Эштон - Женитьба повесы

Она замолчала, качая головой.

– Пожалуйста, продолжайте, – попросила Бренна.

– Если бы Колин приложил хоть немного усилий, – подсказала Джейн. – Упрямый дурень! После того злоключения в клубе «Уайте» Мэндвилл мог бы употребить свое влияние, чтобы ему восстановили членство в клубе. Но Колин не захотел принять помощь – слишком уж гордый! И вместо приличного клуба стал посещать игорные притоны, где его никто не знал. Стыд и позор! Но мы думали, что... может быть, сейчас, когда он женился, Колин успокоится и попытается исправить положение вещей.

Леди Розмур кивнула.

– Нужно время! Раньше или позже наверняка разгорится новый скандал и свет забудет о прегрешениях Колина. Уверена, к началу следующего сезона все встанет на свои места.

Бренна не была в этом столь убеждена. Колину следует встретиться с обидчиками лицом к лицу, тогда она сможет сделать заявление распорядителю клуба. Синклер и Хью получат то, что заслужили.

– Колину не позволяет гордость, – сказала она наконец. – Наверное, он хочет восстановить свое доброе имя сам, без посторонней помощи.

– Думаю, ты права, – воскликнула Джейн, кивая в знак согласия. – М не известно, в деле замешан этот презренный лорд Томас Синклер.

Бренна резко повернулась к подруге:

– Так ведь это правда. Я... я знаю наверняка, потому что подслушала, как Синклер хвастался своей затеей перед... перед сообщником. Он придумал сунуть карту Колину в карман сюртука.

– А Колин знает? – спросила Люси, и яркий румянец вдруг залил ее щеки.

– Да. Я отправилась к нему домой как раз для того, чтобы все рассказать. Приехала в Розмур-Хаус, хотела найти Джейн. Мне сказали, что она отправилась с визитом к Колину.

– Так вот почему... о, все в порядке. – Джейн покраснела. – А я-то думала, ты всерьез приняла мой глупый совет и попыталась... Боже, какая я дура. Бренна, ты простишь меня когда-нибудь?

– Ради Бога, Джейн, – воскликнула Люси, останавливаясь. – Что такого ты сделала? Ты ведь не сказала Колину, что предложила Бренне попытаться заманить его в ловушку, правда?

Затянутой в перчатку рукой Джейн прикрыла в ужасе рот.

У Бренны упало сердце. Неужели она сказала Колину? Теперь ясно, почему он решил, что она завлекла его в брачные сети обманным путем.

– Ну, – пробормотала несчастная Джейн, едва не плача, – я ведь не предлагала ей именно Колина. Кажется, я перечислила нескольких подходящих шотландцев.

Бренне вдруг стало смешно.

– Дорогая Джейн, не кори себя. – Бренна уже хохотала во все горло. – Я всего лишь хотела, чтобы Колин разрешил мне разоблачить Синклера и... его сообщника. – Она никак не решалась назвать имя Хью. Собственный брат оказался замешан в грязную историю!

Люси покачала головой.

– Все решили бы, что вы сочинили эту историю, дабы обелить мужа. Ни для кого не секрет, что Колин и Синклер терпеть друг друга не могут. Боюсь, толку бы не вышло! На вас бы стали показывать пальцем – вот и все.

– Люси права, – вмешалась леди Розмур. – Мы не можем подвергнуть вас такому испытанию даже ради доброго имени Колина. Если именно Синклер постарался, чтобы карта оказалась в кармане у Колина, то... Разоблачить его должен кто-то другой, не член семьи. По-другому выйдет только хуже.

Бренна кивнула:

– Колин говорит то же самое. Думаю, вы правы. Но я становлюсь сама не своя от злости, как подумаю, что его обвинили напрасно, а я ничем не могу помочь.

– Бренна, вы замечательная. – Леди Розмур ласково потрепала ее по щеке. – Я горжусь тем, что могу назвать вас дочерью.

Бренна радостно улыбнулась в ответ.

– Это большая честь – войти в вашу семью, леди Розмур, – ответила она, вдруг с удивлением осознав, что говорит от чистого сердца.

