Песня сирены

      - Что с ней случилось? - спросил, улыбаясь, отец.
      - Ее нога попала в капкан, - объяснила я.
      - Не люблю капканов, - сказала мама. - Использовать их жестоко.
      - Они предназначены для того, чтобы убить одним ударом, - объяснил отец. - Большое несчастье для животного, если оно попадает лапой в капкан. Слуги рады добыть зайца или кролика на обед, они рассматривают это как часть жалованья. Кстати, где был поставлен капкан?
      - Он был на огороженном участке возле Эндерби, - сказала я.
      Я была поражена тем, как изменилось лицо отца: оно стало сначала красным, потом белым.
      - Где? - воскликнул он.
      - Ты знаешь..., на огороженном участке, где ты собираешься что-то сделать, да все никак...
      - Кто поставил там капкан? - выкрикнул он.
      Я пожала плечами.
      Мой отец был из тех людей, которые редко сердятся, но уж если сердятся, то гнев их страшен.
      - Я хочу знать, кто поставил там капкан.
      Он говорил тихо, но это было затишье перед бурей.
      - Ну, ты же сказал, что слуги используют добычу из капканов как часть жалованья.
      - Только не на этом участке! Мама выглядела испуганной.
      - Мне кажется, что она не сделала ничего плохого, - сказала она.
      Отец стукнул кулаком по столу.
      - Кто бы это ни сделал, он нарушил мой приказ.
      Я собираюсь разузнать, кто это сделал.
      Он встал. Мама спросила:
      - Не сейчас, конечно?
      Но отец уже вышел, и я услышала, как он вывел лошадь из конюшни.
      - Он в странной ярости, - сказала я.
      Мама не ответила.
      - Я ненавижу капканы и хотела бы, чтобы их запретили. Но почему он так сердит? - спросила я. Мать молчала, но я видела, что и она потрясена. Следующий день был ужасным. Нашли владельца капкана. Это был Джекоб Рок. Отец его сразу уволил, и он должен был собрать вещи и уйти. Мой отец не терпел, когда не выполняли его приказаний.
      Это было ужасно, потому что, когда увольняли людей, работавших на наших землях, они теряли не только работу, но и жилье. Джекоб и Мэри Рок жили в поместье Эверсли пятнадцать лет и занимали один из домов, принадлежавших отцу.
      Они получили разрешение остаться в Эверсли только на месяц.
      Мы все были расстроены: Джекоб был хорошим работником, а Мэри часто помогала по хозяйству, и мне было крайне неприятно думать, что отец может быть таким жестоким.
      Было ужасно, когда Мэри пришла к нам в дом и плакала. Она умоляла мою мать позволить им остаться. Мама была очень огорчена и обещала поговорить с отцом.
      Я никогда прежде не видела отца таким и не думала, что он может быть так суров.
      - Пожалуйста, - просила я, - прости Джекоба на этот раз. Он никогда больше не будет так делать.
      - Они должны подчиняться, - ответил отец. - Я дал специальные указания, а Джекоб Рок намеренно их нарушил.
      Он был непреклонен, и с этим ничего нельзя было поделать.
      Я винила себя за то, что сказала, где нашла мастифа, но тогда я не думала, что это так важно.
      Примерно через день собака чувствовала себя уже достаточно хорошо для того, чтобы ходить, прихрамывая. Я носила ей самую лучшую еду, какую только могла достать, и она явно ко мне привязалась, но из-за Джекоба Рока я не чувствовала радости от этого приключения.
      Два дня спустя после того, как я нашла собаку, я проезжала верхом мимо Грассленд Мэйнор и увидела в саду Элизабет Пилкингтон. Она окликнула меня:
      - Я собиралась направить к вам посыльного, чтобы вы пришли навестить нас. Кое-кто у нас очень хочет вас видеть.
      Пока она говорила, из дома вышел Мэтью Пилкингтон.
      Он поспешил ко мне, взял мою руку и поцеловал ее.
      Он выглядел очень элегантным, но был не так причудливо одет, как в Лондоне. Он носил высокие кожаные сапоги и темно-синий камзол до колен, отделанный черной тесьмой. Он показался мне даже красивее, чем при нашей предыдущей встрече.
