Песня сирены

      Я кивнула.
      Минуло два дня с тех пор, как мы вернулись. Мы сидели в зимней гостиной, маленькой, уютной комнате в самом конце западного крыла, с окнами, выходящими на аллеи, обсаженные кустарниками.
      Было темно, вокруг горели свечи. Грегори заметил, что вечера становятся все короче и что с каждым днем это заметно все больше.
      В камине, отбрасывая танцующие тени на выложенные деревом стены, пылал огонь, а в подсвечниках по углам тихо оплывали свечи. Харриет наигрывала на клавесине разные мелодии; Грегори, развалясь в кресле, наблюдал за ней, а Бенджи и я играли в шахматы. Это был типичный вечер в Эйот Аббасе, каких немало я провела в этом доме.
      И когда я сидела и думала над своими ходами, вдруг я почувствовала, как чья-то тень упала на меня, или, может, это какое-то чувство подсказало мне поднять голову. В общем, так или иначе я подняла глаза от шахматной доски.
      В комнату снаружи заглядывал какой-то человек.
      Он был высок и одет в темный плащ... Я сразу догадалась, кто это может быть.
      Сначала я хотела закричать, но подавила свой порыв. А если его поймают? Если спустят собак, это вполне может случиться. Его схватят, и я знала, что потом будет. Я достаточно наслушалась историй за столом моего деда, чтобы понять, что тот, кто поймает Хессенфилда, будет всегда гордиться этим, и нас восславят за то, что мы обезвредили одного из врагов королевы.
      "Глупец! - подумала я. - Зачем ты играешь с опасностью? Почему рискуешь своей жизнью?"
      Я оторвала свой взгляд от окна и вновь вернулась к шахматам.
      - Твой ход, Карлотта, - сказал Бенджи.
      Я, не думая, двинула вперед какую-то фигуру.
      - Ха! - торжествующе воскликнул Бенджи, и еще через несколько ходов Шах и мат! Бенджи всегда обожал анализировать игру:
      - Все дело было в том слоне, которым ты сходила, а ведь три-четыре хода назад ты побеждала меня. Ты потеряла ход своей мысли, Карлотта.
      "Еще бы!" - рассерженно подумала я. А что я могла сделать? Хессенфилд вернулся.
      Лишь час спустя удалось мне ускользнуть из комнаты. Какое-то время мое отсутствие не заметят. Я набросила поверх платья плащ и сказала себе, что, если меня заметят, я отговорюсь тем, что услышала лай собак, или придумаю что-нибудь еще. Но попадаться кому-либо на глаза у меня особого желания не было.
      Он пришел встретиться со мной. Может, сейчас он уже скрылся? Даже он должен понимать, как опасно бродить по здешней округе. Я скажу ему это, если найду.
      Я изучила клумбу под окном. Было видно, что по ней кто-то ходил. Потом я взглянула в сторону кустарника и вдруг услышала то, что можно было бы назвать криком совы.
      Я подошла к кустам поближе и тихо позвала:
      - Тут есть кто-нибудь?
      - Карлотта...
      Это был его голос, и я кинулась вперед, не забывая, однако, оглядываться.
      Я очутилась в объятиях Хессенфилда, и его руки крепко сжали меня. Он целовал меня снова и снова, и так яростно, что я начала задыхаться.
      - Глупец! - воскликнула я. - Прийти сюда! Разве ты не знаешь, что за тобой повсюду охотятся?
      - Милая моя, за мной всегда ведут охоту...
      - И ты хочешь закончить свою жизнь на плахе?
      - Нет, на подушке, рядом с тобой.
      - Пожалуйста, выслушай меня! - Нет, это ты должна меня послушать...
      - Я слышала, как упоминали твое имя. Стоит Кому-нибудь узнать тебя, и тебе конец.
      - Значит, мы должны уехать отсюда как можно быстрее.
      - Естественно, так ты и должен поступить.
      - Не я, а мы. Я приехал за тобой, Карлотта.
      - Ты сошел с ума!
      - Да, - согласился он, - я действительно схожу с ума по тебе.
      - Столько лет...
