Братья Кингсли (№1) - Эхо в тумане

— Как бы то ни было, наслаждайся вниманием, малышка. Ты будешь представлять собой одновременно и потрясающую красавицу, и мученицу.

К счастью, в этот момент их экипаж остановился, избавив Ариану от необходимости резкого ответа. Но, пока предупредительный лакей открывал дверь и помогал невесте выйти, Ариана пришла к глубокому и кристально чистому осознанию происходящего.

Возможно, она очертя голову бросается навстречу пугающей неизвестности, но у нее нет оснований сожалеть о своей жизни в Уиншэме. По правде говоря, она не жертвует ничем, кроме своих романтических грез.

Пришло время оставить детство позади.

Глубоко вздохнув, она спустилась и, подняв голову к величественным колоннам церкви и венчающим ее гордым шпилям, неторопливо осмотрелась в поисках успокоения, которое ей всегда дарила природа. Неисчерпаемая красота бархатной зелени деревьев и яркие цветы, наполняющие легким ароматом августовский воздух, вселяли в нее радость и веру.

— Ты готова, эльф?

Бакстер спустился и взял ее за руку.

Ариана открыла было рот, чтобы ответить, когда боковым зрением заметила белую вспышку, внезапно прочертившую воздух. Внимательно всмотревшись, она, затаив дыхание, мгновенно узнала уже знакомую ей величественную птицу. Изящно сомкнулись белоснежные крылья, и прекраснейшая из сов замерла на ветке толстого дерева.

Проницательный взгляд топазовых глаз окинул улицу и встретился со взглядом Арианы.

На бесконечно долгую минуту время вдруг остановилось, гордая птичья голова повернулась к ней, глаза торжественно, не мигая, смотрели прямо в ее глаза, излучая властную силу и уверенность, передавая их девушке.

Затем резкий взмах больших белых крыльев, громкий крик — и птица растворилась в утреннем небе.

— Ариана. — Озабоченный голос Бакстера, казалось, донесся откуда-то издалека. — Кажется, ты сейчас упадешь на меня?

— Что? — Ариана повернулась и безучастно посмотрела на брата, все еще видя перед собой великолепный образ. Она ни на минуту не сомневалась, что то был чудесный символ надежды.

— Ты побелела как полотно. — Бакстер сжал ее запястье. — Надеюсь, ты не потеряешь сознание?

— Нет… конечно нет.

Ариана покачала головой, возвращаясь к действительности. Слегка дрожащей рукой она разгладила шелковую тафту своего мягкого платья цвета слоновой кости, расправила кружевные оборки. Кинув быстрый взгляд на опустевшее небо, она повернулась к Бакстеру:

— Я готова.

Он улыбнулся и наклонился, чтобы опустить ей на лицо вуаль, стараясь не повредить венок из белых роз и цветов апельсина, украшавший убранные наверх каштановые волосы Арианы.

— Ты прекрасна, эльф. Я очень горжусь тобой.

Она слабо улыбнулась.

— Давай войдем, пока леди Пендлингтон не сломала себе шею, слишком ее вытягивая, — беспечно предложила она, заметив, что множество людей с нетерпением смотрит на них.

Бакстер, казалось, почувствовал облегчение.

— Как пожелает невеста, — сказал он и предложил ей руку.

Звуки «Свадебного марша» Мендельсона зазвучали громче, когда невеста и ее брат стали подниматься по ступеням церкви. Все разом подвинулись вперед на своих местах, чтобы увидеть драму десятилетия — стать свидетелями того, как Ариана Колдуэлл выходит замуж за человека, по слухам являющегося виновником смерти ее восхитительной и дражайшей сестры, Ванессы.

Медленно входя в двери и по дороге к алтарю, Ариана чувствовала на себе испытующие взгляды, читала выражение лиц. И мысль о том, что все эти люди жили за счет жестокости и сплетен, ужасала ее и вызывала отвращение.

Устремив взгляд к алтарю, она обнаружила, что не одинока в своих чувствах.

