Песня сирены

      Карлотта расхохоталась.
      - Моя дорогая Дамарис, ты? О, как бы я хотела посмотреть на тебя!
      - Говорили, что я прекрасно справилась с ролью, - ответила я немного раздраженно.
      - Что вы играли?
      - Релея, и плащ...
      - О, я понимаю, ты прошлась по плащу, как настоящая королева.
      - Элизабет сделала мне платье и прическу. Ты знаешь, она была актрисой.., как Харриет. Они могут творить чудеса с обычными людьми.
      - Она должна быть волшебницей, чтобы превратить тебя в королеву Елизавету. Кто играл Релея? Я пытаюсь подобрать кого-нибудь из местных. Думаю, что все участники были местными жителями?
      - О да. Это был сын Элизабет - Мэтью.
      - Забавно! - сказала она безо всякого интереса. - Мне следовало приехать раньше.
      - Все в порядке? - спросила ее я.
      - Все в порядке? Что ты имеешь в виду?
      - С тобой.., и с Бенджи?
      - Конечно, все в порядке. Он - мой муж, я - его жена...
      - Это не обязательно означает...
      - Бенджи - снисходительный муж.., всем мужьям следует быть такими.
      - Я уверена, что он очень счастлив, Карлотта. У него есть ты и маленькая Кларисса. Как же ты смогла расстаться с нею?
      - Я на удивление стойко переношу разлуку, - ответила она, поджав губы. - А ты все та же сентиментальная Дамарис! Все еще не повзрослела. В жизни многое не так, как оно кажется, дорогая сестричка. Я просто захотела на время уехать: такое иногда случается. Куда еще мне ехать, как не сюда?
      - Не похоже, чтобы ты была очень счастлива, Карлотта.
      - Ты еще такое дитя, Дамарис! Что такое счастье? Час-другой.., день, если повезет. Иногда можешь сказать себе: "Сейчас я счастлива.., сейчас. И хочется, чтобы это "сейчас" превратилось бы во "всегда", но чаще всего оно быстро превращается в "тогда"... Таково счастье: нельзя быть счастливой все время. И когда думаешь о том, что было, думаешь с грустью, потому что счастье уже покинуло тебя.
      - Что за странные мысли?
      - Я забыла, что ты, дорогая Дамарис, смотришь на все иначе: ты не требуешь многого. Я надеюсь, что ты получишь то, чего хочешь. Иногда мне кажется, что вот такие, как ты, - счастливые. Тебе легко получить то, что хочешь, поскольку ты не просишь невозможного. А когда ты добиваешься желаемого, то уверена, что это - счастье. Счастливица Дамарис!
      Странное было у нее настроение. Я представила ее сидящей на скале в мечтах о прошлом, желающей вернуть это прошлое.
      ***
      Мать сказала, что, пока Элизабет в отъезде, Мэтью может навещать нас, когда пожелает. Она не будет посылать формальных приглашений, и он может считать себя членом семьи.
      - Это легко, - сказал Мэтью. - Мне кажется, я уже так и делаю.
      От этих слов мое настроение резко улучшилось.
      В тот день мама командовала на кухне, стараясь приготовить все, что любит Карлотта. Она выглядела лучше, чем до приезда Карлотты, и я понимала, что этим мы обязаны ее радости видеть дочь.
      Примерно за полчаса до обеда прибыл Мэтью. Я была одна в зале, когда он приехал. Он взял мои руки и поцеловал их. Потом он низко поклонился, как делал с тех пор, как мы играли Елизавету и Релея. Это была наша маленькая шутка.
      - Так приятно приехать сюда! - сказал он. - Грассленд кажется пустым без матери.
      - Я надеюсь, что за тобой хорошо ухаживают? Он ласково коснулся моей щеки:
      - Меня совершенно избаловали, но хочу тебя заверить, что я высоко ценю возможность приходить сюда.
      В этот момент на верхней площадке появилась Карлотта.
      Мэтью взглянул на нее и не смог отвести взгляда. Я услышала, как он ахнул от изумления. Я не была удивлена тем, что он поражен красотой Карлотты. Большинство людей вело себя так, встретив ее впервые, и я гордилась этим.