      - Четыре года! - воскликнул ой. - Слишком большой срок без тебя, и никто больше мне не нужен. Я это понял.
      - Но ты приехал за мной не один?
      - Я совмещаю дело с удовольствием.
      - Ты долго ждал!
      - Я не понимал, насколько важна ты для меня.
      - И ты думаешь, что, как только ты приедешь и попросишь, я брошу все и помчусь за тобой? Ты считаешь себя каким-то божеством, а меня - своим верным последователем?
      - С чего ты это взяла? Может, оттого, что тебе кажется, что так все и есть?
      - Ерунда! Я должна идти. Я заметила тебя в окно. Было глупо приходить сюда. Кто-нибудь мог заметить тебя, могли спустить собак. И я вышла предупредить - вот и все.
      - Карлотта, ты красивее, чем когда-либо, и ты лжешь так красноречиво. Тебе понравился тот случай на дороге? Ведь ты же не сразу узнала меня, а? А потом.., потом ты узнала меня.., и все было, как в старые времена...
      - Глупые шутки! Тебя могли схватить там, на дороге, и повесить как вора.
      - Милая Карлотта, я живу опасной жизнью. Смерть постоянно подстерегает меня, она может подловить меня в любой момент, у нас такая игра. Я с нею уже настолько на короткой ноге, что она даже отказалась от своих стараний напугать меня.
      - Совсем другое дело будет, когда ты очутишься в зловонной темнице Тауэра.
      - Но я же не там, и в мои планы это не входит. Кстати, кто выиграл ту партию в шахматы?
      - Мой муж.
      - Значит, ты говорила мне не правду, Карлотта.
      - Я вышла за него замуж из-за тебя. Он сжал мою руку.
      - Я была беременна, и это было самым простым выходом из положения.
      Он глубоко вздохнул и произнес:
      - Так значит, то очаровательное дитя...
      - Кларисса? Да, ты ее отец.
      - Карлотта! - громко воскликнул он.
      - Тихо! Ты хочешь, чтобы нас кто-нибудь услышал?
      Он прижал меня к себе и поцеловал.
      - Наше дитя, Карлотта! Моя дочь! Она дала мне хвостик своего сахарного мышонка. Скажи ей, что я буду хранить его вечно.
      - Скоре всего, он просто растает, - возразила я. - И я, конечно же, ничего ей не скажу: я хочу, чтобы она поскорее забыла об этом случае.
      - Моя дочь Кларисса... Я полюбил ее с первого взгляда!
      - Хочу сказать, что ты очень легко влюбляешься.
      - Ты едешь со мной... И ты, и твоя дочь. Я не успокоюсь, пока мы не будем все вместе.
      - Неужели ты, действительно, думаешь, что мы так легко можем сорваться с места?
      - Так или иначе я сделаю то, что сказал, - твердо произнес он.
      - Со мной это не получится.
      - Один раз получилось. Ах да, но тогда ты этого хотела, не так ли? Какие времена были! Помнишь, как мы стояли там, у моря, и тех всадников?
      - Я пошла в дом. Мое отсутствие заметят.
      - Бери девочку и едем со мной.
      - Ты, действительно, сумасшедший! Девочка уже в постели и крепко спит. Неужели ты считаешь, что я подниму ее и просто так уйду из дома своего мужа?
      - Это не так уж и невозможно.
      - К сожалению, ты ошибаешься. Уезжай, возвращайся к себе и продолжай играть в свои тайны, в свои якобитские заговоры, но меня в это не втягивай. Я за королеву.
      Он громко расхохотался.
      - Да тебе все равно, кто на троне. Но, думаю, тебе не все равно, с кем ты делишь свою жизнь. Я не отступлю, без тебя я из этой страны не уеду.
      - Спокойной ночи и подумай над моими советами! Уезжай побыстрее и больше не возвращайся сюда! Я попыталась отстраниться от Хессенфилда, но он удержал меня.
      - Одну минутку, но как мне добраться до тебя?
      Как мне связаться с тобой? Нам надо назначить место встречи.
      Я подумала о Бенджи и твердо сказала:
      - С этим все кончено, и я хочу забыть, что мы когда-либо встречались. Судьба была неблагосклонна ко мне: ты вынудил меня стать своей любовницей.
