток снова услышал свое имя и тут же примчался, держа в пасти, наверное, уже последний кусок латиносского индюка.

– Звали, Шеф? – спросил Браток на нетвердом шелдрейсовском.

– Нет. Вали отсюда.

– Счас… – Браток положил кусок индюка перед Тимурчиком и хрипло сказал: – Это тебе. Ешь, Тимур-р-р-р!

– Спасибо, Браток, – отказался Тимурчик. – Ешь сам.

– Смотри, корешок, – тебе жить, – развязно проговорил Браток. – А хочешь, я тебе небольшую Собачку отловлю? Это мне запросто, как конец хвоста обоссать… В Беверли-Хиллз Собачки очень даже упитанные. В долине Сан-Фернандо – не то. Все Псы – кожа да кости. А здесь… Одна сала! Объедение!.. Собачку будешь? Можем на троих сообразить…

И Браток показал Тимуру глазами на меня.

А теперь представьте себе, что мы все хором сказали этому Пумскому засранцу, этому Кугуарскому бандиту, этому Горно-Львовскому Беспредельщику, этому дикарю – пожирателю Индюков и погубителю небольших Собачек!!!

Такого общественного навала Браток явно не ожидал…

В диком перепуге он поджал хвост, намертво приклеил его к брюху, впопыхах ухватил последний кус индюшатины и с жутким воплем: «Да вы чё, Братва?!» – пустился наутек.

Только мы его и видели… До вечера.

* * *

А вечером… Кстати, к вопросу о Несъедобных Собачках.

А вечером, когда Пит Морено уехал наконец домой, оставив нам на всякий случай своего китайского Боба, которого мы пристроили на месте Джека, а Джек перебрался в спальню к Тимуру – на вторую кровать, нам позвонила Наташа Векслер и всех нас пригласила в гости к одному известному журналисту – Саю Фрумкину. Она дружит с его женой, женщиной прелестной во всех отношениях, а кроме всего, у Сая будет их общий близкий друг-приятель Александр Половец – издатель русско-американского альманаха «Панорама»…

Должен заметить, что мой Шурик Плоткин каждую неделю покупает эту «Панораму» в нашей газетно-журнальной лавке Феди Гимельфарба или в корейском рыбном магазине «Солнце Сеула», куда я лично пристроил на работу пару Котов моей части Квинса. Так вот, Шура говорит, что «Панорама» – лучшее издание в Америке и эмигрантской Европе на русском языке! А мой Шурик тянет в этом – будьте-нате.

Но кроме того, что хозяин этой «Панорамы» и сам мечтает познакомиться с мистером Мартыном-Кысей Плоткиным-Истлейк фон Тифенбахом, добавила Наташа, ему настоятельно рекомендовал повидаться с «этим Выдающимся Котом Современности» (это про МЕНЯ!..) сам Президент Соединенных Штатов – они с Половцом давно приятельствуют…

– Так что не смейте отказываться от такого приглашения, – сказала нам Наташа. – Заезжайте за мной, и все вместе помчимся к Фрумкиным. Мало того что они очаровательные люди – там обычно еще и божественно кормят! А кроме всего прочего, у них там есть такой Фоксик…

От звонка Наташи Векслер наш Джекочка вдруг так разволновался и засуетился, «… СЛОВНО СОБАЧКА, КОТОРАЯ ХОЧЕТ НАПИСАТЬ В СКРИПКУ»! Ужасно нравится мне эта старофранцузская пословица, услышанная мной от Шуры Плоткина еще в моем далеком и розовом петербургском Котенкинстве!

Как только мы узнали о фрумкинском Фоксике, так сразу же решили оставить Братка дома, предварительно строго проинструктировав. Что, естественно, было поручено мне.

Я отыскал Братка, дрыхнущего на толщенной ветке какого-то калифорнийского раскидистого дерева в самом углу нашего садика, примерно на высоте нашего второго нью-йоркского этажа. Внушительный хвостяра Братка и одна могучая передняя лапа свисали с дерева, а сам Браток уютно похрапывал и смотрел сон…

… КОТОРЫЙ ВДРУГ НЕОЖИДАННО УВИДЕЛ И Я!!!

Не скрою – я был потрясен… Впервые в жизни я невольно вторгся в ЧУЖОЙ СОН…

О таком я даже не слышал – я видел то, что СНИЛОСЬ Братку…

Мало того, я сам участвовал в этом сне непосредственно!..

