Натан Геллер (№7) - Кровавый срок

Он пожал плечами; ветер развевал его шелковую рубашку.

— Сразу после вечеринки.

— До или после того, как граф повез жен пилотов домой? — спросил я, надеясь подловить его.

— После... сразу после этого. Мы уехали приблизительно в одно и то же время, но я вернулся намного раньше него, потому что... моя подруга живет... в нескольких минутах езды от Виктория-стрит.

— В пятнадцати минутах, — сказал я.

— Да, точно.

— Значит, вы не уезжали около трех утра из дома, чтобы отвезти ее? И, раньше, Фредди не стучал в вашу дверь, чтобы предложить подвезти ее?

Он улыбнулся, как будто был рад подтвердить хотя бы часть алиби своего друга.

— Нет, он действительно постучал в мою дверь около часа тридцати... просто, чтобы пожелать мне «спокойной ночи».

Лицо Гарднера исказилось в замешательстве, но, по-моему, я понимал, что происходит.

— Вы ведь дворянин, не так ли, маркиз?

— Я себя им не считаю, — сказал он с чуть заметной улыбкой, показывавшей, что конечно, черт возьми, он себя им считал.

Он затянулся сигаретой.

— И у вас, естественно, есть свой кодекс чести, сохранившийся со дней благородных рыцарей и прекрасных дам?

Мой насмешливый тон наконец разозлил его: улыбка исчезла с его лица.

— О чем вы говорите...

— О том, что вы покрываете ту маленькую блондинку. Ей шестнадцать лет, и, наверное, у нее в городе родители, вот вы и не хотите под присягой объявлять всему миру, что вы сожительствовали.

— Это самая возмутительная вещь, какую мне когда-либо говорили!

Я усмехнулся.

— Сомневаюсь. Сомневаюсь, что я даже могу представить себе те возмутительные вещи, которые вы слышали, говорили и делали в вашем дурацком трусливом придуманном мирке.

— Мне не нравится ваш грубый тон.

— А мне не нравится ваше извращенное понятие о чести. Вы собираетесь подставить вашего кузена вашего лучшего друга; собираетесь затянуть чертову петлю на его шее, — и все для того, чтобы защитить «доброе имя» какой-то маленькой шлюшки?

— Он прав, Джорджи, — раздался вдруг голос.

Сладкий, уверенный женский голос.

Мы обернулись: она стояла у двери в спальню, которая теперь была распахнута настежь. В руках она нежно держала черную с серым кошку.

Бетти Робертс была хорошенькой девушкой со светлой кожей и длинными, ниспадающими на плечи льняными волосами, которые закрывали часть ее лица, в стиле Вероники Лэйн; шелковисто-гладкие, они касались у плеч ее голубой в белый горошек блузки, подчеркивавшей высокую грудь. Белая мини-юбка заканчивалась чуть выше колен; ее ноги смотрелись на миллион долларов.

— А, — сказал де Висделу, — моя кошечка.

Я посмотрел на Гарднера, а он — на меня. Если бы мы сейчас пили «Бакарди», то наверняка забрызгали бы друг друга, когда одновременно фыркнули.

Маркиз поднялся, подошел к Бетти и погладил кошку.

— Моя маленькая кошечка...

Мы с Гарднером улыбнулись и тоже встали.

— Я — Бетти Робертс, — сказала блондинка, передавая де Висделу кошку. Девушка уверенно шагнула к нам: ей было не больше шестнадцати лет, но у нее уже были манеры деловой двадцатипятилетней женщины. Бетти протянула мне руку, и я пожал ее.

Я представился ей, как и Гарднер (писатель назвал лишь свою фамилию и тоже пожал ей руку), и сказал:

— Это, должно быть, та самая кошка, которая разбудила тогда де Мариньи в три утра.

— Ага, — улыбнулась она. — Джорджи! Давай присядем и поговорим начистоту.

Де Висделу подошел к нам, лаская кошку, и присел на диван, рядом с этой улыбчивой девушкой. Она подогнула свою юбку так, чтобы мы могли оценить ее ноги. Потом посмотрела прямо на меня своими детскими голубыми глазами.