      - Это было самое счастливое время в моей жизни, и я не принуждал тебя.
      - Это ты так думаешь, - парировала я.
      - А результатом всего этого явилась эта девочка. Мне нужна она, Карлотта! И ты тоже, вы обе мне нужны!
      - Еще несколько дней назад ты даже не подозревал о ее существовании.
      - И сейчас я жалею об этом. Ты уедешь со мной?
      - Нет, нет и нет! - сказала я. - У меня хороший муж, и никогда снова я не предам его...
      Я осеклась, но он, казалось, ничего не заметил. Мне вновь вспомнилось лицо Бенджи, когда я вернулась. Как нежен он был со мной, - он даже ничего не подозревал, наделя меня качествами, которыми я никогда не обладала. Мне тогда было так стыдно, что я решила стать такой, какой он меня считает.
      Но вспоминала я и Хессенфилда, и те волшебные мгновения, что провели мы вместе, и я ждала, чтобы меня забрали, увезли, совсем как в тот раз.
      - Может, мне вдруг придется срочно связаться с тобой, - сказал он. Как это можно сделать? Есть ли поблизости такое место, где я мог бы оставить записку?
      - Там, неподалеку от кустарника, лежит старое дерево. Когда я была еще ребенком, мы часто оставляли там записки друг другу. Пойдем, я покажу тебе.
      Он последовал за мной сквозь заросли кустов.
      - Если ты зайдешь с задней стороны дома, - сказала я, - тебя вряд ли заметят, но ни в коем случае не приходи сюда днем.
      Я показала ему дерево. Это был дуб, который много лет тому назад свалил удар молнии. Все говорили, что надо бы его разрубить на дрова, но никто так и не сделал этого. Когда-то я называла его "почтовым ящиком", потому что в стволе было дупло.
      - А теперь уезжай! - взмолилась я.
      - Карлотта!
      Он заключил меня в свои объятия и поцеловал. Я почувствовала, что слабею. Я ненавидела себя, но чувства мне были не подвластны.
      Собрав всю свою волю, я освободилась из его объятий.
      - Я вернусь за тобой! - прошептал он.
      - Ты зря тратишь время. Уезжай.., и, пожалуйста, не возвращайся.
      Я кинулась сквозь кустарник назад, к дому. Облегченно вздохнув и убедившись, что никто не заметил моего отсутствия, я скинула плащ.
      Поднявшись в комнату Клариссы, я открыла дверь и заглянула внутрь. На цыпочках я прокралась к постельке. Дочь мирно спала и выглядела такой невинной и прекрасной.
      - Что-нибудь случилось? - спросила меня Джейн Фармер, ее нянька, добрая и умелая женщина, которая всей душой была предана Клариссе.
      - Нет, я зашла посмотреть, все ли в порядке. Если Джейн и удивилась, то этого не показала.
      - Она быстро заснула, - прошептала она. - Она засыпает сразу, как только ложится. В ней столько жизненных сил! Она очень устает за день, но когда просыпается, то снова полна жизни. Что ж, это естественно, но она самая резвая девочка, что я когда-либо видела.
      Я кивнула:
      - Я не побеспокою ее.
      И тихонько вышла. Его дитя! Как бы мне хотелось, чтобы она поближе познакомилась с ним! Я была совсем не удивлена, а даже немного горда тем, что она так понравилась ему.
      Внутри меня бушевали чувства. Мне надо было побыть одной, чтобы подумать.
      Но это было невозможно.
      Я пошла в спальню, и спустя несколько минут туда вошел Бенджи.
      Я сидела возле трюмо и расчесывала волосы. Он вошел и остановился за спиной, наблюдая за моими руками.
      - Порой я думаю, что же я такого сделал, что заслужил тебя?
      Я сгорала от стыда.
      - Ты так прекрасна! - продолжал он. - Я никогда не видел такой изумительной женщины! В свое время моя мать была настоящей красавицей... Но ты.., ты - самое прекрасное существо, что когда-либо рождалось под этим небом!
      Я подняла руку и коснулась его.