Взгляд Трентона Кингсли встретился с ее взглядом и проник глубоко в душу. Интуитивно Ариана ощущала, какое огромное впечатление производит на окружающих его массивная, внушающая страх фигура — даже то, как темный сюртук обтягивал его широкие плечи, а замшевые брюки обрисовывали мощные мускулы бедер и ног.

Но думать она могла только о силе его огненного кобальтового взгляда с явным оттенком цинизма. Он словно бросал ей вызов, подзадоривал окружающих подвергнуть сомнению его мотивы и одновременно насмехался над скучной мелочностью своих гостей.

И вот снова. Ариана моргнула, поймав проблеск того же самого чувства, которое уже видела в его глазах дважды, — то ли нежность, то ли незащищенность, а может, сострадание. Это не было плодом ее воображения, оно действительно присутствовало. Она увидела, как он передвинулся, окинул беглым взглядом церковь, затем снова посмотрел на нее, жестокое выражение снова появилось на его лице.

Он ожидал ее враждебности.

Понимание осенило Ариану с такой же ясностью, как и пришедшее ранее осознание одиночества ее прежней жизни в Уиншэме. Трентон знал, за кого все его принимают, и ожидал, что Ариана подкрепит их убеждение, представ перед присутствующими сопротивляющейся, перепуганной невестой, какой и надеялось ее увидеть общество. «В человеке множество граней, — зазвучал в памяти Арианы голос Терезы. — Каждая из них отчасти правдива и отчасти иллюзорна. И нам самим предстоит уяснить разницу».

Ариана подавила дрожь, расправила плечи и предоставила своему инстинкту вести ее от иллюзии к правде. Она грациозно поплыла навстречу человеку, которого Тереза назвала ее нареченным, изо всех сил стараясь выглядеть сияющей невестой.

Увидев невольное облегчение, отразившееся на лице Трентона, когда он заметил перемену в ее поведении, Ариана почувствовала, как волна сострадания охватила ее. В последние годы он находился в положении изгоя. Несмотря на свое мятежное поведение и непроницаемый внешний вид, его задевало осуждение и неприятие окружающих. Для такого гордого человека, как Трентон, пренебрежение со стороны невесты в день свадьбы было бы величайшим унижением.

Поэтому Ариана высоко подняла голову, вздернула подбородок и мысленно поклялась, что предоставит возможность толпе гостей думать все, что они захотят. Она не станет подбрасывать топлива в огонь их злорадства.

— Твоя невеста потрясающая, — пробормотал на ухо брату Дастин Кингсли.

Трентон медленно кивнул, горло его сдавило какое-то необъяснимое волнение.

— Да, потрясающая.

Он оторвал неожиданно растроганный взгляд от Арианы, не желая показать своих чувств. Его глаза остановились на Бакстере, и вся нежность исчезла. Без колебаний Трентон шагнул вперед, готовый предъявить права на свою невесту. К разочарованию толпы, Бакстер, не оказав сопротивления, отпустил руку Арианы и отошел.

Всем своим существом чувствуя присутствие рядом с собой Трентона, Ариана сжалась от нервного напряжения. Пытаясь вернуть себе самообладание, она сосредоточенно уставилась в одну точку и неожиданно встретила широкую понимающую улыбку. Она застенчиво улыбнулась в ответ, тотчас же догадавшись, что это, должно быть, брат Трентона, Дастин. Мужчины были одинакового роста и сложения, обладали сходной суровой красотой и темным цветом волос. Только почти черные, словно полуночное небо, глаза маркиза и франтоватые усы отличали его от брата да еще выражение искренней теплоты, появившееся на его лице, когда он приветствовал свою будущую невестку.

Она почувствовала, как ладонь Трентона сомкнулась вокруг ее руки, и повернулась к нему лицом в надежде увидеть хоть каплю теплоты, которую мельком заметила минутой раньше в его глазах. Но не увидела.