А снилось Братку…

… БУДТО МЧИМСЯ МЫ С НИМ ПО БЕРЕГУ ОКЕАНА, А ОТ НАС В ПАНИКЕ УЛЕПЕТЫВАЕТ ОГРОМНАЯ СТАЯ СОВЕРШЕННО ГОЛЫХ ИНДЮКОВ – УЖЕ ОЩИПАННЫХ, БЕЗ ГОЛОВ, КАК РУССКИЙ МОРОЖЕНЫЙ ХЕК, ТОЛЬКО С МАГАЗИННЫМИ ЛИЛОВЫМИ ШТАМПАМИ НА ЖОПАХ – «ЛА РАСА МЕРКАДО»…

А МЫ ВЕСЕЛО ГОНИМСЯ ЗА НИМИ, ХВАТАЯ ТО ОДНУ, ТО ДРУГУЮ ТУШКУ, ПЕРЕБРАСЫВАЕМСЯ, ЖРЕМ ИХ НА ХОДУ… ОТ СЧАСТЬЯ СВОБОДЫ И ПРОСТРАНСТВА МЫ ПРЫГАЕМ И КУВЫРКАЕМСЯ, КАК КОТЯТА, МЧИМСЯ ЗА ЭТИМИ ПРОШТЕМПЕЛЕВАННЫМИ ИНДЮКАМИ, А НАД НАМИ ЛЕТИТ СТАЯ ТОЛСТЕНЬКИХ СОБАЧЕК, ОГЛАШАЯ СИНЕЕ КАЛИФОРНИЙСКОЕ НЕБО ВОЗМУЩЕННЫМ ЗАЛИВИСТЫМ ЛАЕМ!

В НЕВЕРОЯТНОМ ПРЫЖКЕ МЫ С БРАТКОМ ВЗМЫВАЕМ ВЫСОКО В НЕБО И ВДВОЕМ, В ЧЕТЫРЕ ПЕРЕДНИЕ ЛАПЫ ЛОВИМ НЕБОЛЬШОГО И ПУХЛЕНЬКОГО СОБАКА! «ОДНА САЛА!..» – ВОСТОРЖЕННО КРИЧИТ БРАТОК, И МЫ ПЛАВНО ОПУСКАЕМСЯ С ЭТИМ СОБАКОМ НА ПРИБРЕЖНЫЙ ПЕСОК…

И ВДРУГ Я СМОТРЮ – В ЛАПАХ У НАС ФОКСИК!.. И Я ОТКУДА-ТО ЗНАЮ, ЧТО ЭТО ФОКСИК ФРУМКИНЫХ… А ОН, БЕДНЯЖЕЧКА, УЖЕ ВЕСЬ В КРОВИ… И ТОГДА Я ОРУ ИСТОШНЫМ ГОЛОСОМ ЭТОМУ РАЗВЕСЕЛОМУ БРАТКУ:

– БРОСЬ ФОКСА!!! УБЕРИ КОГТИ, ДУБИНА!..

И НАЧИНАЮ ВЫДИРАТЬ НЕСЧАСТНОГО ФОКСИКА ИЗ ЖУТКИХ КОГТЕЙ БРАТКА… И ВЕДЬ ПОНИМАЮ, ЧТО БРАТОК МОЖЕТ ВПОЛНЕ РАЗОРВАТЬ И МЕНЯ, И ФОКСИКА, А ВОТ ЛЕЗУ В ДРАКУ – НЕ НА ЖИЗНЬ, А НА СМЕРТЬ С ЭТИМ СОБАЧЬЕ-ИНДЮШАЧЬИМ КИЛЛЕРОМ, ЛИШЬ БЫ УБЕРЕЧЬ ФОКСА, ЛИШЬ БЫ СПАСТИ ЕГО…

Вот тут, слава Богу, Браток проснулся. Видать, почуял меня… Мягко, по-нашему, по-Котовому, спрыгнул хрен знает с какой высоты на землю, зевнул и хриплым ото сна голосом спросил:

– Звали, Шеф?

А я и ответить не могу – всего трясет от ЕГО сна, никак не могу успокоиться!..

Мне уже и самому худо от моей гениальности!

На хрен мне еще и ЧУЖИЕ сны видеть?! Мало мне своих заморочек.

Вот кто буду, не кокетничаю, но очень, очень нелегко быть «Котом неограниченных возможностей»… Так обо мне писал профессор Ричард Шелдрейс в одном английском научном вестнике, назвав все мои прорывы в ПРОШЛОЕ, в БУДУЩЕЕ, а также мои ВИДЕНИЯ и ПРЕДВИДЕНИЯ, как сказал Шура Плоткин – «простенько и со вкусом»: «БИОТЕЛЕПАРАПСИХОПАТОЛОГИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ РУССКОГО КОТА МАРТЫНА».