      - О, Бенджи! - воскликнула я. - Как бы мне хотелось, чтобы я была.., хоть чуточку лучше! Как бы мне хотелось быть достойной тебя!
      Он рассмеялся, опустился на колени и прижался лицом к моей груди.
      Я погладила его волосы.
      - Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, - сказал он. - Это тот дьявол.., отец Клариссы. Я все понимаю, Карлотта. Ты не должна винить себя за это, ведь ты ничего не могла сделать... Ты должна была спасать себя. И не думай, что я когда-либо буду попрекать тебя за это. Кроме того, у нас есть Кларисса.
      - Я так люблю тебя, Бенджи! - промолвила я.
      На следующий день меня ожидало еще одно потрясение.
      Было утро. Кларисса училась ездить верхом. Конечно, она была еще очень маленькой, но Бенджи купил ей крошечного шотландского пони, и ей разрешали ездить по двору, пока пони ведут на веревке. Она обожала это занятие и много говорила о Шоте, своем пони, выдумывая истории о том, как он разговаривает с ней, и о невероятных приключениях, что ждут их обоих в будущем.
      Только я спустилась в зал, как из дверей зимней гостиной появилась Харриет.
      - У нас гость, Карлотта!
      Мое сердце громко забилось. На какое-то мгновение я подумала, что это Хессенфилд осмелился навестить нас.
      Я вошла в гостиную. Из кресла поднялся Мэтью Пилкингтон и направился ко мне, чтобы поцеловать руку.
      Кровь бросилась мне в лицо.
      - Но... - запинаясь, проговорила я. - Я.., так неожиданно...
      - Я остановился в "Приюте скрипачам на несколько дней, - произнес он.
      "Приют скрипача" была старой гостиницей примерно в миле от Эйот Аббас.
      - И подумал, - продолжал он, - что, будучи в этих местах, я не могу не навестить вас.
      - Столько.., сколько времени прошло, - услышала я свой ответ.
      - Пойду прикажу принести вина, - сказала Харриет.
      И она оставила нас.
      - Я должен был приехать, Карлотта! Я много раз собирался, но...
      - Может, было лучше не приезжать совсем?
      - Ты виделась с Дамарис?
      - Да, я недавно вернулась из Эверсли. Это был первый раз, когда...
      - И как она?
      - Она очень больна. Какая-то таинственная лихорадка, которая полностью изменила ее, она стала почти инвалидом.
      Некоторое время он молчал, уставившись в пол.
      - Я часто думал, что никогда не смогу простить себя. Не могу простить себя и сейчас, - сказал он, наконец. - Но.., но.., я знаю, что, если я смогу вернуться, все пошло бы по-старому. Но я постоянно думал и о тебе. Никогда я не смогу быть счастлив без тебя...
      - Пожалуйста, - перебила я его, - я не хочу слушать этого! Ты видишь, я здесь, у меня есть муж, ребенок...
      - У тебя был муж.., и ребенок, когда... - начал было он.
      - Я знаю, но во мне есть что-то испорченное, я эгоистка, действую импульсивно.., я совершаю поступки, которые ранят моих ближних и меня, и совершаю их, абсолютно не думая. Но я стараюсь сейчас исправить свою жизнь. Ты должен уехать, Мэтью, тебе не следовало приезжать.
      - Я должен был, Карлотта! Я боялся приехать сюда.., но я должен был поговорить с тобой. Я видел тебя вчера...
      - Где? - воскликнула я.
      - Я был.., рядом с домом и увидел, как ты въезжаешь во двор на лошади. Это было днем.., и стоило мне тебя снова увидеть, как...
      - Послушай, Мэтью, то, что было между нами, закончилось. Это был какой-то приступ безумия с обеих сторон. Это было не правильно.., было плохо. Я так виню себя за это! Дамарис любила тебя, а когда она увидела нас там... Она отсутствовала всю ночь, всю ту ночь она провела в саду, под этой ужасной грозой. Ее все так искали! Она бы умерла, не найди ее тогда отец, и мы в этом были бы виноваты, Мэтью. Мы чуть не убили ее. Все, хватит... Мы не должны больше встречаться. Я продаю Эндерби-холл. Я не вынесу, если еще хоть раз мне придется поехать туда. Как, впрочем, и Дамарис, я уверена.., хотя она и не может этого сделать... Когда мы ездили в Эверсли-корт, ей пришлось помогать. Только представь себе это. Дамарис, которая все уголки в округе объездила на своем Томтите! Это невыносимо! Только так мы можем покончить со всем этим - постарайся все забыть.