      - Как приятно вновь видеть вас - сказал он. - Вы должны зайти в дом, не правда ли, мама?
      Элизабет Пилкингтон сказала, что я обязательно должна зайти.
      Я спешилась и зашла в дом.
      Я была взволнована и обрадована встречей с Мэтью. Мне казалось, что он совсем не такой, как жившие по соседству молодые люди, с которыми я время от времени встречалась. В нем была утонченность, которой я никогда не видела в других людях. Возможно, это было связано с тем, что он значительную часть своей жизни провел в Лондоне.
      Мэтью сказал, что некоторое время был в армии за морем, а потом, вернувшись, провел какое-то время в своем поместье, в Дорсете.
      - Нельзя надолго оставлять поместье без присмотра, - сказал он и добавил:
      - Вы выросли со времени нашей последней встречи. Потом заговорила его мать:
      - После прибытия сюда с Мэтью произошло большое несчастье - он потерял любимую собаку. От волнения я встала и воскликнула:
      - Мастифа?
      - Да, - подтвердил Мэтью. - Откуда вы знаете? Я засмеялась:
      - Потому что я нашла ее.
      - Вы ее нашли? Где же она?
      - Сейчас она лежит в корзине у меня в спальне. Она попала в капкан, а я нашла ее, взяла домой и перевязала рану. Она быстро поправляется.
      Глаза Мэтью сияли от счастья.
      - Ну, это замечательно! Я вам благодарен: Бэлл - моя самая любимая собака.
      - Она очень красива! - сказала я. - Бедняжка, она была так напугана...
      - И очень благодарна вам, как и я. Мэтью взял мою руку и опять поцеловал ее.
      - О, - сказала я, вспыхнув, - это ерунда! Я не могу бросить животное в беде.
      Элизабет Пилкингтон ласково улыбалась нам:
      - Это чудесная новость. Вы - наш добрый ангел, Дамарис.
      - Я тем более рада за Бэлл. Я заметила, что она не бродячая собака, было видно, что за ней хорошо ухаживают - Она доброе и верное существо. Она уже немолода, но трудно сыскать более верного и преданного стража.
      - Я хорошо вижу ее достоинства и очень рада вернуть ее вам.
      - Если бы вы ее не нашли...
      - Кто знает, что случилось бы, вряд ли люди вообще ходят на этот участок. На самом деле.., много неприятностей произошло из-за того, что Джекоб Рок поставил там капкан.
      - Что это за участок? - спросила Элизабет.
      - Это рядом с Эндерби. Раньше земля относилась к Эндерби, а мой отец купил ее. У него были какие-то планы относительно этого участка, но сейчас это просто огороженное место. Я называю его "запретным лесом".
      Я повернулась к Мэтью.
      - Я думаю, ваша собака завтра сможет ходить, я приведу ее вам.
      - Это замечательно. Сможем ли мы когда-нибудь отблагодарить Дамарис? спросила Мэтью его мать.
      - Дамарис не нужно говорить, как высоко мы ценим то, что она сделала. Она это знает. Она спасла бы любого воробья, найденного у изгороди.
      Домой я ехала взволнованная. Я понимала, что взволновало меня не столько то, что я нашла владельца собаки, сколько возвращение Мэтью.
      Радость моя улетучилась, когда я вошла в дом и увидела в кухне Мэри Рок с опухшими от слез глазами. Она бросила на меня укоризненный взгляд. Именно я нашла капкан и сообщила о том, где он был найден. Если бы я могла предвидеть реакцию отца, я бы не стала об этом рассказывать, но сейчас бесполезно было говорить об этом Мэри.
      За ужином я не стала упоминать о том, что нашла владельца собаки, ибо в присутствии отца мы не касались вопроса о собаке. Он все еще был сердит, неумолим и, как мне кажется, сам от этого страдал.
      Я все же упомянула о собаке, когда мы с матерью пошли наверх спать.
      - Кстати, Мэтью Пилкингтон приехал навестить свою мать и, ты знаешь, это его собака.
      - Как странно, - тихо сказала она.
