Фабрика офицеров

Капитан Федерс пережил своего друга Карла Крафта и генерал-майора Модерзона всего на несколько месяцев. В связи с событиями двадцатого июля тысяча девятьсот сорок четвертого года его арестовали и вскоре после этого казнили. Его повесили на струнах рояля, так что его мучения длились несколько часов, прежде чем он умер. Однако даже в тот момент, когда он уходил из жизни, улыбка не сходила с его губ.

Его жена Марион куда-то исчезла, и никто не знал, куда именно она делась. Позже, правда, говорили, что незадолго до окончания войны ее якобы видели в Берлине, где она сражалась в группе Сопротивления. По другой же версии, однако, ее кто-то вроде бы видел в сопровождении американского офицера. Твердо же известно только то, что на этом ее следы окончательно исчезли.

Капитан Ратсхельм с честью пережил и саму войну, и плен, в котором он оказался. Он не переставал увеличивать свои военные знания и укреплять свой характер. Он был абсолютно уверен в том, что никогда в жизни ни разу ни в чем не заблуждался. После войны он сначала работал в Рейнской области в каком-то коммунальном управлении, потом в тех же краях служащим на одном химическом заводе. До сих пор он все еще не женился, но по-прежнему чувствует и считает себя солдатом, хотя и имеет звание подполковника. Он успешно управляет подчиненными ему людьми, являясь для них своего рода примером.

Не менее счастливо сложилась карьера и у майора Фрея. Сначала он пытался с важным видом перенести тотальный разгром Германии. Два года для него оказались сравнительно тяжелыми, это время он провел в имении своего бывшего однополчанина. Но потом, разобравшись в духе времени, он окунулся в политику. Его безукоризненное прошлое, достойное всяческого уважения, и его искусство вести различного рода переговоры скоро помогли ему занять видное место в руководстве либерально-национальной демократической партии. В ее рядах он сражался, разумеется вместе с другими, за авторитет Германии и за право носить и впредь свои награды за храбрость, которые он с честью заслужил. На официальных государственных приемах он появлялся во фраке и представлял собой богато декорированную фигуру, особенно тогда, когда надевал свой рыцарский крест.

Фелицита Фрей хотя и потеряла свои имения в Силезии, однако сохранила достаточное количество влиятельных родственников на западе Германии. Правда, ее брак с Фреем не был полным прибежищем мира и спокойствия, в чем сказалась вина ее племянницы Барбары Бендлер-Требиц, которая очень привязалась к семье Фрея. И даже позже, когда она вышла замуж, избранник Барбары стал сотрудником Фрея, что имело явный практический смысл.

Тесно привязанным к семье Фрея оставался и капитан Катер. Он умело преодолел все препятствия на своем пути и остался капитаном, командиром административно-хозяйственной роты, которой он прокомандовал до окончания войны. После этого он превратился (в том же месте) в снабженца офицерской миссии военно-воздушных сил США. А немного позднее стал, не примкнув ни к одной из партий, главой администрации города Вильдлинген-на-Майне. На этом поприще он снискал себе особые заслуги в деле эвакуации известного оптического предприятия из восточных районов. Его усилия были замечены и вознаграждены тем, что он был назначен коммерческим руководителем этого предприятия. Его сотрудничество с удачливым в политических делах господином Фреем оказалось на редкость плодотворным.

Ирена Яблонски, напротив, прожила короткую, но бурную жизнь. Просвещенная не без помощи Катера относительно своих женских возможностей, она находила в этом удовольствие для себя, проявляя при этом изумительную выносливость. После Катера она завела шашни с одним интендантом из штаба, затем переключилась на крайслейтера, потом — на представителя военной экономики. Ее редкая наивность и постоянная готовность услуживать притягивали к ней мужчин, как яркий свет притягивает мотыльков. Позже ее изнасиловало до полуроты солдат, отчего она и сошла с ума.

Старший военный советник юстиции Вирман остался верен юстиции. В конце концов, он был знатоком своего дела, а специалисты, как известно, везде нужны. Он всегда прилаживался к законности, в особенности к той, которая была в силе. Пока была необходимость, он выносил приговоры (согласно параграфу пятому закона об особых наказаниях, совершаемых в условиях военного времени) всем тем, кто подрывал военную мощь фатерланда. Несколько позже он работал советником в правовой комиссии союзнических войск и в конце концов занял пост президента сената по сельскому хозяйству при верховном суде в Северной Германии. Главным девизом д-ра Вирмана было: «Один народ, один рейх, одно право».

О Сибилле Бахнер можно сообщить, что она еще некоторое время после казни Модерзона продолжала работать в военной школе. С последователем генерала она сначала вступила, так сказать, в интимную связь, а затем женила его на себе. Тем самым исполнилось ее самое заветное желание: она стала женой генерала. Генерал этот, правда, в заключительных боях за великую Германию был тяжело ранен, а именно — стал жертвой бомбардировки, после чего был пожизненно прикован к креслу-каталке. Сибилла не отвернулась от своей судьбы, очень мало говорила и с серьезным выражением лица жила с мужем в домике на берегу озера в Верхней Баварии.

