Княжеский пир - Право на жизнь

— Конечно, могу. Ведь это я — хозяйка колонны.

Северьян присвистнул от удивления. Он не раз слышал о женщинах-воинах, коих называли поляницами, но никогда бы не подумал, что бывают женщины купцы.

— Ладно, — решил вставить свое слово начальник стражи, — ты принят. А твой друг действительно так же силен?

— Проверьте! — Рявкнул Данила, скорчив жуткую гримасу, от которой атлеты-красавцы задрожали тихой дрожью.

— Ну, что вы стоите! — Крикнул начальник. — Бейтесь с ним.

Данила сам не знал, зачем закричал. Все вполне бы могло ограничиться поручительством калики. Ящер побери, он ведь даже не знает, как зовут его друга. Да и друг ли он вовсе, или только делает вид, надевает очередную маску? Когда-то Данила слышал россказни о загадочном чужеземном животном — хамелеоне. Говорят, что похож на василиска, только неопасный, зато умеет другое. Сидит на дереве, сливается с деревом, залез на скалу, стал цветом, как скала. Может и калика тоже — хамелеон? И меняет цвета, в зависимости от обстановки.

Додумать мысль ему не дал смачный удар в челюсть. В глазах на миг потемнело, Данила дернулся, но тут же собрался. Медленно поднял голову, чтобы посмотреть на наглеца, ударившего исподтишка, когда Данила можно сказать мыслил о высоком! Кулак налился нечеловеческой силой, будто и не кулак вовсе, а камень огромный. Удар пришелся прямо в лицо наглеца, такое холеное и наглое. Рука прошла во что-то липкое, будто сунул в дерьмо. Данила брезгливо отдернул кисть. Противник медленно оседал на подломившихся ногах. Лицо его в один миг превратилось в кровавую маску. Не различишь, где глаза, где нос, вместо него хрящик торчит и кровоточит.

— Хватит! Хватит! — Истошно закричал начальник стражи. — Мне не нужно трупов!

Но упавший атлет определенно меньше всего походил на живого.

— Вот так, — вздохнул Данила. — Порой надо не только мускулами играть. Они конечно красивые, но и в бою тоже сноровка нужна. Без нее ни куда. — Отошел от распростертого тела. — Так я принят? — Спросил он.

— Да принят, принят, иди с глаз долой! — Ругнулся начальник стражи. — Хотя нет, постой! Иди теперь и закапывай своего… живчика.

— А лопату хоть можно? — Попросил Данила.-

Выдайте ему кто-нибудь лопату! — Рявкнул начальник. — А то ведь еще кого-нибудь убьет!

Глава 34.

Когда небо почернело, вбирая в себя смоль и нагар вечерних сумерек, Кубат, начальник стражи приказал остановить телеги. Идти ночью — гиблое дело. Особенно если наткнешься на волков. Человек-то существо привычное, на то и арбалеты да мечи в руках. А кони чувствительные, и перенервничать могут, и от страха повозки завалить. В общем, лучше перестраховаться, чем потом пожинать плоды собственной беспечности. Береженого Род бережет.

Данила ретиво подгонял лошадь, никак не нарадуясь, что можно, наконец, дать ногам передышку. Северьян напротив, чувствовал себя на коне, как блоха на лысой голове. И спрятаться негде, и уцепиться не за что. Так что, когда повозки остановились, он с радостью спрыгнул с лошади и стал разминать непривычно затекшие ноги и потирать отшибленный копчик. С непривычки можно зад и до крови растереть.

Стражники ворчливо покидали седла, устраиваясь на ночлег. Кто-то разводил костры, кто-то искал хворост, многие же просто сидели на земле и точили клинки. Северьян по-быстрому сварганил небольшой костерок, дождался выдачи пайка, и, хрумкая вяленым мясом, оглядывался по сторонам. Из-за повозки вышел Кубат, подошел к новичкам.

— Вы молодцы, парни. Показали моим хлюпикам, что такое настоящий бой. Но мой вам совет, впредь будьте осторожны и оглядывайтесь. Эти наемники-норманны довольно злобные и подлые. Могут и ночью прирезать, и в спину в суматохе пальнуть. Так что будьте на чеку.

