Империя Ужаса (№3) - Наступление тьмы

— Нам потребуются некоторые…

— Я присутствовал при родах. Девять раз! (Трое детей Эланы умерли, едва появившись на свет). Вачел, достань все что требуется и затем объясни, почему ты не подготовился заранее.

— Все давно готово, сэр.

Вачел был в ярости, никто не смел ставить под сомнение его умение или преданность делу.

— Отлично. Приступайте, — сказал Рагнарсон, устраиваюсь рядом с комодом. — Муж останется следить за родами, — он погладил эфес меча, — и ему не понравится, если что-нибудь пойдет не так как надо.

— Милорд, я ничего не могу гарантировать. И вам это прекрасно известно. Матери очень редко выживают при подобных операциях…

— Доктор, я вам полностью доверяю. И резать должны вы.

— Я так и планирую. Высоко ценя познания коллеги, я не признаю его руку.

Вачел приступил к операции, и, несмотря на прием болеутоляющего лекарства, Фиана закричала. Они привязали её к кровати и вызвали солдат, чтобы те держали королеву, но несчастная женщина дергалась и непрерывно кричала…

Вачел с Вартлоккуром делали все, что было в их силах, и Рагнарсон при всем желании не мог отрицать этого.

Ничего не помогало.

Рагнарсон держал её руку и рыдал.

Но и слезы ничего не изменили.

Так же, как и самые могущественные целебные заклинания Вартлоккура.

— Никто не может бороться с Роком.

— Роком? Да будь он проклят, этот ваш Рок! Сохраните её!

— Вы, сэр, может быть, и маршал, — заорал Вачел, — и можете меня убить, но это моё дело, дьявол вас побери! Сядьте, заткнитесь и не путайтесь под ногами! Мы делаем все, что можно. Пытаемся спасти ребенка.

Терпение Вачела имело свои границы, и солдаты, надо сказать, его хорошо понимали.

Адъютант Рагнарсона Гжердрам и два воина встали между маршалом и врачом.

Пока Вачел оперировал, Вартлоккур произвел несколько магических действий. Он и доктор закончили одновременно. Дитя, появившееся из утробы мертвой женщины, воспарило над постелью в прозрачной сфере, сотворенной чародеем.

Глаза новорожденного были открыты. Ребенок взирал на них жестоким, всепонимающим взглядом.

— Это не мой сын, — прорычал Рагнарсон.

— Я тебе это говорил, — коротко бросил Вартлоккур.

— Убей его!

— Нет. Ты обещал…

Гжердрам переводил взгляд с одного на другого. Вачел кивнул, подтверждая права Вартлоккура.

— Дитя зла. Убийца. Я уничтожу тебя! — взревел Браги, поднимая меч.

Существо бесстрашно взирало на него из своего пузыря. Вартлоккур обошел вокруг кровати и сказал:

— Поверь мне, друг. Пусть оно существует, это дитя Шинсана… Ему не известно, что оно собой представляет. Тех, кто его создал, больше нет. Отдай его мне, и оно станет нашим оружием. Это моя сфера деятельности. У тебя же много дел. У Кавелина нет королевы.

Кавелин. Кавелин. Кавелин. Четверть своей жизни он отдал стране, которая даже не его родина. Кавелин. Страна… чья? Женщин, которые его любили? Но Элана была из Итаскии. Фиану привезли из Октилии — ребенка-невесту для престарелого короля, отчаянно пытавшегося избавить свою страну от борьбы за престолонаследие. Какое ему дело до этого захолустья? Земля печали. Земля, которая сожрала всех, кого он любил. Земля, которая отнимала все его силы, время и душу так долго, что он потерял любовь женщины, бывшей когда-то половиной его души. Какие еще жертвы должен он принести этой земле, чтобы удовлетворить её алчность? Может быть, эта земля — безжалостный, голодный зверь, который рвет клыками все им любимое и столь ему дорогое?