— Вы должны извинить Джорджи. У него несколько старомодные понятия. Поверьте, это не я подговорила его на такую глупость.

— Но, дорогая, — сказал он. — Скандал в свете...

— Не будь ослом, Джорджи, — девушка улыбнулась мне; у нее был большой рот и ярко-красная помада на губах. — Я живу с мамой, мистер Геллер, и она не всегда одобряет мои поступки... но это — ее проблема.

— У вас интересный взгляд на вещи, мисс Робертс.

Бетти откинула голову назад, и ее светлые волосы заколыхались.

— Мне плевать, что люди подумают обо мне. Не безразлично только то, что думаю о себе я. Может, мне еще и нет двадцати одного года, но я — белая, свободная девушка и могу полностью обеспечить себя сама.

— Она — кассир в кинотеатре «Савой», — несмело сказал де Висделу.

— Не волнуйтесь насчет того, что Джорджи скажет на свидетельском месте, — продолжала она. — И передайте мистеру Хиггсу, что мы оба — Джорджи и я — хотим и готовы стать свидетелями защиты. Каждое слово в показаниях Фредди — это правда, и мы можем подтвердить это.

— Очень рад это слышать, — сказал я.

Маркиз смотрел на нее со страстью и восхищением.

— Ты — милый ребенок, Бетти.

Почему-то я сомневался, кто в их отношениях был ребенком.

Де Висделу передал Бетти кошку; она стала ласково гладить ее, и та замурлыкала.

— Мисс Робертс права, — сказал он, выдвинув вперед свою слабую нижнюю челюсть. — Как бы высоко я ни ценил ее доброе имя, я не могу подвергнуть жизнь моего кузена опасности.

— Отлично, — сказал я. — Я передам это Хиггсу. И спасибо за «Бакарди».

Я поднялся, то же сделал Гарднер.

— Да, кстати, — сказал я маркизу. — Последний вопрос: куда вы дели ключи от машины, после того как отвезли мисс Робертс домой?

— От «Шевроле»? — спросил он. — Они все время были у меня в кармане брюк.

— Ваши брюки висели в комнате, где вы спали?

— Да.

— У вас чуткий сон?

— Что вы имеете в виду?

— Крепкий или легкий?

— Легкий, — ответила девушка.

Он бросил на Бетти разгневанный взгляд, она улыбнулась и пожала плечами.

Я спросил его:

— У Фредди есть другой комплект ключей?

— Нет, насколько мне известно.

— Хорошо. Спасибо.

Де Висделу нахмурился; теперь он держал сигарету в уголке рта в вычурной манере Франклина Рузвельта.

— Это что, так важно, мистер Геллер?

— Да. Это значит, что Фредди не мог воспользоваться «Шевроле» без того, чтобы проникнуть в вашу комнату и вынуть у вас из кармана брюк ключи.

— А... но он, конечно, этого не делал.

— Это разбудило бы Джорджи, — подтвердила Бетти.

— Понятно, — сказал я. — Между прочим, перед вами — Эрл Стенли Гарднер, знаменитый автор детективов. Он освещает это дело в «Хирст».

Лицо де Висделу вытянулось, а глаза Бетти загорелись. Он выглядел так, будто собирался захныкать, а она — завизжать от восторга.

— Все, о чем мы говорили, не записывалось, — сказал я. — Но, я уверен, ему хотелось бы устроить с вами интервью.

— Правильно, ребята, — подтвердил Гарднер.

Девушка схватила де Висделу за руку; кошка на ее коленях казалась уставшей от ласк.

— О, Джорджи, мы ведь можем согласиться?

— Мы обсудим этот вопрос, — пообещал маркиз.

— Я остановился в «Ройал Виктория», — сказал Гарднер. Он написал что-то в своей записной книжке и вырвал страницу. — Вот номер моего телефона.

Бетти радостно схватила листок и, оставив де Висделу с его сигаретой и кошкой сидеть на диване, проводила нас до двери. Прощаясь, девушка дотронулась до моей руки. От нее приятно пахло духами.