      Казалось, новость ее не обрадовала.
      На следующий день я отправила собаку в Грассленд. Она явно обрадовалась, когда вновь увидела хозяина: залаяв от радости, она прижалась к нему носом, в то время как Мэтью встал на колени и ласкал ее. Мне кажется, что именно в этот момент я в него влюбилась.
      Мы можем очень сильно влюбиться в четырнадцать лет, а мне скоро должно было исполниться пятнадцать. Госпожа Леверет сказала моей матери, что в некотором отношении я старше своих лет: я была очень серьезной. Мне кажется, у меня было страстное желание быть любимой. Конечно, все люди хотят, чтобы их любили, но Карлотта так сильно затмевала меня, я так остро сознавала ее превосходство, что, как мне кажется, я нуждалась в любви больше, чем другие.
      Я редко привлекала чье-либо внимание, а теперь я им упивалась.
      У нас с Мэтью было так много общего: так же, как и я, он любил своих собак и лошадей, мы могли говорить о них часами. Мы любили ездить верхом. Я чувствовала, что начинаю даже проявлять интерес к одежде, которой Мэтью придавал такое большое значение, а я никогда прежде особенно не придавала большого значения тому, как я одета. Я всегда знала, что сколь великолепным ни было бы мое платье, Карлотта будет выглядеть привлекательнее меня даже в самой простой одежде.
      Все изменилось с тех пор, как Карлотта уехала. Я скучала, временами мне очень хотелось быть с нею, и в то же время я не могла не понимать, что если бы она была здесь, я не смогла бы жить такой увлекательной жизнью и ощущать собственную значимость. Мэтью дал мне понять, что я интересна. Он был очень рад, что я спасла его собаку, уверенный, что это прекрасное существо погибло бы, если бы осталось в капкане. Он все время говорил мне о том, как это чудесно с моей стороны - спасти его собаку.
      К нам присоединялась Элизабет. Бэлл тоже устраивалась рядом, прислонившись к коленям Мэтью и глядя на меня с выражением признательности в умных глазах.
      В разговоре выяснилось, что мой отец узнал, кто поставил капкан, и был очень сердит. Он вновь запретил всем посещать этот участок.
      - Это совершенно нетронутый, заросший участок земли, не так ли? спросила Элизабет. - Зачем он его так отгородил?
      - Я думаю, он его для чего-то предназначал и очень рассердился, что Джекоб Рок его ослушался. На самом деле, отец уволил его.
      - Куда же он пойдет? - спросила Элизабет. Я чувствовала себя очень несчастной в этот момент, и она сказала:
      - О, бедняга... Я понимаю, что он не прав, ослушавшись хозяина.., и я терпеть не могу капканы, но из-за такого небольшого, проступка...
      - Это не похоже на моего отца! - воскликнула я. - Он всегда был так добр к тем, кто на него работает, и известен справедливостью по отношению ко всем. Так скорее мог бы поступить мой дед, который часто резок, но отец... Но так или иначе, он не собирается менять своего решения.
      - Бедный Джекоб! - сказала Элизабет. Несколько дней спустя я увидела Мэри Рок в саду, когда набирала воду. Она совершенно изменилась: улыбалась чуть ли не язвительно.
      Я почувствовала облегчение, решив, что отец сменил гнев на милость; вероятно, он хотел их только предупредить. Он позволил им день или два считать, что они уволены, а потом взял их обратно. Он очень настаивал на полном послушании, считая его необходимым.
      - Ты выглядишь довольной жизнью, Мэри, - сказала я. - Теперь все в порядке?
      - Можно сказать, что так, госпожа, - ответила она.
      - Я знала, что отец простит вас.
      - Хозяин - суровый человек, - сказала она сквозь зубы.
      - Но ты же говоришь, что теперь все в порядке?
      - Мы уезжаем. На свете есть и другие поместья, не один Довер-хаус, госпожа. Я была изумлена:
      - Что.., что ты имеешь в виду?
      - В Грассленд, вот куда мы едем, госпожа. Хозяйка дала работу нам обоим.
      Мэри покачала головой. На ее лице появилась торжествующая ухмылка.