Добро бы этот мой «эффект» так назвал бы немецкий профессор. В немецком языке слово может начаться внутри дома за письменным столом, а закончиться на тротуаре соседней улицы.

Но чтобы так написал англичанин?! Поразительно!

– А я вас, Шеф, сейчас во сне видел… – с приторно-кремовыми льстивыми интонациями говорит Браток. – Вроде мы вместе на дело ходили… Такой прикольный сон, Шеф!

– Знаю, – говорю. – Видел.

– Ну да?! – насторожился Браток. – И как?

– Лучше замнем, – сказал я. – Остаешься дома один. Шляться можешь, где хочешь. Кроме второго туалета. Там лежит одна книжка и Джековы очки.

– И табаком воняет, – добавил Браток.

– Правильно. Сделано все это специально. Нам нужно, чтобы эту книжку унесли…

– Кто, Шеф?

– Один жуткий Человек!

– Да я ему пасть порву!!!

И тут я подумал по-немецки: «Варум нихт?» Или, как говорят американцы: «Вай нот?» В смысле: «А почему бы и нет?..»

– Неплохая мыслишка, – сказал я Братку.

– Да для вас, Шеф!..

– Это не для меня, Браток, – скромно сказал я и чуточку высокопарно добавил: – Это для Животничества и Человечества всего Мира!

– Вот это как раз мне по херу, Шеф. Мне главное, чтобы вы были довольны!

Но тут я перестал слышать Братка, а в мой мозг стали вползать голоса тех двоих, которые в первой части «Кыси» расстреляли теплоходного Бармена, а в начале Этой Книги убили в самолете Павловского, чтобы завладеть «Маркизом», куда были вклеены сверхсекретные данные одного русского изобретения, так и не пригодившегося самим русским. А потом еще и нагло обыскали наше бунгало, стоимостью пятьсот долларов в сутки из нашего кармана!..

– НО ИХ ЖЕ ТАМ ДВОЕ, ШЕФ!.. – неожиданно проговорил Браток.

Батюшки-светы! Вот это да!.. Вот так Браток!!! Да с таким Братком мы вообще всех в гробу и в белых тапочках видели!.. Неужто он тоже – «БИОТЕЛЕПАРАПСИХО…» и так далее?!

От полноты чувств я лизнул этого могучего индюшатника и бандита прямо в его хамское рыло:

– Тихо!.. Слушай, Браток… Раз уж ты оказался такой образованный, сукин Кот, давай-ка вместе поднатужимся и подскажем им – где лежит наша книжка, которая им необходима ДО СМЕРТИ!

– А и правда, где она?.. – тупо спросил меня Браток.

– Фу-ты, ну-ты, мудила стоеросовый! Я же сказал – во втором маленьком туалете! Можно хоть что-нибудь запомнить с первого раза.

– Точняк! Как это у меня из башки выскочило?! Давайте, Шеф! Только разом. Мне одному без вас не потянуть…

– На «раз, два, три»…

– Командуйте, Шеф!

– РАЗ! ДВА! ТРИ!!!

Мы так напружинились головами, что Браток даже негромко пукнул от напряжения ума и воли.

Теперь наши мысли летели к тем двоим нога в ногу. В эти секунды мы с Братком были Одним Большим и Мощным Котом-передатчиком и, если можно так выразиться, мыслили хором…

И ОНИ нас ВОСПРИНЯЛИ!..

Это мы поняли по тому, что УСЛЫШАЛИ ОТ НИХ:

* * *

– … Я ЖЕ ГОВОРИЛ, ЧТО НУЖНО БЫЛО ОСМОТРЕТЬ ВТОРОЙ ТУАЛЕТ!..

– КАКОЙ ИДИОТ БУДЕТ ДЕРЖАТЬ «ТАКУЮ» КНИГУ В СРАЛЬНИКЕ?

– ОТКУДА ОНИ ЗНАЮТ – «КАКАЯ» ЭТО КНИГА?! ДЕЙСТВОВАТЬ НУЖНО НЕМЕДЛЕННО. ЧТО У НИХ СЕГОДНЯ НА ВЕЧЕР?

– ЕДУТ В ГОСТИ. ТАК ПЕРЕДАЛА ПОДСЛУШКА НАШИХ БОССОВ.

– «БОССЫ», БЛЯДЬ… СКОПИЩЕ ЧЕРНОЖОПЫХ ФАНАТОВ С ЦВЕТИСТОЙ КЛИКУХОЙ – «АРМИЯ ЗАЩИТЫ ИСЛАМСКИХ СВОБОД»! НА КОГО ПАШЕМ?! В РОТ ИХ МАМУ, СУК ПОЗОРНЫХ!.. ТО В АФРИКЕ РВАНУТ, ТО В ЕВРОПЕ… ПО ТЫЩЕ «ЖМУРИКОВ» ЗА РАЗ! ТЕПЕРЬ АМЕРИКУ ХОТЯТ СХАРЧИТЬ, ГОВНОЕДЫ…

– СОБИРАЙСЯ.