      Вернулась Харриет.
      - Вино несут, - объявила она. - А теперь расскажи нам, чем ты занимался с тех пор, как покинул Грассленд? Думаю, ты сейчас в отпуске, прямо из армии? Насколько я помню, ты был военным, сейчас всех заставляют служить, в связи с этими победными боями на континенте.
      - Да, - ответил Мэтью. - Я в армии.
      - Но скоро возвращаешься в свой полк? Надеюсь, герцог Мальборо вскоре закончит эту глупую войну. А как твоя мать?
      - С ней все хорошо, благодарю вас.
      - Надеюсь, она теперь счастливо живет в Лондоне после того, как попробовала немножко сельской жизни?
      - Да, думаю, город ей больше по душе. Харриет вздохнула.
      - В городе хорошо... Часто ли она ходит по театрам? - Она повернулась ко мне, по-видимому, заметив, что я необычно молчалива. - Ты знаешь, во Франции театры отнюдь не процветают. Мадам Мантенон сделала из бедного старого Людовика настоящего святошу. По-моему, на старости лет она раскаялась и закрыла большинство театров, будто бы это обеспечит ему местечко в раю! Обещаю вам: он эту войну не выиграет. Наилучший способ ускорить свое поражение - это закрыть театры.
      - О, Харриет, - сказала я с принужденным смешком, - что за странные выводы!
      - Да, моя дорогая, это действительно так. Людей надо подбадривать, особенно в военное время, а самый лучший способ повергнуть их в мрачное настроение - это лишить развлечений. Ты согласен? - улыбнулась она Мэтью.
      - Вы абсолютно правы.
      - Это естественно! - воскликнула она. - Люди с такой радостью приветствовали возвращение короля Карла только потому, что устали от пуританских законов. Я хорошо помню ликование, когда снова вернулись веселые деньки. В то время я была очень молода...
      - Конечно, Харриет! - Я решила ей польстить.
      - Интересно, помнит ли твоя мать, как мы играли вместе?
      - Да, - сказал Мэтью. - Она упоминала об этом.
      - Вскоре после этого я покинула театр, но актриса всегда остается актрисой. Признаюсь вам, огни рампы никогда не перестанут ввергать меня в сладостную дрожь.
      В таком духе продолжался разговор и дальше, но, по-моему, ни я, ни Мэтью особенно не прислушивались к ее словам.
      Когда Мэтью уезжал, Харриет спросила, когда он будет в Лондоне. Он ответил, что, может быть, он еще пробудет в "Приюте скрипача". Ему понравилась эта гостиница, да и местность была очень привлекательной. Ему нравилось ездить по округе.
      - Если хочешь, заходи к нам еще, - сказала Харриет.
      - О, благодарю вас! - горячо ответил Мэтью. Больше случая остаться наедине нам не представилось, но по его пылкому взгляду я поняла, что он еще вернется в Эйот Аббас.
      ***
      Немного позже ко мне с тревожным видом подбежала Джейн Фармер. Она интересовалась, не со мной ли Кларисса?
      Я была удивлена. Обычно в это время Кларисса играла в саду, а потом она отдыхала. На этом, как правило, настаивала Джейн, хотя Кларисса частенько бунтовала. Но Джейн была непреклонна, и каждый раз Кларисса приходила к решению, что лучше подчиниться ей.
      - Я сидела в беседке, - сказала Джейн, - и шила, как обычно, а Кларисса играла неподалеку с воланом. Она подбрасывала его, то и дело окликая меня, - одним словом, все шло, как обычно, но вдруг я поняла, что уже долгое время ничего не слышу. Я тут же отложила шитье в сторону и пошла посмотреть. Ее нигде не было. Я подумала, что она пошла в дом, к вам.
      - Нет, - ответила я. - Ее не было со мной.