      Я повернулась и пошла в дом.
      "Ну, - подумала я, - Элизабет проявила себя добрым человеком, но это создает неловкую ситуацию между семьями, которые живут так близко".
      ***
      Наступил июнь, потом июль, и все это время я часто встречалась с Мэтью. Для меня это были чудесные месяцы. Мы нашли, что у нас еще больше общего. Он много знал о птицах, и мы, бывало, часами лежали в поле, притаившись, и наблюдали за птицами, которые перестали радостно распевать, потому что теперь были заняты заботой о подрастающих птенцах, хотя время от времени мы слышали вьюрка и пеночку; да и кукушка все еще давала знать о своем присутствии. Мэтью многому научил меня, и мне нравилось учиться у него. Мы водили Бэлл на долгие прогулки, а иногда она сопровождала нас в прогулках верхом. Ей нравилось бежать за лошадьми и состязаться с нами, когда мы скакали галопом, пока она не устанет. Иногда мы ездили к морю и скакали по берегу, покрытому галькой. Мы нашли места, где росли морские анемоны. Иногда мы снимали обувь и шли босиком по воде, разглядывая забавные маленькие существа, обитавшие на мелководье. Нам приходилось быть очень осторожными, чтобы не наткнуться на пескарок и морских дракончиков. Мэтью показал мне, что у пескарок с обеих сторон головы было нечто, похожее на нож с тремя лезвиями. Дракончик был еще более страшным: у него на спине могли находиться ядовитые шипы.
      Это были очень счастливые дни для меня. Однажды я подслушала, как бабушка говорила матери:
      - Он смотрит на нее как на ребенка. Должно быть, он лет на семь или восемь старше. Мать ответила:
      - Она и в самом деле еще ребенок, но мне кажется, что она встречается с ним слишком часто.
      Я очень испугалась, что они попытаются прекратить наши встречи, но, видимо, они решили, что Мэтью ведет себя подобающим образом и, поскольку Я очень молода, то наша дружба со временем прекратится сама собой.
      Однажды мы проезжали мимо Эндерби-холла и, как всегда, задержались, чтобы взглянуть на него. Было в этом доме нечто такое, что заставляло большинство людей делать то же самое - Это чудесный дом, - сказал Мэтью Мне жаль, что мать его не купила.
      - И ты все еще жалеешь об этом? - спросила я.
      - Нет, теперь, когда у нее есть Грассленд, уже не жалею: он на таком же расстоянии от Довер-хауса, как и Эндерби.
      Я светилась от гордости, когда он говорил подобные вещи.
      - Но я хотел бы еще раз взглянуть на дом, - сказал Мэтью. - Я видел его только один раз, когда мать собиралась его купить.
      - Это нетрудно сделать: в Эверсли-корт есть ключи. Я завтра достану их и проведу тебя в дом.
      - Это доставило бы мне удовольствие.
      - Мы отправимся осматривать дом завтра после обеда, но не слишком поздно. Мы должны осмотреть его до наступления сумерек.
      - А, ты имеешь в виду, что в сумерках появляются призраки? Ты боишься призраков, Дамарис?
      - С тобой я бы не побоялась. Он повернулся ко мне и легонько поцеловал меня в лоб:
      - Это дух, - сказал он. - Я защищу тебя от всех опасностей днем и ночью.
      Мэтью обладал огромным обаянием. Он вел себя так непринужденно и естественно, что иногда мне хотелось знать, какое значение он придает своим поступкам?
      Я все-таки взяла ключи из письменного стола в Эверсли, в котором они хранились, и на следующий день после полудня встретилась с Мэтью у ворот Эндерби-холла.
      С ним была собака.
      - Бэлл так хотела прогуляться, что у меня не хватило духу ей отказать. Должно быть, она знала, что я встречусь с тобой, - сказал он.
      Бэлл прыгала от радости вокруг меня. Я погладила ее, сказав о том, как я рада, что она пришла.