– ОХ, НЕ ЛЮБЛЮ Я ДВА РАЗА СОВАТЬ НОС В ОДНУ И ТУ ЖЕ ДЫРКУ!

– А «ЗЕЛЕНЬ» ЛЮБИШЬ?

– ВОПРОСИК, ОДНАКО!..

– ТОГДА – ПОЕХАЛИ.

* * *

И тут я вдруг очень испугался за Братка!

– Слушай, парень… – начал я, медленно отрабатывая задним ходом. – А может, плюнем на тех двоих? Хрен с ними, пусть забирают эту книжку из нашего туалета и уходят к свиньям собачьим. Мы им там все равно туфту задвигаем. Пит говорит, что полиция им вот-вот на хвост сядет – не сегодня, так завтра… А мы с тобой, Браток, сейчас в гости поедем, а? Там есть какой-то несъедобный Фоксик. Познакомимся. Может, найдешь с ним общий язык, а? Айда, Браток!..

Впервые увидел я в глазах Братка строгую печальную осмысленность. Мне даже слегка не по себе стало.

– От вас – не ожидал, Шеф… Вы что ж, меня совсем за сявку отмороженную держите? Или за фраера крапленого?.. Неужели вы думаете, что я – Пум в законе, потомственный дикий Кугуар, Горный, можно сказать, Лев, заложу свою Братву и променяю НАСТОЯЩУЮ ОХОТУ на знакомство с каким-то там задроченным Фоксом?! Я – ХИЩНИК, Шеф!!! И я ДОЛЖЕН совершать ХИЩНЫЕ поступки! Если я не стану этого делать, то превращусь в Домашнее Животное и буду вынужден унизительно ждать – принесут мне пожрать или не принесут?!

И вот тут Браток произнес до боли знакомую всем нам россиянам крылатую фразу:

– ТАК ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ, Шеф… Пока вы здесь – еще куда ни шло. Я жру ваш лакс, ваши сосиски, мне дарят индюшку… А когда вас здесь не будет? Что тогда?.. Я, конечное дело, очень уважаю вас, Шеф. И я просто-таки в кайфе, что так похож на вас! Но я – Большой Кот. Вы извините, но гляньте, насколько мне нужно больше, чем вам. Я просто вынужден сам добывать себе жрачку! Не подставлять же вас всех под мои Пумские потребности?! И потом, у меня этот… Ну, как его?..

– Инстинкт, – помог я Братку.

– Вот именно. И я не имею права терять Нормальные Дикие Животные Привычки. Время от времени я просто ОБЯЗАН кого-нибудь прихлопнуть! Может, даже не для жратвы, а для чистой практики. А вы, Шеф, хотите меня всего этого лишить… Зовете в гости к Фоксику.

– Но те Типы могут начать стрелять! – предупредил я.

– Ой, Шеф, не смешите – в меня уже столько раз стреляли!.. Вы забыли, где я живу?

Мне ничего не оставалось делать, как только еще раз сказать Братку:

– Учти, Браток, с этими сволочами иметь дело невероятно опасно…

Браток оглядел меня с ласковым сожалением и, чуть не свалив с ног, аккуратно и нежно вылизал мне всю морду. И только потом ответил с неожиданной для него и меня философской интонацией:

– Ах, Шеф… Жизнь – вообще довольно опасная штука.

Только я было задумался над тем, что иногда даже Дикому Животному и Жлобу, Бандиту и Беспредельщику свойственны мысли возвышенные и благородные, как из гостиной раздался крик Тимура:

– Кыся! В машину!..

– Иду, иду!.. – крикнул я ему в ответ и тихо сказал Братку по-Животному: – Береги себя. Не лезь на рожон. И помни – один должен уйти с нашей книжкой. Понял?

– Обижаете, Шеф… Вы, главное, оставайтесь на связи со мной. И не жрите много в гостях у вашего Фокса. По себе знаю – набью пузо, башка ни хрена не варит!..

«Ни хрена» – это он уже от меня подцепил.

* * *

Перед тем как сесть в машину, я почти все рассказал Джеку, Бобу и Тимурчику. И что наш отельный телефон прослушивается этой вонючей «Армией Защиты Исламских Свобод», и про то, как мы с Братком ВНУШИЛИ тем двум Убивцам повторить визит к нам в отель за книжкой маркиза де Кюстена и даже подсказали, где ее найти…

И теперь эти двое только и ждут, когда мы отвалим в гости к Фрумкиным.