Браги поднял меч, который дал ему его отец еще в то время, когда они с Хаакеном были безбородыми юнцами. Он не расставался с этим оружием вот уже четверть века. Этот клинок служил ему и во время недостойных авантюр, и в благородных делах. Меч был верен ему даже в те далекие дни, когда его владелец был ничуть не лучше людей, убивших недавно его Детей. Меч этот являлся продолжением его души, он был неотъемлемой частью человека по имени Браги Рагнарсон.

Браги поднял меч и стал вращать клинок над головой так, как это делал его отец — Безумный Рагнар. Все присутствующие попятились назад, а Браги атаковал ложе, на котором ушла с иной мир королева, где он утешал любимую, лежа рядом в последнюю ночь её пребывания на земле. Подобно взбесившемуся зверю, он рубил столбы балдахина и сам балдахин, крошил раму из редкого дерева, и никто не смел остановить его.

— Кавелин! — гремел маршал. — Ты — прыщ на заднице мира! Что ты от меня хочешь?

И в этот момент перед его мысленным взором предстало лицо. Лицо простого человека, владельца постоялого двора, который в свое время встал под знамена чужеземца с Севера в надежде обрести свободу. За этим лицом он увидел лица сотен, тысяч, десятков тысяч людей, насмерть стоявших рядом с ним под Баксендалой. Крестьянские парни и горцы, чьи руки еще год назад не были знакомы с рукоятями мечей, грудью встречали яростный натиск Шинсана. Не всем так повезло, как хозяину постоялого двора. Большинство их легло в землю у подножия холма, на котором стоит Карак Штрабгер. Таких тысячи и тысячи. Они умерли потому, что поверили в него, потому что он и вот эта уже холодеющая женщина вселили в них надежду на лучшее будущее.

Чего хотел Кавелин от них?

— О боги! — воскликнул он и ударил своим верным мечом о камень с такой силой, что клинок разлетелся тысячью осколков. — Боги! — повторил он, закрыв лицо ладонями. И в этот момент ему показалось, что на искаженном агонией мертвом лице промелькнула легкая улыбка и начинающие синеть губы прошептали:

— Дорогой, ты должен продолжать. Заканчивай то, что мы начали вместе.

Он приник лицом к мертвому телу и прошептал, давясь слезами:

— Фиана, не оставляй меня одного. Молю тебя.

Элана ушла. Ушла и Фиана. Что же у него осталось? Осталось только одно, нашептывал ему внутренний голос. У тебя осталось это мерзкое божество, этот шумный, вечно недовольный ребенок, которого ты полюбил больше, чем самую любимую женщину. У тебя остался Кавелин.

Кавелин. Кавелин. Кавелин. Этот проклятый Кавелин.

По щекам Браги катились слезы.

Кавелин.

И никакая женщина не сможет стать ему ближе, чем Кавелин…

Село солнце, а Браги еще долго стоял на коленях, положив голову на грудь Фианы. Когда он наконец поднялся с потемневшим взглядом уже сухих глаз, рядом остались только Гжердрам и Рагнар.

Они приблизились к нему и обняли сочувственно и с полным пониманием.

Гжердрам любил свою королеву больше всего на свете, больше жизни, но вовсе не так, как мужчина любит женщину. Это была любовь рыцаря к своей королеве и Короне — чувство, неоднократно воспетое в старинных романах.

А Рагнар подарил Браги любовью прощающего все сына.

— Дайте мне силу, — сказал Рагнарсон. — Помогите мне. Они отняли у меня все. Все, кроме вас. И кроме ненависти. Встань рядом со мной, Рагнар. И не позволь чувству ненависти сожрать меня. Не позволь мне уничтожить самого себя.

Он должен жить и при этом оставаться сильным. Кавелин целиком зависит от него. Кавелин. Проклятый Кавелин.

— Я все сделаю, отец. Все.