— А зачем вы таких нанимали? — Удивился Северьян.

Кубат хмыкнул.

— Ты я вижу смышленый. Как тебя зовут?

— У меня нет имени, но ты можешь звать меня Следящим.

— Хорошо, Следящий… странное имечко…

— Это не имя, это образ жизни.

Начальник скривился.

— Да мне плевать, хоть ты этим себе задницу подтирай. Так знайте, не я подбирал людей в поход. Можешь на нашу хозяйку зуб точить. Ей, видите ли, хотелось видеть каждое утро стройных загорелых красавцев. Вот и расплачивается пускай.

Северьян хмыкнул.

— Не дай Род, какая напасть случится, можно рассчитывать только на нас троих, не так ли?

— Не знаю. На себя я точно рассчитываю, а вы… еще неизвестно, кто вы вообще такие!

— Волонтеры мы. Искали случайный заработок, и нашли. К тому же нам по пути.

— Тоже в Царьград едете? Небось, хотите там устроиться? Ну попробуйте. Нынче хорошие воины в Царьграде в цене… Ладно, заговорился я, пойду оборону устраивать на случай нападения. А вы спите по очереди. Мои люди уже шепчутся у вас за спиной, а там, кто их знает…

Кубат ушел, громко шаркая ногами. Из-за повозок еще долго раздавался его смурной бас, а в воздухе висел тяжелый запах немытого тела и пота. Видать, начальник не был сторонником частого мыться.

Небо было черным, как глаза убийцы, и звездным. Казалось, маленькие яркие огоньки где-то там наверху все множились и множились. Будто какой-то безумный богач рассыпал все свое золото по небу, и теперь оно лежало там, такое яркое и такое недосягаемое.

Наемники жгли костры. Многие уже улеглись спать, над повозками стоял мощный здоровый храп. Остальные, их было не так много, бессмысленно пялились в костер, время от времени бросая взгляд в темноту. Северьян засмеялся, видя, как эти бравые воины пытались что-то различить в двух шагах от себя, разгоняя зеленые круги перед глазами. Ну, еще бы! Каждый охотник знает, что, ожидая опасности, надо сидеть спиной к костру. Огонь — стихия. Он уводит за собой, завораживает, лишает бдительности. Долго смотреть на пламя нельзя, потом слезятся глаза и мелькают разноцветные тени. Так и эти горе-охранники вместо окружающего их мира видели эти самые замысловатые цветные фигуры и с дуростью слабоумных пытались разгонять их, смешно махая ладонями перед глазами.

— Ты не против, если я посплю чуток? — Спросил Данила. — Что-то разморило меня это путешествие.

Северьян кивнул.

— Спи. Я покараулю. Так что не волнуйся, никто твою голову во сне не отрежет. Разве что я сам, но мне пока твоя башка без надобности.

— Слушай, а ты можешь без шуток своих зубодерных? — Попросил Данила и завалился спать, бросив под голову котомку и укрывшись теплой шалью. Ее Северьян, кажется, видел в своей котомке! Но убийца промолчал. Раз взял, значит надо было.

В воздухе витала странноватая, сладковатая истома. Здесь переплетались и запахи костра, и душок потных разгоряченных тел людей и коней, и аромат сухой травы, и даже едва заметный, тонкий запах прекрасной черноглазой незнакомки. Она так и не назвала своего имени Северьяну, а он по забывчивости, не удосужился узнать его у Кубата. Начальник стражи не самый разговорчивый тип, коего доводилось встречать убийце. Отчего-то вновь вспомнился домовой, который так любил рассуждать о звездах. Не понятно, чем именно прельщали его эти маленькие цветные льдинки? Быть может своей загадочностью?

Повозки выстроились полукольцом. Северьян отметил, что правильнее было замкнуть круг. Тогда места для обороны было бы куда больше и затраты на охрану стали минимальными. По одному человеку на сторону света, и еще по одному на смежные направления.