– Да ладно вам. – Джейн промокнула глаза носовым платком. – Я сейчас расплачусь.

Люси фыркнула.

– В последнее время я стала жуткой плаксой. Довольно, а то у меня будут красные глаза, а лицо опухнет.

Они двинулись дальше в умиротворяющем молчании, и поля шляпок ритмично покачивались в такт ходьбе. Очутившись наконец на Гросвенор-сквер, Бренна шагнула в переднюю Розмур-Хауса, где смогла снять шляпку и шаль.

Вошел дворецкий, неся на серебряном подносе дневную корреспонденцию.

– Почта, миледи, – обратился он к леди Розмур с церемонным поклоном, поставил поднос на комод и исчез.

– Спасибо, Пенвик, – пропела леди Розмур, перебирая визитные карточки из плотной бумаги. – О, вот листок со сплетнями. – Она вытащила газету из кипы писем и развернула ее. – В последнее время ее просто невозможно читать. Одни зловещие предположения и грязные намеки. Готова заявить, что автор находит величайшее удовольствие в том, чтобы каждый божий день губить чью-то репутацию. Бросить бы это в огонь, вот что я скажу.

Леди Розмур положила листок новостей на комод и направилась в гостиную. Люси следовала за ней по пятам.

– Пожалуй, распоряжусь насчет чая, – бросила через плечо мать Колина.

– Да, мама, это будет в самый раз, – отозвалась Джейн, подбирая газету. – Интересно, чью репутацию погубили сегодня?

Бренна вдруг почувствовала, что дрожит с ног до головы. Она схватила газету и расправила страницу.

– Есть только один способ узнать, – сказала она и подала листок Джейн, которая начала читать:

– «Как уже отмечалось, бывшая леди М. начинает осознавать свою незавидную участь называться миссис Р. Как, должно быть, страдают ее несчастные родители! Конечно, до нас доходили слухи, что молодые люди просто вынуждены были пожениться, так как их застигли в крайне компрометирующих обстоятельствах. Посему, любезный читатель, можно лишь догадываться, насколько обманчивой может быть невинная внешность. Даже в лучших семействах может зародиться гнилое семя, тем более если это семя было высажено в неблагодатную почву».

Голос Джейн дрожал, а щеки вспыхнули негодующим румянцем.

– Думаю, вот и ответ на твой вопрос, – сказала Бренна тихо. – Это моя репутация погибла.

Несколько часов спустя Колин, спотыкаясь, преодолевал ступеньки парадного входа в Розмур-Хаус. Будь проклят этот дорогой коньяк, думал он, сжимая руками гудящую голову. Он ведь хотел было отказаться от стакана, который Мэндвилл поставил перед ним, но, черт возьми, так хотелось попробовать! За порцией запретной жидкости последовали еще несколько. Он не успел ничего понять, как напился почти до бесчувствия. Теперь ему предстоит расплата. Именно сегодня ночью, подумать только! Он до сих пор не воспользовался своими правами мужа, и вот теперь еще один день пройдет впустую. Он выпил чуть ли не полный кофейник, пытаясь протрезветь, прежде чем появиться дома. И все зря, ведь Бренна, конечно же, давно легла спать.

Он вошел в переднюю и заметил свет, пробивавшийся под дверью отцовского кабинета. Он выудил из кармана часы и щелкнул крышкой. Давно миновала полночь. Странно, отец всегда ложится в десять. Что он делает в кабинете в столь поздний час?

Пока он стоял, глубоко задумавшись, дверь заскрипела, и мужской голос позвал:

– Вот и ты наконец. Я бы хотел поговорить с тобой, Колин, покаты не отправился спать.

– Конечно, сэр.

Поморщившись, Колин направился в кабинет, засовывая на ходу часы обратно в карман. Отец стоял в дверях, куря сигару. Он знаком предложил сыну сесть.

– С самого дня свадьбы я искал случая поговорить с глазу на глаз. Однако вырвать тебя из стаи кудахтающих наседок оказалось делом почти невозможным.

– Да уж, – пробормотал уклончиво Колин.

