Круг - Путь к Золотистой

      – Он не похож на земные корабли, - совладал с собою и я, - к тому же, похоже, что у него гравитационная тяга, а про нее у нас никто пока и не заикается.
      Тут Серёжка заулыбался вовсю:
      – Но ведь на нем же название написано.
      Странно, как я мог не заметить этого сразу же, наверно меня так поразил внешний вид корабля. Вдоль корпуса, красивыми золотистыми буквами, было написано имя корабля и планета его приписки.
      – "Игла", - негромко прочитал я вслух, - Солнечная система, планета Земля.
      Как мне сразу же показалось, название звездолёту было дано поразительно верно, он удивительно напоминал своим видом оперенную иглу, какими стреляют игломёты - устаревшее, но всё ещё применяемое оружие. А над названием золотилась небольшая эмблема - шестиугольный щит, два обнаженных меча и поднимающееся из-за края щита пылающее жёлтое солнце.
      – Это эмблема Службы Безопасности? - спросил Серёжка.
      Я кивнул в ответ и сказал:
      – А сам корабль тогда наверняка новейший крейсер СБ.
      – Бежим отсюда, - прошептал мне на ухо Серёжка.
      – Куда бежать? - сказал я с изрядной долей злости, которая большей частью была злостью на самого себя, - куда нам бежать? Куда ни беги, а солнышко тебя всё равно догонит, достанет и зажарит.
      – Ну а что тогда, к ним идти что ли? - Серёжка кивнул в сторону корабля.
      – Хотя бы и к ним. Может быть, и не дадут нам зажариться как следует.
      Серёжка обречено вздохнул, и мы медленно побрели к кораблю. С каждым шагом, при взгляде на корабль, пропадало ощущение его ажурной невесомости. На мощных, по три метра диаметром, опорах, над нами возвышалась могучая машина, тяжесть которой казалось давила на нас. А, увидев угольно-чёрные, слегка искрящиеся тетралитом, десятиметровые воронки фотонных дюз, Серёжка невольно присвистнул и спросил:
      – Интересно, какую тягу развивает этот двигатель?
      – Не знаю, - ответил я, увидев, что на правой от нас опоре открывается узкий вход.
      Заметив, куда я смотрю, Серёжка повернулся в ту же сторону. Тем временем из опоры, один за одним, показались три человека в немного странно выглядевшей форме космофлота, без знаков различия. Первым вышел высокий светловолосый человек лет двадцати пяти, а оба его спутника выглядели ещё моложе. В его же облике ясно читалась и сила, и властность, среди них он без сомнений был главным. И я абсолютно точно понял, что где-то уже видел этого человека, но не мог вспомнить, где именно. Для себя я назвал его Капитаном. Капитан посмотрел по сторонам быстрым и каким-то летящим, ни на чём не задерживающимся взглядом, и с лёгкой усмешкой высказался:
      – В такую жару разумна только одна одежда - скафандр.
      – Я не подумал, - виновато сказал второй и, кивнув в нашу с Серёжкой сторону, добавил, - вон и местные ребята одеты не в скафандры, а легко.
      Капитан на долю секунды задержал свой взгляд на нас, неожиданно смягчился и, широко улыбнувшись, лёгким жестом руки пригласил нас к себе. Мы с Серёжкой быстро переглянулись, и так как делать больше ничего не оставалось, пошли к нему.
      – Так значит, это вы нас встречаете? - шутливо спросил второй.
      – Ага, - в тон ему ответил Серёжка.
      – Нет, мы оказались здесь совершенно случайно, - сказал я полуправду.
      – А вам не кажется, что тут чересчур тепло? - продолжил второй.
      – Кажется? - шутливо спросил Серёжка и добавил, - нет, нам это не кажется, мы это просто знаем.
      – Тогда поднимемся на борт.
