Симфония веков (№5) - Элегия погибшей звезды

Генерал тряхнул своими роскошными каштановыми волосами, слегка посеребренными сединой, и фыркнул:

— Естественно, хотя подозреваю, что я и так задержусь там ненадолго. Проблема, к какому купцу определить тебя в ученики, меня не слишком занимает.

На лице Гвидиона появился ужас, а внутри все сжалось.

— Учеником к купцу? Они собираются отправить меня учиться? Умоляю вас, скажите, что это не так.

Генерал жестом подозвал солдат.

— Ладно. Я пошутил. А теперь уйди с дороги, грубиян. Я хочу поскорее покончить с этим идиотским обсуждением и заняться более полезными делами. Их у меня весьма богатый выбор: могу муштровать свое воинство, чистить сапоги, ковырять в носу — да все, что угодно, только бы не эта пустопорожняя болтовня.

— Учеником?

—  О, ради всех богов, отстань от меня, приятель, — возмутился генерал, когда солдаты подняли носилки. — Рано или поздно ты станешь герцогом, и тебе необходимо на какое-то время уехать из замка, чтобы продолжить обучение. Твой отец в молодости был учеником у самых разных мастеров. Ничего страшного с тобой не случится, ты выживешь и узнаешь много полезного.

Дверь открылась, носилки генерала внесли в зал, и тяжелые створки тут же захлопнулись.

Гвидион опустился на скамью из красного дерева, украшенную резьбой, и тяжело вздохнул.

— Что случилось?

Подняв голову, он увидел Мелисанду, свою девятилетнюю сестру, которая смотрела на него с нескрываемым беспокойством. Гвидион улыбнулся.

— Может быть, ничего страшного, Мелли, — спокойно проговорил он.

Мелисанда пережила не меньше его самого, но была младше, и Гвидион заключил негласное соглашение со своими опекунами оберегать ее от любых неприятностей и волнений.

— Ты врешь, — сказала Мелисанда и, отложив в сторону мешок с игрушками, уселась рядом с ним на скамью.

— Ничего не вру, — возразил Гвидион. Обернувшись, он заметил, что в коридоре появился Джел'си, посол с далекого Острова Морских Магов. Брат и сестра в почтительном молчании проводили его и троих его спутников взглядом до самых дверей в Большой зал. Джел'си был древним серенном, потомком одного из пяти первородных народов, появившихся на свет еще до начала времен. Высокий, стройный, с золотистой кожей и темными, сияющими глазами, он являлся замечательным представителем своей удивительной расы. Считалось, что серенны рождены от самих звезд.

Гематриа, таинственный остров, на котором они поселились вместе с другими представителями древних народов и самыми обычными людьми, бежавшими туда многие века назад, лежал в трех тысячах миль к западу, в самом сердце Центрального моря. Поговаривали, что это последнее место в мире, где магию понимают и практикуют как науку.

— Если морские маги прислали своего представителя, здесь происходит действительно что-то очень серьезное, — задумчиво проговорил Гвидион. — С моей стороны было бы слишком самонадеянно предполагать, будто их может интересовать мое образование — как, впрочем, и всех остальных в зале, кроме, конечно, Рапсодии и Эши, ну и, возможно, Анборна.

— Может, они решили вместо обучения тебя казнить, — пошутила Мелисанда и взяла в руки свой мешок с игрушками. — Видимо, отчет, представленный им твоими учителями, хуже, чем мы с тобой думали.

В этот момент открылась дверь и на пороге появился их опекун. Брат с сестрой тут же вскочили на ноги. Король намерьенов, которого тоже звали Гвидион, но которого оба называли Эши, был одет в придворное платье — событие столь редкое, что и Гвидион, и Мелисанда еще больше заволновались.

Глаза короля намерьенов, небесно-голубые, с вертикальными зрачками, свидетельствовавшими о том, что в его жилах течет кровь дракона, потеплели, когда он увидел детей.