– Сегодня здесь побывали мои поверенные. Городской дом на Генриетта-стрит и поместье в Кенте записаны теперь на твое имя.

– Благодарю вас, сэр. Ваша щедрость не знает границ.

В душе Колин был уязвлен – черт бы побрал эту благотворительность, но что ему оставалось делать? У него теперь есть жена, и он обязан о ней заботиться.

– Единственное, чего я прошу взамен, – не пусти свое имущество по ветру, Колин. Я заплатил почти все твои долги, но это в последний раз. Не стану я тебя снова спасать, помяни мое слово. У тебя есть возможность начать заново, так не упусти же ее.

Колину оставалось лишь молча кивать.

– Что ж, сынок, отлично. Что скажешь? Теперь ты человек женатый. Все получилось неплохо, не так ли? – Отец довольно улыбнулся. Он перегнулся через стол и протянул сыну сигару.

Колин наклонился вперед, взял сигару и поморщился – голова болела все сильнее.

– Может, вы правы, отец. Хотя неуверен, что Бренна думает так же.

– Что ж, когда играешь с огнем... – Отец многозначительно приподнял бровь.

– Что вы имеете в виду? – Колин резко выпрямился и застонал, чувствуя резь в желудке.

Отец сказал со смешком:

– Твоя мама рассказала, как она застала тебя с этой девушкой. Бойкая штучка, должен признать. Отправиться в одиночку, без спутника, на холостяцкую квартиру! Прекрасный план. Но я рад, что ты пошел на зов сирены.

– Я хочу, чтобы вы знали: дело обстояло совсем не так! – Колин говорил, стиснув зубы. – Она пришла ко мне вовсе не для того, чтобы соблазнять. Ей нужно было сообщить мне кое-что крайне важное, что я сам просил ее разузнать. Более того, уверяю вас, ничего компрометирующего не было, несмотря на то, в каком виде нас застали. Я согласился жениться на Бренне по долгу чести, учитывая сложившиеся обстоятельства.

– Гм! Ты произнес целую речь, сынок. Когда-нибудь ты будешь иметь успех в парламенте. Ну ладно. Так или иначе, но ты загнал отличную дичь. Как мне сказали, самое богатое приданое в этом сезоне. Да еще щедрое наследство после тех шотландцев, что ее воспитывали.

– Много мне от этого пользы, – пробормотал Колин сквозь зубы.

– Полагаю, тебе также понадобится дом на Тревор-сквер – для любовницы?

– С чего бы это? Как вы уже заметили, я теперь женатый мужчина.

– Сын, ты женился, а не умер. У мужчины могут быть потребности, которым не место в супружеской постели. Нет ничего зазорного в том, если ты найдешь женщину, которая сможет их удовлетворить. Лишь бы все сохранялось в тайне.

Колина бросило в жар. Он вскочил со стула, нагнулся к отцу, холодно глядя ему прямо в глаза.

– Полагаете, я стану «удовлетворяться» с дешевой шлюхой, отец? Или последую вашему примеру – развлекаться с лучшей подругой жены? Вы соблюдали осторожность, когда сделали своей любовницей мать Люси?

Лицо отца побагровело, подбородок задрожал от возмущения.

– Колин, я уже предупреждал тебя – больше никаких разговоров на эту тему. Это было просто увлечение.

– Увлечение! Вот как вы это называете. Люси – ваша дочь! А вы когда-нибудь думали, как ваше увлечение сказалось бы на жизни Сары, если бы не Оливер Аббингтон, который на ней женился? И что было бы тогда с Люси? А приходило ли вам когда-нибудь в голову, что сталось бы с матушкой, прознай она про ваше «увлечение»? Вы поступили с ней хуже некуда, вы ее предали, негодяй вы этакий, а сейчас сидите тут и говорите мне...

Отец тоже вскочил на ноги и встал напротив Колина.

– Как ты смеешь, – зарычал он, ударив кулаком по столу. – Как смеешь ты разговаривать со мной подобным образом?

Два долгих года он сдерживал ярость. И вот теперь она прорвалась сквозь плотину самообладания, столь тщательно возведенную и охраняемую.