      Капитан жестом указал на вход в опоре. Всю её центральную часть, занимал лифтовый канал. Круглая кабинка лифта была намного меньше, чем на лифте в посёлке, но всё же достаточно просторна для того, чтобы вместить пятерых человек. Дверь кабинки закрылась, как только Капитан нажал несколько разноцветных кнопок на стене. Я не ощутил того, что мы двигались, но когда дверь открылась, за ней оказался узкий коридор, а дальше было помещение с множеством экранов на вогнутых стенах и большой, изогнутой в виде подковы, светло-серой консолью управления. За этой консолью сидел человек в шлеме под цвет консоли и в такой же, как у капитана и его спутников форме.
      – Антон, - негромко сказал капитан своему спутнику, - подбери для гостей, - он кивнул в нашу сторону, - защитные костюмы.
      – Пять минут, - ответил Антон и быстро вышел из рубки, второй спутник капитана удалился следом за ним.
      Капитан повернулся к нам и осмотрел с головы до пят таким взглядом, который пронизывал, словно рентген. Всё-таки была в этом человеке вполне очевидная странность, потому что уже через секунду его взгляд оттаял и снова стал вполне дружелюбным.
      – Итак, кажется, мы с вами ещё не знакомы. Меня зовут Артур Рикст, я капитан этого корабля. А как зовут вас, мои юные друзья?
      Я быстро представил нас обоих:
      – Он - Сергей Дайский, а я Виктор Стрельцов.
      Он слегка покачал головой:
      – Вы очень похожи друг на друга, и я почему-то думал, что вы братья.
      – Ага, - сказал Серёжка, - вы угадали, мы и есть братья, но только двоюродные.
      Капитан посмотрел на экраны, едва заметно поморщился, потом снова повернулся к нам и спросил:
      – Может быть вы объясните, почему нас никто не встречает и эфир чист, как небо после дождя? Никто не ответил не то что на наши запросы, но и на подлетный сигнал.
      Серёжка просто пожал плечами. Я же предположил:
      – Просто вас сегодня никто и не ждал. Ждали транспорт, но не сегодня, а месяц назад. Людей на всё не хватает, в посёлке осталась одна только последняя группа. Наверно просто сейчас никто не дежурил у связи. Некоторые ведь даже предполагали, что за нами вообще никто и никогда не прилетит.
      Капитан вздохнул:
      – Четыре месяца назад мы обнаружили потерпевший аварию, но всё же сумевший выброситься из Пустоты транспорт, тот самый, который вы ждали. Мы, хоть и на пределе дальности, но всё же сумели связаться по ТП-каналу с Землей. О транспорте и его экипаже нам обещали позаботиться. Нам же был дан приказ идти на Дивер и эвакуировать последнюю сотню поселенцев… Мы считали, что встретить-то нас должны обязательно.
      – А у нас об этом никто не знал, - сказал я, - но можете считать, что это мы вас встретили. Мы проводим вас в посёлок.
      Капитан снова улыбнулся и сказал:
      – Именно это я и хотел у вас просить. Только вам сначала нужно одеться соответственно погоде на вашей планете, а то ваша одежда неразумна.
      Мы, с Серёжкой, не сговариваясь, посмотрели друг на друга, смутились своего облика и поплотнее завернулись в свои накидки. Капитан снова улыбнулся и спросил:
      – Насколько я понимаю, вы вдвоём ушли из посёлка, никого не предупредив об этом?
      – Ага, - виноватым тоном признался Серёжка. Я же постарался объяснить причину нашего поступка, получилось это довольно неуклюже:
      – До сегодняшнего дня мы больше шести лет не видели ни солнца, ни неба. Нас просто не никуда не выпускали из посёлка. И если бы мы хоть кого-то предупредили, то и на этот раз тоже не выпустили бы.
      – Понимаю, - сказал Капитан и покачал головой.
      Мне показалось, что он нам сочувствует, но всё же не одобряет, и я решился попросить:
      – Пожалуйста, не говорите никому, что мы были здесь, а то нам, не знаю как, но нагорит обязательно, крупно нагорит.
      Капитан кивнул:
      – Хорошо, беру вас под своё покровительство. Но думаю, что от гнева родителей это вас всё равно не спасет.