      На ней было простое синее платье с удлиненной талией и рукавами до локтя, отделанными по краю оборками из кружев. Оно имело глубокий вырез и плотно облегало фигуру, подчеркивая ее стройную талию. Спереди платье было отделано кружевами, чтобы показать нижнее платье из более светлой синей ткани. Юбка была длинной, с широким кринолином. Платье не было изысканным, но я часто думала, что чем проще одета Карлотта, тем более сильное впечатление производит ее красота. С появлением в моей жизни Мэтью я уделяла больше внимания своей внешности. На мне же было прелестное зеленое платье с кружевным корсажем - этот цвет подходил мне больше, чем любой другой: от него мои глаза казались ярче. Под корсажем виднелось бледно-розовое нижнее платье; рукава моего платья были отделаны по краю розовыми оборками в тон. Но у меня всегда было ощущение, что, что бы я ни надела, мой наряд всегда выглядит невзрачным рядом с самым простеньким платьем Карлотты.
      Мне показалось, что они долго молча смотрели друг на друга и что Карлотта была так же потрясена увиденным, как и Мэтью. Потом она медленно спустилась по лестнице.
      - Это моя сестра Карлотта, - представила я. Глаза ее казались невероятно большими и блестящими. Она так смотрела на Мэтью, словно не могла поверить, что он - не плод ее воображения.
      Мне казалось, что она шла очень медленно, но, возможно, мне это только показалось, потому что у меня было ощущение, что все двигалось замедленно. Даже часы в холле, казалось, делали паузу между ударами.
      Карлотта улыбалась. Она протянула руку. Мэтью взял ее и поцеловал.
      Она тихонько засмеялась.
      - Дамарис, - сказал Мэтью, - ты меня не представила.
      - Ах, - запинаясь, произнесла я, - это Мэтью. Мэт Пилкингтон, его мать купила Грассленд-Мейнор.
      - Мэтью Пилкингтон, - сказала она, не отрывая от него глаз. - Ах, да, конечно, я о вас слышала. Скажите мне, как вам нравится Грассленд?
      Он торопливо заговорил о Грассленде, о том, что его мать полюбила это поместье сразу же, как только увидела. Она сейчас уехала в Лондон, и он не знает, как долго она там пробудет. Он надеется, что Карлотта останется здесь надолго. Он так много о ней слышал от Дамарис.
      - Я уверена, что вы часто навещали мою семью.., и мою сестричку, сказала Карлотта, и я опять отступила на задний план, из которого мне удалось вырваться благодаря моей дружбе с Мэтью.
      - Они были очень добры ко мне, - сказал он. В холл зашла мать.
      - О, Мэтью! - сказала она. - Как я рада вас видеть!
      - Я воспользовался вашим приглашением заглянуть, когда мне будет одиноко.
      - И я очень рада, что вы зашли. Вы видите, теперь со мной и вторая дочь.
      Она подошла к Карлотте и взяла ее под руку. Потом она протянула мне руку, чтобы показать, что и я не забыта. Но в тот момент и во все последующие дни я чувствовала себя одинокой и опустошенной.
      ***
      Я привыкла видеть, какой эффект производит на мужчин Карлотта. Так было всегда с тех пор, как я ее помнила, не важно, кто были эти мужчины. Я часто слышала историю о том, как она очаровала Роберта Фринтона, который оставил ей свое состояние, и даже мой дедушка не избежал ее чар.
      Удивительным было то, что она не делала для этого никаких усилий. Она говорила, что хотела, и никогда не стремилась привлечь или произвести впечатление. Это было некое волшебство, некий магнетизм, который она излучала.
      Эмили Филпотс намекала, что Карлотта - ведьма. Были моменты, когда я могла в это поверить.