Глава 12

Весна, 1011 год от основания Империи Ильказара

ЧУЖАК В ХАММЕРФЕСТЕ

Хаммерфест был городом из сказки, стоявшим на сказочной земле и в котором обитали милые сказочные персонажи. По его заснеженным улицам расхаживали пышнотелые белокурые девицы с лентами в косах, розовыми щечками и веселыми улыбками. Высокие молодые люди перебегали от мастерской к мастерской и от лавки к лавке по своим ученическим делам, но при всей занятости у них всегда находилось время поприветствовать путника. Смеющиеся детишки катались на салазках с полозьями из бочарных обручей. Они мчались вниз по главной улице, а за ними с радостным лаем неслись собаки.

Худой смуглый человек в черном плаще некоторое время наблюдал за этими сценами городской жизни. Он не обращал внимания на холод, которого никогда не бывает в его родных краях. Так или иначе, этот холод был ничто по сравнению с тем, что ему пришлось пережить за несколько последних месяцев.

Дома с крутыми скатами крыш налезали друг на друга, частенько выпирая из ряда вдоль кривых, взбирающихся в гору улочек, но человек в плаще не чувствовал себя в замкнутом перенаселенном пространстве. Город был наполнен таким теплым дружелюбием, что создавалось впечатление, будто дома тесно сгрудились не по необходимости, а только из дружеских чувств друг к другу.

Его взор задержался на дымке, поднимающемся из высокой каменной трубы с укрепленным над ней колесом. На колесе летом, видимо, гнездились аисты. Он смотрел, как клубы дыма, поднимаясь все выше, закрыли крошечный замок на вершине горы. Вот уже несколько поколений жителей города наслаждались мирной жизнью. Жестокая действительность политической жизни Тролледингии обошла Хаммерфест стороной.

Мимо него пронеслись сани с визжащими мальчишками. Смуглый человек, чтобы не быть сбитым с ног, в последний момент успел отпрыгнуть в сторону, но поскользнулся и все же упал. Его щеку ожег холодный снежный поцелуй.

— Они еще мало что понимают, и я приношу за них извинения.

В поле зрения упавшего появилась пара довольно потрепанных сапог, натянутых на колоннообразные ноги. Огромный седеющий человек протягивал ему руку, которую он принял.

— Благодарю вас. Я не пострадал. — Он отлично говорил на местном наречии. — Дети есть дети. Пусть радуются жизни, пока могут.

— Да, конечно. Мы все вырастаем слишком быстро. Но разве не справедливо будет сказать, что мы все должны оставаться самими собой?

Человек в темном плаще с любопытством посмотрел на своего собеседника, а тот пояснил:

— Я хочу сказать, что все мы должны поступать в соответствии со своим возрастом, полом, положением и кругом знакомых.

— Наверное… — Философ из пивной? Здесь? Вслух же худой человек, поежившись от порыва холодного ветра, произнес:

— Куда вы клоните?

— Никуда. Не обращайте внимания. Все говорят, что я чересчур много размышляю, и не стесняются высказывать это во весь голос. Слишком много для констебля. А вам следует одеться потеплее, Андер Сигурдсон мог бы подобрать для вас подходящее платье. Это все, в чем вы пришли к нам на север?

Пришелец кивнул. Не человек, а фонтан вопросов — констебль не ограничивался простым «рад вас видеть», как все остальные.

— А не выпить ли нам эля? Ведь вы совсем окоченели, и вам надо принять что-нибудь согревающее. Да и подкрепиться, если судить по вашему виду. — Он слегка отступил, пропуская несущиеся сверху санки.

Пришелец обратил внимание на реакцию великана. Этот человек может быть опасным. Он быстр и силен.

— Меня зовут Боре Олагсон, и я — здешний констебль. Скучнейшее занятие в месте, где ничего не происходит.

— А я принял вас за кузнеца, — произнес незнакомец.

— Неужели? Единственный молот, которым мне приходилось махать, был боевой молот. Да и то это случилось в далекой юности. В то время мы каждое лето повадились хаживать в Тондерхофн. Из-за военного опыта меня и выбрали на этот пост. Но это теперь скорее не работа, а хобби. Они мне ничего не платят. Вообще-то я хозяин гостиницы, с пивным залом, естественно. Купил заведение на награбленное в походах.

Они миновали несколько домов и лавок, когда последовал очередной вопрос:

— А вы кем будете?