      В этот момент в рубку вошёл посланный за костюмами звездолётчик. Он принес то, что обещал. Защитные костюмы оказались вовсе не костюмами, а самыми настоящими скафандрами. Мягкая, серовато-серебристая ткань из билитового волокна, полупрозрачный шлем и, скрывающаяся в массивных наплечьях, автономная система терморегуляции и жизнеобеспечения.
      – Должны подойти, - сказал он Капитану.
      Капитан кивнул и сказал нам:
      – Одевайтесь.
      Скафандры оказались как раз по размеру, даже без предусмотренной на них подгонки. Они идеально облегали фигуру, были легки и очень удобны. Шлемы же мы только примерили и снова сняли.
      – Подождите здесь, - приказал нам Капитан, и они удалились.
      Серёжка посмотрел на меня, еле слышно присвистнул, и шутливо округлил глаза. Словно бы сказал, ну и вляпались же мы с тобою, брат. Я кивнул ему в ответ, а он, не удержавшись, хохотнул. В это время человек, сидящий за пультом, облегченно вздохнул, снял с себя шлем и, повернувшись к нам, с улыбкой спросил:
      – Ну и как здесь у вас, на Дивере? Очень тяжело?
      – Кому как, - уклонился я от прямого ответа, но он понял это по-своему.
      – Я бы наверно просто физически не смог шесть лет не видеть неба.
      – Вы пилот? - спросил Серёжка.
      – В каком-то смысле. А точнее говоря, звёздпилот. Слышали про такую специальность?
      Мы одновременно кивнули. Звёздпилоты - люди ведущие звёздолёт сквозь "не вполне реальное пространство" Пустоты, в котором можно обогнать свет. Звёздпилоты - элита среди всех пилотов. На любом корабле-звездолёте и сам капитан обязан был быть звёздпилотом, и только звёздпилот мог рассчитывать когда-нибудь стать звёздным капитаном. Звёздпилотами мечтали стать многие, но могли лишь единицы, обладающие для этого необходимыми качествами и способностями. Немного помолчав, я спросил:
      – Не скажете ли вы, что это всё-таки за корабль такой - ваша "Игла"?
      – Скоростной экспериментальный малый внепространственный крейсер. Принадлежит Центру Изучения Внепространственных Переходов. Новейшая и ещё только проходящая испытания разработка.
      – А почему же тогда у вас на борту эмблема СБ?
      – "Игла" - крейсер, разработанный по заказу этой самой службы, для разведки он маловат.
      – Вы садились красиво. - Сказал Серёжка. - Неужели всё-таки антигравитация?
      – Скорее уж не антигравитация, а гравидинамика. Гравидвигатель - новейшая разработка, тоже экспериментальный, но очень уж удачная вещь получилась. Он настолько удобен, что очень скоро станет просто незаменимым для околопланетных маневров… мечта пилота. Кстати, именно благодаря вашей планете появилась новая теория гравитации, а она и дала нам этот двигатель.
      Я кивнул, потому что уже был во многом наслышан о новой теории гравитации от отца, хотя и о ней никто пока официально не объявлял, и в школе её естественно не изучали. Но и отец не предполагал, что она даст практические результаты уже сейчас, в наше время, а не в отдаленном от нас будущем.
      – Значит, на вашем корабле мы полетим на Землю? - спросил Серёжка.
      – Естественно. И через три месяца уже будете на месте. Наш кораблик-то как-никак быстроходный крейсер, а не транспортное корыто. Такой удельной мощности на здешних кораблях ещё никто не видел.
      – Отставить, Миша, - сказал незаметно вернувшийся капитан, причем таким тоном, что пилот побледнел и, вскочив на ноги, замер по стойке "смирно".
      Хоть кому, видевшему это, стало бы ясно, что властью капитан этого корабля обладал по-военному неограниченной.
      – Отставить, - снова сказал он, но на этот раз уже не так жёстко, - не следует сообщать нашим гостям ничего лишнего.
      – Больше такого не повторится, капитан, - мальчишеским тоном и, уже едва сдерживая улыбку, сказал звёздпилот Миша.
      – Верю, - сказал капитан и почти что обречено махнул рукой в его сторону, а потом, повернувшись к нам, - идёмте, ребята.