      За этим обедом она царила за столом. Она недавно была в Лондоне и знала придворные новости. Она рассказала о том, что делает на континенте герцог Мальборо и как развиваются военные действия. Она говорила о новой книге Даниэля Дефо, в которой, по ее мнению, была блестящая сатира на нетерпимость сторонников церкви. Карлотта весело болтала о вигах и тори и явно была в дружеских отношениях с ведущими государственными деятелями. Это делало ее разговор живым и занимательным. Она блистала и с каждой минутой становилась все прекраснее. Мать говорила:
      - Но как ты можешь все успевать? У тебя же дом, ты замужем, как же Бенджи и Кларисса?
      - О, Эйот Аббас никогда не бывает таким, как здесь, вы же знаете, сказала она, давая понять, что относит наш дом к категории унылых и скучных. - Харриет никогда не занималась домашними делами, и мужчинам этой семьи пришлось с этим смириться Так и у меня: Бенджи ездит в Лондон, когда я того хочу. Что до Клариссы, то у нас превосходная нянька и очень хорошая молоденькая горничная в детской. Клариссе этого достаточно.
      - Почему же все-таки Бенджи не приехал с тобой?
      - Я хотела поехать одна, я мечтала вас всех повидать. В своих письмах ты рассказывала мне о том, как повзрослела Дамарис, вылупившись из скорлупы, как цыпленок. Мне захотелось посмотреть, как моя сестричка становится женщиной.
      Дальше разговор продолжался в том же духе, и в нем по-прежнему царила Карлотта.
      Я была рада, когда вечер окончился. Мэтью поехал верхом в Грассленд, а я вернулась в свою комнату.
      Я расчесывала волосы, когда кто-то стал скрестись в мою дверь. Это была Карлотта.
      Она вошла, улыбаясь.
      - Как хорошо быть дома, Дамарис!
      - Разве ты не находишь его скучным? - спросила я.
      - Тихим.., но это то, что мне нужно.., на некоторое время.
      Я продолжала расчесываться, потом медленно сказала:
      - Тебе все быстро надоедает, Карлотта.
      - Я не думаю, что мне бы надоело, если бы...
      - Если бы что?..
      - Неважно. Он интересный молодой человек, этот Мэтью Пилкингтон, как ты думаешь?
      - О да, я так думаю.
      - Сын этой актрисы? Я не могу вспомнить, как она выглядит. А я ведь ее видела, когда показывала дом... У нее густые рыжие волосы?
      - Да.
      - Ты сегодня не очень разговорчива, Дамарис.
      - И ты, и другие всегда отмечали, что мне нечего сказать.
      Она засмеялась:
      - Ты всегда была таким робким ребенком, но говорят, что теперь ты повзрослела. Тебе уже шестнадцать?
      - Нет, еще нет.
      - Однако будет в недалеком будущем. Когда я вспоминаю о том, как я жила в твоем возрасте, я понимаю, какие мы разные.
      Она неожиданно подошла и поцеловала меня.
      - Ты хорошая, Дамарис. Ты знаешь, я никогда не буду такой хорошей, как ты.
      - В твоих устах это звучит так, словно в том, чтобы быть хорошей, есть что-то отвратительное.
      - Я не имела этого в виду. Иногда я хотела бы быть такой, как ты.
      - Никогда.
      - Да, я хотела бы. Я хотела бы успокоиться и быть доброй и счастливой... В конце концов, как ты мне всегда говорила, у меня есть так много...
      - Ax, Карлотта, ты притворяешься. Конечно, ты счастлива. Посмотри, какой веселой ты была сегодня вечером.
      - Веселье и счастье не всегда совпадают... Все же, Дамарис, мне понравился твой Мэтью.
      - Да, - ответила я, - он всем нам нравится. Она быстро наклонилась и снова поцеловала меня.
      - Спокойной ночи, - сказала она и вышла. Я сидела, глядя на свое отражение в зеркале и видела не свое лицо, а прекрасное лицо Карлотты. Что она хотела сказать? Зачем она пришла ко мне в комнату? Мне показалось, что она что-то хотела мне сказать, но если и собиралась, то передумала.
      ***
      На следующий день Мэтью приехал, чтобы покататься верхом. Я была в саду, когда он прибыл. Он окликнул меня:
      - Чудесное утро. Немного еще осталось таких, скоро зима.