— Заходите еще, мистер Геллер.

Я не мог понять, заигрывает ли она со мной, или это просто было проявлением ее энергичной натуры. В любом случае, я не обратил на происшедшее особого внимания.

В отличие от графа и его кузена, я давно завязал назначать свидания несовершеннолетним.

Глава 13

При лунном свете молчаливая и неподвижная Марджори Бристол казалась прекрасной, как античная статуя. Но если она и была шедевром искусства, то скульптором был Бог.

Я остановил принадлежащий де Мариньи коричневый «Шевроле» на усыпанной гравием автостоянке перед соседним с «Вестбурном» загородным клубом, свет в окнах его верхнего этажа свидетельствовал о том, что там еще были посетители. Но поблизости не было ни души, кроме Марджори, стоящей на газоне и, несмотря на включенные фары машины, не мигая смотрящей в мою сторону.

Я позвонил ей сегодня по одному из тех номеров, которые дал мне покойный сэр Гарри, и попросил о встрече. Она казалась смущенной, но согласилась. Мисс Бристол сказала, что ворота «Вестбурна» закрыты, но я могу припарковаться на автостоянке соседнего загородного клуба и зайти на территорию поместья — между ними не было забора. Мы договорились, что она будет ждать меня там.

Я запер «Шевроле» и пошел к девушке, одиноко стоящей в тени пальм. Светила полная луна, в чистом и синем небе мерцали звезды, и было светло, как днем. Слабый бриз наполнял воздух запахом моря. Был прекрасный вечер, если не считать обычной багамской влажности, тяжелой, как шерстяное пальто.

Я почти забыл, насколько она хороша, — на меня смотрели огромные темные глаза с ресницами даже длиннее, чем у де Висделу. Полные чувственные губы, на которых было чуть больше помады, чем нужно, лишь подчеркивали правильность формы ее аккуратного носика.

Синяя униформа исчезла: теперь на ней была белая блузка с короткими рукавами, ситцевая юбка с широким пиратским ремнем и большой пряжкой и сандалии. Я в тот вечер надел футболку и белый костюм: приятно было обходиться на работе без галстука.

Мы посмотрели друг на друга обычными взглядами, но все же почувствовали себя неловко, как незнакомцы при встрече.

— Здравствуйте, мистер Геллер.

— Здравствуйте, мисс Бристол. Спасибо, что согласились прийти.

Она махнула рукой, и деревянные браслеты загремели на ее запястьях.

— Дом сэра Гарри... он сейчас закрыт, а леди живет у своих друзей. Но мы можем пойти в мой коттедж.

— Отлично, если только это не... неудобно для вас, мисс Бристол.

Она нежно улыбнулась.

— Я доверяю вам, мистер Геллер. Я знаю, вы — честный человек.

Что-то новенькое.

— Но, может, вы считаете меня не очень честной... — Она смотрела себе под ноги. — Я ведь обещала никому не говорить, что вы — детектив.

— А потом сказали Нэнси де Мариньи?

Она кивнула.

— Я подумала, она должна знать. Ведь они убили ее отца.

— "Они"?

— Я не знаю, кто они. Но я думаю, это сделал не мистер Фред. Он способен на разные вещи, но он — не убийца.

— Может, вы и правы. А где ваш коттедж?

Она указала рукой.

— Сразу за теннисными кортами. Так вы не сердитесь на меня?

— Нет. Хотя, похоже это была ваша идея, — заставить меня работать на Нэнси.

Мы направились в сторону теннисных кортов. Шорох шевелящихся на ветру листьев и шум прибоя звучали в ночи, как медленная музыка. Партию удачных инструментов исполняли деревянные браслеты мисс Бристол.

— Что ж, может, это и была моя идея, — робко сказала она. — Просто я думала, надо что-то делать... я знала, что сэр Гарри заплатил вам столько денег, а вы работали всего один день...

— Моя карибская совесть. Вы ведь католичка, мисс Бристол, или, может, посещаете английскую церковь?

— Ни то, ни другое. Я — методистка.