— Мелли! Ты тоже здесь. Прекрасно. Пожалуйста, посиди немного в коридоре, а потом тебя тоже пригласят в зал. — Он протянул Гвидиону руку, и юноша заметил, что его белая шелковая рубашка с красными полосами украшена кожаной манжетой. — Следуй за мной, Гвидион.

Брат и сестра обменялись испуганными взглядами, и Гвидион прошел за Эши в большую двойную дверь, которая тут же за ним закрылась.

Войдя в зал, Гвидион поднял глаза к сводчатому потолку, расписанному размещенными вокруг темно-синей сердцевины фресками, на которых была изображена история намерьенов. При жизни его отца они редко посещали зал, поскольку большую часть времени проводили в жилых комнатах и библиотеке, и потому Гвидион так и не привык к его великолепию. Он вдруг обнаружил, что следит глазами за развитием истории о том, как четырнадцать веков назад его предки спасались бегством с приговоренного к смерти Серендаира.

Каждая фреска представляла собой самостоятельный эпизод истории, и Гвидион нашел взглядом самую первую, ту, которая рассказывала, как лорд Гвиллиам ап Рендлар ап Эвандер туата Гвиллиам, иногда его называли Гвиллиам Мечтатель, узнал о том, что Остров будет поглощен вулканическим огнем проснувшейся звезды, горевшей в глубинах моря. Юноша еще больше занервничал, когда увидел, что Гвидион, шедший впереди него, надел сегодня точно такое же королевское платье, в каком был изображен Гвиллиам на фреске.

Остальные фрески, украшавшие потолок, изображали другие эпизоды истории: встреча моряка Меритина и драконицы Элинсинос, которая единолично правила большей частью среднего континента, включая Наварн; ее приглашение поселиться на принадлежащих ей землях, переданное жителям Серендаира; строительство и отплытие трех флотов, доставивших сюда беженцев с Острова; судьба каждого из этих флотов; объединение королевского дома намерьенов посредством бракосочетания лорда Гвиллиама с Энвин, одной из трех дочерей драконицы Элинсинос; создание могущественной империи, которой правили король и королева намерьенов, и ее уничтожение во время Намерьенской войны.

Как-то раз Гвидион предложил Эши расписать оставшийся пустым синий центр потолка, чтобы восславить новую эру, названную Второй Намерьенский век, которая началась три года назад, когда его крестного отца и названую бабушку Совет провозгласил королем и королевой намерьенов. Эши только улыбнулся в ответ, но художников приглашать не стал.

В Большом зале стояло множество стульев, на которых сидели герцоги пяти других провинций Роланда и представители государств членов Намерьенского Союза, пожелавших объединиться в свободную конфедерацию, во главе которой стояли король и королева. Риал, вице-король лесного королевства Тириан, королевой которого была Рапсодия, ласково кивнул юноше, и Гвидион увидел в его глазах сочувствие. По спине будущего герцога Наварнского побежали мурашки.

Перед тем как занять свои места под сводами Большого зала, Эши повернулся к своему тезке и взял его за руку.

— Давай зайдем сюда на пару минут, — предложил он и повел Гвидиона в одну из боковых комнат.

Гвидион молча последовал за ним, хотя внутри у него все похолодело от волнения. Эхо голосов, звучавших в Большом зале, мгновенно поглотили толстые ковры и гобелены маленькой комнаты.

Около окна стояла королева намерьенов и смотрела на деревья, начавшие менять свой зеленый наряд на огненно-красный убор осени. Она была одета в тяжелое бархатное платье темно-синего цвета, которое благодаря большому количеству мягких складок полностью скрывало ее беременность. Золотые волосы, уложенные в сложное переплетение косичек, так любимое лиринами, народом ее матери, обрамляли лицо. Рапсодия повернулась, услышав, что они вошли, окинула Гвидиона внимательным взглядом и ласково ему улыбнулась. Впрочем, улыбка тут же исчезла, как только она поняла, что юноша взволнован.

— Что случилось? — спросила она, отходя от окна. — У тебя такой вид, будто тебя ведут на казнь.