      За время своего отсутствия капитан облачился в такой же скафандр, что были сейчас на нас с Серёжкой. Мы вошли в кабинку лифта и через пару секунд уже вышли на поверхность.
      – Идёмте, - снова сказал капитан и добавил, - можете звать меня просто Артуром.
      – Хорошо, - сказал я, и тут же спросил, - а вы что, разве один в посёлок пойдете?
      – Не один, а с вами, - сказал он, снова улыбнувшись, и тут же объяснил, - на "Игле" экипаж маленький, вместе со мной только десять человек. Так что делегации из нас всё равно не получится. Пусть уж лучше занимаются послепосадочной проверкой, а затем предстартовой подготовкой.
      – Дядя Артур, - спросил Серёжка, - а всё-таки, правда, что ваш звездолёт - новейший и быстроходный крейсер?
      Капитан улыбнулся и ответил:
      – Вообще-то это так, но пока всё ещё остается закрытой информацией. И уж если вы узнали это, мне остается только просить вас о том, чтобы вы держали эту информацию в секрете до тех пор, пока её официально не откроют.
      – Обещаем, - за нас обоих ответил Серёжка.
      – Ну, вот и хорошо. Мы проводим заключительные испытания корабля. Официально считаемся экспериментальным крейсерским патрулем Службы Безопасности, но официального объявления об этом не было.
      – Понятно, - сказал я, - мы никому и ничего не скажем. Но только и вы не говорите никому о том, что мы были на космодроме.
      – Шантажируете, - сказал он, не прекращая улыбаться, - ну да мне в этом нет никакого интереса. О вас я никому говорить не собираюсь, но, скорее всего, вы и так, без этого, попадётесь.
      – Скорее всего, - подтвердил Серёжка, - но только вы тогда хоть немного за нас заступитесь.
      Капитан коротко рассмеялся и сказал:
      – Ну, хорошо, я ведь уже сказал, что беру вас под своё покровительство.
      Дальше мы шли молча. Скафандры были просто чудесными, жару под себя не пропускали, и идти в них было одним удовольствием. Даже свет пылавших в небе солнц полностью смягчался золотистым покрытием гермошлема и не слепил глаза. Но в то же время скафандр ничуть не стеснял движений и не создавал ощущения герметично закрытого костюма. До посёлка мы дошли меньше чем за час, с полным комфортом. Но когда оказались среди пустых домиков покинутого посёлка, капитан жестом попросил нас задержаться.
      – Я в первый раз за всю свою жизнь вижу покинутое человеческое поселение звёздного века… это страшно. Я понимаю вас. Идёмте дальше.
      Тамбур был уже рядом. Когда мы подошли к нему, я потянул за рычаг и открыл вход:
      – Добро пожаловать.
      Как оказалось, в верхнем тамбуре горел свет, и к тому же не дежурный, каким в последнее время пользовались все, а полный. Значит о прибытии корабля здесь уже наверняка стало известно, и нас приготовились встречать. Точнее говоря, конечно же не нас, а капитана. Кивнув нам, капитан начал быстро спускаться по лестнице вниз, проигнорировав лифт. А мы, почти что бегом и едва успевая, последовали за ним. Как оказалось, насчет встречи я нисколько не ошибся, и нас действительно встретили, но уже внизу, в тамбурном коридоре. Целая делегация из десяти человек, во главе с председателем. В этой делегации оказался и мой отец, который смотрел на нас с Серёжкой таким взглядом, который мог бы испепелить нас не хуже двух солнц. Капитан представился первым.
      – Артур Рикст, капитан крейсера "Игла" из состава патрульного космофлота Службы Безопасности.
      Но как только капитану были представлены все встречающие, папа выразительным жестом поманил нас с Серёжкой к себе. Мы молча опустили глаза, и пошли, но капитан нас остановил:
      – Я обещал ребятам, что за эту их самовольную вылазку наверх им не попадет.
      – Ну, уж извольте нам это самим решить, - папа был серьёзно разозлен.