— А... Что ж, как бы то ни было, вашим следующим христианским поступком могла бы стать небольшая помощь мне.

Я думал, она улыбнется, но ее лицо оставалось напряженным.

— Я сделаю все, чтобы помочь найти убийц сэра Гарри, — сказала она. — Я знаю, это был грубый человек, но ко мне он всегда был добр и справедлив.

— Вы упомянули о его «убийцах» во множественном числе. Почему вы думаете, что их было несколько?

Ее большие наивные глаза стали еще больше.

— Я видела комнату сэра Гарри. Неужели вы думаете, это мог сделать один человек?

Конечно, я так не думал. Меня поразило другое: возможно, сейчас мы шли по той же дорожке, что и убийцы. Наверняка они подъехали к «Вестбурну» на машине и припарковались у загородного клуба.

Ее коттедж оказался маленьким белым отштукатуренным домиком с типичными для Нассау ставнями и пирамидальной черепичной крышей. Фасад выходил на пляж, начинавшийся прямо от травы и песка на лужайке перед ее домом. При лунном свете песок казался почти белым, а сероватое море отсвечивало голубым.

— У меня на плите стоит чайник, — объявила она. — Не хотите ли чашечку чая?

— Хорошо бы, — сказал я.

Она открыла дверь, и мы вошли. Внутри было очень чисто: коттедж состоял из комнаты и ванной; оштукатуренные стены покрашены в бледно-розовый цвет; на деревянном полу — синий с белым овальный коврик. Справа от входа располагалась небольшая кухня, а слева стояли туалетный столик, тумбочка с радиоприемником и обтекаемой формы часами. Но кровати нигде не было видно. Правда, слева от двери находился отделанный ореховым деревом металлический шкаф. Я знал, что было в нем: сам столько лет спал на раскладушке в своем офисе.

Еще в комнате было несколько ротанговых стульев и четыре табуретки, стоявшие вокруг круглого стола посередине. В вазе в центре стола стояли белые, желтые и розовые цветы. Самодельный книжный шкаф под окном, у дальней стены, был набит книгами; в основном дешевыми изданиями по 25 центов за штуку. Книжный шкаф и его содержимое являлись, пожалуй, единственной (не считая цветов) вещью, говорившей о характере владельца жилища. Другими словами, передо мной была типичная комната для слуг, хотя и довольно милая.

Мисс Бристол предложила мне присесть за круглый стол и принесла чай.

На столе лежала раскрытая книга: «Благодатная земля» Перла Бака, прочел я на обложке.

— Это о Китае, — пояснила она, наливая мне чай в маленькую чашку и ставя перед мной тарелку с оладьями.

— Неужели, — спросил я и взял одну из оладий. — Что, опять с мясом мидий?

Она улыбнулась, присела и налила себе чаю.

— С бананом. Вам ведь уже надоели мидии?

— Еще нет. О, это вкусно.

— Спасибо, мистер Геллер.

— Как насчет того, чтобы называть друг друга «Марджори» и «Нат»?

Она посмотрела себе в чашку, робко улыбнулась и сказала:

— С радостью, Натан.

— И я рад, Марджори. Но вы можете говорить «Нат», если хотите. Так меня зовут друзья.

— Мне больше нравится «Натан». Это... более музыкально.

Еще одна новость.

— Марджори, я знаю, вы не работали той ночью...

— Когда убили сэра Гарри? Я работала до десяти вечера. Сэр Гарри и мистер Кристи играли в шашки, когда я уходила.

— А Сэмьюэл... он же сторож... он работал в ту ночь?

Она кивнула.

— Да, он и еще один парень по имени Джим.

— Вы знаете, что полиция до сих пор еще не допросила их?

Она снова кивнула.

— Да, они сбежали.

— Я думал, Сэмьюэл работал на сэра Гарри давно и был доверенным лицом.

— Да, был, — она пожала плечами. — Но он сбежал.

Интересно, насколько сильно хотела найти Сэмьюэла полиция. Если она вообще хотела найти его. Ну, я-то точно хотел поговорить с ним.

— Марджори, у Сэмьюэла есть семья или друзья, с которыми вы могли бы связаться?