— Ты уже второй член семьи, который об этом говорит, — ответил Гвидион и склонился над ее рукой. — У меня есть повод для беспокойства?

— Не говори глупостей, — отмахнулась она и, притянув юношу к себе, взъерошила его волосы.

Обычно золотисто-розовая, кожа у нее на лице заметно побледнела, в зеленых глазах стояли слезы боли. Рапсодия выпустила Гвидиона и опустилась на стул. Гвидион знал, что беременность его названой бабушки протекает тяжело, она быстро устает и ее часто тошнит.

— Как только покинем эту комнату, мы собираемся сделать несколько заявлений, но, поскольку все они касаются непосредственно тебя, я думаю, ты должен их услышать до того, как мы вынесем их на обсуждение совета, — сказал Эши и протянул жене стакан воды. — Разумеется, если какое-то из них вызовет у тебя возражения, мы примем их к сведению и попытаемся найти компромиссное решение.

Гвидион сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться.

— Хорошо. Я слушаю.

Эши спрятал улыбку и положил руки на плечи Рапсодии.

— Во-первых, Хаймэдоу, новый дворец, который я строю для твоей… бабушки, — в драконьих глазах загорелась искорка веселья, — будет готов к началу осени, и я планирую сразу же перебраться туда. Нам пришла пора покинуть Хагфорт и поселиться в собственном доме.

Внутри у Гвидиона все сжалось. Рапсодия и Эши жили в доме его родителей уже три года, с тех самых пор, как погиб его отец, Стивен Наварн, который был другом детства Эши. Только благодаря их присутствию он мог находиться в родном замке; иначе воспоминания стали бы просто невыносимыми. Хотя он был еще маленьким, а Мелисанда и вовсе только родилась, когда убили их мать, Гвидион ее помнил и очень по ней скучал по ночам, когда ветер завывал, разгуливая за окнами его комнаты, и в теплые летние дни, вспоминая, как они вместе с матерью запускали воздушных змеев. А смерть отца во время сражения, прямо у него на глазах, нанесла жестокий удар по его оптимизму. И хотя Гвидион знал, что до конца своих дней будет нести в сердце боль утраты, ему было легче оттого, что рядом с ним есть люди, разделяющие эту боль, люди, которые любят его и любили его отца.

— Мы также считаем, что Мелисанда должна отправиться с нами и пожить в новом дворце, по крайней мере, некоторое время. С нашей точки зрения, это будет разумно, — продолжал Эши.

— Мелли? А не я?

— Именно. Сейчас дойдет очередь и до тебя.

Гвидион молча кивнул, хотя внутри у него все кричало: «Они бросают меня!» От этой мысли ему стало совсем нехорошо.

— Во-вторых, — проговорил Эши, не заметив его волнения, — мы с Рапсодией решили в этом году возродить традицию зимнего карнавала.

Гвидион уже с трудом сдерживал волнение. Зимний карнавал давным-давно стал традиционным праздником, который устраивали герцоги Наварнские в Хагфорте, его отец всегда с удовольствием занимался подготовкой и проведением торжества после дня зимнего солнцестояния. Грандиозный карнавал проходил каждый год и совпадал со священными днями, чтимыми представителями патриархальной веры, проповедуемой Сепульвартой, и ордена филидов, священников Круга Гвинвуда, которые поклонялись природе, — двух главных религий континента. Фестиваль продолжался три дня, во время его устраивались соревнования в зимних видах спорта, пиры, конкурсы певцов и менестрелей и прочие всевозможные развлечения.

Последний карнавал устраивали четыре года назад, и тогда он превратился в кровавую бойню, которая еще была свежа в памяти Гвидиона.

— Почему? — спросил он, не в силах скрыть отвращение.