Телег было не так уж и много, как казалось поначалу. Северьян смог без труда пересчитать их. Всего пятнадцать, не считая открытой первой, в которой лежало оружие на случай атаки. В одной из повозок горел свет. Возле нее дежурили сразу четыре воина, в руках взведенные арбалеты, на лицах усталость и злость. Заметили взгляд Северьяна, сделали приглашающий жест, мол, подойди поближе, всадим болт тебе в башку, а на утро уж разбираться будем. Северьян уже мысленно ощутил железо в черепе, передернулся и, нахохлившись, отвернулся, вперив взгляд во тьму. А в повозке еще долго горел свет, маня и поддразнивая, приглашая и отталкивая. Убийца подавил животное влечение, и чтобы убить время, принялся лихорадочно полировать не требующий заточки дамасский клинок.

Утро наступило незаметно, будто долго пряталось за горизонтом, и вдруг выскочило, и сразу на степь пролился красноватый солнечный свет. Просыпались стражники, толкали в бока заснувших на посту коллег. Кто-то пытался разжечь костер, кто-то просто искал кусты чтобы справить нужду, некоторые бродили бесцельно, стуча зубами и пытаясь согреться.

Было прохладно. Ветер, злобный и ненасытный, пронизывал до костей. Завывая, рвал мешковину на повозках, разметал, раскатал по полю пепелища жженых костров. Данила проснулся от холода. Подскочил, стуча зубами, замотался посильнее в теплое покрывало. Лишь Северьян сидел, будто истукан на капище, вперив взгляд в даль. Его не волновал ни холод, ни время. Он умел ждать.

— Холодно, — пожаловался Данила. — Сейчас бы супчику горяченького!

— Подожди, — молвил Северьян, — солнце выползет, воды холодной запросишь!

Откуда ни возьмись, появился Кубат, хмурый, не выспавшийся. Под глазами синяки, рожа мятая, будто под забором валялся. Хотя откуда здесь заборам взяться. Степь кругом. Бескрайняя, пустынная. Казалось, что она вообще никогда не кончится.

— Проснулись? — Хмуро бросил Кубат. — Хорошо, что живы. Ночью мои орлы не шалили?

— Ночью твои орлы дрыхли на посту, как самые обыкновенные воробьи, — подметил Северьян. — Не дело это. Не дай Род, засада будет, всех, как куропаток перебьют. И что это за охрана у повозки хозяйки? Четыре ленивых, скучающих бугая, которым пострелять некуда и не в кого!

— За неимением других довольствуемся тем, что есть, — хмуро вымолвил Кубат.

— И еще, — добавил Северьян. — В следующий раз, если нас раньше не убьют, ставьте телеги полным кругом. Это куда надежнее, уж поверь на слово.

Начальник кивнул, и ушел к хвосту колонны, почесывая объемное брюхо.

— Зря ты его уму разуму учишь, — вздохнул Данила. — Наживем себе еще одного врага, будешь знать.

— Зато умнее будет. Если воин не знает простейших вещей, то он и не воин вовсе. Мечом рубить, да кулаками махать недостаточно. Надо еще уметь выживать и делать это с минимальными затратами.

Данила слушал его, хмурясь. Все равно остался при своем. Чужие слова, как об стенку горох.

К полудню, как и предсказывал Северьян, солнце накалилось и стало жарить с такой силой, что атлеты-стражники, страдающие от жары сильнее, чем слепни, которые вдруг набросились с удвоенной силой, поснимали с себя верхнюю одежду, подставляя мужественные торсы под открытый воздух. Вскоре все ругались и чесались, хлопая себя по самым разным местам. Самые умные уже догадались, что лучше потерпеть жару, чем быть съеденными заживо. Так или иначе, вскоре все их атлетические торсы были покрыты раздувшимися красными блямбами. Северьян лишь тихо посмеивался, видя мучения стражников. Совершенно непонятно, как они вообще добрались сюда, не влипнув в историю. Может быть, распугивали разбойников своим мужественным видом? Маловероятно. Разбойники — народ необразованный. Им что себе подобных звероватых мужиков лупить, что благородных витязей в золотых одеждах, один хрен, редьки не слаще.

— Ну что скалишься, урод? — С яростью крикнул красавчик, остервенело расчесывая спину.