      В это время вышла Карлотта. Когда я увидела, что на ней серый костюм для верховой езды цвета голубиных перьев и маленькая синяя шляпка с пером и что она явно ждала Мэтью, во мне поднялось отвращение. Я поняла, что они обо всем договорились накануне вечером.
      Я перевела взгляд на Мэтью и польстила себе тем, что восхитительно скрыла свое разочарование.
      - О.., так вы собираетесь кататься верхом? - спросила я.
      Мэтью сказал:
      - Ты поедешь с нами, Дамарис?
      Я колебалась. Они явно договорились покататься, вдвоем, и он пригласил меня только потому, что я была здесь.
      - Нет, мне нужно делать уроки, а потом я собиралась заняться травами в кладовой.
      Мне показалось, или он действительно с облегчением вздохнул?
      Он с готовностью сказал:
      - Ну, так поедем? Дни становятся такими короткими.
      Они уехали, а я вернулась в дом в подавленном настроении.
      Утро тянулось бесконечно. Я думала о том, вернулись они или нет? Дважды ходила на конюшню, но верховой лошади Карлотты там не было.
      Было уже около четырех часов дня, а они все не возвращались. Я была слишком обеспокоена, чтобы оставаться в доме, и тоже решила поездить верхом Я любила коня Томтита, и он, казалось, всегда понимал мое настроение. Я без всякой логики подумала о том, что я, возможно, не так привлекательна, как Карлотта, но животные любят меня гораздо больше, чем ее. Она ездила легко и изящно, но между нею и лошадью не было взаимопонимания. Она бы измучила меня насмешками, если бы услышала, как я это говорю. А Мэтью бы это понял, у него были такие же отношения с лошадями и с Бэлл, конечно.
      Вдруг мне показалось, что я услышала выстрел. Я остановилась и прислушалась.
      "Кто-то заполучил на обед зайца или кролика", - подумала я. Работники часто это делали.
      Не думая о том, куда ехать, я отпустила Томтита, куда ему вздумается, и он поскакал знакомой дорогой, ведущей в Эндерби-холл.
      Я остановилась в маленькой рощице и взглянула на дом. Стараясь думать о практических вещах, я решила, пока Карлотта здесь, мы должны поговорить с нею об этой усадьбе.
      Мой взгляд скользнул по увитым вьющимися растениями стенам. Теперь они были прекрасны, сверкая всеми оттенками красного цвета в бледном сиянии осеннего дня. Я взглянула на лежащий рядом огороженный участок, там было очень тихо. Лето закончилось, осталось только немного цветов: несколько побегов смолевки и пастушьей сумки, пучки утесника, мохнатые коробочки семян чертополоха да немного ячменника.
      Большинство птиц уже улетело. Я видела, как кружился, выискивая добычу, ястреб-перепелятник и слышала неожиданный крик чайки. Это означало Приближение шторма. Предчувствуя дождь и ветер, чайки летят к земле. Я удивлялась тому, как им удается гораздо раньше людей ощутить перемену погоды. Мы жили в трех милях от моря и, услышав крик чайки, всегда говорили: "Погода меняется к худшему".
      Для ноября погода была теплой. Старая пословица гласит: "Холодный ноябрь - теплое Рождество". Может быть, верно и обратное. Созерцание природы всегда меня успокаивало, с тех самых пор, как я себя помнила. И пока я так сидела и смотрела, заметила движение на огороженном участке. Я была недалеко от ворот, и сквозь щели мне все было видно. Я притаилась, гадая, кто бы это мог рискнуть туда забраться?
      Это был мужчина. Он подошел к воротам и отомкнул их. Я увидела, что это был мой отец и в руках у него - ружье.
      Моим первым побуждением было окликнуть его, потом я решила не делать этого. С тех пор как Бэлл попала в капкан, он явно не желал говорить об этом участке, поэтому я решила, что будет лучше, если он не будет знать обо мне. Он бы начал расспрашивать, зачем я пришла, и было бы нелегко объяснить, что привело меня сюда.
      Я видела, как отец ушел по направлению к Довер-хаусу. Тогда я продолжила свой путь.