Началась церемония, и в церкви установилась тишина. Ариана казалась спокойной, она без колебания повторяла привычные фразы до тех пор, пока епископ, обратившись к вей, не произнес слова: пока смерть не разлучит вас. Наступило гробовое молчание, за которым последовало тревожное перешептывание, полное мрачных предчувствий, оно разрасталось, заполняя пространство церкви. Секундой позже Ариана продолжала послушно повторять слова, прямо и бесстрашно встретив взгляд Трентона.

Одобрительно приподняв бровь, Трентон оценил мужество Арианы, его глаза удерживали ее взгляд, пока он повторял такую же торжественную клятву. Несколько минут спустя он надел тяжелое золотое обручальное кольцо ей на палец. Затем, приподняв вуаль, легко коснулся ее холодных губ своим теплым твердым ртом, скрепив их союз перед Богом и людьми.

Дорога в Броддингтон проходила словно в тумане.

Напряженное молчание сопровождало их весь путь. Трентон угрюмо смотрел в пространство, Ариана нервно крутила на пальце новое, казавшееся чужеродным кольцо.

Железные ворота распахнулись, впуская свадебную процессию в один из самых изысканных парков, который когда-либо видела Ариана.

— Как восхитительно! — воскликнула она. Тягостное напряжение, наполнявшее экипаж, тотчас же забылось, когда она, наклонившись вперед, стала впитывать свежую зелень холмов.

— Нам принадлежат сотни акров одних только лужаек, — сообщил Трентон. Его нисколько не удивило, что на Ариану, как, впрочем, и на любую другую женщину, Броддингтон произвел большое впечатление. Он пристально рассматривал лицо жены и оценил бирюзовое великолепие ее глаз, когда они загорелись от удовольствия.

Неожиданно он подумал — потемнеют ли эти глаза от страсти в его постели.

Внезапно волна вожделения поднялась в его крови.

Не ведая о том, какое направление приняли мысли Трентона, Ариана едва могла усидеть на месте, с удовольствием созерцая вид, открывающийся из окна экипажа.

— У вас есть конюшни?

Трентона поразила наивность вопроса.

— Что?

Ариана бросила на него извиняющийся взгляд.

— Извините. Если у вас нет конюшен, я найду животных в лесу.

— Конечно, у нас есть конюшни! — выпалил он, совершенно ошеломленный. — Раньше в Броддингтоне содержались дюжины породистых лошадей для скачек. Но это было до того… — Он внезапно оборвал фразу и замолк.

Ариана предпочла проигнорировать подтекст, кроющийся за услышанными словами. Ей было достаточно того, что им наконец-то удалось завести вежливый разговор, — неожиданный успех, который, безусловно, обернется неудачей, если они станут обсуждать события, предшествовавшие добровольному изгнанию Трентона.

— Значит, лошадей больше не осталось? — осторожно спросила она.

— Ты ездишь верхом?

— С тех пор как научилась ходить.

Он изучающе посмотрел на ее сияющее лицо:

— Я немедленно распоряжусь доставить сюда подходящих лошадей.

Ариана улыбнулась, тронутая его щедростью.

— Спасибо.

Она провела указательным пальцем по краю кружевной вставки своего платья.

— И, раз уж я начала выражать свою благодарность, спасибо за то, что позволили Терезе сопровождать меня в Броддингтон. Она растила меня с рождения и скорее член семьи, чем служанка.

— Я же не чудовище, Ариана. — Он впервые назвал ее по имени, и глубокого тембра голос прозвучал ободряюще. — Ты моя жена. Все, о чем ты просишь… конечно в пределах разумного… твое. — Он нагнулся вперед, сжав руками колени. — И раз уж мы обмениваемся благодарностями, я тоже должен поблагодарить тебя. Я оценил твое самообладание во время церемонии. Оно пресечет распространение отвратительных сплетен.

Ариана медленно кивнула. В глубине души бурлила тысяча вопросов, но она подавила желание задавать их. Всему свое время.

Экипаж катил вперед, и вскоре показался огромный особняк Броддингтон.