– Как вы смеете налагать на нашу семью столь тяжелое бремя? Думаете, открытие вашего греха доставило мне массу удовольствия? Я едва могу смотреть в глаза собственной матери, тая в душе страшную тайну. А Люси?

– Люси не знает и никогда не узнает. – Глаза отца холодно блеснули.

– Разумеется, она знает! – возразил Колин прежде, чем успел понять, что говорит. – И она чуть не умерла от горя, выяснив жестокую правду о матери, память которой она так чтила.

Отец смертельно побледнел.

– Черт возьми, Колин. Это ты ей сказал?

– У меня не было выбора.

Казалось, отца вот-вот хватит удар. Он бросился на сына с кулаками.

– Мне следует...

– Что, отец? – Колин горько усмехнулся. – Отречься от сына? Лишить его наследства? Насколько я знаю закон о первородстве, вы ничего не сможете сделать. Я ваш старший сын и наследник. Ничего нельзя изменить. Кроме того, я ведь ваш единственный сын. По крайней мере единственный законный сын. Может быть, у вас есть еще какие-нибудь тайны, в которые вы хотите меня посвятить? Связки писем, ожидающие меня у вашего поверенного? Дети, зачатые не в супружеской постели, которым повезло меньше, чем Люси?

– Прочь с моих глаз, Колин. – Отец указал на дверь, его простертая рука заметно дрожала. – Не появляйся, пока не научишься разговаривать уважительно, как и положено сыну говорить с отцом.

– С превеликим удовольствием, – ответил Колин, поворачиваясь, чтобы уйти. Движение вышло столь резким, что у него даже закружилась голова. – Можете оставить себе и городской дом, и поместье в Кенте. Я как-нибудь сам все устрою, благодарю вас.

Он бросился к выходу, чувствуя, как дрожат ноги. Не успел он, однако, взяться за ручку двери, как услышал странный булькающий звук. Он обернулся. Отец, бледный как мертвец, схватился за горло. Посиневшие губы судорожно дергались в отчаянной попытке глотнуть воздух.

Мир, казалось, остановился. Колин закричал, почти не слыша собственного голоса, и бросился к отцу. Он схватил его за рукав сюртука как раз в тот момент, когда старик начал сползать на пол. Его глаза смотрели в потолок, ничего уже не видя.

Мгновения хватило Колину, чтобы понять, что отец мертв. Он застонал, опускаясь на колени рядом с неподвижным телом. Это он убил отца, так же верно, как если бы всадил клинок прямо в его сердце.

Глава 19

– Поверенные уже ушли? – спросила Бренна, когда Джейн появилась на пороге гостиной. Глаза у нее были красные, веки распухли. Джейн кивнула и села на диван рядом с Бренной, взяв ее за руку – мягким, успокаивающим движением. Бренна благодарно кивнула и попыталась улыбнуться в ответ на ласковое пожатие.

– Они ушли больше часа назад, но Колин до сих пор в кабинете...

Джейн не смогла произнести слово «отца».

– В... его кабинете. Он даже не ел ничего целый день. Я попросила миссис Миллингтон отнести ему поднос с закуской, но он отправил его назад. Ни к чему не притронулся.

Каштановые брови Джейн сошлись на переносице. Бренна спросила:

– А как матушка? Она сможет сегодня поспать?

– Она хорошо держится, да мы ничего другого и не ожидали. Она сильная женщина. Доктор прописал ей лауданум, так что она будет хорошо спать.

– Рада слышать. А Сюзанна?

– Сюзанна немного не в себе. Она уже наслаждается целительным сном благодаря лаудануму.

Бренна кивнула.

– Мистер Меррил, кажется, очень опасается за ее состояние.

– Она ведь в положении, как и Люси. О Боже, ее муж ведет себя так, словно его жена – первая в мире женщина, ждущая ребенка. Уверена, она прекрасно справится, тем более что у нее от природы веселый нрав.

– А как ты, Джейн?

– Неплохо. Иногда кажется – вот бы поплакать и пожаловаться, как Сюзанна. Но, увы, мне этого, кажется, не дано.