      Когда я вернулась, Карлотта была уже дома. Мэтью вернулся в Грассленд, и в тот вечер мы его больше не видели.
      На следующее утро он пришел к нам обеспокоенным.
      - Бэлл не было дома всю ночь, - заявил он. - Это на нее не похоже. Я знаю, что она любит бродить одна, но на ночь она всегда возвращается.
      Я очень забеспокоилась:
      - Ты ведь не думаешь, что она попала в капкан, правда?
      - О нет. Твой отец выразил свое неодобрение по поводу капканов, и не думаю, что кто-нибудь их использует после того, что случилось с Роками.
      - Давай пойдем, поищем Бэлл, - предложила я. Мы побывали везде, где могли. Мы заходили даже на огороженный участок; я достала ключ от дома, и мы его осмотрели. Это были любимые места собаки, но ее там не было. Пока мы искали, начался дождь.
      - Теперь она придет, - сказал Мэтью. - Бэлл терпеть не может дождь.
      Мы вернулись в Грассленд. Мэтью ходил вокруг дома, звал собаку, но она так и не появилась.
      ***
      Потом наступил день, который перевернул всю мою жизнь, - день, о котором мне тяжело вспоминать даже сейчас.
      Небо было закрыто облаками, и, когда я проснулась, было темно. Всю ночь шел сильный дождь, и, хотя он на время прекратился, судя по тучам, он мог возобновиться в любой момент.
      Утром пришел Мэтью. ,г Я видела, как он идет, и окликнула:
      - Есть новости о Бэлл?
      Он грустно покачал головой. Карлотта спустилась вниз в платье для верховой езды:
      ;, - Давай поедем, поищем собаку? - сказала она Мэтью.
      Они уехали вместе. Я могла бы поехать с ними, но отказалась так же, как и предыдущим утром, а они не стали меня уговаривать.
      Я не могла сосредоточиться на уроках, и госпожа Леверет сказала:
      - Мне кажется, нам лучше не заниматься, пока эта собака не найдется.
      День опять казался бесконечным. Что случилось со временем? Облака все еще были тяжелыми, но дождя не было. Я решила, что Томтит меня утешит и, кто знает, может быть, мы встретим Балл? А если она ранена и где-нибудь спряталась? Это возможно, она была любопытна, могла забраться в какой-нибудь дом, а владелец пришел и запер ее, не зная, что она там.
      Как обычно, я проезжала мимо Эндерби-холла, и вдруг мне в голову пришла мысль о том, что я была в этих местах, когда услышала выстрел, и видела, как отец выходил с огороженного участка с ружьем в руках.
      Нет, только не это! Я постаралась привести в порядок свои мысли. Этот участок и вообще Эндерби-холл всегда привлекали Бэлл, и казалось возможным, что отец нашел здесь собаку и так рассердился (а его гнев был страшен), что застрелил ее.
      Убить Бэлл - это прелестное, веселое, дружелюбное существо, которое я так любила! И подумать только, что это сделал мой отец, которого я тоже очень любила. Я не могла в это поверить, но чем больше я об этом думала, тем более вероятным мне это казалось.
      Я соскользнула со спины Томтита и привязала его к дереву.
      - Я недолго, подожди меня. Ты хороший мальчик, но я должна туда сходить. Я должна посмотреть, что там может быть.
      Томтит дважды топнул ногой. Это ответ на мою ласку - он понял и будет ждать.
      Я перелезла через ворота на отгороженный участок. Из-за слухов, связанных с этим местом, у меня было плохое предчувствие. Мне казалось, что за мной наблюдают, и, если я повернусь спиной к деревьям, они окажутся монстрами. Детские страхи, память о днях детства, когда я днем умоляла Эмили Филпотс рассказывать мне страшные истории, а с наступлением темноты жалела об этом.
      Мне не хотелось туда идти. Что я надеялась там найти? Если он застрелил Бэлл... Нет, я не могла в это поверить. Для меня была невыносима мысль о том, что любимое существо лежит застывшее, неподвижное, с простреленной головой.