      Я вынула ключи, и мы прошли через сад к главному входу. Сад поддерживался в относительном порядке. Джекоб Рок был одним из тех, кто за ним присматривал. Я подумала: "Теперь, должно быть, это будет кто-нибудь другой"
      Дом был построен из красного кирпича времен Тюдоров. Как у многих домов того времени, в центре у него был зал, а по бокам два крыла. Большую часть стен покрывали вьющиеся растения. Он выглядел очень симпатичным, с этим красным кирпичом, просвечивающим сквозь блестящую зеленую листву, но не таким красивым, каким он будет выглядеть осенью, когда листья предстанут во всей красе, с оттенками красновато-коричневого цвета.
      - Если бы срезать вьющиеся растения, то внутри стало бы светлее, заметила я.
      - Тогда атмосфера дома не наводила бы на мысли о призраках?
      - Да, это было бы прекрасно.
      - Мне кажется, что тогда исчезло бы ощущение таинственности.
      Мы вошли в зал. Мэтью оглядел великолепный сводчатый потолок.
      - Он просто чудесный!
      - Взгляни, вот галерея, где живут призраки.
      - Это же место, где некогда играли менестрели.
      - Это место действия трагедии. Одна из владелиц дома повесилась.., или пыталась повеситься. Веревка оказалась слишком длинной, она покалечилась и много страдала, прежде чем умереть.
      - Она и есть призрак?
      - Я думаю, что есть и другие, но обычно рассказывают именно о ней.
      Бэлл пробежала в зал, обнюхивая углы. Дом явно волновал ее так же, как и Мэтью.
      - Давай пойдем наверх, - сказала я.
      - У дома жилой вид, - заметил Мэтью.
      - Это от того, что в нем есть мебель. Карлотта не захотела, чтобы ее вывезли.
      - Кажется, Карлотта - очень решительная молодая леди!
      Да, это так.
      - Я хотел бы с ней встретиться. Смею надеяться, что когда-нибудь я ее увижу?
      - Если ты останешься здесь долго, то, конечно, увидишь. Мы навещаем их, и они приезжают сюда. Я бы очень хотела повидать Клариссу.
      - Я думал, что ее зовут Карлотта.
      - Карлотта - это моя сестра, Кларисса - это ее ребенок, самая чудесная девчушка на свете.
      - Все маленькие девочки таковы, Дамарис.
      - Я знаю, но эта особенная, - вздохнула я. - Карлотта такая везучая.
      - Потому что у нее есть несравненная девчушка, ты это имеешь в виду?
      - Да, и это, и то, что она - Карлотта.
      - Она, действительно, такая счастливица?
      - У Карлотты есть все, что можно только пожелать: красота, богатство, муж, который ее любит...
      - И.
      Я прервала его:
      - Ты хотел добавить: "и Кларисса"?
      - Нет, я собирался сказать: "и очаровательная сестра, которая ее так невероятно обожает".
      - Ее все обожают.
      Мы поднялись на галерею менестрелей, и Мэтью вошел вовнутрь.
      - Здесь довольно темно! - воскликнул он. - И довольно прохладно. Это все из-за занавесок. Они красивые, но немного мрачноваты.
      Бэлл последовала за ним на галерею, она обнюхивала все вокруг.
      Я сказала:
      - Пойдем и посмотрим комнаты наверху. Мэтью последовал за мной. Мы прошли через спальни и зашли в одну, с большой кроватью под пологом на четырех столбах. Пологом в ней служили красные бархатные занавеси. Я тотчас же вспомнила, что однажды видела здесь Карлотту. Она лежала и разговаривала сама с собой. Я не могла забыть об этом случае.
      - Интересная комната, - сказал Мэтью.
      - Да, это самая большая из всех спален.
      И в этот момент, мы услышали, что Бэлл яростно лает на что-то.
      Мы нашли ее на галерее. Собака была взволнована, смотрела на пол и лаяла, царапая доски пола так, словно хотела их оторвать. Между досками была щель, и мне показалось, что она пытается что-то достать оттуда.
      Мэтью встал на колени и заглянул в щель.
      - Похоже, что там что-то блестящее. Должно быть, оно привлекло ее внимание.
      Он положил руку на голову Бэлл и легонько ее погладил:
      - Успокойся, ничего, там нет. Собака ответила на его ласку, но не давала себя увести, пытаясь лапой поднять доску.