— Придержи язык, — остудил его пыл Северьян. — Еще раз посмеешь оскорбить меня, и в конвое одним стражем станет меньше.

Атлет тотчас засунул себе язык подальше в задницу, и так и ехал молча, лишь время от времени бросая злые, яростные взгляды в сторону новичков. Северьян понял, что нажил себе очередного врага. И выпадов с его стороны стоит ждать в самое ближайшее время.

За весь день прекрасная незнакомка так и не покинула пределов своей палатки. Северьян ждал, когда же Кубат, наконец, остановит повозки, но тот все тянул и тянул, дождавшись, пока не наступит сумрак. И все пошло по второму кругу, отдых, разжигание костров, ночные байки при луне. В этот раз все было плачевнее. Когда один из атлетов спрыгнул на землю, то умудрился наступить на змею. Та в порыве ярости схватила беднягу за плохо прикрытую сандалией пятку, эти красавчики брезговали сапогами, дескать, ноги потеют. Уже через час бедняга скончался в страшных мучениях. После этого всякий отдых был полностью испорчен. Стражи то и дело перерывали лежанки, опасаясь, что какая-нибудь гадина заползет к ним во сне.

Убийца лишь сдержанно смеялся, устраиваясь на теплой траве. Дураки. Тут змеюка попалась единственная на сто верст окрест, а они устроили целое побоище, лихорадочно рыскали в поисках других пресмыкающихся. Кто-то очень умный молвил, что здесь рядом у змей гнездо, и стражи всем скопом принялись искать обиталище несчастной змеюки. Но так ничего и не нашли, вернулись злые, усталые.

Один Кубат ходил хмурый, время от времени недовольно ворчал, и снова скрывался в темноте. Слышалось только его сдавленное нудное бормотание. Сегодня очередь ночного дежурства ложилась на Данилу. Он сидел серый, как скала, лениво тыкая палкой в костер. Северьяна же сжигали изнутри свои демоны. В повозке снова горел свет, такой мягкий и такой манящий… Убийца заставил себя отвлечься и тотчас же заснул. После суток бодрствования спать он хотел не меньше, чем удовлетворить свои низменные инстинкты.

Ночью он проснулся, чувствуя опасность. Тело среагировало на приближение, сразу включившись на полную работоспособность. Северьян не спешил подниматься, делая вид, что спит. Лишь рука медленно извлекла из голенища сапога метательный нож. Взгляд влево. Данила, конечно, спал. Еще тот охранник. Поручишь так свою жизнь… Впрочем, за свою Северьян не беспокоился. Оттренированный с годами организм сам реагировал на любые внешние раздражители.

Глаза медленно привыкли к темноте. Уже слышно было надсадное срывающееся дыхание где-то рядом. Еще через мгновение Северьян различил серую человеческую тень. Убийца знал, кто это был. Он понимал, что враг рано или поздно проявит себя, но не думал, что это будет так быстро.

— Что, не спится!? — Северьян резко вскочил, становясь в боевую стойку.

Нападавший атлет опешил. Он рассчитывал перерезать глотку спящему и беспомощному, а столкнулся с жертвой один на один. И не знал что делать.

— Уходи, — брезгливо молвил Северьян. — Я дам тебе один шанс. Попробуешь еще раз, я тебя убью. Понял?

Атлет испуганно кивнул, попятился. Вскоре он уже во все лопатки улепетывал в темноту, подальше от страшного демона-чужака. Северьян разочарованно покачал головой. И эти картинные мальчики будут защищать колонну? Немыслимо!

Данила так и не проснулся, а Северьян не стал его будить. Теперь уж бояться нечего, глупый красавчик вряд ли решится сунуться еще раз. А если и решится, то не сегодня. Северьян вытянулся во весь рост, закрыл глаза и вскоре ему уже виделись сладкие сны, напоенные прохладой лесных озер и нежностью полевых цветов. Такова уж была цена абсолютного спокойствия.

Глава 35.