— Рашер. Элфис Рашер. Торговый агент Дарналина, входящего в Лигу Беделина. Наши сундики рассчитывают на новые прибыли в торговле мехом, если им удастся обскакать конкурентов из Ива Сколовды. Но я начинаю сомневаться в наших возможностях. Я плохо подготовился, и даже вы заметили это, только взглянув на мою одежду.

— И вы пришли в одиночку, без всякого багажа, кроме этого свертка?

— Да. И как видите, ухитрился выжить. Скажите, горы Крачнодиан и остальная Тролледингия так же гостеприимны, как Хаммерфест?

— Конечно. Однако все было гораздо хуже до того, как к власти вернулся Старый Дом. Вот мы и на месте, — Открыв тяжелую высокую дверь, он прокричал:

— Гуро! Самую большую кружку для нашего гостя! Ребятишки только что уронили его в сугроб. Да, сэр. Это были мои щенки, — с ухмылкой закончил он.

Пришелец обозрел трактир — такой же уютный и приветливый, как и весь Хаммерфест.

Вернулся Боре с кружками и объявил:

— Я восхищен вами, Рашер. Вы — один из тех, кто может выжить в любой обстановке. Неужели вы всю свою жизнь были торговцем?

Вопросы начинали раздражать чужестранца. Однако, не выказывая недовольства, он ответил:

— Я родом из Хэлин-Деймиеля, участвовал в войнах Эль Мюрида. Да и сейчас я служу не клерком-счетоводом, а караванщиком.

— Я так и подумал. Человек действия. Мне самому иногда этого не хватает… до тех пор, пока я не припомню, каково приходилось в Драккаре с тяжеленным веслом в руках и кишками, вылезающими из задницы от напряжения.

Незнакомец попытался сменить тему беседы:

— Мне сказали, что Хаммерфест удерживает ключевые позиции в торговле мехами. Сказали, что я смогу найти здесь людей, готовых заключить с нами более выгодную сделку, чем с купцами из Ива Сколовды.

— Возможно. Эти типы из Сколовды — банда скупердяев. Мне не нравится, когда они останавливаются у меня. Занимают все комнаты и больше не тратят ни гроша.

— Когда они обычно прибывают?

— Вы их обогнали, если вас интересует именно это. Они чересчур мягкотелы, чтобы проходить через перевалы до наступления лета. Они не появятся здесь еще месяц-другой. Но имейте в виду — они принесут с собой товары для обмена. Вы же свои, видимо, потеряли.

— Ничего серьезного. Один быстрый всадник может исправить положение, если я найду человека, который заинтересуется моими предложениями. Следовательно, сейчас я единственный чужеземец в городе?

Глаза констебля сузились, губы поджались. Гигант был не очень силен в сокрытии своих мыслей.

— Да, — ответил он.

"Интересно, почему этот тип лжет? — подумал пришелец. — Неужели нужный мне человек — здесь, в городе? Но как найти его, не поставив при этом все поселение на голову».

Лучше всего — придерживаться избранной легенды и не поддаваться искушению торопиться.

В конце концов, дело ждало целый год и еще день-другой может подождать.

— С кем вы мне посоветуете встретиться? Если я смогу договориться, то доставлю товары сюда раньше купцов из Ива Сколовды. Мы руководим всеми операциями с наших складов в Итаскии.

— Вначале вам следует изгнать мороз из своих конечностей.

— Вы правы. Но я потерял людей и товары. И мне надо как можно быстрее возместить убытки. Стариканы, оставшиеся дома подсчитывать прибыли и потери, покроют все потери из моего кармана, а прибыли сложат в свои.

— Ого. Следовательно, это своего рода спекулятивное предприятие.

— Скорее джентльменская авантюра, — с тонкой улыбкой ответил незнакомец. — Беделианская Лига предоставляет конторские помещения и рекомендательные письма, а вы вкладываете средства и нанимаете людей. Прибыль делится пополам. Я человек Лиги. Направлен как авангард и должен получить свои проценты. И все еще надеюсь, что получу их. Если найду нужных людей и успею вовремя вернуться в Итаскию.