– И мне тоже. – Бренна вспомнила скорбные месяцы, что ей довелось пережить после смерти обоих Маклахланов. – Сдерживать слезы тяжелее, чем позволить себе разрыдаться. Но пусть каждый переживает горе по-своему.

Джейн согласно кивнула.

– Если бы только я не тревожилась так за брата. Не могу видеть, как он убивается. Слышала, как он кричал на поверенных, когда они только явились? Сказал, что отказывается от отцовского титула.

Джейн снова покачала головой и посмотрела на Бренну с такой грустью, что у той сжалось сердце.

– Он ведь уверен, что виноват в смерти папы, и никак его не разубедить.

– Ох, но это же ужасно!

– Конечно! А ты не пыталась поговорить с ним после того, как он заперся в кабинете? Может быть, тебе удалось бы внушить ему толику здравого смысла.

– Нет, но я видела, как к нему входила Люси. Мысль о Люси была ей неприятна. Бренна вздохнула.

– Люси пыталась, как могла, но он ее выгнал. – Джейн опустила голову, не отрывая взгляда от сложенных на коленях рук. – Ни разу в жизни не видела его в таком отчаянии. Если честно, брат предрасположен, как бы это сказать, к самоуничижительным настроениям. Кому-то надо отвлекать его в такие минуты. Знаю, вы только что поженились, и все-таки... Кто-то должен наконец вдолбить ему в голову, что не стоит себя винить в смерти отца.

Бренна кивнула. Бедный Колин!

– Не могу ничего обещать, Джейн, но я попробую. Ему не следует переживать горе в. одиночку.

Женщины встали.

– Я пойду к нему, – сказала Бренна, направляясь к выходу.

Минуту спустя она стояла на подкашивающихся ногах перед резной дверью. Может, ее он тоже прогонит? А если нет, сможет ли она хоть немного облегчить его боль? Она сделала медленный вдох. Она обещала Джейн, что попытается. Кроме того, это ведь ее муж, она обязана заботиться о нем. Не колеблясь больше ни мгновения, Бренна постучала. Тишина. Она постучала сильнее.

– Колин? – позвала Бренна, и ее голос предательски задрожал. – Можно мне войти? Мне нужно с тобой поговорить.

Ответа не последовало. Бренна чувствовала, как становятся влажными ладони, но тем не менее храбро взялась за ручку двери. Она повернулась легко, и Бренна шагнула в кабинет, осторожно прикрыв дверь за собой.

Она вышла в центр комнаты и остановилась. Колин, сгорбившись, сидел в отцовском кресле, уронив голову на руки. Волосы взлохмачены, галстук развязан. Его молчание просто сводило с ума – до сих пор он не издал ни звука.

Бренна бросилась к нему. Что с ним? И нужна ли она ему? Он поднял голову и посмотрел на нее. Бренна читала в его лице неприкрытую боль, тоску, и что-то в его горе так отзывалось в ее сердце, что казалось, оно вот-вот разорвется.

Колин стиснул зубы, и она увидела, как его глаза блеснули от невыплаканных слез. Конечно, он не станет плакать. Как же это тяжело – терпеть горе и сдерживать слезы, которые могли бы облегчить боль, слезы, которые, должно быть, слепили ему глаза! Колин отвел взгляд и вновь уронил голову на руки.

– Ох, Колин, – шепнула Бренна, чувствуя, как сжимается горло. Она подошла к мужу и осторожно погладила его по волосам. Он схватил ее ладонь и прижался к ней лицом, царапая кожу небритой щекой. Бренна боялась вздохнуть. Губы Колина зашевелились, коснувшись ее руки поцелуем. Бренна вздрогнула.

– Это не ваша вина. Право же, вы не должны так думать.

Он резко вскинул голову.

– Нет, это я виноват, неужели вы не понимаете? – Он запнулся. – Нам не стоило жить здесь, в этом доме.

Она протянула к нему руку, но он оттолкнул ее. Затем вскочил и принялся мерить комнату шагами, как зверь в клетке. Остановился, прислонился к стене, схватившись за голову. Бренне оставалось лишь в замешательстве смотреть ему в спину.