Дни летели, как сорная трава, перекати-поле, подгоняемая ретивым ветром. Повозки плелись медленно, неспешно. Северьян уже начал подумывать, что пешком дойти было куда проще, чем плестись в компании излучающих злобу неумех-охранников, только и, ожидая ножа в спину, или на крайний случай арбалетного болта. Кубат так и не пытался поговорить по душам, изредка проходя мимо, бросал ничего не значащие фразы и бородатые шутки. Путники начинали медленно звереть, дергаясь от каждого шороха, любого громкого звука. Не известно, что бы наступило потом, но на третий день ближе к вечеру, на горизонте проступила черная полоса леса. Эта смена пейзажа благотворно воздействовала на путников, так же, как берег для странствующих, потерявших надежду корабельщиков.

— Неужели лес? — Неверяще удивился Данила.

— Он самый, — мрачно молвил Северьян. — Жди беды.

Ветер свистел, вкрадывался под рубашки, развевал волосы. Тихая ритмичная поступь лошадей отстукивала навязчивый ритм. Северьян уже привык к ней, такой навязчивой и такой успокаивающей. И когда привычный ритм начал сбиваться, убийца почуял неладное. В приевшийся шум вкрадывалось нечто постороннее. Северьян соскочил с коня, припал ухом к земле. Почва дрожала от стука лошадиных копыт, быстрых и резких, как звуки индейских тамтамов. Убийца тотчас вскочил в седло, и, ничего не объясняя Даниле, рванулся к началу колонны.

Кубат ехал хмурый, сонно поглядывал из-под нависших бровей на серый понурый горизонт. Появление Северьяна он воспринял сдержанно, всего лишь громко выругавшись.

— Тебе чего надо, сын шакала!

Северьян пропустил оскорбление мимо ушей.

— Кубат, у нас неприятности. Сюда приближаются всадники.

— Какие всадники? Ты что, белены обожрался?

— Просто поверь мне.

Начальник стражи задумался.

— Хорошо, на первый раз я тебя послушаю. Но лучше бы тебе не ошибиться.

— Не забудь, ставь повозки кругом, — напомнил Северьян. — Кто знает, от кого нам придется обороняться.

Убийца и сам не был уверен, стоит ли устраивать оборону. Неизвестные могли быть кем угодно, и обыкновенными искателями приключений, и даже ищущими поживы разбойниками. Но только вряд ли малочисленная ватага разбойников попытается напасть на колонну повозок, охраняемых двадцатью людьми. Только волнение не покидало Северьяна. Лучше перестраховаться, на всякий случай. Береженого Род бережет.

Повозки ставили, громко матерясь. Стражи не одобряли идеи Северьяна, да что там говорить, они принимали ее в штыки, и лишь Кубат заставил их выполнять поручение.

— Они уже в ярости, — шепнул начальник Северьяну, — молись, чтобы эти всадники появились, иначе, боюсь, тебе придется воевать со всеми моими людьми.

— Тогда придется нам охранять колонну втроем, — усмехнулся убийца. — Это я к тому, что вооруженный я дерусь еще лучше, чем безоружный.

— А арбалетные болты ты глотать будешь, как маг? — Ехидно спросил Кубат.

Северьян не ответил, пришпорив коня, мигом оказался возле Данилы, который безуспешно пытался командовать охраной.

— Ну как, получается?

— Не очень, — обреченно молвил Данила, — точнее сказать, очень не.

— Ничего, бой всех рассудит.

— Бой? Нам опять придется драться?

— Еще не знаю, — ответил Северьян, — но у меня нехорошие предчувствия.

Повозки еще не успели замкнуть круг, когда на горизонте поднялась туча пыли. Кубат заметил первым, крикнул остальным, чтобы перестраивались в боевой порядок. Северьян оказался рядом в самый подходящий момент. Начальник стражи тотчас послал его куда подальше, не забыв поблагодарить за предусмотрительность. Откуда ни возьмись, на ослепительно белом жеребце вылетела хозяйка колонны. Девушка была взволнована неожиданной остановкой, ведь до темноты было еще далеко. Прелестница оказалась запыхавшейся, неуложенные волосы развевались под порывами ветра, поверх черного платья надета легкая кольчуга, на поясе болтался длинный кинжал. Северьян хмыкнул, представив, как она будет биться с разбойниками, размахивая ножом, и чуть не рассмеялся. Но, встретившись глазами с хозяйкой, решил оставить это занятие.