— Да, друзья в Нассау, семья на Элеутере.

— Вы можете помочь мне встретиться с ним?

Она чуть слышно вздохнула: казалось, ей не хотелось этого делать.

— Если Сэмьюэл не хочет, чтобы его нашли, значит, у него есть на это веские причины.

— Конечно. Поэтому мне и надо поговорить с ним. То, что он видел в ту ночь, может помочь раскрыть это преступление.

Она нахмурила брови, но кивнула.

— Я постараюсь.

— А как насчет того парня по имени Джим?

— Его я почти не знаю. Его наняли совсем недавно, охранять какие-то строительные материалы. К загородному клубу собираются пристраивать новое здание.

— Вы можете узнать, где он скрывается?

— Нет, лучше я помогу вам найти Сэмьюэла. Знаете, Натан, поденные рабочие на этих островах приходят и уходят, нанимаются на один день и даже на один час.

— Но вы попытаетесь?

— Я попытаюсь. Я могу случайно услышать то, чего вы никогда не услышите.

— Конечно, потому мне и нужна ваша помощь.

— Вот, к примеру...

— Да?

— Недавно я услышала кое-что о Лайфорд Кэй.

Она произнесла «Кэй» со своим багамским акцентом: «Ки».

— А что это такое?

— Самая западная оконечность Нью-Провиденс. Это похоже на остров, но это не остров, а... — Она задумалась, а потом улыбнулась, вспомнив слово. — Полуостров. Очень красивый, весь зеленый. Но сейчас его начинают застраивать, знаете ли.

— Застраивать?

— Там строят дома для богатых. Пока на нем одни только пальмы, пляжи и небольшие участки расчищенной земли, но, говорят, скоро там будет и электричество, и телефоны, и водопровод, и роскошные дома.

— И по чьему проекту все это делается?

— По проекту мистера Кристи, конечно.

— Ладно, расскажите мне, что вы услышали о Лайфорд Кэй, Марджори.

— Там есть пристань, а на ней — смотритель. Лайфорд Кэй — частная собственность.

— Понятно.

— Но пока там еще нет ни забора, ни ворот, и на территорию строительства можно въехать на машине. Так вот, смотрителя зовут Артур.

— Он — цветной?

— Да. Натан, я слышала о том, что в ночь убийства, вскоре после полуночи, Артур видел, как к пристани причалила лодка с белыми людьми. Там их ждала машина.

— Все это очень интересно, Марджори.

— Я знаю Артура. Он ходит в ту же церковь, что и я, — в Уэсли Черч, в Грант-тауне. Вернее, провожает туда свою сестру. Я поговорила с ней, и она сказала, что ее брат еще ничего не рассказывал полиции.

Я наклонился вперед.

— А он расскажет вам?

— Я думаю, да. Сегодня, во время разговора с его сестрой, — а она работает в «Б. К.», я выяснила, что наверняка найду его «У Бездельника Уилли».

— Бездельника Уилли?

— Это бар, там, за холмом.

Я поднялся.

— Мы поедем туда вдвоем.

«За холмом» оказалось не просто направлением: так называлась вся местность к югу от стоящего на вершине холма «Говернмент Хаус». Проезжая эту резиденцию герцога и герцогини Виндзорской, я видел, как вдоль дороги тянулись в гору тростниковые крыши лачуг чернокожих бедняков, похожие в темноте на разбитых завоевателей, так и не достигших вершины холма.

У его подножия стали попадаться дома более состоятельных людей, но мерцающие сквозь ставни огоньки свечей говорили о том, что и в них не было электричества. На темных улицах, которыми мы проезжали, не было фонарей, и только лунный свет освещал многочисленные придорожные ларьки с мороженым, стоящие в окружении авокадо и шерстяных деревьев. При таком свете еще сильнее бросалась в глаза невеселая пестрота синих, зеленых и розовых домиков Грант-тауна.

Я не боялся, но мне, белому человеку, стало не по себе: чувство было таким же, как в Чикаго, когда я отправлялся в Бронзевиль на Южной стороне.