— Потому что пришла пора снова начать жить, — мягко проговорила Рапсодия. — Твой отец любил этот фестиваль и понимал, какое огромное значение он имеет для жителей его провинции, а на самом деле — для всего Роланда. Один раз в год последователи религий Сепульварты и Гвинвуда собираются, чтобы, забыв о религиях своих вероисповеданий, повеселиться вместе. Это очень важно для укрепления взаимопонимания между сторонниками двух культов. Кроме того, мы хотим сделать очень важное заявление, и зимний карнавал кажется нам самым подходящим временем и местом.

— Какое заявление?

— В-третьих, — как ни в чем не бывало продолжил Эши, — после серьезных обсуждений с нашими самыми доверенными советниками мы решили, что ты готов получить главное наследство своего отца, иными словами, стать герцогом Наварна.

Гвидион молча переводил взгляд с Рапсодии на Эши.

— Вот почему мы предложили забрать с собой Мелисанду, — быстро проговорила Рапсодия. — Как только ты вступишь в свои права, у тебя появится очень много обязанностей, и заботы о сестре будут тебя отвлекать. Наш новый дом находится всего в одном дне пути, если скакать верхом, Мелисанда сможет навещать тебя так часто, как вы захотите.

Эши подошел к юноше и внимательно посмотрел ему в глаза.

— В последний день осени тебе исполнится семнадцать, — сказал он. — Ты уже не раз доказал, что имеешь право получить титул герцога, — ты наделен храбростью и мудростью, нехарактерными для твоего возраста. И не нужно воспринимать это как подарок, Гвидион. Ты получаешь то, что принадлежит тебе по рождению, то, что ты заслужил. Я хочу, чтобы ты стал полноправным членом моего совета, к тому же Наварн нуждается в герцоге, чьей главной заботой было бы благополучие провинции. Анборн считает, что ты готов, а это очень высокая оценка. Мой дядя обычно не слишком торопится предлагать свою поддержку и не любит хвалить других людей. Если он считает, что тебе пора принять титул герцога, мало кто станет с ним спорить.

— Но такие все-таки могут найтись, — возразил Гвидион, У которого отчаянно забилось сердце.

— Ни одного, — улыбнувшись, успокоила его Рапсодия. — Мы уже обсудили этот вопрос и пришли к единодушному мнению. Извини, что заставили тебя ждать в коридоре, но мы хотели, чтобы члены совета могли высказываться свободно. Ты был бы страшно польщен и горд, услышав, что они про тебя говорили. Никто не выдвинул ни единого возражения.

Она посмотрела на Эши. Тристан Стюарт, кузен Гвидиона Наварна, высказал кое-какие сомнения, но в конце концов сдался и поддержал остальных членов совета.

— Но даже если возражения и были, тебе следует к этому привыкать, — заметил Эши. — К правителю предъявляется множество требований, хороший принимает похвалы и критику одинаково ровно и не позволяет эмоциям увести себя с дороги, которую считает правильной. Итак, что скажешь? Ты хочешь, чтобы Мелисанда присутствовала на церемонии инаугурации своего любимого старшего брата?

Гвидион подошел к окну, у которого недавно стояла Рапсодия, и отодвинул штору — птички, сидевшие на дереве, тут же с шумом поднялись в воздух. Гвидион посмотрел туда, где еще недавно зеленели поля родового поместья, но затем их рассекла стена в двенадцать футов высотой, которую построил его отец, чтобы защитить от врагов земли вокруг замка. Горожане начали селиться внутри огороженного пространства, и вскоре зеленый луг превратился в деревню, как и предсказывал Стивен. Такова грубая реальность: красота и чистота уступают место безопасности.

— Наверное, детство закончилось, — проговорил он грустно.

Эши подошел к окну и встал рядом с ним.

— В каком-то смысле, да. Но кто-нибудь мог бы сказать, что твое детство закончилось еще несколько лет назад, Гвидион. В совсем юном возрасте ты пережил больше потерь, чем выпадает на долю многих других людей. Это всего лишь формальное признание того, что ты давно стал взрослым мужчиной.