— Ты молодец, что заметил приближение всадников, — серьезно сказала она. — Кубат хороший воин, но уж больно самоуверенный. Ему надо научиться быть предусмотрительным.

— Предусмотрительным? — Усмехнулся Северьян. — Предусмотрительнее надо было стать тебе, госпожа, набирая в конвой этих полудурков. — Покосился он на неумело замыкающих круг атлетов. — Им бы только бицепсы бабам показывать, а не лезть в бой, где могут и по красивому личику палицей врезать, и мечом приголубить.

Хозяйка зыркнула на него парой обжигающих углей-глаз, и развернув коня, ускакала к повозкам. Данила, кивнул в знак почтения хозяйке, и сразу к Северьяну.

— Надо бы узнать, кто к нам едет. Не хочешь со мной прокатиться?

— Можно и прокатиться, — кивнул убийца.

Тени на горизонте уже оформились, можно было различить скачущих всадников, но сосчитать все еще не удавалось. Северьян прикинул на глаз, человек пятнадцать, не меньше. И не похожи что-то на простых искателей славы. Слишком быстро скачут, слишком целеустремленно. Ни дать, ни взять, прямиком к повозкам.

Данила пустил коня шагом, навстречу приближающимся. Его догнал Северьян, пошел рядом. Их одернул громкий бас Кубата.

— Куда это собрались? — Рявкнул он.

— На разведку.

— Какую, к Ящеру, разведку. Вы мне здесь нужны. Вон, покажите этим олухам, как оборону держать, что и где положить.

Начальник стражи перевел взгляд на молодого светловолосого парня, который неумело пытался натянуть пружину арбалета.

— Эй, Сельга, иди, узнай, чего надо этим… — указал рукой на горизонт.

Сельга вскочил в седло, весь такой мужественный, руки как жерди, бицепсы будто отлиты из бронзы. Конь под ним дико заржал, и понес седока навстречу всадникам.

— Зря ты его пустил, — молвил Северьян. — Убьют его. Чую.

— Уж лучше его, чем вас. Что мне, одному тогда со всей ватагой рубиться?

Северьян довольно хмыкнул. Кубат знал цену своему горе-войску и надеялся лишь на троих: новичков и себя самого.

— Смотри-ка, — крикнул Данила, — никак возвращается наш гонец.

В седле по прежнему сидел Сельга, но уж слишком неестественно откинулся назад. Слишком. Когда конь подскакал поближе, все, кто видел его приближение, дружно ахнули. Атлет был истыкан стрелами, как еж. Казалось, они торчали у него отовсюду. Одна, особо удачная, пробила правый глаз. Из глазницы сочилась густая черная кровь.

— К бою! — Заорал Кубат. — К бою, дерьмоеды полосатые! Иначе сам вас Ящеру скормлю!

Северьян все рассчитал верно. Хотя как хотелось хоть раз быть неправым, особенно сейчас, когда лес уже рядом и, наверняка до моря считанные версты остались. Но, судьба рассудила иначе, кто ее знает, чем она руководствуется, преподнося одному на серебряном блюде тихую и безмятежную жизнь, а другому на деревянном подносе вручает гору опасностей и подвохов.

Подскочил Данила, вздохнул, заряжая арбалет. Ему тоже досталось с лихвой, и отчего-то на этом его невезения не заканчивались. Северьян не понимал, за какие грехи расплачивается русич. Или, быть может, это расплата за будущие проступки? Кто знает…

— И снова мы вместе, — хрипло усмехнулся Данила. — Ну, скажи, друг калика, или как там тебя, что делать будем? Мы же наемники, может, повернем отсюда, пока не поздно? Разбойникам нужны товары, а не мы. Еще есть шанс уйти.

— Нет, — молвил Северьян. — Я не уйду. Тут уж знаешь, честь профессионала. Коли нанялся, изволь отработать, а не убегать, поджав хвост при первой же опасности.

— Ты считаешь, что я трус? — Нахмурился Данила. — Считаешь, дорожу своей жизнью?

— Нет, — тихо ответил убийца. — Твоя жизнь тебе не дорога. Именно поэтому ты и не желаешь ценить жизни ближних.