Он с размаху ударил кулаком по стене, да так, что задребезжал портрет какого-то предка, свисавший с лепного украшения стены.

– Будь все проклято! Я убил этого чертова негодяя, Бренна. Все равно что задушил собственными руками.

Бренна подошла к нему и взяла его за руку.

– Нет, Колин. Не говори так. Ты ведь сам так не думаешь. Врач сказал... У него было больное сердце. Просто не выдержало сердце, вот и все.

– Нет! – выкрикнул он яростно. – Нет, ты не понимаешь. Мы поссорились.

– Поссорились?

– Да, из-за Люси.

– Люси? – перебила Бренна. Внутри у нее все похолодело. – С чего бы вам ссориться из-за леди Мэндвилл?

Колин побрел к окну, встал, сжав кулаки. Опираясь о подоконник, он уставился в угольно-черное небо.

– Этого я не могу вам сказать. Хоть убейте – не могу. – Он отошел от окна, шаркая ногами по полу, бросился в отцовское кресло. – Как мне дальше жить? Разве могу я взять его титул, когда это я его убил?

– Прекратите, – скомандовала Бренна. – Вы не должны себя винить. – Она опустилась на колени у его ног, погладила его по голове, чувствуя, как глаза наливаются слезами. – Прошу вас, Колин. Это выше моих сил. Не могу смотреть, как вы страдаете – больше, чем вам полагается. Это разбивает мне сердце.

Она поднялась с ковра и прижала его голову к груди, ероша ему волосы, словно он был маленьким мальчиком. Он вздрогнул всем телом, а потом замер. Она отстранилась и посмотрела ему в лицо. Ей так было его жаль! Почти не сознавая, что делает, она прижалась губами к его виску, пальцы снова запутались в его волосах, таких мягких и шелковистых. Он не шевелился. И вдруг она почувствовала, как дрогнули его губы, готовые ответить на поцелуй.

Что она делает? Сейчас не время для таких вещей. Бренна испуганно отпрянула, но Колин успел рвануть ее к себе и усадить на колени. Его губы склонились к ее лицу. Бренна задержала дыхание, когда их губы сомкнулись, а руки Колина с отчаянной силой сжали ее тело, срывая рукава с плеч. Комната завертелась перед глазами, и она вскочила на ноги.

На его лице застыла обиженная гримаса.

– Колин, я... – в замешательстве сказала Бренна.

– Не извиняйтесь, Бренна. Я все понимаю. Он встал и потянулся к графину с бренди.

– Нет, – закричала она. – Вы меня не так поняли. Вашего отца еще не предали земле, и семья сидит в соседней комнате. Сейчас не время и не место для таких вещей.

– Тогда скажите, ради Бога, когда наступит подходящий момент? Сколько еще ночей вы будете делать вид, что спите, в то время как я...

– Притворяюсь? Так вы думаете, я изображала сон, чтобы избежать... Да я полночи ждала вас вчера, надеясь, что...

– Вы забыли? – Колин взял стакан и налил немного янтарной жидкости. – Я был слишком занят прошлой ночью – убивал собственного отца.

– Вы не убивали отца, Колин. Однако вы могли бы рассказать мне, из-за чего же вы поссорились.

– Я уже говорил – этого я вам не могу открыть.

– Колин, я ваша жена. Вы не забыли? Я знаю, что мы... У нас еще не было... – Она запнулась. Вот вопрос, который мучил ее так долго! Была ли Люси Мэндвилл его любовницей? Она должна это выяснить.

Бренна шепнула:

– Леди Мэндвилл... вы любите ее, не так ли? Колин резко обернулся.

– Конечно, люблю.

Бренна судорожно вздохнула. Он швырнул стакан с недопитым бренди через всю комнату, и Бренна вздрогнула, когда он разлетелся вдребезги о каминную полку миллионами сверкающих осколков и золотистых капель.

– А вы не видите? – заорал он. – Это ведь ясно как день.

Дверь распахнулась, тяжело ударившись о стену. В дверях стояла испуганная Джейн, глядя то на брата, то на Бренну.