      Я просто дурочка! Отец часто выходил из дому с ружьем. Он просто решил посмотреть участок. Возможно, он обдумывал, что с ним сделать. В последнее время об этом участке много говорили.
      Тем не менее, я продолжала идти. Листья были мокрыми и грязными. Ветер сорвал последнюю листву с деревьев и кустарников. Она шуршала под ногами, нарушая тишину.
      - Бэлл! - тихонько позвала я. - Ты ведь здесь не прячешься, правда?
      Я вспоминала о том, как она выглядела, когда прибежала и положила у ног Мэтью старый грязный башмак - дань любви и верности. Я ясно представляла собаку в тот момент: она сидела, склонив голову набок, и, стуча по полу хвостом, наслаждалась старым башмаком так, словно это было Золотое Руно или Чаша Грааля.
      - Бэлл, а Бэлл, где ты? Иди домой, Бэлл. Я пришла на то место, где собака нашла башмак, и заметила, что землю недавно рыли, сняли верхний слой, а потом положили его на место. И тут я поняла страшную правду: под этим слоем почвы лежит Бэлл.
      Некоторое время я стояла и смотрела. Чувства так переполнили меня, что я не могла пошевелиться. Осознание двух ужасных вещей поразило меня. Бэлл была убита моим отцом и похоронена здесь.
      - О, отец, как ты мог? - бормотала я. - Что плохого она тебе сделала? Она пришла сюда и нашла башмак. Это было естественно для собаки, она была рада своей находке. Почему ты так рассердился, когда она попала в капкан? Почему это так важно?
      Вот в чем был вопрос. Почему?
      В лесу становилось темно. Тяжелые капли дождя упали на лицо. Снова начался дождь. Стало еще мрачнее. Это ощущение было гнетущим. Что-то злое.., злое.., вокруг меня. Я это чувствовала. Значит, это правда насчет блуждающих огней? Они были здесь, на этой злой земле, и превращали хороших добрых людей, таких, как мой отец, в убийц. Я считала это убийством, потому что Бэлл была очень дорога мне. И это сделал мой отец, который так много значил для меня! Что же такое злое было в этом месте, что изменяло людей?
      Нужно было уходить. Мне хотелось побыть одной и подумать. Я хотела повидать Мэтью и рассказать ему о том, что мне удалось обнаружить. Или не стоит? Нет, я никому не скажу о том, что видела отца с ружьем.
      Потом мне в голову пришла самая страшная мысль.
      Что же такое спрятано в этом месте, что так подействовало на моего отца? Неожиданно меня охватил страх. Я должна уходить. Меня удерживало здесь что-то плохое, и я должна как можно скорее покинуть это место.
      Я пустилась бежать, и все это время мне казалось, что деревья пытаются схватить меня. Двигаться по грязным листьям было трудно. Я зацепилась, и в какой-то момент мне показалось, что я упаду. Я ухватилась за ствол дерева, поцарапала руки, но это удержало меня от падения. Я помчалась дальше. Меня что-то схватило и держало, я чуть не падала в обморок от страха, но это была только ветка, зацепившаяся за мой рукав. Наконец, я добралась до ворот.
      Шел проливной дождь. Он был настолько сильным, что было трудно увидеть, куда идешь, но оставаться было нельзя: я могла промокнуть до нитки. Тогда я подумала о доме. Позднее я пожалела о том, что сделала, но, возможно, было к лучшему все узнать.
      Я отвязала Томтита, который при виде меня заржал от удовольствия.
      - Дождь не долго будет таким сильным, - сказала я ему. - Мы немного подождем. Здесь, возле дома, есть сараи.
      Я повела его к дому, и нам было нелегко отыскать сарай. Я похлопала коня, а он ткнулся в меня носом. Решив постоять на крыльце, потому что оно лучше защищало меня от дождя и ветра, я поплелась к дому.
      Я добралась до крыльца и прислонилась к двери. К моему удивлению дверь открылась. Очевидно, она была не заперта. Я вошла внутрь. Укрывшись от ветра и дождя, я почувствовала облегчение. Я стояла в большом зале и смотрела на галерею менестрелей.