Я только про одно не сказал – про то, что Браток собирается СОБСТВЕННОЛАПНО ВЗЯТЬ одного Убивца, а второго – ВЫПУСТИТЬ. Наврал, будто приказал Братку затаиться и не возникать!..

Джек по своему карманному телефону, прослушать который было абсолютно невозможно (Служба безопасности Президента США дерьма не делает!), тут же связался с Питом Морено, пересказал ему мой доклад.

Пит поднял на ноги всю свою оперативную группу и предложил нам спокойно ехать в гости.

Что мы и сделали…

Хотя, как вы понимаете, в эти тревожные минуты нам было не до гостей.

* * *

Наташа Векслер ждала нас у своего дома на углу бульвара Санта-Моника и Франклин-авеню.

Джек, как юный зайчик, выпрыгнул из машины, усадил Наташу назад – ко мне и Тимуру, сам сел впереди с Бобом. Пистолетами воняло в нашем лимузине – не продохнуть! Даже неудобно перед посторонним Человеком…

Но, к счастью, Наташа этого не учуяла.

При всем моем уважении ко всему Человечеству в целом, не могу не отметить, насколько все Человечество слабее и беспомощнее любого самого задрипанного Кота в области так называемого ПРАКТИКО-БЫТОВОГО ОБОНЯНИЯ!..

– Простите меня, пожалуйста, что я заставила вас за мной заезжать. Последнее время я стала хуже видеть в темноте, и после того как однажды вечером снесла своим джипом кладовую пристройку китайской закусочной «Панда», я не рискую мотаться за рулем по темному времени. Но мой окулист сказала, что, если я отдохну месяц от нашей парамаунтовской нервотрепки, эта куриная слепота пройдет сама собой. С тех пор у меня не было ни одной свободной минутки… – сказала Наташа и почему-то посмотрела только на Джека.

«Тебе не кажется, что эта Наташа сильно запала на нашего Джека?» – по-шелдрейсовски спросил меня Тимур.

Башка моя была забита лишь ожиданием появления Убивцев в нашем бунгало и вестей от Братка. Но тем не менее я вспомнил, КАК Джек смотрел на Наташу во время нашей студийной перекуски, и сказал Тимуру: «Еще неизвестно, кто на кого больше запал…»

Тут же в головах у нас возник беззвучный, но раздраженный голос Джека: «Заткнитесь, вы – два паршивых маленьких сплетника!»

Наташа продиктовала Бобу адрес Фрумкиных, и Боб как ни в чем не бывало поблагодарил ее, и мы поехали.

«Как ни в чем не бывало», потому что Джек и Боб, еще не выезжая из отеля, сразу после звонка Наташи узнали по своим полицейским каналам и адрес Фрумкиных, и их телефон. А Боб по специальной карте того района просчитал все возможные подъезды к дому этого фрумкинского Фокса. Еще и Питу Морено сообщили – на всякий случай…

– Пока не добрались до Эллочки и Сая, я должна рассказать всем вам историю их фокстерьера Зигги, – сказала Наташа. – Правда, дома его зовут Зигеле…

Нервы у нас у всех четверых были напряжены до предела, и слушать в эту минуту историю какого-то Собака с явно еврейским именем – Зигеле было настолько не в жилу, что и не высказать!..

Но мы все сделали вид, что развесили уши. Фальшак – абсолютный! Каждый из нас только и думал о том, что сейчас происходит вокруг нашего бунгало.

Однако так как пока, наверное, еще ничего не происходило, а ехать было достаточно далеко, то мы постепенно, волей-неволей, стали врубаться в то, что рассказывала Наташа. Но всего лишь со второй половины. Выглядело это примерно так:

– …а из Чикаго Саю звонит один его приятель и спрашивает:

– Фрумкин, тебе фокстерьер не нужен?

– Нет, – отвечает Сай. – На кой черт мне фокстерьер?!

– Жаль… – говорит приятель. – А то они собрались уже его усыплять.

На вопрос Сая «Кто собрался?» приятель называет фамилию их общего знакомого.

– Но почему?! – спрашивает Сай. – Он что, неизлечимо болен?

– Кто? – не понимает приятель.

– Фокстерьер, естественно! – раздражается Сай.

– А-а… Нет. Фоксик совершенно здоров.

– Так какого же черта они собираются его умертвить?! – начинает орать Сай.