— Твой отец никогда по-настоящему не расставался с невинностью и чистотой детства, Гвидион, — подключилась к их разговору Рапсодия. — Он тоже очень рано узнал боль потерь — его мать, твоя мать. Даже твой крестный отец. Ведь многие годы Стивен думал, что Эши умер. Но у него были ты, и Мелли, и его провинция, ради которой ему приходилось быть сильным. Он мог бы погрузиться в черную меланхолию и имел все права на это. А он смеялся, устраивал праздники, жил. Стивен выбрал свет. — Она медленно поднялась со стула. — Тебе тоже придется выбирать. Как, впрочем, и всем нам.

Гвидион отвернулся от окна и взглянул на своих опекунов. Они оба очень внимательно смотрели на него, и в их глазах он увидел безмолвное сопереживание и глубокое понимание людей, которым пришлось взять на себя ответственность и стать правителями огромных земель ценой собственных интересов и желаний. Он знал, что они тоже прошли через страшные испытания и потеряли почти всех, кого когда-то любили. Они искали поддержки друг в друге.

Неожиданно Гвидион вспомнил, что сказал ему Эши в день своей свадьбы, почти три года назад.

«Если бы твоя бабушка могла сделать то, чего ей больше всего хочется, она бы отказалась от власти и всего, что с ней связано, и стала бы жить в маленькой хижине в лесной глуши. Она выращивала бы травы, сочиняла музыку и воспитывала детей. Одного ее слова было бы достаточно, и я бы собственными руками свернул горы, чтобы это случилось».

«Тогда почему ты этого не сделал?» — удивился Гвидион.

«Потому что есть вещи, от которых невозможно убежать. И одна из них — долг. Ради блага целых народов она должна стать королевой. Я королем. Но в тот день, когда выяснится, что нужда именно в нас отпала, я попрошу тебя помочь нам построить хижину».

Гвидион встретился взглядом с королем и королевой намерьенов.

— Почту за честь принять ваше предложение, — с поклоном произнес он.

Рапсодия и Эши улыбнулись ему в ответ. Рапсодия легонько коснулась руки своего названого внука:

— Помни, что мы всегда рядом.

— Пошли, поделимся с остальными хорошими новостями, — позвал их Эши, открывая дверь маленькой комнатки. — Нам еще нужно заняться подготовкой праздника и торжественной инаугурации нового герцога.

Шагая по длинному проходу Большого зала за королем и королевой намерьенов, Гвидион задержался около Анборна и, наклонившись, прошептал одно слово:

— Ученик?

Лорд-маршал насмешливо ухмыльнулся.

— Я же тебе сказал, что это не так, — прошептал он в спину юного герцога.

Пока Эши объявлял о принятом советом решении, Гвидион не сводил глаз с лица лорд-маршала. На нем застыла маска, которую Эши назвал бы придворной, ни тени эмоций не скользнуло по суровым чертам, о чем думал Анборн, оставалось для всех окружающих тайной. Однако Гвидиону показалось, что он заметил в голубых глазах великого героя сочувствие. У них с Анборном сложились очень близкие отношения, и он знал, что генерал презирает титулы и обязательства, которые они накладывают, и очень ценит свою свободу. Учитывая, какие жертвы ему пришлось принести в юности ради своих родителей, Гвиллиама и Энвин, и то, что затем отец заставил его на протяжении нескольких веков вести войну против собственной матери, Гвидион прекрасно понимал нелюбовь Анборна к титулам. Лорд-маршал еще давно дал Гвидиону совет держаться от них подальше до тех пор, пока не придет день, когда у него просто не будет выбора. И вот этот день наступил.

Когда Эши завершил свою речь и смолкли поздравления, король намерьенов объявил, что сразу после окончания совета состоится торжественный обед в честь Гвидиона. Гости окружили юного герцога и снова принялись поздравлять его и переговариваться между собой.

Когда все уже собрались покинуть Большой зал и направиться в столовую, посол Гематрии, Острова Морских Магов, Джел'си едва заметно наклонил голову к Эши и что-то тихо сказал ему. Король намерьенов кивнул в ответ.

— Дядя, — позвал он Анборна, носилки которого уже несли к выходу из зала, — ты не уделишь нам пару минут?