      Какой она была мрачной! Я подумала о том, что в атмосфере дома было нечто угрожающее даже тогда, когда светило солнце, но в темноте он был просто пугающим. Но, даже несмотря на это, здесь было лучше, чем снаружи.
      Я не знаю, почему мы можем чувствовать присутствие человека, но так часто бывает, и, пока я находилась там, у меня было ощущение, что я в доме не одна.
      - Есть здесь кто-нибудь? - спросила я. Казалось, мой голос затерялся в шуме дождя. Неожиданно вспышка молнии осветила зал. Она так меня испугала, что у меня перехватило дыхание. Несколько секунд спустя раздались раскаты грома.
      Мною овладело сильное желание уйти. Казалось, некий голос предупреждал меня: "Уходи!" Я стояла в нерешительности. Снаружи стало еще темнее. Казалось, была глухая ночь.
      Потом вдруг зал осветила новая вспышка молнии. Я смотрела на галерею менестрелей, надеясь там что-то увидеть, но там ничего не было. Я напряглась в ожидании нового раската грома. Над моей головой ревела буря.
      Я стояла, прислонившись к стене. Сердце мое билось так сильно, что, казалось, оно меня убьет. Я ждала нового раската грома, но его не было. Пока я стояла, глаза мои привыкли к темноте. Я видела занавески на галерее. Мне показалось, что они двигаются, но это было только мое воображение. И все же я была убеждена в том, что в доме кто-то есть.
      "Уходи!" - говорил мне голос здравого смысла, но я не могла уйти, что-то побуждало меня остаться.
      Думаю, что я была в шоке. Меня преследовала мысль о том, что мой отец действительно убил Бэлл и зарыл ее в "запретном лесу", и что с этим местом связана какая-то страшная тайна, которую я не смела узнать. У меня было такое ощущение, что, если я узнаю эту тайну, это повредит всей моей жизни.
      Казалось, что я слышала голоса, шепот Роков, распускающих сплетни о моем отце, но это было где-то тут. В обычном состоянии я бы побоялась оставаться в этом доме. Теперь же, хотя я и чувствовала сильнее, чем когда-либо, гнетущую атмосферу дома, она не пугала меня. А может быть, меня так напугала реальность - то, что лежало в земле в "запретном лесу", что я уже не боялась ничего сверхъестественного.
      Вновь вспыхнула молния, не так ярко, как раньше, и прошло несколько секунд, пока я услышала раскаты грома. Буря стихала. Стало светлее.
      Я размышляла о том, почему дверь не заперта? Мы всегда запирали дверь, когда уходили, и не из-за того, что в доме была мебель. После смерти Роберта Фринтона вся мебель осталась в доме - таково было желание Карлотты. Это были дом и мебель, оставленные ей Робертом Фринтоном, дядей ее отца.
      Я взглянула на лестницу, и что-то побудило меня подняться наверх. Я делала это медленно. Слыша, как снаружи барабанит дождь, я заглянула на галерею и там опять никого не увидела.
      "Должно быть, кто-то забыл запереть дверь", - сказала я себе. Почему бы мне не уйти? Пойти успокоить бедного Томтита, который терпеливо ждет меня в сарае?
      Но я поднялась наверх. Я собиралась осмотреть дом, чтобы посмотреть, нет ли там кого-нибудь. Мне пришла в голову фантастическая мысль, что дом манит меня к себе. Мне казалось, что он смеется надо мной.
      - Глупая маленькая Дамарис, всегда такое дитя! Это было похоже на голос Карлотты, рассказывающей о себе:
      - Будучи ребенком, я однажды пошла осматривать дом с привидениями и спряталась в шкафу. После этого его назвали "Шкафом Карлотты". Роберт Фринтон сказал, что он вспоминал обо мне каждый раз, когда пользовался этим шкафом.
      Карлотта любила рассказывать о себе такие истории в то время, когда она была младше, чем я сейчас.
      Как ни странно, страх мой улетучился и дом больше не казался зловещим. Это произошло оттого, что мысли мои были далеко отсюда. Мысленно я была в лесу и смотрела на то место, где, я, была уверена, отец закопал Бэлл.