– Они купили новый дом и кардинально сменили всю мебель на темный мореный дуб. Сейчас это очень модно. А фокстерьер, его зовут Зигги, обычного песочного цвета с белым брюшком. И теперь он ни по колориту, ни по дизайну не подходит к новому дому и темной мебели… Вот они и решили усыпить этого фоксика Зигги. Я еле упросил их подождать до завтра, чтобы успеть позвонить тебе. Потому что я со своими тремя собаками и двумя котами уже, как говорится, на пределе…

– Немедленно первым же самолетом отправь в мой адрес этого фокса!!! – закричал Сай Фрумкин из Лос-Анджелеса так громко, что его можно было услышать в Чикаго и без телефона. – Все расходы до последнего цента я беру на себя!..

Вечером этого же дня фокстерьер Зигги прибыл в Лос-Анджелес.

Так как Сай Фрумкин не только журналист, но и крупный общественный деятель всяких еврейских организаций, то в порядке трепа Зигги был немедленно переименован в Зигеле. Новая кличка понравилась ему самому настолько, что когда кто-то по старинке назвал его Зигги, Зигеле даже не откликнулся.

Элла с первой же секунды их общения, еще в аэропорту влюбилась в этого Зигеле намертво! Уж очень он оказался похожим на самого Сая Фрумкина… Мягким и добрым и в то же время с неуступчивым характером, внимательными и мудрыми глазами и – что совершенно поразительно – абсолютно одинаковыми усами!..

Единственное их различие было в том, что Зигеле не носил очки.

Однажды Элла взяла Зигеле с собой в Дом престарелых инвалидов, где она, и еще несколько добровольцев бесплатно ухаживали за несчастными одинокими калеками – стариками и старухами, печально доживающими свой тяжкий век под одной общественной крышей.

Появление Зигеле в этом грустном стариковско-старушечьем Доме произвело фурор!!!

Нужно было только видеть, как вспыхнули Жизнью и Надеждой, казалось бы, уже навсегда погасшие, прозрачные от старости, слезящиеся глаза полуживых и полумертвых стариков и старух… Иссохшие старческие лапки со вздутыми синими склеротическими венами тянулись к фокстерьеру Зигеле, и он, чуткая и добрая душа, неожиданно понял – ЧТО ОН ДЛЯ НИХ ЗНАЧИТ!.. И сам подлезал под их ладони, пальцы, вставал на задние лапки, терся носом о почти безжизненные, часто парализованные, старушечьи лица, с такой мукой растягивающиеся в счастливых беззубых улыбках…

Теперь Элла возит Зигеле в Дом престарелых инвалидов чуть ли не ежедневно. Ему сшили форменную жилеточку, точно такую, какие носят все добровольцы, ухаживающие за одинокими стариками-калеками.

Он, Зигеле, единственное Живое существо из числа приходящих добровольцев, принят в небольшой и небогатый штат Дома и получает маленькую заработную плату на свое собственное содержание.

Все это произошло потому, что главный врач этого богоугодного заведения, проведя свое собственное исследование, заявил, что с начала появления фокстерьера Зигеле в Доме престарелых инвалидов смертность среди несчастного старичья сократилась чуть ли не вдвое!

… Непрошеная слеза, затаившаяся в уголке моего глаза, была готова вот-вот скатиться по переносице и капнуть на сиденье. Я незаметно смахнул ее правой лапой и сделал вид, что внимательно разглядываю один из своих когтей. С понтом, будто проверяю боеготовность личного оружия.

Старею, что ли? Сутки уже не трахался – очень нездоровый симптом. Сентиментален стал, как беременная Кошка на сносях… История с Зигеле – ну просто комок в горле!

– Приехали, – негромко сказал Боб.

* * *

– Ой, Кыся! – радостно по-Животному сказал мне Зигеле сразу же после ритуального обнюхивания. – Я так рад, что ты приехал ко мне в гости! Я столько раз видел тебя в телевизоре – и в «Новостях», и в других передачах…

Мне ужасно понравилось, что он сразу назвал меня «Кыся». Не «Мартын», не «мистер Плоткин-Истлейк фон Тифенбах», а просто – «Кыся».

– А мы от Наташи Векслер слышали про тебя такую историю – обалдеть можно! – немедленно сказал я, чтобы не остаться в долгу.

– Не обращай внимания, плюнь, – скромно сказал Зигеле. – Нормальная работа. Я тут недавно среди знакомых Собак и нескольких соседских Котов организовал и, не скрою, возглавил небольшое «Общество защиты Людей». Можешь быть принят туда Почетным членом. Идет?

– Почту за честь!

Я в каком-то фильме из старинной жизни слышал эту фразу, и она мне жутко понравилась. Но я тут же спросил:

– А Кошки там будут?

– Надеюсь, – ответил Зигеле. – Пока мы только разворачиваемся. Так ты согласен?