Снова Трентон принялся наблюдать за Арианой, ему было любопытно, как она прореагирует на внушительный дом. Он увидел, как глаза ее расширились от удивления, и она принялась перебирать кайму своего атласного платья.

— Здесь будет жить много народа? — спросила она странным тоном.

Трентон нахмурился:

— Нет. Большинство слуг я перевел сюда из других поместий на время приема. Когда прием закончится, здесь останется несколько работников, твоя Тереза и мы. А что? — Он был раздосадован неожиданным поворотом разговора и совсем не ожидал, что Ариана захочет управлять домом, полным слуг. Хотя это, наверное, вполне естественно. Принимая во внимание ее одиночество в Уиншэме, она, несомненно, вообразила, что ее жизнь в качестве герцогини будет включать в себя и управление огромным штатом слуг.

Ариана, вздохнув с облегчением, пожала хрупкими плечами с извиняющимся видом:

— Просто я совершенно не готова кому-то приказывать, не говоря уже о том, чтобы десятки людей отчитывались передо мной. В Уиншэме жили только Бакстер, Тереза, я и еще несколько слуг. Бакстер редко бывал дома, и я проводила большую часть времени в конюшне или в саду. Я больше привыкла к простой жизни, которую мне вряд ли удастся продолжать, став герцогиней.

— Понимаю, — только и мог сказать Трентон в ответ на ее удивительное признание.

— Я постараюсь приспособиться, — нашла нужным заметить она, принимая его молчание за неудовольствие. — Но помните, что этот брак — ваш выбор, не мой.

Губы Трентона дернулись.

— Помню.

Разговор оборвался, когда экипаж подъехал к входу и остановился.

Нарушая, как всегда, общепринятые нормы, Трентон жестом приказал лакею отойти и, спустившись первым, подал жене руку.

Ариана вложила пальцы в его ладонь.

Даже материал перчатки не смог уберечь ее от искры чувственности, пробежавшей между ними и зажегшей в его крови пламя желания, которое подобно Греческому огню отхватило и ее. Ошеломленная, Ариана застыла, глядя на их соединившиеся руки. Медленно она повернула голову в посмотрела ему в лицо.

Трентон одарил ее таинственной улыбкой.

— Ах, туманный ангел, я начинаю понимать, почему ты предпочитаешь спокойный домашний очаг, и уже страстно желаю уединения. — Он поднес ее дрожащую, обтянутую перчаткой руку к губам, повернул и поцеловал в ладонь. — Обещаю, что ты найдешь некоторые моменты нашего брака бесконечно приятнее, чем ожидаешь. — Он стал целовать один за другим кончики ее пальцев. — Бесконечно.

Отпустив ее руку, он обхватил ее за талию, поднял и опустил на землю. На кратчайшее мгновение прижал к себе, глаза его злорадно блеснули, когда ее щеки невольно вспыхнули.

— Твоя невинность очаровательна, — пробормотал он. — Ты бесподобна.

— Прибывают гости, — прошептала она в замешательстве.

Он усмехнулся:

— Очень хорошо, исполним как полагается роль жениха и невесты. Но позже, когда останемся наедине, мы раздуем то пламя, что неистово пылает внутри нас. — Он провел большим пальцем по ее подбородку. — Сегодня ночью, туманный ангел.

Потрясенная его словами и утонувшая в потоке непривычных чувств, Ариана не сразу заметила, что Трентон ведет ее не в дом, как она ожидала, а по тропинке мимо великолепного особняка Броддингтонов.

— Куда мы идем? — чуть слышно спросила она.

— Принимать гостей.

Ариана вопросительно посмотрела на него.

— Но… — Ее вопрос прервался тихим вздохом при виде открывшейся перед ней величественной картины. Двери оранжереи были распахнуты, и бессчетное количество слуг сновало взад и вперед с подносами, на которых лежало все, начиная от салатов из холодных омаров, жареной утки и мясных пирогов и кончая винным желе, лимонным тортом и кофейным кремом. Все это расставлялось на десятках маленьких столиков, разбросанных по всему саду, насколько видел глаз.