      - Она говорила о вас, что покажет вам новую ракетку.., так что я подумала...
      Во мне проснулась тревога.
      - Она - разумная девочка. Ей не раз говорили, чтобы она никуда не уходила.
      - Мы были только в саду. Я думала, что она могла пойти к вам...
      В моей голове мелькнула невероятная догадка, но я тут же от нее отказалась.
      - Мы должны немедленно найти ее! - сказала я.
      В комнату вошла Харриет, я рассказала ей, что произошло, и пошла в сад.
      "Она должна быть где-то здесь", - думала я. Я хорошо помнила случай, когда она спряталась, чтобы подразнить нас, и другой случай, когда она заснула в зарослях кустарника.
      Джейн все больше беспокоилась и винила себя, но я-то знала, что Кларисса такая непоседа, что просто невозможно углядеть за ней.
      Мы обыскали каждый уголок, но прошел час, а мы не нашли ее. Теперь все уже были напуганы по-настоящему.
      Приехали Бенджи и Грегори, уезжавшие по делам поместья, и присоединились к поискам. Именно Бенджи и обнаружил в кустарнике зеленое перышко. Мы сразу узнали его: оно выпало из воланчика Клариссы.
      Вот тогда и я действительно испугалась.
      - С ней наверняка все в порядке, - заявила Харриет. - Это напоминает мне тот случай, когда ты потерялась и мы нашли тебя в Эндерби-холле.
      Мне не хотелось снова вспоминать Эндерби-холл, и я очень беспокоилась за Клариссу.
      К этому моменту мои страхи начали приобретать конкретную форму. "Он не мог, - думала я. - Он бы не сделал ничего подобного!" Но я знала, что он способен на все.
      Я пошла к старому дубу, о котором рассказала Хессенфилду, сунула руку в дупло. Внутри лежала записка. Дрожащими руками я развернула ее и прочитала:
      "Дорогая моя, не беспокойся. С девочкой все в порядке. Ты должна присоединиться к нам. Встретимся на этом самом месте в полночь. Я буду ждать тебя.
      X."
      Я стояла и мяла в руках эту бумажку. Я не могу описать свои чувства: облегчение, что Кларисса вне опасности; гордость, что Хессенфилд так нуждался в ней, что рискнул своей жизнью ради нее; волнение при мысли, что я снова буду с ним, и некую отчаянную решимость с этого момента быть преданной Бенджи. Внутри меня кружился вихрь чувств. Я была безумно счастлива и в то же самое время глубоко опечалена. Мои мысли то и дело возвращались к нему - снова увидеть его, бежать с ним.., куда? На побережье, конечно. Я знала, там нас будет ждать лодка, я знала, что с этой ночи у меня начнется новая жизнь, полная радости и счастья. Я вновь буду с моей девочкой, которая с каждым прожитым днем значила для меня все больше. Я буду с моей девочкой и ее отцом.
      Этого я хотела больше всего на свете. Что было проку отрицать свои желания? Унылая деревенская жизнь не для меня, пусть Дамарис наслаждается ею. Но Дамарис была отвергнута, а какой бы счастливой она могла быть, выйдя замуж за Мэтью! Но я все испортила, и мне так легко испортить сейчас жизнь Бенджи.., но я этого не сделаю. На моей совести и так уже достаточно грехов.
      Что же мне делать?
      Было два выхода, нет, три. В первом случае я лишалась своего ребенка, а на это я была не согласна. В таком случае я бы никому ничего не рассказывала и ничего бы не предпринимала.., то есть не пошла бы на эту встречу. И отказывалась бы от встреч с Хессенфилдом до тех пор, пока он не уедет и не увезет с собой Клариссу. В другом случае я показывала записку Бенджи, Грегори и Харриет, рассказывала им, кто он такой, говорила, что у него Кларисса, а потом мы бы расставляли вокруг кустов солдат, и они бы хватали его в то время, когда я должна была прийти на встречу. Тогда бы ему пришлось вернуть Клариссу, и этот вариант означал его смерть. Это было бы очень лояльным поступком как по отношению к Бенджи, так и по отношению к моей стране. И последний выход - это прийти в назначенное место и втайне повидаться с ним...