      – Я обещал и не намерен от этого отказываться, - сказал капитан таким тоном, что по спине у меня, да и не только у меня, пробежали мурашки, - вы не знаете, каково провести полжизни взаперти, под землей, а они это знают. И если вы не можете их понять, то хотя бы дайте слово, что они не будут за это наказаны.
      Председатель молча кивнул, папа же немного помедлив, тоже кивнул. Тогда капитан отпустил нас и мы, понурившись, пошли вглубь коридора, к жилым помещениям. Папа вскоре догнал нас и, взяв за руки, повел домой. Крепко взял, не убежишь, не вырвешься, даже рука занемела, пока он довел нас до нашей квартиры.
      – Посидите пока здесь. Может быть, вам хоть немного стыдно станет. Хотя вряд ли, вы ведь себя считаете правыми.
      – Но, дядя Кирилл, ведь вы же обещали, что не накажете нас, - жалобно сказал Серёжка, чересчур жалобно. Но ожидаемого эффекта это не дало.
      – А разве я вас наказываю? Хотя наверно, если бы вас выдрать по-настоящему, ремнём, вам бы это только на пользу пошло. Если уж в голове нет ума, то через другое место немного добавилось бы. Но что поделать, хоть я вас и не понимаю, но обещал не наказывать. Так что посидите здесь, и хорошенько подумайте.
      – Папа, только не закрывай нас.
      – Чтобы вы снова куда-нибудь удрали?… - сказал он, но, немного подумав, добавил. - Хорошо, я не буду вас закрывать, но только если вы твёрдо пообещаете мне, что без моего разрешения не переступите этого порога.
      – Обещаем, - сказали мы с Серёжкой почти что в один голос.
      – Я вернусь только вечером, может быть даже ночью, так что времени на размышления о вашей вине у вас будет предостаточно.
      Сказав это, папа оставил нас одних и дверей не запер, зная, что данное нами обещание удержит нас намного лучше любого замка. Но, оставшись одни, ни о какой вине мы естественно размышлять и не собирались. Сначала мы весело рассмеялись, потом, от избытка энергии, принялись бороться друг с другом, а когда это нам надоело, стали бурно обсуждать всё случившееся с нами за ещё только начавшийся день, а впечатлений для этого нам хватало. Но и этим нам тоже не пришлось заниматься долго, потому что пришли мама и тетя Лина. Вдвоем они принялись нас воспитывать: Для начала стали над нами подсмеиваться и подтрунивать нас. Описали, какие "предусмотрительные" из нас получились разведчики и как "правильно" мы всё рассчитали. Но хорошо, что ещё так, без слёз и долгих высказываний о том, какие мы плохие. И, надо сказать, с большим эффектом. Потом они заставили нас выбраться из скафандров, отправили в душ, а после него заставили одеться по-домашнему. Серёжка оделся в мою одежду, ему она была почти что вокурат, не настолько уж он меня меньше. После этого наши мамы накормили нас завтраком и, заявив, что поскольку мы неисправимы, не имеет смысла дальше воспитывать нас, потому что это пустая и неэффективная трата времени, закрылись в спальне.
      – Сестры о чем-то секретничать собрались, - негромко сказал Серёжка. Мама и тетя Лина были сестрами, и даже больше, сестрами-близнецами. Они были настолько похожи, и внешне и по характеру, что очень многие зачастую их путали. Но только не мы с Серёжкой, хотя и не могли объяснить как, ну да это само собой разумеется, - давай тоже закроемся в твоей комнате.
      – Давай, - сразу же поддержал его я, - тоже никого не пустим и хоть поговорим спокойно.