— Это вон там, — сказала Марджори, указывая направо. — Дом за забором, видите?

— Да.

Я остановил «Шевроле» перед некрашеным деревянным строением с тростниковой крышей. Над открывающимися в обе стороны, как в салуне, дверями виднелась грубо сколоченная деревянная вывеска с вырезанной ножом надписью: «У Бездельника Уилли». Поблизости не было других машин, но из открытых окон бара доносился смех и обрывки разговоров сидящих в нем людей.

— А это нормально — белому входить сюда? — спросил я.

— Конечно, — ответила она с успокаивающей улыбкой. — Сюда все время заходят туристы. Посмотрите внимательней на вывеску.

Я посмотрел. Под «У Бездельника Уилли» было нацарапано: «Побывайте в Африке на Багамах!»

Только внутри не было ни одного туриста: сплошь черные лица с большими белками глаз, недовольно глядевших на меня, — а, может, на меня с Марджори. Чернорабочие в засаленной рваной одежде толпились у стойки, заказывая бутылки экзотического тропического напитка «Шлитц». Большинство круглых деревянных (без скатертей) столов в этом залитом светом керосиновых ламп дымном мире были пусты, но за одним все же сидел негр с пышнотелой, почти грузной негритянкой и, склонившись над своими стаканами, они исполняли ритуал, не ведавший расовых границ. У задней стены, на которой висели два (видимо африканских) копья, сидел худой, смазливый, черный как смоль молодой негр в широкой белой рубашке и коричневых штанах. Он был необут; негр узнал Марджори, и она кивнула ему. Мы подошли у столу.

— Можно, мы присядем, Артур? — спросила Марджори.

Он немного приподнялся и сделал нервный жест рукой.

— Садитесь.

К нам подошел толстый бармен в фартуке, который когда-то, наверное, был белым, и принял наши заказы. Марджори заказала себе «Гумбэй Смэш», и я последовал ее примеру. Перед Артуром уже стояла бутылка «Шлитца».

Марджори наклонилась через стол.

— Это — мистер Геллер, Артур.

Я протянул ему руку, он посмотрел на нее, как на какой-то посторонний предмет, а потом протянул свою. У него была сильная, но потная рука. На неподвижной маске его лица горели глаза, в которых затаились настороженность и испуг.

— Мистер Геллер пытается помочь мистеру Фреду, — объяснила она.

— Мистер Фред — хороший господин. — Артур говорил густым приглушенным баритоном. — Мой кузен, он работает на него.

Я сказал:

— Я хочу узнать, что вы видели на Лайфорд Кэй в ту ночь, когда убили сэра Гарри.

— Я работал тогда в ночную смену, — сказал он. — Вообще, я должен заступать на работу в десять часов. Я собирать губки, чтобы они не испортились...

Я попытался направить разговор в нужное русло:

— Что вы видели той ночью, Артур?

Он покачал головой.

— Это была плохая ночь, мистер. Шторм, он сотрясать остров. Вдруг я видеть дорогуя моторнуя лодка подплывай и причаливай около часа ночи. Двое белый господин, таких больших, вылезли из лодка, кто-то еще один в ней, он остался в этот шикарный лодка. Она сильно качаться, сэр. Я думал, может утонуть, сэр.

— Вы подошли к ним? Ведь Лайфорд Кэй — частная собственность, так?

— Да, но эти люди был белый. И я не знать, что им нужно было, в такой шторм, — и не хотеть узнавать.

Он философски пожал плечами.

— Говорят, странный вещи случаться в часы страсти.

— В часы страсти? — спросил я.

— На этих островах так называют время с полуночи до рассвета, — терпеливо объяснила Марджори.

Бармен принес наши напитки, я дал ему доллар и велел оставить сдачу себе. «Гумбэй Смэш» оказался ромом, разбавленным ананасовым соком.

— Дождь лить как из ведра, — продолжал Артур. — Один белый господин поскользнулся и ронять свои волосы.

— Свои волосы?

— Его шляпа отлетать в сторону, а с ней и волосы. Они намокать под дождем. — Артур засмеялся. — Он бежать за ними, как кролик.