— Тебе нравится? — резко спросил Трентон. Ариана была очарована.

— Это прекрасно! Как вам удалось организовать все это?

Он пытался скрыть удовольствие, которое пробудила ее радость.

— Это не я. Все задумал Дастин, а слуги сделали остальное.

Она одарила его лучезарной улыбкой.

— Спасибо.

Опять против воли оказалось задето его сердце.

— Пожалуйста.

— Броддингтон такой огромный! — Ариана заглянула в оранжерею. — О… как восхитительно! Герань, гелиотроп, фиалки, маки, жимолость… — Она помедлила, чтобы перевести дыхание. — Золотарник, вереск, колокольчики…

— Ты знаешь названия всех этих цветов? — в изумлении спросил Трентон.

— Конечно! Я же вам сказала, что большую часть времени в Уиншэме проводила в садах и на конюшне. Я обожаю цветы, которые пышно разрастаются летом, и животных после зимней спячки. И…

— Белых сов? — поддразнивая, спросил Трентон. Ариана вспыхнула.

— Вы помните.

— Помню.

Он с улыбкой наблюдал, как она порхает от цветка к цветку, время от времени останавливаясь, чтобы понюхать бутон.

— С вашей лодыжкой, кажется, все в порядке.

Ариана засмеялась:

— Да.

С любопытством она взглянула на внутреннюю дверь оранжереи.

— Куда она ведет?

— В гостиную. Она спроектирована таким образом, что можно наслаждаться ее красотой зимой и летом. За гостиной — библиотека, а дальше — часовня.

— Почему тогда свадебная церемония не состоялась в часовне Броддингтона?

— Мы спроектировали ее на двести человек, а в церкви сегодня присутствовало более шестисот гостей.

— Мы? — Ее глаза загорелись интересом. — Вы помогали архитектору проектировать этот дом?

Трентон бросил вокруг оценивающий взгляд и проникся гордостью. Он совсем забыл, насколько великолепен Броддингтон.

— Я сам архитектор, — просто ответил он, — точнее, один из них. В первую очередь это заслуга моего отца. Именно он придал зданию особую изысканность. Мы с Дастином просто помогали ему.

— Вы архитектор? — Она выглядела удивленной и заинтригованной. — Я думала, что вы герцог.

Трентон расхохотался:

— Я и то и другое, туманный ангел. У человека широкий круг интересов.

— Вы чрезвычайно талантливы.

— Мой отец был гениальным. — Слова сорвались с губ прежде, чем Трентон осознал, что произнес их.

Ариана почувствовала живое волнение в его голосе.

— Не сомневаюсь, что он был гением, — осторожно сказала она. Снова ее охватило сильное, почти непреодолимое желание расспросить его об отце. Она знала только, что Ричард Кингсли умер вскоре после гибели Ванессы, вероятно, от потрясения, вызванного предосудительным поведением сына. И подавленный голос, и выражение боли на лице Трентона, казалось, располагали к продолжению разговора.

Но инстинкт подсказал Ариане не задавать вопросов.

— Наши гости, несомненно, удивляются, куда мы пропали, — сказала она, коснувшись его руки.

Трентон тотчас как будто скрылся под маской.

— Несомненно, — согласился он. Словно по команде заиграла музыка, призывая к началу танцев. Трентон подал Ариане руку.

— Пойдем. Насколько мне известно, первый танец по обычаю принадлежит жениху и невесте.

Пальцы Арианы скользнули ему под руку.

— Считается, что невесты слишком нервничают и не могут есть.

Поддразнивающий голос Дастина остановил Ариану, поедавшую очередной кусок лимонного торта. Она засмеялась.

— Вы правы. И мне придется расплачиваться несварением желудка. Но видите ли… — Она с заговорщическим видом склонилась к нему. — Когда я нервничаю, то поедаю огромное количество сладостей.

Дастин подхватил ее за локоть, когда она, вставая, покачнулась.

— Понимаю. А также немало выпиваете?

— Что?

— Сколько бокалов пунша вы выпили?