      Мэтью встал.
      - Да, это интересный дом, - сказал он. - Я согласен, что в нем есть нечто такое, чего недостает Грассленду, но я бы сказал, что Грассленд более уютный.
      Пойдем, Бэлл.
      Мы начали спускаться вниз по лестнице, Бэлл следовала за нами очень неохотно. Мы остановились в зале, некоторое время оглядывая потолок. Пока мы стояли, Бэлл исчезла.
      - Опять отправилась на галерею, - сказал Мэтью. - Она очень упрямая, эта Бэлл. Прежде она была собакой моего отца, и он, бывало, говорил, что если она что-то вобьет себе в голову, то так легко от этого не откажется.
      Бэлл лаяла так яростно, что из-за шума мы едва могли разговаривать. Мы вернулись на галерею.
      Собака опять смотрела на щель и изо всех сил пыталась поднять доску.
      Мэтью сказал:
      - Еще немного, и она оторвет доску. - Он опустился на колени. - В чем дело? Что тебе здесь нужно?
      Теперь Бэлл лаяла с еще большим энтузиазмом. Она уловила, что у Мэтью возник интерес, и решила не отставать, пока не получит то, что нужно.
      Мэтью взглянул на меня:
      - Я мог бы поднять доску. Здесь не должно быть щелей, ее все равно нужно ремонтировать.
      - Подними доску. Я скажу, чтобы один из работников пришел и починил ее. Я не думаю, что люди часто ходят на эту галерею: все ее боятся.
      - Да, это место, где обитает призрак, не так ли? Странно, что Бэлл заинтересовалась именно им, хотя говорят, что собаки обладают особым чутьем.
      - Мэтью, ты не думаешь, что мы на пороге великого открытия?
      - Нет, это просто упрямство Бэлл. Она что-то там видит и не успокоится, пока не получит. Но скажу тебе, Дамарис, что меня самого это тоже заинтересовало. Ну, посмотрим, смогу ли я справиться с половицей.
      Бэлл ужасно разволновалась, когда Мэтью начал поднимать доску. Она затрещала. Там, где доска касалась стены, взметнулось облако древесной пыли.
      - Да, - сказал Мэтью, - ее нужно заменить. Ну, она поддается.
      Доска поддалась, и мы заглянули в "пыль веков". Там, в этой пыли, и лежала вещь, которая привлекла внимание Бэлл. Это была пряжка и, похоже, от мужского башмака.
      От волнения собака издавала странные звуки - то ли выла, то ли скулила, а иногда отрывисто лаяла.
      - Из-за чего так волноваться? - спросил Мэтью.
      - Возможно, она серебряная, - сказала я, - и, должно быть, лежала здесь много лет.
      Мэтью держал пряжку в руке, а Бэлл с напряженным вниманием следила за ним, махая хвостом, и время от времени издавала странный звук, который, по-моему, должен был означать удовольствие: она получила то, что хотела.
      - Мне кажется, пряжка свалилась с башмака, а ее владелец долго думал, где же он мог ее потерять, но он не догадался поискать ее под половицами. Что же теперь делать с этой доской? Я положу ее на место, - Тебе придется сказать, чтобы ее прибили, иначе кто-нибудь зацепится ногой и упадет.
      Мэтью положил пряжку на пол. Собака тотчас же ее схватила.
      Я потрепала ее:
      - Не проглоти ее, Бэлл, - сказала я.
      - Для этого она слишком умна.
      Я наблюдала за тем, как Мэтью положил доску на место.
      - Ну, - сказал он, - выглядит неплохо. Он встал, и мы осмотрели доску.
      - Но не забудь рассказать им об этом, - сказал он.
      Собака все еще держала пряжку в зубах. Она следила за нами, помахивая хвостом.
      - Избалованная девица! - сказал Мэтью. - Стоит тебе только из-за чего-нибудь поскулить, и ты это получаешь, даже если для этого приходится поднимать половицу.
      Мы вышли из дома и заперли его на ключ.
      Мэтью сказал:
      - Пойдем, навестим мою мать. Она рада, когда ты приходишь.