      Я знала, что тогда произойдет. Хессенфилд увезет меня даже силой, если потребуется. Зная его, я без труда догадалась, что у него на уме.
      Я не могла вернуться в дом, мои мысли в беспорядке кружились.
      Как я могу позволить всем беспокоиться и искать Клариссу, когда я знаю, где она? Но могла ли я рассказать, что сейчас она в руках главаря якобитов, за которым гонятся?
      В конце концов, я направилась к дому. Бенджи ласково обнял меня. Лицо его было бледным и напряженным.
      - Где ты была? Я уже и за тебя стал волноваться.
      В этот момент и надо было показать ему ту бумажку, которую я сложила и спрятала в корсете моего платья. Моя рука потянулась к ней. Это был Бенджи, который так любил меня, который был таким хорошим человеком, что я чуть не решилась, но тут же все прошло, и я даже словом не упомянула о записке. Я не стала разуверять всех в том, что Кларисса потерялась.
      Поиски продолжались, а я закрылась в своей спальне и начала бороться с собой.
      Как Хессенфилд мог сделать это? Он не имел никакого права отнимать Клариссу у меня, но что проку говорить с Хессенфилдом о каких-то правах? Он следует одному закону, который сам же для себя и придумал, и все, что он считал нужным сделать, сразу же становилось правильным и законным.
      Шло время, а я все еще колебалась. В доме никого не было - все обыскивали округу. Джейн Фармер была в таком отчаянии, что я чуть было не призналась ей во всем, чтобы избавить ее от мук.
      Наконец, я решилась: я пойду и встречусь с ним, буду настаивать на том, чтобы он вернул ребенка. В двенадцать часов ночи я накинула плащ и спустилась вниз, к зарослям кустарника. Там, в тени деревьев, я стала ждать, но долго ждать мне не пришлось. Меня обхватили сильные руки, и донесся тихий смешок, когда он припал к моим губам.
      - Ты сошел с ума! - воскликнула я, - Где девочка?
      - В безопасном месте. Сегодня ночью мы уплываем во Францию, моя миссия здесь выполнена, я получил все, за чем приезжал.., и даже больше. Моя дочь! Я уже боготворю ее!
      - Где она? - настаивала я.
      - В безопасном месте, - повторил он. - Пойдем! Чем быстрее мы уберемся отсюда, тем лучше. У меня такое предчувствие, что враги повисли у меня "на хвосте". Мы должны быстрее добраться до побережья. Неподалеку лошадь, а там, на побережье.., в одной потайной бухте прячется наш корабль.
      - Ты и в самом деле сумасшедший! Неужели ты думаешь, что я поеду с тобой?
      - Естественно, и не трать времени зря! Я вырвалась из его объятий:
      - Я пришла сказать тебе, что... Он со смехом притянул меня к себе и начал покрывать поцелуями лицо.
      - ..Что ты любишь меня, - договорил он в перерывах между поцелуями.
      - Неужели ты думаешь, что я так же черства и бессердечна, как ты? Что я так вот уйду от мужа просто потому, что вернулся ты?
      - Я значу для тебя гораздо больше. Помни, я - отец твоего ребенка.
      - Как бы мне хотелось никогда не встречаться с тобой, Хессенфилд!
      - Ты лжешь, дорогая Карлотта! Ну, признайся, ведь это была любовь? Помнишь, как ты отказалась предать меня? Ты и сейчас могла бы сделать то же самое.
      - Да, могла, а откуда ты знаешь, что я не предала тебя? Может, сейчас тебя схватит взвод солдат?
      - Я был готов рискнуть, - сказал он, - и скажу тебе, почему: я не верю в то, что такое может случиться. Пойдем, милая, ведь мы же не хотим искушать судьбу?
      - Где моя дочь? Верни ее мне и уходи, и я никому не скажу, что ты здесь был. Он рассмеялся:
      - Наша дочка очень счастлива. Мы хорошо с ней поладили, и она хочет уехать со мной.
      - Где она?
      - У моря, там же, где через некоторое время очутимся и мы с тобой. Этой же ночью, дорогая Карлотта! Подумай об этом. Столько воспоминаний... Никто не может заменить мне тебя, никогда мне не забыть те дни, что мы были вместе!