Она обдумала вопрос.

— Точно не знаю. Возможно, четыре или пять. Очень вкусный фруктовый сок.

Дастин недоверчиво посмотрел на нее:

— Фруктовый сок? Дорогая, в этом «фруктовом соке» несчетное количество пинт французского бренди.

— Правда? — Ариана нахмурилась. — Это значит, что я пьяна?

— Безнадежно.

Она засмеялась:

— А вы брат герцога.

— Именно. — Он церемонно поклонился. — А вы жена герцога, — сказал он, подмигнув.

Ариана закусила губу и оглянулась вокруг, желая удостовериться, что поблизости никого нет.

— Вы умеете хранить секреты? — прошептала она наконец.

— Думаю да.

Она придвинулась ближе:

— Не имею ни малейшего представления, как быть женой.

Дастин не смог удержаться и разразился смехом.

— Ариана, я думаю, вы очень быстро научитесь. — Он взял ее за локоть. — Потанцуем?

Она кивнула, лицо ее раскраснелось от вина и возбуждения.

— Но только если вы будете вести… Дастин. Можно мне называть вас Дастином?

— Так как мы теперь родственники, это просто необходимо, — ответил он, закружив ее в вальсе.

— Я никогда прежде не пила ни вина, ни бренди, но мне они понравились, — призналась она.

— Заметно.

Дастин внимательно рассматривал ее тонкие черты. Цвет волос, врожденные женственность и обаяние, да, он видел черты Ванессы, но здесь было нечто большее — не только красота, но и глубина, характер.

И страсть.

Дастин почувствовал легкий укол зависти при мысли, какие еще сокровища предстоит открыть Трентону.

— Могу ли я позаимствовать новобрачную? — Трентон похлопал брата по плечу.

Дастин моргнул, с удивлением услыхав недовольные нотки в голосе Трентона. Когда он видел брата, тот танцевал с вдовствующей герцогиней Кантингтон и, казалось, пребывал в приподнятом настроении.

— Конечно.

Дастин отошел, ощущая, как мрачные чувства одолевают Трентона. Обычно они таились за поверхностным спокойствием Трентона, но порой неудержимо прорывались наружу. Сейчас они зловеще, словно гроза, надвигались.

Ариана, тоже почувствовав это, мгновенно и полностью отрезвела.

— Вы останетесь в Броддингтоне? — спросила она Дастина, и тревога облаком пробежала по ее прелестному лицу.

Он собирался ответить «нет», но, встретив умоляющие глаза, перевел взгляд на Трентона, увидел враждебное выражение его лица и понял, что не сможет оставить Ариану наедине с братом, когда у него такое отвратительное, непредсказуемое настроение.

— На денек-другой, — пошел он на компромисс, чувствуя, как рассвирепел Трентон. — Затем мне придется вернуться в Тирехэм.

Ариана с облегчением вздохнула:

— Замечательно! Тогда у нас будет возможность узнать друг друга поближе.

— Завтра, — оборвал Трентон и взял Ариану за руку. — Нам пора уходить.

Она побледнела.

— Но гости все еще здесь.

— Гости еще долго будут веселиться. Но этикет позволяет нам уйти. — Он притянул ее к себе. — Пойдем. Попрощаемся с гостями.

Ариана бросила последний взгляд на Дастина. Она ощущала себя ягненком, которого ведут на заклание.

Дастин поцеловал Ариану в щеку.

— Увидимся за завтраком, — пообещал он и, повернувшись к брату, протянул руку. — Поздравляю, Трент. Будь счастлив. — Затем, приблизившись, прошептал: — И ради Бога, будь с ней помягче.

Напрягшиеся челюсти Трентона показали, что он слышал.

Но последует ли он совету — другой вопрос.

Глава 7

— Тереза, мне бы хотелось попробовать сделать другую прическу.

Щетка с серебряной ручкой на секунду замерла, затем продолжила движение по блестящим каштановым волосам Арианы.

— Если пожелаете, миледи, мы попробуем завтра. — Тереза спокойно смотрела на отражение Арианы в зеркале туалетной комнаты.