— Ах вы, южане. И вечно вы торопитесь.

Чужеземец порылся где-то в недрах плаща, извлек оттуда монету, взглянул на неё и вернул обратно. Вторую монету он нашел на ощупь — и она не могла вызвать излишнего любопытства. Это была итаскийская полукрона, подтверждающая его легенду.

— Не знаю, на какое время я здесь останусь, но думаю, что этого должно мне хватить на неделю…

— Шесть итаскийских пенсов в день.

— Что? Грабитель…

Хозяин был счастлив. Он почувствовал себя полностью в своей тарелке. Чужак улыбался про себя.

Когда они поладили на четырех пенсах в день, появилась жена Борса с очередными кружками эля и жареным поросенком. Свинина! Это был трудный момент. Но незнакомец привык ко многим обычаям и сумел скрыть свое отвращение.

— Когда вы будете делать обход, не могли бы попросить мастера Андера заглянуть сюда:

— Его лавка совсем рядом, на этой улице.

— Без нужды я теперь и носа не высуну. Позади меня пара месяцев снега и льда.

— Но это же теплый весенний день!

— Допустим, это так. Но теплый или холодный — понятия относительные.

— Я провожу вас туда, когда вы устроитесь в комнате.

— Мне еще кое-что потребуется. Думаю, что принесу процветание экономике Хаммерфеста.

— Хм. — Борсу, очевидно, пришла в голову та же самая мысль.

В мастерской портного чужак задал несколько осторожных вопросов. Да, он определил точно. Никто ему ничего не скажет.. Надо проявить изобретательность.

В гостиницу он возвращался один, так как Боре отправился в обход по вверенной ему территории. На крутой улице незнакомца вновь сбили санки, которыми управлял шестилетний малыш. Парнишка страшно испугался, увидев, что наехал на чужеземца. Пострадавший его успокоил ровно настолько, чтобы получить нужный ответ.

— А где другой чужак, — спросил он, — тот, что провел здесь всю зиму?

— Человек с черными глазами? Который не умеет разговаривать?

Тролледингская идиома «не уметь разговаривать» означала — «не знать местный язык».

— Он там, в башне. — Мальчишка указал на вершину холма.

Смуглый человек поднял глаза. Замок был довольно убогим. Его окружали невысокие стены, и эти картины больше напоминали прилипшую к гранитной скале выщербленную раковину. Оборона лишь немногим более надежная, чем ров и простой вал.

— Спасибо, сынок.

— Так вы никому не скажете?

— Не скажу, если ты этого не хочешь.

Чужак продолжал смотреть на вершину холма. Вниз спускался человек, похожий на Борса. Человек в плаще слегка улыбнулся.

Когда констебль вернулся, чужак сидел в общем зале, потягивая горячее вино.

— Все тихо и мирно? — спросил он его.

— Ничего не изменилось, — ответил Боре. — В последний раз неприятность произошла здесь два года назад. Какой-то итаскиец повздорил с парнем из Двара. Из-за девчонки. Все удалось уладить еще до того, как дело дошло до кулаков.

— Замечательно. Это означает, что я могу спать спокойно.

— Больше всего мы ценим мир, сэр. Возможно, вам не известно о том, что каждый мужчина Хаммерфеста дал клятву умереть сражаясь, если городу будет угрожать опасность извне. Мир нам необходим. Где еще в этой стране вы сыщете мастерские и лавки, подобные нашим? Люди в необжитых местах даже не обрабатывают землю, а о ремесле я и не говорю. Правда, они умеют делать амулеты, которые хоронят вместе со своими мертвецами, чтобы умиротворить Древних богов. Ужасно глупо. Если даже Новые боги не способны провести человека в безопасности через жизнь до Зала Героев, то какая им после этого цена?

— Я не очень силен в религиозных вопросах…

— Вы не одиноки. Большинство людей слабо в этом разбираются. Они платят своим священникам в основном за то, что-бы те не вмешивались в их дела. Да, кстати. Я потолковал с парой торговцев мехами. Похоже, они заинтересовались. Хотят поговорить. Завтра заглянут сюда.