      Так мы отправились в Грассленд. Бэлл не могла расстаться с пряжкой.
      Элизабет, как всегда, тепло приветствовала меня.
      - Что там у Бэлл?
      Как будто в ответ, собака положила пряжку и села, глядя на нее и склонив голову набок с видом глубокого удовлетворения.
      - Что это? - спросила Элизабет и подняла пряжку. Бэлл обеспокоенно взглянула на нее. - Пряжка от мужского башмака. Довольно красивая...
      Бэлл начала скулить.
      - Хорошо, хорошо, - сказала Элизабет. - Я не собираюсь ее у тебя отбирать.
      Она вернула пряжку собаке, которая тотчас же ее схватила и унесла в угол комнаты.
      Мы все засмеялись.
      Тогда Элизабет сказала:
      - Интересно узнать, кому она принадлежала?
      Вскоре после этого начался период появления призраков, что время от времени происходило в Эндерби-холле. Обычно это начиналось с какого-нибудь незначительного случая. Кто-то видел, или ему казалось, что он видел, свет в Эндерби-холле. Об этом начинали говорить, и потом уже все видели этот свет в Эндерби. Моя мать говорила, что это просто отражение заходящего солнца в окнах, а людям кажется, что это свет. Однако слухи росли.
      Я упомянула о поломанной половице, и ее починили, но я ничего не сказала о найденной пряжке, потому что это касается Бэлл, а мне казалось, что это послужило бы ненужным напоминанием о злополучном случае, который привел к увольнению Роков.
      Время от времени я их видела, и их отношение ко мне было всегда несколько язвительным. Когда я спросила Мэри, как они устроились на новом месте, она ответила со вздохом облегчения:
      - О, госпожа Дамарис, нам с Джекобом никогда не было так хорошо! Мы как сыр в масле катаемся.
      Этим она хотела сказать мне, что произошла перемена к лучшему, и им повезло, что мой отец уволил их. А Элизабет обронила, что Роки очень стремятся угодить и что они в самом деле хорошие работники.
      Я заметила, что все слуги в Грассленде рассматривают меня с особым интересом, и мне хотелось бы знать, что Роки рассказали им о нашем доме.
      Карлотта всегда говорила, что слуги - шпионы, что они слишком много знают о личной жизни своих хозяев.
      - Нам не следует забывать о них. Они следят за нами и болтают между собой. Они слишком много видят и придумывают то, чего не знают, - как-то сказала мне Карлотта.
      И я еще сильнее, чем прежде, пожалела о том, что рассказала, где нашла собаку.
      С тех пор как Бэлл нашла пряжку, ею овладела страсть к охоте за сокровищами. Пряжку он держала при себе, но однажды мы увидели, что ее нет, а потом обнаружили, что Бэлл закопала пряжку в саду, вместе с костью.
      Неожиданно Бэлл заинтересовалась тем участком земли, где попала в капкан, хотя до сих пор отказывалась и близко подходить к этому месту. Когда бы мы ни проходили мимо этого забора, собака держалась от него подальше и прижималась к нам.
      А однажды, когда мы проходили мимо, Бэлл потерялась. Мы звали ее снова и снова, но собака не появилась.
      Она всегда пыталась попасть внутрь Эндерби-холла, потому что он привлекал ее, а иногда она садилась у ворот и призывно поглядывала на нас.
      - Ну, пойдем, Бэлл, - говорил, бывало, Мэтью. - Там больше нет пряжек.
      Но она тихонько поскуливала, как будто умоляя нас пойти туда.
      В тот самый день, когда мы ее потеряли и долго звали, Мэтью сказал:
      - Хотелось бы знать, не попала ли она в дом? Кто-нибудь мог оставить его открытым.
      И в этот самый момент Бэлл пролезла под воротами, и вид у нее был пристыженный.
      Мы были удивлены. Зная о том, как она боялась этого забора, мы меньше всего ожидали увидеть ее именно там.
      Собака прыгнула на Мэтью, размахивая хвостом.
      - Что ты делала? - спросил он. - Ты вся грязная.