– Нет вопросов.

Зигеле как-то странно принюхался ко мне и стеснительно возразил:

– Есть…

– Валяй, старик! – сказал я в манере Шуры Плоткина.

Уж больно нравился мне этот Фокс! Хотя я и чувствовал, что в общении со мной его что-то да сковывает…

– Ради Бога, только не сочти мой вопрос за проявление расизма! – поторопился предупредить меня Зигеле. – Поверь, я с искренним уважением отношусь к любому Животному Виду. Ты уж прости меня, пожалуйста…

– Я же сказал тебе – давай свой вопрос и получай исчерпывающий и честный ответ, – заверил я его. – С кем с кем, а с тобой я темнить не стану!

А сам испуганно подумал – а что, если он спросит меня про компакт-диск, вклеенный в «Маркиза де Кюстина»? Что тогда?..

Но этого, к счастью, не произошло. Зигеле помялся и робко спросил:

– Скажи, Кыся, ты… Ты действительно КОТ?..

– Оф кос! – вздохнул я с облегчением. – Конечно!

– А почему же ты так сильно и жутковато пахнешь ДИКИМ КУГУАРОМ?.. В смысле – ПУМОЙ… Еще раз прости меня, ты – полукровка, да?..

– А-а-а…

Наконец-то я понял, что смущало нормального интеллигентного Фокса в хамоватом Коте с разорванным ухом, намного превосходящем его – Фокса Зигеле – размерами, да еще вдобавок исторгающем запах ДИКОГО ХИЩНИКА!.. Причем для такого небольшого Собака, как Зигеле, – запах ОГРОМНОГО ДИКОГО ХИЩНИКА.

– Нет, Зиг, не дрейфь. Я – чистокровный беспородный Котяра, – поторопился я успокоить Зигеле. – И я не ПАХНУ Кугуаром. Я им ПРОПАХ! Ну, ПРОВОНЯЛ, понимаешь? От общения. Я тут недавно принял на работу настоящего Дикого Кугуара в качестве Сотрудника нашей Безопасности, и пока он еще не очень врубился в понимание своих обязанностей – с ним многовато возни. Отсюда и его запах на мне.

– Ах, вот в чем дело! – успокоился Зигеле и вежливо добавил: – Кстати, должен сказать, этот запах тебе очень идет!

– Спасибо! – сказал я, и вдруг неожиданно из меня поперло ужасающее хвастовство: – А что такое Кугуар?! Что такое – Пума?.. Что такое, в конце концов, – Тигр, Леопард, Пантера?! Это же все КОТЫ И КОШКИ!!! Практически они же все произошли от МЕНЯ!.. Уж если на то пошло – это ОНИ должны пахнуть МНОЙ! Просто, наверное, они реже моются…

– Наверное, ты прав, – поспешил прервать меня Зигеле, явно почувствовав неловкость за всплеск моего безудержного чванства. – Скорее всего ты безусловно прав. Хотя я и побаиваюсь такой категоричности. И по своим убеждениям – либерал…

И вот как он сказал это слово – «либерал», я так и присел. Так меня придавила моя дворово-уличная ущербность, отсутствие систематических знаний, явная недостаточность телевизионного образования… Я в полной мере ощутил собственную неполноценность, но не восстановился (как это бывало с Людьми, которые, как говорил Шура, потом совершали «революции»…) против мудрого и знающего Зигеле, а, наоборот, проникся к нему еще большим уважением.

Ну, наверное, как Браток – ко мне…

Хорошо, что в эту секунду к нам подошел Тимурчик и на вполне приличном (способный, чертенок, – ну просто слов нет!..) не шелдрейсовском, а на НАСТОЯЩЕМ Животном языке укоризненно сказал:

– Ребята, вас ждут к столу, а вы здесь треплетесь…

Тут уж от удивления на свою бежевую меховую попку уселся Зигеле. Ротик открылся, глазки округлились, поскреб у себя за ухом задней лапкой в полной растерянности, ошарашенно посмотрел на моего Тимурку и – куда только делась изысканность речи хорошо воспитанного Собака?! – сказал, как обычная Дворняга с нашего питерского пустыря:

– Обалдеть!.. Полный отпад…

И от этого стал мне еще симпатичнее.

* * *

Очень милой и, не побоюсь этого слова, красивой показалась мне жена Сая – Элла. Я бы даже поставил ее на твердое второе место сразу после нашей Рут Истлейк.

Сай Фрумкин действительно умудрился быть поразительно похожим на своего Зигеле. И вызывал те же самые чувства уважения, правда, как я потом сообразил, по несколько иным причинам…

Понравился мне и Александр Половец – не то главный редактор, не то издатель, не то хозяин такой русскобуквенной толстятины, как альманах «Панорама». Короче – приятель Наташи Векслер и друг Эллы, Сая и Зигеле Фрумкиных.