Лорд-маршал нахмурился, но знаком приказал солдатам остановиться.

— Иди обедать, Мелли, — повернулся Гвидион Наварн к сестре. — Я скоро приду.

— А я постараюсь занять для тебя место, — ответила Мелисанда, и в ее темных глазах загорелись веселые искорки. — Вряд ли тебе понравится на собственном празднике стоять где-нибудь в углу.

Повернувшись, она поспешила за главами государств, которые выходили из Большого зала, и ее золотые кудряшки весело подпрыгивали в такт шагам.

Герцоги провинций Роланда и Тристан Стюарт, лорд-регент, тоже остались в зале, с интересом поглядывая на Джел'си, который, медленно пройдя по застеленному ковром проходу, остановился перед лорд-маршалом. Затем он кивнул своим спутникам, и те тут же скрылись в одной из боковых комнат. В следующее мгновение они вернулись с великолепными носилками, на которых стоял большой деревянный ящик. Осторожно поставив их перед Анборном, они отошли на почтительное расстояние.

— А это еще что такое? — с подозрением поглядывая на деревянный ящик, спросил лорд-маршал.

Древний серенн откашлялся, и его глаза засверкали.

— Подарок от вашего брата, Эдвина Гриффита, Верховного мага Гематрии, — пояснил он.

От его голоса, мягкого и одновременно глубокого, излучающего неведомую в этих краях энергию, у Гвидиона по спине побежали мурашки. Будущий герцог посмотрел на Рапсодию и увидел, что на нее голос Джел'си произвел такое же впечатление. Она внимательно прислушивалась, словно уловила звуки незнакомой ей музыки.

— Мне ничего от него не нужно, — презрительно фыркнув, заявил Анборн. — И уж меньше всего то, что доставлено на носилках. Это оскорбительно. Заберите его подарок назад.

Выражение спокойного лица Джел'си не изменилось, когда он услышал резкий ответ Анборна. Засунув руку в складки своего одеяния, он вытащил несколько карточек и молча помахал ими в воздухе, показывая, что это указания Эдвина. Эши кивнул.

— Со всем моим уважением, — проговорил Джел'си своим приятным голосом и внимательно изучил первую карточку. Затем откашлялся и прочитал ее вслух: — «Не будь идиотом. Ты ведешь себя как ребенок. Открой подарок».

Герцоги, оставшиеся в зале, тихонько засмеялись, и Анборн тут же наградил их сердитым взглядом. Джел'си улыбался с самым невинным видом. Лорд-маршал сделал глубокий вдох, потом резко выдохнул и знаком показал, чтобы спутники Джел'си открыли ящик.

Они тут же бросились выполнять приказание, а затем, когда стенки ящика раскрылись, точно лепестки диковинного цветка, почтительно отошли в сторону.

Внутри оказалась сверкающая металлическая машина. Она стояла вертикально и являла собой необычайную конструкцию: две пары стальных цилиндров соединялись между собой неким подобием суставов и заканчивались чем-то вроде стальных же тапочек, в которые предполагалось вставлять безжизненные стопы. И весь этот сложный механизм управлялся, по всей видимости, посредством двух зубчатых колес с ручками. Все, кто находился в этот момент в зале, одновременно подались вперед, а потом замерли в изумленном молчании.

— Что, во имя сморщенных, бесполезных яиц моего брата, это такое? — возмущенно поинтересовался Анборн.

Джел'си вежливо кашлянул, переложил первую карточку вниз и посмотрел на следующую.

— «Это машина для ходьбы, болван. Она сконструирована в точном соответствии с твоим ростом, весом и телосложением. С ее помощью ты снова сможешь передвигаться самостоятельно. И будь любезен, перестань обсуждать вслух размеры моих гениталий — как бы не возникло вопросов по поводу твоих собственных».

Анборн сердито приподнялся, опираясь на кулаки.

— Мне она не нужна! — прорычал он. — Отвезите эту мерзкую штуку моему брату, пусть сам с ней трахается.