– Я слышала, как что-то разбилось...

Бренна вдруг заметила, что ее траурное креповое платье спереди залито бренди. Крошечный осколок стекла вонзился в предплечье, и тоненькая алая струйка крови прокладывала себе путь к ее большому пальцу.

– Боже правый, Колин, – ахнула Джейн, – что ты с ней сделал?

Она бросилась через весь кабинет к Бренне, чтобы вытащить осколок и промокнуть ранку носовым платком.

– Пустяки, Джейн! Просто царапина, вот и все.

Колин побледнел. Не говоря ни слова, он тоже бросился к Бренне, оттолкнул Джейн с ее носовым платком и осмотрел ранку. Вид у него был самый встревоженный. Хриплым голосом он спросил:

– Вам больно?

– Нет, Колин. Я же говорю – пустяковая царапина.

– Что я наделал, – пробормотал он, ухватив себя за волосы. – Боже правый, Бренна. Я не хотел вас ранить.

– Конечно же, вы не хотели. – Бренна дотронулась до его руки, с трудом удерживая слезы – они так и жгли ей глаза. – Успокойтесь, Колин. Со мной все в порядке.

– Я должен идти, – сказал он неуверенно. – Мне нужно выбраться из этих стен.

– Колин, пожалуйста...

– Нет, Колин.

Обе женщины заговорили разом, но он не желал слушать. Стряхнув с себя руку жены, он выскочил в открытую дверь. Минутой позже они услышали, как хлопнула дверь парадного входа.

Бренна взяла руку Джейн.

– Я только все испортила, – сказала она, почти шепча. – Теперь все намного хуже.

Несколькими часами позже Бренна очнулась от сна. Почти рассвело. Сквозь занавеси пробивался мутно-серый свет, и на полу залегли тяжелые косые тени. Она не спала почти всю ночь, дожидаясь, не вернется л и Кол и н. Не скрипнет ли половица под его ногами, не хлопнет ли дверь соседней спальни... Наверное, она в конце концов заснула. Бренна протерла глаза и спустила ноги на край постели.

Хватит ли у нее духу? Замирая от страха, она пересекла комнату и взялась за ручку двери, ведущей в спальню Колина. Дверь все еще была приоткрыта, именно так, как она ее и оставила. Задержав дыхание, прислушалась. Тишина. Бренна медленно приоткрыла дверь пошире и заглянула внутрь. Постель, затянутая голубым бархатным покрывалом, была пуста.

– Не меня ли ищете?

Бренна чуть не подскочила от неожиданности. Сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Колин сидел в кресле возле окна. Без рубашки, в одних только брюках.

– О Боже, Колин! Вы напугали меня чуть не до смерти.

– Вот был бы стыд и позор! Нет, дорогая женушка, на этой неделе я уже причинил достаточно зла. Так что пока чувствуйте себя в безопасности.

Бренна проглотила комок в горле. Почему он так? Холодно, резко. Она никогда не слышала, чтобы он так разговаривал.

– Когда вы вернулись? – осмелилась она спросить наконец.

– Меньше получаса назад.

– Но... уже светает. Вас не было всю ночь!

– Действительно, всю ночь. Как это вы догадались?

Ее душила ревность. Он провел ночь с другой женщиной? Спал в ее постели, в ее объятиях? Может, это была леди Мэндвилл? Мысль об этом была просто невыносима. Ведь он собирался рассказать ей что-то про леди Мэндвилл, когда в кабинет ворвалась Джейн. Что за признание готовился сделать ее муж? Бренна чувствовала, что начинает сходить с ума.

Почему, ну почему всегда так? Этот человек заставляет ее терзаться чувствами, которые ей не хотелось испытать. Она собралась с духом, стараясь, чтобы голос звучал по возможности спокойно и твердо.

– Вы должны меня извинить. Несомненно, вам хотелось бы остаться одному.

Она чуть не запнулась о порог открытой двери.

– Вернитесь, Бренна, немедленно, – приказал Колин.