      Так мы и сделали. Закрывшись в комнате, мы говорили о "Игле", о том, что скоро будем на Земле, старой и доброй Земле, родине всех людей. Говорили о том, что будем делать во время полёта и как потом будем жить на Земле. Мы лежали на кровати, поверх одеяла, и нам было хорошо вот так лежать и говорить о хорошем. Мы разговаривали ещё много о чем. Но когда я разразился долгим монологом о полётах вне пространства, то даже не заметил, что Серёжка уснул и мирно посапывает мне в плечо. Может быть, мой рассказ послужил для него снотворным, а может быть, сегодня он вымотался посильнее меня. Я уже было собрался уснуть следом за ним, но у меня это не получилось. Я промаялся наверно с час, но так и не сумел уснуть. Зато я услышал, что папа вернулся домой, его голос был слышен даже через закрытые двери. Осторожно, чтобы не разбудить Серёжку, я поднялся и вышел из комнаты. Папа сейчас был даже весёлый, за время отсутствия его настроение существенно изменилось. Посмотрев на меня, он спросил:
      – Ну и как, уже осознали свою вину? - и, не дождавшись ответа, продолжил, - ну да ладно, ругаться всё равно некогда. На Дивере мы сегодня уже последний день. Завтра утром грузимся на "Иглу", а примерно через три месяца будем на Земле.
      – Кирилл, почему такая спешка? - спросила мама.
      – Капитан Рикст не намерен здесь задерживаться. У него есть свой приказ, своя программа и свои планы.
      – Не могу понять.
      – "Игла" - это не какой-то транспорт, а крейсер СБ. Ну, да и это неважно. Сейчас я ухожу, будем останавливать и консервировать энергостанцию, и до утра, скорее всего, не вернусь. Так что собираться вам придётся без меня. И вы, Лина с Серёжей, тоже идите и собирайтесь. Максим просил вам передать, что и его до утра вы можете не ждать.
      Сказав всё это, папа ушел. В нашем посёлке он был главным энергетиком и был обязан собственными руками отключить всё то, что здесь было его работой.
      – А Серёжка спит, - сказал я тете Лине.
      – Ну, пусть и дальше спит. А то вы наверно всю ночь не спали, к своему побегу готовились. Да и всё равно, в сборах от вас пользы практически никакой, одна только помеха.
      Сборы не заняли много времени, потому что к ним мы уже не один месяц готовились. Мы с мамой быстро сложили всё самое необходимое в сумки. А всё то, что останется здесь, привели хоть в какой-то порядок. И если уж кто-то побывает тут после нас, то пусть видит, что люди отсюда не бежали, а ушли вполне организованно. Когда мы закончили, мама ушла помогать тете Лине собираться. А я, оставшись один, только сейчас и заметил, что уже наступил вечер. И тут меня охватила такая грусть: неужели это и есть мой самый последний вечер на Дивере, планете, которая есть и навсегда останется моей Родиной. Неужели я никогда уже больше не буду сидеть в этих креслах, мы с Серёжкой никогда уже не будем бороться на этом ковре… Всё это было столько раз, стало той обыденностью, на которую и внимания не обращаешь, и этого уже никогда больше не будет. Не будет больше шумных и весёлых погонь по лабиринту коридоров, не будет изрядно надоевшей мне игры в мячик с младшими мальчишками, и не будет очередного смотрения старого фильма. Да, этого уже больше не будет, мы уйдём с Дивера, и у нас будет другая, наверно более счастливая жизнь. Может быть, я когда-нибудь и вернусь сюда, но того, что уже прошло, я никогда не смогу вернуть. Да наверно и не захочу, думать о будущем гораздо приятнее, чем жалеть о прошлом. Этими рассуждениями я взял себя в руки и пошёл будить Серёжку.
      От того, что я включил свет, Серёжка не проснулся. Но стоило мне положить ему руку на плечо, как он вцепился в неё, словно ища защиты от чего-то неописуемо ужасного. Но он тут же проснулся и, увидев меня, глубоко и облегченно вздохнул, но руку отпустил не сразу.
      – Ну что ты, Серёж. Что-то страшное приснилось?
      – Ага, - кивнул он в ответ.
      – Расскажи, - попросил я, устраиваясь рядом с ним.
      – А ты смеяться не будешь?
      – Разве я когда-то над тобою смеялся?
      – Да уж было дело, и не один раз.
      – Тогда я смеялся в воспитательных целях, а сейчас не буду, слово даю.