Джел'си терпеливо убрал вторую карточку и прочитал вслух следующую;

— «И нечего выделываться. Я не собираюсь платить за перевозку еще раз. Машина останется у тебя. Так что пользуйся и помалкивай».

Анборн сердито оглядел металлические ходунки, а потом снова повернулся к послу Гематрии.

— Передайте моему брату, что я его благодарю, — проговорил он с нарочитой вежливостью.

Джел'си заморгал, затем быстро просмотрел оставшиеся карточки и со страдальческим выражением на лице поднял глаза на Анборна.

— Я… э-э-э… похоже, у меня нет ответа, — смущенно и одновременно удивленно сообщил он. — Думаю, что ваш брат не предусмотрел такого ответа.

— Ага! Я его победил! — радостно крикнул Анборн и подозвал своих солдат. — Несите меня отсюда. Я опаздываю на обед.

Солдаты подняли носилки и вынесли лорд-маршала из зала, их провожали озадаченные и смеющиеся взгляды герцогов, послов, короля и королевы намерьенов. Затем герцоги, тихонько переговариваясь между собой, последовали за ним.

Эши подошел к механическому чуду и принялся его разглядывать.

— Способности Эдвина как изобретателя и инженера не перестают меня удивлять, — признал он с искренним восхищением. — Это так хорошо, что талант, который он унаследовал от отца, служит благородным целям, а не несет в себе разрушения, как было с Гвиллиамом.

— Гвиллиам не всегда был разрушителем, — вмешалась Рапсодия, глядя, как Эши медленно повернул одну из ручек, и тут же правая нога сделала небольшой шаг вперед. — Ему принадлежит множество полезных изобретений, заметно облегчающих жизнь, — коридоры Илорка освещены лампами его конструкции; гора согревается и охлаждается благодаря вентиляционной системе; внутри горы даже есть туалеты. Когда Илорк был Канрифом, его творением, Гвиллиам мог похвастаться самыми сложными и хитроумными машинами и механизмами. Тебе следует гордиться достижениями своего деда, а не только ругать его за совершенные глупости.

Она почувствовала, что кто-то легко взял ее за локоть, и, обернувшись, увидела, что у нее за спиной стоит Джел'си. Она чуть удивленно посмотрела на него и улыбнулась.

— Миледи, если позволите, я бы хотел поговорить с вами наедине, — вежливо обратился к королеве Джел'си.

Рапсодия посмотрела на Эши и, поймав его вопросительный взгляд, кивнула.

— Иди с герцогами, Сэм, — тихо проговорила она, назвав его по имени, которое произносила вслух, только когда они были одни. — Я скоро.

Она подождала, когда ее муж и Гвидион покинут зал, а потом повернулась к Джел'си.

— Слушаю вас.

На лице древнего серенна мелькнула тень неясной улыбки.

— Миледи, король болгов будет приглашен на зимний карнавал, чтобы принять участие в церемонии инаугурации юного Гвидиона?

— Разумеется, — кивнула Рапсодия. — А что?

— А он приедет?

Рапсодия вздохнула и пожала плечами.

— Я не знаю. Он довольно долго отсутствовал в Илорке. — Рапсодия покраснела, вспомнив, что Акмед спасал ее и потому был вынужден оставить свое королевство. — А почему вы спрашиваете?

— Я надеюсь, что вы меня ему представите, — очень серьезно ответил Джел'си. — А также, что мне удастся с ним поговорить.

Его голос звучал спокойно, но Рапсодия сразу поняла, что речь у этих двоих пойдет об исключительно важных вопросах.

— Я, конечно же, могу вас ему представить, но не обещаю, что он захочет с вами разговаривать, — вздохнула она. — Акмед… ну, он непредсказуем.

— Догадываюсь. — Джел'си чуть заметно усмехнулся. — И благодарен вам за любую помощь, которую вы мне окажете. Я собираюсь остаться до дня зимнего солнцестояния и присутствовать на торжественной церемонии инаугурации герцога. Все равно я не сумею добраться до дома и вернуться за оставшиеся два месяца. — В его глазах заплясали озорные искорки. — Без использования дополнительных методов.