Ее руки покрылись гусиной кожей. Этот человек не был тем Колином, которого она знала, – приветливым, ироничным. Перед ней сидел незнакомец. Она застыла на месте, не в силах выполнить приказание и не желая уходить.

Одним быстрым движением Колин вскочил с кресла и грубо схватил ее за руку.

– Вы моя жена, нравится вам это или нет. и будете делать то, что я велю.

Он говорил, слегка запинаясь. Бренна наморщила носик. От него пахло джином, а еще... Боже, да это духи, причем из дешевых. Вот что примешивалось к испарениям низкопробного пойла.

– Вы пьяны, – сказала она с омерзением. – Смею просить, чтобы вы немедленно отпустили меня.

– А я смею просить, чтобы вы оставались там, где есть. – Он привлек ее к себе, и она поняла, что он очень возбужден. – Да, я пьян. Что вы на это скажете?

– Я... – Бренна запнулась, не зная толком, что сказать. Мысли начинали путаться в ее голове, ведь он был так близко, держал так крепко... – Так где же вы провели ночь? Не думаю, что вы нашли подходящее время, чтобы напиться. А еще... .

– Напиться, а еще что? В чем еще вы собираетесь меня обвинить? Может, я играл в карты? Или был у шлюхи?

– Вы не в себе, Колин. Вы все еще не пришли в себя, и я думаю...

– Мне плевать на то, что вы думаете, Бренна. Не дам и хвоста дохлой лошади, чтобы это узнать. Однако успокойтесь. Признаюсь, что я не был с женщиной. Я женатый человек и в отличие от моего бедного отца чту брачный обет. Понимаю, вам с трудом в это верится.

– Я не говорила, что...

– Вот насчет карт... это совсем другое дело. Боюсь, вам придется забыть о новой мебели, которую вы заказали для городского дома. Этой ночью мне не очень везло.

– Как вы смеете? – Она изо всей силы ударила кулаком по его твердой как камень груди. – Да как вы можете? – Она почти кричала от возмущения. – Мало бед вы испытали?

Она занесла кулак, чтобы еще раз ударить его, но он перехватил ее руку.

– Бренна, не надо так.

Она опустила руку, пытаясь успокоиться.

– Вы пьяны, Колин. Сейчас с вами бесполезно говорить. Я иду спать.

Она повернулась, но он схватил ее за талию и снова развернул к себе лицом.

– Почему вы все время отворачивались от меня, Бренна? Я внушаю вам отвращение? Настолько, что вам противны мои прикосновения? Мои поцелуи?

– Я... просто все было не так. Вам было плохо, вы с ума сходили от горя.

– В самом деле? – Колин изучающе рассматривал ее лицо, а потом покачал головой. – Нет, я вам не верю. Вы думаете, что Люси – моя любовница. Я угадал?

– Я не знаю, что и думать. – У Бренны кружилась голова, ее мутило. – Вы же сами сказали, что влюблены в нее.

– Я не говорил, что влюблен. Я сказал, что люблю ее. Это большая разница. Я собирался сказать вам правду, но тут появилась Джейн.

– Тогда скажите сейчас, – потребовала Бренна, – и покончим с этим.

– Отлично. Люси – моя сестра, внебрачная дочь отца. Люси – плод связи отца и лучшей подруги моей матери.

Люси Мэндвилл – его сестра? Боже мой, ну конечно. Теперь все сошлось. Кусочки мозаики легли на свои места. Их беззаботная дружба. Его стремление защитить Люси. Как она могла быть такой слепой?

– Весь гнев, накопленный за долгое время, – продолжал Колин, почти крича, – то отчаяние, что я испытал с тех пор, как узнал правду, – все это вырвалось наружу в ту ночь, когда умер отец. Я обвинял отца в проступке, который он совершил больше двадцати лет назад, как будто все это случилось вчера. Как будто сам всегда вел себя безупречно, не переступая границ морали!

– Но... почему? Что послужило поводом для...

– Он позволил себе слишком легкомысленный тон, говоря о нашем браке. Поздравил меня с тем, что я нашел жену с богатым приданым. Сказал, что мужчине не обязательно ограничивать себя узами брака, удовлетворяя свой аппетит в отношении...