      Серёжка немного поворочался, а потом сел, привалившись спиной к стене:
      – Мне приснилось, что будто бы мы летим на "Игле". И капитан говорит нам, что завтра мы будем на Земле. Что, мол, сегодня уснешь, а когда проснешься, то будешь уже на Земле, и всё будет хорошо. Я засыпаю и долго-долго сплю, очень долго, а когда просыпаюсь, то никого вокруг нет, ни единого человека. Я слышу, что где-то далеко звучат голоса, бегу туда, но никого не нахожу. Потом и голоса пропадают. Я иду по кораблю и слышу только свои шаги и эхо от них. И вдруг я замечаю, что вокруг уже и не корабль, а наш посёлок. Всё как всегда, но ни одного человека вокруг. Я кричу, зову хоть кого-нибудь, но всё без результата. И я понимаю, что все улетели, а меня почему-то забыли и оставили. Такой ужас подкатывает, что даже и кричать я уже не могу. Я иду, куда ноги несут, оказываюсь в вашей квартире и снова засыпаю. А просыпаюсь от того, что меня будит какой-то старый и очень нервный человек в капитанской форме. Он говорит мне, что будто бы он - это ты и что я проспал сто лет. Что он собирается умирать, а я должен буду занять его место и так же, как и он, стариться сто лет. Я вскакиваю и бегу от него. Бегу, а он смеется мне вслед и кричит, что, мол, от своей судьбы ещё никто и никогда не смог убежать, сколько бы ни старался… Такой вот сон.
      – Странный сон, даже очень странный, хотя и интересный, - сказал я, хотя для себя посчитал всё это обыкновенной ерундой.
      – Не интересный, а страшный… Вик, сейчас уже вечер?
      – Ага, ты поспал от души. Сейчас уже начался наш последний вечер на Дивере. Завтра утром все мы отбываем с Дивера на посудине капитана Рикста.
      – Как, уже завтра? - искренне удивился Серёжка.
      – Ага. Капитан не намерен здесь задерживаться, у него свои дела и свои приказы.
      – Но тогда же нужно собираться.
      – Твоя мама и так уже наверно всё, что нужно, собрала. А моя уже давненько ушла ей помогать. Так что оставайся, они там и без тебя справятся.
      – Откуда им знать, что я собираюсь взять с собой. Ты-то у себя уже всё собрал?
      – Всё, что нужно, собрал.
      – Тогда идём к нам.
      – Не могу, я же обещал не выходить из квартиры.
      – Ой, - спохватился Серёжка, - я ведь тоже обещал. И что мне сейчас делать?
      – Подтверждаю, что тебе разрешили выйти отсюда, а обо мне папа просто-напросто забыл.
      – Вик, извини, но я пойду.
      – Иди.
      – А что ты тут один делать собираешься?
      – Ничего не собираюсь… Спать завалюсь, ты-то уже выспался, а я ещё нет.
      – Никому бы таких снов не пожелал.
      – Да брось ты, Серёг, если хочешь - оставайся, не хочешь - иди и собирай свои вещи.
      – Вик, ты что, обиделся что ли?
      – Я спать хочу.
      – Я только соберусь и снова приду.
      – Если тебя отпустят.
      Серёжку всё же не отпустили. Я его недолго подождал, а потом, как и собирался, лёг спать. Сам не знаю почему, но я ожидал увидеть во сне живой и зелёный мир, Дивер, мою Родину. Но никаких снов ко мне сегодня не пришло, одна только мрачная бесплотная темнота, словно бы это и не сон, а забытьё. А посреди ночи меня разбудил папа. Он держал в руках тусклый фонарь из служебного комплекта:
      – Витя, поднимайся и собирайся, через двадцать минут мы отправляемся на погрузку.
      Я пожалел, что мой фонарь остался в зале одиночества, но не бежать же за ним, когда и так времени нет. На ощупь я нашёл и натянул на себя рубашку и брюки. Потом наскоро умылся - вода ещё бежала из крана, хоть и тонкой струйкой. Но света уже не было по всему посёлку, потому что энергостанция была остановлена и законсервирована. Я слышал, как папа объяснял всё это маме, которая, суетясь, готовила на кухне завтрак для нас.
      – Вик, иди завтракать, - позвала она.
      – Сейчас, - ответил я.