Рапсодия улыбнулась.

— Я бы хотела когда-нибудь услышать поподробнее об этих методах, — сказала она и расправила юбки, собираясь покинуть зал. — Хотя мне прекрасно известно, что морские маги ведут себя очень сдержанно, когда речь заходит о магии и их тайнах.

Посол слегка качнул головой.

— Я почту за честь раскрыть вам кое-какие из наших тайн? учитывая ваш статус Дающей Имя, миледи, — церемонно произнес он и предложил ей руку. — Ваша клятва говорить правду и оберегать древние обычаи делает вас одной из немногих людей за пределами Гематрии, с которыми можно обсуждать подобные вещи. Когда у вас будет подходящее настроение, мы могли бы прогуляться по саду и побеседовать.

— Благодарю вас. Ваше предложение звучит очень заманчиво.

Рапсодия взяла его под руку.

— Возможно, в ответ вы могли бы рассказать мне про короля болгов, — продолжал Джел'си, глядя в пол. — Он ведь один из тех двоих, с кем вы прошли по корню Сагии из Серендаира, не так ли?

Королева намерьенов от удивления застыла на месте и, дрожа, опустила руку. Помимо Эши, ни одна живая душа не знала, каким образом она и двое ее друзей избежали смерти на Острове и прибыли сюда, на другую сторону времени.

— Откуда… как вы узнали? — срывающимся голосом спросила она.

Рапсодия была так удивлена, что забыла о приличиях, и ее вопрос прозвучал чересчур резко. Кроме того, постоянная тошнота и усталость мешали ей сосредоточиться.

— Потому что я видел, как вы уходили, — улыбнувшись, ответил Джел'си.

5

На Транссорболдском тракте, Ремалдфар, Сорболд

Наступающие сумерки медленно гасили свет солнца.

Талквист, регент огромной, безводной империи Сорболд, большую часть второй половины дня делал записи и изучал счета, сидя в своем роскошном экипаже, сквозь открытое окно которого внутрь проникали свежий воздух и свет. Когда начало темнеть, он был вынужден прервать работу и, только аккуратно промокнув последние написанные строчки, наконец выглянул в окно.

Несмотря на то что Талквист, демонстрируя скромность, решил в течение года ограничиться статусом регента (и это после того, как Весы Джерна Тал высказались в его пользу и избрали императором), он не отказывал себе в роскоши, сопутствующей высокому положению, которое он должен был вскоре занять. Весь день он наслаждался маленькими радостями, которые приносила морская торговля. Прежде чем стать главой западных гильдий, он был обычным купцом и продавал самые разные товары, и в том числе деликатесы. Сейчас же он мог их вкушать и в огромных количествах поглощал сласти из Голгарна, воздушные пирожные с медом и кардамоном, жареные орешки и вино из Хинтерволда, где замороженный виноград отжимают через лед и таким способом получают ни с чем не сравнимые напитки.

Он занимался морской торговлей всю свою жизнь и давно научился ценить те блага, к которым в силу специфики своей профессии получал доступ. Когда через несколько месяцев он станет Первым Императором Солнца, он сможет баловать себя еще более изысканными яствами. Кухня дворца Джерна Тал считалась одной из лучших в мире.

Закат над пустыней Сорболда был так прекрасен, что даже у такого занятого человека, как Талквист, не мог не вызвать восхищения. Воздух, днем такой сухой и горячий, что иногда вызывал носовые кровотечения, к вечеру становился более мягким и влажным, словно ночь бросала солнцу вызов, напоминая ему, что оно должно вернуться только утром. Ветер постепенно стихал, и на синем безоблачном небе на востоке загорались первые звезды, расцвечивая удивительным узором призрачное покрывало ночи. На западе небо заливало яркое пламя, розовеющее по краям, и окутывало ослепительный оранжевый шар, медленно сползающий к далеким горам.