      На следующий день мы вообще не смогли ее найти, когда были на том же самом месте. Просто удивительно, как часто мы ходили в ту сторону! Вероятно, это происходило оттого, что туда нас приводила Бэлл, а мы просто следовали за нею, не думая о том, куда идем.
      А может быть, нас, как и многих, привлекал Эндерби-холл.
      В этот день мы не смогли найти Бэлл. Мы звали снова и снова, но она не пришла.
      Неожиданно я побледнела:
      - Ты не думаешь, что Джекоб Рок опять обманул отца и поставил новый капкан? Мэтью уставился на меня.
      - И Бэлл попала в него? О нет! Попав один раз, она больше не угодит в него, она достаточно умна для того, чтобы узнать капкан по виду. И Джекоб не ставит больше капканов. У него в этом нет необходимости. Он теперь живет в нашем доме, и ему не нужны ни кролики, ни заяц на обед.
      - Да, но у меня предчувствие, что Бэлл может быть там. Она в последнее время ведет себя довольно странно.
      С помощью Мэтью я пролезла через ворота, он присоединился ко мне.
      - Бэлл! - кричали мы. - Бэлл! Издалека я услышала ответный лай, но собака не прибежала к нам вприпрыжку, как обычно.
      - Сюда! - сказал Мэтью, и мы углубились в подлесок. - Не могу понять, почему твой отец не использует эту землю?
      - У него сейчас много забот. Дойдет дело и до этой земли.
      Потом мы наткнулись на Бэлл. Она рыла землю и уже вырыла изрядную яму.
      - Что ты делаешь, Бэлл? - воскликнул Мэтью.
      - Мы должны забрать ее отсюда, - сказала я. - Мой отец по-настоящему сердится, когда кто-нибудь сюда ходит.
      - Ну, пойдем, Бэлл.
      Собака перестала копать и печально посмотрела на нас.
      - Что с тобой? - спросил Мэтью. Бэлл взяла с земли какой-то обтрепанный предмет и положила его у ног Мэтью.
      - Что это? - спросила я.
      Предмет был очень грязным, местами покрыт мхом.
      - Мне кажется, - заметил он, - что некогда это был башмак.
      - Да.., это был башмак.
      - Еще одна находка Бэлл! - воскликнул Мэтью. - Но я не могу тебе позволить принести это в дом.
      Он забросил башмак в кусты. Собака тотчас прыгнула и достала его.
      - Ты странный коллекционер, Бэлл, - сказала я. - Мэтью, давай лучше уйдем отсюда. Если отец узнает, он очень рассердится. Он терпеть не может, когда люди сюда ходят.
      - Ты слышала, Бэлл? - сказал Мэтью. - Пошли, брось этот грязный предмет.
      Когда мы подошли к воротам, Бэлл, которая тащилась позади, догнала нас.
      Мэтью сказал:
      - Посмотри, что она принесла?
      Это был все тот же старый башмак. Мэтью отобрал у нее башмак и забросил далеко в подлесок. Собака протестующе заскулила, но затем неохотно уступила, и мы вернулись в Грассленд.
      ***
      Элизабет объявила:
      - Я собираюсь устроить вечеринку: поиграем в шарады и повеселимся. Конечно, я приглашу вашу семью и еще несколько других. Я чувствую, что пора немного развлечься. Ты должна мне помочь, Дамарис.
      Я ответила, что с удовольствием помогу, но в таких вещах от меня мало проку: вечеринки никогда не доставляли мне удовольствия. Я всегда ужасно стеснялась, когда танцевала, и часто оставалась без партнера. Однако в последнее время я изменилась благодаря моей дружбе с Мэтью. Он ясно дал мне понять, что мое общество доставляет ему удовольствие, и мы много времени проводили вместе. У нас всегда находились общие интересы. В городе, где он выглядел настоящим щеголем, я считала его слишком недоступным, но здесь, в поместье, он казался другим человеком. Конечно, я понимала, что все это временно: он скоро уедет. Он всегда говорил, что должен вернуться в свое поместье в Дорсете, а кроме того, у него были обязательства перед армией. Я не знала о его планах, и он, казалось, не хотел о них говорить. Мне было так хорошо с ним!