На частых пресс-конференциях, в интервью и во время съемок телевизионных сюжетов я уже привык к вопросам типа:

1. Нравятся ли вам Кошки Америки и каково их сексуальное отличие от Кошек России?

2. Как вы лично боролись с давлением Кремля во время вашей жизни в Петербурге и насколько свободнее вам дышится здесь, под звездно-полосатым флагом Соединенных Штатов?

Так вот, Половец ничего такого не спрашивал. Мы просто болтали о жизни Котов и Людей вообще. Говорил больше я. Он внимательно слушал, иногда слегка спорил со мной, а когда я ему возражал – с утроенным вниманием относился к моим возражениям…

Только лишь спустя некоторое время я заметил, что всю эту нашу болтовню Половец пишет на маленький диктофон. У моего Шуры Плоткина теперь точно такой же.

– Это что же?.. – спросил я у Половца через Тимурчика. – Интервью?

– Да как вам сказать? – пожал плечами Половец. – Скорее всего – беседа. А вы как думаете?

Краем глаза я видел, а кончиком рваного уха слышал, как весело щебетала Элла, как всячески занимала и тормошила нашего Джека Наташа Векслер (в девичестве – Мутикова…), как совершенно на равных Сай и Боб чирикали об истории мира, иудаизме и сегодняшней журналистике, и наш полицейско-китайский Бобик обнаруживал такие глубины знаний, что бедный Сай только лапами… Тьфу, ч-ч-черт!.. Только руками и всплескивал!..

И жрачка, надо отдать ей должное, была первоклассной.

Только я было собрался поведать об этом Зигеле, как все ОКРУЖАЮЩЕЕ вдруг РАСТВОРИЛОСЬ всего лишь в одном-единственном слове:

– ШЕФ!.. – услышал я приглушенный хрипатый зов Братка.

* * *

… Глаза мои мгновенно привыкли к темноте нашего отельного садика.

Под животом и лапами не было никакой твердой опоры, но я все-таки на чем-то лежал (???), плотно прижав уши к голове. Хвост мой сам по себе тянулся в струнку, кончик его нервно вибрировал, а верхняя губа самостоятельно приподнималась к носу, угрожающе топорща усы и обнажая клыки, готовые к бою… А про шерсть на загривке и говорить нечего!!!

Наверное, я МЫСЛЕННО завис в воздухе на высоте примерно в два Человеческих роста над землей. Точнее – в два Джековых роста, так что не очень высоко, но для наблюдения позиция была превосходной!..

Чуть выше и неподалеку от себя, сквозь густую листву я поначалу учуял, а потом и разглядел лежащего на толстой ветке Братка. Браток потрясающе сливался с деревом и практически был невидим. Для всех, кроме меня.

В густом, прогретом вечернем воздухе резко пахло посторонними Людьми и оружием. По когтям на передних лапах я быстренько подсчитал шесть незнакомых мне запахов. А всего – девять.

Два запаха Убивцев – эти запахи я запомнил навсегда. И один, прямо-таки ставший родным и близким, – Пита Морено. Хотя запах Пита был сильно замутнен резким пистолетно-наручниковым запахом.

– ГДЕ ОНИ? – БЕЗЗВУЧНО СПРОСИЛ Я БРАТКА.

– В ТУАЛЕТЕ ШУРУЮТ… – МОЛЧА ОТВЕТИЛ МНЕ БРАТОК.

– А НАШИ?

– ШЕФ! ВЫ ЧТО ТАМ, СОВСЕМ ОБОЖРАЛИСЬ НА ХАЛЯВУ?! – ВОЗМУТИЛСЯ БРАТОК. – НАШИ ЖЕ ВМЕСТЕ С ВАМИ В ГОСТЯХ У КАКОГО-ТО НЕСЪЕДОБНОГО ФОКСА!..

– НЕ ХАМИ, – СТРОГО ЦЫКНУЛ Я НА БРАТКА. – ГОВОРЯ «НАШИ», Я ИМЕЛ В ВИДУ ПОЛИЦИЮ.

_ А-А-А… ТОЖЕ МНЕ – «НАШИ»!.. ЗДЕСЬ ГДЕ-ТО. Я И САМ ИХ НИ ХРЕНА ЕЩЕ НЕ ВИДЕЛ. НУЖНЫ ОНИ МНЕ, КАК ПУЛЯ В СРАКУ! САМ СПРАВЛЮСЬ В ЛУЧШЕМ ВИДЕ.