Значит, у одного из мужчин был парик.

— А вы не заметили чего-нибудь особенного в его внешности?

— Что?

— Может, он как-то странно или необычно выглядел? Он, или другой человек?

Его глаза сузились.

— Дождь так и лил, сэр. Но они пройти мимо моей сторожки. Я смотрел в окно. Тот парень, который ронять волосы... у него были небольшие усики, а нос — переломан. Другой парень... он был толстый, со шрамом на щеке.

Что-то кольнуло у меня в затылке.

— С каким шрамом, Артур?

Он провел пальцем неровную линию в воздухе.

— Как молния в небе, сэр. Через всю щеку.

Господи Боже, да это были телохранители Мейера Лански, сидевшего за его столом в «Билтморе»!

— Их ждала машина. Они вернулись назад через час, может, чуть больше. Влезли в лодку, и уплыли назад, в шторм. Сумасшедшие — плавать в такие волны!

— А что это была за машина, Артур? Вы разглядели водителя?

— Нет, водителя я не видел. Как называется такая большая машина, где много сидений?

— Лимузин? — спросила Марджори.

— Точно, это был лимузин.

— А вы случайно не запомнили его номер? — спросил я.

— Нет.

Я и не рассчитывал, что мне повезет.

— А это не мог быть лимузин мистера Кристи? — спросила Марджори. Потом, повернувшись ко мне, она сказала: — У мистера Кристи есть такая машина.

— Может быть, — сказал Артур. — Это была похожая машина. Но я не разглядел водителя. Понимаете, я не думал об этой машине столько, сколько об эта лодка, причаливший к Лайфорд Кэй. Я думать, может, эта лодка не место здесь. Поэтому я записывать ее регистрационный номер и название.

Я улыбнулся.

— Вы — молодец, Артур. Может, вы случайно запомнили это название и номер? Или они у вас с собой?

— Нет. Но я их записал.

— Хорошо. Очень хорошо... Вы показывали их кому-нибудь? Или говорили кому-нибудь, — мистеру Кристи, например, — о том, что вы видели той ночью.

Он вытер мокрое горлышко бутылки пальцем и покачал головой.

— Нет, я подумать, может, это был мистер Кристи в тот машина, а ему могло не понравится, что я спрашивать.

— Ты же говорил своей сестре, Артур, — напомнила ему Марджори.

— Ну, я сказал нескольким друзьям. Наверное, так это узнали и вы.

— Но никому, на кого вы работаете? — спросил я.

— Нет. Чем больше я думать об этом, тем меньше мне хотеться поднимать шум. К тому же... сэра Гарри убивать как раз в ту ночь. Это заставлять думать.

Это точно.

Я опустил руку в карман моих брюк и вынул ее вместе с банкнотой в пять долларов. Я вручил ее Артуру, который с благодарностью взял деньги.

— Я работаю вместе с юристом по фамилии Хиггс, — сказал я ему. — Он захочет взять у вас показания.

Он нахмурился.

— Что это?

— Ваше заявление о том, что вы видели.

— Ну, я не знать, сэр...

— Послушайте, вы получите еще денег. Как насчет сотни баксов, а, Артур?

Артур усмехнулся.

— Это другое дело, сэр.

Я засмеялся.

— Вот и отлично. Но пока помалкивайте обо всем этом. Я с вами свяжусь.

— Я буду нем, как рыба, сэр.

— Я хотел бы посмотреть на этот Лайфорд Кэй... Сделать рекогносцировку. Хотите, я подвезу вас на работу прямо сейчас, а заодно и все там посмотрю?

Он отрицательно покачал головой.

— Нет. Нет, спасибо, мистер, но у меня есть велосипед. В любом случае, мне надо время, чтобы найти тот листок, на котором я записать тот номер и название.

— О'кей, тогда как насчет того, чтобы встретиться со мной завтра ночью, на пристани? Вы заступаете на работу в десять, правильно? Встретимся в одиннадцать, идет? Вы успеете подготовить для меня вашу информацию, а я — договориться с Хиггсом о вашей встрече у него в офисе через два дня.