Ариана повернулась и посмотрела на Терезу испуганными глазами.

— Но почему бы не сделать сегодня?

Тереза нежно потрепала ее по щеке:

— Не думаю, что вашему мужу понравится, если мы заставим его ждать несколько часов, пока будем причесываться.

Ариана сглотнула:

— Да, пожалуй, не понравится.

Положив щетку, Тереза взяла Ариану за руки, помогла ей встать и внимательно осмотрела ее, словно мама-курица своего цыпленка. Она не смогла удержаться от улыбки при виде юности своей хозяйки. В скромной белой хлопчатобумажной ночной сорочке с оборками по переду, у шеи и на рукавах, с бирюзовыми глазами, огромными, словно блюдца, она больше походила на ребенка, которого сейчас уложат в постель, чем на новобрачную, ожидающую мужа в первую брачную ночь.

Ариана провела языком по пересохшим губам.

— Смогу ли я сыграть эту роль? — прошептала она. Тереза стиснула похолодевшие пальцы Арианы.

— Цитируя сэра Фрэнсиса, «добродетели так же, как и драгоценному камню, больше подходит простая оправа». Ты прекрасна как изнутри, так и снаружи. Ты нервничаешь, что совершенно естественно. Но все будет хорошо, обещаю тебе. — Она медленно, со знанием дела кивнула. — Да, все будет так, как должно быть.

Утешающие слова, как бальзам, пролились на душу Арианы. Затем она нерешительно оглянулась на спальню.

— Он казался таким разгневанным, — пробормотала она, вспомнив поведение Трентона.

— Гнев легче заметить, чем многие другие чувства, которые он скрывает.

— В нем таится нечто большее, чем он позволяет миру увидеть, — тотчас согласилась Ариана. — Выражение ее лица прояснилось, зубы сжались. — Я просто знаю это.

— Тогда следуй своим инстинктам, лапочка, и отбрось глупые мысли.

Ариана тщательно обдумывала совет, и ее тревога постепенно стала уменьшаться.

— Ты права. — Она порывисто сжала Терезу в объятиях. — Спасибо, мой дорогой, дорогой друг.

— Иди, — приказала Тереза, и голос ее дрогнул. Она поцеловала Ариану в лоб и подтолкнула ее. — Герцог уже направляется сюда.

Ариана решительно выпрямилась и вышла через соседнюю дверь.

В ее новой спальне она уже побывала ранее, когда распаковывала свои вещи. Тем не менее огромный размер и аскетический вид помещения по-прежнему подавляли ее. Кроме низкого деревянного столика и двух стульев с прямыми спинками, стоявших у дальней стены рядом с мраморным камином, комната была почти лишена мебели. Полированный пол казался бесконечным под высоким сводом потолка, а на нем ничего, кроме фарфорового таза, кувшина и маленького ночного столика.

В самом центре комнаты — массивная кровать с пологом на четырех столбиках.

Ариана нерешительно подошла к ней и провела рукой по мягкому покрывалу и прохладному белью. Кровать уже была подготовлена ко сну… или к тому, что, предшествует сну.

Ариана попыталась представить, как лежит здесь вместе с Трентоном Кингсли, но, почувствовав боль в желудке, отвернулась и обхватила себя руками, чтобы вновь обрести уверенность. Пожалуй, будет лучше занять мысли чем-нибудь другим. Она прошлась по комнате, отметив ее изумительную элегантность и соразмерность. Огромные и широкие подъемные окна со множеством стекол были сконструированы так, что впускали максимальное количество дневного света. Стены покрыты ложным изразцовым узором, но совершенно лишены картин или каких-либо иных украшений, характеризующих личность.

Размышляя над этим необычным явлением, Ариана обратила внимание на огромную позолоченную люстру, свешивающуюся с потолка, освещая… кровать.

Она сглотнула и отвернулась. Или это ее нервы создавали иллюзию, или же кровать была задумана как центральное место в комнате?