      - Я не могу ехать. Ты должен понять это! Внезапно он схватил меня, и я почувствовала, что отрываюсь от земли. Мой плащ скользнул вниз, Хессенфилд вынес меня из зарослей. Неподалеку паслась его лошадь. Он посадил меня в седло, а сам вспрыгнул сзади.
      Не думаю, чтобы я очень уж сопротивлялась. Авантюрная душа Хессенфилда взывала к моей, но передо мной стояло лицо Бенджи, искаженное болью, когда он узнает, что я бросила его.
      До побережья была всего лишь миля. В небе ярко светил полумесяц, и в его тусклом свете из моря, поверхность которого была спокойной и гладкой, словно у озера, поднимался остров Эйот.
      Хессенфилд тихонько свистнул, и на пляже появилась фигура какого-то мужчины.
      - Все тихо, сэр, - сказал тот.
      - Отлично! - ответил Хессенфилд.
      Он спешился и опустил меня на землю. Мужчина принял у него лошадь, и, пока Хессенфилд нес меня через полосу гальки, до моего слуха донесся звук копыт лошади, галопом удаляющейся от нас.
      На воде покачивалась небольшая лодочка, на веслах сидел еще один мужчина. Мы вошли в воду, вымокнув до пояса, прежде чем добрались до лодки. Хессенфилд подсадил меня.
      - Не теряй времени! - приказал он. Мужчина стал грести, направляя лодку к Эйоту. В воздухе повисла тишина. Немного спустя Хессенфилд снова заговорил:
      - Побыстрее, они на пляже! Клянусь Господом Богом, мы как раз вовремя!
      На пляже я разглядела чьи-то фигуры. Сверкнула вспышка выстрела, пуля пролетела невдалеке от лодки.
      - Мы скоро выйдем за пределы досягаемости, - заметил Хессенфилд.
      - Если б не твои романтические забавы, мы бы были уже далеко, - сказал мужчина.
      - Знаю, но мы и так скоро будем далеко от них. Мы уже почти на месте.
      Мы обогнули остров, и пред моим взором предстал корабль.
      - Спасены! - воскликнул Хессенфилд.
      Вскоре мы причалили к борту, сверху была скинута веревочная лестница, и я стала подниматься на судно. Чьи-то руки втащили меня на палубу. Через несколько секунд рядом со мной стоял Хессенфилд. Он обнял меня и громко расхохотался.
      - Миссия завершена! - крикнул он. - Такого успеха, у меня еще не было! Нам лучше отплывать немедля! Пойдем, ты, наверное, хочешь повидаться со своей дочуркой?
      Кларисса спала, зажав в ручках воланчик. Я склонилась и крепко обняла ее. Она проснулась:
      - Мама!
      - Да, моя милая...
      Она широко открыла глаза.
      - Я на большом корабле, - объявила она, - и у меня новый папа!
      Хессенфилд присел рядом с нами.
      - И он тебе очень нравится, да? Скажи своей маме!
      - Он подарит Мне новый волан, - добавила она.
      - Но ты же не сказала ей, что я тебе нравлюсь, настаивал на своем Хессенфилд.
      Кларисса села в постельке и обвила ручонками его шею.
      - Это его корабль, и он покажет мне, как он плавает.
      ПРЕСТУПЛЕНИЕ ИЗ-ЗА СТРАСТИ
      Очутилась я в какой-то другой, совершенно иной жизни. Сначала я была буквально ошеломлена, вновь началась эта безумная, полная страстей и удовольствий, ни с чем не сравнимая жизнь с Хессенфилдом. Мы возобновили наши отношения с такой естественностью, как если бы они никогда и не прерывались, и, хотя первое время я и притворялась, будто вне себя от ярости, Хессенфилд быстро положил этому конец, заставив меня признать, что я так же влюблена в него, как и он в меня.
      Но, конечно, здесь не было той чистой и ничем не омраченной радости, что присутствовала в первый раз. Я не выдумываю себе никаких оправданий и действительно признаю, что искренне радовалась, когда меня похитили, соблазнили, изнасиловали, называйте это, как хотите.