Сорок фенрихов из учебного отделения «X» разбросало во все стороны. Как они слетелись в школу, так же и разлетелись из нее: каждый получил назначение в свою часть, на тот участок фронта, где эта часть находилась. Все они окончили военную школу и стали офицерами, и очень скоро для всех них Вильдлинген стал всего лишь беглым эпизодом.

Амфортас в чине лейтенанта погиб на восточном фронте.

Андреас попал в русский плен, где и присоединился к движению Национального комитета «Свободная Германия».

Бергер, Грюндлер и Гремель пошли вниз, как и многие другие. Их демобилизовали, и они вступили в другую армию, в которой нужно было работать на фабрике, в деревне или в учреждении. Здесь они, как и раньше, представляли собой солидную надежную середину, которую всегда можно было использовать.

Крамер, вечный унтер-офицер, остался тем, чем он и был. Он был солдатом по профессии и не хотел становиться ничем другим, да и не мог им стать, так как не желал учиться.

Эгон Вебер, симпатизировавший Крафту, вернулся к себе на родину и, засучив рукава, встал к печи и начал выпекать хлеб. Сейчас он организатор хора и заядлый игрок в скат. Однако он отказался вступить в союз бывших фронтовиков, зато создал семью, которая быстро росла. Он слыл спокойным, добродушным человеком, однако стоило только, назвав его по имени, произнести «Эгон» с особым ударением, как он сразу же начинал беспокоиться.

Необычно прожил свою короткую, но полную радостей жизнь фенрих Меслер. Ему присвоили звание лейтенанта, правда, он проходил в нем не особенно долго. Он завел роман с женой командира своей роты и одновременно с женой своего непосредственного командира. За это его направили на фронт, но он попал во Францию, где организовал полевой бордель со многими филиалами. Это стоило ему офицерской формы: его разжаловали. После этого Меслер, по его собственным словам, покатился по наклонной плоскости. В конце концов он был расстрелян как член маки, что, однако, на самом деле было чистым недоразумением — просто он по ошибке попал в их списки. Как бы там ни было, его смерть оплакивало множество легкомысленных девушек.

Бемке, поэт, тоже стал лейтенантом, потом попал в плен и исчез из поля зрения до тысяча девятьсот сорок шестого года. Появившись же, он опубликовал в уважаемых газетах статьи на тему: «Не допустить будущей войны!» Он частенько выступал и по радио, снискав себе популярность в юго-западных районах Германии. Однако спустя несколько лет его статьи исчезли, и их уже никто не мог прочитать. В знак протеста Бемке переехал в Восточную Германию, но затем скоро снова вернулся в Западную Германию, а оттуда эмигрировал в Канаду, где работал простым лесорубом. Одно уважаемое издательство даже выпустило сборник его стихов, из тиража которого было распродано всего шестьдесят восемь экземпляров.

Фенрих Редниц некоторое время был связан с военной школой в Вильдлингене-на-Майне. Сначала он переписывался с капитаном Федерсом, а после его казни — с Эльфридой Радемахер. И хотя писем этих было не так уж и много, а их содержание оставалось печальным, Редниц все же кое-что узнал из них. Смерть Федерса отнюдь не явилась для него неожиданностью. Редниц узнал, что вилла Розенхюгель незадолго до окончания войны опустела: никто не знает, куда делись несчастные калеки, которые там содержались. Среди тех немногих могил, что сохранились в парке виллы Розенхюгель, была и могила с именем майора медицинской службы Гейнца Крюгера с датой его смерти: двадцатое июля сорок четвертого года. Узнать о причинах его смерти теперь уже невозможно.

Об Эльфриде Радемахер можно сказать, что ее жизнь проходила очень просто. Сначала она оставалась в Вильдлингене, хотя работала уже не в машбюро, а на складе материального имущества. Как только закончилась война, Эльфрида переселилась к своей сестре в небольшой городок.

Фенрих Редниц, как и следовало ожидать, стал лейтенантом, однако после событий двадцатого июля попал под суд военного трибунала за отказ выполнить приказ и был разжалован. Однако позже Редница снова восстановили в звании лейтенанта, как раз перед самой капитуляцией. Он женился, построил себе небольшой дом и жил исключительно ради жены и сына. Он и предоставил материалы для написания этой книги.

Эти материалы он передал автору книги в Вильдлингене-на-Майне. Происходило это в одну зимнюю ночь, как и раньше, более чем пятнадцать лет назад. Казарма военной школы по-прежнему возвышалась на горизонте. После роспуска военной школы в ней разместили лагерь для пленных немецких солдат. Позже в этих казармах расквартировали американских солдат. Спустя некоторое время здесь развернули лагерь для беженцев. Вскоре после этого в них временно расквартировали батальон пограничной полиции. Однако через очень короткий срок все казарменные здания заново отремонтировали для размещения в них школы военных связистов для новой армии.

В настоящее время она существует во всем блеске, как когда-то, да и все в ней снова идет по-старому.

По-старому? Неужели все?

Господи, сохрани нас от этого!

1

В немецком языке существует сокращение gmbH — «общество с ограниченной ответственностью» (торговое предприятие и т.п.); Федерс сознательно переставляет местами два последних слова этого выражения, несколько изменив их.

2

Игра слов: «катер» по-немецки означает «кот».

3

Нечто вроде — свинтус.