Щелчок дверного замка нарушил ход ее мыслей, она резко обернулась, сердце ее упало.

Трентон стоял, прислонившись к закрытой двери, и наблюдал за ней хищным взглядом. В черном халате он казался зловещей тенью в неярко освещенной комнате, лицо прочертили резкие морщинки.

Ариана почувствовала, как холодная волна пробежала по ее спине, когда взгляд его кобальтовых глаз пронзил ее. Затем он принялся пристально рассматривать Ариану с головы до пят и, не сказав ни единого слова, медленно двинулся в ее сторону.

— Не хотите ли выпить, ваша светлость? — совсем не готовая к появлению в своей спальне мужчины, особенно этого мужчины, Ариана сболтнула первое, что пришло ей в голову. Тотчас же ей захотелось ударить себя за то, что предстала перед ним такой дурой.

Трентон резко остановился и нахмурился, но лицо его не выражало ни насмешки, ни веселья, скорее досаду.

— Я не испытываю жажды. И меня зовут не «ваша светлость».

Ариана ногти вонзила себе в ладони, чтобы унять их дрожь.

— Извините, — нерешительно сказала она, — мне казалось, что «ваша светлость» — правильная форма обращения к герцогу.

— Правильная.

Его загадочный взгляд мельком скользнул по ее сжатым кулакам. Затем он подошел к ней и на удивление нежно приподнял ее подбородок указательным пальцем. Хмурое выражение сменилось чутким пониманием.

— Ты дрожишь.

— Мне холодно.

— Броддингтон хорошо отапливается. Нам редко приходится разводить дополнительный огонь в августе. — Он бросил взгляд на незажженный мраморный камин. — Хочешь, я растоплю его?

— Нет, — прошептала она, ей очень хотелось, чтобы колени перестали стучать друг о друга. — Я просто…

— Боишься, туманный ангел? — Он не поддразнивал, просто спрашивал, с тем же пониманием, какое проявил в лабиринте.

И неожиданно ее ответ оказался таким же, как и тогда.

— Нет. — Ариана медленно покачала головой.

— Хорошо. Потому что тебе нечего бояться. Нечего. — Трентон погладил ее по щеке, затем его теплая сильная рука скользнула под тяжелую каштановую массу волос и стала ласкать затылок.

Дыхание Арианы участилось, она посмотрела на него широко открытыми глазами.

— Ты прекрасна, — прошептал он, проводя кончиками пальцев другой руки по гибкой линии ее шеи, вниз к кружевной кокетке ночной сорочки. Его взгляд следовал за рукой и задержался там, где округлость ее груди исчезала под тонкой материей. — Боже, я едва могу дождаться того, чтобы увидеть, насколько ты прекрасна.

В то же самое мгновение Ариана поняла, что должно произойти, и почувствовала, как его рука сжала ей затылок, привлекая к себе. С изумлением она обнаружила, что сама приникает к нему, встает на носки, приподнимает лицо навстречу его губам.

— Вот так, дорогая, — хрипло пробормотал он. — Пусть разгорается огонь, который пылает внутри нас.

Ариана закрыла глаза, все ее чувства замерли в ожидании, ее интуиция подсказывала, что этот момент навсегда разделит ее жизнь на до и после.

Их губы слегка соприкоснулись, снова соприкоснулись. А затем губы Трентона обхватили ее рот в захватывающем дух поцелуе, который, казалось, впитал весь воздух из ее легких… и снова наполнил их.

«Как замечательно, — пронеслось у нее в голове. — Невероятно замечательно».

С тихим мечтательным вздохом Ариана отдалась бурному водовороту чувств. Она теснее прижалась к мужу, руки ее легко скользнули по изысканному шелку его халата и остановились на груди, там, где она резко вздымалась от ударов сердца.

Трентон мгновенно отозвался, вводя Ариану в изумительный новый мир чувственного блаженства, созданный магией его поцелуя. Он как бы заново отливал ее губы, придавая им совершенную форму двух соединяющихся частей головоломки, руки его погрузились в ее волосы.