      Я добралась до площадки второго этажа. Мне показалось, что я слышу шепот. Я тихонько постояла, прислушиваясь. Тишина.., полная тишина.
      "Мне показалось", - подумала я. Легко вообразить шепот, когда в окно стучит дождь, а ветер воет в ветвях деревьев, на которых после такой бури не останется ни одного листочка.
      Я открыла дверь спальни, которую Карлотта любила больше всего. Это была комната с кроватью под балдахином на четырех столбиках, с красным бархатным занавесом. Та самая постель, где я застала ее лежащей и разговаривающей сама с собой.
      Я вошла в комнату, сделала несколько шагов вперед и чуть не споткнулась обо что-то, лежавшее на полу. Я огляделась. Света было достаточно, чтобы разглядеть платье для верховой езды.., серое, как голубиное крыло, и шляпку с более светлым синим пером.
      В этот момент вспышка молнии осветила комнату, и я ясно увидела их: Карлотту и Мэтью. Они лежали на постели, обнаженные, тела их сплелись...
      Я взглянула и отвернулась: мне стало нехорошо. Я не знала, что делать, что думать. Было невыносимо думать о том, что я видела, о том, что это значило. Все во мне противилось этому, меня тошнило.
      Я не понимала, куда бегу, не чувствовала, что меня поливает дождем. Я оказалась у ворот. Где спрятаться? Где побыть одной, наедине с моими мыслями? Там.., у могилы Бэлл.
      Я перелезла через ворота и побрела по листьям, потом упала на землю у разрытого участка. Я лежала там и старалась не думать о сцене в спальне.
      Было темно. Дождь все еще шел, но теперь он был не таким сильным. Я чувствовала себя ошеломленной и растерянной, не понимала, где нахожусь, потом вспомнила. Я - в лесу, Бэлл - убита и в спальне Эндерби-холла я видела нечто такое, что никогда не смогу забыть. Мой отец.., моя мать.., моя сестра;.:
      Для меня было невыносимо быть с ними. Я хотела побыть одна, наедине с собой, здесь, в "запретном лесу".
      Мысли мои перепутались. Возможно, это было оттого, что мне казалось, будто вокруг меня пляшут блуждающие огни и хотят, чтобы я к ним присоединилась. Я их не боялась, теперь я понимала, что такое человеческое горе. Мне хотелось отгородиться от всего мира.
      - Ничего, ничего! - шептала я. - Пусть так будет всегда!
      ***
      После той ночи прошло много времени, прежде чем я вновь начала писать свой дневник. Меня нашли утром. Это отец отправился в лес искать меня и принес домой. Томтит, чувствуя что-то неладное, поздно ночью вышел из сарая и вернулся в Довер-хаус. К тому времени обо мне уже начали волноваться, а когда конь вернулся один, все были вне себя от беспокойства.
      Потом они искали.., всю ночь, в бурю и дождь...
      У меня начался жар, и я была при смерти. Целый месяц я оставалась в постели. Мама выхаживала меня со всей любовью и нежностью, на которую была способна. Меня не расспрашивали. Я была слишком больна для этого.
      Прошло больше трех месяцев, пока я узнала, что Пилкингтоны уехали. Говорили, что Элизабет надоела деревня и она отправилась в Лондон, а Грассленд решила продать. Мэтью уехал примерно через неделю после той ужасной ночи.
      Мои конечности были сведены даже после того, как прошла горячка, и долгое время мне было больно двигать руками. Как предана была мне мать, как нежен был со мной отец! Я поняла, что по-прежнему люблю его, и мы никогда не говорили о Бэлл. Думаю, он понял, что я пошла искать Бэлл, понял, чего я боялась, найдя меня там.
      Карлотта не пришла меня проведать. - В начале твоей болезни она долго была здесь, - говорила мать. - Она так беспокоилась о тебе и не уехала до тех пор, пока не узнала, что ты начала выздоравливать. Я никогда не видела, чтобы Карлотта так волновалась! Потом, конечно, она уехала домой. Когда ты достаточно поправишься, мы поедем в Эйот Аббас.