— Ага, — злобно рявкнул тот, — втюрился в красотку-хозяйку? По тебе и видно. Все госпожа, да госпожа…

— Остынь. Не время сейчас ссориться, у нас другие враги есть. Настоящие.

Стук копыт раздавался отчетливо, и теперь его мог слышать каждый. Северьян ошибся. Захватчиков было куда больше пятнадцати, и все они были обряжены в крепкие кованые латы, способные выдержать попадание арбалетного болта, со шлемами на головах, в руках тоже арбалеты, но не обыкновенные. Эти были какой-то новой конструкции, удлиненные, с большими тупыми зубцами спереди.

— Может все-таки узнать, что им нужно? — Вяло поинтересовался Данила.

— Ага, поди узнай. Один уже узнал. Тебе, я думаю, тоже объяснят. Доступно.

Северьян был уже на взводе. Он спрыгнул с коня, подбежал к притаившимся за наваленными мешками охранникам.

— Ну, что тут у нас?

— Их много и боюсь, наши арбалеты бессильны. — В голосе охранника не было ни малейшей неприязни. Да и остальные вели себя, в общем-то, дружелюбно. Просто все поняли, враг там, по ту сторону мешков.

— Думаешь, не пробьют?

— У них броня, стрелу выдерживает, царапин не остается, арбалетные болты посильнее, но даже с коня не скинут.

— Ящер их раздери! — Выругался убийца. — А прицельно бить что, не можете?

Охранник прищурился.

— Не можем! У арбалетов прицельный бой идет не более двадцати шагов. А если мы подпустим ублюдков так близко, от нас мокрого места не останется.

— Беда, — согласился Северьян. — Ладно, я сейчас кое-что сделаю, прикроете.

Охранники кивнули. Сейчас им больше всего хотелось, чтобы ими командовал кто-то сильный и уверенный в своем умении.

— Кого здесь на геройство потянуло? — Раздался позади знакомый бас.

Северьян обернулся.

— Воевода, мне нужны латы. Или хотя бы короб на грудь и шлемак, от стрел прикрыться.

— Что ты хочешь сделать? — Подозрительно спросил Кубат, польщенный тем, что его назвали воеводой.

— Надо приостановить нападающих, посеять панику. Тогда ребята смогут добить оставшихся без труда.

Кубат хмыкнул, недовольно поморщился.

— Ладно, твое дело. Раз решил, значит решил. Не мне тебя отговаривать. Латы возьми у хозяйки в повозке.

— Я сделаю все возможное, Кубат, — кивнул Северьян.

— Ладно уж, — смягчился начальник. — Ты только под стрелы не подставляйся.

Хозяйка сидела у себя в повозке. Растерянная, немного напуганная, она как никак раньше походила сейчас на обыкновенную женщину. Северьян ворвался к ней, как бык в коровий загон. Она поначалу растерялась, но тут же расслабилась, в глазах ее вспыхнул нездоровый блеск.

— Я так ждала, ждала, когда ты придешь! Иди, возьми меня, сильный воин! — Восторженно зашептали ее уста.

— Ты того, госпожа, не распаляйся. — Ответил Северьян. — Мне сейчас латы надо взять. Тебя-то я вместо щита не выставлю.

Женщина совсем растерялась. А убийца, как ни в чем не бывало, вытащил из-под разноцветных тряпок части коробчатых доспехов, мимоходом сунул котомку, поклонился и вышел прочь. Не хватало еще во время боя потерять Чернокамень. Да и нечего заниматься всякими непотребствами, когда вокруг бой начинается. Чревато это осложнениями, на голову и другие части тела.

Всадники уже начали атаку. Они напали, охватив повозки кольцом, рассредоточившись по всему диаметру. Расстояние от них до повозок было шагов сто, когда над ухом привычно взвизгнуло. Северьян, гремя неудобными доспехами, упал на живот. Над ним на уровне живота в повозку впился длинный арбалетный болт. Северьян дернулся. Да у этих охотников за головами дальнобойность в три раза выше, куда уж там атлетам-охранникам.