— Идет. Только назначайте встречу после обеда — по утрам я спать.

— Нет проблем, Артур. И держите рот на замке.

— Обязательно, — пообещал он и снова улыбнулся, на этот раз первым протягивая мне руку. Я пожал ее, и вместе с Марджори направился к выходу. Теперь мы едва удостоились беглых взглядов черных завсегдатаев. Толстый бармен, которому я дал на чай, правда, махнул рукой.

На обратном пути — в гору и с горы — Марджори спросила:

— Что все это, по-вашему, значит, Натан?

— Я не уверен. Возможно, ничего. А может быть, все.

— Те люди, которых видел Артур, — они могли быть убийцами?

— Да, но мне придется дать вам тот же совет, что и Артуру: никому ни слова.

Я оставил машину на стоянке у загородного клуба и пошел проводить Марджори до ее коттеджа. Время от времени наши руки соприкасались, и мы нервно отдергивали их только для того, чтобы через мгновение соприкоснуться опять. Оба шли молча: неожиданно, когда деловая часть нашей встречи была завершена, мы почувствовали себя неловко.

Я как раз собирался сказать Марджори «спокойной ночи», стоя на ступеньках крыльца ее коттеджа и чувствуя себя тинэйджером в конце первого в жизни свидания, как что-то быстро перебежало песочную дорожку и до смерти перепугало меня.

Она рассмеялась.

— Да это просто краб-песчаник.

Я вытер пот со лба.

— Я знаю.

В ее глазах появилось участие; она дотронулась до моего лица своими нежными пальчиками, будто пробуя, нет ли у меня жара.

— Вы расстроены. Вы выглядите больным... Что случилось?

— Ничего.

— Что-то случилось. Скажите мне.

— Мне нужно немного пройтись. Глубоко подышать.

Она дошла со мной до пляжа, наши ноги увязали в песке. Монотонный шум прибоя и лунный свет успокоили меня.

— Ну вот, уже все в порядке, — сказал я.

Я не знал, как объяснить ей, что последний раз крабы перебегали передо мной дорожку, когда я лежал в воронке от минометной мины на другом тропическом острове и ждал, когда придут японцы и прикончат меня вместе с остатками нашего патруля.

Марджори вложила свою горячую руку в мою; она была сейчас так близко, глядя мне прямо в глаза. Можно было утонуть в ее огромных глазах, и я почувствовал, что тону.

Я остановился, увязая в песке, и она остановилась тоже, и я заглянул ей в глаза, спрашивая разрешение, прежде чем обнял и поцеловал ее — нежно, но не слишком.

О, эти губы; они были мягкими и сладкими, они сказали мне, что она чувствовала, без слов. Все еще дрожа в моих объятиях, Марджори взглянула мне через плечо.

— Мы пришли к «Вестбурну».

В ореоле лунного света прямоугольник дома, где умер сэр Гарри, четко выступал на фоне синего неба. Мы стояли с ней там же, где я разговаривал с Оуксом в первый день.

— Нам надо возвращаться, — сказала она.

Я ответил «конечно» и проводил ее до дома. Прежде чем девушка с привычной легкой улыбкой скользнула внутрь, я быстро поцеловал ее на прощанье.

И мы оба знали, что для нас нет пути назад.

Глава 14

За Роусон-сквер, позади угрюмой статуи королевы Виктории и розовых зданий с белыми колоннами и зелеными ставнями, которые она охраняла, перед вереницей административных зданий (почта, штаб пожарной команды и Верховный суд) была другая площадь. Посреди нее зеленела лужайка, на которой рос буйно раскинувшийся древний эриодендрон — прекрасное шерстяное дерево, ствол которого пробивался к небу сквозь волны веток и листьев, — удивительное чудовище, будто перенесшееся сюда из «Белоснежки» Диснея. В тени его листвы спасалась от полуденной жары толпа людей, высыпавших из суда: судьи в мантиях и париках, полицейские, белые и черные граждане — истцы, ответчики и свидетели. Без сомнения, они обсуждали свои дела, репетируя показания.