Чужеземец пересел поближе к очагу.

— Хорошо, — сказал он, — это значит, что я не долго буду пользоваться вашим гостеприимством.

— О, думаю, что ваше пребывание будет коротким. Как я смог заметить, они очень заинтересованы.

Тон его заметно изменился.

Чужак повернулся, и его плащ снова запахнулся. Боре ни разу не видел своего гостя без плаща, но сейчас он успел заметить простой и изрядно потертый эфес меча. Констебль впервые по-настоящему обратил внимание на холодные жестокие глаза и тонкий горбатый нос. На губах незнакомца играла зловещая улыбка.

— Благодарю вас, — произнес он. — Вы проявили большую заботу, свернув сегодня с обычного маршрута. Но сейчас я должен вас покинуть. Первая теплая постель за много недель,

— Понимаю. Все понимаю.

Поднимаясь по ступеням, человек в плаще заметил, что на лице великана появилось выражение неуверенности.

Поставив на дверь охранительное заклинание, он отправился в постель.

Они появились раньше, чем можно было ожидать, да он, по правде говоря, не был уверен, придут ли они вообще. Заклинание предупредило его. Чужак неслышно выскользнул из постели, взял меч и затаился.

Их было трое. Борса он узнал сразу по комплекции. Каждый из двух остальных был ниже и тоньше, чем человек, которого он разыскивал.

Он нанес Борсу страшный режущий удар в горло и успел заткнуть рот второму, прежде чем тот успел вскрикнуть. Третий тоже ничего не смог сделать. Смуглый пришелец приставил острие меча к его горлу и, убедившись еще раз, что перед ним не тот, кого он разыскивает, заколол.

Совершив это, чужак пожал плечами. Все-таки ему придется нанести визит в замок.

Но сперва он зажег лампу и осмотрел мертвецов.

Ничего особенного.

Почему эти люди решили совершить убийство, хотя он никакого повода им не давал?

Смуглый человек натянул свои новые зимние сапоги, влез в теплое одеяние и, накинув поверх него свой широкий плащ, вложил меч в ножны, не забыв предварительно очистить его от крови.

Жена Борса ждала в общем зале.

Темные глаза незнакомца, в которых никто не мог бы увидеть жалости, поймали её взгляд.

— Мне придется уехать раньше, — сказал он, — и хотелось бы получить часть платы обратно.

От ужаса лицо женщины перекосилось. Трясущимися руками она начала отсчитывать деньги.

— Слишком много, — произнес незнакомец, отбрасывая обратно две монеты.

Его голос был лишен каких-либо эмоций. Однако он не смог избежать несколько театрального жеста.

— А это на покрытие причиненного мною ущерба, — саркастически произнес он, выудив из сумки золотую монету.

Чужеземец направился к дверям, а женщина посмотрела на золотой кружок. На одной его стороне была выбита корона, а на другой — начертаны слова на языке, которого она не знала.

Когда хлопнула дверь, женщина, заливаясь слезами, поспешила на второй этаж.

Они были уложены очень аккуратно, бок о бок. И на лбу у каждого все еще дымилось выжженное клеймо в форме короны.

Женщина не знала, что это значит, но в Хаммерфесте были люди, которых весьма интересовали вести с юга. Ей предстояло скоро узнать нечто потрясающее.

Их гостем был король.

Глава 13

Весна, 1011 год от основания Империи Ильказара

РЕГЕНТСТВО

Полковник Орион не имел ни малейшего представления о том, что произошло в Карак Штрабгере. Он просто знал, что скачет рядом с одержимым. Его спутник — озлобленный человек с окаменевшим лицом и плотно сжатыми губами — был совсем не тем Рагнарсоном, в обществе которого он отправился на восток. Этот новый Рагнарсон был мстителем, посланцем смерти. В своем спутнике полковник увидел воплощение рока и угадывал его особое предназначение.

Орион видел, как Рагнарсон нахлестывает своего коня, и это его пугало.

Если этот человек не смягчится, он сможет поджечь континенты.

Браги не ощущал боли, ему не нужны были ни покой, ни отдых. Он гнал коня до тех пор, пока Орион, гордящийся своей выносливостью, уже не мог оставаться в седле. Но и после этого маршал продолжил путь, бросив своих попутчиков на каком-то постоялом дворе в десяти милях от Форгреберга.

— Дерел! — загремел он на весь дворец, шагая к своему кабинету. — Пратаксис, ленивый бездельник с южного побережья! Я хочу немедленно увидеть твою никчемную задницу!

Перед ним возник полураздетый Пратаксис.

— Сэр?

— Совет. Собрать! Немедленно!

— Сэр… Посреди ночи…

— Плевать я хотел! Собери этих сукиных сынов внизу через два часа. Или им придется припомнить старые добрые дни. Мы не выбросили орудия пыток из подземных застенков. А если ты не сделаешь этого, то окажешься первым в очереди к палачу.

— Что-то случилось, сэр?

— Да, что-то случилось, — слегка смягчившись, ответил Рагнарсон. — И мне надо что-то предпринять, прежде чем этот проклятый карточный домик рухнет, похоронив нас под своими обломками. Действуй. Быстро! Быстро! Быстро! — Он замахал рукой, как делает пекарь, посылая своих подручных на улицу со свежим хлебом. — Я все объясню позже. — Гнев его куда-то улетучился.

Он сумел опередить новость, И останется впереди, если Орион ничего не пронюхает или Рагнар не откроет свой большой рот. Рагнар, правда, поклялся не говорить никому, включая даже дух покойной матери. Остальных же Гжердрам и Вачел не выпустят из Карак Штрабгера.

— Прежде чем уйти, — сказал Пратаксис, — я должен сообщить, что в городе появилась какая-то женщина, и она вас разыскивает. Дама появилась на следующий день после вашего отъезда.

— Женщина? Кто она?

— Ничего не желает говорить. Правда, дает понять, что состояла в весьма дружеских отношениях с бин Юсифом.

— С Гаруном? Самое время получить вести от этого… Впрочем, нет. Кажется, я теперь его понимаю. Ступай. Я встречусь с ней после того, как потолкую с Советом. Кстати, сколько этих недоумков сейчас в городе? Большинство?

— Приближается День Победы и время дебатов по ассигнованию гильдии. Они не хотят пропустить заседание.

— Проблема снята. Я сказал Ориону, чтобы он начал паковать свой багаж. Мы расплачиваемся с ними, Дерел. Благодаря тебе. Ты будешь вознагражден.

— Моя награда — служение вам, сэр.

— Не неси чушь. Две сотни самых больших шишек университета падут перед тобой ниц, после того как ты опубликуешь свой труд, который сейчас обдумываешь. Когда ты говоришь о книге, у тебя вид жулика, которому везде мерещится золото.

— Вам виднее, милорд.

— Убирайся! Впрочем, постой. Прежде чем уйдешь из замка, пришли сюда Аринга, Черного Клыка и Вальтера.

— Королева, сэр? Она…

— Дерел! Не смей даже думать о ней. Если будут спрашивать, скажи, что мне нужны их голоса в поддержку решения о приведении армии в боевую готовность.

Черный Клык и Вальтер прибыли вместе.

— Как чувствуют себя детишки, Хаакен? — спросил Браги.

— Подавлены. Тебе надо их повидать.

— Повидаю, как только смогу. Вальтер, ты узнал что-нибудь?

— Ни слова, ни шепота. Но появилась женщина…

— Дерел мне уже сказал. Кто она?

— Не говорит. Похоже, она хочет, чтобы мы считали её женой бин Юсифа.

— Женой? У Гаруна никогда не было… Во всяком случае, он этого не признавал. Но Насмешник считал, что такое возможно. Это было бы в его стиле. В Хаммад-аль-Накире они держат своих женщин под замком. Кроме того, Гарун не хотел бы, чтобы об этом узнал Эль Мюрид. Особенно после того, как сам убил его сына, покалечил жену и организовал похищение дочери. Да. У него могла быть жена. Но не думаю, что она появилась бы здесь.

— Я постоянно слежу за ней, — сказал Вальтер. — Поместил надежную девицу в гостиницу, где она остановилась. Женщина говорит, что ждет тебя.

— Хаакен, направь курьеров к Драконоборцу и Альтенкирку. Я хочу, чтобы они перебросили сюда свои ударные батальоны.

— Фиана?..

— Да. Дерел уже собирает Совет. Как только начнется заседание, я хочу объявить военное положение. Войска гильдии должны оставаться в казармах. Ты, Ярл, все понял? — спросил он появившегося позже других яринга.

— Хм. Операция «Волчья охота»?

"Волчья охота» была всеобъемлющим планом действий на случай чрезвычайного положения, разработанным несколько лет назад по указанию Фианы.

— Да. Вальтер, у тебя еще одна задача. В Форбеке я повстречал хозяина постоялого двора, утверждающего, что люди, похожие на наших убийц, постоянно ездят туда-сюда через Савернейк. Группа проскакала незадолго до моего там появления. Захвати парочку.

— Как быть с Майсаком?

— Пошли туда кого-нибудь.

Проход Савернейк являлся единственным путем на Восток. К северу и югу от него на сотни миль горы были непроходимы. Таким образом, Савернейк контролировал всю торговлю между Западом и Востоком. Поскольку проход принадлежал Кавелину, королевство и защищающая Савернейк крепость Майсак постоянно были центром интриг и заговоров. Глубинной причиной гражданской войны были попытки Шинсана захватить проход.

— Ты заставляешь меня распылять силы, — пожаловался Вальтер.

— Постараюсь больше на тебя ничего не навешивать. Жаль, что нет Насмешника. Это его работа… Кстати, слышно о нем что-нибудь?

— Я встречался с одним Марена Димура, который видел его в Улмансике в окружении трех человек,

— и?..

— Эти трое мертвы.

— Мои люди попросили Марена Димура дать их описание. Вместо этого он показал их могилы. Марена Димура зовут Тендрик. Он — хороший человек. Помог их выкопать.

— Что дальше?

— Один из них — сэр Керен из Синсина, рыцарь-нордмен, сумевший вовремя от нас скрыться. Второй — Бела Джокаи, командир батальона, исчезнувший одновременно с Балфуром. Судя по размерам третьего трупа и списку друзей сэра Керена, исчезнувших из нашего поля зрения, третьим был скоре всего Терние Лейзен. Он был арендатором сэра Керена и при этом имел серьезные связи в преступном мире. Он и сэр Керен приторговывали своими мечами. Эта троица ехала вместе с одноглазым Рико, который иногда работал на людей Эль Мюрида.

— Остались ли следы этого Рико? Или Насмешника? Или Балфура?

— Нет. Марена Димура, живущие в тех краях, не очень дружелюбны. Тендрик полагает, что события развивались примерно так: Керен, Лейзен и Рико везли Насмешника в Аль-Ремиш. Джокаи и Балфур на них напали. Рико оказался человеком Балфура. В схватке они убили Керена и Лейзена, а сами, потеряв Джокаи, захватили Насмешника.

— И это все?

— По-видимому, да. После этого никаких следов. Я обратился к остаткам нашей агентурной сети среди торговцев, но ничего не узнал. Гильдия, со своей стороны, тоже хочет узнать, что случилось с Балфуром, но и ей повезло не больше моего.

— Если они, конечно, не темнят.

— Люди гильдии слишком прямолинейны для этого. Они могут действовать только как грубые ростовщики, пытающиеся оттяпать за долги твои наследственные земли.

— Посмотрим. Кстати, я сказал Ориону, что мы готовы расплатиться.

— На это есть деньги?

— Благодаря Пратаксису. Ярл, не своди глаз с Казначейства. А ты, Хаакен, с монетного двора. И если кто-то попытается…