      – Не сейчас, а иди, времени и так в обрез, - добавил папа.
      Завтрак не отнял у нас много времени. Я быстро сжевал пару бутербродов, запивая их холодным компотом, и сказал, что больше кушать не хочу. Мама не стала как обычно настаивать, чтобы я позавтракал поплотнее, а только тяжело и с каким-то надрывом вздохнула. А папа сказал:
      – Надевай на себя свой скафандр, мы пойдём наверх.
      – Сейчас там не жарко, - ответил я, но скафандр всё же надел, его в любом случае следовало вернуть на корабль.
      Тут же к нам, с фонариком в руке, влетел Серёжка:
      – За скафандром? - спросил я.
      – Ага, - последовал ответ.
      – На, одевайся.
      Серёжка попытался побыстрее натянуть его на себя, но запутался ногами в штанинах и, не поддержи я его, то растянулся бы на полу.
      – Не спеши, Серёга, никто без нас не улетит.
      Он гневно стрельнул в меня глазами, молча и аккуратно надел на себя скафандр и сразу же убежал к себе. Я даже не попытался задержать его и извиниться, хотя и почувствовал себя перед ним виноватым. Всё-таки посмеялся над ним, хоть и обещал не смеяться. Ну, да ничего, успею ещё извиниться. До Земли нам ещё целых три месяца лететь, десять раз успеем и поссориться, и помириться.
      – Ну, всё, пора, - сказал папа и направился к выходу.
      Я взял в руки пару сумок и пошел за ним. Но он заметил это и остановил меня:
      – Вик, всё это нужно оставить, мы уходим налегке. Там есть всё необходимое для нас.
      – Но почему? - вырвалось у меня.
      – Все вопросы по дороге, идём быстрее.
      Но задать ему вопросы я не успел. Он встретил Председателя, и они начали о чем-то вполголоса говорить. Я увидел идущего немного впереди Серёжку и, конечно же, догнал его.
      – Серёж, ты меня извини.
      – Ты о чем, Вик?
      – Получается, что я над тобой посмеялся.
      – Ты же не специально. И я на тебя ничуть даже не обиделся.
      – Спасибо, - сказал я, и на душе у меня всё-таки отлегло, - Серёж, ты не знаешь, почему мы уходим налегке?
      – Откуда? Никто ничего не хочет объяснять. Я с собой только это и взял, - он протянул мне узкий футляр из прозрачного пластика, в котором лежала тонкая каменная пластинка.
      – Что это?
      – Не узнал что ли, это же диверит, камень, найдённый только здесь, на Дивере.
      – На память?
      – Можно и так сказать. Но вообще-то я эту плитку разломлю, половинку оставлю здесь, а вторую возьму с собой.
      – Как талисман?
      – Нет, как надежду на то, что хоть кто-то из нас потом вернется сюда и сложит половинки в целое. Правильно?
      – Если ты так считаешь, то наверно правильно.
      – Только тогда надо, чтобы из посёлка мы вышли последними. Чтобы никто нам не помешал.
      – Притормаживаем.
      Мы начали пропускать вперед тех, кто шёл позади нас, и на площадку перед лестницей вышли последними. Здесь стоял сам капитан Рикст:
      – Поторапливайтесь, ребята, скоро старт, - улыбнулся он нам.
      – Мы быстро, дядя Артур, - сказал Серёжка.
      Он разломил плитку, одну половинку положил рядом с лестницей в небольшую нишу, так, чтобы никто не мог на неё случайно наступить, вторую же, вместе с футляром, сунул под скафандр и заспешил вверх по лестнице. Я же пошёл рядом с капитаном, решив, что уж у него-то я обязательно узнаю всё, что хочу.
      – Скажите, почему нам приказано идти налегке?
      – Иначе "Игла" оказалась бы просто-напросто перегруженной для первого внепространственного маршевого режима, а идти на втором - потерять лишние два месяца. У нас и так каждый килограмм на учёте. Мы даже часть своих запасов оставляем здесь… Но ничего, на Земле у вас будет всё необходимое, даже то, чего здесь никогда не было, Земля - богатая планета.