Медлить было нельзя. Северьян вскочил в седло, мимоходом заметив перекошенную рожу Данилы. Тот, укрывшись за мешками, никак не мог взять в толк, что собирается делать его друг.

Лошади недовольно ржали, слыша гомон и топот, некоторые пробовали убежать, но были привязаны к повозкам и не могли сдвинуться с места. А стрелы нападавших все падали и падали, то и дело находя свои цели. Скривился от боли один из стражников. Арбалетный болт пробил ему бедро. Заржала и упала, истекая кровью, лошадь хозяйки. В ее белый бок впились сразу три болта. На белой шерсти кровь выглядела особенно ярко, красная, трепещущая, огненная. Данила дернулся, уворачиваясь. Еще один штырь проткнул мешок. Еще бы чуть-чуть и в голову. Охранники начали паниковать, палить из недальнобойных арбалетов. Их болты даже не долетали до врагов, втыкаясь в землю. Кубат орал на охранников, требовал выдержки, но сам получил болт прямо в бок. Но не упал. Пошатываясь, запрыгнул в седло своего тяжеловоза, и, стукнув коня в бока, понесся вслед за Северьяном.

— Кубат! — Крикнул Данила. — Куда ты?

Начальник обернулся.

— Отжил я свое, стрела в кишках сидит! — Крикнул он. — Хоть напоследок другу твоему помогу!

Данила кивнул и Кубат умчался навстречу разбойникам. Что поделаешь, начальник стражи был еще из той, старой закалки, сильный, выносливый, и коня себе подстать подобрал. Даже раненый, не пытался спасти собственную шкуру, не испытывая обреченности, он в то же время не боялся смерти. И сейчас, как настоящий воин решил умереть в бою. Да не просто умереть, а хотя бы ценой собственной жизни попытаться приостановить нападавших.

От повозки отделилась черная тень. Данила даже слышал хриплое дыхание. Тень упала рядом с ним, и воин узнал хозяйку.

— Я не могу там… одна, — пролепетала она. — Мне страшно.

— Не бойся, — утешил ее Данила. — Калика — сильный. Он их всех в бараний рог скрутит…

Северьян несся через поля, слыша, как свистят над головой стрелы. В руке он крепко зажал арбалет. Палить из него не прицельно бесполезно, только зря, считай, вырвался. А двое разбойников, заметив Северьяна, кинулись ему наперерез, вскидывая арбалеты. Запах конского пота пропитал воздух насквозь. Северьян уже слышал, как сухо клацают пружины, выпуская в его сторону смертоносные железки. Русич пригнул голову, надеясь, что болты пролетят мимо. Зря надеялся. Конь под ним, всхрапнув, завалился на передние лапы. Изо рта его хлынула кровь. Северьян чудом не сломал себе шею, перекувырнувшись, даже не выронил арбалет. А всадники неслись на него, надеясь растоптать, размозжить, вмять в сухую землю. Убийца не паниковал, не пытался бежать. Дождался нужного мига, и присев, спустил крючок. Всадник дернулся, откинулся навзничь. Стрела нашла щель в его шлеме. Северьян оказался метким стрелком.

Убийца еле успел отскочить в сторону, уворачиваясь от копыт обезумевшей лошади, как сзади просвистело лезвие меча. Перекатившись на бок, он отбросил бесполезный арбалет. Второй всадник, выстрелив, не стал тратить время на перезарядку. Выхватил из ножен двуручный меч и бросился на Северьяна. Русич выхватил клинок, выставил блок. Скрежетнула сталь, Северьян отлетел от удара на добрых десять шагов. А на него уже несся всадник, и конь его, черный и злобный, занес копыта. Еще мгновение, и убийца прыгнул вперед, прямо под копыта. Клинок взвился, как живой, лезвие пробило круп, да так и осталось в мощной туше. Конь заржал, кровь, горячая и густая хлынула из раны. Всадник дико закричал, когда мерин рухнул навзничь. Неподъемная туша придавила ему ногу. Северьян поднялся, отряхнулся. Повезло, ничего не скажешь. Врагу так не повезет. Разбойник лежал и тихо стонал, но, увидев приближение русича, замахал руками, закричал: